Птица Сирин

      Стелла проснулась от стука в дверь. Настолько деликатного и тихого, что, открыв глаза, она сначала подумала, что стук ей приснился, но, когда она, почёсываясь, как бездомная собака, сползла на пол с намокшего под её вспотевшим телом дивана, стук раздался снова. Такой же тихий, но в похмельной голове Стеллы он отозвался гигантским барабаном, на котором отплясывают чечёточники. Одной рукой схватившись за лоб, а второй за бедро, которое затекло после сна на самом неудобном диване во вселенной, Стелла проковыляла через комнату в прихожую, сшибив ногой пустую бутылку, рассеянно проследила, как та с глухим звуком катится по мягкому ковру, и открыла дверь.       В коридоре отеля стоял гигантский букет роз, из-под которого торчали тощие ноги, облачённые в форменные брюки и начищенные до блеска ботинки. Алые цветы клонили свои головы к Стелле и словно смотрели на неё сотней полуприкрытых глаз. Или двумя сотнями. Стелла ухватилась за косяк, зашевелила губами, пересчитывая цветы, и долетевший до ноздрей запах чуть не сшиб её с дрожащих после вчерашнего возлияния ног. Розы пахли так, словно в жертву их аромату принесли другие розы, которые отправили под пресс, выжали из них масло, собрали его в пузырёк и распылили на букет. Густой и сладкий запах окутал Стеллу, и вермут с апельсиновым соком метнулся по пищеводу к горлу. Она сглотнула, бросила бесплодные попытки пересчитать цветы и отступила на шаг, хмуро глядя на букет. — Чё надо? — спросила она у него.       Из-за букета высунулась рука, держащая папку с пришпиленными к ней листом бумаги и ручкой. — Пожалуйста, распишитесь напротив имени получателя, — попросила рука звонким мальчишеским голосом. — Это не я, — Стелла оттолкнула руку с папкой, — я не буду ничего подписывать. Я не подписываю незнакомые бумаги, вы не повесите на меня займ и нераскрытые преступления. — Это накладная, — обиженно отозвалась рука, снова тыкая папкой в Стеллу, — Вы — мисс Стелла? Стелла со Звёздного экспресса? — Нет, — возразила Стелла, — я… княгиня Наталья Драгомирова. С Восточного экспресса. — Я тоже читал эту книгу, — сказала рука, — пожалуйста, просто подтвердите, что вы получили цветы. А то мне влетит.       Стелле стало жалко руку, которой влетит по её вине, поэтому она со вздохом взяла папку, придержала её локтем и изобразила возле своего имени кривую закорючку, совсем не похожую на свою настоящую подпись. — Я могу занести цветы в номер, — предложила рука, получив свою папку обратно, — если вам так будет удоб… — Не будет, — ответила Стелла и отняла букет, покачнувшись под его весом. За букетом обнаружился долговязый посыльный отеля, которому на самом деле принадлежала и рука, и голос, и папка с ручкой. У посыльного были длинные конечности, поэтому ему не составило труда одновременно держать букет и размахивать документами. Стелла же еле удерживала цветы двумя руками, и если бы не золотистая лента, перевязывающая букет и прозрачная полиэтиленовая упаковка, несколько роз уже спикировали бы на пол. — Приятного отдыха, мисс, — пожелал посыльный и поспешил прочь от странной постоялицы, боящейся расписываться в накладных. — Подождите, а… — произнесла Стелла, но он уже скрылся за поворотом, когда до неё дошло, что она не посмотрела имя отправителя. — Ну, супер.       Она вернулась в комнату, букет, хрустнув упаковкой, упал на кожаный диван, Стелла села рядом, недоверчиво глядя на цветы. Кроваво-алые розы были совсем свежими, будто их срезали поутру и сразу же принесли ей, на лепестках даже ещё остались капельки, блестящие, как осколки хрусталя. Откуда на космической станции роса на цветах? Шипы на стеблях отсутствовали, видимо, чтобы адресатка не поранила свои нежные ручки. Стелла подвинула букет и увидела алый конверт, засунутый под ленточку. Выдернув конверт, она вытряхнула из него карточку, где на белом фоне, украшенном золотистым орнаментом, аккуратным почерком с выпендрёжными завитушками от руки было выведено: «Я знаю, что мы подружимся». Стелла перевернула карточку, которая на другой стороне скрывала изображение пиковой масти, заключённой в окружность и ромб — золотое на чёрном фоне — и попыталась её смять, но своё послание Авантюрин начертал на очень плотном картоне. Она отбросила карточку, та спланировала под журнальный столик.       Знает он. Не: «Я надеюсь, что мы подружимся». Не: «Я верю, что мы подружимся». Не: «Ну пожалуйста, Стелла, снизойди до меня». Нет. «Я знаю». А она знает, как его послать далеко и надолго. Буквально.       Минута не слишком напряжённого поиска поведала Стелле, что самым редким и самым дорогим видом цветов в галактике является сорт маргариток с жутким названием «Космический холод», которое они получили за необычный — синий с фиолетовым оттенком — цвет лепестков и место обнаружения. Произрастает эта маргаритка на планете, наполовину пустынной, наполовину покрытой льдом, и вот где-то там, во льдах, на редких клочках неплодородной почвы она каким-то чудом и растёт. Ещё Стелла узнала, что эта маргаритка внесена во всевозможные реестры вымирающих растений, и за добычу её без специального разрешения преступнику светят огромные штрафы, а в некоторых случаях — тюремное заключение, и всего таких цветов было продано меньше десятка за немалую стоимость для вещи, которая простоит в доме максимум неделю. Полностью удовлетворившись полученной информацией, Стелла скопировала изображение «Космического холода», открыла совершенно пустой пока диалог с Авантюрином, который поделился с ней своим телефонным номером в надежде на плодотворную дружбу, скинула фотографию цветов с подписью: «Мне нравятся такие», показала смартфону средний палец, бросила его на диван и отправилась умываться.       Лицо в зеркальном отражении на секунду показалось Стелле чужим, потому что её лицо никогда не выглядело настолько паршиво. Тёмные круги под глазами и заострившиеся на фоне впалых щёк скулы оттеняла болезненная бледность. Весь её внешний вид прямо-таки кричал, что сладкие грёзы обернулись ночным кошмаром, и Стелла застряла в нём на неопределённый срок. С момента прибытия на Пенаконию она плохо спала, плохо ела, а теперь, после двух трупов, она ещё и принялась безудержно заливать кошмары алкоголем, потому что не справлялась с нарастающим уровнем стресса в условиях полного непонимания, что тут вообще происходит.       Почистив зубы, Стелла по привычке провела щёткой по языку, и её тут же вывернуло всем, что она вчера выпила. Несколько секунд её внутренности сокращались в болезненных спазмах, выталкивая из себя отраву, а когда стало чуть легче, Стелла склонилась над раковиной, глядя, как кусочки апельсиновой мякоти уплывают в канализацию, и пообещала себе, что это больше не повторится. Так нельзя, от алкоголя становится только хуже, он не прогоняет кошмары, а только утихомиривает их на часок. По-настоящему лучше ей станет, когда они разберутся тут со всем и свалят.       Она всё стояла и стояла у раковины, умываясь, снова и снова чистя зубы, запивая ледяной водой из-под крана дикий похмельный сушняк и разглядывая себя в зеркале, пока щёки немного не порозовели, а из взгляда не ушло затравленное выражение, которое Стеллу особенно злило. Она не трусиха. Она не боится этого отеля, где на каждом углу прячутся посыльные с розами от Авантюрина. Она не боится Мира грёз, где не может доверять собственному разуму. Она крутая, у неё есть бита, у неё есть классная команда Звёздного экспресса. У кучи храбрых героев такой поддержки не было, а у неё есть.       Из душевой Стелла вышла… воодушевлённая. И почти поверившая, что она со всем справится, они победят всех злодеев и спасут всех хороших людей, и в галактике воцарится мир и спокойствие, а на Пенаконии так и вовсе полная гармония. Но, за время её отсутствия, в комнате что-то изменилось.       Сначала она почувствовала запах. Пряный запах мужского парфюма, перебивший даже благоухающие на весь номер розы. Стелла в парфюмерии не разбиралась, так что унюхала только кардамон, но вся композиция была тяжёлой и удушливой, как опустившаяся на гроб крышка. Ей опять поплохело, и она бы рванула обратно к раковине, но носитель парфюма стоял в комнате, держа букет из маргариток сорта «Космический холод». Не такой грандиозный, как букет из роз. Скромненький. Цветов на двадцать. И, по быстрым подсчётам Стеллы, на восемьсот тысяч кредитов. Если бы они с Авантюрином сейчас были в Мире грёз, она бы закономерно решила, что цветы воображаемые, но в настоящем отеле «Грёзы» и цветы могли быть только настоящими.       Хлыщ из КММ выглядел богато, как и всегда, и Стелле захотелось его ударить. Далеко не в первый раз с момента их знакомства. Он облачился в меха и драгоценности, а она вышла из душевой в том же, в чём спала — широких шортах в синюю полоску и футболке с рыцарем-хомяком, купленной в торговом автомате с сувенирами в лобби отеля. Он пах хоть и мерзким, но явно дорогим парфюмом, а она потом и перегаром. Его причёска была уложена волосок к волоску, а в шевелюре Стеллы будто свило гнездо семейство милых сказочных мышат. — Я тебе угодил? — спросил Авантюрин, шагнув к замешкавшейся Стелле и протягивая ей букет из вымирающих цветов. — Ты кретин?! — Стелла попятилась. — Этих цветов штук двадцать на их родной планете оставалось! А теперь ни одного не осталось, потому что ты, мудак тупорогий, их сорвал!       Авантюрин остановился с протянутым букетом, глядя, как Стелла, пылая праведным гневом, раздувает ноздри, выбирая, каким бы ещё ругательством его приложить, и рассмеялся. Его мягкий и звонкий смех окончательно вывел Стеллу из себя. — Чё ты ржёшь, придурок?! Я на тебя в галактическую полицию настучу! — За убийство редких цветов? — Да! — Так ты думаешь, — вкрадчивым тоном произнёс Авантюрин, — будто я за тридцать минут слетал на планету в соседней солнечной системе, нарвал там цветов, вернулся и пришёл сюда? — Ну… — Стелла смутилась, но её мозг тут же нашёл логическое объяснение. — У КММ куча денег! У вас есть технологии межзвёздных перелётов, которые другим не по карману! Быстренько скакнул на сверхскоростях… — И умер от перегрузки, — закончил за неё Авантюрин. — Всё гораздо проще. Я написал одному знакомому, который свёл меня с другим знакомым, который свёл меня с селекционером, который занимается разведением редких цветов… Как ты думаешь — где? Здесь — на Пенаконии. Семья финансирует его исследования. Деньги решают почти все вопросы. Связи решают всё. — Так вот почему ты так любишь заводить друзей, — съехидничала Стелла. — И что, это прям те самые цветы? — Почти, — сознался Авантюрин, — тот селекционер пытался мне объяснить, я не совсем понял, но, кажется, проблема разведения «Космического холода» состояла в том, что все цветы… мужского пола? Поэтому пришлось вывести гибрид, скрестив его с другим сортом маргариток. Но они выглядят точь-в-точь как на той фотографии, которую ты мне прислала. — Мужского пола? — не поняла Стелла. — У цветов есть половые органы? — Есть. Пестики, — Авантюрин заулыбался, — тычинки. — Ой, я ещё слова смешные знаю, чтоб ты поржал, — огрызнулась Стелла, — многочлен, эбонитовая палочка. У цветов есть и пестик, и тычинка, как они могут быть мужского пола? — Просто возьми цветы. — Не возьму, — Стелла спрятала руки за спину, уклоняясь от Авантюрина, тыкающего в неё букетом. — Ты представляешь, во сколько они мне обошлись? — Это не моя проблема. — Я купил их для тебя. — Это тоже не моя проблема. — Ты попросила их купить. — Нет, — возразила Стелла и упёрлась в дверь душевой комнаты, к которой её оттеснил надвигающийся собеседник. Их отделял друг от друга только букет неприлично дорогих цветов, который Авантюрин перехватил одной рукой. Вторая легла на дверь возле её головы. — Ты прислала мне сообщение, — напомнил он, склоняясь к Стелле. Они были почти одного роста, но она ещё в тот раз с монеткой заметила, что он умеет как-то так угрожающе нависнуть, что она чувствует себя маленькой и беззащитной. — Я не просила купить цветы, — призналась Стелла, стараясь не сильно скукожиться под пронизывающим взглядом необычных лиловых глаз. — Я думала, ты не сможешь их достать, и догадаешься, что я изощрённо послала тебя нахер. Но ты оказался очень тупым и целеустремлённым.       Цветы за почти миллион кредитов полетели в сторону, оставив Стеллу один на один с Авантюрином, чья зловещая усмешка не сулила ей ничего хорошего. Она бы всё сейчас отдала, чтобы просочиться сквозь дверь, которая, как назло, открывалась наружу, и не чувствовать прикосновений ладони, скользнувшей ей под футболку. Мало того, что у неё похмелье, и она в двух шагах от нервного срыва, так ещё и этот мажор её лапает. — Убирайся из моего номера, — твёрдо произнесла Стелла, готовясь отстаивать свою честь мордобоем, если мирно избавиться от Авантюрина не удастся. — Мне так неловко напоминать, но это я отдал тебе этот номер. Я не заслужил немного твоей благодарности?       Рука скользнула по рёбрам, заставляя Стеллу дёрнуться от щекотки, и легла на грудь, подушечкой большого пальца трогая сосок, который невольно напрягся под прикосновениями. Другой рукой Авантюрин стиснул её подбородок и провёл пальцем по губам, оттягивая нижнюю. На этом снисходительно-покровительственном жесте самообладание Стеллы закончилось. — А может тебе за этот номер отсосать, меценат херов?! — рявкнула она. — Если ты настаиваешь…       Она выдернула его руку из-под своей одежды и двинула коленом, метя в пах, но Авантюрин увернулся, и колено ударилось ему в бедро. Стелла не отчаялась и со всей дури заколотила ему по груди кулаками, но замаха не хватало, чтобы врезать как следует. Можно было бы ткнуть пальцами в жуткие глазища, но Стелле всё же казалось, что это крайняя мера, поэтому вместо драки у двери происходила какая-то нелепая возня. Стелла пиналась и дёргала руками, как тиранозавр с короткими лапками, в узком зазоре между ней и Авантюрином, а он вдавливал её в дверь и хватался за запястья. Наконец, ему удалось схватить Стеллу за обе руки, задрав их над головой. — Только попробуй, — пригрозила Стелла, глядя, как он с гаденькой улыбкой склоняется к её лицу за поцелуем. — Я попробую.       Его губы почти коснулись её, Стеллу обдало густым облаком тяжёлого пряного парфюма, который проник в ноздри, раздражая рецепторы, пролез в носоглотку и осел горечью на корне языка. Стелла успела только отвернуть голову, и её стошнило всем, что не утекло в раковину чуть раньше. Авантюрин отпустил её и отскочил, Стелла согнулась, упираясь ладонями в колени и вздрагивая вместе с судорожно сокращающейся впустую диафрагмой. В голове совсем прояснилось, тело резко прекратил терзать болезненный жар, оставив после себя холодный пот, и это значило, что желудок полностью очистился от вчерашнего алкоголя. Очистился прямо на сноба из КММ.       Стелла медленно выпрямилась, дрожа теперь уже не от тошноты, а в ожидании последствий желудочного извержения. Авантюрин стоял напротив, в паре шагов от неё, и рассматривал своё плечо, которое пострадало сильнее всего. Немного попало на шею и подбородок, и, вероятно, на спину. Авантюрин перевёл ледяной взгляд на Стеллу и изящно вскинул тонкую бровь. — П-прости… — залепетала Стелла, нащупывая за спиной ручку двери, чтобы наконец-то спрятаться, — я… я нечаянно! Я всё постираю! Давай ты сейчас переоденешься, а я пока постираю! Я тебе футболку дам! Хочешь футболку с Часиком? У тебя конечно плечи пошире, но зато груди нет, она налезет… я заплачу за химчистку или… я не знаю, на Пенаконии есть химчистка? Если нет, я руками постираю. Честное слово, мне так жаль… — Могла бы просто сказать, что не хочешь, — произнёс Авантюрин, и его рот скривился в ухмылке. Стелла тут же растеряла всё желание оправдываться. — Я сказала! — Нет, ты сказала мне убраться из твоего номера. — Мы сейчас правда будем придираться к формулировкам?! — Если бы ты сразу сказала, что мои поцелуи противны тебе до тошноты — я бы и пальцем к тебе не прикоснулся. — Да причём тут твои поцелуи, морда самовлюблённая! — Стелла отпустила дверную ручку и показала на своё лицо. — Отвлекись на секунду от созерцания эоноподобного себя и обрати свой взор на простую смертную меня! Я всю ночь пила! У меня похмелье! А ты воняешь, как дешёвая ароматическая палочка из сувенирного ларька на Лофу! — Дешёвая? — Это всё, что тебя волнует? — Мне нужно в душ. — А…       Авантюрин дёрнул преграждающую ему путь Стеллу за руку и скрылся в душевой комнате. Щёлкнул шпингалет, полилась вода, а Стелла, опешив от такой наглости, встала перед дверью и недоумённо развела руками. Кислый привкус желудочного сока немым упрёком витал во рту, розы увядали на диване. Стелла нашла среди газировки в холодильнике воду, ополоснула рот, подняла букет редких маргариток, положила рядом с розами, уселась на пол возле дивана и уставилась на синие полоски на шортах, слушая шум льющейся в душе воды. Ну и утречко. Дёрнул её Аха отправить Авантюрину это дурацкое сообщение, нужно было проигнорировать розы и не заниматься провокациями. Но он сам припёрся, его никто не звал. Он её домогался и получил по заслугам. Но он, наверное, так не считает. Он стоит сейчас в душе и думает: «Она испортила мой костюм, пошитый известным дизайнером за пять миллионов кредитов. За это я отправлю её в шахты, где она будет отрабатывать ущерб, пока её лёгкие не разрушатся от угольной пыли». Стелла представила, как откашливает чёрную мокроту и испуганно начала фантазировать что-нибудь другое. В голове замелькала вся прочитанная девчачья манга про то, как испорченный миллиардер забирает провинившуюся героиню в сексуальное рабство, где подвергает её всяческим унижениям, и Стелла решила, что лучше растратить юность на угольные шахты, чем на извращённые капризы Авантюрина. — У тебя гель для душа закончился, — раздался голос над головой Стеллы, призадумавшейся о своей дальнейшей судьбе и не услышавшей, как стихла вода. — Я закажу тебе другой.       Стелла посмотрела на изящные ступни, перевела взгляд на тонкие лодыжки, немного поразглядывала стройные ноги, зачем-то отметив для себя, что золотистый пушок на них выглядит очень трогательно, подняла голову и над острыми коленками обнаружила край полотенца. — Ты охренел? — спросила Стелла, запрокинув голову. Авантюрин стоял над ней, пальцами зачёсывая назад влажные волосы, и держа во второй руке свой смартфон. — Я этим полотенцем лицо вытираю. — И что? — И то, что я не смогу вытирать им лицо после того, как это полотенце увидело твой член. — Я передам на ресепшн, чтобы тебе принесли другое, — успокоил её Авантюрин и, отступив, плюхнулся на диван у противоположной стены, не занятый цветами. Откинувшись на спинку, он закинул лодыжку на колено, отчего полотенце поползло вверх, и развалился на диване в расслабленной позе. — Какого хера ты голый? — Я принимал душ. Уже забыла? — Авантюрин нащупал стоящей на полу ступнёй пустую бутылку и толкнул её к Стелле. — С таким скверным пойлом — странно, как ты имя своё ещё помнишь. — А я и не помню. Как же меня зовут? Сандра? Сантана? Сусанна? Зато я помню, что заблевала тебя выше пояса, так что уточню свой вопрос — какого хера ты голый весь? — Я не могу надеть свою одежду — я не знаю, куда ещё попало то, что тебе следовало держать в себе. Ты сказала, что я воняю — поэтому я помылся целиком. И к тому же… — Авантюрин широким жестом обвёл полотенце, — вдруг твоё предложение всё ещё в силе. — Какое предложение? — Отблагодарить меня за номер. — Я тебя сейчас так отблагодарю, — пообещала Стелла, вставая с пола, — ты от моей благодарности вовек не отмоешься.       Авантюрин с усмешкой следил за её приближением, а она представляла, как сейчас схватит его за блондинистые патлы и вытолкает в коридор. Она уже протянула руки к надоевшему гостю, но открылась входная дверь. — Ты не поверишь, я опять не могу найти заряд…       Март, стремительно миновавшая прихожую, замерла, широко распахнув глаза и рот, глядя то на Стеллу, стоящую в позе зомби, жаждущего чужих мозгов, то на Авантюрина, который при появлении Март изобразил на лице вежливую улыбку. Март потянулась к висящему на поясе чехлу с фотоаппаратом, Авантюрин прекратил лыбиться и натянул полотенце до колен. — Что здесь происходит? — спросила Март, оставив идею сфотографировать обнажённого Авантюрина, и грозно скрестила руки на груди. — Мы всю ночь занимались любовью, и я решил освежиться перед уходом, — быстро сориентировался Авантюрин. — Ага, — подтвердила Стелла, которой его ответ очень не понравился, — он любит, когда ему щекочут простату, а во время оргазма выкрикивает фразы на мёртвых языках. — Всё так, — согласился Авантюрин. — Suum cuique! — У тебя сейчас оргазм? — уточнила Март. — Может быть, — ответил Авантюрин. — А может быть я блефую. Вам никогда не узнать — мой покер фейс безупречен. — Видела бы ты его покер фейс, когда мы играли в «очко». — В блэкджек. Эта игра называется блэкджек. — В честь твоего бывшего парня? — Я хотела попросить зарядник для телефона! — крикнула Март, прерывая их пикировку. — Давно уже пора делать портативные электронные устройства на ядерных батареях, — проворчала Стелла, отходя от Авантюрина, и присаживаясь перед стоящим у журнального столика рюкзаком, — чтобы работали по двести лет и не создавали вот таких неловких ситуаций. — Я бы тебе ядерную батарею не доверил. — Это что, «Космический холод»?! — спросила Март, подскакивая к дивану. Стелла встала, протягивая подруге зарядное устройство, но она уже выхватила фотоаппарат из чехла, как револьвер из кобуры, и принялась отщёлкивать кадр за кадром. — Откуда?! Они же очень редкие! — Ты-то откуда знаешь? — удивилась Стелла. — Это любимые цветы Зарянки, — пояснила Март, — она рассказывала в интервью, что увидела заметку о них в каком-то журнале, захотела себе такой цветок, и брат купил его ей за бешенные деньги. Но цветок погиб. Не прижился. — Ну что ж, — обрадовалась Стелла тому, что хотя бы одна загадка Пенаконии разгадана, — теперь понятно, кто именно финансирует здешнего ботаника-селекционера. Воскресенье хотел порадовать сестру. Только теперь радовать некого.       Они с Март одновременно посмотрели на сидящего на диване Авантюрина, который быстро набирал что-то в смартфоне. — Что? — спросил он под их полными подозрений взглядами и понизил голос. — Клянусь, я её не убивал. — Судье расскажешь, — язвительно ответила Стелла. — Молись, чтобы он принимал клятвы в качестве доказательств. — Вы же знаете, что это не я. — Нет, не знаем, — возразила Март, — что там — за покер фейсом? Лицо убийцы? — Ваши подозрения абсолютно беспочвенны, — пожал плечами Авантюрин, — может, я и убийца, но смерть Зарянки мне без надобности. У меня нет мотива. — Ты психопат, — предположила Стелла, — вот твой мотив. Тебе нравится убивать. — Твои фантазии в качестве доказательств суд тоже не примет. — Я пойду, — сказала Март, забирая у Стеллы зарядное устройство, — но я за тобой слежу. Очень внимательно. — Она милашка, — улыбнулся Авантюрин во весь свой белоснежный санфаянс, когда за Март закрылась дверь. — Только сунься к ней — и я тебя урою, — пообещала Стелла. — И хватит уже просиживать мой диван своей голой жопой. — Я сижу на полотенце. — Да мне похер! — Стелла указала рукой на дверь. — Вали уже! Хватит злоупотреблять моим гостеприимством! — Я уйду, — Авантюрин встал с дивана, придерживая соскользнувшее полотенце, — если ты согласишься сходить со мной на свидание.       До Стеллы не сразу дошёл смысл произнесённых им слов. Она задумчиво смотрела, как ткань, прикрывающая обточенное в фитнес-зале по корпоративному абонементу тело, съезжает вниз, чтобы зрительница могла насладиться видом не только приятных взору тренированных мышц живота, но и вполне мускулистых для такого изящного и тонкокостного тела бёдер. Авантюрин подтянул полотенце, Стелла моргнула, подняла голову и расхохоталась ему в лицо. — На свидание? — спросила она, задыхаясь от смеха. — С тобой? Мы с тобой? Я и ты? Типа, сходим пообедаем? — Я скорее имел в виду ужин, — не смутился Авантюрин, — плавно переходящий в завтрак. — Пощади, человек-анекдот! — Стелла заколотила себя руками по бёдрам, пытаясь унять смех, который грозил перерасти в истерику. — Ты думаешь — я с тобой спать буду?! Думаешь, я настолько тупая?! Ты мне… — она схватила лежащий на диване смартфон. — Ты… ты мне. шестнадцать часов назад ты мне показал женский труп в ванной, и теперь думаешь, будто ты пригласишь меня куда-то, где мы будем только вдвоём, и никто не услышит моих криков о помощи, и я такая: «Конечно. Конечно же я пойду с тобой на свидание. Ты же такой красивый и богатый, прямо как в том фильме ужасов про красивого и богатого мужика, он, кстати, тоже, кажется, эпилировал лобок. Ну что же плохого может произойти, если я пойду с тобой на свидание? Конечно же я согласна». Так? — Во-первых, — Авантюрин кивнул на ракушку, отбрасывающую на них мертвенно-бледный свет, — это не ванна. Во-вторых, в этой «не ванне» нет и никогда не было никакого трупа. В-третьих, я, конечно же, не говорю, что ты тупая, но я уже объяснял тебе, что это видение из пузыря памяти, а я не имею к смерти Зарянки никакого отношения. Я всего лишь невольный свидетель. Ты знаешь, кто её убил. — Ахерон, да? Я должна верить в это, потому что ты так сказал? — Я тебе когда-нибудь лгал? — Да ты патологический лжец! — взревела Стелла, но тут же понизила голос почти до шёпота. — Ты лжёшь даже когда лгать незачем, и ложь легко проверяется. Предположим, я верю, что ты не убивал Зарянку, но ты назвал себя невольным свидетелем, а это явная неправда. Ты намеренно заключил сделку с тёткой из Сада воспоминаний, чтобы получить воспоминания о смерти Зарянки. — Стелла на секунду замолкла. — И… это косвенно доказывает, что ты её не убивал. Зачем тебе собственные воспоминания? Если только там не было кого-то ещё, и это не воспоминания реального невольного свидетеля, которые ты хотел заполучить, чтобы убедиться, что он не видел, как ты убиваешь Зарянку. Тогда выходит, что ты всё же убийца. Но, если ты убийца — зачем ты показал воспоминания мне? Для отвода глаз? Ты хочешь спихнуть всё на Ахерон, поэтому показал мне воспоминания, чтобы я думала, что ты не убийца, веря, что убийца не стал бы мне показывать компромат на себя. Вывод — ты убил Зарянку. — Браво, мистер Холмс, — Авантюрин медленно захлопал в ладоши. Стелла опасливо покосилась на оставшееся без поддержки полотенце, низко сидящее на бёдрах. — Но у меня всё ещё нет мотива. — Я бы нашла мотив, если бы знала о тебе больше. — Тогда тебе тем более нельзя упускать шанс сходить со мной на свидание. Разве тебе не хочется приоткрыть завесу моей тайны, подруга? — Ты извращенец? — задала Стелла риторический вопрос. Конечно же он извращенец. Все богатеи — извращенцы. — Меня на тебя стошнило — и ты вдруг понял, что хочешь со мной переспать? — Я собирался прийти и пригласить тебя на свидание после того, как тебе доставят цветы, — Авантюрин указал на поникшие розы на диване. — Но они тебе не понравились, и я немного задержался, ища другие. — Думаешь, подарил мне дорогущие цветы — и я забуду, какой ты высокомерный говнюк с трупом в ванной? А если это не сработает — что ещё попробуешь? Драгоценности? Меха? Раритетный, коллекционный, нераспакованный выпуск «Часик и принцесса Зеркало»? Милого маленького породистого котёночка? Чем ты ещё попытаешься меня купить? — Намекаешь, что ты не продаёшься? — Не знаю, — Стелла всерьёз задумалась, — может быть, я переоцениваю свою порядочность, но вот что я знаю точно — если тебе всё-таки удастся меня купить, ты быстро пожалеешь, что не можешь сдать меня обратно по чеку. — Тогда я предлагаю игру, — Авантюрин одним шагом сократил расстояние между ними. — Иди играй в свой двор, — ответила Стелла, не став в этот раз пятиться, и смело уставилась в глаза снова подобравшемуся почти вплотную сексуальному домогателю. — Если ты согласишься поужинать со мной — я отвечу на три твоих вопроса. Любых. Абсолютно честно. А ты ответишь на три моих. Поедим, выпьем, поболтаем в каком-нибудь милом заведении в Золотом миге — и ничего больше. Конечно, если ты сама не захочешь. И после этого свидания я оставлю тебя в покое, обещаю. — А если я не соглашусь? — Тогда я не отстану от тебя никогда, — белозубо улыбнулся Авантюрин, — я буду слать тебе цветы каждый день, а когда этот номер станет похож на мемориал Первопроходцам-героям, я начну отправлять котят.       Наверное, это близость чужого, почти обнажённого и довольно симпатичного тела сбила Стеллу с праведного пути, но она почему-то вдруг замешкалась, не решаясь ответить твёрдым и однозначным «Нет». Что плохого может произойти на ужине в людном месте? Немного пообщается с этим упырём и сбежит. Он, конечно, не ответит честно на вопросы, но вдруг всё же сболтнёт ненароком что-то важное. Ей так хочется уже убраться с Пенаконии, и любая информация, которая приблизит этот прекрасный момент — на вес золота. — Я подумаю, — уклончиво ответила Стелла. — Подумай, — он потянулся рукой к её щеке, Стелла отпрянула, — только недолго. Ситуация на игровой доске меняется каждую секунду. — Ты вроде картёжник, а не шахматист.       Авантюрин молча обошёл её и направился в прихожую. Как был — в полотенце и со смартфоном в руке. Она рванулась за ним, испугавшись, что он сейчас так и уйдёт. — Полотенце верни! Оно не моё! Меня по твоей вине за кражу посадят!       Обернувшись, вор отельного имущества с гадкой ухмылкой распахнул полотенце и протянул его остолбеневшей от такого поворота Стелле. Её лимбическая система закричала: «Посмотри вниз! Посмотри вниз!», а неокортекс быстро анализировал ситуацию, выдвигая версии о том, что с этим козлом глумливым не так. Он всё понимает и выполняет буквально? Или он решил продемонстрировать, так сказать, товар лицом, чтобы подтолкнуть её дать положительный ответ? Или он просто психически нестабилен? У него что-то вроде пограничного расстройства личности? Трудное детство, холодная мать, страх отвержения? Стелла протянула руку, Авантюрин вручил ей полотенце, бросил взгляд на смартфон и взялся за дверную ручку. Стелла представила, как сейчас он выйдет из её номера, прикрываясь одним только смартфоном, и наткнётся на кого-нибудь, например, на Химеко, решившую прогуляться за утренним кофе. Не совсем отдавая себе отчёт в собственных действиях, Стелла дёрнулась к Авантюрину, прижимаясь к спине и оборачивая его бёдра полотенцем. Спина была холодной, она чувствовала это через футболку, а его шея теперь пахла не кардамоном вперемешку с какой-то тяжёлой приторной дрянью, а её мандариновым гелем для душа, который приятно лёг на запах его кожи. Стелла тут же забыла, что она человек разумный со всякими полезными в хозяйстве штуками, типа развитой коры головного мозга, мешающей ей делать всё, что в голову взбредёт, и ткнулась носом в затылок Авантюрина, вдыхая запах ещё влажных волос. И вздрогнула, услышав стук в дверь. Стелла испуганно отпрянула, чувствуя себя так, будто её застукали за чем-то неприличным, но Авантюрин схватил её запястье, крепко прижимая обвитую вокруг его тела руку к своему животу, и открыл дверь. — Мистер Авантюрин, ваша одежда. — Мужик в форме служащего КММ протянул ему объёмный синий пакет с золотым логотипом неизвестной Стелле фирмы. — Здрасьте, — пискнула Стелла, которая за это утро поставила личный рекорд по попаданию в неловкие ситуации с эротическим подтекстом. — Доброе утро, мисс, — ответил мужик и собрался уходить. — Подожди, — задержал его Авантюрин, — я хотел что-то ещё. Что же это было… Никак не могу вспомнить…       Он всё прикидывался, что у него внезапно отшибло память, а Стелла понимала, что он просто тянет время, чтобы она подольше постояла, прижавшись грудью к его спине, постеснявшись устраивать публичные разборки с попыткой вырваться из захвата. Он согрелся в её объятиях, она ощутила исходящий от его кожи жар, который усилил цитрусовый запах, тонкие пальцы, стиснувшие её руку, погладили запястье. — Нет, всё-таки забыл, — произнёс Авантюрин и закрыл дверь, не попрощавшись и не поблагодарив за принесённую одежду.       Его ладонь надавила на руку Стеллы, сдвигая ниже — с живота на узел на полотенце, который она сама завязала, а потом ещё ниже. И если бы Стелла никогда раньше не трогала чей-то вставший член, она бы, наверное, завизжала и хлопнулась в обморок, но на неё твёрдый предмет, прикрытый махровой тканью, должного эффекта не произвёл, поэтому она отобрала свою руку и отвесила Авантюрину коленом такой мощный подсрачник, что он пошатнулся и стукнулся о дверь лбом. — Исчезни уже, Казанова недобитый! — Ты сама меня обняла. — Убирайся. — Сейчас я оденусь — и уйду, — он вернулся в комнату, — ты так остро на всё реагируешь, ужас.       Стелла осталась в прихожей, глядя на дверь, решив, что она за сегодняшнее утро вдоволь насмотрелась на главное достояние КММ. Авантюрин у неё за спиной шуршал пакетами и, судя по их количеству, вся одежда была новой. — Я тебя не обнимала. Ты хотел голый в коридор выйти, тебе лечиться надо. — А, так ты подумала, что я ухожу? Нет, я написал, чтобы мне принесли одежду в твой номер. Ровно в одиннадцать. И подошёл к двери как раз к этому времени. — Ясно, — Стелла сжала руки в кулаки. — Ты мной манипулировал. Подставил меня. Теперь все в вашей шарашкиной конторе будут думать, что мы с тобой… друзья. — Ты сама себя подставила. Сидела бы спокойно — ничего бы не произошло. — Я постираю твои вещи и отправлю тебе с посыльным. — сменила Стелла тему, ничуть не разубеждённая, что он устроил этот спектакль с полотенцем специально. — Просто выкинь. — Выкинь? — переспросила Стелла. — Для тебя разумное потребление — это ругательство какое-то, или что? Ты деньгами соришь и трусы после дня носки выбрасываешь, а где-то у людей воды питьевой нет. — И на Белобоге дети голодают. Знаешь, сколько раз я всё это слышал? — И не сделал никаких выводов? — Сделал. Кому-то везёт, а кому-то — нет. Чужое невезение — моя удача. — Почему ты такой урод? — устало спросила Стелла. — Разве? — Авантюрин, наконец-то одетый, подошёл к ней, держа в руках опустевший пакет. — Мне говорили, что у меня красивые глаза. — Тебе наврали. У тебя жуткие глаза. И сам ты жуткий, аморальный, циничный, развязный, избалованный сукин сын. — Мы точно подружимся, — Авантюрин попытался напоследок коснуться её щеки, но Стелла уклонилась. Он улыбнулся и открыл дверь. — Я жду твоего решения. Не забудь — три вопроса и три абсолютно честных ответа.

***

— Мне не нравится эта затея. Мне она совсем, совсем, совсем не нравится.       Стелла бросила взгляд на подругу и перевела его обратно на витрину, где в ярком электрическом освещении блистали красотой пышные свадебные платья, надетые на поставленные в разные позы манекены.       Сегодня утром она снова получила букет роз, взамен безвременно почившему накануне. В этот раз Авантюрин был предусмотрительней и прислал розы сразу в вазе с водой, под тяжестью которой двое посыльных пыхтели, гнулись и стонали, как девяностолетние старики с подагрой. Как только ваза была торжественно внесена в номер Стеллы, на её телефон пришло сообщение, которое гласило: «Селекционер больше не продаёт мне «Космический холод», потому что, по его словам, он работает в научной лаборатории, а не на оптовом базаре. Ты любишь ещё какие-нибудь цветы?». Стелла ничего не ответила, и через пять минут пришло ещё одно сообщение: «Если не хочешь отвечать про цветы, то хотя бы ответь про свидание». А потом пришла Химеко и попросила их с Март прогуляться по Золотому мигу, пообщаться с торговцами, пошататься по площади Айдена и послушать местные сплетни.       Время подходило к обеду, ничего полезного они не выяснили, Март предложила съесть по мороженому, и возле тележки мороженщика их застал врасплох рекламный плакат свадебного салона. Он гудел, скакал, махал уголками и смотрел жалобными глазами. И Стелла пошла за ним. Конечно же, из солидарности с трудовым народом Пенаконии, который подвергается эксплуатации со стороны буржуазных элит. И возле витрины салона, глядя, как сверкают бриллианты в ожерелье над расшитым жемчугом корсетом, и грызя холодный оранжевый шарик со вкусом манго в рожке, она рассказала Март обо всём, что вчера случилось между ней и Авантюрином, и призналась, что она всё же подумывает согласиться сходить с ним на свидание. — Он может рассказать что-то полезное, — ответила она Март и, глядя на юбку из сотни слоёв белого тюля, задалась вопросом — неужели кто-то и правда захочет сыграть свадьбу здесь? И сама же себе ответила — да все захотят. Это она себя тут чувствует как во сне шизофреника, а остальные гости Мира грёз всем довольны. — Или убить тебя! — нарочито весёлым тоном предположила Март. — Такое тоже возможно. Но я же просто проснусь. Я же проснусь? — Хорошо, может быть, он тебя не убьёт. Может быть он похитит тебя, посадит в подвале на железную цепь и будет делать с тобой такие вещи, которые я даже вслух произносить не стану. — Надо нам с тобой поменьше эксплотейшена про маньяков смотреть, — покачала головой Стелла, — наверное, именно из-за него я вторую неделю спать нормально не могу. Вдруг это не кино про психа, который делает с героиней противоестественные вещи в подвале. Вдруг это кино про молодого красивого миллионера… может даже — миллиардера, который приводит героиню в свою комнату удовольствий, и там они… получают удовольствие. Может же такое быть? У меня и внутренняя богиня есть. — Кто? — Часик, — уверенно ответила Стелла, — Часик — моя внутренняя богиня. — Что… — Март оторвалась от созерцания витрин и посмотрела на Стеллу обычным для Март взглядом, который означал: «Стелла, ты опять несёшь какую-то чушню». — Какая богиня? — Ну, в том фильме… — начала объяснять Стелла, — там где… Она в лифте, говорит: «Кристиан». А он ей: «Анастейша». А! Не! Подожди! В фильме не было внутренней богини! Это в книге было! — Ты ещё и книгу читала?! Зачем?! — Ну, типа… обычно говорят, что книга лучше. — И что — книга лучше? — Нет.       Они обе замолчали, доедая мороженое. Стелле в общем-то всё про себя было ясно. Тот факт, что она поделилась своими сомнениями именно с Март, означал, что она уже всё решила. Химеко или мистер Янг от затеи поужинать с Авантюрином её бы точно начали настойчиво отговаривать, а может и вообще бы настрого запретили ввязываться в потенциально опасную… авантюру, да. Поэтому она выложила всё подруге, которая ей запретить ничего не сможет. — Это всё из-за того, что он голый перед тобой ходил? — спросила Март после недолгого молчания. — Нет, — замотала головой Стелла, — нет, конечно. Ты ж его видела — он рахитик. — Вообще нет, — возразила Март, — он очень даже ничего, на самом деле. Внешне. — Не заметила, — соврала Стелла, — мне нравятся парни повыше. И пошире. И постарше. Лет на сто. Я просто хочу выяснить какую-нибудь полезную информацию, а у этого индюка самовлюблённого она явно есть. Я схожу. Это просто ужин. Он не сможет отманьячить меня посреди ресторана. А ещё меня совесть мучает за то, что я на него блеванула. Раз он так хочет это свидание, буду считать его моей ему компенсацией. — Ладно, — вздохнула Март, — давай так — я буду звонить тебе каждые полчаса, если ты не ответишь — я снаряжаю спасательную экспедицию. — Лучше каждый час. А то странно будет, если я буду постоянно на телефонные звонки подрываться. — И геолокацию скинь. — Слушаюсь, мой генерал, — Стелла взяла под козырёк, — одолжишь мне денег? — На что? — На ресторан. — Зачем тебе деньги? — На еду, очевидно! — возмутилась Стелла такой непонятливостью. — Я же не буду сидеть и смотреть голодными глазами, как он жрёт. — Ты собралась платить за себя? — удивилась Март. — Разумеется. — Зачем? Он пригласил — он пусть и платит. — Ага! — вытаращила глаза Стелла. — А потом я ему обязана буду, нет уж, спасибо. Я и так ему за номер должна. — Ничего ты ему не должна! — возразила Март. — Он добровольно отдал тебе номер и добровольно пригласил тебя поужинать, потому что сам этого хочет. Это ты ему одолжение делаешь. — Да, но… — Стелла замялась, — я же приличная гордая женщина. А приличные гордые женщины в конце ужина достают кошелёк, или кредитку, или дебетовую карту и говорят: «Я заплачу за себя». Я в кино видела. А если ты ешь за чужой счёт, то надо… расплатиться по-другому. — Ты постоянно ешь за мой счёт. — Ты — это другое! Мы же друзья. Я и за счёт Дань Хэна ем. — Как невыгодно быть твоим другом, — пожаловалась Март. — Стелла, если мужчина считает, что ты должна компенсировать ему затраты на ужин… эээ… некоторыми услугами — это не значит, что ты неприличная женщина, это значит, что он плохой человек. Хорошие люди занимаются сексом по взаимной симпатии, а не принуждают кого-то за еду. Если мужчина хочет разделить счёт — пусть приглашает тебя в место, которое тебе по карману. А если он хочет кормить тебя в дорогом ресторане — он не имеет права что-то за это требовать, это его решение, за которое он несёт ответственность. Наоборот это правило тоже действует. — То есть… — задумчиво протянула Стелла, у которой эта речь спровоцировала очередной пересмотр морально-нравственных ориентиров, — в принципе, я могу пожрать за его счёт каких-нибудь крабов в трюфельном масле и свалить с чистой совестью? И это нормально? — Нормально, — уверенно ответила Март, — с этого олигарха комнатного не убудет. — Ещё один веский повод сходить с ним поужинать.       Стелла достала смартфон из кармана плаща и разблокировала экран. Незакрытое окно диалога с Авантюрином ждало, когда она отправит свой ответ. Просто ужин. Брускетты с фуа-гра, утка в брусничном соусе, пара бокалов вина, три вопроса — и домой, если зловещий номер отеля можно так назвать. Она бросила взгляд на витрину, где расшитое жемчугом свадебное платье цвета слоновой кости стояло, натянутое на манекен, как монумент, воздвигнутый во славу консьюмеризма, и набрала сообщение.

***

      На её лаконичное: «Я согласна», Авантюрин ответил не менее лаконичным: «В отеле, в пять». По отсутствию каких-либо уточнений, она поняла, что имеется в виду отель «Грёзы», и в семнадцать часов по серверному… то есть, извините, системному времени, она вошла в копию своего номера в Мире грёз, гадая, почему Авантюрин выбрал именно это место для встречи, если они идут ужинать? Пойдут в ресторан отсюда, взявшись за руки? Или вообще никуда не пойдут, потому что он решил показать ей ещё пару трупов? Или это она — следующий труп, поэтому он назначил свидание поближе к ванне, в которой она к концу вечера будет лежать?       В комнате Стеллу ждала коробка. Большая коробка в половину её роста, обтянутая красно-золотым шёлком, которая стояла на полу и звала. Не как коробки в Золотом миге со всяким дешёвым сувенирным барахлом, которые пищали, визжали, гудели и бросались под ноги. Нет, эта коробка звала безмолвно, она не навязывалась и ничего не требовала, потому что знала — никто и так не устоит перед соблазном заглянуть в неё. Эта коробка степенно дожидалась того, кто её достоин, потому что знала себе цену. На коробке лежала карточка, на которой Авантюрин своим пижонским почерком вывел надпись: «Открой меня». Стелла, затаив дыхание, подняла крышку, надеясь, что из коробки не выскочит пума и не растерзает её, и её встретила ещё одна записка. «Надень меня» — гласила она, возлежа на коробке поменьше, прижатая широкой золотой лентой. Перед Стеллой был сундук с девчачьими сокровищами, за который она бы отдала душу, если бы отдать её нужно было не Авантюрину. Вот если бы Блэйд принёс ей такую коробку, она бы, конечно, очень удивилась, потому что это на него совсем не похоже, но обрадовалась, потому что если уж Блэйд что-то принёс, то от чистого сердца. А от Авантюрина всё выглядит как взятка. Подкуп. Стелла не хотела брать взятку, но его нескромный дар так и манил опустить руки во все эти коробочки, шкатулки, футляры, шуршащие, блестящие упаковки, чтобы переворошить их и посмотреть поближе. И, конечно же, открыть перевязанную золотой лентой плоскую коробку и увидеть, какое платье там лежит, ведь, очевидно, это оно. А во второй коробке — повыше и поуже — должна быть обувь. Булькающий звук оповестил Стеллу, что пришло сообщение, прервав её внутреннюю борьбу с собой. «Ты уже нашла мой подарок?» — вопрошало сообщение от Авантюрина. «Мы что — в паршивой романтической мелодраме?» — быстро набрала Стелла. «Спорим, ты обожаешь паршивые романтические мелодрамы», — ответил Авантюрин. — Спорим, ты говна кусок, — произнесла Стелла вслух. «Принарядись и выходи в шесть» — скинул Авантюрин ещё одно сообщение следом.       Стелла аккуратно, стараясь не растрясти всё содержимое «подарка», вытащила плоскую коробку и положила на диван. Она просто посмотрит. Приоткроет крышку, глянет одним глазком и тут же закроет. Лента легко сползла с коробки, Стелла кончиками пальцев подцепила край тяжёлого картона, приподняла его… и со вздохом откинула крышку.       Лежащее на белоснежной ткани платье струилось и переливалось оттенками синего и фиолетового, как маргаритка сорта «Космический холод», и хоть Стелла солгала Авантюрину, что это её любимые цветы, чтобы отвязаться от него, она не могла отрицать, что это сочетание цветов выглядит восхитительно. И слегка драматично. Она провела рукой по гладкой синеве и с грустью признала, что хочет быть подкупленной.       Каким-то оригинальным фасоном подарок Авантюрина не отличался — это было обычное платье в бельевом стиле, а, надев его, Стелла обнаружила, что оно ещё и довольно вульгарное. Тот, кто его выбирал, явно не знал правила «или грудь, или ноги», из чего Стелла сделала вывод, что сам Авантюрин его и выбрал. Она решила не строить предположений, откуда он знает размер её одежды, чтобы лишний раз не пугаться. Верх платья держался на тонких бретелях, низкий вырез открывал вид на грудь, а юбка, заканчиваясь чуть ниже колен, демонстрировала ноги Стеллы в разрезе до середины бедра. Это платье, на её взгляд, больше подошло бы для похода в ночной клуб, чем в ресторан, но она-то не миллионерша, Авантюрину видней, конечно. Стелла посмотрела на себя в зеркало, надула щёки, выдохнула и вытащила из-под платья лифчик. Без него было одновременно лучше, потому что платье село хорошо, и ничего ниоткуда не торчало, и хуже — потому что любой, при взгляде на неё, поймёт, что на ней нет лифчика.       В узкой коробке нашлись туфли. Тёмно-синюю кожу украшала фурнитура в виде растительных узоров. Она же обвивала тонкими металлическими ветками и листиками десятисантиметровый каблук. — Ой, мама, — сказала Стелла и отложила примерку туфель до выхода.       Как это часто бывает с красивыми платьями, платье Стеллы нуждалось в соответствующем сопровождении, так что она зарылась в коробку, перебирая косметику и воздавая хвалу Март, которая, не щадя себя, делилась со Стеллой всякими девчачьими секретами. Сначала Стелла слушала её, потому что в какой-то книжке из серии «Как заводить друзей и не отпугивать случайных знакомых», она прочитала, что сблизиться с людьми помогают общие интересы, а потом втянулась и начала получать искреннее удовольствие от их посиделок с маникюром, плетением косичек и просмотром романтических комедий.       Пока она принимала душ, а затем крутилась перед зеркалом, экспериментируя с цветными тенями и яркой помадой, чтобы её бледное лицо не терялось на фоне перетягивающего на себя всё внимание платья, время подошло к шести. Стелла ответила на контрольный звонок Март, которая всерьёз собралась следить, чтобы её не похитил маньяк, собрала волосы в небрежный низкий узел на затылке, бросила последний взгляд в зеркало, убедившись, что её кожа сияет, её глаза выразительны и томны, а губы сочны и соблазнительны. Всю эту красоту оттеняло найденное в одной из шкатулок колье, предположительно, из белого золота с большим синим камнем, предположительно, сапфиром, обрамлённым в россыпь прозрачных камней поменьше, предположительно, бриллиантов. Сколько стоят эти предположительные бриллианты, обвившие её шею цветочным узором, Стелла предполагать боялась, и успокаивала себя тем, что она в Мире грёз, а значит, они воображаемые, и если она их воображаемо потеряет, то это не считается.       Пора было выходить, но Стеллу смущал один нюанс. Тонкая ткань платья облегала её ягодицы, и под ней чётко проступал контур нижнего белья. Поступить с трусами так же, как и с лифчиком, ей смелости не хватало, а лежащие в коробке упаковки с бельём доверия не внушали. Надевать нестиранные, хоть и новые, трусы было опрометчиво. В конце концов, Стелла убедила себя, что трусы ненастоящие, она ненастоящая, бактерий тут нет, и вытащила коробочку с чёрными кружевными стрингами, очень тонкими, прям прозрачными. Стараясь не думать о том, что вот их-то Авантюрин совершенно точно выбрал сам, она быстро переодела нижнее бельё, схватила сверкающий металлическим блеском — под цвет украшений на туфлях — клатч, сунула туда смартфон, обулась — и в восемнадцать часов, десять минут вышла из номера.       На мгновение, шагая в белый свет, она испугалась, что её в очередной раз выкинет в разрушенные коридоры отеля, но сегодня удача ей благоволила, и Стелла очутилась в Золотом миге возле пространственного якоря у входа в отель. Как всегда, на неё разом обрушился шум. Болтовня, музыка, рычание проезжающих мимо моноциклов. К Стелле подбежал стенд, рекламирующий «Усладу», она пригрозила ему кулаком, и он молча попятился обратно, ждать следующую жертву возле клумбы с зелёными кустами. Стелла огляделась и увидела Авантюрина.       Он стоял, прислонившись к капоту припаркованной возле отеля золотой «Сапсан-Штайнвей» и набирал что-то в телефоне. Стелла подумала, что он пишет ей: «Ну и где ты шляешься, я весь продрог», но он убрал телефон, поднял голову и заметил её. Стелла приветственно помахала и двинулась к парковке.       Чем ближе она подходила, тем отчётливей видела на лице Авантюрина некоторое замешательство. В том, что она выглядит отлично, Стелла не сомневалась, а значит, по всем канонам паршивой мелодрамы, его сразила её красота. Она шла, не торопясь, плавно покачивая бёдрами, уверенно неся на десятисантиметровых шпильках свою облачённую в красивое платье грудь без лифчика и подтянутую задницу в стрингах, а Авантюрин с каждым её шагом по лестнице, ведущей мимо клумб к парковке, всё шире и шире расплывался в улыбке. — Ого, — произнёс он, когда она приблизилась, — ты выглядишь… ого.       Он тоже выглядел вполне себе «ого». Может, немного просто по его меркам — он был одет в классический чёрный мужской костюм с чёрной же рубашкой, но их идеально подчёркивающий его фигуру крой выдавал, что эта простота стоит много денег. Дополняли образ скромного миллионера начищенные кожаные ботинки, перстни на пальцах, часы на запястье и бриллиантовые гвоздики в ушах. И сине-фиолетовый галстук в тон платью Стеллы. — Ну ты и позер, — она кивнула на «Сапсан». — Золотая тачка? Серьёзно? — Не нравится? Как насчёт чёрной? — Авантюрин щёлкнул пальцами, и машина поменяла цвет. — Или лучше синяя? Да, я тоже думаю, что лучше синяя.       Стелла отвела взгляд от машины, теперь режущей глаз ультрамарином, посмотрела на Авантюрина, который подошёл совсем близко, чтобы открыть ей дверь, и обнаружила его блондинистую макушку на уровне своих глаз. Стелла злорадно хихикнула и схватила его за галстук, поворачивая к себе. — Мне кажется, или этот галстук тебе рост укорачивает? — Тебе кажется, — безмятежным тоном ответил Авантюрин, поднимая на неё взгляд. — Да нееет, — продолжила глумиться Стелла, — ты точно ниже меня. Я думала, что иду на свидание с большим бизнесменом, а ты, оказывается, мелкий предприниматель. — Ну подожди, ты ещё мои скрытые активы не видела. — Налоговому инспектору покажешь. — Я уже показывал. Горячая была девица. — А знаешь, что ещё горячее? — Что? — Жерло Ородруина, — торжественным тоном поведала Стелла, склоняясь к его лицу, — в которое ты должен бросить кольцо, Фродо. — Садись в машину, — приказал Авантюрин, отбирая у неё свой галстук. — Мистер Янг запретил мне садиться в машины к незнакомцам. — Хорошо, давай пройдёмся пешком. Тут недалеко, километров пять.       Стелла посмотрела на свои туфли, мучительно соображая, что хуже — пасть воображаемой жертвой воображаемого маньяка или натереть воображаемые мозоли на воображаемых ногах, и услышала щелчок затвора фотоаппарата. Какой-то мужик в паре метров от неё быстро спрятал телефон в карман, его спутница уставилась в сине-розовое небо, Стелла посмотрела на них с упрёком и нырнула в салон. — Мои друзья знают где я, с кем я, и отслеживают меня по геолокации, — сказала она, когда Авантюрин тоже сел в машину. — Спасибо, что предупредила — ответил он, заводя мотор, — если решу похитить тебя и изнасиловать — первым делом отберу и выброшу твой телефон. — Вот вообще не смешно! — Ты уже в машине, — заметил Авантюрин, — и никуда отсюда не денешься. Что лучше — расслабиться и наслаждаться поездкой или трястись от страха, представляя то, что никогда не произойдёт?       Стелла умолкла, глядя на сенсорную панель управления, кнопки на которой так и выпрашивали, чтобы она потыкала в них своими любознательными пальцами. Но её останавливало опасение, что она нажмёт что-то не то, и завтра на всю Пенаконию будет греметь новость о том, что Авантюрин из КММ и его спутница в блядском платье сбили на дорогой машине какого-нибудь уличного актёра, который зарабатывал, чтобы прокормить старушку-мать, жену с диабетом и пятеро детишек мал-мала меньше. Люди им явно очень интересуются. — И часто тебя на улице фоткают? — спросила она у Авантюрина, который, откинувшись на спинку кожаного кресла, уверенно вёл машину по оживлённой улице, Стелла же нервно косилась в окно, зная привычку местного населения выбегать на дорогу. Она сама постоянно выбегала под колёса моноциклов, не глядя по сторонам. — Может, он сфотографировал тебя? — С чего бы вдруг? — Ты очень красивая сегодня.       Она с нечеловеческим усилием затолкала поглубже пассивно-агрессивный вопрос: «А вчера я, значит, была некрасивая?». Вчера её терзало глубокое похмелье, и она блевала на людей. И даже это не помешало Авантюрину пригласить её поужинать. — У тебя такое удивлённое лицо было, когда я пришла, будто ты не ожидал, что я буду сегодня красивой. — У меня сложилось впечатление, что ты из тех, кто всё делает наперекор. Поэтому я ждал, что ты выйдешь в футболке с Часиком. Рад был ошибиться. — Я из тех, — подтвердила Стелла, — но если бы я поступила наперекор тебе, я бы поступила наперекор себе. Мне нравится платье. Оно мне идёт. — Да, — согласился Авантюрин, — оно тебе очень идёт.       Его рука соскользнула с руля и легла на её колено, обнажившееся в разрезе юбки. Стелла замерла, глядя, как украшенные кольцами пальцы ползут вверх и проводят по внутренней поверхности бедра, подбираясь к кромке белья, сжала колени и, забыв обо всех правилах безопасного поведения на дороге, схватила руку, выкручивая пальцы. — Ай! — Авантюрин затряс рукой. — Осторожно. Я же за рулём. — Вот и держись за руль обеими руками! — рявкнула Стелла. — Меня правда часто фотографируют, — Авантюрин, как ни в чём ни бывало, продолжил разговор, возвращая руку на руль, — иногда подходят на улице и спрашивают, не хотел бы я поработать моделью. — Какая из тебя модель? — язвительно спросила Стелла, к которой после очередной попытки сексуального домогательства вернулось желание хамить. — Ты же мелкий. — Мы одного роста. Просто ты на каблуках. — Да, тут ты что-то просчитался. Надо было обуть меня в балетки. — Зачем? Если рядом со мной красивая девушка — никого не волнует мой рост. Особенно — меня самого. — То есть, ты нарядил меня, как куклу, чтобы отвлечь внимание от своего роста? — Ты нарядилась сама. — Машина притормозила у бордюра, Авантюрин повернул голову к Стелле и одарил её улыбкой, которая вербовщикам модельных агентств, наверное, казалась очаровательной. — Я бы любовался тобой, даже если бы ты пришла в шортах и футболке. Но тогда нам пришлось бы выбрать другое место для ужина.       Из окна автомобиля виднелось знакомое здание. Стелла как-то проходила мимо, тоскливо глядя на огромные, бросающие на тротуар оранжевый свет окна и украшенные деревянной резьбой массивные двери, возле которых застыл швейцар с подобострастным выражением лица, и думая о том, что тут, наверное, есть кровать, но спать на ней совсем не хочется. «Что есть сон в Мире грёз?» — размышляла Стелла. Не поглотит ли её сон во сне, если она заценит воображаемую двуспальную кровать в воображаемом мире? Если её тело спит, а мозг работает, поглощая чужие грёзы, выставленные на продажу, то, что будет, если сверху она нагрузит мозг ещё и собственными снами? Ответа Стелла не нашла и в тот раз не стала заходить внутрь. — Это отель, — сообщила она Авантюрину. — На первом этаже прекрасный ресторан. — А на остальных — отель. После того, как ты меня всю облапал, думаешь, я не догадываюсь, почему из всех ресторанов ты выбрал ресторан при отеле? — Я своих намерений с самого начала не скрывал, — без смущения ответил Авантюрин, — я надеюсь на продолжение после ужина. Если ты захочешь.       Он вышел из машины, а Стелла дождалась, пока он приблизится, чтобы галантно открыть ей дверь, распахнула её, треснув Авантюрина и, проигнорировав протянутую руку, вылезла наружу. Авантюрин отдал ключи от машины подбежавшему парковщику и подставил Стелле локоть. Она схватилась за него, решив, что ещё успеет опозорить его своими плохими манерами, и они зашагали по ступеням в услужливо распахнутую швейцаром дверь. — Как он потом узнает, какую машину тебе подгонять? — спросила Стелла, пока они шли по ковровому покрытию в просторном фойе. — Он мне талон дал. — Типа, гардеробщица выдала тебе номерок на машину? — Вроде того. — Чисто гипотетически, — принялась рассуждать Стелла, — если у меня есть твой номерок, могу ли я на выходе забрать твою машину? — Чисто гипотетически — можешь. Но на практике — меня все знают в лицо, и мою машину тебе не отдадут. А если и отдадут… — он достал из кармана брелок, — я её заблокирую, и ты никуда не поедешь. Но мне нравится ход твоих мыслей.       Администратор у стойки на входе в зал ресторана, подтвердив слова Авантюрина о том, что его все знают в лицо, даже не стала уточнять бронь, а сразу же, сияя, как золотой шар в гачапоне, повела их к столу. Стелла села на подставленный Авантюрином стул, еле удержавшись, чтобы не съязвить на тему его показного джентльменства, резко контрастирующего с распусканием рук наедине, на стол перед ней опустилась кожаная папка меню. — Официант скоро к вам подойдёт, — излишне доброжелательным тоном поведала администратор, — могу ли я сделать для вас что-то ещё? — Да, — Стелла быстро закивала и указала подбородком на Авантюрина, — есть ли у вас детский стульчик для этого сорванца? — Она шутит, — пояснил Авантюрин растерянно посмотревшей на него барышне, — у моей женщины прекрасное чувство юмора.       Администратор ушла, оставив их изучать меню. Стелла поёрзала на стуле, который скорее был маленьким креслом, глубоким и мягким, и огляделась. Сложно сказать, что она ожидала от дорогого ресторана. В её голове дорогие рестораны были представлены кадрами из морально устаревшей классики кинематографа про миллионеров и простушек, так что Стелла ожидала, наверное, что всё будет в золоте и хрустале и гипсе, и вокруг будут рассекать дамы в меховых манто и господа в смокингах. На деле же они с Авантюрином сидели в просторном, но довольно компактном зале, в котором вдоль больших окон расположились в ряд несколько столов. Ещё в прошлый раз Стелла заметила снаружи, что стёкла тонированы, а значит, она сейчас видит из окна статую Часика, а вот статуя Часика её не видит. В противоположной стороне зала она заприметила приватные кабинки, и испытала облегчение от того, что Авантюрин забронировал не одну из них. В целом, сочетание приглушённого света, массивной деревянной мебели, ненавязчивой музыки, звуки которой заглушали шум от соседних столов, но не мешали общаться, и, особенно, удобных стульев, делали это место очень уютным, и Стелла даже немного расслабилась. — Знаешь, что говорят про шутку, повторённую дважды? — спросил Авантюрин, глядя в меню, и Стелла сразу же догадалась, что наконец-то задела его самолюбие. — Прости, — ответила она. Он отложил папку. — Мне жаль. Это так мелочно — шутить про твой рост. Я нижайше прошу прощения. Я надеюсь, это маленькое недоразумение никак не повлияет на нашу дружбу.       Он толкнул её под столом в голень носком ботинка. Стелла не осталась в долгу и пнула его туфлей. Авантюрин усмехнулся, а затем тихо рассмеялся. — Правда, хватит, — попросил он. — Ладно, — согласилась Стелла, беря меню, — больше никаких шуток. Про рост.       Цены под фотографиями блюд на ламинированных страницах не оставляли никаких сомнений, что этот ресторан дорогой. Стелла листала меню, едва не пуская слюни на изображения закусок и горячих блюд, и понимая, что она себе тут может позволить разве что рис без ничего, и вспоминала слова Март о том, что кто пригласил — тот и платит. — Предупреждаю сразу, — сказала она, и они с Авантюрином посмотрели друг на друга поверх папок, — за ужин платишь ты — потому что я нищая. И я не буду спать с тобой за еду — потому что я гордая. — Я надеялся, ты будешь спать со мной, потому что я тебе нравлюсь. — Оставь надежду всяк сюда входящий, — пробурчала Стелла, снова утыкаясь в меню. — Неужели во мне нет ничего, что бы тебе нравилось? — Добрый вечер! Вы готовы сделать заказ?       Официант материализовался над ними с планшетом в руках и с таким ласковым выражением лица, будто Стелла — его девяностолетняя бабушка, готовящаяся к вечному сну и завещавшая этому парню свой звездолёт. Стелла нервно залистала меню, пытаясь выбрать хоть что-то. Авантюрин молчал, уступив ей право сделать заказ первой, она запаниковала, в голове всплыли слова Март: «С этого олигарха не убудет», и она выпалила: — А что у вас тут самое дорогое? — Лобстер на гриле под соусом из диетической «Услады», — сверкая счастливой улыбкой, поведал ей официант. — Ага, — растерялась Стелла, попытавшись представить себе соус из диетической «Услады», — а второе по дороговизне? — Стейк из говядины Вагю. Мы подаём его с дубовым рулетом и эспумой из козьего сыра. — А попроще чего-нибудь есть? — испуганно спросила Стелла, не оценив еду для богатых. — Что-нибудь для людей с мещанским вкусом? — Принесите даме сначала стейк, потом лобстера, — приказал официанту Авантюрин, и Стелле послышалось в его голосе ехидное хихиканье. — Какую степень прожарки вы предпочитаете? — обратился официант к Стелле, и она опять зависла, не понимая, что от неё хотят. — Она предпочитает медиум, — ответил за неё Авантюрин. — И вино принесите. Самое дорогое. — Могу порекомендовать вам игристое вино из провинции… — Да-да… — Авантюрин лениво махнул рукой, — вот его неси. Игристое. Чтобы каждый пузырёк минимум на миллион.       Официант принял заказ, забрал меню и удалился с нестираемой с лица улыбкой. Стелла осталась без прикрытия в виде кожаной папки, один на один с Авантюрином, который не сводил с неё заинтересованного взгляда. — Что такое «эспума»? — спросила Стелла. — Пена. — Хамство обслуживающему персоналу тебя не красит, ты в курсе? — Я не хамил. Просто немного его ускорил, потому что мне не терпится услышать твой ответ, а официант мешал. — А что, мы уже задаём друг другу три вопроса? — Нет, этот вопрос вне игры. Так что, я тебе совсем не нравлюсь? — Ты красивый, — честно ответила Стелла, решив не скрывать очевидных вещей. — Ты знаешь, что ты красивый, Март знает, что ты красивый, я знаю, что ты красивый, все знают, что ты красивый. Даже твои глазища тебя не портят, и от тебя очень сложно отвести взгляд. Но для того, чтобы я испытывала к тебе симпатию, у тебя должны быть ещё какие-то достоинства. — Любопытно, что за достоинства таит в себе особо опасный преступник, находящийся в галактическом розыске?       Он задал этот вопрос совершенно равнодушно и ничуть не изменившись в лице, а вот Стелла, которая в контроле эмоций была очень плоха, вытаращила глаза и открыла рот, да так и застыла в таком виде, потому что официант вернулся с бутылкой вина. Пока он открывал её, разливал по бокалам и рассказывал недорассказанную справку о провинции, в которой это вино производят, Стелла гневно смотрела на Авантюрина, который безмятежно взирал на льющуюся в его бокал золотистую струю, и думала о том, что он имел в виду Блэйда. Кого ещё-то, это единственный особо опасный преступник, чьи достоинства её интересуют. Этот хлыщ корпоративный за ней следил, что ли? — Не понимаю, о чём речь, — соврала она, когда официант ушёл. — Когда мне позвонило моё начальство с вопросом, почему на камерах из коридора отеля видно, как из моего номера среди ночи выходит Охотник за Стеллароном, я очень удивился, ведь в моём номере никогда не было никаких Охотников за Стеллароном. А потом я понял, в чьём номере он был. Похоже, ты любишь плохих парней. — Да, люблю, — согласилась Стелла, отметив про себя, что КММ каким-то образом получила доступ к камерам наблюдения на Пенаконии, — как жаль, что ты не плохой парень, а всего лишь мелкий шулер. — Шулер? — Ты ведь поэтому меня на свидание пригласил? Охотники в розыске, и ты подумал, будто я могу рассказать о них что-то полезное? Ты зря потратил столько денег — мне про них ничего не известно. Кроме того, что у Блэйда огромный член. Ума не приложу, что ты будешь делать с этой информацией.       Клатч, лежащий в кресле возле Стеллы завибрировал, она схватила его и вытащила смартфон, на экране которого улыбалась с фотографии Март. — Мне надо ответить.       Она вышла в фойе, грозно стуча каблуками, чтобы Авантюрин слышал, как она на него зла, и включила видеосвязь, чтобы Март видела её лицо, подтверждающее, что ей отвечает Стелла, а не какой-нибудь пародист-имитатор, нанятый маньяком Авантюрином. — У тебя всё хорошо? — спросила Март, тревожно глядя в камеру. — Нормально. Скоро буду есть лобстера в соусе из диетической «Услады». — Гадость какая, — Март сощурилась, — ну-ка, наклони камеру… что это на тебе?       Стелла отвела руку с телефоном так, чтобы было видно платье. — Отпад, — прокомментировала Март, — это он тебе купил? — Да, мы как будто в мелодраме про горничную и миллионера. Туфли тоже классные, — Стелла опустила телефон, показывая обувь. — Теперь я хочу на свидание с Авантюрином. — Мне кажется, он пригласил именно меня, потому что думает, будто я на Экспрессе самая тупая, и меня проще всех расколоть, — утешила подругу Стелла. — Не на ту напал, — фыркнула Март, — осторожней там с ним, хорошо? Мне всё же кажется, он полный псих. Позвоню через час.       Она сбросила вызов, а Стелла вернулась обратно в зал. Авантюрин встретил её улыбкой и отсалютовал бокалом, из которого в её отсутствие не сделал ни глотка. — Я, между прочим, отключил телефон, чтобы никто не помешал мне наслаждаться твоим обществом. — А я в твоём обществе не уверена в своей безопасности, поэтому собираюсь каждый час отчитываться Март, что я жива. — Что ж, это хотя бы значит, что ты планируешь провести со мной не один час. Да брось, я не сделаю тебе ничего плохого. — Все маньяки так говорят. Вдруг, пока меня не было, ты мне в бокал что-то подсыпал?       Авантюрин молча отставил свой бокал, взял бокал Стеллы и отпил из него. Стелла сложила руки на груди и покачала головой. — Теперь ты довольна? А, нет… — он взял свой бокал и отпил и из него тоже, — я же мог подсыпать что-то в свой бокал, а потом выпить из твоего и предложить поменяться бокалами, потому что из своего я не пил. — Вот одно то, что тебе приходят в голову подобные схемы, крайне настораживает. — А ты хотела угнать мою машину. — Я просто спросила. Это исследовательский интерес. На самом деле, ты подсыпал что-то в бутылку. Нам принесут новые бокалы и разольют туда остатки вина из бутылки, ты будешь делать вид, что пьёшь из своего, но на самом деле не будешь, потому что теперь в бокалах будет вино с… тем, что ты в него подсыпал.       Авантюрин взял со стола открытую бутылку и глотнул и из неё тоже. Стелла заволновалась, что он такими темпами нахерачится и упадёт под стол. — На самом деле, я подговорил официанта, чтобы он подсыпал что-то в новую бутылку, которую он принесёт, когда я попрошу заменить бокалы и бутылку, потому что я из них пил. — Вот тут ты точно врёшь — новую бутылку принесут закрытой и откроют при нас. — Подловила, — развёл руками Авантюрин, — я не подсыпаю никому ничего в бокалы и не режу девиц в подворотнях. — Стейк из говядины Вагю с дубовым рулетом и эспумой из козьего сыра! — торжественно возвестил возникший у стола официант, ставя перед Стеллой тарелку с куском мяса по виду на полкило. Авантюрину досталась тарелка с заказанной им рыбой. — Пожалуйста, повторите, — он указал на бутылку, — и замените бокалы. — Ты сказал «пожалуйста», — заметила Стелла, когда официант ушёл, с трудом скрывая на лице недоумение от того, что гости попросили забрать ополовиненную бутылку и принести такую же. — Из кожи вон лезу, чтобы тебе понравиться. — Зачем? — Потому что я хочу, чтобы моя симпатия была взаимной. Я пригласил тебя на свидание, потому что ты мне нравишься, Охотники за Стеллароном здесь ни при чём. — А я пришла на свидание, потому что ты обещал честно ответить на три вопроса. — Хорошо, задавай вопрос.       Стелла огляделась, склонилась над своим стейком размером с тарелку и шёпотом спросила: — Это ты убил Зарянку? Авантюрин тоже наклонился, ухмыльнулся, покачал головой и в тон ей ответил: — Нет. — Ладно, — сказала Стелла, выпрямляясь, — запишу в своём детективном блокноте, что это был не ты. Но пока карандашом. — Моя очередь, — Авантюрин вальяжно откинулся на спинку кресла, улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой. — Любимая поза в сексе?       Официант, как раз в этот момент прибывший к ним с новой бутылкой вина, попятился, решив, видимо, что он не вовремя, но Стелла вцепилась ему в фартук. — Стойте! Пожалуйста, налейте мне до краёв! А этому больше не наливайте!       Вопреки её просьбе, он всё же налил Авантюрину вино, извиняясь и оправдываясь, что он обязан выполнять свою работу по инструкции, но Стелле наполнил бокал целиком. Как только он ушёл, Стелла опустошила половину бокала. — Что за вопрос такой? — процедила она сквозь зубы. — Нормальный вопрос. Давай, отвечай не задумываясь. Любимая поза? После упоминания Блэйда, Стелле очень хотелось ответить: «Любая, в которой меня трахает особо опасный преступник, находящийся в галактическом розыске». — Не знаю, — вместо этого сказала она, — ну, допустим, догги-стайл — «Ну, допустим» — не похоже на честный ответ. — Ладно, — Стелла залпом выпила вино, — вот тебе честный ответ — у меня очень мало опыта, поэтому я пока не совсем понимаю, что мне нравится, а что нет. Я в поиске. До составления рейтинга поз я ещё не добралась. Пока только поняла, что мне нравятся поцелуи, но мне катастрофически редко перепадает. И страх. Меня почему-то заводит страх. Я ответила на твой вопрос? — Да. Не хочешь попробовать свой стейк, пока он совсем не остыл?       Стелла взяла нож и вилку, отрезала кусочек стейка и сунула в рот. Мясо было удивительно мягким и сочным, с ярким вкусом говядины, без перебивающих его специй. Наверное, характеристика «тает во рту» здесь подходила как нельзя лучше. Она наколола на вилку ещё один кусок, посмотрела на розовый срез и показала его Авантюрину. — Это нормально, что оно сырое? — Оно не сырое, — ответил Авантюрин, разбирающий на своей тарелке приготовленную целиком рыбину, — оно идеально приготовленное. — Пом-Пом бы с тобой не согласилась, — пробормотала Стелла, водя мясом по сырной пене на краю тарелки. — Поэтому она работает на поезде, а не в дорогом ресторане. — Слышь! — обиделась Стелла за родной поезд. — У нас хотя бы выходные есть. А здесь люди пашут, как проклятые, за мизерную зарплату и туманную перспективу получить гражданство Пенаконии. — А за что пашешь ты? — спросил Авантюрин, запив вином свою рыбу. — Это твой второй вопрос? — Нет. Сейчас же твоя очередь. Я просто поддерживаю беседу. Какая у тебя конечная цель, Первопроходец? — У Первопроходца нет цели — только путь, — переиначила Стелла известную цитату. — А путь Первопроходца обретается в смерти? — Нет, это у самураев. Я думаю, путь Первопроходца — смело ступать в неизведанное, собирать знания и делиться ими. — А что в конце? — А в конце ты идёшь нафиг, — не стала участвовать в мутном философском разговоре Стелла. — Второй вопрос. Что ты здесь делаешь? — Здесь… — Авантюрин покрутил вилкой в воздухе. — Ты имеешь в виду — в ресторане? — Я имею в виду — на Пенаконии. — Такие вещи надо уточнять сразу. Чтобы не потратить вопрос впустую. — Отвечай. — Я… — Авантюрин умолк, задумчиво глядя сквозь Стеллу, даже не пытаясь скрыть, что подбирает нужные слова, чтобы ничего конкретного ей не сказать. — Я жду, пока один мой друг организует мне встречу с другим, я надеюсь, моим другом. — Это не ответ! — Это совершенно честный ответ, полностью описывающий причину моего пребывания на Пенаконии на данный момент. Мне надо кое с кем встретиться. — И ты ещё спрашиваешь, почему ты мне не нравишься, — Стелла всплеснула руками. — Может, потому что ты ни секунды не можешь прожить без попытки меня наколоть? — Я же сказал — это игра. Кто виноват, что ты такой плохой игрок? — Я просто честная, в отличие от некоторых. И я честно отвечу на твои вопросы, а потом уйду, а ты ищи, кому ещё лапши на уши навесить. — Стелларон в тебе — он… — резко перешёл к следующему вопросу Авантюрин, а Стелла замолчала, удивлённая такой смене темы, — …причиняет тебе вред?       Стелле давно пора было привыкнуть, что каждый встречный-поперечный знает, кто она. То есть, нет. Даже она не знает, кто она, зато все знают — что она. Но всё равно каждый раз, как кто-то спрашивал о Стеллароне, её начинало трясти от злости, потому что ей казалось, что её все воспринимают, как контейнер для его транспортировки. «Смотрите, это опухоль миров, а вокруг неё самоходный мясной мешок. Мы зовём его Стелла, легко запомнить. Как Стелларон, только без последних трёх букв». Какая-то… стеллароновая объективация. Она стиснула вилку в кулаке, а потом отложила её на тарелку. — Я не знаю, — ответила она, посмотрев Авантюрину в лиловые глаза, которые выражали то ли искренний, то ли напускной интерес. Скорее всего — первое. Всем интересно узнать про Стелларон. — Может быть, он причиняет мне вред прямо сейчас. Может быть, он прорастает в мою нервную систему, поэтому я слышу голоса и вижу галлюцинации. Может быть, он разлагает мою плоть, замещая мои клетки своими. А может быть, меня нет и никогда не было, и ты сейчас говоришь со Стеллароном, который в любой момент может взорваться. — Взорваться? — Стелларон очень нестабилен. Так что я хочу доесть свой стейк, пока меня тут по стенам не размазало.       Она принялась свирепо пилить мясо. Нож врезался в тарелку с мерзким скрежещущим звуком, и кусок стейка выскользнул из-под неплотно прижатой вилки, целиком искупавшись во вспененном сыре. — Наверное, тяжело так жить? — спросил Авантюрин. — Не знаю, мне сейчас не с чем сравнивать. — Ну, хотя бы ясно теперь, почему ты постоянно ждёшь подвоха. У тебя остался последний вопрос. Подумай над ним, как следует. — Я не буду думать. О чём бы я ни спросила — ты соврешь или увильнёшь от прямого ответа, — Стелла перевела взгляд с бардака в тарелке на Авантюрина, — С кем ты собираешься встретиться?       Авантюрин потупился, трогая изящную ножку стоящего перед ним бокала, а Стелла посмотрела в окно, за которым какая-то парочка, смеясь, что-то обсуждала возле статуи Часика. Мужчина тыкал в постамент с надписью и рассказывал что-то своей спутнице, а она заливалась смехом, запрокидывая голову. Её спутник, наверное, перед каждой фразой, не размышляет: «Я могу ей это сказать? Как она сможет использовать эту информацию против меня? А как я могу использовать эту информацию против неё? Что в долгосрочной перспективе полезней — солгать или сказать правду? Как она поступит, получив от меня дезинформацию? А как в таком случае стоит поступить мне?». — Я собираюсь встретиться с Воскресеньем, — выдержав паузу, ответил Авантюрин, — надеюсь, его уговорить на встречу будет проще, чем тебя. — С Воскресеньем? — переспросила Стелла, оторвавшись от созерцания счастливой пары за окном. — Подожди-ка… Так вот зачем тебе нужен был тот пузырь памяти, — она заговорила почти шёпотом, скорее, сама с собой, чем с Авантюрином. — Тебе нужна аудиенция у Воскресенья, и ты пытаешься добиться её под предлогом, что ты что-то знаешь о смерти его сестры. — Ты очень проницательна. — Подожди, я ещё не закончила… — пробормотала Стелла себе под нос, — когда мы заселялись, ты жаловался на ресепшн, что у тебя отобрали багаж. Вряд ли у тебя конфисковали твои дизайнерские шмотки, в багаже было что-то, что на Пенаконию провозить нельзя, а значит, тебе это не вернули, но ты хочешь получить это обратно, а Воскресенье тебе нужен, потому что он из верхушки Семьи, и либо он сам отдал приказ забрать твой багаж, и ты хочешь выторговать его в обмен на информацию о Зарянке, либо ты собираешься заручиться его поддержкой, чтобы он помог вернуть тебе твою вещь. Итак, вопрос — что в чёрном ящике? — Лимит твоих вопросов исчерпан. — Падла! — Стелла стукнула ладонью по столу, привлекая внимание других гостей, и виновато втянула голову в плечи. — А я ведь почти к тебе подобралась. — Ужин пока не окончен. Останься со мной до завтрака — и ты узнаешь обо мне ещё много интересного. — Тебе ещё хватает наглости сейчас со мной флиртовать? — Наглость у меня безлимитная. Стелла бы сказала, куда ему следует засунуть его безлимитную наглость, но к их столу, с неизменным подобострастным выражением лица, шёл официант, видимо, привлечённый её криком. — Всё ли вам нравится? — ласково спросил официант. — Да, — кивнула Стелла, — полный восторг. Моё уважение шеф-повару, или как там говорят… — Благодарность, — поправил Авантюрин. — Могу ли я подать лобстера? — Да, — опять влез Авантюрин, не дав Стелле ответить. — А это унесите, — он указал на недоеденный стейк. — Чё ты раскомандовался? — прошипела Стелла, проводив взглядом тарелку, покидающую её в руках официанта. — Я, может, хотела, чтобы мне мясо с собой завернули. — Ага. В кулёк. Или в пластиковый контейнер. — Ну да, вы-то у себя там в КММ еду в микроволновке в обед не разогреваете. — Мы ещё и на фуршетах еду в рюкзак не прячем. — Что, и это на камерах видно было? — возмутилась Стелла, и по улыбке Авантюрина сразу догадалась, что он пошутил, а она спалилась. — На этих фуршетах половину еды выкидывают потом. Я её спасаю. Я ещё и мусор сортирую, прикинь. — Лобстер под соусом из диетической «Услады»!       Пока официант доливал им вино, Стелла изучала новое блюдо. Мясо лобстера, разобранное на волокна, лежало в половине панциря, залитое сверху коричневыми полосками соуса. Авантюрин тоже смотрел на её тарелку и выглядел слегка разочарованным. — Повезло тебе, — сказал он, когда они снова остались вдвоём, — когда мне в первый раз принесли в ресторане лобстера, он был неразделанным. Я не знал, что с ним делать, и прям зубами в него вцепился. На том ужине много важных шишек КММ присутствовало, так что мне эту историю до сих пор припоминают. — Что, тебя твои богатые папа и мама не научили разделывать лобстера в вашем фамильном особняке? — поддела его Стелла, пробуя еду. На вкус было похоже на креветки. Дорогие креветки. Креветки при понтах. — Я не из богатой семьи. — То есть, ты типа… из грязи в князи? — Ага, — задумчиво ответил Авантюрин, — из грязи… — Ну и зачем тогда весь этот выпендрёж? — спросила Стелла — А почему нет? Я могу себе позволить весь этот выпендрёж. Я на него заработал. — Ты имеешь возможность зарабатывать на весь этот выпендрёж только потому что огромное количество людей трудится на тяжёлой малооплачиваемой работе. Сверхприбыли узкой прослойки олигархов зарабатываются за счёт эксплуатации незащищённых слоёв населения. Твои классные шмотки в которых ты ходишь в классные рестораны, например, шьют какие-нибудь дети с умирающей планеты за сто кредитов в месяц. Твоё благополучие держится на рабском труде. Если ты из бедной семьи, странно, что мне приходится это тебе объяснять. — Посмотри на это с другой стороны, — предложил Авантюрин, — если чей-то труд плохо оплачивается, значит, именно столько он и стоит. Есть уникальные навыки, за которые кто-то готов платить хорошие деньги, а есть умение шить футболки с Часиком, которым может овладеть кто угодно, и потому оно ничего не стоит. Мы все продаём себя. Почему бы детям с умирающей планеты не сделать что-то, чтобы продать себя подороже? — Ты омерзителен. — Ты тоже. — Чего это я омерзительна? — возмутилась Стелла. — Тебе, как я вижу, ничто не мешает пользоваться результатами эксплуатации чужого труда. Ты сидишь здесь, со мной, в дорогом заведении, в дорогой одежде, ешь лобстера, пьёшь вино и осуждаешь меня — эксплуататора, который за всё это платит. Не напомнишь, как называются люди, которые позволяют себе то, что презирают в других? А, нет, не надо, я вспомнил. Они называются лицемеры. Ты лицемерка.       Стелла смотрела в глаза Авантюрина, который тоже неотрывно сверлил её взглядом, чуть склонив голову на бок. Раздражающая усмешка застыла на его лице привычной маской, но Стелла, уже имевшая опыт общения с парнями, скрывающими свои чувства, по взгляду видела, что он психанул. Как и она, впрочем. Ей нечего было ответить на его обвинение, он всё верно сказал — она лицемерка в дорогом платье, и Стелла понимала, что если она не хочет выглядеть капризным ребёнком, ей стоит признать свою неправоту и извиниться, но выпитый алкоголь и накатившая злость не оставили ей ни единого шанса выйти из сложившейся ситуации с честью. Поэтому она решила малодушно соскочить. — Если бы мы были в дешёвой мелодраме, — произнесла она, вставая и хватая клатч, — я бы сейчас тебе на голову вино вылила. Но я взрослая и разумная женщина, поэтому я просто уйду. Бывай, эксплуататор.       Она резво застучала каблуками по полу, позорно сбегая с поля боя, которым обернулся для неё дорогой ресторан. Выскочив в фойе, запнулась о ковровое покрытие и запрыгала на одной ноге, стараясь не упасть. Выбежала на улицу, чуть не сшибив с ног не успевшего сориентироваться швейцара и помчалась по тротуару так быстро, насколько это было возможно в оплаченных Авантюрином дорогих туфлях. На улице было холодно, что Стеллу окончательно взбесило. Сладкие грёзы, ага, конечно. Она обхватила плечи руками, прижимая к себе клатч, и шагая вдоль проезжей части. Завибрировал телефон, Стелла на ходу вытащила его и приняла вызов. — Ты как? — спросила Март. — Он козёл, я его ненавижу, — ответила Стелла, глядя в экран и огибая прохожего, который замедлился, прислушиваясь к её жалобе. — Как и ожидалось, — вздохнула Март, — ты что — на улице? — Да. Я немного проветрюсь и вернусь в отель. — Позвони, как придёшь.       Стелла свернула в проулок, чтобы сократить дорогу до парка Айдена. Она видела там то ли кофейню, то ли пекарню. Сейчас выпьет чай, протрезвеет, успокоится, удалит из своего телефона номер Авантюрина и больше никогда не будет с ним разговаривать, потому что… потому что… потому что пошёл он! Вот почему! — Стелла.       Ненавистный голос за спиной подстегнул её, и она рванула на каблуках к площади, где возле игровых автоматов толпились люди. Авантюрин, судя по звукам его шагов, не слишком торопился, и это немного успокаивало — значит, в подворотне он её зажимать не собирается. — Стелла, остановись.       Она не останавливалась. Она шла, грозно топая — мимо ларька с попкорном, мимо гачапона, по лестнице — мимо кофейни с уличными столиками, пока не дошла до окружающих парк перил и не свесилась с них, глядя на очертания недостроенных домов внизу. — Тебя опять тошнит? — спросил Авантюрин, подходя к ней. — Да, — Стелла выпрямилась, — меня тошнит от тебя, от себя и от Пенаконии.       Он промолчал, глядя ей куда-то ниже шеи, Стелла тоже опустила взгляд в своё покрывшееся мурашками от холода декольте и обнаружила, что отсутствие на ней лифчика теперь заметит даже слепой. Наощупь. Она обняла себя за плечи, пряча рвущиеся сквозь ткань соски. Авантюрин, которого отпустило короткое наваждение, быстро снял пиджак и набросил на оторопевшую от такой заботы Стеллу. Она запахнула пиджак, согретый его телом, и почувствовала знакомый аромат. — Почему ты до сих пор пахнешь моим гелем для душа? — Я купил себе такой же. — Ты точно маньяк. — Да мне просто запах понравился. — А преследуешь ты меня почему? — Потому что у меня остался последний вопрос.       Она ожидала услышать в худшем случае: «Ладно, я маньяк», а в лучшем: «Прости, что я назвал тебя лицемеркой». Но оказалось, что ему кровь из носу надо доиграть в свою дурацкую игру, что только утвердило Стеллу в мысли, что он маньяк. — Задавай свой вопрос и вали, — она отвернулась, глядя как огромная бутылка «Услады» вдалеке извергает из себя золотые искры. — Чего ты боишься? Больше всего. — Смерти, — не раздумывая, ответила Стелла. — Как банально. — Ну ты-то точно чего-то небанального боишься! — она повернулась к Авантюрину. — Чего? Клоунов? Нет, как же ты тогда в зеркало смотришься. — Почему ты боишься смерти? — Разве это не очевидно? — Нет. — Я боюсь смерти, потому что это конец пути. Ты спрашивал у меня, что в конце, так вот — там ничего. Небытие и забвение. Год за годом, век за веком во вселенной будет что-то происходить, что-то меняться, что-то появляться, что-то исчезать, но я этого не увижу, потому что мне придётся сойти с пути не по собственной воле, это неизбежно. Я обращусь в ничто, а я этого не хочу. Что угодно лучше, чем ничто. Даже наше свидание. — Есть много вещей гораздо хуже, чем ничто, — возразил Авантюрин. — Может и так, — пожала плечами Стелла, — но чтобы узнать об этом, нужно продолжать идти. А после смерти уже ничего не узнаешь. — А если бы меня спросили, чего боится Первопроходец Стелла со Звёздного экспресса, я бы ответил, что больше всего на свете она боится расслабиться и получить удовольствие.       Нарочито весёлый тон, которым он это произнёс, Стеллу не обманул, как и игривая улыбка, озарившая лицо Авантюрина. Но ей и самой продолжать беседу о смерти не хотелось, поэтому она ухватилась за возможность сменить тему. Прохладный воздух остудил её гнев, и прятавшееся за ним чувство вины вышло вперёд, не давая Стелле уйти, пока она не принесёт извинения. — Попробуй тут расслабиться, — она тоже поддала беззаботности в голос, — всюду камеры, разговоры мои, наверное, тоже прослушиваются. Все вокруг знают, где, с кем и как я расслабляюсь. Никакой прайвеси. И это, кстати, тоже болезнь капитализма. — Вот как? — Ага. Знаешь, почему всем, включая тебя, есть дело до того, с кем я сплю? Потому что буржуазный брак подразумевает общность жён. — Да что ты? — Женщина в буржуазном обществе — не человек, а орудие воспроизводства. Предмет. А предмету не положено выбирать, он должен смиренно ждать, когда его купят и воспользуются им. Таким образом, все женщины при капиталистическом строе проституированы. Ты задаешься вопросом: «Если она спала с тем мужиком из Охотников за Стеллароном, почему она не хочет спать со мной? Может, я дал ей мало денег? Надо дать ещё». — Я извиняюсь конечно, — Авантюрин прислонился спиной к перилам, кладя на них локти, — но откуда в этой хорошенькой головке столько мыслей о капитализме и проституированных женщинах? — Из книжки одной. — Очень интересно. Скинь мне — я тоже почитаю. Я правильно понимаю — ты считаешь, что до появления денег проституции не существовало? — А давай ты будешь передёргивать наедине с собой, как все приличные люди? — огрызнулась Стелла. — Я не говорила, что проституция — порождение капитализма. Я говорю, что капиталисты не видят ничего предосудительного в торговле людьми, потому что при капитализме буквально всё становится предметом купли-продажи. — Капитализм даёт возможность заработать, — возразил Авантюрин, — получить плату за свой труд. Ты так переживаешь за местных работяг, которые трудятся за маленькую зарплату, но если бы не капитализм — у них бы никакой зарплаты не было, они бы трудились даром. Некоторые мои коллеги из КММ очень бы удивились, узнав, что капитализм сделал их проституироваными женщинами, ведь именно благодаря капитализму они имеют возможность продавать свои навыки, а не своё тело. Прости, подруга, но автор твоей книжки ничего не знает о капитализме. И о торговле людьми. — Свои навыки можно продавать и в обществе без финансового расслоения. — Предлагаешь всё отобрать и поделить? В какой пропорции делить будешь? Поровну? — Да. — То есть, — продолжил рассуждать Авантюрин, — например, хирург, спасающий жизни, получит столько же, сколько продавец в ларьке с попкорном? — Ну… — Стелла задумалась, — нет, наверное. Кто приносит больше пользы, тот должен получить больше денег. — И мы возвращаемся к тому, что уникальные навыки должны хорошо оплачиваться. И чем тебя капитализм не устраивает? — Ладно… — Стелла тряхнула головой и встала напротив Авантюрина, который снисходительно смотрел на неё, отирая спиной перила, — мой план несовершенен, он требует доработки. Слушай, прости, что я наехала на тебя в ресторане. Ты прав, это было лицемерием. Я повелась на платье и туфли, как последняя буржуазная содержанка, и теперь злюсь на тебя, хотя на самом деле злюсь на себя, и в тебе меня злит то, что на самом деле меня злит в себе. — Ясно… — протянул Авантюрин, который выглядел так, будто ему в её потоке сознания ясно далеко не всё. — Но я всё равно считаю, что каждый труд должен оплачиваться достойно, а не как попало, даже если это труд продавца из палатки с попкорном. Если треть жизни человек проводит во сне, а треть — на работе, то заработанных денег должно хватать на то, чтобы обеспечить достойное существование в оставшуюся треть. Не с лобстерами, конечно, хотя иногда, по праздникам, можно и с ними. Дети не должны шить футболки с Часиком, у детей должно быть детство. Их матери не должны пропадать на тяжёлой работе с утра до ночи, их отцы не должны умирать молодыми от инфаркта, стараясь заработать как можно больше, пока они ещё полны сил. Ты можешь как угодно, с графиками, статистиками и отчётами о прибыли, доказывать мне, что экономически выгодно платить продавцу попкорна поменьше, а рабочей нагрузки ему давать побольше, но кроме экономики существует ещё и человечность. Люди — не цифры на бумаге, это чьи-то матери и отцы, сыновья и дочери, чьи-то друзья и возлюбленные. Нельзя просто выжимать из человека всё, что у него есть, и выбрасывать его, когда он отработает свой ресурс. Понял? — Понял, — кивнул Авантюрин, — я тебя давно понял, мне просто нравится тебя слушать. Я не пытался тебя купить за платье и туфли, если тебя это так волнует, я хотел тебя порадовать. Но тебя, судя по нашему свиданию, радуют только две вещи — критика капитализма и редкие моменты, когда ты вытягиваешь из меня что-то полезное для своего расследования. — Это неправда, — Стеллу вновь одолело чувство вины. За то, что она испортила свидание, на которое даже идти не хотела. Она шла получить информацию — она получила информацию, так почему она теперь чувствует себя виноватой? — Мне нравится платье, оно очень красивое, оно меня радует. Спасибо. — Но ответ на вопрос — что мне нужно от Воскресенья — тебя бы обрадовал гораздо больше, правда? — невинным тоном спросил Авантюрин. — Нет, — соврала Стелла, пытаясь изобразить лицом невозмутимость и ощущая себя ищейкой, которая снова взяла след после того, как коварный преступник отбил ей нюх, подсунув бочку с тухлой рыбой. — У тебя аж глаза загорелись. — Ну ладно! — Стелла взмахнула руками и схватилась за сползший пиджак, натягивая его обратно на плечи. — Ладно, ты меня насквозь видишь. Я обожаю всё узнавать. Вот у тебя есть пламенная страсть — деньги. А у меня такая страсть — получение новой информации. Да, я пришла на свидание именно за этим, я от тебя тоже своих намерений не скрывала, так что не надо меня обвинять, что я радуюсь, когда получаю то, за чем пришла. — У меня другая пламенная страсть, — Авантюрин оттолкнулся от перил, делая шаг к стоящей перед ним Стелле, и азарт, блеснувший в его глазах, напомнил ей о том дне, когда он притащился в её номер, чтобы показать фокусы с монеткой. — Если хочешь узнать больше — сыграй со мной ещё. — Во что? — Давай вернёмся, поднимемся в номер — и я тебе расскажу. — Бегу и падаю, — Стелла отступила, — Я знаю, зачем ты меня в номер заманиваешь. — Нет, не знаешь, — Авантюрин снова приблизился, а Стелла вжалась спиной в холодную кирпичную стену кофейни, опять чувствуя себя маленькой на фоне его угрожающей позы. Он поправил рукав пиджака, соскользнувший с её плеча, и коснулся замёрзшими пальцами её затылка. — Сыграй со мной. Если ты выиграешь, я расскажу, что мне нужно от Воскресенья. А если выиграю я… — он широко улыбнулся, — ты останешься со мной до утра, и я буду эксплуатировать тебя всю ночь. И даже не заплачу. — Не очень честные условия. Мне всего лишь ответ на вопрос, а тебе целая ночь. — Нам, — поправил Авантюрин. — Нам целая ночь. Ты в любом случае в выигрыше. — В твоей беспроигрышной лотерее отстойные призы. — Ты правда думаешь, что я настолько плох? — Авантюрин отступил и с демонстративной обидой развёл руками. — Секс — это способ коммуникации. А я очень коммуникабельный. — А ещё секс — это обмен эмоциями. А ты, сдаётся мне, психопат. — Стелла отошла от стены, кутаясь в пиджак. — У меня есть хоть какой-то шанс получить ответ? — Есть. Твой шанс — один к шести. И чем дальше — тем выше.       Он оставил Стеллу раздумывать над смыслом его последних слов и зашагал по террасе между уличных столиков, сунув руки в карманы брюк. Посетители кофейни, ставшие невольными свидетелями их спора, проводили его заинтересованными взглядами и посмотрели на Стеллу, будто безмолвно спрашивая, побежит ли героиня паршивой мелодрамы за своим прекрасным принцем. Героиня закатила глаза, грязно выругалась в фиолетовое небо и побежала.       Когда Авантюрин приложил карточку гостя Пенаконии к электронному замку отельного номера, Стелла ещё убеждала себя, что пришла сюда сыграть в очередную идиотскую игру, выиграть, получить свой приз и уйти. Но, переступив порог, она, с несвойственным ей смирением, признала, что лжёт сама себе едва ли не циничней и бессовестней, чем ей лжёт Авантюрин. Раз он дожал её до того, что она пришла сюда, значит — дожмёт и до всего остального. И если бы она этого не хотела — она бы за ним не пошла. Списать бы всё на игристое вино, но оно давно выветрилось на холодном воздухе, а значит, всё дело в её неуёмном любопытстве, которое подталкивает узнать, как Авантюрин будет её… «эксплуатировать». Права была Март — она просто запала на Авантюрина в полотенце. — Март! — крикнула Стелла, вспомнив, что должна была отчитаться подруге о возвращении, но так и не вернулась. Она расстегнула клатч, но Авантюрин выхватил его у неё из рук и отступил вглубь комнаты. — Отдай, я должна позвонить! — Разве не она тебе звонит? — Я сказала, что иду домой, и обещала отзвониться. — Но ты не дома, — он небрежно бросил клатч на журнальный столик, — потом позвонишь. Или она тебе. Иди сюда.       Он разулся и исчез за дверью, ведущей в соседнюю комнату. Стелла тоже скинула туфли, в очередной раз подумав о том, что излишняя реалистичность ощущений Миру грёз только вредит, потому что ноющие из-за высоких каблуков ноги — это не то, чего она хочет от сладкого сна, и утонула босыми пятками в мягком ворсе ковра. Гостиная не слишком отличалась от номера в отеле «Грёзы», разве что, цветовая гамма была не синей-красной, а бежевой. Стелла взяла клатч, вытащила телефон и набрала Март сообщение: «Со мной всё в порядке, позвоню позже», надеясь, что этого хватит, чтобы она не волновалась.       Деревянная лакированная дверь с круглой золотой ручкой скрывала за собой то, чего в отеле «Грёзы» было не сыскать. Ещё не коснувшись двери, Стелла уже знала, что за ней. Спальня. Очень симпатичная спальня, в светлых тонах, с большим окном, в котором можно было наблюдать изменчивое небо Пенаконии. И большой, аккуратно застеленной бежевым бельём кроватью с высокой мягкой спинкой. Возле окна в белой пластиковой кадке росло какое-то деревце с кривыми ветками и узкими листьями, клонящееся к письменному столу. Стелла подошла ближе, заметив на столе какие-то бумаги с расчётами. — Ты в этом номере живёшь? — Можно и так сказать.       Она отодвинула стул с решётчатой спинкой и повесила на него пиджак. Авантюрин подошёл к ней, ослабляя узел на галстуке, открыл ящик стола и вынул оттуда пистолет. Стелла отпрыгнула и подняла руки, сжав в ладони телефон так сильно, что чехол заскрипел о заднюю панель. — Нахрена тебе волына? — ласковым тоном спросила она, стараясь не провоцировать психа, который всё-таки оказался психом. — Для игры, — спокойно ответил Авантюрин. — Так… — мягко произнесла Стелла, — давай ты сейчас положишь пистолет обратно в стол, и мы вместе позвоним твоему лечащему врачу. Если хочешь, я даже с тобой к нему схожу. Только не делай глупостей, прошу тебя. — Это револьвер. И он не заряжен. Пока.       В подтверждение своих слов он откинул барабан, демонстрируя Стелле шесть пустых отверстий в нём. А потом вставил в одно из них патрон и вернул барабан на место. — Позволь, я объясню тебе правила, — он приставил дуло револьвера к своему подбородку и тут же убрал, но Стелле этого мгновения хватило, чтобы ощутить в ногах трусливую слабость. — Мы по очереди делаем выстрелы — вот так, — дуло упёрлось ему в висок. — До тех пор, пока кто-то не получит пулю. Выигрывает тот, кто сделает последний выстрел. — То есть… — уточнила Стелла, с облегчением глядя, как он отводит револьвер от своей головы, — победит тот, кто застрелится? — Если ты испугаешься и откажешься стрелять — я не буду тебя заставлять. Засчитаем мне победу автоматом. — А если ты испугаешься? — Я не испугаюсь. — Выходит, для меня единственный способ выиграть — вышибить себе мозги? — Выходит, что так. — Круто, — Стелла положила телефон на стол и отвернулась, вцепившись пальцами в свой затылок, — круто, круто, круто… Я же не умру? По настоящему? — она повернулась к Авантюрину, безмятежно наблюдающему за её метаниями. — Нет. Очнёшься в «Грёзах» от кошмарного сна, и всё. — Откуда ты знаешь? — Я так уже делал. — Ты в себя стрелял?! Нахрена?! — Из праздного любопытства, — пожал плечами Авантюрин, — я же скучающий миллионер. — Мамочки… — простонала Стелла, — зачем я с тобой вообще связалась, почему меня тянет на психически больных парней, что со мной не так? — Так тебя ко мне всё-таки тянет? — Авантюрин положил оружие на стол. — Тогда может сэкономишь нам время и сдашься сразу? Обещаю, я буду нежным.       Стелла гневно схватила револьвер, который, несмотря на маленькие размеры, оказался довольно увесистым, и приставила его к голове. Сердце ушло в пятки, но лучше обделаться от ужаса, чем сдаться без боя. — Подожди, — Авантюрин забрал у неё револьвер, — надо сначала взвести курок… Он отжал рычажок сверху и несколько раз крутанул барабан. Стелла догадалась, что это для того, чтобы было непонятно, где находится патрон, и поёжилась. — Всё, можешь стрелять, — он протянул ей револьвер. — Нет, ты первый. — Уже испугалась? — Нет. Барабан рассчитан на шесть патронов. Ты сказал, что мой шанс выиграть — один к шести, и чем дальше — тем выше. На шестом выстреле, если до него дойдёт, шанс выиграть — сто процентов. Поэтому я буду стрелять второй. — Как я могу тебе отказать?       Она не успела придумать колкий ответ. Авантюрин резко вскинул руку с револьвером к голове и нажал на спусковой крючок. Раздался звук осечки, Стелла обеими руками закрыла рот и испуганно всхлипнула. — Видишь — совсем не страшно.       Она взяла протянутый револьвер, успевший согреться в его руке, взвела курок и медленно приставила дуло к голове. — На будущее, — произнёс Авантюрин, касаясь её руки, — не суй пальцы под барабан, оттуда при выстреле пороховые газы выходят.       Он поправил её пальцы и замер, придерживая рукой ладонь, которой Стелла вцепилась в револьвер, не решаясь сделать выстрел. Они с Авантюрином стояли друг напротив друга, очень близко, так, что она видела синий ободок вокруг зрачка, переходящий в лиловую радужку. Было что-то очень интимное и совершенно безумное в том, как он мягко водил пальцем по её руке, дрожащей на рукоятке. Она нажала на спуск, и сухой щелчок сообщил ей, что она пока не умрёт. Авантюрин вытащил револьвер из её судорожно сжавшихся пальцев. — Шансы растут, — сказал он, и раздался новый щелчок. — А можно как-то помедленней это делать?! — заорала Стелла, которой не дали короткой передышки перед следующим выстрелом. — Чего тянуть? — он вложил револьвер обратно ей в руку. — Раньше сядешь — раньше выйдешь. — Это девиз бухгалтерии КММ? — Стреляй.       Стелла обречённо вздохнула, прикладывая револьвер к голове. Один к трём. Это очень высокая вероятность убиться. Но ведь именно это ей и нужно. Она очнётся в «Грёзах», а потом вернётся сюда, и Авантюрин расскажет, зачем ему встреча с Воскресеньем. Это не страшно, это не настоящая смерть, это всего лишь кошмарный сон. Выстрел. Осечка. — Кажется, твои прогнозы сбываются. Не пробовала делать ставки? — Пошёл ты.       Авантюрин улыбнулся и прислонил дуло к виску. В этот раз он почему-то не торопился с выстрелом, и Стелла заподозрила, что ему всё же страшно. Ей вот точно было очень страшно. Или он сейчас выиграет, или ей придётся пустить себе пулю в голову. — Поцелуешь меня? — спросил Авантюрин. — Вдруг я сейчас умру?       В этом не было никакого смысла — если он умрёт, то, когда он вернётся, Стелле и так придётся целовать его до утра, и это ещё если повезёт, и он окажется скучающим миллионером, который любит целоваться, а не скучающим миллионером, который любит порно с конями. Но Стеллу уже утомило высчитывать, кто, чего и сколько получит по результатам их с Авантюрином отбитых игр, поэтому она скользнула рукой в его волосы, притягивая к себе белокурую башку, в которой, как она теперь поняла, совсем не осталось мозгов, потому что он неоднократно вышибал их себе, экспериментируя с огнестрельным оружием на Пенаконии.       Свободной ладонью он коснулся её подбородка, водя пальцами по коже. Стелла тут же вспомнила монетку между этими изящными пальцами и выражение лица Авантюрина, когда он делал ей предложение о сотрудничестве, которое больше походило на угрозы, и непроизвольно попятилась, но он уже припал к её губам поцелуем, прервать который было бы невежливо. Стелла замерла, перебирая мягкие пряди и глядя в жуткие глаза. Почему-то ей казалось, что если она хоть на секунду закроет свои и выпустит Авантюрина из поля зрения, он что-нибудь натворит, поэтому она сосредоточила всё своё внимание на его расширившихся зрачках, пока он, осторожно прикусив нижнюю губу, проводил по ней языком. Его ладонь спустилась от подбородка к шее, задержалась на обнажённом плече, приятно сдавливая мышцы, легла на талию, согревая прикосновением сквозь тонкую ткань и напоминая Стелле, что она в этом льнущем к телу платье всё равно, что голая. Язык проник ей в рот, рука сжалась на ягодице, подталкивая Стеллу ближе к Авантюрину, она ощутила бедром его стояк и сдавленно застонала, впиваясь в его губы и закрывая глаза, готовая подарить ему победу в его дурацкой игре, раз ему так хочется, что угодно, лишь бы он не прекращал её целовать, но резкий щелчок над головой охладил её пыл так же стремительно, как чужие прикосновения его разожгли. Она распахнула глаза и толкнула Авантюрина обеими руками в грудь. — Ты выстрелил?! — Да, — он заулыбался, а Стелле захотелось заехать ему в глаз. — Моя же очередь. — Ты выстрелил, пока мы целовались?! — Ты так эмоционально на всё реагируешь. — Пошёл нахуй! — рявкнула Стелла, продемонстрировав ему всю свою эмоциональность, и выдернула из его руки револьвер. — Остался один выстрел. — Я знаю! — она приставила дуло к голове. — Клянусь, я лучше убью себя, чем проведу с тобой ещё хотя бы пять минут! Ты больной ублюдок! Я прострелю себе башку, вернусь, вытрясу из тебя ответ, возьму твой телефон, удалю оттуда свой номер, а потом засуну его тебе в жопу, чтобы ты больше никогда мне не писал! — И это я больной ублюдок?       Она прижала дуло сильнее, чувствуя, как натягивается кожа на виске, и положила палец на спусковой крючок. Ну почему обязательно быть таким придурком, она уже собиралась платье скинуть, а теперь придётся стрелять. Из принципа. Раз этому мудиле его игры настолько дороги, что он даже на поцелуй прерваться не может, значит, она доиграет и выиграет. Палец задрожал, а вслед за ним и вся ладонь до запястья. Стелла придержала запястье второй рукой, чтобы не трястись, но неизбежно подступившая паника передала дрожь дальше по всему телу. Участившийся пульс застучал в ушах, мешая сосредоточиться, ноги стали ватными от страха, перед глазами вдруг возникла Тинъюнь со свёрнутой шеей, а за ней Светлячок, проткнутая острым шипом, и Зарянка, рассыпавшаяся в блестящий прах. Стелла облизнула губы, глядя в двухцветные глаза Авантюрина. — Ты не обязана это делать, — успокаивающим тоном произнёс он, протягивая руку, чтобы забрать у неё револьвер.       Она зажмурилась и спустила курок. Тихий щелчок отозвался в её голове оглушающим взрывом, расколовшим стенки черепа на части, Стелла вскрикнула, открыла глаза и поднесла к лицу револьвер, который в очередной раз дал осечку, вместо того, чтобы размазать её воображаемые мозги по стенке, а саму Стеллу отправить в отель «Грёзы». Она перевела взгляд на Авантюрина, который выглядел растерянно, будто сам не ожидал подобного исхода. Нижняя челюсть не слушалась, отстукивая нервный ритм зубами, Стелла отложила револьвер и потёрла подбородок трясущимися руками, пытаясь унять тихую истерику. — Ч–что… п-почему… — выдавила она из себя.       Авантюрин улыбнулся. В этот раз немножко виновато и заискивающе. Сунул руку в карман брюк и выложил на стол золотистый патрон. Стелла проследила, как он катится между заполненных затейливым почерком бумаг, размахнулась и залепила Авантюрину пощёчину, от которой его голова мотнулась в сторону. — Я был уверен, что ты не выстре… — начал он оправдываться, но его настигла вторая пощёчина. — Ты был уверен?! — закричала Стелла, к которой вернулась способность говорить. — Ты думал, я испугаюсь и не выстрелю? Поэтому так легко со мной очередью поменялся?! Думал, ты при любом раскладе выиграешь, ведь в барабане нет патронов, а значит либо ты стреляешь последний и выигрываешь, либо я побоюсь сделать последний выстрел, думая, что там патрон — и ты опять выигрываешь?! — Я не должен был тебя недооценивать.       Стелла замахнулась для нового удара, призванного продемонстрировать Авантюрину, что ему совершенно точно не стоит её недооценивать, но он перехватил её запястье, а другой рукой больно сдавил подбородок, дёргая Стеллу на себя и закрывая ей рот поцелуем — жадным и настолько яростным, что их зубы стукнулись друг о друга. Он схватил её обеими руками за ягодицы, подсаживая на стол, с которого с шелестом полетели бумаги, а Стелла, в крови которой сейчас бушевали гормоны, во главе которых выступал адреналин, обвила ногами его бёдра и вцепилась руками в плечи, сама не зная, чего она сейчас хочет больше — убить этого урода или трахнуть.       Его губы терзали её, прикусывая и оттягивая, руки блуждали по телу, задирая платье, вставший член через ткань брюк тёрся о прикрытую тонким кружевом промежность, а в воспалённом и крайне возбуждённом мозгу Стеллы зрел план жестокой мести за всё это говенное свидание. Раз он так её хочет — он её не получит. Но сначала он увидит — что именно он не получит.       Она оттолкнула Авантюрина, спрыгивая со стола, и тут же схватила его за ворот рубашки, притягивая обратно, снова ища губами его губы и завлекая в жаркий поцелуй, чтобы он раньше времени не заподозрил, что Стелла уже придумала им новую игру, в которой себе заранее отвела место победительницы. Развернула стул у письменного стола лицом к кровати, усадила на него Авантюрина, забралась верхом, скидывая со спинки дорогой пиджак, и прильнула губами к шее, вдыхая запах мандаринового геля для душа. — Страх тебя и правда заводит. — Заткнись, — выдохнула она ему в шею, — прошу тебя, просто заткнись.       Узел на галстуке поддался не сразу, потому что её руки тряслись от злости, возбуждения и предвкушения выходки, которую она затеяла, но в конце концов в её руках оказалась гладкая полоса ткани, достаточно длинная, чтобы осуществить задуманное. Авантюрин не стал сопротивляться, когда Стелла завела ему руки за спину, а когда она начала туго перетягивать его запястья, привязывая их к решётчатой спинке стула, он вскинул бровь и ухмыльнулся. — Больно, — сообщил он. — Да я уж надеюсь, — ответила Стелла, расстёгивая на нём рубашку и целуя выступающие тонкие ключицы. — Мы с тобой как в том смешном фильме. Ты — Кристиан, я — Анастейша. — Это я Анастейша! — возмутилась Стелла и посмотрела на лыбящегося Авантюрина. — Ты меня связала. Ты Кристиан. Эксплуататор и абьюзер. — Лучше бы что-нибудь нормальное посмотрел, — она спустилась поцелуями ниже и прикусила напряжённый сосок. — Я с девчонкой одной смотрел. За компанию. — А потом связывал её и порол? — Нет. Мне такое не нравится.       Что-то в его весёлом тоне на этот раз прозвучало особенно притворно, и Стелла, которая как раз в этот момент думала, что даже она столько не болтает во время секса, догадалась, что рот у него не закрывается по той же причине, что и у неё. Ему некомфортно. Ему неприятно, что она его связала, но он не хочет, чтобы она это поняла, вот и паясничает вовсю. Она провела рукой по его животу и вернулась поцелуями к шее, украшенной загадочным узором, похожим на буквы или цифры, смутно подозревая, что разгадка этих символов прольёт свет и на внезапную тревогу Авантюрина. — Что означает твоя татуировка? — Что я грязная капиталистическая свинья, — со смешком ответил Авантюрин. — Капиталистическая свинья — это Счетовод. — Стелла посмотрела на Авантюрина, который вполне искренне хихикнул на её шутку, но в глазах его вместо веселья обнаружила сине-лиловый лёд, который как бы говорил: «Даже не пытайся просверлить лунку в мой глубокий внутренний мир, подруга».       Она ещё несколько секунд смотрела на него, а потом взъерошила его идеальную причёску, устроив на голове форменный бардак, и прильнула к губам, глядя, как лёд тает, и из взгляда уходит угрожающая настороженность. Вряд ли они когда-нибудь сблизятся достаточно, чтобы он захотел ей что-то честно о себе рассказать. Вряд ли у них вообще когда-то случится второе свидание. Но, по крайней мере, если связанные руки навевают ему какие-то плохие воспоминания, сейчас она обеспечит одно хорошее. Ну, относительно.       Она соскользнула на пол, к его ногам, глядя на Авантюрина снизу вверх, и, как бы она ни была зла на него за эти его садистские игрища с револьвером, она не могла не признать, что сейчас он ей очень нравится. С растрёпанными волосами, в распахнутой рубашке, утративший отдающий фальшью светский лоск и очаровательный в простой небрежности. И даже его глаза, внимательно следящие за её перемещениями, больше не казались Стелле жуткими. Красивые глаза, просто выглядят непривычно.       Расстегнув ремень, она потянула вниз молнию на брюках, ведь ничто так не придаёт мужскому облику небрежности, как расстёгнутая ширинка, и положила руку поверх тёмно-синей ткани, которая топорщилась под напором стоящего члена. На белой резинке трусов было начертано имя дизайнерского дома, шьющего достойное обрамление для самых лучших и ценных членов КММ, но Стелла в этот раз удержалась от колких шуток, подумав, что тем кружевным лоскутиком, что сейчас надет на ней, вероятно, можно расплатиться по кредитам Белобога. Сдавив член через ткань и глядя, как рот Авантюрина приоткрывается, чтобы шумно втянуть воздух, Стелла решила, что пришла пора получить свой приз. Она встала между его ног, ткнулась коленом в пах, надавливая посильней, оперлась руками на спинку стула и наклонилась, ловя затуманенный взор собеседника. — Что тебе нужно забрать у Воскресенья? — Авантюрин, — последовал быстрый ответ. — Чё? — Стелла на секунду задалась вопросом, нахрена он ей представился, но тут же всё поняла. — А. Камень? — Да. — Для чего он тебе? — Больше я не отвечу ни на один твой вопрос. — Ладно, — Стелла выпрямилась и отступила, — у своих поспрашиваю, чего там у вас за камни такие. — Теперь ты уйдёшь? — насмешливо спросил Авантюрин, наконец-то заподозрив в её действиях какой-то подвох. — Уйду? — она покачала головой. — Нет. Ты меня завёл, куда же я теперь в таком состоянии пойду?       Она схватилась за ткань платья на бёдрах и потащила его вверх, собирая в ладонях, чтобы стянуть через голову и кинуть на стол. Туда же через секунду отправились кружевные стринги. Может, разоблачение вышло не слишком изящным, если сравнивать с профессиональными стриптизёршами, которых Авантюрин на своём веку капиталиста-эксплуататора, наверное, повидал немало, но его сосредоточенный взгляд, заскользивший по её телу, указывал на то, что ему интересно, что у неё под платьем, независимо от того, насколько красиво она его сняла. Стелла повернулась к нему спиной и вскинула руки, потягиваясь, а затем опустилась на кровать и на четвереньках поползла к изголовью, почти физически ощущая, как чужой взор прожигает её ниже поясницы. Позволив Авантюрину недолго полюбоваться ею сзади, Стелла развернулась и прислонилась к спинке кровати, сдвинув подушки и жалея, что не догадалась снять покрывало, а теперь уже поздно — не слезать же и не сдёргивать его. Ну и ладно, оно всё равно не настоящее. Она медленно раздвинула ноги, сгибая их в коленях. — О… — коротко произнёс Авантюрин, а потом просящим тоном добавил, — пожалуйста, развяжи меня. — Умоляй, — приказала Стелла. — Умоляю, развяжи меня. — Небесная канцелярия отклонила ваши мольбы, пожалуйста, попробуйте позднее, — ответила Стелла и коснулась шеи, ведя кончиками пальцев к груди.       Сосок затвердел под прикосновением, она сжала его и застонала — чуть громче, чем ей на самом деле хотелось. Авантюрин подался вперёд, насколько ему позволили связанные руки, глядя, как она трогает себя, проводит ногтями по коже, приподнимает в ладонях грудь. Стелла запустила руку в волосы, вытаскивая удерживающую узел заколку, и они рассыпались по плечам, щекоча шею, обвитую сапфировым колье. В футболке с Часиком она бы на такое не решилась, но — спасибо за это Авантюрину — в своём сегодняшнем облике она чувствовала себя очень привлекательной. А после игр с револьвером — ещё и безбашенной.       Ей даже не пришлось притворяться — возбуждение нарастало с каждым новым касанием, а Стелла ещё и подстёгивала его фантазиями. Наверное, чтобы чувство мстительного удовлетворения было полным, ей стоило фантазировать о ком-то другом. О ком-то, с кем она уже спала. Обо всех, с кем она уже спала. Обо всех сразу и по очереди. Но она смотрела на Авантюрина, замершего на стуле в напряжённой позе, и представляла его губы на своих губах. Его прикосновения на своей коже. Его глаза напротив своих, так близко, что можно утонуть в завораживающей синеве. А когда её пальцы, недолго поблуждав по внутренней поверхности бёдер, легли на увлажнившиеся складки, она представила, что это его тонкие, изящные, ловкие пальцы касаются клитора, растирая по нему смазку. И даже никак не идущее из головы воспоминание о монетке в этих пальцах превратилось вдруг из жуткого в весьма эротичное. Выгибаясь на сбившемся покрывале, она ласкала себя, заводясь всё больше — до громких, бесконтрольно рвущихся из груди стонов, до дрожащих бёдер, до подгибающихся пальцев на ногах. Авантюрин следил за её движениями, и Стелла ловила его потемневший взгляд, от которого её бросало в жар. Чувствуя приближение оргазма, она прикрыла глаза, чтобы ничто её не отвлекло, и задвигала рукой всё быстрее, прижимая её всё плотнее, пока возбуждение не дошло до края и не схлынуло бурной разрядкой, вырвавшейся наружу протяжным криком.       Сложно сказать, сколько прошло времени, прежде чем она снова открыла глаза. Стелле казалось, что она просидела вечность, касаясь рукой своей пульсирующей плоти, пока собиралась с духом, чтобы посмотреть на Авантюрина. Он сидел в той же позе, прожигая её взглядом, его грудь вздымалась от глубокого дыхания, и он закусил губу. Стелла очень некстати вспомнила, как он назвал себя Анастейшей, еле сдержала неуместный сейчас смешок и, повинуясь импульсивному порыву в своей шумящей после оргазма голове, поднесла руку к губам и облизнула средний и указательный пальцы. — Это что же будет, когда ты наберёшься опыта… — хрипло произнёс Авантюрин. Она молча слезла с кровати, виновато посмотрела на расплывшееся по дорогому покрывалу пятно и, пошатываясь на неслушающихся ногах, удалилась в душевую комнату.       Быстро смыв с себя всё лишнее, она вытерлась и склонилась над раковиной, чтобы прополоскать рот, а потом нерешительно посмотрела в зеркало, будто сомневаясь в том, что она сейчас увидит. С отражения на неё, к счастью, смотрела не падшая распутница, позор всего Звёздного экспресса, а самая обычная Стелла. Даже лучше. На неё смотрела Стелла, из взгляда которой наконец-то исчезло гадкое выражение пугливой тоски, которое она пыталась стереть с лица и из памяти ночными попойками на Пенаконии. Конечно, шальной блеск в глазах немножко отдавал безумием, как и расширившиеся зрачки, но в отражении снова была она — Стелла, которая не боится покойников в ванной. Вот что окситоцин животворящий делает.       Она не стала заворачиваться в полотенце, решив, что скрывать ей уже нечего, и прошествовала в спальню голышом. Под пристальным взглядом Авантюрина она надела платье, положила на стол снятое в ванной колье, взяла свой телефон и кружевные стринги. — Я очень сильно ошибался на твой счёт, — сообщил ей Авантюрин, когда она повернулась к нему, — ты точно не боишься расслабиться и получить удовольствие. — Угу, — Стелла склонилась к нему и сунула стринги в карман брюк, нащупав там кое-что и тут же задумав ещё одну мелкую пакость, — держи на память. Платье оставлю себе. Я скажу кому-нибудь внизу, чтобы тебя развязали. — Стелла… — окликнул он, когда она подошла к двери спальни, крутя в руках телефон, — прости меня.       Она остановилась, уговаривая себя просто повернуть проклятую ручку и уйти, как она и планировала. Но окситоцин не зря называют гормоном любви. — Ты просишь прощения, только потому что я собираюсь кинуть тебя со стоящим членом, — сказала она, не оборачиваясь. — Я прошу прощения, потому что я тебя напугал. — И не один раз, — напомнила Стелла. — Я прошу прощения за каждый раз. — Извинись ещё за то, что назвал меня лицемеркой. — Не буду. Ты лицемерка. — Тогда за то, что украл бухло из моего мини-бара. — Что? — удивился Авантюрин. — О чём речь? — В моём номере пустой мини-бар. Это ты его обокрал. — По-твоему, я не могу купить себе выпить? — Без документов — не можешь, — съехидничала Стелла. — Заметь, я не требую, чтобы ты извинилась за шутки про мой рост — вот насколько я великодушен. Стелла, прошу, не уходи. Останься со мной. — Ты правда будешь нежным? — Я же сказал, что буду. — Ты за этот вечер много чего сказал, — проворчала Стелла, поворачиваясь и возвращаясь к нему, — кроме правды.       Она присела у него за спиной, чтобы распутать связывающий руки узел, но, как только она коснулась синего шёлка, он змеящейся лентой легко соскользнул с запястий на пол. Стелла медленно подняла голову, глядя на встающего со стула Авантюрина, и, когда он повернулся к ней, быстро вскочила на ноги, чтобы его расстёгнутая ширинка не мельтешила у её лица. — И как давно ты освободился? — Как только ты на кровать залезла. Кстати, я надеюсь, ты действительно любишь догги-стайл, потому что вид сзади у тебя просто охре…       Стелла резко закрыла ему рот ладонью и тут же отдёрнула её, почувствовав влажный, юркий язык между своих пальцев. Её щёки вспыхнули, а бёдра непроизвольно сжались, сдерживая хлынувший водопад между ног. Ну чего она так завелась, он же просто её лизнул. — Тоже хотел попробовать, — с невинной улыбкой объяснил Авантюрин. — Я уже всё смыла, — пролепетала Стелла, у которой от возбуждения аж голос сел, — но я знаю, где есть ещё.       Авантюрин прыснул и потянул её за руку, подталкивая к кровати. Стащил покрывало, усадил Стеллу и отступил на шаг. Она положила на край постели телефон, который все ещё сжимала в руках, и забралась на кровать с ногами, глядя, как он расстегивает часы, чтобы положить их на письменный стол. А потом снимает кольца, одно за другим. Когда он принялся расстёгивать запонки на манжетах рубашки, она уже сама не верила, что правда собиралась уйти и пропустить такое зрелище. Глупая Стелла. И глупый Авантюрин, который не предупредил заранее, что планирует сегодня сексуально расстёгивать запонки. Да она бы ему ещё в ресторане отдалась. — Так вот ты какой — мужской стриптиз, — ляпнула Стелла, лишь бы что-то ляпнуть. — Я могу раздеваться помедленней, — предложил Авантюрин, снимая рубашку. — Нет, — Стелла встала на колени на кровати и дёрнула его к себе за шлёвку на брюках, — раздевайся быстрей.       Она потащила вниз его брюки вместе с трусами, а он стянул с неё платье. Стелла села и оттолкнулась к изголовью, уступая место Авантюрину, который опустился на кровать, придвигаясь к ней и касаясь рукой лодыжки. Не дыша, Стелла смотрела, как он ведёт ладонью по её коже, поднимаясь выше, и устраивается между её ног. Когда белокурая голова опустилась к бёдрам, и она почувствовала на тонкой коже на внутренней стороне осторожное касание губ, она догадалась, что он и правда будет её… пробовать.       Поцелуй за поцелуем он подбирался ближе к её самым чувствительным местам, а Стелла легла и сунула под голову подушку, удивляясь тому, сколько у Авантюрина терпения. Она только что кончила и уже хочет сделать это снова, а он мог бы после долгого ожидания сразу сунуть в неё член, но вместо этого неторопливо ведёт языком влажную дорожку по её коже.       Язык скользнул между складок, выписывая узоры на клиторе, ладони сжались на ягодицах, Авантюрин притянул Стеллу ближе к себе, впиваясь в неё ртом. Она застонала, запуская обе руки в гладкие, мягкие волосы, и подалась к нему, чтобы прижаться сильнее и не дать ему свалить, если он снова решит играть с ней в свои дурацкие игры. Но Авантюрин, похоже, наконец-то наигрался и теперь старательно и увлечённо вылизывал её, чутко реагируя на каждый стон и вздох и подстраиваясь под рваные движения бёдер охваченной похотью Стеллы.       Когда он протолкнул в неё два пальца, двигая ими внутри и продолжая ласкать её языком, зазвонил телефон. Стелла, мечась на кровати и умоляюще всхлипывая, зашарила рукой по простыне, помня, что она обязана ответить, но если бы её сейчас кто-нибудь спросил — почему, она бы смогла выдавить из себя только нечленораздельное мычание. Наглая рука выдернула из её ладони найденный телефон. — Пусти… — простонала Стелла, чувствуя, как в неё врезаются настойчивые пальцы, — я должна… должна… — Ответить. Я в курсе.       Телефон продолжал звонить, а Авантюрин принялся дразнить её языком с ещё большим рвением. Звонок затих, Стелла на секунду испытала облегчение похлеще оргазма, но тут телефон зазвонил снова. Авантюрин приподнялся над ней, толкнулся пальцами глубже, большой палец лёг на клитор, надавливая так правильно и вовремя, что у Стеллы перед глазами всё помутилось, но даже сквозь пелену возбуждения она разглядела, как он подносит к лицу её телефон. — Это твоя подруга. Я отвечу.       Стелла обеими руками закрыла рот и отчаянно замотала головой, но Авантюрин склонился к ней, не прекращая трахать её пальцами, и принял звонок. — Авантюрин слушает, — равнодушным тоном произнёс он, надавливая на переднюю стенку влагалища. Стеллу, сдерживающую стоны усилием воли и ладонями, подбросило на кровати. — Она сейчас не может ответить. — Он опустился совсем близко к её лицу, глядя на Стеллу вздрагивающую от каждого толчка внутри, и выслушал ответ на той стороне. — Потому что она сейчас кончит.       Телефон отлетел куда-то в сторону, Авантюрин оттолкнул её руки и прильнул к губам. Сдерживаемый крик вырвался на свободу и захлебнулся, подавленный жадным поцелуем, Стелла выгнулась, насаживаясь на бесстыжие пальцы так глубоко, насколько это возможно, и забилась в оргазме, хватаясь за простыни и утопая в двухцветной глубине внимательно следящих за ней глаз. — Представляешь, — пожаловался Авантюрин, спустя секунды, когда Стелла ещё дрожала на мокрых от пота простынях, хватая ртом воздух, — назвала меня кретином и трубку бросила. Такая она милашка.       Она замерла, соображая, что только что произошло, свирепо столкнула почти улёгшегося на неё Авантюрина, уложила его на спину и забралась верхом, наклоняясь к его лицу и еле сдерживаясь, чтобы не сомкнуть ладони на изящной шее. — Догги-стайла не будет, да? — спросил он тоном уличного попрошайки. — Не будет! — прошипела Стелла, дёргая его за волосы на затылке и заставляя запрокинуть голову, — он был бы, если бы ты меня перед Март не подставил. — Она и так знала, зачем ты идёшь со мной на свидание. — Я сама не знала. — Да всё ты знала.       Он сел, хватая её за ягодицы и толкая к себе, так, что его член упёрся ей в промежность. Стелла задвигалась, скользя по нему и чувствуя, как он давит на её до сих пор пылающие от возбуждения нежные места. Авантюрин приподнял её и насадил на себя, она всхлипнула, вцепившись ногтями в его плечи. — Ты такая узкая, — поделился он впечатлениями, — у того парня из Охотников точно большой член? — Выясни сам, — предложила Стелла, — если догонишь. Надо было вместо капитализма обсудить с тобой женскую физиологию. — Я знаю всё самое необходимое.       Стелла фыркнула, смирившись, что встретила достойного противника, которого ей никогда не переговорить, и плавно качнула бёдрами, прислушиваясь к ощущениям. Авантюрин оставил одну ладонь на ягодице, помогая Стелле двигаться, а второй коснулся лица, проводя пальцами по скуле и щеке. Он тронул её губы, Стелла прикусила пальцы, вбирая их в рот.       Двигаться вот так — вперёд и назад, сидя на нём, соприкасаясь кожей, потираясь при каждом движении чувствительными сосками о его горячее тело — было безумно приятно. Они прильнули друг к другу так тесно, что Стелле казалось, будто она плавится от чужого жара. Пальцы выскользнули из её рта, очерчивая короткий путь по подбородку к шее и легли на затылок, зарываясь в волосы, осторожно оттягивая Стеллу назад, чтобы Авантюрин приник к её груди, целуя, прикусывая, дразня языком.       Схватив за ягодицы, он уложил её на спину и подтянул к себе за бёдра, вынуждая обвить его ногами. Стелла застонала, реагируя на жаркие поцелуи в шею и движения члена внутри, и подумала вдруг, что это всё слишком… близко. Лучше бы он и правда поставил её на колени и взял сзади, чтобы они не сплелись так тесно, чтобы она не чувствовала его дыхание своей грудью, чтобы его взгляд не завораживал её и не будил в ней ненужное чувство привязанности. В ту же секунду Стелла с ужасом осознала, что в постели она, похоже, Блэйд, и решила, что нужно срочно сделать что-то трогательное и романтичное, чтобы не растерять под Авантюрином остатки человечности. Она схватила его за волосы, заставляя посмотреть на неё, и выпалила: — Я тебе солгала!       Он остановился, нависнув сверху, опираясь локтями на кровать по обе стороны от её головы. Стелла посмотрела на взлохмаченные белокурые волосы, скользнула взглядом по блестящему камешку в ухе и капельке пота на шее. Сейчас она будет выглядеть влюблённой идиоткой. Но это лучше, чем выглядеть бесчувственным чмом, которое боится близости. Как некоторые. — Я лгала, — повторила она, — у тебя чудесные глаза. Самые редкие, самые фантастические и бесконечно прекрасные глаза. Почти как «Космический холод». — Я тоже тебе солгал, — ответил Авантюрин, отводя с её лица прилипшую к щеке прядку, — ответ на твой второй вопрос — я здесь, потому что хочу быть свободным.       Она недоумённо заморгала, гадая, что бы это могло значить, но он двинул тазом, сбивая её с мысли, так что она решила подумать об этом потом. Плавные движения сменились резкими толчками, Стелла вцепилась в плечи Авантюрина, который почти лёг на неё, быстро и исступлённо вбиваясь в её нутро, торопясь тоже наконец-то получить удовлетворение. Она провела руками по его спине, впилась ногтями в крепкие ягодицы и сильнее обхватила их ногами, приподнимая бёдра, подаваясь навстречу каждому рывку, слушая, как Авантюрин стонет ей в ухо, и очередной его стон переходит в довольное мычание, сопровождаемое хаотичными толчками внутри неё. — Я забыла про презервативы, — произнесла Стелла, кутаясь в отельное одеяло, когда они разомкнули объятия и расползлись на разные стороны кровати.       Авантюрин, который тоже начал замерзать спустя пять минут после секса, но в схватке за одеяло проиграл и теперь лежал на спине совершенно голый, повернулся к ней, сверкая улыбкой и тренированными в спортзале телесами. — Если ты подцепишь от меня воображаемую болезнь, я порекомендую тебе хорошего воображаемого врача. — Ха-ха, — Стелла села и набросила на него одеяло, — мне надо в душ. — В душ — и без ме… — начал Авантюрин. Стелла сунула ему под нос кулак. — Уймись, пикапер, ты меня уже трахнул.       Она схватила лежащий на кровати телефон и поспешила в душевую. Завернулась в полотенце, которое ещё в прошлый заход в душ присвоила себе, помолилась всем богам всех известных цивилизаций и набрала Март. Она взяла трубку сразу. — У тебя есть совесть?! — рявкнула Март. — Это… философский вопрос… — протянула Стелла, — морально-этический… — С морально-этической точки зрения ты бесстыжее чучело! — обругала её Март. — Которому плевать на всех, кроме себя! — Прости! — взмолилась Стелла. — Пожалуйста, прости! Я заставила тебя волноваться, я плохая подруга, мне очень стыдно, клянусь! Но всё как-то быстро закрутилось… — Представляю себе, что у тебя там быстро закрутилось, — съязвила Март. — Мне правда жаль. — Ладно, главное, ты жива и не в подвале, — смягчилась Март, и заговорщицким тоном спросила, — ну и как оно?       Стелла показала в камеру большой палец, а лицом попыталась изобразить что-то типа: «Вау, офигеть, шикарный секс, найс кок, осом болс». — Потом расскажи мне всё! — Обязательно, — пообещала Стелла.       Она залезла в просторную душевую кабину и включила воду, собираясь в этот раз помыться основательно. Только она намылила голову, открылась дверь ванной комнаты, стеклянная дверца кабины отъехала в сторону, и к ней втиснулся Авантюрин. — Ты как бродячий кот, — Стелла испачкала ему нос пеной, — тебя в дверь — ты в окно. — Если бы ты не хотела, чтобы я пришёл — ты бы заперлась.       Он протянул руку, беря с полки знакомую Стелле бутылку с гелем для душа. И правда купил такой же. Вспенил в ладонях гель и коснулся её груди, скользя по ней пальцами. Она замерла, глядя на него и думая, что если бы ей вчера сказали, что сегодня она будет стоять в душе с тем хлыщём из КММ, он будет её мыть, а она будет от этого течь хер знает какой раз за вечер, она бы рассмеялась. Сейчас ей было не до смеха, потому что от его прикосновений её и так уже распаренная кожа пылала. Может, он ей всё-таки что-то подсыпал? Откуда у неё на него такая реакция?       Ладони, приласкав её грудь, провели по плечам, по спине, животу, бокам, бедрам. Между ног Стеллы нырнула мыльная рука, но чище там от этого не стало. — Зацени, — Авантюрин нажал что-то у неё за спиной, и вместо воды из душевой лейки на них полились множество струй из отверстий в потолке кабины, стремительно смывая со Стеллы всю пену. — Тропический дождь. — Это душ. — Нет, это тропический дождь.       Он схватил её за талию, разворачивая лицом к выложенной бежевой плиткой стене, и прижался сзади, целуя шею и плечи. Стелла застонала, чувствуя, как твердеющий член упирается ей в задницу, и потёрлась о него, прогнувшись в пояснице и кладя руки на прохладную плитку. Ладони Авантюрина легли сверху, его пальцы переплелись с её, она склонилась ниже, шире расставляя ноги, и вскрикнула от первого рывка.       Несмотря на то, что сверху её заливал «тропический дождь», который затекал ей в уши и глаза, под ногами у неё был довольно скользкий пол душевой кабины, на стене не за что было схватиться, и в целом поза была неудобная, Стелла, позвони ей сейчас Март с вопросом: «Ну и как оно?», прокричала бы в трубку, что это самый лучший секс в её жизни, потому что захлестнувшие её эмоции компенсировали бытовые неудобства.       Авантюрин вколачивался в неё, тяжело дыша в заполненной паром душевой, и, может быть, дело было именно в нехватке кислорода из-за плохо работающей воображаемой вентиляции, но у Стеллы от каждого его движения, каждого прикосновения, каждого вздоха кружилась голова, изо рта вырывались сладкие стоны, а тело, особенно нижнюю часть, скручивали приятные спазмы. Она сунула одну руку между бёдер, лаская себя, чтобы не упустить быстро растущее возбуждение, Авантюрин потянул её за волосы, заставляя чуть выпрямиться, запрокинуть голову и повернуть её к нему. Стелла успела лишь увидеть восхитительно красивые глаза, прежде чем его губы накрыли её, а саму Стеллу накрыл очередной оргазм, ничуть не менее мощный, чем два предыдущих.       Эмоции не отпускали. Авантюрин продолжал толкаться в её сокращающееся нутро, а Стелла вскрикивала и хотела… что-то. Ей хотелось сделать что-то, чтобы выразить чувство, которое словами она выразить не может. Это было чувство между счастьем, благодарностью, восторгом, нежностью и влюблённостью — очень всеобъемлющее, слов тут недостаточно.       Она развернулась, отталкивая Авантюрина, который, судя по недовольному возгласу, такой подставы не ожидал, и опустилась на колени, не сводя взгляд с его лица. Недовольство тут же смыло тропическим дождём, льющимся на них без остановки. — Я… — Стелла замотала головой, чувствуя себя обязанной кое-что прояснить. — если что… я это делаю не в качестве платы за номер, который ты мне отдал. Я это от чистого сердца. — Понял, — Авантюрин закивал, — я тоже всё… сугубо по любви. — И… у меня это второй раз в жизни, так что ты извини, если…       Она запнулась и решительно схватилась за покачивающийся у её лица член. Чего объяснять, и так всё понятно. Она провела языком по всей длине, облизнула головку, обводя узкую бороздку под ней, и вобрала член в рот, глядя Авантюрину в лицо, ожидая реакции. Он издал одобрительный стон и толкнулся глубже. Стелла задвигала головой, насаживаясь ртом на член и придерживая его рукой, чтобы не закончилось, как вчера со шмотками Авантюрина, только ещё хуже. Сам Авантюрин, которого Стелла прервала незадолго до оргазма, моментально завёлся снова и так и норовил толкнуться ей в горло, хватая Стеллу за волосы. Она сдавила свободной ладонью его бедро, чтобы он не дёргался, и задвигалась быстрее, обхватывая член ртом, лаская языком, втягивая щёки, чтобы сжать его плотнее. Авантюрин схватил её за руки, задирая их вверх, крепко сжимая запястья и упрямо продолжая трахать её в рот, пока сперма не выстрелила ей на язык из вздрагивающего в её губах члена. — Ты меня решил сегодня по-всякому отыметь? — поинтересовалась Стелла, когда он отпустил её руки и отошёл на шаг. Вода лилась, смывая в канализацию то, что она только что выплюнула. — Мы же должны были выяснить, что тебе нравится, — ответил Авантюрин, глядя, как она встаёт. — И что ты выяснил? — Я выяснил, — он приблизился вплотную, беря её за подбородок и стирая что-то с её губ, — что тебе просто очень нравится трахаться. — В точку, — согласилась Стелла.       Он припал к её губам, увлекая Стеллу в неизвестно какой по счёту за сегодняшний вечер поцелуй, а она расслабилась в его объятиях, слушая шум воды и чувствуя, как тонкие струи бьют её по плечам и спине.       Минут через пятнадцать она стояла в прихожей номера Авантюрина, потому что оставаться до утра она конечно же не собиралась. К тому же, он проиграл, ведь она выстрелила. Одетая и высохшая, она наблюдала, как он ходит из спальни в гостиную в поисках номерка от своей тачки. — Он же тут был… — он вытащил из кармана брюк чёрные кружевные стринги, — я клал его сюда. — Выпал, когда ты штаны снял, — пожала плечами Стелла, — закатился куда-то. — Я ещё поищу. Надо же вернуть тебя туда, где взял. — Я пешком пройдусь.       Авантюрин с сомнением окинул взглядом её фигуру в подчёркивающем все её достоинства платье и опять посмотрел на стринги, которых, очевидно, не было на Стелле. — Я вызову тебе такси. И возьми пиджак. — Идеально.       Через минуту сообщение на смартфоне Авантюрина поведало им, что такси подано, Стелла надела туфли, накинула пиджак, Авантюрин открыл перед ней дверь. — Чудесное вышло свидание, — произнёс он, и Стелла посмотрела в его красивые глаза, которые снова затянуло ледяной коркой, — даже немного жаль, что второго не будет. — Да, — согласилась она, выходя в коридор, — мне тоже жаль.       Она спустилась на лифте в фойе, думая о том, что её сейчас отшили. Но оно и к лучшему. Первопроходец должен двигаться по своему Пути, Авантюрин, очевидно, движется к какой-то цели, и балласт им в дороге обоим не нужен. Как бы это ни было бесчеловечно       Выйдя на улицу, она спустилась по ступенькам, швейцар у входа, обогнав Стеллу, распахнул перед ней дверь, она села, машина тронулась, Стелла отогнула чехол телефона, вытащила из-под него номерок и сунула между кожаных кресел.