Мамаму

      Ночь была действительно звëздная. Я видел это. Даже пыльный воздух Сеула не мог скрыть еë красоту. Ещë, немного поиграв со словами по-корейски, можно было бы получить, что Бëль была холодна сегодня ночью. Хотя эксперты и утверждают, что она была горяча. Бред в моей голове привел к появлению вопроса. — Адвокат Ча! Я могу немного помочь вам? Посмотрите в смартфоне архив погоды. Какие были ночи с двадцатого на двадцать первое февраля в предыдущие годы?       Полицейский начальник напрягся, явно не понимая, куда я клоню. Адвокат начал писать на смартфоне, а инспектор с интересом меня разглядывала. — В прошлом году ночь была отвратительная… Я встречался с Бëль и хорошо это помню, — произнёс Джин задумчиво. — А позапрошлый год совсем не помню. — Было облачно, — подтвердил адвокат. — И как это мне поможет, господин.? — Покровский. — Покровский? Так вы русский? Харашë. Матрьëшка. Путин. — Да вы знаток русской культуры. Наличие ясной погоды в день убийства подтверждает маньячную версию Хëджин. Если Виин убили. Сочетание дня рождения одной из девочек и звëздной ночи — вполне себе фактор. А если подумать, то смерть Виин могла послушать отправным сигналом для убийцы. Сигналом. Для впечатлительной натуры с отклонениями, так скажем, в эмоциональной сфере. Кхе… Тогда убийца должен быть зациклен на Виин. Чтобы его это так потрясло и подтолкнуло к действию. К ожиданию подходящей ситуации. Так что это не совсем вам помогло. Простите, господин Ча. — Ну, если это поможет раскрыть преступление, то моя работа станет формальностью.       Он рассмеялся. — У господина Кима нет алиби на сегодняшнюю ночь, — напомнила инспектор, — так же он дважды разговаривал с госпожой Мун вчера. Один раз девять минут. — Я пытался договориться о встрече…       Джин сделал вялую попытку оправдаться, но его прервал адвокат. — Господин Ким, осторожнее. — Да мне нечего скрывать! Я собирался сделать ей предложение. — И когда она вам отказала, вы взбесились от ревности, тем более она была в квартире господина Пак Ро Цая, — инспектор явно не собиралась отпускать все на самотëк и выискивала возможности раскрыть дело. — Кстати, инспектор, а почему у нас нет отчета по всем камерам видеонаблюдения? Почему слепые зоны? — начальник постучал пальцем по столу. — Можно было бы сразу отсечь ненужные версии. — Я отвечу, — я пришёл на помощь инспектору. — На собрании жильцов я увидел таблицу со счетом за видеонаблюдение от охранной фирмы. Там двести семьдесят камер во всем комплексе, но счёт был выставлен только за восемьдесят с чем-то. Остальные, я полагаю, просто отключены из экономии.       Инспектор указала на меня пальцем, в этот момент Юбин высвободила свою холодную руку и немного отстранилась. — Вы же сами говорили, что не можете читать хангыль, — инспектор не потеряла хватку. Она улавливала все кусочки, плавающие в мутной воде, и пыталась сложить из них мозаику. — Там слово «камера наблюдения» повторялось двести семьдесят раз. Я же не настолько тупой, чтобы не понять. — Ладно, действительно.       Инспектор глянула на меня как-то… Нежно. И тут же набросилась на Джина. — Господин Ким, у вас нет алиби, у вас есть возможный мотив, если мы найдем связь вашу с местом преступления, например потожировые следы, то арестуем до выяснения обстоятельств! — Инспектор,. — начал было адвокат. — Подождите, господин Ча, — она подняла руку и растопырила пальцы. — У нас уже есть прецедент. Подозреваемый утверждает, что не был на месте преступления. Точнее, что не попал в квартиру. Но само орудие убийства говорит об обратном. — Я не знаю, как так получилось. — Я вздрогнул, когда Хëджин это произнесла, — мой набор со мной, в этой сумке.       Она вытряхнула содержимое своей «Фурлы» на стол. — Смотрите! Вот он! Вот открываю. Все предметы на месте. — Однако там обнаружен точно такой же набор, между прочим с вашим ДНК. — Ничего не знаю! Я не попала внутрь. — Хорошо, вы могли купить два одинаковых набора, чтобы запутать следствие. — Простите, инспектор, — я решил заступиться за Хëджин, — тогда это было легче сделать мне. Я присутствовал при покупке этого маникюрного набора. Хвасу привлекло оформление этого… как его… сумочки этой, короче. Там было несколько одинаковых, они отличались только в мелочах. Внутри качественные германские изделия, а кофр, а вот вспомнил, кофр — из Перу. Хваса их все трогала. Так что еë ДНК несомненно там осталась. — Ты чо делаешь? — я получил увесистый удар от Юбини в плечо. — Ты же себя сейчас подставляешь! — Ну, надо же быть объективным. К тому же Хëджин не виновата, я это знаю. — Интересно, господин Покровский, вы действительно сейчас сделали себя подозреваемым. Адвокат сказал это и победоносно задрал подбородок. — Вряд ли. Мои перемещения в эту ночь отследили. — Тогда вы — возможный сообщник убийцы.       Вот это он в точку. Я видел как Хваса выбирала этот маникюрный набор. Мог купить его в тайне от неë, передать убийце. Хорошая логика для суда, или для того, чтобы меня прессовать на допросах. — Да, я осознаю, что являюсь удобным субъектом, чтобы всё свалить на меня. Я иностранец, стало быть меня можно не жалеть. Квартира — место преступления — моя. Виин была моей девушкой. Можно собрать, при желании, много фактов, или признаков, если хотите, что Бëль тоже была моей девушкой. Кстати, фактически, квартира в которой умерла Виин, тоже была моей частично. Мы вместе еë обустраивали, вместе там жили больше года. Налицо единая схема. С обеими у меня были успешные проекты, в которых Юбини выступала продюсером. Тогда логика Хëджин верна, у меня и Солы должен был стартовать проект, то есть она — возможная следующая жертва. Собственно, это часть подарка Соле на день рождения — особые условия контракта, спонсоры проекта и внимание крупного TV канала. — Ну ты дураааак! — протянула Юбин.       Все смотрели на меня, открыв рты. Джин часто моргал.       Только инспектор нервно кусала губы, ей явно не понравилось то, что я только что рассказал. — Вообще, после такого признания, вас нужно запирать, Господин Пак Ро Суй, — фальцетом прокомментировал полицейский начальник. — Ну, фактология за меня полностью. Кто-то подставлял Хëджин, не меня. Это тот, кто близко еë знает. Она — возможный источник информации для убийцы. Если так, то убийца не может лично за мной наблюдать, или… — Я внимательно следил за инспектором, и увидел, что она вздрогнула. Похоже, она поняла, то, что я хотел сказать, до того, как я это сказал, — …или убийца считает меня не существенным фактором. Например, телохранителем. — Ащщщщщ! — Инспектор точно все поняла, — Ри, что там с этим Рави? — Сейчас. Разрешите выйти? — Валяй! — разрешила инспектор.       Она взяла инициативу в свои руки. — Госпожа Ан, как часто вы видетесь с Рави? — Георгием. Сейчас его имя — Георгий. — Почему? — Он принял христианство. Георгий стал заниматься спортом, организовал кван для детей христиан, отошёл от бизнеса. Практически ведёт жизнь праведника. — Характерно для маньяков, — вставил адвокат, — смена личности. Стресс вызвал реактивный психоз. — Он нормальный, — возразила Хваса. — Все христиане — ненормальные.       Реплика Юбин заставила меня быстро реагировать. Я опрокинул еë стул, и увесистый удар перуанским кофром пришëлся мне прямо в нос. Юбини просто завизжала, а Хëджин попыталась прыгнуть на неё сверху. Ри кинулся, чтобы перехватить еë, но споткнулся, и они вдвоем со взбесившейся Хвасой оказались на мне. На меня обрушились хаотичные удары коленями и локтями — Робокоп и Мария барахтались сверху, рядом визжала Юбин. — Стоять! — заорала инспектор и, схватив Ри за ворот, оттащила его от Хвасы.       Та, почувствовав свободу, дико заржала, вытряхнула содержимое кофра и с ножницами бросилась к Юбин. — Хëджин, не надо! — заорал я в исступлении, но помочь Юбини не смог, потому что нога Хвасы попала мне в пах.       На лицо мне брызнула кровь. Тëплая. Я облизнул губы. Солëная. — Хëджин, что ты наделала?!. — орал я и ничего не видел. Глаза были заляпаны кровью.       Гремела опрокинутая мебель. Кто-то что-то кричал, потом все стихло. — Перфюююм, — пробормотала Юбин, и я подумал, что перед смертью она вспомнила свой первый хит. Вдруг запахло дорогими духами. — Ай! Это голос Джина. — Терпи.       Что там происходит? Ко мне прикоснулось что-то. Ага, влажная салфетка. Я протянул руку и нащупал что-то мягкое и тëплое. Это была женская грудь. Инспектор обтирала моë лицо от крови и шептала: — Господин Ким попытался перехватить ножницы, и ему проткнула запястье эта… Хваса которая. Еë увели. Госпожа Ким обработала рану господина Кима своими духами. Сейчас им займутся медики. А мы перейдем в другую допросную.       Инспектор закончила меня оттирать, но не спешила убрать мою руку со своей груди.       «А чëрт! Здесь же камеры видеонаблюдения».       Я с сожалением расстался со своей игрушкой. Жаль. Она меня сильно успокоила.       Другая допросная была почти точной копией первой, разгромленной, только стол здесь был не золотистый, а скучный, серый. Мы остались в ней втроëм — я, инспектор и начальник. — Хорошо, что у меня есть полномочия в этом здании, — заявил он, разглядывая пятна крови на моëм кардигане. — То, что произошло, это большой скандал, но он не выйдет за рамки участка. Адвокат Ча и господин Ким заявили, что в их интересах всë сохранить в тайне. — Угу.       Мне не особо хотелось разговаривать. — Насчет следствия. Видимо, основная ветвь расследования — это нападение госпожи Ан в состоянии психотического шока на госпожу Мун. И последующее осознание вины и попытка скрыть следы преступления. Но это не окончательный вариант. Есть еще бывший этот, продюсер, Рави, который сейчас Георгий. Его скоро доставят. — Я не верю в виновность Хëджин.       Голос меня не слушался. Я прокашлялся. — Да, понимаю, — покивал начальник, — но у нас все же есть объективные данные. Суд разберётся. Мы не будем оказывать давление. Инспектор, оформите минимальный протокол, чтобы можно было отпустить господина Пак Ро Сая. — Так точно!       Какое-то время мы занимались рутиной. Инспектор составила гуманный — краткий протокол, и я его подмахнул не читая. Она вышла, и я остался наедине с собственными мыслями.