Divortium

Дьюдропу очень долго и мерзко прощаться, а потому, вначале он нагло и ядовито лжёт. Он придумывает и показывает миру одну ложь за другой, пока лицо Эфира не становится похожим на неподвижный слепок статуи, с отпечатком эмоций. Вот только, отпечатывается всё равно улыбка, усталая и отчего то виноватая. Злит и дизморалит ещё больше. — Давно пора, должно было произойти. — шипит Дьюдроп, в следующую секунду отвращенный своим собственным дрожащим голосом и от этого зажмуривается так сильно, что в ушах звенит. Он, почему-то, связывает одно с другим, — Теряешь хватку, старик, вот и... У Эфира лицо доброе, да ещё и настолько, что у огненного ломит где-то под ребрами, особенно, когда он теперь видит другого гуля без маски, вот так в открытую. Хочется продолжить ругаться, он так же что-то шепчет про чужой идиотизм и бесконечно долго жмурится, в этом забвении совершенно не замечая чужого приближения и рук, постепенно обнимающих и обволакивающих, почти защищающих. "Едва защищающих" — проносится в голове у Дью, когда чужая дрожь всё таки пробивает поддельную уверенность. "Пока защищающих" — настойчиво и горько напоминает что-то ещё, громко врезаясь в черепную коробку огненного гуля. Становится ещё хуже, даже не хватает сил на "вырваться". На "ответно обнять, изо всех сил сжимая края чужой рубашки" сил почему-то хватает. Такой ты у нас, Эфир, всепрощающий. Ядонепроницаемость. — Нормально, нормально всё. — утверждает упрямо гуль квинтэссенции куда-то в макушку огненного, а Дьюдропу хочется опять огрызнуться. Ну кто его спрашивал? Дью ведь даже не собирался интересоваться, плохо тут только ему, он просто пока не выяснил в честь чего и потому так отчаянно и безрассудно хватается за чужие плечи. Эфир нервно поглаживает его по спине, каждый раз доходя до поясницы поднимает руку и повторяет движение, которое отдаёт сомнительными электрическими разрядами. Дью его сейчас ненавидит. Может быть, не только сейчас, а уже очень долго. Думает, что что-то наверняка сломалось в момент, когда он стал огненным, думает, что с тех пор он совсем и не обнимал Эфира за сценой, да ещё и вот так. И вообще, он много чего не. Маску перед Эфиром теперь снимать совершенно неуместно, а ещё может закончиться для огненного гуля плачевно. Хотя, куда ещё более? Он ровно с теми же мыслями о собственной ненависти отпускает гуля квинтэссенции, с абсолютно теми же мыслями тянет руки к собственному лицу и постепенно, аккуратно высвобождается от массивного и мешающего шлема не на секунду не переставая думать. Ударяет случайно краем шлема о рог, это отдаётся громким звоном в ушах и уничтожает здравое мышление окончательно. — Ерунда какая-то, увидит кто-нибудь — за мной полетишь. — Эфир качает головой рьяно, закрывая глаза, позволяя Дью всё исправить. Его хвост легко и почти комично качается в ту же сторону что и голова. — Заткнись. Не может избавиться от шипящего своего говора. Вновь тянется вперёд и делает это так интенсивно и нелепо, что шлем выпадает из рук и с громким звоном ударяется об пол. Хочет совершить что-то справедливое, верное и проваливается. Первый раз он целует Эфира совсем неправильно. Они бьются подбородками слишком сильно и больно, огненный не то всхлипывает, не то взвизгивает и ненавидит себя и гуля напротив, ещё больше чем несколько секунд назад. Он не сделал это правильно, а потому обязан отстраниться чуть раньше чем гуль квинтэссенции успевает ответить, заставляет его окончательно растеряться. — Не думай что я буду умолять тебя остаться. Ты никак не изменишь ситуацию. — Дьюдроп бормочет себе под нос совершенно очевидные вещи и делает это почти раздраженным тоном. Совсем непонятно, поддержка ли это или очередной плевок ядом. Он успевает лишь набрать в лёгкие ещё воздуха, прежде чем опять тянется вперёд, теперь чуть более плавно, но явно разочарованный тем, что эффект неожиданности больше не будет произведен. Второй поцелуй ещё более глуп и нелеп, даже несмотря на то, что на губах Эфира теперь тоскливая, ожидающая улыбка. Позволяет Дью выговориться, даже несмотря на собственное желание что-то сказать. Прелесть этакая, огненного аж тошнит. А может быть, не только от этого. Этот поцелуй опять выходит неверным, он пропитан кровью — они очень уж сильно стукнулись подбородками ранее, Дьюдроп, кажется, прикусил язык. Он тогда вовсе уж рычит от отчаяния. Ничего не выходит как надо. Отстраняется и мысленно предрекает очередной поцелуй — мокрый от воды из глаз, кривится и поспешно, с отвращением тянет руку к лицу, промакивает уставшие веки рукавом. Стыдится. Готовится дольше и всё бросает под нос проклятья, судорожно втягивает ртом воздух, сосредотачиваясь. Третий раз его целует Эфир и всё сразу же получается как надо. Будь он проклят.