Секвойя

Гунзо сидел на диване, и наблюдал, как Джастин снует взад-вперед по гостиной своего дома, выслушивая неприятные новости от Скутера. - Сегодня я занят. Буду в студии допоздна, - пожал парень плечами. - Я понял, - бросил он в трубку, и закатил глаза, выслушивая очередной упрек от своего менеджера. – Не ори, теперь все равно уже ничего не поделать, - Джастин потер ухо, - решай этот вопрос с Роем. Гунзо заинтересованно смотрел на друга. - Отлично, - раздраженно выпалил тот, кидая свой телефон на диван. – Тур переносится, - парень вздохнул. Он уже полчаса ждал Калила, который застрял в своей гардеробной, не в силах выбрать кепку. Собирайся Калил чуть быстрее, Джастин бы уже был за рулем, и имел бы вполне оправданную причину не отвечать на звонок Скутера. Будто Джастин не знал, что тот ему скажет… Через неделю должна была начаться следующая часть его гастрольного тура, но все накрылось медным тазом, когда его поймали с наркотиками при превышении скорости пару дней назад. А потом очнулся фотограф, у которого, внезапно, появились травмы, и хотя Джастин и не был к ним причастен, в судебном иске было указано обратное. Теперь подписка о невыезде связывала его руки. Все было сложно еще и потому, что он не был гражданином США. Тур пришлось отложить на неопределенный срок, хотя его адвокат, Рой Картер, и пытался договориться, чтобы слушания начали как можно скорее. - Да дай ты на лапу этому фотографу! Он же только денег и хочет, - брезгливо сморщился Гунзо. - Пусть Рой сам этим занимается. Если будет нужно, даст, - отмахнулся Джастин. Рой был отличным мужиком: цепким и настырным, когда дело касалось защиты Джастина в суде. Он столько раз спасал его, разумеется, не за «спасибо», но все же, он был профессионалом своего дела, и Джастин был ему очень благодарен. К тому же, он был довольно приятным в общении, всегда давая отеческие наставления Джастину, если тот их просил. Рой яростно защищал Джастина, если возникала любая проблема, находящаяся в зоне его компетенции, однако не всегда это удавалось. Как бы он не старался сейчас, слушание не перенесли, и оно должно было состояться через две недели, как раз, когда тур должен был быть в самом разгаре. Джастина это печалило, он не хотел расстраивать своих фанатов. Он действительно любил их, хотя иногда и предпочитал быть от них на безопасном расстоянии. - Ты точно не поедешь? - спросил Джастин, глядя на Гунзо. Тот скривился и покачал головой. - Без моей музыки мир не умрет, а вот ты поезжай, - улыбнулся он другу. - Я совершенно бесполезен в последнее время, - понуро опустил плечи Джастин. - Это временно, чувак, просто кризис, не придавай этому значения, - махнул Гунзо. - Ты считаешь? - он с сомнением посмотрел на друга, который утвердительно кивнул. - Ты же наш Биззл, - снова улыбнулся тот. - Может, все-таки, поедешь с нами? Покурим, отдохнем, пока Калил будет записываться... Гунзо вдруг нахмурился. Несколько секунд он молча глядел в пол, думая о чем-то, а потом, сглотнув, сдавленно произнес: - Завтра операция. Джастин вздохнул: - Я помню, просто надеялся тебя немного отвлечь. Печальная улыбка друга заставила сердце Джастина съежиться. В этом доме внешне все выглядело, как всегда. Но это была только видимость. С одним из самых близких ему людей случилась беда, и Джастин, возможно, даже не узнал бы об этом, если бы не случайность. Началось это еще несколько месяцев назад. Джастин заметил, что Гунзо в последнее время стал часто пропадать у мамы в Техасе. Джастин был очень рад за друга, он ценил семейное единство, но визиты были уж слишком частыми. И странным это выглядело только потому, что раньше Гунзо бывал там, максимум, раза три в год, по большим праздникам. А теперь дошло до того, что он летал к ней каждую неделю. Как-то раз, Джастин спросил, не случилось ли чего? Гунзо отмахнулся, скорчив гримасу, и сказал, что все отлично. Но он выглядел слегка подавленным, хотя Джастин, сам являясь любителем иногда погрустить, считал, что для легкой меланхолии вовсе необязательно иметь причину. И, не обладая достаточной проницательностью, чтобы заметить это, он упустил тот момент, когда весельчак и балагур Гунзо вдруг стал тише и мрачнее. По воле случая, все выяснилось позже, когда Джастин проходил мимо комнаты Гунзо, дверь в которую была открыта, и случайно услышал, как тот говорил по телефону. Джастин вовсе не собирался подслушивать, к тому же разговоры его друзей, как правило, несли в себе мало смысловой нагрузки. Чаще всего, на проводе были их девушки, члены семьи, или дилеры. Сейчас Джастин не знал, с кем разговаривал Гунзо, и вовсе потерял к этому интерес, как только до него дошла суть самой беседы. Лицо Джастина становилось все более напряженным, глубокая поперечная морщина пролегла между его бровей. Гунзо говорил, что его маме все хуже. Джастин даже не знал, что она вообще была больна. Последние слова заставили дыхание Джастина на секунду замереть от шока. - Ей осталось совсем немного, - сказал парень. – Я не знаю, что делать. – Его рука, свободная от телефона, бессильно опустилась, и сам Гунзо рухнул в кресло, закрыв глаза. Его лицо было серым, Джастин никогда не видел его таким. Самый позитивный человек из всего его окружения сейчас был темнее тучи. Он переложил трубку к другому уху и случайно заметил Джастина, стоящего в дверном проеме в тупом ступоре. - Мне пора, - бросил он, и отключился. – Не знал, что ты здесь, - смущенно почесал он затылок, глядя на Джастина. - Что случилось? – мрачно спросил тот. - Не понимаю, о чем ты? – уставился на него друг. – Все в порядке, - безразлично пожал он плечами. Но в его глазах плескалась смутная смесь страха и отчаяния. Джастин быстрыми шагами вошел в комнату, и, подойдя к креслу, навис над Гунзо, расширив глаза. Тревога, отразившаяся на его лице, заставила Гунзо нервно сглотнуть. - Я же слышал, - громким шепотом, стараясь не сорваться на крик от переполняющего его напряжения, произнес Джастин, высоко подняв брови. - Ты… Что ты слышал? – сбивчиво забормотал Гунзо, стараясь не встречаться взглядом с другом. – Ты неправильно понял. Я… Я вовсе не это имел в виду, - он переводил взгляд с одной стены на другую. - Хави, что с твоей мамой? – пристально глядя на друга, спросил Джастин. Он уже начал размышлять, как заставить его сказать правду, потому что, похоже, сам он говорить не собирался. Но Гунзо вдруг часто заморгал, а потом закрыл глаза, шумно выдохнув, и Джастин увидел, как под его ресницами блеснула капля. Гунзо подтянул колени к себе, и сжался в комок. Он больше не мог сдерживать боль внутри себя, и глухие конвульсивные рыдания, набирая силу, вырывались наружу. Джастин менялся в лице, видя, как это происходит с его близким человеком. Он не знал, что делать. Мужчин ему еще не приходилось успокаивать. - Хави, Хави, посмотри на меня, - он пытался убрать руки от лица Гунзо, но тот дернулся, отталкивая его локтем. Джастин сделал шаг назад, взмахнув руками. - За, что происходит?! – заорал он. Неведение убивало его. Случилось что-то страшное, если Гунзо захлебывался от слез. Плечи Гунзо затряслись сильнее, и Джастин схватился за голову. Нервно взлохматив волосы, он подошел и присел на корточки возле друга. Он молча ждал, пока Гунзо немного успокоится и придет в себя. Спустя несколько минут, Гунзо громко всхлипнул, и медленно поднял голову, вытирая раскрасневшиеся глаза рукавом толстовки. И хотя его взгляд был пустым, словно невидящим, он все же избегал встречаться взглядом с Джастином. Но рано или поздно это пришлось бы сделать. Поэтому он упер подбородок в колени, и его плечи устало опустились. Поймав на себе выжидающий, тревожный взгляд друга, Гунзо тихо выдавил: - Она больна, - Джастин молчал. – Рак. Она умирает, - сдавленно пробормотал Гунзо, и Джастин почувствовал, как плечи друга снова начинают трястись. - Тише, тише, - он встал, и обнял его одной рукой. – Я налью тебе воды. – Джастин направился в дальний угол кабинета, где на столике стоял графин, давая Гунзо возможность слегка отдышаться. - Ну... Мы её, - Джастин не мог подобрать правильных слов, - вылечим, - он наблюдал, как Гунзо снова уперся лбом в колени, похоже, снова собираясь разрыдаться. Все было настолько плохо? – За, за, - тряс его парень, - скажи мне, что можно сделать? Гунзо покачал головой, пряча лицо. - Ну, как же… - растерянно пробормотал Джастин, - мы ведь не в каменном веке живем, - разводил он руками. – Есть ведь современные методы лечения, какие-то хорошие препараты, я не врач, конечно, но… - бормотал он, не замечая, как плечи Гунзо опять затряслись так, что даже кресло начало шататься. Наблюдая, как Гунзо всхлипывает, Джастин потерял самообладание, он снова сорвался на крик: - Хавьер! – Он гневно сверкнул глазами. Но друг даже не слышал его. Его собственное бессилие навалилось на него с такой тяжестью, что он сам сел в соседнее кресло, растерянно откидываясь на спинку. Должно быть, он был глуп, если не подумал в тот момент, что все, что они могли, они уже сделали. - Когда ты об этом узнал? – тихо спросил Джастин, тупо глядя в одну точку. Гунзо снова вытер глаза и поднял голову. - Прошлой осенью мы узнали, что она больна, - ответил он, то и дело всхлипывая. Большая часть рукава толстовки уже был насквозь мокрой. – А сейчас врач сказал, что надежды уже нет. Ей осталась, в лучшем случае, пара месяцев. - То есть тогда надежда еще была? – непонимающе спросил Джастин. Гунзо неопределенно пожал плечами. - Я не верю, что сейчас уже ничего нельзя сделать. Неужели нет ни единого варианта? – Джастин запустил пальцы в волосы. - Подходящих – нет, - покачал головой тот. - А как насчет неподходящих? – Джастин поднял одну бровь. Кажется, надежда все-таки есть. Гунзо пожал плечами. - Врач сказал, что в Германии есть специалисты, имеющие опыт лечения таких тяжелых случаев, - он снова нервно сглотнул, ему тяжело давались эти слова. - Но для этого мне пришлось бы продать душу дьяволу. И я бы это сделал, видит Бог, я сделал бы это, если бы моя душа стоила хоть пару центов, - в сердцах воскликнул он. - То есть, дело в деньгах? – уточнил Джастин. Ничего не ответив, Гунзо потер ладонями лицо. - Почему ты не сказал мне сразу, как узнал? – спросил Джастин, шокированный услышанным. – Неужели, ты думал, что я не помогу? - Именно поэтому и не сказал. Я знал, что ты сделаешь все, что в твоих силах, и не хотел, чтобы ты решал мои проблемы, - Гунзо покачал головой. - Ты хочешь меня обидеть? – насупился тот. - Джастин, - устало вздохнул тот, – ты сделал для меня так много, и продолжаешь делать каждый день. Это я должен помогать тебе решать проблемы, я должен быть твоей опорой, твоим другом. Но, наверно, я плохой друг, потому что ничего не могу сделать для тебя. - Мы же друзья! О каком долге ты говоришь? Или ты думаешь, что у всего, что я делаю, есть цена? Ты ведь никогда ничего у меня не просил. Все, что я дал тебе, я дал по своей воле. Неужели ты думаешь, что есть что-то, что я не сделал бы для тебя? Тем более, если речь идет о такой ерунде, как деньги, - Джастин презрительно сморщился. - Ты не понимаешь, о чем говоришь, - замотал головой Гунзо, - сумма просто невероятно огромная. Я никогда не позволю тебе сделать это. - Но ведь это твоя мама! - воскликнул Джастин. - И я должен был ее спасти, - безнадежно добавил тот, чувствуя подступающий к горлу комок. - Должен. И ты сделаешь это, - твердо сказал Джастин, глядя куда-то прямо перед собой. Гунзо недоуменно наблюдал за другом, который посидев еще несколько секунд, вдруг вскочил, и стремительно вылетел из комнаты. В тот же вечер Джастин дал Наоми, указания по поводу перевода необходимой суммы на счет Гунзо. Наоми Бернштейн, его финансовый менеджер, управляла его счетами столько, сколько он себя помнил. Она всегда предлагала наилучшие пути решения проблем, если они появлялись. Когда Джастин был моложе, Скутер настаивал на том, чтобы парень проводил час в неделю на совещании со своим финансовым менеджером и адвокатом, чтобы знать, куда расходуются его деньги. Кроме того, он порекомендовал Джастину нанять инвестиционного менеджера, с которым они бы решали, куда вкладывать часть его доходов. Но Джастин давно перестал доверять Скутеру. Все, что он делал, абсолютно все, было направлено на извлечение выгоды. Тот парень, которого нанял Скутер, говорил словами Скутера и предлагал вкладывать деньги туда, куда хотел Скутер. Это были, хотя и выгодные, однако, не слишком интересные Джастину проекты, имеющие огромные минусы. Например, Джастину не очень хотелось лезть в фармацевтику, а особенно, в разработку нового средства от импотенции. Его имя было слишком известно, чтобы разбрасываться им, где ни попадя. Теперь Джастин слушал Скутера вполуха, поступая по-своему. Он уволил этого парня, и перепоручил Наоми заниматься своими инвестициями. Для этого было много причин. Она еще ни разу его не подводила, она была не в самых лучших отношениях со Скутером, и она не была дурой, чтобы не понимать, что брэнд «Джастин Бибер» может использоваться далеко не везде. Наоми и Рой из всей нетворческой части его команды были чуть ли не единственными людьми, которым он, не раздумывая, доверил бы свою жизнь. Джастин уже столько раз переводил деньги для Гунзо, что давно говорил Наоми, чтобы они решали эти дела сами, без его участия. Но она была так кропотлива в своей работе, что наотрез отказалась, сказав, что без Джастина ни одного решения принято не будет. За это он ее безмерно уважал, хотя, надо признаться, иногда ему было бы удобнее, чтобы Гунзо сам звонил ей, в случае чего. Но перевести деньги на счет клиники можно было только после того, как будет назначена дата операции, таковы были условия договора. Тур Джастина был в самом разгаре, и его, возможно, не было бы в стране в нужный день. Так что, Гунзо пришлось самому заниматься оплатой лечения. Сумма и впрямь была огромной, но она не шла ни в какое сравнение с человеческой жизнью. Уже на следующий день миссис Смит начали готовить к транспортировке в немецкую клинику, и через неделю она была там. Гунзо держал Джастина в курсе дел, сообщая чуть ли не о каждом шаге мамы и ее лечащих врачей. Он все чаще и чаще улетал, стремясь находиться с ней как можно более долгое время. Никогда не знаешь, сколько у тебя есть времени, когда дело касается жизни и смерти. Операция была проведена, как и было запланировано, и в доме Джастина все собирались вздохнуть с облегчением, когда только было пришедший в себя Гунзо сообщил о внезапно обнаруженных осложнениях. Врачи говорили, что требуется повторная операция. А когда не помогла и она, Джастин настоял, чтобы Гунзо нашел, как тот выразился, «нормальную клинику». Подобные случаи довольно успешно лечились в нескольких Израильских клиниках, поэтому миссис Смит транспортировали туда, а ей, тем временем, становилось все хуже. Измученная, изможденная многочисленными курсами химиотерапии, и несколькими операциями, она с трудом могла говорить, что только сильнее загоняло Гунзо в беспросветную депрессию. Джастин не вдавался в подробности, не столько из-за брезгливости, сколько из-за нежелания лишний раз бередить раны друга. Да и что бы он понял из врачебной терминологии? Гунзо и сам не понимал половины из того, что ему говорил лечащий врач его мамы. Когда он говорил с врачом по телефону, он всегда хмурил брови. Сначала Джастин, видя подобную картину, сразу подскакивал с места, думая, что новости не очень хорошие. Но потом он понял, что Гунзо просто не понимает, о чем ему говорят. Израильские врачи лишь подтвердили диагноз немецких коллег. Они сразу предупредили, что потребуется не одна операция. Ситуация, и впрямь, была плачевной, и Джастина так и подмывало лишний раз укорить друга за то, что он не признался ему вовремя. Но он сдерживал себя. Гунзо, и без того, было сейчас очень нелегко. В последнее время ребята виделись нечасто. Джастин колесил в гастрольном туре, а Гунзо часто летал сначала в Мюнхен, а потом в Тель-Авив, лишь иногда возвращаясь в Лос-Анджелес. Но они созванивались почти каждый день. Месяц назад Гунзо позвонил Джастину посреди ночи, наплевав на разницу во времени, и радостно заорал, что первая операция прошла успешно. У Джастина как раз был трехдневный перерыв в европейской части тура, и он находился в своем особняке в Калабасасе. Это был первый день, когда дом Джастина, наконец-то, снова будто озарило солнце. Он поднял весь дом, и ребята устроили видеоконференцию с Гунзо, торчащим в номере израильского отеля, неподалеку от больницы. Гунзо впервые за долгое время плакал не от горя, а от переполнявшего его облегчения, не стесняясь своих слез. Шампанское в тот день лилось, словно огромный искристый фонтан. Но врачи пока опасались давать какие бы то ни было прогнозы. Они не говорили ничего: ни хорошего, ни плохого, туманно отвечая, что все прояснит следующая операция. А она была назначена на завтра. - Я надеюсь, что она будет последней, - Гунзо прочистил горло. - Я тоже, - кивнул Джастин. – А время уже известно? - В три часа. - Какая у нас с ними разница во времени? – уточнил Джастин. Гунзо нахмурился, потерев затылок, и растерянно пробормотал: - Часов восемь, кажется. - Не напрягай меня, чувак, - скривился Джастин, - сколько будет у нас? - Ну, посчитай сам, - вспылил Гунзо, - ты что, не можешь вычесть одну цифру из другой? Джастин задумался, и вертикальная морщина пролегла между его бровей. Он почти слышал, как крутятся шестерёнки в его голове. - Семь утра? – неуверенно предположил он. Гунзо задорно рассмеялся, глядя на друга. - Молодец, - он хлопнул Джастина по плечу. – Слушай, - вдруг задумчиво добавил он, - спасибо тебе еще раз, брат, за все, что ты для нас делаешь. - За, я сделаю все, что смогу, ты же знаешь, - проникновенно ответил Джастин, глядя, как помрачнел друг. – Почему бы тебе не полететь в Тель-Авив? Ты вполне успеешь, - добавил он с воодушевлением. Гунзо отрицательно замотал головой: - Я собирался, но мама против. – Он пожал плечами, - сказала, что хочет, чтобы я увидел ее здоровой и полной сил. К тому же, ее врач сказал, что это бессмысленно. На операцию меня не пустят, а потом она, возможно, долго будет отходить от наркоза. Джастин задумался. Как, должно быть, паршиво сейчас Гунзо… Насколько ему страшно, если он не решается быть там, наплевав на советы врачей и сопротивление мамы? Он подумал о том, как бы сам повел себя, окажись в такой ситуации. Наверное, не раздумывая сел в самолет, и спал бы на пороге клиники, если бы потребовалось. Но легко было рассуждать со стороны. Джастин никогда не был в такой ситуации, и не мог знать, как поступил бы сам. А Гунзо держался молодцом: он, как всегда, веселил всех вокруг, хотя одному Богу было известно, что творилось у него в душе. - Я поеду к ней, когда она будет проходить курс реабилитации, - добавил он. От Джастина не укрылось то, как посерело лицо друга, когда он сказал об этом. - Крепись, брат, все будет в порядке. Если проблема в деньгах, то это не проблема. Скажешь, сколько нужно, и я позвоню Наоми, - он щелкнул пальцами. - Йоу, - раздался с лестницы голос Калила, и громкий топот сообщил Джастину, что его томительное ожидание окончено. Калил слетел со ступеней, и направился к входной двери. - И как это понимать? – недовольно бросил ему вслед Джастин. - Что? – недоуменно посмотрел на него тот. - Ты же полчаса выбирал кепку! – Джастин указал рукой на его голову, где не было и намека ни на какую кепку. - Ааа, - протянул тот, улыбаясь, - ну, я немного завис за компом, - он потер подбородок. Джастин закатил глаза и покачал головой. Потом снова повернулся к Гунзо, и несколько секунд задумчиво смотрел, как тот постукивает пяткой по полу. - Есть планы на вечер? – спросил он. – Мне бы не хотелось, чтобы ты сидел здесь, один, и варился в собственном соку. Гунзо безразлично пожал плечами. – Знаю, ты скажешь, что тебе нужно побыть одному, – снова закатил глаза Джастин, – но, поверь, брат, как раз сейчас тебе нельзя быть одному. – Отстань от него, Биззл, – крикнул с порога Калил. – Поехали, я уже устал тебя ждать. Джастин бросил возмущенный взгляд на парня, который, ехидно улыбаясь, быстро выскочил за дверь. – Правда, я не смогу посидеть с вами допоздна, – потер он бровь, снова оборачиваясь к Гунзо. – Ночью прилетает Райан, я должен забрать его из аэропорта. Я позвоню Большому Майку, чтобы его ребята привезли развлечений на вечер, – Джастин взъерошил волосы. – И Кристине, пусть пришлет кого-нибудь. Гунзо мрачно взглянул на друга, собираясь что-то сказать. – И не возражай, – Джастин угрожающе выставил указательный палец вперед. – Только не блондинок, – крикнул Гунзо вслед Джастину, который уже скрылся за дверью. – У меня от них изжога, – буркнул он.