про любовь

      На очередном поцелуе Ёнджун упёрся ладонью Субину в грудь, не отталкивая его, но заставляя отклониться. Субин, забывшись, подался назад и стукнулся затылком об спинку кровати.       — Ай! — воскликнул он и зашипел от боли. Ёнджун отстранился.       — Ой, прости, — запричитал он и положил ладонь на затылок поверх субиновой. — Сильно ударился?       — Нет, — сказал Субин с курьёзной улыбкой. — Просто я неуклюжий.       — Нет, это я забыл, что мы у тебя дома, — ответил Ёнджун. Субин не смог скрыть удивления на лице.       — С тобой я обо всём забываю, — ответил Ёнджун на его немой вопрос. В груди разлилось такое тёплое и трепетное чувство, что Субин не мог описать его словами. Он даже не сообразил, что сказать на это, хоть и чувствовал, что что-то должно было прозвучать.       Он только улыбнулся уголком губ и подтянулся на кровати, залезая на ту с ногами.       — Люблю твои ямочки, — будто невзначай вставил Ёнджун.       — Сегодня день комплиментов? Перестань, — пробормотал Субин. Ёнджун ущипнул его за щёку.       — Заставь меня, — хмыкнул он беззлобно, подполз к Субину и уместился рядом, облокотившись на спинку кровати.       Они молча обменялись взглядами. Ёнджун просиял хитрой улыбкой, снова бесцеремонно притягивая Субина за лицо.       В самом деле Субин стал ловить себя на мысли, что ему нравилось, когда Ёнджун так спонтанно и без предупреждений мог притянуть его к себе и поцеловать. Пусть он подвергал всё в своей жизни сомнению, но в такие моменты он не сомневался в чувствах Ёнджуна ни на секунду. Ему не приходилось просить («Пожалуйста, покажи, что ты меня любишь, ещё раз!»), он мог слепо подчиняться чужой воле: это было так же просто, как соглашаться с чужими решениями и не принимать своих (к его стыду — это приносило ему скрытое удовольствие).       Вдруг до ушей Субина донёсся звук ключа, поворачивающегося в замке. Втянув носом воздух, Субин быстро отстранился. Придя в себя, Ёнджун уставился на него вопросительно. Уголки губ Субина подёрнулись в нервной дрожи: избегание всего и вся было на уровне рефлексов.       Дверь в прихожую отворилась. Только теперь Ёнджун понял, в чём дело.       — Это твои родители? — спросил он, заговорив ещё тише. Субин кивнул, краснея.       — Мы с тобой друзья? — уточнил Ёнджун сразу после.       — Угу, — снова кивнул Субин.       В ту же секунду Ёнджун отполз от Субина, вновь садясь по-турецки. Он приложил руки к щекам, проверяя, насколько они горячие, и постарался принять вид «своего в доску» парня. Совершал эти действия он так методично, будто проворачивал подобное уже не раз.       Субин облизнул и без того влажные губы и, почувствовав солоноватый привкус на языке, ещё гуще покраснел.       «Субин-а, мы дома!» — послышался звонкий голос мамы, а сразу за ним шаги в направлении комнаты. Мама два раза постучала.       — Есть кто? — спросила она, заглядывая внутрь. Увидев Ёнджуна, женщина удивлённо приподняла брови.       — П-привет, — неуклюже пролепетал Субин.       — Привет, чего не отвечаешь? У нас гости? — с этими словами она снова перекинула взгляд на Ёнджуна, который теперь был сама приветливость.       — Заболтались, — сказал Субин первое, что пришло в голову.       — М-м… — мать кивнула. — Даже не познакомишь нас?       Эта беседа казалась Субину всё более неловкой. Тем не менее он коротко представил маму Ёнджуну, Ёнджуна маме и, когда соблюл все формальности, понадеялся, что поток вопросов завершится и их с Ёнджуном оставят наедине.       — Ты что-то предложил гостю? — с лёгким укором спросила мама, постучав пальцем Субину по плечу.       — Не стоит, я не голоден, — подал голос Ёнджун.       — Все так говорят, — фыркнула мама. — Но если захочешь что-то, то можешь растрясти этого верзилу.       — Ма-ам, — протянул Субин, стыдясь новой клички. Ёнджун хихикнул.       — Всё, не буду вам мешать. — С этими словами женщина ушла, закрыв за собой дверь.       Субин закрыл глаза и тяжело вздохнул. Внезапное возвращение родителей поставило его в неловкое положение и остудило пыл. Весь этот день снова стал казаться ему комедией абсурда или розыгрышем, жертвой которого он стал поневоле.       — Извини, — пробормотал он.       — За что? Твоя мама — душка.       Субин кивнул.       — Я думал, они у тебя строже, — поделился Ёнджун. Субин смутился: родители никогда не были к нему строги.       — Ты думал, я из-за них такой дёрганный?       Ёнджун промолчал.       — Если ты так считаешь, я не обижусь, — сказал Субин.       — Не забивай себе голову, — настоял Ёнджун, положив руку Субину на плечо. — Дружище, — добавил он, когда они встретились взглядами. Субин усмехнулся.       — Теперь ты выглядишь расстроенным, — вздохнул Ёнджун.       — Мне просто неловко…       — Может, мне уйти?       — Я не хочу тебя выгонять.       — Ты не выгоняешь, я просто спрашиваю, — затараторил Ёнджун. — Тем более, мы ещё встретимся. У нас впереди целый июль.       Субин поразмыслил с несколько секунд и всё-таки согласился.       — Обещаешь не плакать, когда я уйду? — шутливо сказал Ёнджун, обнимая Субина за шею.       — Ну тебя…       — А плакать только от моих комплиментов? Обещаешь?       Субин фыркнул смешком, Ёнджун поцеловал его в щёку.              Субин надеялся, что уход гостя останется незамеченным: затеряется в будничных вечерних ритуалах. Облокотившись на стену в прихожей, он терпеливо ждал, пока Ёнджун натянет кеды на ноги, и от нечего делать блуждал взглядом по комнате, которую и без того знал наизусть.       Ёнджун подхватил с пола спортивную сумку.       — Так… — он не успел договорить, как позади Субина открылась дверь в родительскую спальню. Папа, переодевшись в домашнее, собирался прошаркать на кухню, чтобы помочь маме с ужином, но когда он увидел Ёнджуна, его планы быстро изменились.       — Уже уходишь? — спросил он (похоже, мама сразу сообщила ему, что дома они не одни).       — Да, мне пора, — кивая, ответил Ёнджун.       — Не стесняйся, можешь ещё заходить к нам, — продолжил папа. — Мы всегда будем рады видеть здесь тебя и твою сестру.       На секунду Субина бросило в дрожь.       — Сестру? — Ёнджун, который собирался было выйти, смущённый, остановился.       Субин уже успел забыть о своей лжи, но теперь она напомнила о себе. И напомнила так внезапно, что он потерял дар речи.       — Ты же брат Кёуль, верно?       Субин хотел бы возразить, но если новость о том, что Ёнджун — брат мифической Кёуль, рассказала мама, то потребуется снова придумывать более-менее правдоподобную ложь, на которую Субин сейчас был совершенно не способен.       Ёнджун коротко взглянул на Субина, и по телу того прокатились мурашки. Он кое-как сдержал себя от того, чтобы позорно опустить глаза.       — Должно быть, вы меня с кем-то спутали, у меня нет сестры, — сказал Ёнджун.       — Да, это другой друг, — пролепетал Субин торопливо.       — Ох, извини тогда.       — Ничего страшного, — отмахнулся Ёнджун.       — Давай, я закрою за тобой дверь? — вставил между делом Субин.       — Конечно. До скорого!       — Ага, — пробормотал Субин, рассеянно помахав Ёнджуну рукой, и тут же закрыл дверь.              Ужин Субин ел неохотно. Нервный срыв — дело во всех отношениях энергозатратное, и есть после него действительно хочется, но Субину, скорее, хотелось себя порадовать чем-то более сладким, чем рис, суп на овощном бульоне и варёная грудинка. Ковыряясь в тарелке, он грезил о сдобных булочках, которые точно оставались где-то в глубине кухонного шкафчика, и шоколадке в дверце холодильника.       — Слушай, ты давненько не рассказываешь нам о Кёуль, — заметил вдруг папа. Конечно, как же теперь они могли обойти эту тему стороной?       — Мы больше не общаемся, — ответил Субин, стараясь звучать безразлично. Мама молча пережёвывала еду, очевидно, чтобы не вмешиваться в новую историю Субина. За это он был благодарен.       — Да? Почему? Ты нам даже не рассказал!       — Я и сам не понял, как это случилось, — продолжил сочинять Субин. — Просто дороги разошлись, стали меньше общаться, а потом как-то… забылось. Значит, не настолько важна нам была эта дружба, верно?       — В любом случае, он сейчас общается с Ёнджуном — это тоже хорошо, — добавила мама, обращаясь к мужу.       — Должно быть. Он хороший парень. Субин, я рад, что ты стал более таким… общительным.       Субин покачал головой.       — А ещё Ёнджун симпатичный, — сказала вдруг мама и подмигнула сыну. Субин смутился.       — Он не похож на меня в молодости, — возразил отец в шутку.       — Кто тебе сказал, что в молодости ты был симпатичным? — усмехнулась мама.       — А ты взгляни на наших детей — все красивые. Откуда этому взяться?       — От меня, — гордо ответила мама.       Субин вздохнул, улыбаясь отчасти тому, что беседа так легко перешла в другое русло, и отчасти поведению своих родителей. Ему нравилась их любовь. Десятки лет брака за плечами, трое детей, ежедневные взрослые заморочки — с таким «послужным списком» люди обычно охладевают друг к другу, если не начинают друг друга вовсе ненавидеть. Они раздражительны и придирчивы (особенно к своему партнёру), их совершенно не устраивает их семейная жизнь, но они продолжают катить в гору этот валун, потому что другой действительности не знают и вряд ли хотят знать, потому что так проще в быту. Родители Субина такими не были: они сумели сохранить свои чувства и продолжали проносить их через всю жизнь. Поэтому они готовили и вместе ели ужин, весело подстёгивали друг друга и просто наслаждались вечером.              Но ночью Субин опять никак не мог уснуть. Он ворочался с одного бока на другой, распластывался звёздочкой на спине и раскидывался в позе трупа на животе, но сон не приходил. Ещё за ужином Субин мог отвлечься на родительские беседы, но теперь остались лишь он и темнота: в таком безвыходном положении не оставалось ничего, кроме мыслей.       Он боялся, что Ёнджун мог понять его неправильно. Или того хуже — стыдиться его. Впрочем, было за что…       Чтобы успокоиться, Субин вернулся к попыткам заснуть и принялся считать овец. Кудрявые и рогатые в его воображении неслись друг за другом через поле высокой травы и перескакивали через низкий забор. Поначалу выдумка казалась увлекательной, но на двадцать пятой Субин устал выдумывать и начал бездумно считать про себя, приставляя к каждому числу слово «овец». На сто пятьдесят третьей овце ему и это наскучило. Досчитав до ста пятидесяти пяти (для красивого числа), он открыл глаза и уставился в потолок, сложив руки на животе замком.       «Я только взгляну», — сказал себе Субин, взял с тумбы телефон и открыл переписку. Ёнджун был в сети двенадцать минут назад. Субин поспешил отговорить себя, повторяя, что Ёнджун наверняка спит и оповещение может потревожить его. Но тревожность Субина в который раз оказалась сильнее логики, и тот написал:

привет

спишь?

извини, если разбудил тебя

      Ёнджун не появлялся в сети минуту, две, пять… Субин, всё это время таращащийся в экран, почувствовал себя дураком и собирался удалить сообщения, но колебался.       Как это глупо: он так легко обнажал перед Ёнджуном то, чего стыдился и старался запрятать подальше даже от самого себя, так быстро стал готов обвешать его своими проблемами, как рождественскую ёлку игрушками. Субину стало противно от самого себя, но он проглотил это чувство в попытках следовать неоднократным наставлениям Гю и поверить словам Ёнджуна, что он успел сказать ему сегодня.       Когда Субин хотел отложить телефон, возле аватарки Ёнджуна загорелся зелёный огонёк. Субин раскрыл глаза шире, будто просил у Ёнджуна что-то непристойное и не рассчитывал на то, что ему ответят. Прочитав сообщения, Ёнджун сразу принялся строчить своё. Теперь Субин ещё сильнее нервничал.        привет💓 я не сплю что-то случилось или хочешь спросить, как у меня дела? 🥴              Субин впал в ступор. Наверное, он покажется слишком эгоистичным, если сразу выплеснет на Ёнджуна то, что заставляло его мозг кипеть.        ??              …но времени на раздумья не было. я хотел извиниться за сегодняшнее

прости, если из-за меня тебе было неловко

и за мою чрезмерную эмоциональность

и если я испортил тебе настроение

в общем эм

я не должен был перекладывать на тебя свои эмоции

      На этот раз Ёнджун прочитал всё сразу, но замолчал на долгую минуту. Субин затаил дыхание.        субин если я ещё раз услышу от тебя «прости» или очередную его вариацию я сойду с ума              Субин чуть снова не написал «прости», но вовремя опомнился. Ёнджун подловил его:        ты только что писал «прости»?

…

да

субин, всё в порядке серьёзно мне не стыдно и не обидно ты вообще не сделал ничего за что стоило бы извиняться тебе не о чем беспокоиться и если ты сейчас волнуешься, что написал по пустяку, то всё нормально как оно было, есть и будет я не считаю тебя дураком или что ты там ещё о себе думаешь              И чем Субин это заслужил? В прошлой жизни он, должно быть, был грандиознейшим героем.

кажется ты научился меня читать

теперь да но это не приносит мне неудобств в любых отношениях есть трудности и если ты хочешь оставаться с этим человеком, то с ними надо мириться и уметь к ним приспособиться ну а я хочу быть с тобой) 💞

звучит не очень

то, что я хочу быть с тобой? как жестоко тт

блин я не это имел в виду😫

я дурак

я имел в виду, что приходится приспосабливаться

это не очень

хе да ладно я понял🤓 мы же говорили с тобой про извинения и прочее и ты говорил что это типа ставит людей в неравное положение типа кто-то вечно будет виноват я не хочу, чтобы ты себя так чувствовал потому что ты и не виноват вовсе быть с тобой — сугубо моё желание и вообще меня бесит нынешний подход он какой-то утилитарный что ли

?

ну с точки зрения что нужно волноваться только о себе и поэтому выкидывать из жизни всех, кто хоть как-то тревожит твой комфорт это глупо

но безопасно

смотря о ком мы говорим ясное дело нужно бежать от всяких агрессивных типов до того, как они покажут, какие они агрессивные типы ну а в других случаях? возьмём пример когда человек в раздрае трудно ли с ним? ещё как бросить ли его теперь, потому что он больше не такой удобный и радостный? думаю нет к тому же я не думаю, что каждый может быть в норме 24 часа в сутки семь дней в неделю мы ж всё-таки люди так что нужно принимать друг друга в разных состояниях (и в тревоге тоже)              Субин был так тронут, что даже не знал, что написать в ответ. Он понимал, что с ним было нелегко, но то, как безоговорочно Ёнджун принимал его тревогу, возрождало в душе надежду, что Субин однажды сможет переступить через свою боязливость.        ты там не уснул? время позднее

нет

спасибо тебе

я составлю тебе разговорник с подробной инструкцией, что и когда говорить

🙃

но у меня есть пара вопросов

каких?

кто такая Кёуль, если не секрет?

😓😓

помнишь я спрашивал тебя про ложь и всё такое?

ага

так вот я её придумал

мои родители не знают, что мне нравятся парни

и я не хотел их разочаровывать, поэтому врал

и теперь эта ложь увязалась за мной

теперь мама, конечно, в курсе

но как я скажу папе я до сих пор не знаю

поэтому как-то так

      Субину стало стыдно, что он вмешал в свою ложь Ёнджуна и даже не сказал об этом.

надеюсь ты не разочаруешься во мне после этого

но когда ты приходил чтобы вернуть пальто я и тебя включил

типа ты старший брат Кёуль

вот за это стоит извиниться

прости

они не видели моего лица?

нет

ну и отлично это пустяки ну точнее тот тип тайны, когда можно и солгать ничего страшного

но всё равно было неловко

когда папа подумал что ты брат кёуль

пфф мне вообще не было с моим послужным списком это самая мелкая вещь из-за которой можно стыдиться

надеюсь это правда

конечно это она ладно кстати так твои родители против этого? ну в смысле что тебе нравятся парни

мама вроде бы нет

когда я сказал ей, она расстроилась больше из-за того, что я ей врал

а может из-за чего-то другого

не знаю

но она не высмеивает меня

и не агрессирует по этому поводу

и ты ей вроде как понравился

так что с этим всё в порядке

если не учитывать что мне неловко😬😬

не думаю что когда-нибудь смогу с ней говорить конкретно на этот счёт

ну она знает об этом и вроде бы достаточно

о боже я как всегда покорил чьё-то сердце😎 не то чтобы это было трудно🥴🥴 а что с отцом?

я не знаю

он не злой человек

даже не строгий

но мне кажется если я скажу ему то это может измениться

можно сколько угодно знать человека

но предугадать его реакцию на подобные «новости» сложно

поэтому я пока не хочу ему говорить

хорошо

а твои родители?

что мои родители?

они знают о твоих отношениях?

не-а это странновато во-первых типа твой сын приходит к тебе в 14 и такой «эй я переспал с девушкой» и через пару лет «эй мою обнажёнку пытался слить один подонок» «кстати, я работаю на два фронта»

пхпх

во-вторых ты наверное в чём-то прав такое стрёмно обсуждать с родителями думаю они убьют меня если узнают или упекут в больничку на обследование вдоль и поперёк типа я даже не знаю как они относятся к чему-то подобному даже попытаться предугадать не могу       Субин опять не знал, что написать. Пожалеть его? А нужна ли была Ёнджуну его жалость? Всё-таки такова была действительность, в которой Ёнджун жил всю свою жизнь. Он привык к ней и вряд ли придавал столько значения, сколько на его месте значения той придал бы Субин.

кто вообще знает о нас?

ну тэхён?

кто бы сомневался🙄🙄

я сказал об этом гю

но тэ надёжный ему в принципе плевать кто там с кем встречается поэтому и судачить об этом он не будет

ну гю тоже знает границы

не сомневаюсь

хюка раскусил меня сегодня

схожая история что и с тэхёном а чего ты вдруг заинтересовался? не хочешь, чтобы кто-то знал?

да

пусть это пока побудет нашей общей тайной

хорошо как пожелаешь       Прочитав сообщение, Субин отвлёкся от телефона и широко зевнул. Он взглянул на время.

ты собираешься спать сегодня ночью?

вроде как да если я опять не залипну в тикток на три часа ты устал?

ну, кажется я засыпаю🥱

натревожился и теперь в сон клонит смешной ты люблю тебя❤️       Субин замер. Эти сердечки никогда не перестанут сводить его с ума. Краснея до кончиков ушей, он бегло напечатал ответ, в который до сих пор трудно было поверить:

я тебя тоже ❤️

ночи~

и тебе

не засиживайся долго!

не буду🙈              Субин выключил телефон и положил его на грудь. Уставившись в потолок, он глупо лыбился и думал, что вот-вот завизжит в подушку, прямо как девчонки в подростковых фильмах. Но всё-таки это не имело значения в сравнении с тем, что Ёнджун написал, что любит его.              

***

      Перед очередным заседанием совета Бомгю собрал со своих сегодняшних «коллег» отчёты о проделанной работе. Проштрафились только Тэхён и Ёнджун: Тэ ожидаемо смылся, Ёнджуна Бомгю вовсе не нашёл (как и Субина, впрочем). Благо, отсутствие пары бумажек в общей огромной кипе никого не насторожило.       На заседании совета обсуждались успехи и неудачи проведённого дня самоуправления. Мероприятие и хвалили, и критиковали. Пара ребят — в том числе и Бомгю — внесла предложения о том, как можно было бы улучшить проведение подобных акций. Но в общем и целом день самоуправления посчитали удачным способом разнообразить школьные будни и даже согласились на дальнейшее его проведение.       Бомгю, в принципе, был доволен итогами дня: он похвастался новым костюмом, смог походить, задирая нос, провёл время с Тэхёном и даже не надрывался, чтобы зарабатывать оценки. Завтра начиналось лето — настоящее лето, не омрачённое необходимостью что-то зубрить и создавать искусственный баланс работы и отдыха. А ещё у него появлялось больше времени, чтобы видеться с Тэхёном — это, наверное, самое важное.       Так Гю размышлял, когда закончилось собрание и все стали собираться, чтобы разойтись по домам. Но вдруг в кабинет заглянула школьная секретарша; она была довольно молода и ещё не успела устать от подростковых физиономий, утвердиться в их цинизме и прирасти к креслу, поэтому нередко могла заглянуть в кабинет ученического совета и сообщить что-то ученикам напрямую без флёра высокомерия. За это-то её в совете и уважали.       Секретарша сообщила, что для некоторых классов готовы предварительные баллы экзамена и она даже может ими поделиться. Ребята, в большинстве своём, отказались, желая потом узнать итоговый результат. Бомгю согласился забрать свой лист из любопытства: он был почти уверен, что беспокоился зря, и, вероятнее всего, его результат в районе девяноста или даже сотни баллов.       Сложив ещё тёплый после печати лист пополам, Бомгю не глядя спрятал его в сумку, попрощался с секретаршей и со спокойной совестью вернулся домой.              Он хотел бы потратить время на что-то более продуктивное, чем сон. Однако, вернувшись, он только и успел, что снять пиджак: он отключился на диване в гостиной, как только тело приняло горизонтальное положение.       Так Бомгю проспал до тех пор, пока не почувствовал, что кто-то настойчиво толкает его в плечо. Открыв глаза, Гю увидел мамино лицо и несколько секунд не мог понять, о чём она говорит. По ощущениям он пролежал всего двадцать минут, а оказалось, что целых три с половиной часа. А ещё он помял рубашку, так что её немедленно стоит отправить в стирку и выгладить позже. С безразличным видом Бомгю кивал на каждое слово матери, чтобы не уснуть снова. В конце концов переборол себя, сел, потупил взгляд в пустоту, встал, отказался от ужина и переместился в свою комнату.       Новенький костюм он повесил на вешалку, рубашку, как и положено, затолкал в бельевую корзину, сделав заметку в голове о том, что завтра её стоит постирать. Надел свободную футболку и шорты.       Только забираясь под одеяло, Бомгю вдруг вспомнил о баллах экзамена. Теперь торопиться ему было некуда, поэтому он отбросил одеяло в сторону и подошёл к рюкзаку. Недолго порывшись, он нашёл ярко-жёлтый лист и развернул его. Без лишних раздумий он сразу посмотрел на результат и не поверил своим глазам: 64 балла из 100 возможных.       Держа лист в руках, Бомгю упал на стул. В щёки ударил жар, поперёк горла встал ком. Он пересматривал баллы за каждое задание, складывал их в уме, надеясь, что машина ошиблась в расчётах, но всё оказалось верно. Бомгю просто тотально облажался в нескольких номерах, не заработав и вшивого балла.       Гю закусил щёку изнутри, чтобы не разреветься, как девчонки, которые посвящают себя общественному одобрению, и рыдают, когда им не удаётся понравиться всем. Впрочем, чем Бомгю от них отличался теперь?       Он хотел порвать лист на мелкие кусочки и выбросить, но почему-то не делал этого. Полными ненависти глазами он пялился на пресловутую цифру внизу листа, внутренне закипая от гнева и обиды. Вдруг, сжав лист крепче, он надорвал его, но снова остановил себя. Выдохнув, он сложил бумагу четыре раза и затолкал под какие-то книги, чтобы попросту не видеть его и дать себе время переварить информацию.       С чувством глубокой досады он забрался в кровать и уставился в стену. Почему-то хотелось написать Тэхёну. Он вообще стал нуждаться в Тэхёне очень часто, и той пары часов, когда они могли говорить, молчать и целоваться, ему не хватало.       Но теперь, когда он думал над ситуацией, написать Тэхёну показалось глупой затеей. Что Тэхён может сказать? Разве он поймёт то, о чём говорит Бомгю? Скорее всего, даже посмеётся. И не потому что Тэхён плохой, не потому что он считает Бомгю глупым, а потому что причина таких бурных эмоций покажется ему непонятной. «Это же всего лишь лист бумаги», — наверняка скажет он и начнёт тираду о том, что Гю нужно больше расслабляться.       Бомгю расслабился — и вот результат.       Всё так же уставившись в стену, Бомгю тяжело вздохнул. Они с Тэхёном разные и пора была уже к этому привыкнуть. Вот только сейчас разница казалась такой большой, что Гю начинал бояться, что не сможет никогда в полной мере открыться Тэхёну. Бомгю действительно считал Тэхёна своим близким, но помнил, что в сущности Тэ свободен. Не могло ли это значить, что и от Гю и его проблем отстраниться Тэхён мог так же свободно? Угнетающая мысль, но всё-таки волнующая.       Вдруг в рюкзаке загудел телефон. Бомгю не сразу уловил ухом вибрацию, но когда понял, что ему звонят, нехотя выбрался из-под одеяла, вытащил мобильный и не глядя принял вызов.       — Да?       — Я думал, Хюка подолгу не отвечает, но ты пошёл на рекорд, — послышался голос Тэхёна. Бомгю подумал, что стоит проверить у него наличие экстрасенсорных способностей.       — Ты о чём?       — Я написал тебе кучу сообщений, но ты ни на одно не ответил.       Бомгю оторвал мобильный от уха и взглянул на ленту оповещений.       — Ты прав. Прости, я спал. Впрочем, я и сейчас собирался спать.       — На завтрашний день такие же планы? — поинтересовался Тэхён.       — У меня не было планов. С чего вдруг такой энтузиазм? — Держа телефон у уха, Бомгю прошёлся по комнате и сел на кровать.       — Читал бы мои сообщения, и интриги бы не было.       — Ты меня отчитываешь? — с привычным полуироничным запалом воскликнул Гю.       — Типа того. Раз уж у тебя нет планов, как насчёт прогулки без лишней суеты?       Конечно, Бомгю согласился. Не мог не согласиться.       Получив ответ, Тэхён попрощался и повесил трубку. На лице Бомгю сама собой появилась мягкая улыбка. Сможет он быть с Тэхёном полностью откровенен или нет — с ним ему хорошо.