про любовь

      С самого утра Субин клевал носом. Он бы предпочёл это холодное весеннее утро провести в кровати, однако, к сожалению, был обязан если не учиться в школе, то хотя бы посещать её. Поэтому он, уставший и подавленный, плёлся к дому Бомгю, потирая красные от недосыпа веки.       Благо, жил друг недалеко — в соседней многоэтажке, на тринадцатом этаже. Субин находил этот факт забавным: человек, живущий на этаже, номер которого считается несчастливым, шёл по жизни легко и, как казалось, почти не встречал трудностей на своём пути.       Дверь подъезда открылась с характерным писком замка. Бомгю, как назло, был бодр, свеж и весел.       — Чего такой грустный? Хуй сосал невкусный? — сходу спросил Гю.       — И тебе «доброе утро». Долго придумывал? — спросил Субин с обречённым видом.       — Мне очень лестно, что ты посчитал меня автором этой дразнилки, однако я её лишь вспомнил, — Гю самодовольно подтянул лямки рюкзака у себя на плечах и улыбнулся. Смотреть на его задор было даже противно.       Они отправились в школу вместе. Бомгю шёл чуть впереди, несмотря на то, что был ниже — Субин просто еле ковылял, не желая снова погружаться в это душную атмосферу взрослого снобизма и подросткового своенравия.       — Ты доделал доклад по истории? — спросил Бомгю, будто не замечая, что его друг находится далеко не в лучшем расположении духа.       — Я к нему даже не приступал, — вздохнул Субин.       — Чем ты тогда вчера занимался? Опять залипал на фотки своего баскетболиста?       — Что? Нет! — вспыхнул Субин.       — А я подозреваю, что да, — с гадкой улыбкой сказал Бомгю. Вот язва!       — Нет. Ну, почти нет…       — «Бомгю, Бомгю! Он выложил новый сторис! Ой… Ещё и пост! Как думаешь, он близко общается с этими ребятами? Бомгю, Бомгю!..» — пародировал друга Бомгю. Субину иногда надоедало его чересчур громкое и назойливое поведение. Он закрыл ему рот рукой, но тут же отдёрнул с вскриком.       — Ты что, облизал её? Фу!       — У меня два старших брата — тебе не тягаться со мной в уловках.       — Иди ты! Сдалось мне такое счастье…       Секунды с три они прошли молча, но Бомгю снова приспичило открыть свой рот:       — Так ты передёрнул на его фотку?       — Что? — У Субина загорелись уши. — Фу, да как тебе… это в голову прийти могло!       — Я прав? — со всё той же самодовольной улыбкой переспросил Гю.       — Да не занимаюсь я таким!       — Ага, рассказывай. Девяносто девять и девять процентов мужчин онанируют, а ноль один процент — пиздит, что не онанирует.       — Пожалуйста, можно мы закроем эту тему? Я не занимаюсь подобным в том контексте, в котором ты предположил.       — Тогда у тебя был целый свободный вечер, чувак! Что помешало тебе сделать доклад по истории?       — А я уже почти забыл, с чего мы начали разговор… Всё ты виноват!       — В чём это?       — Вечно доводишь всё до абсурда!       — Такова моя священная миссия, — мечтательно заявил Гю. — Так что ты делал вчера?       — Ну, я правда сидел у него в инсте… Потом в тик-токе… Потом…       — Не продолжай, я всё понял.       — Да что ты понимаешь? — воспрял духом Субин.       — Начинается…       — Нет, ну правда! У тебя было когда-нибудь такое чувство, что ты хочешь быть с каким-то человеком? Может, не в отношениях, но хотя бы рядом? Среди его друзей или знакомых… Говорить с ним, прикасаться…       — Чел, это всего лишь краш. Ещё месяцок-другой пострадаешь и найдёшь новую несбыточную мечту. А пока ты бегаешь как шизанутая фанатка какого-нибудь айдола и сталкеришь его во всех соцсетях.       — Это не «всего лишь краш»! — возмутился Субин.       — Да? Спорим?       — Ты что? Пытаешься взять меня на понт?       — Не скрою. Так спорим?       — Что это не просто краш?       — Нет. Если ты позовёшь своего ненаглядного на Зимний бал и тот согласится — твоя взяла, если струсишь — я в выигрыше.       — Но тут много условий… А что, если он… — Субин начал колебаться.       — Условие всего одно — то, которое я сказал! — настоял Бомгю.       Субин подумал с пару секунд, нахмурив брови.       — Ну, так что?       — А на что спорим? — поинтересовался Субин.       — На желание. — У Бомгю в глазах чёртики заплясали. — А пожелать я много всего могу, в том числе и деньги.       — Губу закатай, бизнесмен. С чего ты взял, что победишь?       — Не поспорим — не узнаем.       Они остановились и сцепили руки. Бомгю разбил их рукопожатие своей ладонью, всё так же гадко улыбаясь.       — Готовь кошелёк, фанючка.              По ощущениям, дорога до школы заняла совсем немного времени, однако друзья пришли в школу чуть позже, чем обычно. Сейчас был самый «наплыв» школьников: кто-то только выпрыгнул из автобуса, кто-то парковал велосипед у ворот, кто-то доедал свой скудный завтрак, еле переставляя ногами, кто-то уже взбегал по лестнице на нужный этаж. Вот в такой толпе затесались Субин и Бомгю.       Обычно они приходили раньше остальных: Субину не приходилось тесниться в коридоре с одноклассниками, а Бомгю, на правах старосты, ловил нарушителей дисциплины, не переобувающих сменку или просто пришедших в «неподобающем виде», с точки зрения школьного устава. Субину, хоть он и был лучшим другом Гю, тоже иногда доставалось от старосты. На наивный вопрос «За что?» тот всегда отвечал: «Нельзя пренебрегать правилами». По сути он был прав, однако ощущение, что тебя отчитывает лучший друг, далеко не из приятных.       Рядом что-то застучало по выложенной камнем тропинке до школы. Бомгю нахмурился, принимая вид серьёзного и ответственного юноши, и строго взглянул в сторону, с которой доносился звук. Какой-то парень с серыми волосами проехал мимо них на скейте. У Бомгю загорелись глаза: он всегда с каким-то остервенением ловил нарушителей.       Сунув два пальца в рот, он присвистнул скейтеру вслед, но тот не обернулся. Доехав до дверей, он соскочил с доски, наступил на край, прихватил за другой и шмыгнул в коридор.       — Эй! — возмутился Бомгю. — Мало того, что волосы крашеные, ещё и по территории школы на скейте разъезжает.       — Не бухти, — вздохнул Субин. — Подумаешь, волосы… А за скейт его потом ещё кто-нибудь прижучит.       — Он проигнорировал меня!       — Может, в наушниках был — не услышал.       — Ты вообще на чьей стороне?       — Знаешь, тусить в компании скейтера звучит привлекательнее, чем с занудой-старостой.       — Это кто здесь зануда, Мозолистые Ладошки?       — Да не занимался я вчера этим! — вскрикнул Субин громче, чем следовало бы. Пара девочек оглянулись на них. Субин залился краской, а вот Бомгю был доволен собой, как никогда.       — Я тебя ненавижу, — спрятав лицо в ладонях, пробормотал Субин.       — Я тоже считаю, что я — самый лучший лучший друг на свете, спасибо, Субини.       — Пожалуйста, не вздумай проворачивать что-то такое в присутствии Ёнджуна. Или, клянусь, я убью себя и в предсмертной записке попрошу во всём винить только тебя.       — Я подумаю над твоим предложением. А пока не забивай себе голову: сейчас твоя душа, разум и задница должны принадлежать учебе.       — А задница здесь причём?       — Скоро узнаешь, если продолжишь стирать ладошки вместо докладов по истории.       Субин просто сдался.              Сказать честно, Субин бы с огромным удовольствием прогулял историю. Тем более, у Ёнджуна в это же время была физкультура. В своё оправдание Субин мог сказать, что узнал об этом совершенно случайно прошлой зимой, когда добрая половина учителей слегла на больничный и историю отменили вовсе. Субин в тот день собирался было уходить, но вдруг заметил, что спортивном зале потеют мальчики из класса постарше. Пару минут он наблюдал за симпатичным парнем, имени которого ещё тогда не знал, а затем ушёл, чтобы не вызывать подозрений. Ёнджун даже не заметил, что на него кто-то смотрит.       Имя предмета своего воздыхания Субин узнал позже, когда их класс загнали на школьный турнир по баскетболу — чтобы трибуны не пустовали. Он прочитал имя на его майке: та была настолько огромная, что Ёнджун казался меньше и более поджарым, чем он был на самом деле. Бомгю к матчу отнесся скептически, в то время как Субин не мог глаз оторвать. Он ничего не смыслил в баскетболе, но думал, что Ёнджун неплохо играет. Хотя, когда дело касалось Ёнджуна, Субину всё, что его касалось, казалось очень даже привлекательным.       — Ау, база вызывает Мозолистые Ладошки, приём! — говорил Бомгю, щёлкая пальцами у Субина перед носом.       — Прекрати меня так называть, — опомнившись, ответил Субин. Он быстро собрал вещи в рюкзак и вышел из класса.       — Ты хоть тему запомнил? — спросил Бомгю.       — Какую тему? — рассеянно пробормотал Субин.       — У-у, тяжёлый случай, — присвистнул Бомгю. — Опять думал о своём ненаглядном?       — Вокруг него мир не крутится…       — Конечно, не крутится. Но каждый раз, когда ты о нём думаешь, ты уплываешь куда-то в параллельную вселенную. Как иначе объяснить то, что ты ни черта не запомнил?       — Сдалась мне эта школа, — вышло как-то грустно.       — Э-э! Не дрейфь, я тебя вытяну. Всю дурь из тебя выбью! — с задором сказал Гю, потирая костяшки.       — Легко сказать, — фыркнул Субин. — Ты-то уже давно отличник и статус у тебя соответствующий. А я что? Как был троечником, так им и остаюсь.       — А я разве сказал, что тебя в отличники запишу? Держи карман шире! Мне конкуренты не нужны, — усмехнулся Гю. — Я просто не понимаю всю эту любовную ерунду — вот и всё. Как можно променять личные перспективы на какого-то мальчика?       Субин отвёл взгляд. Настроение сегодня почему-то только ухудшалось.       — У меня ничего не получится, — выдал вдруг Субин.       — Ты о чём?       — О споре. Ничего у меня не получится.       — Нифига тебя сегодня штормит, — не утерял оптимистического тона Бомгю. — Мы только утром поспорили.       — А я хочу взять слова назад. Я слишком… Я даже не знаю, как с ним заговорить, а ты сразу про бал. Конечно, он мне нравится, но у меня нет шансов. Плюс, ты говоришь…       — Ты же даже не попробовал! — перебил друга Бомгю. Субин взглянул ему в лицо и даже удивился, как оно вмиг стало серьёзным.       — Да зачем мне пробовать?       — Чтобы узнать! — почти возмутился Бомгю. — То, что я говорю — это исключительно моё мнение. Я твой друг, но твоя точка зрения не должна полностью совпадать с моей. Что за чушь?       — Тогда к чему ты это сказал?       — Да я всегда что-то говорю — пора бы привыкнуть! Это мой дар, чувак. А твой дар, очевидно, воспринимать всё на свой счёт. Избавляйся-ка от этой херни, а то дальше сложно будет.       — Мне и так несладко…       — Хорошо, хочешь, я тебе помогу? Не знаешь как с ним заговорить — заговорю я. Дар всё-таки.       — Только не это, — вздохнул Субин.       — Почему? Я очень общительный!       — Я сгорю со стыда. Не надо.       — Как знаешь, — пожал плечами Бомгю.       Несколько секунд они шли молча.       — Может, потренируешься поговорить с зеркалом? Со стороны увидишь свою недовольную рожу, а там и до решения проблемы недалеко.       — Вот спасибо, — фыркнул Субин.       — Что? Нет, я серьёзно! Хочешь, я оценю твои подкаты со стороны?       Субин был готов взвыть.       — «Эй, Джуни, твои родители случайно не подушки? Тогда почему я так нуждаюсь в тебе по ночам?» — вот что я ожидаю услышать, — завёл свою шарманку Гю. — Обещаю, он растает от таких подкатов.       — Прошу, замолчи.       — Так ты согласен? — Бомгю снова стал серьёзен. Субина уже порядком вымотал этот разговор.       Он с секунду смотрел другу в глаза, ища подвох. Идея и вправду казалась неплохой.       — Почему ты пытаешься мне помочь, если тебе выгодно, чтобы я проиграл?       — А разве не так поступают друзья? Помогают друг другу. Я же не поиздеваться над тобой хочу…       — Хорошо, тогда договорились.       — Но желание я всё равно выиграю, так что шибко не расслабляйся, — усмехнулся Гю через мгновенье.       — Иди ты! — прыснул Субин, в шутку стукнув Гю кулаком в плечо.       — Э-э! — вскрикнул Бомгю, в очередной раз привлекая излишнее внимание. Да, иногда он был слишком назойливо-громким.       — Какая сейчас перемена? — спросил Субин, опомнившись.       — Обед.       — В кафетерий?       — Пошли.              Коридорные разговоры в очередной раз заняли кучу времени — на раздаче уже выросла длиннющая очередь, и вероятность того, что друзьям достанется что-то вкусное, стремилась к нулю. Бомгю кое-как урвал им две пачки шоколадного молока: одну из них пришлось выпрашивать у парня чуть впереди них. Тот не выглядел как чистокровный кореец, но, кажется, Бомгю понял: кивнул и молча отдал шоколадное молоко и взял обычное.       — Мне немного неловко, — сказал Субин, когда они с Гю вырвались из очереди.       — Друг, наглость — второе счастье. Тем более, тот парень согласился. Пей и не задумывайся.       Субин сомкнул губы на трубочке и стал изучающе оглядывать помещение. Ёнджун, как всегда, сидел со своей командой и о чём-то болтал. Когда он улыбался, то выглядел как тот ещё хулиган. Субин не знал, чем это объяснить: тем ли, что он обнажал зубы и при смехе, или тем, как он на мгновение дерзко приподнимал брови, будто с вызовом. В любом случае, Субину это нравилось. Как и весь Ёнджун.       Парень с молоком, как ни странно, подсел к Ёнджуну, хотя частью команды точно не был. Никто, кроме Ёнджуна, даже не заметил его присутствия, не отвлёкся от обсуждения даже для приветствия. Это показалось странным.       — Глаза сломаешь, — послышался сбоку голос Гю.       — Чего?       — Хватит на него пялиться, а то за сталкера сойдёшь.       Субин вздохнул и всё-таки отвлёкся.       — Опа-а, — снова заговорил Гю.       — Что на этот раз?       — Дружище, планы изменились, — твёрдо сказал Бомгю, вручая другу полупустую коробку с молоком. Субин сначала не понял, что друг собирается делать, пока не заметил, к чьему столу тот направляется.       Сбоку от «не совсем корейского» парня пристроился утренний скейтер. Натура блюстителя порядка Бомгю явно не могла стерпеть такой наглости, а потому его внезапный старт сразу стал понятен. Пугало только одно — перспектива сойти за чудика в глазах Ёнджуна.       — Твою мать, — вздохнул Субин, порываясь за Бомгю. На полпути он вдруг понял, как нелепо будет выглядеть с двумя коробками молока в руках, а потому отставил их на ближайший стол.       Бомгю без стеснения подошёл к столику спортсменов и облокотился на него, с деланной доброжелательностью оглядев каждого (с такой же дьявольской наигранной улыбкой говорят сокращённому рабочему, что очень надеются, что тот вскоре найдёт новую работу).       — Эй, приятель, почему ты проигнорировал меня утром? — с места в карьер заговорил Гю с нарушителем школьного порядка. Тот ничуть не испугался, даже не озадачился. Просто смотрел на Бомгю так, как до этого на своих товарищей.       — Я обычно в наушниках, так что, наверное, тебя не услышал. Мы знакомы?       — Очевидно, нет, но я староста класса и непосредственно отношусь к школьному ученическому совету. Раньше я тебя не видел, но ты очень привлёк моё внимание сегодня.       Парень моргнул два раза своими огромными глазами, ничего не сказав. Похоже, он всё ещё не понимал, о чём ему толкуют.       — Я имею в виду, что есть школьный устав, в котором прописана необходимость подобающего внешнего вида, то есть — опрятность, школьная форма и никаких крашеных волос. Во-вторых, на территории школы (считай, от ворот) запрещено ездить на самокатах, велосипедах, скейтах и роликовых коньках. Ты нарушил оба правила, так что я могу сообщить о них администрации школы.       — В чём заключаются твои обязанности, как члена школьного совета? — спросил сероволосый парень со святой наивностью во взгляде.       — Пресекать нарушение школьного устава учениками. Моя обязанность, в первую очередь, уведомить самого ученика о нарушении и попросить его больше этого не делать. Если он продолжает нарушать, то я могу применить некоторые санкции вроде обращения к администрации школы.       — Умно, — кивнул сероволосый парень. В его тоне и выражении лица не читалось агрессии, что отчасти обескураживало Бомгю, привыкшего видеть раздражение других учеников в свою сторону.       — Что ж, я всё сказал. Можете продолжать разговор, — со всё той же милой улыбкой завершил Бомгю, поклонился, развернулся на пятках и чуть не столкнулся с Субином лбами. Должно быть, выглядело это забавно, потому что Ёнджун прыснул смехом. Субин почувствовал, как к лицу прилила кровь.       Бомгю не растерялся и, схватив Субина за рукав, утащил за собой. Про молоко, кажется, оба забыли.              — Что это было? — спросил Бомгю, как только они вышли из кафетерия. Субин ничего не ответил. Он потерянно глядел то ли на Бомгю, то ли сквозь него, пока по лицу расползались пунцовые пятна.       — Эй, ты плохо себя чувствуешь?       Субин опять ничего не ответил. Сердце так громко колотилось в груди, что казалось, будто тело сотрясается от каждого удара. Сомкнув губы, Субин резко развернулся и засеменил в сторону уборной.       — Субин! — спохватился Бомгю, бросаясь вслед за другом. — Не игнорируй меня!       Субин прибавил шагу, схватившись за горячее лицо. Боже, как же глупо он выглядел! Это позор. Полнейший позор.       Недолго думая, Субин шмыгнул в мужской туалет. Людей в нём было, как всегда, немного, а именно — ни одного. Так даже лучше, никто не увидит, как Субин сгорает от своего позора.       Прежде чем Бомгю успел войти, Субин юркнул в одну из кабинок и заперся на щеколду. Сев на крышку унитаза, Субин положил руки на колени и уставился в одну точку, чувствуя, как пламя стыда расползается по всему телу, пожирая его.       Бомгю вошёл и остановился прямо перед кабинкой Субина.       — Тук-тук, — сказал он, но Субин промолчал, всё так же упорно глядя в одну точку, куда теперь падала тень Бомгю.       — Вообще-то принято говорить «кто там», а то шутка не получится.       — Уходи.       — О, ты говорить умеешь?       — Уйди, мне не до шуток сейчас.       Бомгю услышал глухой стук — похоже, Субин прижался лбом к закрытой двери.       — Какой же я дурак…       — Чёрт возьми, да объясни мне, что это было! Почему ты оказался у меня за спиной?       — Я не хотел, чтобы ты всё испортил… а в итоге испортил всё сам.       Бомгю помолчал с десять секунд. Субин уже не знал, что думать.       — И чем же ты всё испортил, осмелюсь спросить?       — Он посмеялся надо мной!       Бомгю опять замолчал. Затем тяжко вздохнул и сложил руки на груди.       — Он не над тобой посмеялся, — спокойно сказал он.       — Да, я же глухой! Над кем тогда? Не ты стоял минуту за спиной у друга, а потом… Чёрт! — Снова послышался стук, но громче.       — Ну и что? Разве это значит, что он посмеялся конкретно над тобой? Или конкретно надо мной? Или над нами вместе? Его просто могла рассмешить ситуация! — Бомгю всплеснул руками.       — Я же её устроил…       — Да и чёрт с ней! Какая разница? Всё уже случилось.       — И я уже посмешище, спасибо.       — Ты сам так говоришь, чувак.       — Потому что я — посмешище.       — Боже, когда ты успел стать таким мнительным? Мы явно не проработали с тобой эту херню. Мне стоило задуматься.       — Бомгю, я умоляю тебя, оставь меня в покое сейчас.       — Я не дам тебе передёргивать в школьном туалете! Это в уставе не прописано, но я крайне сомневаюсь, что разрешено! — Бомгю три раза стукнул кулаком в дверь. Субина не рассмешила его шутка. Он вообще ничего не ответил — даже не вздохнул.       — Хорошо, я тебя подожду, — сказал Бомгю и облокотился на раковину, сложив руки на груди. — Тебе не кажется, что это удел девчонок — болтать об отношениях в туалете?       Субин опять промолчал.       — Ты что, уснул?       — Хватит! — вскрикнул Субин. Его голос эхом отбился от проложенных кафельной плиткой стен. — Ты можешь помолчать хоть минуту?       — Нет! Я не буду молчать, когда мой друг отказывается от всего из-за какого-то нелепого пустяка. Ну столкнулся, и что теперь? В гроб ложиться и ручки сложить? И спор ему не спор, и ничего у него получится, а он даже не попробовал! Вбил себе в голову, что неудачник и посмешище, и смирился, с места не двигается. Что за бред?       Бомгю прям воспрял духом.       — И долго ты изводить себя потом будешь? Сидеть в своём уютном домике и слюни на фотографии пускать, м? Долго? А время идёт, и бал на носу! И школу он в этом году закончит. Вот сейчас упустишь свой шанс, а потом будешь жалеть. Ещё как будешь! И сокрушаться передо мной. Будешь-будешь, это я точно знаю!       Повисла тишина, но от настроя Бомгю даже воздух будто раскалился. Субин помолчал ещё и отодвинул щеколду. Он вышел из кабинки, глядя на друга побитым щенком. Бомгю закатил глаза, цокнув.       — Ну, не могу я ничего сделать! — в своё оправдание сказал Субин. — Сам понимаю, что чердак едет…       — Ох уж эти влюблённые!       Субин натянуто улыбнулся.       — Ладно тебе, ты милашка, — смягчился Бомгю. — Даже если он над тобой посмеялся, то он об этом уже забыл. А если нет, то обязательно забудет, как только узнает тебя поближе.       — Спасибо…       — Да забей, — отмахнулся Бомгю. — Скажи лучше, когда у нас с тобой репетиция?       — Давай сегодня. Хуже день уже точно не будет…