Феникс

Выходя из павильона целителей, Шень Ин мысленно вздыхала: «Ну и зачем они приперлись?» Рядом шел очень задумчивый Лань Чжань, а на встречу им спешили Лань Сичень и Лань Цижень. — А-Лан, Ванцзи, с вами все в порядке? Что случилось? — Ничего особо страшного, Сичень- ге, дядя, меня просто стошнило, после чего Лань Чжань сразу меня унес. Но ее слова никого не успокоили. — Съела что- то? — поглаживая бороду, спросил старик и начал бурчать, — а я говорил, что эти твои эксперименты с едой до добра не доведут… — Дядя, — позвала его девушка, — с едой все нормально. Это просто ваш второй внук таким образом дал знать о себе. Старшие Лани заткнулись. — Внук? — переспросил Цижень после долгого молчания, после чего накинулся на племянника, — Ванцзи, и чего ты стоишь? Отведи свою жену в помещение! На улице еще достаточно прохладно, чтобы А-Лан могла заболеть! Давай, разве Вэй Ин не рассказывала тебе, как ей было трудно во время ношения твоего первенца? Для Цзылулан это тоже первенец! Разглагольствуя, Лань Цижень не заметил, как вздрогнули все трое его собеседников при упоминании Вэй Ин. — Дядя, — мягким голосом позвала Шень Ин, — все правда в порядке, — и потянула мужа прочь, — сейчас мы откланиемся. Но, не пройдя и двух шагов, была подхвачена на руки и отправилась дальше уже так. А Лань Сичень мягко улыбался им вслед. * В Цзинши, личной резиденции маленькой семьи Лань Чжаня, в хозяйской спальне на кровати предавались разврату ее хозяева. Стоны Шень Цзылулан эхом ходили по одной единственной комнате, отгороженной от остального дома талисманами тишины. Лань Ванцзи, одной рукой поглаживая еще совсем плоский животик, второй зафиксировал бедро жены в одном положении, тщательно орудуя языком у нее между ног, периодически пуская в ход зубы. Просунув язык на максимально возможную длину и пару раз изобразив лакающие движения, он вызвал у Цзылулан особо громкий стон и сжимающиеся в том месте мышцы. Поднявшись и расположив свои бедра у нее между ног, Ванцзи прикусил девичьи губы, плавно входя внутрь. Цзылулан снова начала постанывать в поцелуй, легонько двигаясь навстречу движениям мужа. Лань Чжань входил и выходил медленно, практически размеренно, а Шень Ин шумно дышала, прижав его голову к своей шее. Ванцзи начал выцеловывать подставленную кожу, создавая на ней дорожку из поцелуев, когда Шень Ин наконец заговорила хриплым голосом. — Боже, Лань Чжань, мне так хорошо! Почему мы не занимались этим еще во время обучения? Столько времени потрачено просто в пустую. Я хочу каждый день вот так вот медленно растягиваться твоим членом. Хотя иногда мне кажется, что мне бы хватило и просто сидеть на нем без движений, держа его внутри… Но договорить ей не дали — дверь в Цзинши распахнулась и ударилась о стену. Лань Чжань застыл, прислушиваясь к быстрым шагам, а Шень Ин рваными рывками расправляла сверху них одеяло, чтобы оно скрывало их тела. Она успела вовремя, перед тем как дверь распахнулась, и на пороге показался разъяренный Цзян Чэн. — Где он? — его ор стоял на все Облачные глубины. За лидером секты спешили Цзян Янли и Лань Сичень. — Я знаю, что ты с ним как- то связана! — он тычет пальцем в лицо ошеломленной девушки, — где этот чертов Вэй Усянь? Он должен мне золотое ядро! — Лидер секты Цзян, — говорит металлическим голосом догнавший его Лань Сичень и пытается вытянуть мужчину из спальни, — вы ворвались к моему брату в супружескую спальню! У вас совсем стыда нет? Успевшая добежать Цзян Янли окидывает взглядом получившуюся картину и краснеет всем лицом. — А-Чэн, давай выйдем ненадолго, мне кажется мы должны дать время Хангуань-цзюню и Сиван-джихуа одеться, — она оглядывает комнату и, чтобы избежать леденящих душу золотых глаз, задерживает взгляд на разбросанной одежде, снятой в явной спешке. — Вот именно, Ваньин, мои брат и невестка не просто так ведь закрылись в своей комнате, понавесив на дверь талисманы, — говорит Лань Сичень, выталкивая незваных гостей в гостиную, и закрывает дверь. Шень Ин, нещадно раскрасневшаяся, мигом выползает из кровати и начинает быстро одеваться. И через несколько минут из комнаты выходят уже безупречно одетые заклинатели. И единственное, что напоминает о произошедшем — красные щеки и уши. А в зале их ждут помимо троицы еще и Не Хуайсан, помахивающий веером. — Итак, — Цзылулан грациозно садиться за стол, Ванцзи опускается справа от нее, — что заставило вас ворваться в наш дом? Она берет уже готовую чашку чая и смотрит в глаза Ваньину. Но тот не отвечает, так как Лань Сичень наложил на него заклятие молчания и все еще не снял. Поэтому слово взяла Цзян Янли. — Мы ищем А-Сянь, ему уже давно пора вернуться домой. Мама была бы очень зла. — Дева Цзян! — Цзылулан со стуком ставит чашку на стол, — с момента смерти вашего главного ученика прошло уже полтора года! Я понимаю вашу веру в дорогого человека и его непобедимость, но, — она оскалилась, — верьте пожалуйста так, чтобы это не доставляло окружающим проблемы! Вень Чао сбросил его в могильные курганы, и если вы считаете, что он жив, почему бы вам самим не отправиться туда для поиска доказательств? Или даже если вы трусите идти в сами погребальные холмы, достаточно опросить жителей Илина, смог ли кто-нибудь спуститься с горы! Хватит цепляться ко мне, — она с гневом посмотрела на Цзянов, заставляя съежиться под взглядом, — сколько раз мне еще нужно будет доказать вам, что к вашему бывшему главному ученику я не имею ни малейшего отношения? — Почему вы так сердитесь? — она попыталась улыбнуться, — мы ведь всего лишь ищем члена семьи… — Вы ворвались ко мне в супружескую спальню! — Цзылулан зарычала, — а если бы не было Сичень — ге то и вовсе, наверное, принялись бы обыскивать комнаты в поисках покойника, да еще бы и нас из постели вытаскивать? Не Хуайсан активнее начал обмахиваться веером, показывая сигналами: «я их утоплю» — Вы действительно поступили очень не красиво, — вмешивается Лань Сичень, — помимо самого вашего весьма грубого вторжения в резиденцию нашего ордена, вы напали на нескольких охранников и проникли во внутренние покои. Боюсь, что мне придется полностью оборвать связи между нашими сектами и наложить запрет. — Вы не смеете! — наконец смог проорать Цзян Ваньин, вернув голос, — вы прячете этого слугу, виновного в сожжении Пристани и гибели всего моего клана и хотите, чтобы я ушел с пустыми руками?! — Все знают, что в гибели вашего ордена виновата Юй Цзыюань, — с затаенным удовольствием говорит Цзылулан, — именно она впустила Сжигающего Ядра под купол, да еще и чуть ли не с поклонами пригласила его в самый центр Пристани. А сильнейшего бойца клана покалечила прямо перед нападением, чтобы он уж точно не смог отбиться, — добавляет она со злой усмешкой, — да еще и своего мужа за собой потащила. — Как ты смеешь?! Цзян Ваньин попытался через стол дотянуться до шеи девушки, но рухнул без движений, стоило только в него попасть красному лучу из рук Цзылулан. — Вы напали на моего брата! — вскакивает Цзян Янли, — вам это с рук не со… Она тоже падает без сознания. Лань Сичень проверяет пульс обоих. Как и ожидалось, у Цзян Ваньина ядра не обнаружилось. — А- Сан, приведи кого- нибудь из адептов. И ровно в тот момент, как Не Хуайсан подошел к двери, та раскрывается, показывая женщину с двумя детьми на руках, одного из которых передает сразу же подскочившей к ней Цзылулан. — Еще раз спасибо, Лань Си, за то что согласилась посидеть с А-Юанем. — Да мне только в радость, эр-фурен, — та только задорно улыбается, — могу и почаще брать, только бы у вас со вторым господином еще один ребеночек появился, — и, подмигнув покрасневшей девушке, развернулась и ушла. — Да мы уже…- пролепетала Цзылулан и спряталась в детской. * По всем заклинательским землям начали ходить слухи, один другого краше. Глава Юнмен Цзян потерял золотое ядро и сошел с ума. Глава и дева Цзян ворвались в покои Хангуан-цзюня и Сиван-джихуа и требовали от них выдать им мертвеца. Правда о падении Пристани Лотоса. Правда об отношении в ордене к его адептам. Котел народного недовольства начинал закипать, а кланы, ранее стоявшие под Цзянами, начали спешно искать других покровителей. Менее чем за год клан Цзян утратил статус великого и больше половины своих адептов, не в силах претендовать даже на звание среднего клана, так как численность его не превышала пяти десятков, оставляя его в числе младших.