prove me wrong.

— Ты же понимаешь, что мы оба причиняем друг другу боль? — тон Линдси был нарочито мягким, но было совершенно ясно, что для себя она уже всё решила. Её взгляд будто проникал прямо в душу, выражая готовность девушки в любую секунду либо приласкать, либо разорвать на куски. Линдси сидела, скрестив руки и приняв закрытое положение, на месте, которое уже практически принадлежало ей — напротив Джерарда за его кухонным столом. Девушка была одета совершенно повседневно, но одновременно стильно: на ней были чёрные узкие джинсы и белая широкая футболка с вычурной надписью «RAMONES», а волосы были собраны в немного хаотичный и неаккуратный пучок. Она опустошила свою кружку, в которой недавно дымился горячий чай, совсем не гармонирующий с погодой — было бы логичнее пить что-то прохладительное. Начинался май, и на улице было довольно тепло для северного Нью-Джерси. Появились первые смельчаки, переодевшиеся в «шорты-майка» костюм и расхаживающие в таком виде по улицам, но Джерард к ним не относился. Он был очень чувствителен к холоду, поэтому предпочитал не снимать свою чёрную согревающую ветровку. Наверное, парень относился к типу нормальных людей, адекватно осознающих погоду, да и, в принципе, весь этот мир. К тому же, в ней он чувствовал себя более защищённым. Джерард и сейчас сидел в ветровке — Линдси довольно давно попросила открыть окно, а он не мог ей отказать. Они, оставшись совсем одни, собирались поужинать — родители парня каждую пятницу уезжали за город вместе с его младшим братом. Старший, не предпочитающий семейные поездки домашним посиделкам, смотрел вместе с девушкой фильмы, они обсуждали произошедшее за всю неделю, ведь в другие дни обычно почти не общались — Линдси говорила, что вместе с учебой и друзьями на парня у неё нет времени. Да и, в общем и целом, пятничными вечерами пара занималась всякой расслабляющей рутинной ерундой. Этот не был исключением. Джерард мялся, не будучи способным вымолвить ни слова. В последнее время у них с Линдси были действительно напряженные взаимоотношения, но парень так отчаянно пытался всё наладить. Он знал, что когда-нибудь этот момент настанет, знал на протяжении нескольких лет. Но это ощущалось как… наверное, как смерть? То, что обязательно произойдет, но ни в коем случае не сейчас, и, тем более — не с тобой. Что-то неимоверно далёкое, находящееся за дымовой завесой перспектив предстоящей жизни, даже если они надуманы больным разумом. И, вдруг, оно сваливается прямо тебе на голову, как тяжелая наковальня, придавившая к полу. Ты не можешь её поднять, не можешь изменить то, что уже произошло. Ты ощущаешь боль и должен её стерпеть, потому что дёргаясь, ты сделаешь ситуацию только хуже, раскрошив себе череп и изуродовав ранее симпатичное лицо. Но в твоих силах начать медленно, постепенно вылезать из-под неё, оправляясь от последствий — это неимоверно тяжелый и долгий процесс, сопровождаемый огромным количеством боли и затраченных сил. Джерард больше не мог пятиться назад в ожидании далекого неизбежного. Лошадь сдохла — слезь. «Мне было хорошо с тобой» — это была последняя фраза в адрес Линдси, которую Джерард произнес дрожащим голосом, уже не сдерживая слёзы. Он прекрасно понимал, что уже очень долгое время ему не было хорошо. Он понимал, что лжёт, как и делал это тысячи раз ранее, ради того, чтобы сохранить отношения. Просто из-за привычки, из-за страха и нежелания что-то менять, ведь… девушка была его домом. Несмотря на все плохие моменты, что у них были, именно с ней он ощущал себя полностью комфортно. Он забывал о всех бедах, происходящих во внешнем мире, когда она его обнимала. Но их общие беды оставались нескрытыми, постоянно отдавая ноющей болью в сердцах обоих. В сердцах, уже давно не бьющихся от любви. Линдси обняла его на прощание — Джерард так и не понял, зачем. Чтобы не терять стабильность, убедить себя и парня в том, что ничего страшного не произошло? Или же чтобы причинить ему ещё большую боль от осознания того, что она никогда не обнимет его так же нежно, как раньше? Что она будет так обнимать кого-то совсем другого, чужого? Не Джерарда? Они не условлялись оставаться друзьями, но Джерард несколько раз получал предложения о встрече. Он отказывался, ведь пытался как-то жить без девушки, отвлекал себя всевозможными способами (так ведь на сайтах советовали?), и у него даже получалось, правда, до тех пор, пока она не напоминала о себе снова неимоверно глупым, но самоуверенным «Привет, как жизнь?». Невыносимо. Что он должен был ей ответить? «Я не могу нормально жить, в моей голове куча раздирающих сердце мыслей о тебе, каждая песня в моём плейлисте связана с тобой и меня это убивает»? «Я теперь не могу воспринимать себя, больше нет подтверждения тому, что я чего-то стою и я кажусь себе отвратительным настолько, что хочется завесить все зеркала в квартире»? Или же она ждала что-то по типу «Всё супер, я совсем по тебе не скучаю, спасибо что бросила меня»? Джерард пытался поддерживать с Линдси нормальные приятельские (чёрт, хаха, они приятели...) отношения, пока не увидел его. Парня с лягушачьим рылом, который нагло целовал Линдси. Его, блять, Линдси. Ну, в плане… Когда-то его… Самое страшное было то, что поцелуй начала именно девушка. «Мы же теперь свободные люди, найди своё счастье!» — беззаботно улыбаясь, бросила она растерянному, моментально рухнувшему на самое эмоциональное дно Джерарду. Какая легкомысленная. — Это — мой парень, Джимми! — донеслось из коридора колледжа. И Джерард знал, чей это был голос. Не может быть… Она так быстро нашла ему замену? Он чувствовал себя так, будто в его тело вознили миллион ножей, а потом разорвали его к чертям и вытерли об бездыханную тушу свои грязные ноги. Как унижающе. Его колени подкосились от фантомной боли, а голос в голове кричал: «Прочь, Прочь, ПРОЧЬ!». Но Джерард оставался на месте. Он чувствовал себя преданным. Прошло ровно десять дней с их разрыва, с того дня, когда завершилась их история. Найти замену человеку, с которым ты встречалась три блядских года, чуть больше, чем за неделю? Она издевается? Причём делать это так показушно, чтобы дать всем понять, что всё в порядке, что ей совсем не больно. А вдруг ей действительно не больно? Вдруг ей и раньше было все равно на Джерарда? Этим можно было бы объяснить её частое холодное и отстраненное поведение… Нет. Хватит рассуждать. Не в таком состоянии. Джерард не понимал практически ничего. Линдси внезапно стала чужой, оборвалась последняя крошечная нить, что их связывала. Джимми оказался абсолютно бестолковым и не разносторонним парнем. Джерард понял это, когда краем уха услышал рассуждения того, тянущие на мысли пятилетнего ребенка, совершенно не познавшего мир и говорящего вещи, никак не относящиеся к реальности. Джерард не питал к себе особо тёплых чувств, но знал, что сам он являлся чрезвычайно разносторонним, интересным и приятным человеком. У него было много увлечений, он рисовал комиксы, играл на гитаре (даже имел свою группу!) и, главное — имел адекватное представление о мире, а Джимми… по вечерам, после колледжа, он зависал с друзьями, по выходным пил пиво дома, писал посты на фейсбуке о том, какие все вокруг него дураки и считал, что в мире существует только хорошее. Как Линдси, такая умная и соображающая девушка, могла променять Джерарда на этого… овоща? Он упорно не понимал. Новоиспеченная парочка отчаянно демонстрировала свои «идеальные» отношения, а Джерард просто старался держаться от них подальше. Он перестал общаться с их (с Линдси) общими друзьями, точнее «приостановил общение, пока ситуация не улучшится». А она не улучшится. Никак нет. По крайней мере, точно не в ближайшее время. Линдси искренне недоумевала, почему её «приятель» так отстранился от неё. После её попытки завязать разговор об этом, Джерард попросил её строить своё собственное счастье и отвязаться от него. Он окончательно оборвал с ней все контакты и почувствовал себя так, будто тяжелый груз свалился с его плеч. Он остался один. Совершенно один. Да, Джерард был довольно социально-активным человеком и в колледже у него было много друзей и знакомых, но они были не теми. Казалось, что больше ничто не сможет заставить его почувствовать себя дома. Его рутина наполнилась пустотой, бесцельными поступками и невероятно апатичным времяпрепровождением. Знаете, когда едешь по загородной местности, по какой-то области, часто бывают участки, когда заканчивается одно село, а другое начинается только метров через сто, и между ними есть безымянная промежуточная местность, просто переход от одного к другому? Джерард проводил параллели. Он закончил довольно серьезные отношения и понимал, что в будущем такое тоже обязательно будет, но тогда он просто проживал период между этими событиями. Его жизнь была грёбанной промежуточной местностью между сёлами, невероятно пустой, непонятной, наполненной бесконечными воспоминаниями и ожиданиями. Он как умирающая рыба в море, просто неопределенно болтался по воде, ожидая, пока течение его куда-то унесёт.

***

— Джи, ты сожрал мой сэндвич! — долговязая блондинистая фигура резко появилась сзади и дёрнула Джерарда за плечо, пока тот абсолютно пацифистически и миролюбиво шёл домой, порядочно отсидев все пары. — Майки! — Джерард обернулся, а затем, выкрикнув имя брата, одной рукой схватился за сердце, другой за провода наушников, моментально выдернув их из ушей, — Чего ты так пугаешь! — Ты сожрал мой сэндвич, говорю. — Майки был непоколебим. Джерард иногда очень удивлялся его безэмоциональной мине, поэтому смешил, щекотал или пугал младшего — в общем, делал что-нибудь, чтобы надеть на его лицо чувственную гримасу. — Я сегодня хотел перекусить, но обнаружил в своей сумке твои сраные копчёные колбаски. Я ненавижу колбаски! Должно быть, произошла подмена чемоданчиков: утром Джерард проспал и собрался меньше чем за десять минут, хотя обычно у него это дело занимает больше часа. Этот парень просто не умеет торопиться, а если торопится, то абсолютно всё делает наперекосяк. Из-за этого, скорее всего, старший закинул себе в сумку обед Майки, а точно так же торопящемуся и не замечающему ничего вокруг себя брату оставил злополучные колбаски. А как Джерард их любит! — Извиняюсь, я заложник случая! — темноволосый вскинул руки вверх в знак своей пацифистичности и миролюбия, а затем расстегнул сумку, чтобы найти несъеденный сэндвич Майки. Все перемены Джерард с группой однокурсников занимался подготовкой проекта, на который давалось полгода — работа была выполнена ровно на ноль процентов, защита была запланирована на следующий день, а оставаться с этими «оболтусами» (Джерард звал их именно так) после пар вместо святого двухчасового сна — не самое приятное занятие, поэтому обед так и остался нетронутым. Запустив руки в сумку, Джерард не наткнулся на заветный жёлтый контейнер с сэндвичем, зато он достал другой чрезвычайно интересный жёлтый предмет. — Резиновая уточка?! Издеваетесь? — после секундного шока парень зашелся в диком приступе смеха и кашля. Затем он остановился, задумавшись о том, каким же именно образом она оказалась в его вещах. Кажется, произошла очередная подмена чемоданчиков! Это было неудивительно, ведь сумку Джерарду подарила мама, купив её по недорогой цене в ближайшем к дому магазине. Они жили небогато, и в то же время — в небогатом районе. Такие сумки были у многих местных подростков. Заглянув внутрь сумки, Джерард понял, что кроме резиновой уточки в ней больше ничего нет. Теперь ему предстояло найти хозяина. Точнее, ну… парень собирался сделать это скорее из любопытства, чем из желания вернуть свои вещи, которые в данный момент находились у случайного незнакомца, потому что камон, какой адекватный третьекурсник будет носить с собой на учебу одну лишь резиновую уточку? Джерард хотел взглянуть этому человеку в глаза. — Майки, обед! — не удержавшись от очередного приступа смеха, Джерард сжал резиновую уточку, которая, в свою очередь, издала пронзительное «кря». Майки сохранял нейтралитет, и, слегка закатив глаза, пошёл быстрее — своей обычной скоростью, потому что теперь ему незачем было идти против естественной быстроты своих длинных ног и держаться наравне с медленным Джерардом, который всё равно не вернет ему сэндвич. Темноволосый одиноко и загадочно шёл домой по вечерней пустынной улице, смотря куда-то вдаль и сжимая резиновую уточку, издававшую дико громкое «кря».