***
Реборн заглянул в тарелку своего ученика только для того, чтобы понять, что воровать оттуда было нечего. Ему даже стало немного, самую малость, жаль Саваду. Тсуне приходилось давиться рисом с овощами, тогда как Реборн и Нана могли полюбоваться на сочные кусочки мяса в своих тарелках. Поступки маман в надежде сделать из сыночка образцовую омеженьку выходили за рамки добра и зла. Даже Реборн был не настолько садистом, чтобы полностью исключать из рациона других людей мясо. Он всего лишь превращал своих учеников в отбивные, генерируя из них это самое «мясо» с постоянной регулярностью. Тсуна смотрел на свою тарелку так, будто разочаровался во всем человечестве сразу. Теперь стало понятным, зачем он просил еду у Кеко и подрабатывал в суши-баре Ямамото — там его хотя бы кормили рыбой. Киллер снова перевел взгляд на свою тарелку и с мученическим вздохом незаметно для Наны переложил два самых маленьких кусочка Саваде. — Реборн… — Тсуна был так растроган, что у него заблестели глаза от непролитых слез. Аркобалено почувствовал себя Прометеем, дающим огонь древним людям, не меньше — так благоговейно на него смотрел ученик. — Если ты станешь Десятым боссом Вонголы, то сможешь есть все, что захочешь, — заманивал парня в мафию Реборн. Тсуна быстро съел отданное ему мясо. Что ж, омега довольно и благодарно проурчал, заставляя своего репетитора покрыться мурашками: звучало и правда очень заманчиво.***
— Ты совершенно не понимаешь математику, но продолжаешь смотреть в учебник и пытаешься вытянуть её на средний балл, зачем? — Аркобалено наблюдал за тщетными попытками ученика. Своим рвением к знаниям Тсунаеши обрубал всякие веселые возможности подрыва его комнаты. Реборну не надо было ставить бомбы с часовым механизмом, не приходилось держать пистолет у виска омеги. Реборн пил кофе и играл с Леоном в сёги — настолько ему было безумно скучно. Но — киллер посмотрел на часы — совсем скоро должно было стать весело. Хотя бы сегодня он точно использует Пулю Предсмертной Воли. — Чтобы поступить в нормальное заведение, нужно знать чертову математику, — Савада протер глаза: цифры расплывались перед ним в какую-то кашу, которую он не мог понять. — Тут нужны скобки? А если нет, то по какой схеме тут надо решать? — Он бессильно развалился на учебнике и разочарованно застонал. — О. Ну и куда ты собираешься поступать? — Реборн отвлекся на Тсуну, и теперь собственная ящерица грозилась переиграть его — лучшего киллера. — Куда угодно, лишь бы не стать домохозяйкой, — Тсуна начал нервно грызть карандаш, снова пробуя разобраться в примере. — Хочешь доказать другим, что омеги не бесполезны? — Что-то типа того. Хочу, чтобы ко мне нормально относились, несмотря на вторичный пол. — Как будущему боссу мафии я рекомендовал бы тебе экономический, — киллер победил и теперь гладил Леона, который снова залез к нему на федору. — Для ведения бизнеса? — Савада удивленно поднял глаза с примера на Реборна. — Ага. Ты же не думал, что мафия это только преступники? — Вообще-то думал, — парень неловко повел плечом. — Вонгола владеет многими предприятиями даже вне границ Италии. — Реборн не договорил. Он напряг уши и услышал хлопок входной двери. Пора заканчивать импровизированную лекцию: сейчас начинается шоу. — Джудайме! — дверь в комнату открылась, являя подрывника. — Гокудера-кун? Что ты здесь делаешь? — Савада резко встал и отошел к своей сумке. Реборн только покачал головой: Тсуна недостаточно хорошо знал Хаято, и поэтому сейчас шокер оказался в кармане его штанов. Это уже что-то из параноидального. — Конечно же, я тут для того, чтобы помочь Джудайме с математикой! — громко оповестил Тсуну Хаято. — Гокудера-кун… Точно! Я же видел, как ты написал прошлый тест на сто баллов, ты очень умный, — Тсуна неуверенно улыбнулся парню. — Так это было очень легко, Джудайме, — Гокудера покраснел от заслуженной похвалы и осмотрел помещение полностью, — комната Десятого… как круто! — Я совершенно ничего не понимаю в пятом примере, — Тсунаеши провел нежданного гостя к столу, на котором в творческом беспорядке лежали тетрадки и учебники. Как только Гокудера сел, чтобы ознакомиться с тем, что не может понять его Джудайме, дверь в комнату снова открылась. Тсунаеши было рванул к ней, чтобы не дать маме войти, но было уже поздно. — Добро пожаловать! Я мама Тсуны, — Нана принесла чай для сына и его друга, о котором её утром предупредил Реборн. — Здравствуйте. Меня зовут Гокудера Хаято, — альфа вытянулся по струночке с максимально серьезным лицом. Ему не хотелось опозориться перед матерью своего босса. Он хотел выглядеть хорошим подчиненным в её глазах. Нана лукаво улыбнулась, Тсуна уже успел схватиться за голову. — Тяжело, наверно, быть парнем моего сына — неумехи? — Гокудера-кун, не слушай её! — в панике замахал руками Тсунаеши. — Чувствуй себя как дома! Не буду вам мешать! — Нана прямо светилась от переполняющего её счастья, когда выходила из комнаты сына. Несмотря ни на что, её сын смог найти себе неплохого партнера. Она в умилении приложила руки к своим щекам. Все же Гокудера-кун выглядел крутым и сильным парнем. Хаято замер на месте и не двигался. И не дышал. Не моргал… Лицо его стремительно меняло цвет с розоватого до цвета белого листка бумаги. — Гокудера-кун? — Тсуна взволнованно подлетел к однокласснику. Хаято свалился на пол, как подкошенный, зацепив собою стол. — Он в обмороке, — постановил Реборн в костюме доктора. — Гокудера-кун, очнись! — пересилив себя, Савада схватил бессознательного парня, перетаскивая его на кровать. Реборн взял в руки Леона-стетоскоп и, приложив его ко лбу подрывника, вынес вердикт: — Это бесполезно, он на грани… Только одно средство может спасти его… — Что ты, черт возьми, такое несешь, Реборн!? — Тсуна уже готов был сорваться за аптечкой, но услышал щелчок снимаемого с предохранителя пистолета. — РЕБОРН, УБЕРИ ПИСТОЛЕТ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ!? — Гокудера Хаято, ты должен умереть, — весело прощебетал Реборн, стреляя в мафиози Пулей Предсмертной Воли. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!? ТЫ УБИЛ ЕГО! — Тсунаеши смотрел абсолютно дикими глазами на своего репетитора. — Это специальная пуля — Пуля Предсмертной Воли. Человек, в которого попадает эта пуля, оживает для того, чтобы исполнить свое последнее желание. Чтобы она сработала, человек должен сожалеть о чем-то перед своей смертью. — Пистолет снова был превращен в Леона. — Это полный бред! Н-но, даже если и так, то Гокудера-кун же был без сознания, он не мог ни о чем сожалеть! — Тсунаеши с ужасом смотрел на труп, лежащий на его кровати. — Не беспокойся, я выстрелил, когда он очнулся. — Ты ЧТО?! Тсунаеши в полнейшем шоке и нарастающем ужасе наблюдал за тем, как на месте трупа появляется новый Гокудера-кун, который был почему-то в одних трусах. На его лбу горело странное красное пламя. Савада вздрогнул: это напоминало кое-что, что уже с ним происходило. Хаято встал и решительно направился в сторону кухни. — Что он делает? — Тсуна схватил покрывало, чтобы прикрыть одноклассника, и побежал за ним. — То, что хотел сделать перед своей смертью. — Реборн уже был в своем привычном костюме и теперь поправлял норовящую свалиться из-за огромных ушей федору. — Вы не должны были так говорить о Джудайме!!! — Гокудера нависал над Наной, отчитывая её. — Он самый замечательный человек, которого я встречал!!! Тсуна закрыл лицо руками. Они были знакомы всего ничего, а Гокудера-кун уже говорил такие вещи — несмотря на то, как прошла их первая встреча. Он совершенно не знал, как правильно реагировать на такое. Альфа начал доставать динамит, и тогда Тсунаеши опять попытался остановить его. — Гокудера-кун, не надо! Положи это на место! — Джудайме! — Хаято обратил свое внимание на него и свалился перед ним на колени, обнимая ноги Тсуны. — Простите меня, Джудайме! Я не хочу быть вашим парнем! Я хочу быть вашей Правой Рукой!!! Тсуна в прострации посмотрел на Реборна. — Что за чертовщину ты тут устроил? — Привыкай, Глупый Тсуна. Действие пули закончилось, и теперь Гокудера осознавал то, что он уже успел натворить. — Извините меня! Простите меня, Савада-сан! Я не хотел так грубо говорить с вами! — Гокудера опять отбивал поклоны перед Наной. Тсуна зашипел в сторону матери, которая пыталась что-то сказать, силой уводя Хаято обратно в свою комнату. Вся эта ситуация произошла из-за её неосторожных слов. Парень выглядел очень плохо — все, что мог сейчас сделать для него Тсунаеши, так это успокоить, отпаивая зеленым чаем. Реборн довольно пошевелил скрытыми шляпой ушами. Его ещё ждал разговор “по душам” со своим подопечным.***
Тсуна долго и упорно успокаивал подрывника. После тех слов Хаято он снова поменял свое отношение к нему. То, как Гокудера-кун заступился за него, впечатляло. И если это и правда было то, о чем он сожалел перед смертью, то, вау, Тсунаеши был очень глубоко тронут. Хаято походил на типичного хулигана-альфу, но то, что скрывалось за этой оболочкой… Омега подрагивающей рукой невесомо поправил серебряные волосы. Гокудера зажмурился, будто от удара. Тсуна видел это: да, Хаято точно боялся. Он очень боялся, что теперь от него отвернутся, и он не сможет и мечтать о том минимуме, что получал в последние дни. Наверное, ему было очень тяжело смотреть на легкие и привычные взаимодействия Тсунаеши с Ханой, Такеши и Сасагавами, а самому получать настороженную готовность к самообороне. А все из-за того, что он начал знакомство с плохой ноты. Тсуна посмотрел на решенные совместными усилиями примеры. Гокудера-кун такой умный…. И при этом такой дурак. Выпроводив Хаято из дома, Тсуна с облегченным воплем влетел в свою кровать. Социальные взаимодействия с альфами всегда были очень сложными для него. Но долго отдыхать ему не дали. — Это же не первый раз, когда ты видишь Пламя Предсмертной Воли в действии, — въедливо произнес Реборн. — Откуда ты… — Савада запнулся и продолжил совсем другое, — взял такую чепуху. — Не пытайся врать, у тебя плохо выходит. — Киллер сверлил взглядом дырку в макушке своего ученика. — Я все равно все узнаю. Лучше тебе самому признаться. — Ты просто так это не оставишь, да? Реборн утвердительно покивал, растягивая губы в улыбке. Тсуна лег на спину и стал старательно разглядывать потолок. Лицо у него было совершенно пустое. Некоторое время они провели в молчании, пока наконец Тсунаеши не начал говорить. — Старшеклассники-альфы всегда издевались надо мной, больше и жестче, чем все остальные. Отбирали деньги, выкидывали мои вещи, топили в туалете обувь, обзывали. Как же, я — единственный омега-парень во всей средней Намимори. Еще… приставали. Не сильно, но очень… неприятно. — Он взял паузу и, глубоко вздохнув, продолжил, — Хана-чан хоть и альфа, но девушка, она никак не могла мне помочь с этим. Старший брат не мог разделиться на части, ему надо было присматривать за Кеко-чан. Это… Однажды случилось… Ммм… — Тсуна свернулся в позу эмбриона на кровати, и следующие слова были куда тише. — Их было трое. У одного из них начался гон, и они решили, что я — самая доступная цель, потому что у остальных девочек есть отец-альфа, а у меня только омега-мать, которая пыталась всеми силами выставить меня девчонкой перед остальными. Ну, Реборн надеялся, что не произошло ничего непоправимого: все же, по его теории, у его ученика тогда должен был быть… — Они парализовали меня электрошокером, — Тсуна перешел на шепот. Блять. — Начали раздевать. Все, о чем я думал в этот момент, это “Я умру. Лучше я умру, но не дамся им”. Тогда случилось это. — Тсунаеши прикрыл голову руками, полностью закрывая от Реборна бледное лицо, — Я как-то смог двигаться и со всей силы ударил его. А потом взял его шокер и вырубил остальных. По крайней мере, я думаю, что сделал именно это. Не очень хорошо помню. В себя пришел, когда стоял над телом Ямамото-куна в одних трусах и с элекрошокером в руке. Он рассказывал мне потом, что подошел спросить, что случилось… хотел помочь. Я начал искать кого-то, кто смог бы… Я очень испугался. Из школы возвращались Кеко-чан и старший брат, я заметил их и позвал. Вместе со старшим братом мы отнесли его в суши-бар: Кеко сказала, что там есть кто-то, кто знает Ямамото-куна, они с Ханой-чан иногда заходили туда и видели его, — постепенно тон парня приходил в норму, но поза не поменялась. Реборн понимал, что должен был что-то сказать, но не знал, что. Это было немного не то, что он ожидал услышать. Последний кусок пазла встал на место: многое прояснилось, но от этого не стало понятней или проще. Наоборот. Все стало на порядок сложнее. Ведь репетитор-киллер знал, что надо делать с закомплексованными подростками, но не очень разбирался в том, как вести себя с жертвой насилия. Он даже немного сожалел о том, что вынудил Саваду рассказывать об этом. Сейчас был идеальный момент для манипулирования, когда его ученик так сильно открыт и уязвим для него. Реборн мог бы сказать: “Если ты станешь боссом Вонголы, то такое никогда не повторится” или “Это было Пламя Предсмертной Воли, тебе надо научиться его контролировать и стать частью мафии, или ты случайно причинишь кому-нибудь вред”. И Тсуна бы точно прислушался к нему, оставив этот момент в своей памяти. Но киллеру не хотелось говорить. Может, это были его инстинкты альфы, которые проявились при виде такой подавленной и нуждающейся сейчас в помощи омеги. Он осторожно прикоснулся к чужим мягким ушам своей небольшой детской ручкой, пригладил шерстку на них. Было в этом что-то символичное, в соприкосновении двух ненавидимых частей. Они оба ненавидели свои тела. Реборн — из-за проклятия, Тсуна — из-за природы омеги. Хоть это и было всего лишь малой частью, которую киллер мог понять, но она была значимой. Он не любил, когда кто-то прикасался к нему, к этому отвратительному телу, но в этот раз он совсем не сопротивлялся чужим отчаянным объятиям.