Форт из сахарных кубиков

      На следующее утро Эл спустился в оперативный зал штаб-квартиры раньше всех. Всю ночь он провёл на кровати, сидя на корточках перед ноутбуком, но примерно к трём часам утра его движения стали заторможенными, а к четырём он заснул и проспал в той же позе пару часов. Едва открыв глаза, Эл спустился вниз, в главный зал, где следователи, похоже, проводили большую часть свого рабочего времени — это было то самое помещение с множеством мониторов видеонаблюдения. Рем с тоской посмотрела на них — Миса там больше не отображалась.              Эл тем временем перенастроил видеопотоки так, чтобы несколько мониторов с трёх разных ракурсов показывали спящего в своей постели Лайта, а все остальные изображения поступали с видеокамер, установленных у входов в здание. Иными словами, Эл расставил самые серьёзные угрозы в порядке их приоритета. Очевидно, что он всё ещё подозревал Лайта и Мису, но ведь он ничего не мог поделать, не так ли? Только не тогда, когда столько людей было настроено против него. Может быть, его подозрения начнут со временем рассеиваться, и в конечном итоге всё само собой устаканится? Если Эл не найдёт никаких дополнительных улик кроме тех косвенных, что он уже успел собрать, если у него не будет признаний и новых убийств, то его подозрений по-прежнему будет недостаточно, верно? В этом и заключается план? Игнорировать проблему, пока она не исчезнет сама собой?              Рем переключила внимание на Эл. Он внимательно следил за мониторами, одновременно с этим поедая кусочки чизкейка, а в перерывах между ними делая выбор из ассортимента пирожных, расставленных на подносе рядом. Большинство из них были украшены глазурью, другие — кондитерской посыпкой. Эл брал каждое пирожное в руку, чуть сжимал, словно бы оценивая его мягкость или текстуру, жадно его рассматривал и облизывал губы; взгляд его широко открытых глаз был зачарованным. Рассеянно сняв с верхушки пирожного несколько крупинок посыпки, Эл бросал их в чай и размешивал, наблюдая, как они кружатся. Он выглядел совсем как ребёнок, счастливый и очень ранимый. Глядя на него, Рем в который раз подумала о Мисе. Они оба казались такими детьми. С той лишь разницей, что Миса почти никогда не была счастлива. Она не умела как следует расслабиться. Миса всегда считала, что её жизнь наладится когда-нибудь потом, не сейчас, и видела своё счастье только в будущем. Текущий момент никогда, казалось, не отвечал её требованиям. Зато Эл, очевидно, не испытывал никаких проблем с тем, чтобы радоваться текущим мгновениям, хотя, если он действительно считал, что оба Киры ушли из его рук, то должен был опасаться скорой смерти.              Лайт спустился вниз ровно в восемь утра, как всегда безукоризненно одетый и идеально причёсанный. Он вошёл в зал в тот самый момент, когда прибыли остальные следователи, за исключением Мацуды. Эл с Лайтом сразу же приступили к подробному обсуждению достоинств и недостатков различных баз данных, в которые были занесены все произошедшие смерти. К тому времени, как они пришли к выводу, что все их следует объединить в одну общую базу для всего штаба расследования, в зал вошёл заспанный и очень смущённый — вероятно, из-за опоздания — Мацуда.              Лайт повернулся лицом к команде:       — Поскольку мы уже знаем, что Кира может убивать различными способами, того, что мы собрали о криминальных сердечных приступах, недостаточно. Требуется создать новую базу, куда будут внесены все, кто умер от несчастных случаев и болезней с тех пор, как Кира начал свою деятельность, и особенно сосредоточиться на регионе Канто. Также необходимо с особенным вниманием отнестись к тем людям, что не являются преступниками, поскольку именно это привело нас к Хигути.               — Ничего себе! — воскликнул Мацуда. — Это же прорва работы!              — Помолчи, Мацуда, — оборвал его Аизава. — Это единственное, что мы можем сделать, чтобы отыскать вторую тетрадь.              — Мацуда, — окликнул Эл. — Для тебя у меня есть иное задание. Нам сейчас доставят посылку, её необходимо забрать, пронести через контрольно-пропускной пункт и распаковать. Там много карточных и настольных игр, и прочих развлечений. Узнай, захочет ли шинигами поиграть с тобой. Я подозреваю, что Рем чувствует себя очень одиноко и скучает.              Мацуда, нервно хихикая, направился к лифту. Остальные члены команды, кто шокировано, кто озадаченно уставились на детектива. Рем тоже посмотрела на него, но Эл сидел с совершенно непроницаемым лицом. Может, он таким образом хотел сказать, что не желает повторения того, что было вчера вечером?              — С чего ты это взял, Рьюзаки? — нашёл, наконец, слова Соитиро.              Эл взял себе ещё кусок чизкейка и пояснил:       — Рем — создание, призванное убивать людей. Следовательно, мы должны печься о её нуждах и благополучии. Мне кажется логичным, что нам не следует давать ей причин нас ненавидеть.              Аизава опасливо покосился на Рем, после чего вернул взгляд к детективу:       — Верно, верно. К тому же Мацуда всё равно не смог бы помочь нам с составлением новой базы. Он ничего не смыслит в компьютерах.              — Вот именно, — согласился Эл и вернулся к поеданию пирожных и обсуждению с Лайтом мельчайших нюансов создания базы.              Рем внимательно наблюдала за их взаимодействием. Их жесты, их мимика, которая то и дело менялась по мере разговора, и то, как непринуждённо они вторгались в личное пространство друг друга, не задумываясь об этом и не реагируя — всё это делало их похожими на двух близких друзей. Однако, на самом деле всё было не так гладко. Под внешним спокойствием угадывалось некоторое напряжение. Обычно непроницаемое выражение на лице Эл время от времени давало трещину, из которой проглядывал мрачный страх или отчаяние. Лицо Лайта тоже выглядело неправильно. Когда Эл не смотрел на него напрямую, на губах Лайта мелькала злобная усмешка, а иногда он прищуривал глаза, в которых сверкал лихорадочный, безумный огонь. Действительно ли эти двое дружили в университете? Как долго это длилось? Их общение казалось отравленным, искажённым, и прямо под его поверхностью таилась опасность. Рем это очень напоминало общение Лайта с Мисой, с той лишь разницей, что Миса в подобном случае провела бы всю беседу, цепляясь за руку Лайта, подпрыгивая на носочках и болтая всякую ерунду. Эл, по крайней мере, осознавал, что может оказаться в беде.              Вскоре вернулся Мацуда, толкающий перед собой тележку, на которой стояла огромная картонная коробка. Чтобы не мешать остальным, он взял небольшой журнальный столик и отнёс его подальше, под лестницу — всё-таки для столь небольшой группы следователей этот зал был слишком просторным. Рем позволила себе расслабиться и стала наблюдать за действиями Мацуды. Вряд ли Эл рискнёт воспользоваться тетрадью смерти, когда вокруг него находится вся целевая группа, и Лайт не сводит с него глаз. Рем нужно будет следить за ним только по вечерам.              Мацуда вёл себя нервно и суетливо. Открывая коробку и рассматривая её содержимое, он то и дело переступал с ноги на ногу, время от времени хихикал и, казалось, никак не мог решить, смотреть ему на Рем или нет. Один за другим он доставал из коробки различные предметы, спрашивая у неё, знакомы ли они ей, и что из этого она предпочитает. Рем пока что ни к чему не выказывала интереса. Прежде она уже видела, как люди играют в игры, но это не увлекало её настолько, чтобы учить правила или хотя бы различать большинство этих игр. Но тут Мацуда вынул из коробки колоду карт. Глаза Рем расширились.              — В нашем мире боги смерти играют в карты, — сказала она.              — Тогда, может, ты хочешь немного поиграть?              Рем взяла колоду, высыпала карты себе на ладонь. Ей на ум вдруг пришёл Джелас и другие боги смерти, которых она когда-то знала. К примеру, был один шинигами, который жил примерно за тысячу лет до того, как Рем начала проводить с Джеласом почти всё своё время. Его звали Брибанк. Он был первым, кто на глазах Рем умер от собственной лени. Брибанк почти не записывал имён в тетрадь и был одержим карточными играми. Свою последнюю игру он вёл на протяжении восьмидесяти лет и рассыпался в прах, когда Рем проходила мимо. Его товарищи по игре лишь раздражённо заворчали и спросили Рем, не хочет ли она взять его карты и вступить в игру вместо него. Настолько глубокое безразличие вызвало у Рем неприятный холодок.              Встряхнувшись, она прогнала эти мысли и убрала карты обратно в коробку.              — Нет, — сказала она. — В этих играх у меня слишком большой опыт. Покажи мне что-нибудь новое, то, во что я никогда прежде не играла.              Вскоре Мацуда обучил её правилам игры в го. Игра выглядела обманчиво простой, но на деле оказалась сложной. Всякий раз, когда Рем думала, что сейчас обязательно выиграет, или была уверена в победе Мацуды, их положение в игре неожиданно менялось. Мацуда постепенно перестал нервничать и начал относиться к Рем, как к обычному человеку. Одержав победу в особенно сложной партии, он даже вскочил с места и исполнил небольшой победный танец. Рем едва не улыбнулась. Этот парень явно не блистал умом, к тому же, судя по его собственным словам, кое в чём поддерживал Киру. Была вероятность, очень крошечная вероятность того, что если план Лайта включал в себя уничтожение всей целевой группы, этот парнишка остался бы в живых, поскольку не представлял угрозы, к тому же мог стать союзником.              Чем больше Рем вникала в тонкости игры в го, тем больший интерес её охватывал. У неё даже мелькнула соблазнительная мысль принести эту и другие новые игры в королевство шинигами, чтобы расшевелить их, заставить увлечься чем-нибудь ещё — чем угодно. Но нет, скорее всего, это лишь вызовет у них ещё более глубокую зависимость, и тогда ещё большее их количество умрёт от лени. Проблема, какой бы она ни была, крылась в самих шинигами — вероятней всего, в их умах. Рюк был одним из самых активных и любопытных богов смерти, которых Рем когда-либо знала, но, хотя его приятели-шинигами не уставали смеяться над ним за то, что его хоть что-то заботило, по стандартам людей даже он был очень пассивен и безразличен. Рюк, в свою очередь, безжалостно высмеивал Рем за то, что её волновала жизнь и благополучие Мисы. «Откуда у тебя чувства? Ты же бог смерти!» — говорил он, недоверчиво глядя на неё и посмеиваясь.              Играя с Мацудой, Рем не забывала время от времени посматривать на Лайта. Его план всё ещё был в действии, и возможно, он сейчас незаметно подбрасывал Рем какие-нибудь подсказки, полагаясь на то, что она их поймёт. Однако на деле Лайт вовсе не выглядел так, словно пытался что-либо ей сказать. Он вообще почти на неё не смотрел, а все его движения и слова были нейтральными, тщательно контролируемыми и не вызывающими подозрений. Впрочем, поскольку в одной комнате с ним сейчас находился лучший в мире детектив, Лайт, возможно, не мог должным образом делать какие-либо намёки. С другой стороны, ему удавалось совершать убийства с помощью тетради смерти, находясь под пристальным наблюдением у себя дома, а значит, в случае необходимости он наверняка сумел бы придумать, как передать Рем сообщение.              Эл тоже вёл себя довольно безучастно. Он казался задумчивым, но почти ничего не говорил, за исключением того, что касалось новой базы данных. Утро постепенно перетекало в день, Мацуда уже вовсю знакомил Рем с шашками, а Эл продолжал сидеть, не обращая внимания ни на что, кроме коротких рабочих разговоров, экрана компьютера и бесконечных чашек кофе и сладостей, то и дело приносимых ему Ватари. Изредка он выглядел счастливым, но чаще выражение его лица оставалось непроницаемым, а тёмные глаза полнились непостижимыми мыслями и планами. Но иногда, в те моменты, когда Лайт отворачивался, Рем замечала, что Эл смотрит ему в спину с очень интересным выражением — не с подозрительностью, как если бы думал, что Лайт — Кира, а с каким-то болезненным, зачарованным потрясением. В такие минуты Рем была почти уверена, что Эл представляет, как Лайт получает сексуальное удовольствие от шинигами. Возможно, теперь Эл считал, что для богов смерти в порядке вещей соблазнять человека, а поскольку в роли Киры он видел только Лайта, то мог решить, что у него был похожий опыт.              Мацуда как раз пытался объяснить Рем правила третьей по счёту игры, когда Эл подошёл к ним, деликатно держа двумя пальцами рожок с мороженым.              — Как дела, Рем? — поинтересовался он, усаживаясь на диван рядом с Мацудой — лицом к ней.              Рем отвлеклась от своих попыток запомнить правила и на мгновение даже обрадовалась тому, что Эл заговорил с ней. Мацуда был забавным, и играть с ним было весело, но она чувствовала себя так, словно все прочие участники расследования отодвинули её в сторону. Убрали с дороги, как досадную помеху. А потом она вдруг вспомнила, что этот человек — враг. Эл представлял угрозу для Мисы, и хотя сейчас всё выглядело так, словно девушка свободна и оправдана, ещё ничего не было кончено. Даже сейчас Эл, возможно, планировал убить ту, кем Рем так дорожила.              — Ваши игры вполне адекватны, — степенно сказала она.              Мацуда воодушевлённо повернулся к детективу:       — Рем жуть как хороша! Мы играли только в те игры, о которых она раньше не знала, и всё равно она побеждала меня почти каждый раз, а ведь я даже не пытался поддаваться!              — Что ж, Рем, — сказал Эл, — в соседней комнате ты можешь найти видеоигры. Думаю, они тебе тоже понравятся. Я не стал размещать их здесь, чтобы они не отвлекали от работы остальную часть команды. Но сейчас я хотел бы задать тебе несколько вопросов. Если вдруг захочешь чего-то ещё, обязательно мне скажи, — с этими словами Эл сунул мороженое в рот, быстрым, вращательным движением языка снял с него верхушку и всосал внутрь. Это очень напомнило Рем то, что он вчера делал со своим пенисом. Он пытается намекнуть ей, что не против ещё одной встречи? Если так, то это был его единственный намёк.              Все его вопросы касались исключительно Хигути, о котором Эл хотел узнать всё, что только можно. Поначалу Рем опасливо поглядывала на Лайта, но тот даже не повернулся в их сторону, что означало, что Рем полностью предоставлена самой себе. Скорее всего, тема Хигути была безопасной. Лайт и сам уже упоминал, что Хигути убивал совсем не так, как первый Кира, и учитывая это, можно было не надеяться, что вся вина Лайта и Мисы будет возложена на него. Хигути не имел к ним никакого отношения. Его единственное предназначение было в том, чтобы доставить следственной группе тетрадь смерти с фальшивыми правилами, причём таким маршрутом, который, казалось, был совершенно не связан ни с Лайтом, ни с Мисой.              На все вопросы детектива Рем ответила настолько детально, насколько сочла нужным. Очень осторожно она заявила, что Хигути подобрал её тетрадь смерти случайно, и что до него Рем не была связана ни с одним Кирой. Сколько бы подробностей о Хигути Эл ни узнал, это ничего ему не даст.              За время их беседы несколько раз приходил Ватари. Он убирал грязную посуду и упаковки от еды, приносил новые сладости, а один раз — что было весьма странно — миску супа. Эл ничтоже сумняшеся бросил в миску несколько горстей сахара, плеснул туда же чая и всё это выхлебал, закусывая конфетами и пирожными.              Внезапно за спиной Рем раздался краткий, резкий звуковой сигнал.              — О, смотрите, у главного входа Миса, — сказал Моги.              Рем обернулась к мониторам. Там действительно стояла Миса, терпеливая и вместе с тем встревоженная. Она ждала появления своего Лайта, единственного, кто составлял смысл её жизни. Взгляд Рем скользнул выше, к горящим над её головой цифрам, и шинигами захлестнула волна ужаса и тревоги. Теперь Мисе оставалось жить всего семь лет, тогда как раньше было четырнадцать. Заметив краем глаза мелькнувшего рядом Рюка, Рем окончательно уверилась: Миса выкопала спрятанную в лесу тетрадь смерти и заключила с Рюком сделку на глаза.              Тот обрывок, которым Рем коснулась девушки в офисе «Йоцубы», не мог вернуть ей память, к тому же Лайт в любом случае был единственным, кто знал, где зарыта вторая тетрадь, а значит, он должен был каким-то образом сообщить про это Мисе. Почему он поговорил с Мисой, но ни разу ни о чём не намекнул Рем? Лайт, ублюдок, всегда всё так усложняет! Рем не сомневалась — он манипулировал Мисой, чтобы заставить её обменять половину жизни на глаза. Возможно, Рем следовало убить его ещё в самом начале. Все его планы не приносили Мисе ничего, кроме несчастий. Поэтому, должно быть, он и позаботился о том, чтобы с Мисой остался Рюк — будь с ней Рем, она никогда не пошла бы на сделку во второй раз. Это с самого начала входило в план Лайта.              «Пожалуйста, не вреди Мисе. Не мучай её больше. Я убью тебя, Лайт. Как только Мисы не станет, я заставлю тебя страдать. У тебя будет самая болезненная и унизительная смерть».              Тут Рем краем глаза случайно поймала взгляд Эл. Он, конечно же, заметил её сильную реакцию на Мису. Как много он увидел? Большую часть времени лицо Рем было от него отвёрнуто, но позже он сможет поднять видеозаписи и рассмотреть её лицо получше. Может, вообще встать к экранам спиной и продолжить отвечать на вопросы? Нет, это будет выглядеть так, будто она что-то скрывает. Раз уже стало ясно, что Миса её заинтересовала, нужно просто продолжать смотреть на мониторы, воспользоваться этим временем, чтобы взять себя в руки, и только потом поворачиваться обратно к Эл.              На экране было видно, как Миса оживилась: в поле её зрения появился Лайт.              — Бедняжка Миса! — жалостливо воскликнул Мацуда. — Вынуждена стоять там, потому что это её единственный способ пообщаться с Лайтом! Нам ведь тут даже мобильные телефоны запрещены!              Миса и Лайт обнялись, а затем Лайт снова отвернул лицо от камеры и приблизил губы к уху девушки. Он явно что-то ей говорил, но голос был таким тихим, что его можно было бы услышать, только если бы Эл прикрепил микрофон ему на одежду. Довольно долго они стояли в обнимку, и Лайт лишь время от времени немного менял позу, чтобы Миса тоже могла шептать ему на ухо.               Аизава недовольно проворчал:       — Я понимаю, что Лайт занят расследованием, но им бы, в самом деле, стоило сходить погулять, вместо того, чтобы просто стоять и разговаривать.              Рем увидела, как из глаз Мисы потекли слёзы, и девушка стала выглядеть очень пристыженной. Что такого Лайт мог ей сказать, чтобы она так расстроилась? Может, он сказал, что ему мало того, чем Миса уже пожертвовала? Неужели она никогда его не удовлетворит, даже отдав ради этого свою жизнь и благополучие? Может, Лайт собирается вечно держать Мису в таком несчастном, неуравновешенном состоянии, каждый раз убеждая её в том, что если она сделает для него ещё что-нибудь, тогда он наконец-то будет ею доволен? До чего отвратительный способ удержать контроль. Люди так омерзительны. Иногда безразличие богов смерти начинало казаться образцом чистоты и безгрешности, ведь когда ничего не хочешь, то и не причиняешь никому вреда в попытке получить желаемое. У Рем чесались руки записать имя Лайта Ягами в свою тетрадь. Если бы только он не нуждался в ней, чтобы завершить свой план… если бы только Рем не опасалась, что смерть Лайта сделает Мису ещё более склонной к самоубийству…              Миса вдруг отпрянула от Лайта и, заливаясь слезами, вскричала:       — Прости! Мне так жаль! Я забыла!..              Лайт поспешно притянул её к себе, обрывая дальнейшие слова.              Что Миса могла забыть? Речь не о её воспоминаниях, присутствие рядом с ней Рюка — достаточное тому доказательство. Что ещё могло быть настолько важным? Должно быть, настоящее имя Эл. В те дни, когда Миса обладала глазами, она видела его только один раз. Будь проклят этот Ягами Лайт! Он никогда толком ничего не объясняет. Если бы он в самом начале дал Мисе словесное описание детектива или хоть намекнул бы, что того можно встретить в кампусе, то она приложила бы все усилия к тому, чтобы запомнить это имя, записала бы его в своей памяти так, что теперь оно первым пришло бы ей на ум. Вот, наверно, зачем она вновь пошла на сделку. Чтобы узнать настоящее имя Эл. И она была так близко! Между Мисой и Эл было лишь несколько стен и контрольно-пропускных пунктов. Близко, но пока что недосягаемо.              Что ж, значит, план таков. Как ни печально, но всё уже сделано, и Миса уже не сможет отдать Рюку глаза шинигами и вернуть потерянные годы. Зато теперь практически решена проблема того, как передать настоящее имя Эл тому, кто имеет доступ к тетради смерти. Всего одна брешь в системе безопасности, одна крошечная нелегальная видеокамера, которую даже необязательно должны проносить в здание Лайт или Миса — это может сделать человек, находящийся под контролем тетради. Теперь, когда у Мисы вновь есть глаза, убить Эл можно множеством разных способов. Тетрадь смерти наверняка тщательно спрятана, а Мисе велено не приближаться к месту её хранения, пока Рюк хорошенько не проверит всё на предмет слежки. Даже если Эл решит обыскать Мису, то ничего не найдёт, лишь ещё ниже уронит свой авторитет в глазах целевой группы. Каждый шаг Лайта всё больше изолировал и дискредитировал Эл. Этот больной ублюдок — настоящий гений.              В зал снова вошёл Ватари, катящий перед собой тележку с едой: на этот раз её в основном составляли фрукты. Эл взял из миски яблоко:       — Рем, скажи, боги смерти любят есть яблоки?              Рем застыла — это прозвучало так, словно Эл сейчас говорил про Рюка. Если он знает так много, то почему Лайт до сих пор не арестован? Нет-нет, лучше притвориться дурочкой.              — Рьюзаки, я слышала, что некоторые боги смерти едят, но сама никогда этого не делала. Наши внутренние органы достаточно высокоразвиты, и мы не нуждаемся в пище. Конкретно о яблоках мне ничего не известно.              Эл протянул ей яблоко:       — Хочешь попробовать? Это был бы интересный эксперимент.              При одной лишь мысли о том, что она может стать такой же яблокозависимой, как Рюк, Рем затрясло от отвращения. Нет, она ни за что не даст Лайту или кому-либо другому ещё один способ собой манипулировать. Лучше всего вообще никогда не пробовать яблоко на вкус, так можно разом избежать всей проблемы.              — Принятие пищи кажется мне отвратительной привычкой. Я не буду этого делать.              — Что ж, — вздохнул Эл. — Эту теорию придётся отбросить. Должно быть, это была просто чушь.              Рем непонимающе моргнула, но не стала ничего спрашивать. Лучше не задавать лишних вопросов, чтобы не показаться заинтересованной. Где бы Эл ни получил эту подсказку, но она была настоящей, и нельзя допустить, чтобы он смог сделать из неё какие-либо выводы.              Эл тем временем достал тетрадь смерти и показал Рем то место, где она сама когда-то оторвала кусочек, чтобы дотронуться им до Мисы в офисе «Йоцубы».              — На странице этой тетради не хватает кусочка. Если написать на ней имя человека, этот человек умрёт?              Он подобрался слишком близко! Лайт использовал обрывки тетради для многих своих замыслов. Эл чересчур умён, бьёт почти в цель… Нет, нужно продолжать прикидываться дурочкой. Остальные следователи уже согласились с тем, что использовать тетрадь смерти неэтично, а сама Рем проследит, чтобы Эл не сделал этого тайком. К тому же, все они всё равно скоро умрут.              — Кто знает? — ответила она. — Я никогда не пробовала использовать обрывки, так что сказать не могу.              В этот момент в зал вернулся Лайт. Эл оглянулся на него через плечо:       — Быстро ты. Мне казалось, ты собирался на свидание. Ты не забыл, что волен уйти и заниматься своими отношениями?              — Рьюзаки, я просто не могу бездельничать и впустую тратить время, когда у нас такие проблемы с Кирой. Пусть преступники сейчас не умирают, но меня не оставляет ощущение, что где-то есть вторая тетрадь смерти. Или ты хочешь сказать, что не желаешь меня здесь видеть?              — Нет, отнюдь, — ответил Эл. — Можешь делать, что заблагорассудится.              Лайт отошёл, а Эл остался сидеть, играя с едой вместо того, чтобы её есть, и глядя в пространство долгим, пристальным взглядом тёмных глаз. И вновь Рем показалось, что она почти видит колёсики, крутящиеся у него в мозгу. Эл знал, что что-то не так. Сколько ещё получится поддерживать этот обман? Чем дольше Лайт отказывался покидать штаб-квартиру, тем очевиднее становилось, что за этим что-то кроется. И Рем не сомневалась, что Эл попытается выяснить, в чём тут дело. Он проведёт проверку, и если к тому времени всё ещё будет жив, то выяснит, что Рем связана с Лайтом, и сразу же начнёт допытываться, почему. Пусть это ничего не докажет, но вызовет подозрения у всех, не только у Эл. Если все поймут, что Лайт знал об этой связи и скрывал её, всё станет выглядеть особенно подозрительно. Неужели Лайт действительно так уверен, что успеет одержать победу прежде, чем умы окружающих начнёт занимать вопрос, почему он не выходит за пределы здания?              Рем хотелось зашипеть от раздражения, но Эл всё ещё сидел рядом, и, судя по его виду, готов был в любой момент начать забрасывать её вопросами. Рем расправила крылья и взмыла вертикально вверх, проходя этаж за этажом, пока не оказалась на крыше. Отыскав там самое высокое место: какую-то узкую и длинную металлическую конструкцию — антенну, возможно, — она невесомо устроилась на самом верху. Прежде Рем никогда не испытывала желания рвать на себе волосы или бить кулаком по стене так, чтобы шла кровь, но сейчас ей хотелось именно этого. Она хотела как-то навредить себе, наказать себя за то, что никогда не могла толком помочь Мисе или хотя бы защитить её. Совсем не так она себе всё представляла, когда впервые возникла перед девушкой с тетрадью смерти Джеласа.              Нет, она собиралась сделать Мису могущественной настолько, чтобы ей больше никто и никогда не навредил. С поддержкой Рем и с силой, способной уничтожить любое препятствие на пути, Миса вновь обрела бы уверенность, начала бы думать о себе и брать то, что хотела, вместо того, чтобы умолять других себя использовать. Именно по этой причине Рем изначально согласилась заключить с ней сделку на глаза. В конечном счёте тетрадь смерти не так уж всесильна, если не знать имён, а Миса — молодая, сексапильная знаменитость, которая в будущем обязательно стала бы ещё популярней, — могла в любой момент подвергнуться очередному нападению неизвестного сталкера или насильника. «Пожалуйста, — плакала и умоляла Миса, — я не хочу думать, что однажды вновь с этим столкнусь! Вся эта сила ничего не будет стоить, если с её помощью я не смогу себя спасти! Мне будет страшно везде, куда бы я ни пошла!»              Конечно, Рем не могла не уступить ей. Половина жизни Мисы — небольшая цена за гарантию её безопасности, спокойствия и уверенности. Рем была убеждена, что наконец-то сделает Мису счастливой, но этого не произошло. Миса, являющаяся на тот момент практически богиней смерти в человеческом облике, продолжала бояться; она по-прежнему склонялась и лебезила перед другими. Даже узнав, что её ушлая менеджер забирает большую часть её модельного гонорара себе, по сути, присваивая средства, Миса её не убила и не стала использовать тетрадь смерти, чтобы с помощью других людей как-нибудь унизить эту женщину. Нет, Миса в течение нескольких месяцев продолжала закрывать глаза на воровство, а потом попросту отпустила женщину с сердечным прощанием и солидным выходным пособием.              Рем смотрела на раскинувшийся внизу городской пейзаж, уходящий всё дальше и дальше к горизонту. На этот раз он уже не выглядел для неё символом надежды, жизненной энергии и простора. Это было просто место с огромным количеством людей. Они построили все эти высокие, сложные сооружения, придумали ежедневный жизненный уклад — то, чем боги смерти никогда не занимались и о чём не задумывались. Люди придумали, в какое время вставать и ложиться спать, они перемещались на небольшие расстояния, чтобы добраться от работы до дома, как они называли здания, построенные для того, чтобы пускать туда одних и не пускать других. Они постоянно вмешивались в жизни друг друга, пытались управлять, пытались давить, стремились достичь собственных целей и победить, строили планы, чтобы заманить друг друга в ловушку. Слишком многие из них хотели причинить боль другим. Возможно, Кире следовало бы вселить в них страх, нарушить их привычный распорядок, заставить их думать дважды перед тем, как действовать, заставить их бояться действовать, сделать их пассивными, безразличными, более замкнутыми на своих собственных делах — словом, такими, какими были бы шинигами. Будь прокляты все эти люди! Почему это так трудно — сделать Мису счастливой и уберечь её от руки закона?              Незаметно для Рем прошло несколько часов, и она поняла, что следователи должны скоро разойтись по домам. А может, уже ушли. Эл наверняка всю ночь будет держать тетрадь смерти при себе, ведь он не выпускал её из виду ни на минуту. Рем знала, что должна спуститься и следить за ним, пусть даже шанс на то, что он захочет записать туда имена своих подозреваемых, был ничтожен. Но она просто не могла себя заставить. Она не хотела видеть людей, никого из них. И потому осталась коротать ночь на крыше, глядя на город и небо и фантазируя о том, как Эл и Лайт будут убиты, а она и Миса останутся торжествовать, обе живые и здоровые.              На рассвете, когда по небу пролегли первые розовые полоски, быстро сменившие свой цвет на золотистый, Рем поняла, что её гнев утих. Теперь она ощущала лишь усталость, но это была усталость от того, что ей предстояло сделать. Она знала, что существует какой-то план, и теперь ей нужно было придумать, как помочь реализовать этот план с наибольшей пользой.              Пройдя сквозь этажи, Рем направилась вниз, в то помещение, где следователи занимались своей работой. Сейчас все они наверняка были там.