Скажи Сюэ Яну кто-то еще тогда, как именно сложится его жизнь дальше, мальчишка бы одарил этого глупого человека нечитаемым взглядом, а после для верности ещё бы пальцем у виска покрутил, может быть, даже разразился бы целой лекцией на тему невозможности подобного, пронзая со смехом клинком, в качестве финальной точки. Это не было спланировано, что не удивительно. Сюэ Ян никогда не придерживался планов, не рассчитывал все, не выверял до идеала, чтобы ни одна деталь в тщательно выстроенной конструкции не сбоила. Вообще никогда особо не жаловал все эти «конструкции» — всегда был склонен к действиям, направляемым чутьем, без длительного обдумывания… это все же более непредсказуемо, что всегда оставляет место для «эффекта неожиданности». Импровизацию не разрушить, ведь выход даже из самой патовой ситуации всегда найдётся, пусть зачастую и не очень приятный. А вот о планах такого не скажешь: вытащи одну деталь из отлаженной и выверенной конструкции — все полетит в бездну, и уже ничего будет не изменить, не выправить. В конце концов, когда живешь на улице, с ранних лет пытаешься выжить, приходит понимание того, что думать и подстраиваться под быстро меняющиеся обстоятельства необходимо быстро, если хочешь дотянуть до следующего дня. Когда все это началось? Наверное, правильным ответом будет… вот с того момента, когда пару дней назад сработал талисман вызова, что ему дал юный заклинатель из одного из великих орденов семь лет назад, когда Сюэ Яну было всего десять. Но это не совсем так. Хотя тут, пожалуй, сам вопрос не совсем верен. Когда все пошло не так, неправильно? Да, так точнее. Ближе к сути. Казалось, что все началось гораздо раньше, чем это можно было заметить, от того Сюэ Ян и не обратил внимание, и все пришло к тому, что происходило прямо сейчас, как к некому закономерному итогу той цепочке событий, которую толком даже не удавалось отследить, разобрать ту на звенья и все понять хотя бы для самого себя.
____________________________________________________________
Говорят, что выход есть всегда. Умная фраза. Нарочито правильная. Да, конечно, выход есть всегда. Теоретически. Вот только цена этого выхода может быть настолько высока, что вот это «есть всегда» приравнивается к отсутствию выхода. Если у человека есть совесть и принципы. Если человек не законченный гедонист. Иногда выхода нет. И это надо признать, отбросив в сторону все необыкновенно тошнотворно-красиво написанные теории. И осознание этого душит. Становится клеткой, в которой пол — это разбитые стекла, а каркас — раскалённый металл. И ты танцуешь на этих стёклах, как проклятый. И знаешь, что этот танец — это всё, что тебе остаётся. И если приходится сотрудничать с дьяволом, то потому, что иногда только он один открыт для сотрудничества.
Ночь на деревеньку Нинчи, что располагалась на ничейных землях близ территории, находящейся под покровительством ордена Цинхэ Не, опускалась медленно и тягуче — наверное, так же как переливается густой кисель через край переполненной чаши. Небеса смуглели издевательски постепенно. Солнечный диск нехотя проваливался за горизонт, разбрызгивая в стороны кроваво-золотистые блики, будто бы стремясь ими зацепиться за свинцовые тучи и задержаться подольше. Нинчи — небольшая деревня, совсем крохотная. И она ничем не отличалась от сотен других маленьких деревень, которые даже и на картах не всегда отмечались: тихая, безопасная, приличная, мирная. Все жители знали друг друга с малых лет. В подобных деревнях вообще, как правило, ничего странного и необычного не случалось — лишь одна рутина изо дня в день. И уж, тем более, нельзя было предположить, чтобы кто-нибудь из жителей попал в какую-нибудь странную и загадочную ситуацию. О нет, никто не испытывал никаких неудобств, наоборот… гордились своей тщательно оберегаемой рутиной и тем, что они, слава небожителям, совершенно нормальные люди, неодобрительно относясь к любым странностям, загадкам, несуразицам и нелепицам. Нинчи была именно такой деревней. Она никак не закрепилась в мировой истории. Не могла похвастаться ни древними памятниками на своей территории, ни происшествиями. У неё и достопримечательностей-то не было. Все, как у всех. Единственное, что выбивалось из общей тихой и скромной идеальности, — постоялый двор на самой ее окраине… дряхлый, покосившийся и совершенно не приветливый, явно предназначенный для самого разного сброда всех мастей, точно не для приличных людей. Собственно, именно туда направлялся Сюэ Ян — самое место для такого, как он, верно? Погода, к слову, была премерзкая. И вроде наступило тёплое время, но солнечные деньки потерялись, видимо, где-то на дороге. Натянутая до предела, и от того дрожащая, нить из тускло-серых дней — колючая и режущая — окутывала все земли, находящиеся под защитой ордена Цинхэ Не, захватывая и деревеньку Нинчи, подобно паутине. Шипящая почти-дождем действительность нависала над деревней небом цвета пустоты и тяжёлых туч, готовых в любой момент разразиться самым настоящим ливнем. Настолько влажно — казалось, воздух можно было пить вместо воды. Приходилось задерживать дыхание, чтобы не чувствовать этого аромата прелой листвы, которым пропиталось все вокруг. По земле уже целые сутки стелился влажными комками туман, забираясь своей невозможной сыростью под одежду, за шиворот чёрного дорожного плаща. Но Сюэ Ян, которому, в общем-то, было плевать на непогоду, продолжал идти вперёд, игнорируя даже тот факт, что волосы стремительно пропитывались влагой, запахом дождя и прелой листвы — его вёл, уже изрядно потрёпанный временем, талисман вызова. К тому же, он уже и без того опаздывал, а все из-за тех упрямых даосов, что задались целью поймать того, кто пробрался на гору Луаньцзан и выкрал записи Старейшины Илина. Однако Сюэ Ян оказался достаточно ловким, чтобы ни разу не столкнуться со своими преследователями в бою. Да что там… Даже смог сбить их со следа, хотя вряд ли надолго. Собственно, из-за этого и опоздал на условленную встречу — судя по талисману, его все ещё ждали. Вскоре он дошел до той самой таверны, куда его и вёл талисман. Скрипнула дверь. Юноша, недолго думая, вошел внутрь. С черных волос сорвалась пара капель прямо на дощатый пол. Обстановка внутри оправдала самые худшие ожидания Сюэ Яна. Едкий, как кислота, запах рисового вина, крови, и застоявшейся мочи въедался в слизистую носа, разъедая ее изнутри. На руки, на плечи, да повсюду, то и дело садились назойливые мухи, своим хоботком собирая по крохотным частицам вонь, пропитавшую воздух вокруг. Казалось даже, что каждый черный волосок на их маленьком тельце подрагивал в волнах экстаза от этого смрада. Любой уважающий себя человек давно ушёл бы отсюда, но не Сюэ Ян. И дело даже не в том, что он себя не уважал, и не в том, что привык к чему-то подобному, живя на улице. Тогда… в чем же? Его здесь ждали. К тому же, юноша никогда не был из тех хрупких и капризных неженок, которые даже свои знатные задницы будут согласны подтирать лишь розовыми лепестками и ничем больше. Долго искать того, кто вызвал его на встречу, искать не пришлось. Это и правда было несложно. Причём, даже не благодаря талисману. Просто тут был лишь один человек среди всех, кто сидел в одиночестве за столиком в тени. Перед ним стояло рисовое вино, к которому тот так и не притронулся, заказав явно для вида больше. Сюэ Ян направился прямиком к нему — и, судя по талисману, в выбранном направлении не ошибся. — А с виду… — обвёл взглядом помещение. — …и не скажешь… — юноша усмехнулся, из-под верхней губы мелькают зубы, открывая вид на чуть заостренные клыки, которые придавали его виду хищные черты. — …что у тебя столь странные и извращённые предпочтения, — без намёка на хоть какую-то учтивость. Наверное, стоило начать с соболезнований — только глухой не слышал о том, что глава ордена Цинхэ Не умер. Но на человеке, что ждал его, не было траурных одежд, да и сам юноша не был из тех, кто приносит соболезнования, сопереживает, поддерживает и помогает страждущим, так что, вряд ли от него сейчас ожидали именно этого. И, по правде говоря, Сюэ Ян ожидал возмущения или чего-то подобного. А что? Заклинатели из знатных родов вообще помешаны на вежливости и прочей шелухе. От любой проявленной неучтивости их корежит, как если бы он проводил лезвием по стеклу совсем рядом с ними. Можно было даже подумать, что если против нечисти отлично помогал духовный клинок, то против заклинателей тоже было универсальное средство — отсутствие манер, грубость, та самая пресловутая неучтивость. Однако человеку напротив, казалось, было ни горячо, ни холодно. Вместо хоть какого-либо недовольства, которое просто обязано было проявиться на холёном и породистом лице, была монументальная невозмутимость. — У тебя получилось? — спросил напрямик он, тоже избегая приветствия и всех этих ритуальных словесных расшаркиваний во славу вбитой в подкорку вежливости. Сюэ Ян не спешил с ответом. Лишь сел за стол. Хотя «сел» — не совсем то слово. Он буквально обрушился на единственный оставшийся свободным стул, вальяжно вытянув одну ногу вперёд, демонстрируя тем самым обманчивую расслабленность. Неизвестно, кого хотел этим обмануть, но что человек, ожидавший его, что он сам… оба знали, что напряжение никуда не делось, и стоило малейшей угрозе замаячить на горизонте, как он ответит на неё, зазвенит в одночасье, подобно сжатой тетиве лука, что выпускает в полёт смертоносную стрелу. А после по-хозяйски налил себе в одну из двух чаш рисового вина, ничуть не смущаясь, что оно не его и его, собственно, им никто не угощал. Сюэ Ян опустошил свою чашу буквально за один глоток. Вино сладковатой горечью прокатилось по языку, оседая уже знакомым привкусом на корне языке, пока сам напиток обжигает горло, проскальзывая глубже. — А ты сомневался? — вопросом на вопрос отвечает Сюэ Ян. — А-Сан… — с наигранным огорчением, растягивая гласные, проговаривает он. — …это даже оскорбляет, ты в курсе? — Последнее, в чем тебя можно обвинить, так это в чувствительности, — доносится насмешливо в ответ. Вообще если бы его собеседник перестал скрываться в тени, дополнительно пряча свое лицо за тканевой маской и веером, позволяя остальным в этом заведении увидеть его, то… ничего бы не произошло. Нет, серьезно. Такой, как Сюэ Ян, сидящий за одним столом с главой ордена Цинхэ Не — уже само по себе нечто далекое от действительности. А то, что встреча проходит в самой настоящей клоаке — иначе этот постоялый двор и не назвать — вообще могло показаться любому случайному наблюдателю чистым, концентрированным и ничем не разбавленным безумием. Впрочем, Сюэ Ян, на самом деле, прекрасно понимал, почему Не Хуайсан назначил встречу именно здесь — так больше всего шансов остаться незамеченным. Собственно, понимал и вопрос Не Хуайсана: «У тебя получилось?». Его беспокойство и волнение были вполне уместны. На гору Луаньцзан не так-то и просто попасть, а отыскать и вскрыть тайники, умыкнув оттуда необходимое, оказалось и того сложнее. Казалось бы, Сюэ Ян по собственной воле никогда бы туда не забрался, но это не так. И сам был очень даже не против разжиться записями Старейшины Илина, а тут и повод нашёлся в виде короткого послания от Не Хуайсана, что пришло к нему за месяц до этой встречи. Хотя, надо признать, был недостаточно аккуратнее, раз ему на хвост упали два упёртых даоса, преследующих его — благо, они были недостаточно ловки, поэтому запутать следы оказалось не так уж и сложно. С чего вдруг ему вообще выполнять поручения какого-то знатного заклинателя? Учитывая это его «А-Сан», можно было подумать, что они очень близки, но это не совсем так — это всего-лишь их вторая встреча за всю жизнь. На самом деле, Сюэ Ян на дух не переносил заклинателей из больших и знатных орденов, чего не скрывал никогда. Просто как-то так вышло, что Не Хуайсан был тем единственным исключением, общество которого ему было приятно. Можно даже сказать, что он его по-своему уважал, испытывая нечто похожее на восхищение от того, как ловко тот менял свои личины. Но не это играло решающую роль. Что тогда? Сюэ Ян был ему должен. И речь не о какой-то там мелочи, нет. Юноша был обязан ему своей жизнью, ведь без него и его помощи в своё время до этого дня точно не дожил бы. А он ненавидел был должным хотя бы по той причине, что долги, если таковые вдруг появлялись отдавал. И после всего Сюэ Яна ещё называли беспринципным? Смешно.«Приходил в себя десятилетний Сюэ Ян медленно, тягуче и совершенно без желания разлеплять глаза. Голова казалась невероятно тяжелой, практически неподъемной. Темно. Очень темно… Веки будто бы налились свинцом. Тело не слушалось. Глубокий вдох. Выдох. Казалось, в груди что-то оборвалось. Нет, все нормально. Только казалось. Еще одна неудачная попытка открыть глаза. Ничего не вышло. Вдох. Выдох. Дышать трудно. Воздух какой-то густой и вязкий. Тяжело. В груди опять что-то больно кольнуло. Кажется, вдох был слишком глубоким. Медленно, но получить чуть приоткрыть глаза. Вдох. Выдох. Глаза болели. В легких что-то болезненно кололо. Кулаки сжались, тут же разжимаясь. Слабость. Тело слушалось неохотно. Вдох. Выдох. Снова безрассудная попытка открыть глаза. Резкая боль. Но веки все равно упрямо поднимались вверх. Тяжело. Больно. Вдох. Выдох. Глаза уже должны были привыкнуть к свету. Тело уже могло переносить боль. Дышать стало гораздо легче. Над головой незнакомый потолок. Где он? Вдох. Выдох. Силы постепенно начинали возвращаться. Тело слушалось лучше. Уже не больно. Не страшно. Жить можно. Осторожный поворот головы в сторону. Перед глазами расплывчатые пятна. Предметы вокруг постепенно набирали четкость. Вокруг дорогая и старинная мебель, словно он в доме какого-то богатого семейства. Но это же не может же быть правдой? Не может же, правда ведь? Как он здесь оказался? Как вообще выжил? — Очнулся? — незнакомый голос заставил вздрогнуть и напрячься, подобно хищнику за мгновения до прыжка. Сюэ Ян резко повернулся на звук, но, как ни приглядывался, мог видеть лишь силуэт. Тот неизвестный будто бы специально стоял в темноте дверного проема, не позволяя себя толком разглядеть. — Кто ты? — мальчишка совершенно не узнал свой собственный голос, что был низким и хриплым, почти незнакомым. — И… где я?»
Все случилось именно тогда, в тот день. И, признаться честно, когда Сюэ Ян отключился в подворотне, зажимая кровоточащую на животе рану, чтобы кровь не покидала его тело так стремительно, а кишки не вывались наружу, прямо в дорожную пыль, он думал, что это его последний день, который пережить не сможет. Не помнил, как его нашёл этот парень, да и не спрашивал. Ему было плевать. Не сдох — вот, что важно. Хотя поначалу все никак не мог взять в толк, зачем Хуайсану впрягаться за него, тащить из того переулка и лечить — слишком странно, бессмысленно. Но тот просто не прошёл мимо, чего оказалось достаточно. А ведь Сюэ Ян не просил этой помощи. Ему она была не нужна, особенно от заклинателя, которые только строят из себя добряков, бьющихся за справедливость, помогающих страждущим. Привык справляться сам. И справился бы. Да что там… Так ведь и сказал тогда ему, чтобы шёл в задницу со своими отварами и примочками, но Не Хуайсан тогда лишь обмахнулся веером, игнорируя резкое высказывание и все последующие. Итог? Не Хуайсан один из немногих знал, что именно произошло мальчишка — остальными были те, кто сделал все это с ним, кто делал это с ним на протяжении трёх лет, продав, как вещь в подпольный цинлоу, из которого с трудом, но все же удалось сбежать. Сюэ Ян оказался должен ему свою паршивую жизнь. И ведь были сомнения, что сможет отдать этот долг, ведь вряд ли они встретятся ещё. Собственно, именно тогда и получил талисман вызова, который сработает тогда, когда Не Хуайсан, наконец, придумает плату за свою непрошеную, но столь своевременную помощь. Нет, они не были близки. «А-Сан» прозвучало просто потому, что Сюэ Ян захотел к нему так обратиться, а тот и не возражал. По правде говоря, юноша вообще забыл, что что-то кому-то должен — точнее, ему хотелось верить. Но, на самом деле, воспоминания никуда не делись, просто отошли в тень, въедаясь в подкорку. И только через семь лет пришло неожиданное послание от Не Хуайсан, заставив нужные воспоминания выйти из тени и стряхнуть с себя пыль. А вскоре талисман вызова, что лишь чудом удалось сохранить, напомнил о себе. Казалось бы, Сюэ Ян мог проигнорировать. А что? Прошло слишком много времени с тех пор, что могло легко избавить от оков данного когда-то обещания. Но юноша и правда ненавидел бросать слова на ветер: если говорил, что убьёт кого-то, то убивал, если говорил, что выплатит долг, выплачивал — все просто. К тому же, просьба — хотя просьбой это вряд ли можно было назвать — забраться на Луаньцзан и стащить записи Старейшина Илина… интриговало. Сюэ Ян достал мешочек «Цянькунь», положив его на стол между ними. — Все нужные записи здесь, — сказал он. — Хотя и пришлось попотеть, чтобы достать их, — не мог не добавить. — К тому же, под конец еще два вшивных заклинателя сели мне на хвост… — Ты их не привёл сюда? — в голосе Не Хуайсана явственно ощущались напряжение и волнение, рождённые только из ему известных опасений. — А-Сан, вот сейчас было действительно обидно, — отозвался Сюэ Ян. — Ты думаешь, я совсем идиот? — Разумная предосторожность еще никому не вредила, — последовал невозмутимый ответ. — Засунь ее, знаешь куда… Юноша так и не договорил, заставив фразу так и повиснуть в воздухе. Хотя, если подумать, та, несмотря на свою фактическую незавершённость, слышалась вполне законченной. Не Хуайсан никак не отреагировал на брошенные грубые слова. Заполняя внезапно возникшую тишину, Сюэ Ян налил ещё немного вина в чашу, вновь выпивая. Что тут скажешь? Окажись на месте Не Хуайсан кто-то другой, он бы давно впечатал бы его лицо в стол, а может, и что похуже. Но конкретно этот заклинатель пусть и вызывал раздражение, но оно слишком быстро сходило на нет по неясной причине. — Слушай, А-Сан… — Сюэ Ян даже подался вперёд, мгновенно переключаясь с раздражения на живое любопытство. — А зачем тебе это? Кого собрался воскрешать, м? — вопросы последовали друг за другом стройным рядом. — Не мне. Тебе. — Что?.. — не совсем понял, к чему тот вёл. — Когда речь заходит о пути тьмы, из нас двоих только ты достаточно талантлив, чтобы понять его записи, — и снова это прозвучало так, словно Не Хуайсан говорил о самых очевидных вещах, которые его собеседник мог бы понять, если бы потрудился подумать хоть немного. Когда Сюэ Ян стремился к этому постоялому двору, то был движим не только неоплаченным долгом, но ещё и любопытством. Оно пустило корни в нем ещё тогда, когда получил то самое послание, как только схлынула первая волна удивления, замешательства. И с того самого дня оно лишь крепло. Это было даже предсказуемо. Многие не прочь обзавестись записями Старейшины Илина, но мало кто в действительности решит достать их. Причём, не все, далеко не любые, а конкретно те, что затрагивали именно воскрешение — Сюэ Ян стащил больше, чем было велено. Уже тогда в его голове прочно засели вопросы: «Что же он задумал?» и «Кого он решил воскресить?». Вот только прозвучавший ответ ничего не прояснил, лишь только больше запутал, заставляя невольно растеряться в тщетной попытке найти в сказанном хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Благо, с собственной растерянностью справился довольно быстро. Но сказать или спросить все равно ничего не успел — его опередили. — Неужели тебе впервые нечего сказать, А-Ян? — повторил обращение, совершенно не подходящее к тем отношениям, что сложились между ними. Сюэ Ян не видел его лица из-за маски и дурацкого веера. Но готов был поклясться, что тот усмехался, а стоило с его языка сорваться «А-Ян», как усмешка стала только шире. Честно? Возникало ощущение, что они играли в какую-то странную игру, правила которой были неизвестными. И вот прямо сейчас Не Хуайсан ни разу не выказал недовольства касательно отсутствия даже зачатков учтивости у собеседника, но прямо сейчас словно бы сделал особо удачный ход «ударив противника в ответ». Забавно. Они не были близки, но слишком многое знали друг о друге из того, что не могли открыть другим. Противниками тоже не являлись, каждый раз невольно глуша то раздражение, что будили в друг друге, не желая пускать кровь. И это самая странная ситуация, в которой оказывался Сюэ Ян, хотя повидал в своей жизни много безумного, да и сам творил безумств не меньше. Но было ли сейчас время на игры? Сюэ Ян пусть и сбил тех двух ищеек со своего следа, но это временно. У тех даосов будто бы нюх на него — так что, не сомневался, что так или иначе, они снова найдут нужную дорогу. И… не хотелось бы, чтобы его застали здесь и в такой компании. Сюэ Ян, конечно, сможет сбежать, а если и нет, то даст бой и не проиграет, ведь смерть в ближайших планах не значится. Однако не стоило забывать и про Не Хуайсана, которого подставлять тоже не жаждал, по крайней мере, пока не отдаст ему свой долг. Поэтому времени у них не так уж и много. Молчаливая пауза тем временем все затягивалась. Глубокий вдох. Шумный выдох. За это время Не Хуайсан успевает дважды взмахнуть веером, вынуждая собственную маску из тонкой ткани прийти в движение, очерчивая его тонкие губы. — То оскорбляешь, то хвалишь… Тебя не поймёшь, А-Сан, — звучало с едва слышными нотками утомлённости, как дань их маленькой непонятной игре. — И что мне… — своего рода переключение произошло быстро, за один взмах веера его собеседника. — …нужно сделать с этими записями? — голос Сюэ Яна прибавил в серьезности, а рука больше не тянулась к чаше с вином. — Расшифруй их для меня. Впервые за все время разговора Не Хуайсан наполнил вторую чашу вина, так и не выпустив из рук веер, скорее, просто сложил его на пару мгновений зажав в руке. А после взял чашу, поднимая ее со стола. Сюэ Ян ожидал, что тот приподнимет маску, но нет. По правде говоря, так и не увидел, как он пил — помешал раскрывшийся дивным рисунком веер. Так что, если ткань, скрывавшая лицо и приподнялась ненадолго, то никому так и не удалось заглянуть за неё при всем желании. И снова раздражение, хотя оно толком и не покидало Сюэ Яна, то ослабевая, то усиливаясь, накатывая внезапными приливными волнами время от время. Внутри него клубилось множество вопросов, ни на один из которых найти ответов пока не получилось, а ведь нельзя сказать. А ведь он слышал про Не Хуайсана, нынешнего главу ордена Цинхэ Не, которого простой люд прозвал «Незнайкой». Вот только на деле все оказалось иначе — в человеке напротив не было ни капли от того «Незнайки», коим представлялся другим. Прямо сейчас он не сказал ни единого лишнего слова, ни одной подсказки, за которую можно было ухватиться и распутать, наконец, этот треклятый клубок, чтобы понять, что тот задумал. И с одной стороны, казалось бы, можно было просто махнуть рукой. А что? В конце концов, разве имело значение, какие там тайны спрятаны в голове этого странного заклинателя? Но отмахнуться не получалось. Пытливый разум Сюэ Яна надежным и заточенным крюком крепко зацепился за все это, не желая отпускать. Можно было бы предположить, что Не Хуайсан хотел воскресить своего брата — самое очевидное и от того ошибочное. И бывший адепт ордена Ланьлин Цзинь не мог объяснить, откуда в нем уверенность в том, что все не могло быть так просто. Но юноша не сомневался, что воскрешение ни коем образом не касалось брата Не Хуайсана, от того любопытство и терзало его так сильно — если не его возвращать к жизни, то кого? Голова никак не хотела работать, собирая из имеющихся кусочков хоть какую-то картину. Сюэ Ян не любил чего-то не знать. Конечно, он осознавал, что не знал еще множества вещей, от которых ему ни горячо, ни холодно, что. Просто привык, что это и работало. У юноши возникал вопрос, и он находил ответ. И, возможно, даже попытался бы настоять на желанных ответов. Но внутри крепла уверенность, что Не Хуайсан их все равно не даст, как бы Сюэ Ян не настаивал. По крайней мере, сейчас. — И это все, что от меня требуется? — спросил бывший адепт ордена Ланьлин Цзинь. — Думаешь, я бы устроил эту встречу лишь для того, чтобы узнать… получилось у тебя или нет? По правде говоря, Сюэ Ян так и думал. Хотя… не совсем. Когда пришло послание, не подозревал, что записи доставал для себя. Думал, что его задачей было проникнуть на гору Луаньцзан, отыскать тайники и вскрыть их, после найти и выкрасть нужные записи и вручить их тому, кто и поставил перед ним эту задачу — все же такие вещи передаются непосредственно при встрече. Однако, как оказалось, передавать их и не нужно было вовсе, а самому Сюэ Яну теперь было необходимо в них разобраться, чтобы уже расшифрованными и готовыми к применению передать их непосредственно Не Хуайсану. В целом, звучало, как достаточная цена за спасённую жизнь. Но, видимо, у заклинателя, что сидел напротив было иное мнение на этот счёт. Сюэ Ян присвистнул. — А ты, оказывается, такой ненасытный, А-Сан… — протянул он. — Я и не знал, что моя жизнь стоит та-а-ак дорого… — Кто знает… — отозвался Не Хуайсан. — Точную цену невозможно определить при жизни, лишь после смерти можно вывести нечто… приблизительное, — прозвучало как-то туманно и до отвращения по-философски, особенно под аккомпанемент взмаха расписного веера. — Тогда… — Сюэ Ян склонил голову набок, наблюдая за своим собеседником с хищным прищуром. — Что мне мешает сейчас просто встать и уйти, м? Что скажешь, Не Хуайсан? — Я не стану тебя останавливать, если ты об этом, — прозвучал простой и даже безразличный ответ. — Ты будешь в своём праве, не так ли? На некоторое время установилось молчание. К слову, тишина не была некомфортной или что-то в этом роде, скорее, обычной. Со стороны можно было подумать, что они и и вовсе забыли о существовании друг друга, занимаясь каждый своим делом. Один обмахивался веером, другой бесцельно скользил взглядом по безликим посетителям этого сомнительного заведения. Вот только… не совсем. Где-то на периферии едва уловимо чувствовалось напряжение. И если молчание было эдаким пологом, своеобразным покрывалом, то постепенно и незаметно оно натягивалось — возможно, если прислушаться, то можно было услышать треск, ведь именно этот звук издавала ткань, когда ее натягивали слишком сильно, но эти двое будто бы не замечали ничего подобного, а точнее стойко игнорировали этот постепенно набирающий силу «треск». — Ты так и не скажешь, кого собрался воскрешать, А-Сан? — Сюэ Ян первым прервал тишину. — Не считаю нужным, — сказал он. — Тем более, пока ты не разобрался в записях, это не имеет смысла. — И чего ещё я ожидал от «Незнайки»… — и снова эти растянутые гласные. — Раз с ценой моей шкуры мы определились, я пойду? А то те два даоса совсем без меня заскучают… — Иди, — Не Хуайсан его, действительно, не удерживал. И Сюэ Ян даже уже было приподнялся, вставая со стула, скрывая мешочек «Цянькунь» под тёмной накидкой. Однако не успел сделать и шага прочь от стола, как… — Я лишь подумал, что раз твоё любопытство столь неуемно, ты захочешь узнать подробности об одном случае семилетней давности… Сюэ Ян остановился на середине движения. Буквально оцепенела. Спина, сведённая напряжением, выпрямилась так, словно все внутри забилось камнями от основания и до самого конца — потребовалась секунда, чтобы те внутри сцепились, образуя собой нечто цельное, единое, монолитное, так, что юноша и шага больше сделать не смог. Пальцы дрогнули раз другой, выдавая внутреннее напряжение с головой. — Ты о чем?.. — спрашивая это, Сюэ Ян даже не обернулся, все так же продолжая смотреть в сторону. — Мне действительно нужно объяснять? Ты ведь и так знаешь, о чем я, А-Ян, — отозвался Не Хуайсан. Но Сюэ Ян ничего не сказал. Он даже с места не сдвинулся, продолжая стоять в той же позе, что и застыл. — Я про историю умирающего в подворотне десятилетнего сироты, — взмах веера. — О том, как он очнулся, и первое, что сделал, послал в задницу того, кто подобрал его и поставил на ноги… — Тебе лучше заткнуться прямо сейчас, А-Сан, — оборвал его на полуслове Сюэ Ян. На его лице застыло что-то среднее между улыбкой и усмешкой. И это «нечто» не отдавало ни теплотой, ни насмешливостью, вместо этого от него веяло льдистым холодом, а сам изгиб губ получился острым, режущим, подобно клинку, рядом с рукоятью которого застыли прямо сейчас его пальцы. Наконец, он пришёл в движение. Развернулся и опустился на стул. Не обрушился на него с былой, выставленной на показ мнимой расслабленностью, нет. Сейчас все произошло за одно литое движение, служа лишним напоминанием о том, что Сюэ Ян был не просто каким-то там адептом, что покинул орден, а тем, кого уже прозвали «Чудовищем из Куйчжоу». — И что же я, по-твоему, должен знать? — голос юноши звучал тихо, со скрытой угрозой, ясно давая понять, что при ответе, который ему не понравится, может произойти что угодно. — Например… имена? — ещё один взмах веера. Вот только в этот раз не было желания выхватить этот веер, разрезав его на с десяток неровных кусочков, чтобы перестал мелькать перед глазами, раздражая. Сюэ Ян смотрел прямо на Не Хуайсана, именно на него, будто сквозь дурацкий веер. Юноше вдруг стало казаться, что в него попадало смехотворно мизерное количество воздуха. Неприятные мурашки россыпью пробежались по телу, распространяя жару и холод в совершенно разных плоскостях. Нехватка воздуха — вот, что ощущал Сюэ Ян. Это когда делаешь вдох, но живительный воздух не поступает внутрь, легкие будто бы сдавлены и горят изнутри. Подобное состояние можно было оправдать внешними причинами, но… нет. Оно уходило корнями глубже, в само ее естество. Рука юноши в обход разума рванула вперёд. Мгновение. Потребовалось лишь одно мгновение, чтобы в хищном рывке с силой сжать чужое хрупкое запястье до боли, почти до хруста. Веер замер, но Не Хуайсан не сделал ни одной попытки, чтобы высвободиться из грубой и болезненной хватки. — Кто? — на выдохе, хриплое, отчаянное, слетевшее будто бы не с языка, а вырвавшееся буквально из самого нутра. И одного этого вопроса хватило, чтобы понять… что бы ни прозвучало в ответ, какие бы имена Не Хуайсан ни назвал, всем им будет подписан смертный приговор вне зависимости от их статуса, положения и прочего — рука Сюэ Яна не дрогнет. Никакой жалости. Никакой пощады. — Клан Чан. Рука Сюэ Яна разжалась, выпуская его запястье из живого капкана. Не Хуайсан дал ему пару минут на осознание и принятие. И только потом продолжил свой рассказ, хотя, казалось, это было не так уж и важно прямо сейчас. Сюэ Ян не сказал об этом вслух, но его собеседнику и не нужно было слышать просьб — он и без того знал, что тот хотел услышать прямо сейчас. Как выяснилось, разузнать, кто же именно был замешан в том, что бесхозного сироту с переломанными пальцами подобрали с улицы, выходили и отдали в бордель, было не так уж и просто. Впрочем, Сюэ Ян сам это прекрасно знал, ибо на протяжении всех семь лет из кожи вон лез, чтобы докопаться до истины, которая со змеиной ловкостью проскальзывала сквозь пальцы. А все потому, что за всем стоял добропорядочный клан с непогрешимой репутацией — чего-то такого, наверное, и стоило ожидать. По словам Не Хуайсана этот клан буквально озолотился за счёт незаконных борделей, что предоставляли своим «посетителям» детей для удовлетворения грязных и низменных фантазий. Детей подбирали с улицы, что немудрено, ведь сирот никто не станет искать — кому они вообще нужны, верно? Из всего этого выходило, что о происходящем знали многие. А те, кто оставался в неведении, не могли даже заподозрить нечто подобное. Прямых доказательств, конечно, не было, лишь косвенные — по этой причине те бордели стояли до сих пор и процветали. На самом деле, чтобы прикрыть эту «лавочку» хватило бы и косвенных, особенно, учитывая, что многие обо всем знали. Но никто даже не пошевелился. Почему? Кто-то ничего не делал из-за взяток и выгоды, кому-то было абсолютно плевать на эту мышиную возню и на то, что там происходило с безродным щенками, а у кого-то не хватило сил и яиц, чтобы собрать необходимые доказательства — вот так все и вышло. И Сюэ Ян не был удивлён. Чего ещё ожидать от заклинателей из именитых кланов, что кичатся своей голубой кровью и праведностью, которую заталкивают всем окружающим настолько глубоко в глотки, пока не захочется выблевать ее обратно? Двойственность, пустозвонство — юноша не переносил всего этого. Если сказал — значит, сделал. Все просто. Сам Сюэ Ян однажды сказал, что убьёт тех, из-за кого, будучи ребёнком, оказался в борделе. И он действительно убьёт, вырежет весь клан Чан под корень, даже собак в живых не оставит, раз уж прославляемая справедливость заклинателей пристыжено молчала, прямо как девка, чья срамота оказалась вдруг выставлена на всеобщее обозрение с самой неприглядной своей стороны. И, конечно же, не стоило и думать, что Хуайсан раздобыл необходимые сведения по доброте душевной. Впрочем, Сюэ Яни сам не принял бы такой «дар». Услуга за услугу — этот язык был понятен и удобен для такого босяка, как он, в отличие от словесными обязательств, пустых и ничем не подкреплённых обещаний и прочих воздушных замков. Хотя, надо признать, цена оказалась высока. Если Не Хуайсан просит, так просит — с размахом. Хотя, опять-таки… «просит» — не то слово. Ему нужно было ни много, ни мало… чтобы Сюэ Ян стал его шпионом, сделал все, но втерся в доверие к Цзинь Гуанъяо. Даже забавно, если так подумать. Ведь он с Яо был знаком, что, в принципе, ожидаемо, учитывая то, что юноша провёл несколько лет в орден Ланьлин Цзинь. Конечно, друзьями их было не назвать. Просто пересекались пару раз, даже оказали друг другу услугу однажды, хотя юноша и признавал его ум и прочие не менее полезные для выживания качества. И, может, что-то похожее на «дружбу» и сложилось бы, но их дороги разошлись. Цзинь Гуанъяо делал все, чтобы подстроиться под заклинательский мир, все это сверх меры привилегированное общество. И в этом их главное отличие. Сюэ Ян не собирался предавать единственного человека, который всегда был рядом — самого себя. Шпионить за ним? Опасно. И ему лично в голову бы такое не пришло. С чего бы вдруг? Никто проблем с Цзинь Гуанъяо у него не было, тем более, после того как их дороги разошлись. И впору было бы отказаться. Но Сюэ Ян ненавидел быть должны. Поэтому вместо разумного и безопасного отказа было согласие. Да, признавал ум этого заклинателя из ордена Ланьлин Цзинь, да и как человек он был ему понятен и по душе. Вот только связь с Не Хуайсаном, зародившаяся лишь по воле случая, оказалась крепче — год назад над этим бы даже рассмеялся. — Одного не пойму… — сказал, наконец, Сюэ Ян, откинувшись на спинку стула. — И чего же? — Почему именно я? — Кроме того, что ты был адептом ордена Ланьлин Цзинь и, вероятнее всего, уже знаком с Цзинь Гуанъяо? — Не Хуайсан сделал пару глотков из чаши. — Если тебе нужны ещё причины, я могу придумать парочку прямо сейчас. — А ты интересный, А-Сан… Всегда таким был, — протянул Сюэ Ян с открытой усмешкой на губах, обнажив свои заострённые клыки. — Только почему ты так уверен, что я не предам тебя, м? Не переметнусь на сторону Цзинь Гуанъяо? — усмешка стала шире, но так и не затронула цепких глаз, что внимательно наблюдали за собеседником. — Не думаешь, что переоценил меня? Я всего лишь босяк из Куйчжоу. Животное. Без чести, принципов и морали. Однако ответа, который в итоге прозвучал он никак не ожидал… — Не предашь, — и Не Хуайсан звучал уверенно, не допустив и грамма сомнений в голос. — Хотя бы потому, что ты хранил талисман вызова на протяжении семи лет.