***
Покрепче обняв Северуса, задремавшего от усталости не столько физической, сколько моральной, я улыбнулся, чувствуя, как размеренно бьётся его сердце. Его живое сердце бьётся, доказывая мне, что то ужасное видение действительно было всего лишь видением. Мороком, наведённым магией. Наказанием для одного дерзкого человечишки. И ничего подобного никогда не произойдёт. Если я, конечно, снова не заиграюсь… Но я же понятливый! Я же — ни-ни!.. Я ж умный! Дважды на одни и те же грабли — это не про меня! Нет! Я такого — больше никогда!.. Вот только ключевое слово здесь — «такого». «Такого» — ни-ни. А вот чего другого придумать и вляпаться — это всегда пожалуйста! Н-да… Думать надо головой почаще, Гарольд, мать твою!***
Лежал я, обдумывая всё произошедшее, на полу. Чувствуя при этом спиной, как мне казалось, каждую неровность досок, каждую складку пледа. Плед, кстати, был тот самый, которым Северус накрывался, когда брал меня-волчонка полежать у него на коленях. Как же давно это было!.. Скоро можно будет отметить десять лет со дня первой встречи, ха… Н-дааа… Становлюсь сентиментальным… Старею, наверное… Но если к пледу я и испытывал тёплые чувства, то вот к дому в целом — нет. Мне в этом доме не нравилось абсолютно всё, и даже присутствие здесь Северуса совершенно не скрашивало эффект. Как бы не наоборот… Мне не нравилось, что мы торчим тут, в этом старом, мрачном, пахнущем мышами и пылью — а сейчас ещё и сивушными маслами и, слегка, гарью — доме, в полузаброшенном промышленном городишке, вместо того, чтобы наслаждаться уютом моего коттеджа и свежестью воздуха окружающих моё***
После размышлений о склонности Северуса к излишней рефлексии, я переключился на анализ его сегодняшнего вечернего срыва. Тут уж и ежу — Или как там ёж по-волшебному? Наргл?.. Нет, это по-Лавгудовски… А! Нарл! Ну вот и ему тоже! — понятно, что это дед-пердед моего зельевара накрутил. Если б не эта морда бородатая, мы бы уже давно нежились в тёплой, мягкой постельке, а не вот это вот всё! Срыв, пьянка, самокопания ненужные… Вот как узнаю я, что он наговорил моему Северусу, так каждое его грёбаное слово припомню! Каков, а?! Меня всегда бесконечно удивляли люди, которые громогласно и на полном серьёзе упрекали других в том, в чём сами были откровенно замазаны по уши. Причём иной раз гораздо сильнее чем те, кого они так старательно «клеймили» и «выводили на чистую воду». Никогда не мог понять таких… Это что? Маскировка? Отвлечение внимания от себя? Или искреннее невидение бревна в собственном глазу? Вот и Дамблдор занимается тем же, хотя разница между ними с Северусом очевидна и явно не в пользу старика. Да, мой зельевар никогда не был добряком. Но он и не старался пускать пыль в глаза! Он не лицемерил! Он откровенно демонстрировал свои не самые лучшие качества. Да, прослыл «подземельным гадом»; да, заслуженно. Но ведь от него ничего иного и не ожидалось. Дамблдор сам «назначил» самого молодого мастера зельеварения Северуса Снейпа на роль всешкольного пугала, когда запер явного мизантропа, с научным складом ума, с малолетками, впервые взявшими в руки нож и мешалку. Или кто-то верит, что добрый дедушка не знал, что так будет? Или… Как там любят оправдываться не удержавшие член в штанах мужики?.. «Оно как-то само…» Так, что ли? Три раза «ха»! Дамблдор — психолог, каких поискать! Он всё просчитал. Но даже не это бесит. В конце концов, манипулятор на то и манипулятор, чтобы — хех! — манипулировать. Все мы манипулируем другими. Бесит, что он довёл сегодня Северуса. И в чём эта старая мразь его обвинила? В слабости духа? Это Сев-то слаб духом? А сам, козлина, силён, значит? Из детей крестражи делать — это признак духовной силы, что ли?! Я полежал ещё немножко, попридумывал матерные эпитеты, для описания Альбуса Персивальевича и сомнительных духовных высот, достигнутых его бородейшеством. Поцеловал Северуса в макушку, чутка потискал, но он так и не проснулся, только пробормотал что-то во сне и улыбнулся. Ты ж моя прелесть! Потом я попредставлял себе, каково это будет — жертвоприношение на Камне Хогвартса… Вспомнил слова «матушки», что «душа заживо горит целое столетие, ощущая, как каждая частичка понемногу выжигается из энергетического фона Вселенной, пока и от самой последней не останется ничего». Бррр!.. Но жалости не испытал. Плевать мне на Дамблдора, самое то для него подобная кара. Потом снова порадовался, что успел вовремя, и Северус не накрутил себя окончательно, иначе… Меня аж передёрнуло, как представил, сколько времени и сил пришлось бы потратить, чтобы вытащить его из глубин самоуничижения, избавиться от последствий и просто вернуться хотя бы на сегодняшние позиции. Я же вижу, что он мне и сейчас не особо поверил. Скорее всего, думает, что я просто потерял критичность мышления из-за своих к нему чувств и вскоре прозрею. И это при всём при том, что он видел мои воспоминания… О-хо-хо… Я ещё разок взглянул на спящего Северуса. Что же, если он, и правда, мне не поверил, значит… Значит, просто приложу ещё больше сил и стараний, чтобы доказать этому «Фоме неверующему», что мои чувства не блажь. Ну как можно не любить этого невозможного человека? Особенно когда он так старается стать лучше. Ведь есть за что! А Северус действительно старается. Ведь по факту мне ничего особо и делать не пришлось, чтобы он начал свои изменения. Ведь я просто научил детей правильно подготавливать ингредиенты. Показал, что не все его ученики родились в семьях потомственных зельеваров и с пелёнок знают, как правильно делать, чтобы не взрывались котлы. Ничего более. Но он увидел, понял, сделал выводы и начал менять своё отношение к учениками. Ладно, пора сваливать из этого «гостеприимного» жилища, сил моих больше нет терпеть! Дело в том, что последние минут десять, а то и дольше, я лежал, зажав нос рукой и дыша ртом, потому, что в носу то и дело свербело от пыли и неприятных запахов. Чихать хотелось всё сильнее и сильнее. Не помогало ни зажимание переносицы, ни попытки отвлечься. Я стоически терпел сколько мог, стараясь не тревожить покой Северуса. Мне и самому очень хотелось бы подольше наслаждаться спокойным биением его сердца, ради этого я даже был готов оставаться в этом доме дольше необходимого, но сейчас настал предел моих физических возможностей. Я искренне пытался отсрочить чихание, но было, как говорится, просто невмоготу! И при очередном вдохе сдержаться я уже не смог. Всё тело буквально содрогнулось в оглушительном чихе! Я чихал и чихал, и чихал!..***
…и чихал!.. Северус соскользнул с моей груди и, судя по звуку, ударился головой об пол. Он сел, сонным взглядом осматривая комнату, силясь понять, где он и что тут вообще происходит. И только я хотел было извиниться, но даже слова произнести не успел, как разразился очередной серией сокрушительных чихов. Видимо, так повлияло долгое принудительное «воздержание». Северус поморгал просыпаясь, порассматривал меня и… заржал. — Ой, фух!.. Чё ржём? Что смешного? Наконец смог произнести я, устало откинувшись на плед. — Всё? — Вроде бы… Между прочим, мне обидно! Я тут страдаю, понимаешь ли, пытаясь продлить твой сладкий посторгазменный сон, мучаюсь, пребывая в этом отвратительном доме, а ты? — А что я? — А ты ржёшь! — Так а чего бы не посмеяться от души над хорошим человеком? Полотенце не подашь, кстати? — Стервоза ты, Сев. На кой тебе полотенце? — Да вот умылся, а вытереться нечем… — Когда это ты… Ах ты!.. Я набросился на него и, повалив на пол, уселся на бёдра. — Я тебя сейчас не только зачихаю, я тебя сейчас всего слюнями умою! — Я только рад буду… Можешь приступать… Он выгнулся в пояснице, намекающе потёрся об меня заинтересованно твердеющим членом, но продолжить нам было не суждено. Наша шутливая борьба всколыхнула незатронутые ранее пыльные слои, и… — А… Ааа… А-пчхи!!! Апчхи! На хер! Сжечь халупу! Апчхи! — Ой, бедненький мой! Я скатился с него, а Северус, хихикая, потянулся за валяющейся неподалеку палочкой и наконец сделал то, что, по совести говоря, стоило сделать давным давно. — Экскуро максима! Я без сил откинулся на плед, пытаясь отдышаться. Погоди, будет и на моей улице праздник. Вот сделаю тебя оборотнем, вот и посмотрю, как ты будешь к запахам своих зелий привыкать! Сколько раз чихнёшь. Думаю, тогда мне представится не один повод посмеяться. Особенно если учесть, что обоняние у него и сейчас весьма острое, а когда он станет оборотнем, то и ещё в несколько раз обострится. Эротический настрой был утерян безвозвратно, но Северусу, кажется, стало намного легче на душе. Он плавными движениями поднялся с пола, явно соблазняя меня, и весьма провокационно наклонился над валяющейся в кресле-качалке мантией. Достав откуда-то из её недр флакон с мутноватой жидкостью неопределённо-бурого цвета, откупорил крышку и выпил залпом. Передёрнулся всем телом и опять нарочито дразняще прогнулся в пояснице, пряча пустой флакон в карман. — Сееев… А я ведь была комсомолкой… Тогда, в первой жизни… Успела годик побыть… — Чё? Я не понял… — Ммм… Долохов тебе не рассказывал, кто такие комсомольцы? — С чего бы? — Ну не знаю… — Ну и кто такие «комсомольцы»? Типа «Пожирателей», что ли? Когда теперь уже я проржался, столь «содержательный» диалог продолжился: — Ой, не могу, весело с тобой. Хорошо, что ты не обижаешься за мой смех. — Да ты же знаешь, работа у меня… — А… Это здесь причём?.. — Так я привык с идиотами общаться, никогда на них не обижаюсь. — Зачёт. Один — один. — О, ты опять хочешь посоревноваться, кто победит по шуткам? Ну, давай, давай… Что ты так на меня смотришь? — Нравишься! Но я не на тебя смотрю… Но вид голого тебя мне действительно нравится. Но смотрю на кресло… — Н-да? И чем оно так тебя привлекло? Больше даже чем голый я. — Короче, Сев. Сейчас анекдот тебе расскажу старый, времён Советского Союза. Слушай. — Ну-ну… Слушаю. А «комсомольцы» к чему? — Они — к анекдоту. Комсомольцы — это… Бля, как тебе объяснить-то?.. Короче! У нас в Союзе для младших школьников были придуманы пионеры, а потом все пионеры скопом вступали в комсомольцы. И первых, и вторых с ваших скаутских отрядов передрали, просто по возрасту поделили, комсомольцами становились в старших классах… Это я к тому, что уже вполне себе девушки и юноши, не дети. Суть этих всех движений — занять детей и подростков, чтоб под ногами не болтались, хернёй не маялись. Ну и накачка патриотизмом… Ай, неважно! Короче! Девиз у них был: «Комсомольцы трудностей не боятся». И вот анекдот. Комсомолец комсомолке предлагает: «Марфа, а не заняться ли нам сексом?» Марфа в негодовании заявляет: «Что за буржуйские штучки?! Настоящие комсомольцы таким не занимаются! Настоящие комсомольцы заняты преодолением трудностей на пути строительства коммунизма!» Ты, кстати, знаешь?.. — Что такое коммунизм? Знаю, не отвлекайся. — Хорошо… Ну так вот! Отвечает Марфа: «Настоящие комсомольцы заняты преодолением трудностей на пути строительства коммунизма! А секс… Ну если только в гамаке!» — Эээ… Нууу… — Ну чё? Не смешно, что ли? — В гамаке… — Ну это преодоление трудностей! — Это я понял. Я не понял, к чему ты это мне рассказал? — Кресло-качалка. Ржали мы дружно и долго. Всё-таки это здорово, когда ты со своим человеком на одной волне.***
Северус натянул брюки, накинул рубашку и ушлёпал босиком куда-то на второй этаж. А я повалялся ещё несколько минут, поблаженствовал, с наслаждением вдыхая полной грудью незапылённый воздух. Но не самые приятные запахи постепенно опять наполняли временно освобождённое от них пространство, а жёсткий пол напомнил мне, какой же на самом деле тоненький этот старый плед. Я украдкой высморкался хорошенько в «одноразовый» платок, испарил его тут же и тоже начал одеваться. Так как за Северусом я отправился из дома и второпях, то особо нарядом не озаботился, аппарировал в чём был, тоже босиком. Так и пошёл на второй этаж, где мой хозяйственный зельевар уже вовсю шуршал каким-то барахлом. Стоит поспешить, а то сейчас понатащит всякой дребедени к нам в дом и будет на прошлом зацикливаться. Идея спалить эту развалюху вместе со всем содержимым казалась мне всё более привлекательной.***
Северус складывал в саквояж с расширением пространства***
Пока я предавался самоанализу, Северус — ну и я следом — ушёл в другую комнату, которая, судя по обилию книг на полках и заваленному пергаментами письменному столу, служила ему кабинетом, и стал собирать упомянутые пергаменты. Книги он не брал. Возможно потому, что уже успел оценить мою обширную библиотеку, где имелись в наличии все экземпляры из его собрания. По крайней мере, так я думал, пока у Северуса в руках не мелькнула та самая книжка, которую я ему подарил на Рождество. — У меня есть ещё одна такая, если что… Он фыркнул и аккуратно бросил книгу мне, корешком вперёд. Я поймал двумя руками и раскрыл наугад. Поля и прочие свободные места на странице были исписаны аккуратным почерком Северуса. Я улыбнулся ностальгически и согласился: — Да, ты прав, именно такой нет. — Просто я знал, что у тебя наличествует дубликат, и не стал церемониться. — Да-да, твоя привычка издеваться над книгами, мне известна, мой милый вандал. — Это не издевательство. Это внесение корректив. Тем более так удобнее, в одном месте и общедоступные сведения и мои личные наработки. — Хорошо-хорошо, я ж разве спорю, вандал-библиофил. Кстати, я так и не забрал твой учебник для шестого курса! — За учебник не волнуйся, я его уже спрятал. А вандал-библиофил это… Мне даже сравнение не подобрать… Он, что ли, особенно любит изничтожать именно книги? — Ну ты же любишь. — Ну относительно того учебника Бораго, ему изначально место было на помойке! Не книга и была. — Сев, отдай его мне, пожалуйста. Попросил я, чем вызвал искреннее недоумение Северуса. — Зачем тебе? Что оттуда ты ещё не выучил наизусть? — Не в этом дело… Может, мне нравится быть хозяином учебника, которым в школьные годы пользовался мальчик, ставший затем самым молодым мастером зелий. — Может-может. Кому-то другому, может быть, и понравилось бы, но это явно не твой случай. Колись! — Ну просто! Хочу его себе. — Так уж и «просто»? — Ну хорошо! Не «просто»… Ты же видел в моих воспоминаниях, как часто я перечитывал рецепты с внесёнными тобой изменениями. Да я их наизусть выучил! А заклинания? Это же шедевры! А твои заметки? Там их столько!.. Такие живые, саркастичные… Каждый раз, когда я открывал этот учебник и читал твои едкие комментарии, я вспоминал твой голос. Представлял, будто ты говоришь это всё вслух. И мне казалось, что ты сидишь рядом со мной… — Ну точно девчонка! Я, пожалуй, действительно проверю перед сном ещё разочек, что там у тебя. Там, где ты просил потрогать… А то что-то непохоже, чтобы там были стальные яйца. Ну или ты их умело прячешь в кружевных розовых стрингах со стразиками. — Вау, Сев!!! Это ты сейчас озвучил мне свою эротическую фантазию?! Тогда нам точно нужно идти за одеждой! И не только для тебя! — Ой, иди ты… — Вместе сходим! По очереди… Ммм?.. Он отвернулся стесняясь, а я прижался к нему сзади, демонстрируя, куда мы по очереди будем ходить. Мне очень нравился этот полуфлирт-полустёб, что-то этакое… с перчинкой… только для двоих. Так проще было высказать все смущающие милые моменты, которые высказать хотелось, но часто не хватало духу. — Сходим, обязательно сходим, давай только не здесь. И чем быстрее я соберусь, тем быстрее… сходим. Я убрал свои шаловливые ручки, что уже проникли под пояс его брюк, и с сожалением отошёл: — Ты прав. — Конечно! Я всегда прав. — Да, мистер Модести. — Я рад, что мы сходимся во мнениях. С довольной миной съязвил Северус и продолжил сборы, не забыв и тему разговора: — Так зачем тебе мой учебник? Я понял, что у тебя многое связано с этой книжкой, но я считал, что тогда он был тебе нужен как раз из-за того, что ты не рассчитывал на взаимность, но сейчас-то… ммм… несколько иной случай. Разве нет? — Нет. То есть да, но дело не совсем во взаимности… Я снова подошёл к нему и обнял. Мы стояли лицом к лицу. Северус чуть откинул голову, смотря мне в глаза, терпеливо ожидая, когда я выскажусь. А мне захотелось пооткровенничать: — Это был год без близнецов. У меня не осталось в школе друзей или хотя бы близких знакомых. Можно сказать, учебник Принца-полукровки заменил мне социум. Это как раз тот случай, когда книга стала лучшим другом. Единственным другом, поддержку которого я если и не чувствовал на самом деле, то хотя бы мог детально вообразить. Ты же сам видел, какими тяжёлыми были некоторые события шестого курса. — Видел… Но я посчитал, что тебе просто понравились те заклинания… — Нет! Я их конечно выучил, но лишь потому, что Поттер из книги выучил их, а я во всем следовал сюжету. А на самом деле я перечитывал твои заметки, твои мысли и идеи по поводу того или иного зелья. Меня это успокаивало. Я воображал, как классно было бы, если бы мы с тобой были ровесниками, начали вместе. Не было бы твоего противостояния с «Мародёрами»… Северус фыркнул и покачал головой, выражая несогласие, спросил: — Почему ты так думаешь? Считаешь, смог бы их вразумить? Дозваться до совести и здравого смысла? — Отнюдь! Я же не сказал, что не было бы «Мародёров», я сказал, что не было бы вашего противостояния. Ибо кто бы стал лезть к тем, кто может так дать сдачи, что выражение «свет в конце туннеля» перестанет быть идиомой? Никто! — Ой-ой, гроза окрестных хулиганов. А если бы ты тогда был девчонкой? Если бы твоя… родственница… Ну эта… — Я называю её «матушка». Я отчётливо обозначил голосом и гримасой кавычки. — Вот-вот. Если бы… «матушка» переселила бы тебя в Лили? Я задумался на пару секунд и выдал: — Ужас! Сев, ты меня тогда не полюбил бы! Брови Северуса уползли ввысь, а глаза и рот удивлённо округлились на секунду, пока он не спохватился и не вернул на лицо выражение лёгкой заинтересованности. Я поспешил пояснить: — Ну ты же Лили не любил. — Так то — Лили. Уж я-то знал, какова она. А если бы это был другой человек… Ты… Насколько я могу судить, ты не слишком изменился, сменив пол. Ты, и будучи в женском теле, не любил прятаться от проблем и конфликтов за чужими спинами. Или я не прав? — Прав. Тогда я выискивал самые действенные способы покарать обидчика. Как правило, таковые оказывались ещё и самыми болезненными. — Да, с такой поддержкой, с боевой подругой, прикрывающей спину, никто не смог бы загнать нас в угол. Но лучше всё же не с подругой, а с другом. Как-то общность интересов больше. Северус задумчиво покивал, видимо вспоминая своё противостояние с четырьмя дебилами, и добавил как-то мечтательно: — Мы могли бы жить в одной комнате… Я усмехнулся и поцеловал его в кончик носа. — Вот! Я знал, что ты сможешь оценить мои фантазии. А ещё тогда могло бы не быть Тёмного Лорда и Дамблдора… Но тут он покачал головой, не принимая мои слова всерьёз: — И как бы ты от них избавился? — Да никак конечно! Зачем мне с ними вообще что-то делать, если бы я мог просто не пустить тебя к ним? Ведь всё просто! Не попади ты хоть к одному из них, можно было бы плюнуть на Англию и уехать. — А как же деньги? Как бы мы, по-твоему, жили без денег и связей? — Сев, я начинал без связей. — У тебя были способности! — А у тебя их нет, что ли? Он задумчиво пожевал губу — Небывалая эмоциональность для вечно бесстрастного Северуса! — и усомнился: — Это очень мило, конечно, но ты в своих фантазиях не принимал в расчёт мой характер. Я расплылся в улыбке и, словно обожравшийся сметаны кот, проурчал довольно: — Ну почему же, «не принимал»? Ещё как принимал! Как раз на то и бы расчёт. Я ведь прекрасно знаю, что ты никогда не отпустишь того, кого уже считаешь своим. Особенно если этот «тот» выглядит так привлекательно и любит тебя так сильно, как я. Ммм? Я разве неправ? Я подавил довольный смешок, зарождающийся где-то в груди от вида лица Северуса, такого… такого удивлённо-возмущённого! Это удивление тем, что, оказывается, он для кого-то не тайна за семью печатями, а практически открытая книга. Это возмущение, что его осмелились не только «прочитать», а и просчитать наперёд. Ммм, ты ж моя прелесть! И я продолжил провокационно мурлыкать ему на ухо: — Я всё учёл, Сев! Эгоизм и собственничество не позволили бы тебе оставить меня, а твоя ревность не пустила бы меня к Тёмному Лорду. И сам ты к нему не пошёл бы, зная, что я последую за тобой. Ты сам не захотел бы мной делиться. Даже с Тёмным Лордом. Тем более с Тёмным Лордом! Нет? Северус отвёл взгляд, а кромка его уха, виднеющаяся меж прядей распущенных волос, порозовела от смущения, косвенно доказывая мою правоту. Какое соблазнительное зрелище… Я не смог отказать себе в удовольствии чуть прихватить его ухо губами и «добить» своими откровениями: — Держа твой учебник в руках, я каждый раз мечтал о том, как было бы здорово с самого начала помогать друг другу… Заботиться друг о друге… Быть вместе… Здорово же, правда? — Пхав… кха-кха… правда… Он окончательно стушевался, ну и, как водится, тут же ринулся в атаку, маскируя напором собственные робость и неловкость: — Ты, я смотрю, и стесняться перестал. — Представляешь? Я как только вижу, что ты смущён, сразу смелею. — Кто «смущён»? Я?! — А кто же? — Так! Мы про учебник говорили. Почему же сам не забрал, раз тебе эта книжка древняя так дорога? Задал вполне логичный вопрос Северус, стараясь игнорировать собственное явственно видимое смущение. — Когда бы я смог? До поступления на первый курс я только единожды проник в Хогвартс. Страху натерпелся! Всего боялся: домовиков, призраков, портретов. А уж Филча и учителей — и подавно! Я же тогда не знал, что Дамблдор замок не чувствует и не контролирует. — Ну хорошо, а когда уже учился в школе? — А когда именно? Я на отработку до начала наших отношений угодил всего один раз, на первом году обучения. И ты безотлучно сидел в кабинете. — Мог бы ночью… — Не хотел тебя настораживать. «Копия своего отца», все дела… Вдруг спугнул бы? Ты тогда только начал ко мне более-менее беспристрастно присматриваться, и я старался произвести самое хорошее впечатление. — Ну хорошо, а третий год? Ты часто бывал на отработках и мог себе позволить взять старенький учебник из шкафа. — Вот что ты пристал, зануда? Я забыл! Доволен? Да, просто забыл! Я тогда постоянно сидел на успокоительном. Вокруг Хогвартса летали дементоры. Мне хотелось порвать Люпина в клочки. Тупой Блэк никак не мог поймать Петтигрю. Мне тогда не то что помечтать с книжкой, мне вообще ни до чего было! А потом я просто не знал, как у тебя попросить. Мы помолчали, я зарылся носом в пахнущие хвоей и немножко пОтом волосы Северуса и наслаждался. Наслаждался возможностью просто стоять так близко к нему и обнимать… — Я дома тебе отдам её, она у меня в саквояже. — Ах ты… Вот… вот ты жук! От возмущения я аж выпустил его из объятий: — «Почему не взял?», «почему не взял?»! А сам давно уже всё взял! — Ну да. Но не так и давно, после просмотра твоих воспоминаний. Я этот учебник потерял ещё в середине шестого курса. Видимо, кто-то нашёл и отнёс Слагги, а тот пихнул не глядя в шкаф. И слава Мерлину, что «не глядя», учитывая записанные там заклинания! Так что я, как узнал, что ты этот учебник просто в шкафу взял, тут же проверил. Нашёл, забрал. Сам понимаешь, нельзя допустить, чтобы старшекурсникам такое в руки случайно попало. Да и вообще… Не хотелось бы, чтобы этот учебник трогал посторонний, он ведь как дневник… Немножко… Я улыбнулся, искренне довольный тем, что свой «немножко дневник» он готов отдать только мне. Это было приятно. Пусть он не говорит напрямую, но пока мне вполне достаточно и таких подтверждений. Когда-нибудь Сев и сам захочет выразить свои чувства. Ведь когда любовь взаимна, тебя так и подмывает поделиться ею со всем миром. А я подожду… Северус продолжил сборы, а я с интересом наблюдал, бродя следом за ним по дому, будто хвостик, посматривая, что именно он складывает в свой саквояж. А складывал он в основном всё связанное с зельеварением. Ну логично, в общем-то. Северус не создавал впечатления человека, который привязан к вещам. Так что всё самое для него ценное было связано с делом его жизни. В саквояж летели тетради, свитки пергамента, скреплённые стопки листов с заметками, блокноты — рабочие записи, в общем. Уж я-то знаю, у самого в лаборатории на столе целая гора всяких листочков, где наспех записаны расчёты, уравнения совместимости и прочие идеи. Так же Северус забрал комплект защитной формы. Судя по виду — из кожи василиска. Ну не молодец ли я? Вот умею же полезные подарки делать! Летели в саквояж и коробочки/баночки/пакетики/свёрточки с ингредиентами, флаконы с зельями, инструменты… И наконец мы вернулись ко мне!***
Вот где я поистине смог вдохнуть полной грудью! Благодаря ночам, проведённым в стенах моего дома, Северус уже не чувствовал себя здесь чужим, поэтому, не теряя время даром, направился в выделенную ему лабораторию, раскладывать принесённое. Я же пошёл готовить поздний ужин. За всеми делами мы и не заметили, как перевалило уже за девять вечера. А из еды в животе лично у меня за сегодня побывал только ранний завтрак. Очень ранний завтрак. Непорядок! Мой внутренний волк негодует! Так что я, приплясывая от нетерпения, приступил к готовке. Пока Северус был занят организацией своего нового рабочего пространства, у меня было время подвести итоги сделанному за сегодняшний день. И первое — это Шеклболт. Его отпустили. Печально, но вполне ожидаемо. Ну и поскольку это было, как я и отметил уже, ожидаемо, то я заранее озаботился возможностью в любой момент времени узнать местоположение «бедного мальчика, дезориентированного до крайности смертью любимой родственницы». Проще говоря, я приставил к нему Симу, заранее наказав только следить и ни при каких обстоятельствах не выдавать своего присутствия. А если почувствует опасность, даже если ей просто покажется, что она чувствует опасность, — сразу уходить. Сима девочка и так была весьма понятливая и непростая, — Я так и не понял до сих пор, кто из нас кого уболтал принять их двоих на службу. — а уж когда Кричер их с Тимми подучил житейской мудрости, так стала и вовсе готовая Мата Хари. Так что задание «просто следить» уж точно не доставит ей каких-либо проблем. Теперь оставалось только ждать. Ну а недельки через две подгадать удачный момент и совершить первое из целой серии запланированных «покушений на жизнь» несчастного, лишённого палочки мага. Таков был мой план. И план этот был достаточно прост: поскольку Северус за мной «следит», то, соответственно, он будет в курсе всех планов «покушений». Он будет честно предупреждать своего начальника о моей активности, и тот — естественно! — будет мои нелепые и непродуманные «покушения» срывать. Но! В один совсем не прекрасный кое для кого момент и Северус не предупредит, и похищение будет продуманным до последней, как говорится, запятой. Вот тогда-то я и украду***
— Я не совсем понял… — Что, душа моя? — Смысл в чём? Сколько Шеклболт так просидит? До первого случайного взгляда василиска? — Почему?! Можно долго… А! Ты ж не знаешь! Ты думаешь, что василиск действительно любым случайным взглядом окаменить может? — А нет? — Нет, Сев! Взгляд должен быть глаза в глаза. Это же своеобразное ментальное внушение. Причём временное. Не думаешь же ты, что Вася у меня камнями питается? — А как? — Ну как… Не зря же сравнение придумано «как кролик перед удавом». У травоядных вообще проблемы с идентификацией любых пресмыкающихся. Эволюционно так сложилось. Они не понимают сразу, что им делать: бежать или не обращать внимания, опасна эта штука, или можно дальше пастись. Это с крокодилом всё предельно ясно, с вараном там… А со змеёй — беда, сплошные непонятки. Вот и тупят. Типа думают. Ну а пока они стоят и пялятся, змея их — если ей, конечно, размеры позволяют — кусает или бросается и душит. А Вася в этот их момент ступора просто ловит взгляд и парализует. Ну и ест. — А как ест? Целиком или… частями? — Ну Вася по большей части целиком, конечно. Рога только откусывает. С головой вместе, как не сложно догадаться. — Ааа… А? Ну… Неудобно же глотать… лапы торчат… — Ох, горе ты моё. Сказал же я тебе только что! Не камень! Просто паралич! То есть само животное не может пошевелиться, но… не знаю… сложить? Вот сложить, согнуть его можно. Оно просто немного твёрдое на ощупь, как мышца сведённая. — Поняаатно… — Ну, Сев! Ну, скажи же, идея — огонь? — А если наш черныш тоже не в курсе про василисков? — Он из Африки, не забывай, там все в курсе. — М-дааа… Я б, наверное, обгадился от ужаса… Так с закрытыми глазами и обгадился бы. — А мы к нему Симу опять-таки приставим! Пусть она его кормит пару раз в день ну и клетку с одёжкой чистит, если обгадится. А так мы ему горшок выдадим, что ж мы звери, что ли? — Да нет конечно! Какие звери? Самые настоящие люди! М-дааа… Да Вы, лорд Тодд, садист, каких поискать, оказывается! — В смысле? Почему это? — Кормить… Чтоб прожил подольше… — Конечно кормить! Но это не садизм, а голый расчёт. Нам же его ещё в жертву Хогвартсу приносить! А если жертва будет полудохлая от истощения? Это же сплошное неуважение к замку! Это… Как ты там сказал? Ну?! Неко… что-то там… — Не комильфо. — Вот-вот! Сев, ты же должен понимать, что школе никого не жертвовали уже доброе столетие. И это в лучшем случае! Может, и дольше. Ведь вряд ли к такому состоянию замок привело только управление Дамблдора, было, наверное, и ещё что-то. — Ну не знаю… Финеас Блэк наверняка все нужные ммм… процедуры соблюдал. — Ну Блэк мог, наверное. Ой! Подгорает! — Где у тебя подгорает?.. — Пошляк! Наш ужин подгорает! Проорал я уже с лестницы и унёсся в кухню, спасать наш ужин.***
Ужин был спасён, а я продолжил подводить итоги. Второе — это Дарсли. С их защитой было сложнее. Придя сегодня после заседания к ним домой, я достаточно быстро придумал, как лучше всего защитить их самих и дом. Даже начал кое-что, но потом понял, что для работ в доме надо удалить из него хозяев. Так что всё, что я сделал на данный момент, — это временные меры, которых хватит на пару суток, не более. Но Люциус порадовал меня в очередной раз своими пронырливостью и расторопностью, «прокачанными» до тысячного уровня, и через час после окончания заседания продемонстрировал всем четыре билета на круизный лайнер. Тридцатидневный тур с заходом во все крупные Европейские города-порты. Отбытие завтра, в одиннадцать утра, из Саутгемптона. Петуния с Верноном были ошеломлены таким стремительным посылом их в морские дали и, видимо поэтому, не захотели сразу соглашаться. Попытались увильнуть, прикрывшись такими бредовыми отговорками, как: «вещи не собраны», «работники не предупреждены», «бизнес-инструктаж не проведён», «Дадлика может укачать», «Гарри может укачать», «Петунию может…» Короче, полный бред! В итоге, пока я разбирался с хоть какой-то временной защитой, Гарри-кукла и Дадли, которому идея — Естественно! — пришлась по душе, вдвоём убалтывали Петунию и Вернона. Конечно же уболтали. Все ринулись собирать-таки несобранные вещи, Вернон — звонить в свой офис, Петуния — метаться в панике по дому. Пришлось мне представить ей Кричера. Хоть домовик Блэков отлично знал и заботился о моих родственниках, но те-то его ещё ни разу собственными глазами не видели. Ну заодно и познакомились. Весь вечер Кричер под командованием тёти собирал чемоданы, а та наконец-то была спокойна. Ведь даже если они что-нибудь и забудут, некоторое время ещё — пока судно не отойдёт совсем уж далеко от берега — домовик сможет доставить позабытое. Да и карту банковскую я куклёнку торжественно вручил, приказав не экономить и покупать всё не только требующееся, но и хотящееся, и плевать, что оно совершенно ненужное! Осталось только доставить их завтра к трапу лайнера. Решено было перемещать их аппарацией. Так я выгадаю себе лишние — То есть совершенно не «лишние», а очень даже запасные! — часа три на работу с очками. Что стало особенно актуально сейчас, когда примерно часа три мы и проторчали в пыльной халупе Снейпов. И последнее — но по степени важности скорее первое — Дамблдор. Теперь, после того, как у него из-под носа увели его будущее тело, Альбус — Я уверен! — начнёт мешаться с каждым днём всё сильнее. Только вот беда, ни с одной из его должностей дедушку пока не «попросили». Да, авторитет его заметно пошатнулся, но видимо, пока недостаточно для смещения со значимых постов. Но репутационная борьба сейчас выйдет на новый уровень. Гарольду Тодду придётся постараться, чтобы в ближайшем будущем представилась возможность появиться в директорском кабинете, взять за шкварник бородатого интригана и оттащить в зал с Камнем. Но ничего, ничего… Я подожду. И постараюсь подгадить по мере сил. А чем сильнее он прилюдно накосячит, тем больше сочувствующих будет в дальнейшем на моей стороне. И надо не забыть просмотреть воспоминания Северуса об их сегодняшней встрече! Севу — да и мне самому — конечно будет неприятно, но… Вполне возможно, что, находясь в, так сказать, растрёпанных чувствах, Альбус мог невольно выдать что-нибудь важное.***
— Что за звуки? — А?.. — Что за вой, спрашиваю? — Какой «вой»?.. — Ну видимо, волчий. Интересно, все оборотни так противно завывают или только очень голодные? Оказалось, задумавшись, я начал что-то напевать. Сначала — себе под нос, а потом, видать, увлёкся и прибавил децибел. А Северус стоял в дверях и слушал… И сколько он тут стоит? — Теперь я вижу, что ты не во всём идеален… — Чёй-та «не во всём»? Ещё как во всём! — Да? А когда ты собирался мне сказать, что совершенно не умеешь петь? — Во-первых, я не пел! Это так… баловство. А во-вторых, зачем бы мне тебе говорить про себя такое? — Так я же от тебя серенаду ждал! А ты?!. Какое разочарование! — Да, душа моя, не видать тебе серенад, то есть не слыхать. Только если от Потти. — Спасибо, но нет! Как-нибудь уж перебьюсь… А вообще, я был уверен, что ты и петь умеешь. Ты же Люциусу хвастался, когда Нарси татуировку делал. — Припи… Нагло прихвастнул. Достал он меня своей беспричинной ревностью. И вообще, Сев, садись обедо-ужинать лучше. И мне кажется, что «умеешь» относительно «петь» неправильное слово. — Почему? — Потому, что уметь можно то, чему в принципе можно научиться. А если нет слуха или голоса, как научишься? То есть если физически не можешь, то учись не учись, а всё равно не научишься. — Логично… — Ну хватит, давай есть. Мы уселись за накрытый мною стол, и я на какое-то время был потерян для общения, уж очень длинный был перерыв сегодня между приёмами пищи. Но чересчур, на мой взгляд, последовательный Северус продолжил тему***
А потом он меня стал расспрашивать, как я допёр до увеличения резерва танцем… Слово за слово, я рассказал, как устанавливал защитные купола над территорией… И тут я получил от него по полной программе! Трёпка мне была знатная устроена! Если поняв, что я не знаю даже названия того, чем занимаюсь много лет, Северус совсем надо мной не насмехался, то теперь язвил над моими умственными способностями только так! Я даже повторить не берусь, просто не запомнил, потому что он столько всего высказал! — Ещё что-нибудь смертельно опасное в твоей жизни было, о чём я пока не знаю? Прошипел он, прожигая меня злющим взглядом. Я растерялся: — Я не знаю… Оборотни, Род, Гор, Вася, вроде всё… Остальное ты всё видел в воспоминаниях… — Гор и Вася — это дракон и василиск? Что с ними было? Почему Потти не рассматриваешь как опасность? Пришлось***
Когда я вынырнул из этого… этого разговора, мне казалось, что на голову мне вылили ушат холодного дерьма. Холодного потому, что помимо стойкого ощущения испачканности, замаранности, меня пробирал озноб, настолько холодной и пугающей была ярость Дамблдора. Я никогда не видел его никаким, кроме как лыбящимся. Ну в крайнем случае — сдержанно злящимся. А тут… Бррр… Страшно… Да, мне не стыдно! А это только дураки ничего не боятся! Я же не дурак!.. Кхм… ладно, забыли… Северус абсолютно бесстрастно смотрел словно сквозь меня. Да уж… Я — окажись на его месте — тоже не хотел бы, чтобы у такого разговора были свидетели. Честно говоря, я был тоже совсем не настолько хладнокровен, как рассчитывал и как стоило бы быть. Поэтому, как бы ни было мне противно, я прослушал всё ещё раз, постаравшись при этом максимально абстрагироваться от потока оскорблений, унижений и откровенных провокаций, изрыгаемых старой мразью на моего любимого. И вот тогда-то брови мои, в очередной за сегодня раз, поползли на лоб. То, как Дамблядор «высирался» на мой счёт, меня совершенно не задело. Но вот финал этой, если можно так назвать, беседы, царапнул своей неправильностью. И прослушав это безобразие во второй раз, я понял! Достал из уха наушник и озадаченно почесал переносицу. — Странно… — Да неужели? Раздражённо огрызнулся Северус, а я дотянулся и успокаивающе погладил его по руке. — Не злись, пожалуйста. — Постараюсь… Так что такого странного ты там заметил? — Сейчас объясню, но придётся зайти издалека… Вспомни мои воспоминания, извини за тавтологию… — В целом помню, уточни. — Помнишь, что в моём предыдущем мире Гарри Поттер — это книжный герой? — Естественно! Переходи к делу. — Так вот… Книжная серия писалась от лица Гарри. То есть от лица глупого, импульсивного, маггловоспитанного мальчика с не самой устойчивой психикой. То есть в книге было только то, что знал Гарри. Ну максимум то, что вбивала ему в башку Грейнджер. Таким образом сложно впихнуть в повествование такие скучные моменты, как стоимость обучения в школе, способ размножения дементоров, биографии преподавателей Хогвартса и тому подобное. Очень многое осталось за кадром. После успеха книг, авторша дала множество интервью, где озвучивала некоторые «взрослые» моменты, которые не вошли в книгу. В этих интервью так же были упомянуты несколько фактов, подтверждение правдивости которых я получил, уже попав сюда. В их число входит вторая беременность Лили, и что тебя хотели сделать крёстным дочери Поттеров… Северуса аж передёрнуло. — Потом появились фильмы про Грин-де-Вальда… А в них ещё больше намёков… Это я к чему всё… — Да, к чему ты это всё? Северус растеряно смотрел на меня, а я развёл руками и пояснил: — К тому, что, проверив факты из интервью Роулинг, — те, которые мог, конечно — я априори стал считать истиной все её дополнительные, так сказать, откровения. Поэтому, я считал, что Дамблдор — гей и был влюблён в Грин-де-Вальда. — Что? — А вот и то. Что слышал. — Но… но он же себя тут ведёт как ярый гомофоб! Даже не так, «фоб» — это тот, кто боится, а Альбус тут что угодно, только не боится. Презирает, ненавидит… «Геененавистник»… Есть такое слово? — Теперь есть. Ты родил только что. — Очень смешно! — Да несмешно ни разу! Создательница книг заявила, что Альбус — гей, влюблённый в друга своей юности Геллерта. И на этом факте я обосновал свою теорию, что именно Геллерт Грин-де-Вальд и есть тот третий человек, кто использовал заклятье «Каменной Миноги». И если это не так… — То? — То у меня проблема… Грандиозная проблема… — М-да… Ну… Поскольку мы не можем ничего по этому поводу выяснить прямо сейчас… — Стоп! — Молчу… — Стоп-стоп-стоп! Выяснить… Опять что-то скреблось в памяти… — Сев! Ты молодец! Выяснить! Мы можем выяснить! Ещё жива Батильда Бэгшот, двоюродная то ли тётка, то ли бабка Грин-де-Вальда! Фух! Аж камень с плеч! — Я рад, но это всё не сейчас. Пока предлагаю решить решаемое. У нас ещё очки необследованные лежат! И хронический недосып на горизонте маячит. Так что давай, пошли смотреть, что там с очками, и спать! Спать, спать, спать… — Угу… отличный план… Я тебя понял, мой пернатый друг… — Кто? — Птица обломинго, вот кто! — Эээ… Это кто? — А я тебе сейчас объясню, любитель крепкого и здорового сна. Ты забыл, что после очков у меня голова болит? А что есть лучшее лекарство от головной боли? — Ой, точно! Мороженое забыли! — Нет, ну это невозможно! Сев, ты, что ли, в детство впал? Какое нахрен мороженое? — Ну как же?.. У тебя же после очков мигрень, а с мороженым легче… Ты же сам сказал… — Ой, уморишь ты меня когда-нибудь! Ой, уморишь! Секс — лучшее лекарство от головной боли! Секс! И не только от головной, от любой! А если регулярный, то это самая лучшая на свете профилактика! И бесплатно — ну если по любви, — и действенно! Понял? — Понял. Сейчас пойдёшь один с очками разбираться. — Я понял!***
Мы устроились поудобнее на диване, огромная суповая миска с пломбиром заняла место на столике. Я тяжело вздохнул. Совершенно не горю желанием маяться следующие несколько часов от жуткой мигрени. Подозреваю, легко и приятно мне не будет. Но выбора нет, надо во всём разобраться. Я откинулся на спинку, прикрыв глаза, морально готовясь. Послышался спокойный голос Северуса: — Тимми, принеси очки Гарри. Ну… Перед смертью не надышишься, как говорится. Пора! Открыл глаза я как раз вовремя, Северус протянул мне очки, и я послушно нацепил их на уши. Больше ничего сделать не успел… Голову прострелило жгучей болью! Будто по каждой ниточке нейронов и прочего мозгового «софта», управляющего организмом, прокатилась искра бенгальского огня. Обжигающе-горячая искра. Я согнулся, подсознательно желая сжаться в комочек, как напуганный ёж, спрятать нежное нутро от такого жестокого мира. На глаза навернулись слёзы, потекли по щекам, но облегчения не принесли. Глаза пеклО, словно под веки мне насыпали горячие угли, а солёная влага лишь разъедала раны. И, словно мало мне было всего этого, какой-то белый шум стал нарастать, окутывая меня шорохами, отрезая от внешнего окружения… Я не мог шевельнуть даже пальцем, не мог крикнуть, попросить Северуса снять этот проклятый артефакт с меня… Постепенно я перестал ощущать боль… Нет, неверно… Я перестал ощущать какую-то отдельную боль, я перестал отличать боль в глазах от боли в сведённых судорогой пальцах, я словно растворился в боли, сжился с ней, сроднился… Она стала частью меня, накрыла, словно цунами… … …и стала отступать… Я наконец-то ощутил что-то, кроме боли… Чьи-то осторожные прикосновения дарили моему измученному телу приятную прохладу… Постепенно ощущения становились всё более осязаемыми. Я понял, что лежу на диване, головой у Северуса на коленях… И это от его пальцев расходится приятное прохладное покалывание. Я ещё немного полежал, морально готовясь к повторению приступа, глубоко вздохнул и активировал руны на оправе. Я ожидал, что новая вспышка взорвёт мой мозг фейерверком непередаваемых ощущений, но, похоже, всё самое ужасное осталось позади. Я с облегчением выдохнул. Неприятные болезненные покалывания ещё присутствовали, но по сравнению с тем, что было совсем недавно, они были, что называется, «ниачём». Кое-как я сгрёбся с чужих коленей и воздвигся в вертикальном положении… По затраченным усилиям сии простые действия тянули на полноценный подвиг… Фух, бля… Ну и адову машинку я сконструировал… Очки-убийцы, чесслово!.. Северус, внимательно меня оглядев, неуверенно протянул мне миску с мороженым. Я попытался взять посудину, но руки явственно тряслись, так что вряд ли из этого получилось бы что-нибудь путнее. Северус осуждающе вздохнул, глядя на мои ходящие ходуном конечности, и сам зачерпнул мне ложку с горкой. Я послушно раскрыл рот… Какое-то время я просто приходил в себя, наслаждался сладостью холодного лакомства, что, казалось, через язык замораживало мне и болезненно пульсирующий мозг. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и я приступил к просмотру сохранённой в очках информации. Точнее, к анализу того, что так болезненно подгрузилось мне в мозг. И как только увиденное окончательно оформилось в некий осмысленный образ… Я резко выпрямился и сбросил с себя очки. — Осторожнее! Разобьёшь же! Что такое-то? Северус поднял и аккуратно сложил очки, а я, не отдавая себе отчёта, отодвинулся от загадочного артефакта так далеко, как позволило мне чувство собственного достоинства. А позволило оно немногое… А жаль… Северус продолжал напряжённо всматриваться в меня и, очевидно, гадал, не повредился ли его партнёр в своём и без того скудном разуме. Я потёр лоб в растерянности. Честно говоря, голова ещё была не совсем ясной от пережитого приступа боли, так что я поневоле усомнился в понятом мною. Но всё же озвучил самую странную вещь на свете: — Кажется, в очках сохранилась твоя личность… — Чё?.. Он потянулся пощупать мне лоб. — Ну… ТА твоя… Ну не твоя, а… Короче… И я всё ему рассказал. Всё, что знал и как понял сам. В принципе, не так и много получилось: — Ты уже знаешь, что для сохранения всего произошедшего с носителем очков — для дальнейшего обмена воспоминаниями между мной и куклой — на оправе установлены гоблинские накопители. Ну а судя по тому, что сейчас я не только увидел себя со стороны, причём того себя, вид которого просил меня принять перед его — если это можно так назвать — смертью Снейп один точка ноль… Так вот, судя по тому, что я сейчас не только видел его глазами, но и слышал его мысли… Да я буквально почувствовал себя им! Но не только! У меня теперь есть два комплекта воспоминаний о моменте его смерти! Два, Сев! Ты понимаешь? — Ни хуя, если честно… — Да я и сам столько же, если честно… — Какие мы оба честные… — И тупые… Но я рад, что ты можешь шутить. — А я рад, что ты рад… Поясни, если я ошибаюсь… То есть теперь у тебя в голове есть комплект воспоминаний этих лет и от лица кота? Ну то есть Северуса?.. Того Северуса… Он сморщился, словно***
На столе перед нами возникла марионетка. Я, на всякий случай, осмотрел её в магическом зрении. Спрятанный в кукле кокон светился, словно «Люмос максима». Значит, Милин скоро уже будет готова покинуть своё временное жилище. Чисто технически всё было в порядке. — Всё нормально. А теперь я посмотрю, что произойдёт, когда куклу активирует артефакт сразу с двумя личностями. Я потянулся было надеть на деревянное тельце очки, но слух зацепился за тихий скрип… Я обернулся и оторопел. Вот и что делать? И смешно, и похвалить вроде как надо… Рядом с диваном стоял Тимми и конспектировал мои слова… По крайней мере, я думаю, что именно это… Ну а что ещё ему записывать? В общем, домовик записывал что-то маленьким карандашом в блокнотик. — Тимми? Ты что делаешь? Домовик тут же зашуршал перелистываемыми страничками и написал что-то на другой. Показал нам. Мы удивлённо смотрели на выведенные вполне аккуратным почерком предложения: «Кричер сказал Тимми, что раз Тимми не может говорить, то должен обязательно уметь писать. Тимми видел, как мастер Северус вёл журнал наблюдений, и Тимми подумал, что если записать то, что говорит Гарри, то потом это может пригодиться…» — Здравая идея, молодец Тимми. Но почему бы не воспользоваться «Прытко Пишущим Пером»? Северус явно был удивлён, что, оказывается, домовик присматривался к его лабораторным исследованиям. А тот уже снова шуршал карандашиком в блокноте. «Тимми глупый, Тимми нужно больше тренироваться. Тимми пока не успевает пересказывать «Перу» в мыслях, кто что сделал и сказал. Тимми пока может только записать». Я осознал, в чём была ошибочность моего предложения. Секретарь ведь ведёт протокол, то есть и называет говорящего, и фиксирует действия. А это требует более быстрой реакции и тренированной памяти. — Точно! Секретари же учатся специально! Но в любом случае, Тимми, ты не глупый, ты — замечательный! Северус кивнул, соглашаясь, и повернулся ко мне: — Надевай очки. Я аккуратно напялил на куклу очки и активировал руны. Уже парень, а не деревянная игрушка в рост ребёнка, открыл глаза и, нахмурившись, сел, свесив ноги на пол. Я рассматривал его магическим зрением, и мои брови опять — Да что за день чудес такой? — в удивлении ползли вверх. — Ну и чем это вы тут заняты? А, изучаете… Ну? И кто я теперь получаюсь? С места в карьер ринулся брызгать ядом на присутствующих обновлённый «Гарри Поттер». Я в ответ только пробормотал: — Охренеть, ребята! А я действительно был впечатлён! — Я в шоке и в восторге одновременно. Две личности соприкасаются и медленно сливаются в одну. Северус, растерянно переводя взгляд с меня на псевдо-Гарри, уточнил: — А видишь ты это потому?.. — Ой! Я вижу ауры. Две разные. Вот и предположил… — Угу… То есть, ты хочешь сказать, что, пока очки надеты на него, две личности — созданная тобой и сохранившаяся после смерти Снейпа — сливаются в одну? — Да, именно так. Ответил не менее растерянный я, рассматривая куклёнка. Потом уточнил у него осторожно: — Ты чувствуешь что-нибудь… ммм… непривычное? Тот кивнул, замер, скривился неприязненно — совершенно по-Снейповски — и начал перечислять: — Перепады настроения. Я будто подросток в пубертате… Ах да, я же и есть теперь подросток в пубертате! Почему теперь?.. А, это не моё, это его… А ещё я вас обоих ненавижу люто! Но и люблю… Правда, его больше. «Гарри» ткнул пальцем в меня. — И себя ненавижу… Но не всегда… Пиздееец… Северус предпочёл сделать вид, что не обратил внимания на чужие откровения относительно его склада личности и отношения к самому себе. Прохладным тоном уточнил: — То есть ты импульсивнее, чем обычно? — В разы! И в голове всё пока… кусками… Но становится лучше… Я искренне удивился: — А как же ты у Дарсли тогда держался? — Вот так и держался! Что за идиотские вопросы?! Кхм… Извини. Я изо всех сил старался не обращать внимания на это как бы раздвоение, старался говорить короткими фразами и мало. Ну и злость переводил в экспрессивность… — Точно! Ты же такой преувеличенно-радостный там скакал! — Именно. А ты сам разве не почувствовал то же самое, когда очки надел? Вот кстати, сегодня я запросто обошёлся бы без воспоминаний о вашем этом… вот том самом, на полу! Ненавижу! Прошу прощения… Но правда… Эти ваши сюси-пуси… Мы с Северусом смутились, а я только сейчас осознал, что у куклы все мои воспоминания тоже есть. То есть абсолютно все! ВСЕ! И интимные тоже! Н-да… как-то я этот моментик не обдумал… — Нет, у меня всё было как обычно. Только голова чуть не лопнула от боли ещё ДО того, как я к воспоминаниям подобрался. Только очки нацепил и… И привет… с большого бодуна… — Чего? — Да так… Не отвлекайтесь. Думаю, можно с некоторой долей уверенности предположить, что личности сливаются друг с другом только тогда, когда очки надеты на… На тебя, младший. Ну как-то стрёмно мне называть в лицо куклу куклой… Жалко его, что ли… Тем более, он же вон… Не совсем вроде как кусок меня. Теперь он ещё и кусок Снейпа… Ох, да уж, легче не стало. Проще тоже. Но вроде как некая индивидуальность у него появилась, что ли?.. «Гарри» озвучил здравое предложение: — Так, джентльмены, давайте разбираться во всём этом сейчас, а то вдруг что случится в поездке? У нас есть ещё?.. Он вопросительно глянул на меня, а я сверился с часами и задумчиво протянул: — Время есть, ещё семь часов у нас. Мы договорились быть у Дарсли в девять утра. Аппарируем, пока в порту ходим, пока паспортный контроль… — Тем лучше. Шнелле-шнелле, собрали в горсти свои ленивые задницы и в лабораторию! Северус страдальчески сморщился: — Неужели я действительно такой противный тип? Я пошёл за бодрящими зельями… Я вздохнул, провожая взглядом его***
За проведённые в мозговом штурме часы мы толком ничего и не поняли, — А кто бы понял? Вот если бы «матушка» на связь вышла… Но чего нет, того нет… — но выстроили более-менее***
Окончательно настроение испортилось после того, как я мельком увидел себя магическим зрением в зеркале, когда мы с Северусом пошли попытаться поспать оставшуюся нам пару часов. Очки мы оставили на «Гарри», чтобы слияние завершилось побыстрее и бедного… бедное… бедное теперь по-настоящему одушевлённое нечто не штормило от противоречивых реакций на окружающих и события. Мы решили, что в крайнем случае он сможет притвориться, что его действительно укачивает, и пару дней провести в кровати, в своей каюте. Судя по темпам слияния, этого времени будет более чем достаточно. Ну а потом «выздоровеет», адаптируется. И ведь почти не соврём! Адаптируется. Только не к качке. Но загрустил я, ясное дело, не из-за этого. Просто, как и сказал уже, увидел в зеркале, что опекунство с меня никуда не делось… Я печально вздохнул и пожаловался Северусу. Мой любимый, увы, не самый чуткий на свете человек. Он, вполне ожидаемо, не понял сути моих тупняков и посыпал сверху немножко соли на мои душевные раны: — Но это же логично! Не тебя же усыновляли. — Логично. Но помечтать-то можно было? — Думаю, если бы усыновляли тебя, то и метка бы стёрлась, а так… — Сев, усынови меня, а? Он напрягся: — Погоди-погоди… Ну не усыновлять же тебя на самом деле? как по-другому избавиться от опеки? — Основатели мне сказали, что по всем неписаным законам моя метка сейчас висит на одной сопле. И если Дамби прикажет мне сделать нечто, ставящее мою жизнь под угрозу, то я могу отказаться, а если он будет настаивать и попытается заставить меня силой, то связь оборвётся. — И по-другому никак? А если не так, то как? — По-другому я буду до совершеннолетия под его опекой. Ещё три года и два месяца. — Ууу… Это нам не надо… — Не надо… Ладно, давай спать. Как говорила одна девушка: «Утро вечера мудренее». — Опять Лавгуд цитируешь? — Нет, царевну-лягушку.***