***
Если профессор МакГонагалл вела себя как Северус Снейп из прошлого, то сам профессор зельеварения, казалось, просто забыл о моём существовании. На его уроках мой низл тоже был со мной и всё время занятия только и делал, что пристально и как-то даже угрожающе смотрел на профессора. Хотя тот ничего этакого не делал. Даже не бросался никакими двусмысленными фразочками в мой адрес. Видимо, в курсе был, что МакГи его коронное замечание потырила, но сам взамен ничего не удосужился придумать. Единственное, от
допроса в начале пары я не смог отвертеться. Но и то, ответив правильно, заработал пять баллов факультету!
Аж охренел… Я реально был в шоке! Да что там я, мой друг — бедняге Драко приходилось ходить на зелья с «грифами» — когда узнал, тоже не поверил услышанному. Чтобы Снейп! И другому факультету баллы начислил?! Да ещё и кому-то по фамилии «Поттер»? Как такое может быть?.. Смерть, в том ли направлении я двигаюсь? Не предвидится ли конца света? Там, случайно, небо на землю падать не собирается?
«Не передёргивай, дитя…»
О’кей…
А вообще, нам, конечно, повезло, что зельеварение мы посещали не всем курсом, а только двумя факультетами. Обусловлено это было не только тем, что сорок с лишним гиперактивных детишек слишком много для Северуса Снейпа с его всем известной нелюдимостью. А тем, что, если —
Не дай бог! — таких, как, например, Невилл, будет больше одного, а их таки —
Сто процентов! — будет, ведь стоит вспомнить хотя бы ирландского бомбиста Финнигана, то… То тут и помереть кому-нибудь недолго. Причём совершенно не обязательно именно «виновнику торжества». Не уследит преподаватель, и всё… Да и вообще! Столько народу за раз — если это, конечно, не ВУЗ, где все уже более-менее сознательные — слишком большая нагрузка на нервную систему любого преподавателя. А уж тем более на практическом занятии.
Не хочу обижать Невилла господи-прости-Долгопупса, но он слишком сильно боится профессора зельеварения. С этим страхом вряд ли можно что-то сделать, пока мальчик сам это не перерастёт. Если Невилл попросит когда-нибудь меня о помощи, я с удовольствием, конечно же, ему помогу —
он мне всегда нравился, самый адекватный парень из всего нашего потока на «Гриффиндоре», — но сам лезть с помощью я не собираюсь.
Что же касается профессора Квиррелла, то я про него просто забыл. Напрочь! Ну заикается себе, вот и пусть заикается в сторонке. Всё равно пока никаких особых проблем с ним нет и ещё долго не предвидится. Когда профессор-белка попытался скинуть Невилла с метлы, на уроке полётов, я просто позвал эльфов школы, и те аккуратно спустили беднягу — Лонгботтома, не Квиррелла — на землю. За сообразительность и быструю реакцию «Пуффендуй» опять заработал баллы. Целых двадцать! Чем, понятное дело, опять разозлил Грейнджер и Уизли. Зато мои подопечные «цыплятки» смотрели на меня, как на героя.
Так что в скором времени пухляш с «Гриффиндора» тоже плавно и логично влился в нашу компашку, а уже я аккуратно подтолкнул его в сторону нашей мадам декана. У парня уже сейчас были прекрасные способности к травологии, и кто я такой, чтобы мешать дублёру мальчика из пророчества развиваться в интересном ему, а главное — насквозь мирном, направлении? Профессор Стебль по первости удивлялась, но разобравшись в талантах Невилла просто улыбалась мне при встрече понимающей
бесящей улыбкой взрослого, который полностью одобряет поведение ребёнка и не собирается разбираться в причинах.
Вот и славно.
Вот так постепенно, я — сам того не ведая как — умудрился и вправду стать почти что курицей-наседкой. Этакой хищной курой, коршуном присматривающей за малышнёй.
Когда мы вдоль и поперёк изучили коридоры замка, то перешли играть на улицу. И там детишки вообще потерялись, иногда даже в прямом смысле этого слова. Я отыскивал их, вылавливая то по одному, то целыми группами. Забавно, но группами найти было сложнее. Особенно когда они кооперировались со «змеями». Драко в такие моменты просто угорал с моего взволнованного вида. Но я-то лучше них всех знал, что — кто бы там что ни говорил — двор Хогвартса безопасным не был. А барсук — животное специфичное, слишком любопытное и увлечённое. Пусть мои сокурсники и были спокойными, в сравнении с теми же «львами», но всё равно…
А вдруг эти малявки сунутся в лес? Тут ведь рукой подать до опушки. Мало ли какой «гениальный» искатель приключений до такого додумается?! Не дай бог!
…в общем, я никак не мог перестать присматривать за мелкими. Это был просто какой-то сумасшедший материнский инстинкт! Как-то раз я специально весь день одёргивал себя, заставляя не лезть, не следить, не контролировать, так весь день как на иголках и провёл.
Вид со стороны, должно быть, был довольно комичный. По крайней мере, Габриэль — увидев однажды, как я читаю лекцию Почти Безголовому Нику о том, что тому нельзя демонстрировать девочкам нечто столь отвратительное, как его недоразрубленная шея, и что нужно уметь лучше объясняться словами — ржал минут пять, прислонившись к стене и даже постанывая от непрекращающегося веселья. Потому что защищаемая мною девочка, Ханна Эббот, плачущая от испуга за моей спиной, была выше меня на полголовы и раза в полтора крупнее.
Эх… Это не смешно! Это грустно… Но всё равно намного лучше, чем прошлый раз на «Гриффиндоре».
В целом я был очень доволен своей жизнью на факультете «барсуков», но тем не менее постоянно пытался придумать, как мне модифицировать свои чудесные очочки, чтобы постепенно «расти».
Ибо задолбали ржать с моего роста!
Драко всё то время, что мы с ним общались, постепенно учился быть естественным без уже привычной ему внутренней неловкости. К счастью, или же наоборот, но всё у парня получалось. Правда, это вылилось в смешение в нем черт характера его мамы и его отца, на выходе получился этакий стёбщик иронично-вежливого типа. И мне, чёрт возьми, это нравилось! Как и всему моему «цыплятнику». Так Драко ощущался каким-то более настоящим, что ли. Во всяком случае, общаться с ним стало куда интереснее.
Сьюзен же медленнее вливалась в нашу компанию, но и она постепенно раскрывалась. Просто ей — как, впрочем, и мне — нужно было больше времени для начала искренней дружбы с кем бы то ни было. Поэтому пока что я проводил больше времени с Драко, хотя часто ловил на себе грустный взгляд Сьюзен, которая пока стеснялась часто подходить, считая, что она мне навязывается.
Глупышка! Она слишком милая для того, чтобы раздражать своим присутствием.
***
Как-то раз, во время игры в прятки, мы с Драко нашли скрытый поворот, который вёл в тупик с большим окном. Нам понравилось иногда сбегать туда ото всех и проводить время вместе. Этот тупичок стал «нашим местом».
И вот сейчас мы сидели с ним там, на широком подоконнике, наблюдая из окна, как мои «цыплятки» самостоятельно выгуливаются во внутреннем дворе.
— Я смотрю, ты счастлив?
— Впервые да!
Я широко улыбнулся. Не именно Драко, просто… просто всему.
— А у тебя как дела? Ты мало о своём факультете рассказываешь…
— Ну много я рассказать, как ты понимаешь, и не могу… Да и то, что есть, рассказывать как-то не особенно хочется…
Я перевёл на него взгляд и нахмурил брови.
Не припомню я что-то, чтобы Драко Малфою не нравилось среди «змей». Конечно, у жизни на «Слизерине» — свои нюансы, но ведь в прошлом он всегда был очень даже в восторге. Или… или не был? Или был, но просто потому, что не с чем было сравнивать? А теперь сравнил и…
И он тут же подтвердил мои выводы:
— Всё именно так, как я ожидал. Именно за этим я туда и хотел, но теперь, видя, какая домашняя атмосфера на факультете у вас, «барсуков», мне… мне несколько завидно…
Вздохнул он. Но, наткнувшись на мою широкую и яркую улыбку, тут же демонстративно скривился.
— Поттер, нет!
— Да!
— Поттер! Нет!!!
— Да, Драко! Да!
Я спрыгнул с подоконника и раскинул руки в стороны, чтобы заключить смутившегося парня в объятья.
— Иди сюда, мой «змеёныш», я подарю тебе тепло барсучьего дома…
Драко тоже соскочил с подоконника и отбежал от меня подальше.
— Отстань, животное!
— Ах ты, гад ползучий! Не хочешь моих тёплых обнимашек?..
Я прищурился, делая вид, будто задет в самых нежных чувствах. Рядом насмешливо фыркнул Сэр Север.
Низл не отходил от меня никогда, кроме душа, конечно. И тут дело не в моей стеснительности и не в его тактичности, просто, как и любой другой обычный кот, он избегал всего связанного с водой.
Мы с Драко тоже посмеялись.
— Ладно, пойдём, в библиотеке ревизию устроим?
— В плане?
— Выберем какую-нибудь определённую тему и будем искать литературу по ней. Через полчаса сравним списки. У кого будет больше книг по теме найдено, тот и победил. В будущем, думаю, нам это пригодится.
Драко немного растерялся.
— Ну, давай…
Думаю, мальчишка не ожидал от подобного времяпрепровождения чего-то интересного, но практика показала обратное. Занятие оказалось весьма азартным. Мы даже библиотекаршу к делу припахали. Та сначала отнеслась к нашей затее со скепсисом, но, заметив, что мы не создаём особого шума и никому не мешаем, решила подогреть «детскую» увлеченность. А в скором времени и сама увлеклась, следя за нами и нашими передвижениями.
Весь следующий выходной мои «цыплятки» потратили на изучение библиотеки, а мадам Пинс, как строгий неподкупный судья, сверяла наши списки и отдавала первенство то одному, то другому. И в общем-то, она была не единственной, кто за нами приглядывал. Во время игры я пару раз замечал краешек чёрной мантии, скрывающейся из стеллажами.
***
Так и продолжилось. Я придумывал игры, которые помогали первогодкам вписаться в школьную жизнь и немного быстрее усваивать информацию по предметам, чем добился уважения от профессоров. И к моим «цыпляткам» присоединилось ещё несколько учеников с «Когтеврана». Конечно же, если нас «палила» МакГонагалл, то я бодро терял баллы. Хотя особо это ни на чём не сказывалось, так как зарабатывать их мы научились гораздо быстрее остальных, тем более её гриффиндорцев. Так что все потуги «слегка» предвзятой мадам профессорши не сильно мешали нашим играм и не особо сказывались на количестве жёлтых камушков в часах факультета.
Глупо предполагать, что мои игры с первогодками остались для преподавателей незамеченными. Те же Габриэль, Седрик и Тонкс часто играли вместе с нами и вовсе не молчали об этом в гостиной факультета, так что и наша декан, и остальные преподаватели прекрасно знали о наших безобидных приключениях, за что и награждали меня баллами. Чем, понятное дело, ещё сильнее бесили Рона и Гермиону. Эта несносная гриффиндорская парочка доводила меня — медленно, но верно — до ручки.
Но и у этого была некая польза, хотя и не для меня. Общий враг, как известно, сближает, поэтому ни малейших разногласий между Роном и «Гермионой Грейнджер, кстати» так и не случилось. И во время празднования Хэллоуина та сидела за своим факультетским столом и просто сверлила меня завидущим взглядом.
И никаких вам плачущих в туалете девочек!
Поэтому тролль в девчоночий туалет не полез и ничего там не разнёс, но проблемы он всё равно доставил, хотя и иным образом.
А получилось всё так…
***
— …снова всем на нас плевать…
Бурчал Габриэль, когда все факультеты отправили из-за праздничных столов прямиком по их гостиным, понятное дело, закрыв глаза на то, куда именно нужно было возвращаться «Пуффендую» и «Слизерину».
Староста «Слизерина» Джемма Фарли, высокая девушка с резкими чертами лица и холодными пронзительно-синими глазами, зло оскалилась:
— А ты, Труман, ожидал иного? Ладно мы, «исчадья тьмы», но вас, «добряков», жаль…
— И куда только смотрит Попечительский Совет?
Продолжил бубнить — больше для себя, чем для нас — наш староста. С учётом того, что со стороны своей конституцией он напоминал большого мишку, его бубнёж мог бы быть забавным, если бы не смысл, что он вкладывал в свои слова.
— Ты прекрасно знаешь, что они теперь и слова не могут директору поперёк сказать!
С насмешливо-злым видом продолжила отвечать на риторические вопросы Джемма.
Ещё немного, и я начну их шипперить…
— А нечего было…
Начал было он, но, взглянув на девушку, замолчал и отвернулся.
— Чего уж тут… Поздно…
Джемма только понимающе похлопала Габриэля по плечу, а я про себя улыбнулся, настолько гармонично они смотрелись вместе.
Не отвертитесь, ребятки. Теперь вы для меня парочка, инеипёт!
Подумав, старосты решили, что пока кризис не минует, слизеринцы побудут у нас в гостиной. Всё-таки с этими аристократишками мы неплохо общались, хотя среди «барсуков» и было достаточное количество магглорождённых. Но наши ребятки не лезли со своей правдой к «змеям», поэтому хладнокровные не лезли к ним. Короче, старосты поставили младшие курсы в центр группы, а по краям выставили старшаков для защиты. Таким порядком мы тихонько продвигались по коридору, в сторону нашей гостиной, как вдруг…
Из-за очередного поворота раздались далёкие, но вполне различимые удары. Мои «цыплятки» замерли в страхе, боясь пошевелиться.
— Все сюда. Молча. Быстро.
Тихо приказал Габриэль, быстро выбрав из ближайших пустых помещений самый большой зал и подпихивая к дверям тех, кто стоял ближе.
— Все внутрь. Живее!
Сначала постарались пропихнуть младших, потом ввалились старшие и заблокировали дверь. Понятное дело, набилось нас в этот зальчик, как
селёдок в бочку как перед распределением первого сентября, всё же два факультета — это не пара десятков человек. Страшно представить, что же будет, если тролль всё-таки сюда решит наведаться. А это он запросто… Стоит только кому-нибудь вскрикнуть от испуга, и тогда нам будет полная жжж…
Все первогодки, даже Драко, испуганно вздрагивали от отдалённых ударов по каменным стенам коридора. Кто-то даже присел, прикрыв руками голову. Понятное дело, что ещё немного и вспыхнет паника, а там — крики, писки, кто-нибудь выбежит в коридор из этой —
давайте будем откровенны — по сути большой ловушки… Ну и далее, по уже предсказанному сценарию, — нам будет полная жжж…
— Он нас найдёт?
Испуганно пискнула Панси Паркинсон, сжавшаяся в комочек.
А вот и первая «ласточка». Панси, помнится, и в каноне смелостью и терпением не отличалась. Но что, собственно, хотеть от девчонки одиннадцати лет? Да тут сейчас все в таком же состоянии.
Я взглянул на старшаков, но те и сами были весьма напуганы. Ничего не оставалось, кроме как перевести всё внимание на себя. И я выступил:
— А ты боишься?
С лёгким вызовом в голосе и улыбкой на губах спросил я, встав у самой двери, по сути перекрывая ученикам двух факультетов путь в коридор. Я, задорно ухмыляясь, смотрел на них, они пялились на меня… А сам я в это время, зажатой в сложенных за спиной руках палочкой, изо всех сил накладывал на дверь и стену невербальное «Дуро максима» и чары отвлечения внимания.
Не помешал бы ещё «Квиетус» на всех сразу… Или сразу «Силенцио»? Так даже если и заорут, то неслышно… Но могут испугаться, а сколько народу гибнет в давке… Статистику я не знаю, но знаю, что без жертв никогда не обходится, так что придётся рискнуть, оставить всем «право голоса» и успокаивать детишек иными методами. Простым и древним как мир взятием «на слабо».
— Так что? Боишься, Панси?
Дети смотрели на меня — причём все, не только Панси — как на больного.
Обидно, между прочим! Но раз сказал «А», придётся сказать и «Б».
— Боишься, при всём при том, что рядом с тобой — «Величайший и Сильнейший Герой Современности»?
И я встал в позу памятника Ленину, ножка правая чуть вперёд, ручка левая чуть вперёд, подбородочек задрать, глазки глядят в даль,
лысинка блестит, на лице пафос…
Ну чисто Тёмный Лорд! Как бы потом не обвинили… а то скажут, что: «Он с самого детства был склонен!» И кадр из воспоминаний — в виде фото — в доказательство. Чай, «Омут памяти» не такая уж чтобы редкость… Н-да, компромат, однако.
Ну что уж говорить о детишках, если даже Сэр Север от смеха фыркнул, а у него уже иммунитет должен быть к моим шуткам. Старшие курсы тоже не сдержали улыбок, а некоторые девчонки и прыснули от неожиданности. Запереглядывались, заулыбались. Да, размерчики мои, по сравнению с другими детьми, были комичны, а лицо — чересчур миловидно. Но кому какое дело, если я добился того, чего хотел?
— Ну? Не страшно? Вот и хорошо. Всё у нас с вами будет хорошо, но нужно быть тише.
И я улыбнулся, присаживаясь на корточки. За мной, как загипнотизированные, последовали все дети с первого по третий курсы.
— А ты сам не боишься, что ли?
Тихо спросил Гойл, задвинув подальше к стенке пару девчонок со своего факультета. Я про себя улыбнулся, никогда бы не подумал, что этот увалень — такой рыцарь. А в ответ пожал плечами:
— Я привык. Бояться неплохо. Даже хорошо, потому что так наш мозг оберегает от глупостей наш остальной организм. Страх — это не стыдно, а естественно. Просто не надо ему слепо поддаваться.
— Но ведь страшно…
— Это только пока. Потом, когда это маленькое приключение закончится, мы с улыбками будем вспоминать о нём.
Старшекурсники переглядывались. Слизеринцы удивлённо смотрели на пуффендуйцев, не совсем понимая, почему их «герой» привык бояться, а «барсуки» хмурились, пытаясь, как более приземлённые дети из простых семей, представить мою жизнь «до».
Херак! Раздался за дверью мощный удар.
Малышня всхлипнула, а старшие нервно сжали палочки.
— Смотрите на меня.
Тихо заговорил я, подпуская в голос магию, пытаясь успокоить, приглушить страхи.
— …не закрывайте глаза, просто смотрите на меня…
Постепенно всё их внимание сконцентрировалось на мне, я же улыбался, оглядывая детишек.
— …всё будет хорошо. Тролль побуянит и уйдёт. Нам просто надо быть тихими как мышки. Посидим, подождём… А чтобы не было страшно, просто смотрите на меня. Я тут, я с вами. Об меня Волдеморт убился, что там какой-то увалень-тролль, подумаешь! И его укокошим, если сунется. Всё будет хорошо…
Я чувствовал себя заклинателем змей, потому что чем дольше я нёс этот бред, тем меньше ученики обращали внимания на то, что происходило за дверью. Даже старшие курсы постепенно расслабились, уняв дрожь в руках.
Некоторое время спустя, звуки тяжёлых шагов и удары об стены удалились от дверей в наш зал, и мы вздохнули с облегчением. Пока большинство прислушивалось к стихающему шуму, высокий, дрыщавый брюнет со «Слизерина», с выразительно торчащими вперёд зубами, вдруг тихо сказал:
— Знаешь, Поттер, ты мой герой!
— Можно просто Гарри.
Улыбнулся я, поднимаясь с пола, и продолжил:
— Да и какой из меня герой? Герои, они — грудью на амбразуру и во всю гортань — «За справедливость!» А я так…
— Интересный ты парень, Гарри.
— Спасибо…
Угу… ну ты, бля, покрасней ещё!.. Не та возрастная группа для пошлых шуток про «интересных парней». Рано, Гарольд, рано!
Я смущённо кашлянул, стараясь найти, в какую бы сторону повернуть разговор. Старшие снова переглянулись, но теперь и они с улыбками разной степени скабрёзности.
— Идёмте…
Я тихо открыл дверь, на ходу невербально кастуя «Финита Дуро максима», и мы вытекли в коридор. И вот когда уже все первогодки, кроме меня, снова заняли свои места в центре колонны учеников, намереваясь продолжить наше, столь грубо прерванное продвижение в сторону гостиной «Пуффендуя», случилось то, чего даже я не мог предвидеть.
***
Какая-то старшекурсница обернулась к дальнему концу коридора и… завизжала в голос. Тут же все девчонки с младших курсов подхватили её визг, и я от неожиданности сколдовал «Вингардиум Левиоса»…
а не «ЛевиосАаа…» И только потом до меня дошло, что происходит.
Оказалось, тролли не так тупы, как о них думают. Конкретно этот, оказывается, спрятался за поворот коридора и поджидал за углом пока мы, очевидно, повернёмся к нему спинами. И так, к нашему великому счастью, совпало, что выглянул он проверить, как там его будущая добыча, именно тогда, когда повернулась эта старшекурсница.
Ну чё… Нам всем тупо повезло! Но каков хитрец!
В общем: тролль выглянул; девица обернулась, взвизгнула, напугала тролля; тот выскочил из-за угла, напугал меня; ну я и колданул… Механически, из-за того, что именно сегодня мы, как и положено по канону, проходили чары левитации, и я помогал всем правильно их произносить и отрабатывать взмах. Вот случайно это заклятье в монстра и отправил. Но с перепугу переборщил с силой, и… Тролль взлетел. Вот так просто, взял и улетел вверх… К потолку… Хотя не должен был, он же к магии практически инертен. Но взлетел. Врезался в деревянную поперечную балку так, что посыпались щепки, штукатурка и прочие строительные отходы.
И тишина… И тут у меня вырвалось:
— Я случайно…
…
Все озадаченно смотрели на так и болтающееся под потолком тело тролля, чья дубина, кстати, просто осталась лежать на полу.
Вот дубина осталась, а эта скотина — нет!
Его конечности обессиленно свисали вниз, и я искренне надеялся, что скотинка всё же просто в отключке. Всё-таки перевоз тролля из заповедника дело далеко не дешёвое, ещё, того и гляди, потребуют компенсацию… Хотя, судя по тому, что «Левиоса» — чары для неодушевлённых… ммм… предметов, то выводов из этой картинки ровно два: или у троллей души нет в принципе, или души уже нет у этого конкретного тролля…
Н-дааа…
— Случайно…
Повторил Габриэль и — сначала тихо, а потом уже во весь голос — заржал. А за ним последовали и все остальные. Смеялись до слёз, выплёскивая зашкаливающий в крови адреналин. Некоторые аж попАдали, хватаясь за животы, и плача от смеха и прошедшего страха.
— Я конечно рад, что вам всем весело, но что мне теперь делать?
Про себя я правда был рад, что тут — истерический хохот, а не плачь навзрыд. Но всё равно как-то надо ситуацию доводить до логического завершения. И тут из-за того самого угла раздался голос профессора Снейпа:
— Что здесь…
Тот был явно взвинчен. А у меня, ещё со всех прошлых жизней, привычка такая: «спалили» — прячь за спину! Этакий синдром собаки Павлова: слышу злой голос — прячу руки за спину. Ну вот и спрятал, по привычке…
А заклятие-то всё ещё работало!
А теперь я палочку в сторону отвёл…
— … происходит?..
И тело тролля, в тонну — а то и больше — весом, упало в шаге от профессоров, которые выскочили из-за того самого угла…
…
Новые действующие лица — в числе которых были: профессора Стебль, Снейп, Флитвик и мадам Помфри — справлялись с испугом кто как мог. Декан Стебль, как и Северус, схватилась за сердце, шокированно воззрившись на упавшую тушу. Профессор Флитвик же с нагрузкой на нервную систему не справился и хлопнулся в обморок.
Не могу его осуждать, в нём же кровь гоблинов, а те с трудом адаптируются к моим повадкам.
Мадам Помфри же — вот что значит привычка действовать в стрессовой ситуации — что-то уже сама глотала из флакона и явно собиралась заняться приведением в чувство нашего полугоблина.
— Я случайно…
Повторил я, в общем-то понимая, что люлей мне точно сейчас отсыпят, я опустил голову и, боясь поднять взгляд на деканов, добавил: — Извините…
— Так. Спокойно, чётко, внятно…
Почти рыча начал профессор зельеварения, сам отнюдь не образец спокойствия и чёткости мыслей:
— Что тут произошло? Мисс Фарли!
— Сэр!
Та сразу стала серьёзной —
вот это дисциплина у них на факультете! — и начала рапортовать:
— Мы шли к гостиной «Пуффендуя», чтобы переждать там. На пути нам встретился тролль. Мы спрятались. Но видать, он нас как-то почуял и тоже спрятался и поджидал нас… А когда мы вышли из укрытия, кто-то из девушек его случайно заметил и завизжал. Тут тролль выскочил из-за угла и… и испугал мистера Поттера… Ну а… а Поттер уже и запустил троллем в потолок…
Всё-таки она не смогла не фыркнуть, вспомнив этот полёт.
— А потом уже появились Вы и снова испугали бедного мальчика… Вот и результат…
Сдерживать нервный смех Джемме явно становилось всё труднее.
— Мистер Поттер, напоминайте мне почаще никогда Вас не пугать.
Послышался тихий голос профессора Флитвика, который пришёл в себя как раз к концу объяснений Джеммы. И все дети снова заржали, не будучи в силах так быстро успокоить нервишки.
— Сорок баллов «Пуффендую» за быстрое и действенное реагирование в стрессовой ситуации.
— А он жив?
Робко уточнил я.
Чисто на всякий случай. Вдруг ещё тело самого убирать заставят. А что? МакГонагалл точно может такое учудить. Скажет: «Намусорил — убирай!»
— Хотите добить?
Саркастично уточнил Снейп.
Добить, конечно, стоило бы. Чисто из тех соображений, что негоже врага недобитого за спиной оставлять. Да и из вредности, пусть Альби себе второго тролля покупает или ловит, для своего Запретного коридора. Но я же маленький мальчик! Имидж, легенда, прикрытие, все дела…
— Это шутка, профессор?
Демонстративно отшатнулся я от него на пару шагов, врезавшись спиной в того самого худощавого зубастого брюнета, который меня мягко поймал, а на своего декана бросил осуждающий взгляд. Тут уж я еле удержал мимику, чтобы не выдать всю степень своего охуевания.
Северуса пристыдил его ученик! Серьёзно?!
А он даже проникся! Опустил взгляд и буркнул:
— Всё с ним нормально. Может, пара сломанных костей, но жив…
Хотя, я уверен, соврал, грудная клетка монстра не двигалась. Ладно, «жив», так «жив». Мне-то что.
— Старосты, разбирайте детей по гостиным.
— Да, сэр…
***
Декан Снейп отправился провожать слизеринцев в их общежитие, заикающийся больше обычного К-к-квиррелл остался караулить труп тролля и ждать основную тягловую силу школы. Нет, не феникса Дамблдора, а Рубеуса Хагрида. Ну а наша мадам декан
пинками погнала нас в к пуффендуйским бочкам. В общей гостиной нам — в качестве моральной компенсации — накрыли перекус.
Типичные барсуки, прости Господи. Пожрать перед сном — это святое!
Сидя в её привычном кресле у камина, декан Стебль снова выслушала отчёт старост о произошедшем и начислила каждому действующему лицу по десять баллов. Что ни говори, но детишки и подростки в столь сложной ситуации повели себя грамотно и сдержанно, и если бы тролль не оказался таким смышлёным, всё бы получилось.
Проблема была в том, что и со мной мадам декан тоже решила поговорить. Не могу сказать, что не ожидал этого. Пусть в прошлом я учился на факультете, декан которого, Минерва МакГонагалл, умело делала вид, что с её подопечными всё всегда хорошо, тут такое не прокатит. Профессор Стебль опекает своих «барсучат», действительно о них заботится.
— Мистер Поттер, мне поговорить с Вашими родственниками?
Пухленькая, низенькая Помона Стебль сейчас выглядела этакой растрёпанной мамой-барсучихой, готовой вцепиться в горло противника, что посмел обидеть её детёныша. Такое сравнение заставило меня улыбнуться, но я решительно помотал головой, отказываясь от её защиты:
— Мэм, если можно — просто Гарри. Не надо разговаривать с моей семьёй. Не пугайте их почём зря. И ещё… не стоит думать про моих родственников плохо, у нас нормальные семейные отношения. Всё что мог, я изменил сам. Если Вы вмешаетесь, мои старания могут пойти прахом. Я понимаю, что моё поведение порой выбивается из понятий нормы, но с этим уже ничего не поделаешь.
Мадам декан покивала задумчиво головой, соглашаясь с моими доводами, нежно погладила меня по голове, но не могла не уточнить:
— Сейчас у тебя точно всё хорошо, Гарри?
— Да, мэм. Тётя с дядей меня любят и очень за меня волнуются. Мы с ними переписываемся каждый вечер… А ещё — меня не морят голодом, каким бы маленьким я не выглядел. Ем я за троих, но пока не расту. Но это временно, я надеюсь.
Как только очки перенастрою летом, так сразу и подрасту.
— Хорошо. Ну что ж, иди к остальным, перекуси…
***
Пока я хрустел печеньем с молоком, попутно подслушивал разговор декана и старост, напрягая свой волчий слух.
— Что скажете?
Взволновано уточнила мадам декан у Трумана и Тонкс. Габриэль пожал плечами:
— Гарри прав. Зачем ему помощь сейчас, когда он уже решил все свои проблемы сам? Раньше помогать надо было. Теперь просто достаточно приглядывать и, если понадобится, оказать поддержку. От этого больше пользы будет, чем если полезем, куда не просят.
Нимфадора согласно кивнула:
— Хорошо, что он попал к нам. «Барсуки» ведь всегда готовы оказать помощь, если это необходимо.
— Из него выйдет отличный староста в будущем, его все обожают, даже «змеи» и «вороны», мэм.
Высказался Габриэль, и они с Тонкс переглянулись, улыбаясь.
— Я вас поняла. Зелье в молоко добавили?
— Как всегда, мэм.
Покивали головами старосты.
— Ну что ж, тогда не буду вас задерживать, всем спокойной ночи. Сами тоже молока выпейте.
И она многозначительно приподняла бровь, скосив глаза на стоящие на столе кувшины с молоком. Габриэль и Нимфадора согласно прикрыли глаза и тоже пошли за стол, а декан, попрощавшись со всеми, покинула гостиную. Я принюхался к содержимому своего стакана:
Что за зелье?
От молока чуть припахивало мятой и лавандой. Значит — «Сон без сновидений». Неплохой вариант. С тёплым молоком сойдёт как мягкое успокоительное, что поможет детям быстрее и спокойнее уснуть. Сейчас им это было необходимо. Ещё многих не отпустили переживания. Я тоже сделал несколько глотков, стараясь не глубоко вдыхать не особо сочетающийся с молоком — в моём понимании по крайней мере — запах лаванды, и пошёл вместе с однокурсниками спать. Моя нервная система была в полном порядке.
***
Ночью проснулся от того, что волчьим слухом даже сквозь сон уловил какие-то непонятные тихие звуки. Выглянул, насторожённый, из крыла мальчиков в гостиную и заметил знакомые рыжие волосы. Сьюзен сидела на диване и тихо всхлипывала.
Ну что ты будешь делать! Дети — такие дети…
Взял плед со своей кровати, подхватил под пузо вяло сопротивляющегося Сэра Севера и пошёл успокаивать девочку. Бедолажка вздрогнула от испуга, когда я накинул на её плечи плед, обернулась резко с расширенными в ужасе глазами, но потом быстро расслабилась, поняв, что это всего лишь я.
— Ты чего не спишь? Почему молоко перед сном не выпила?
Спросил я, присаживаясь рядом и обнимая её. Сэр Север запрыгнул на диван, устроился с другой стороны и, уложив голову Сьюзен на колени, тихо замурчал. Она снова всхлипнула.
— Ой-ёй-ёй, так не годится! Эльфы Хогвартса, две чашки какао, пожалуйста.
Попросил я, рассчитывая на отклик сердобольных малышей, что вряд ли оставили бы своих подопечных без внимания в такой богатый событиями вечер. А сам, тоже устроившись поудобней, притянул малышку к себе и приготовился работать жилеткой.
— Поплачь, тебе сразу станет легче.
— Откуда ты знаешь?
Недоверчиво спросила Сьюзен.
— А ты никому не расскажешь?
Тихо уточнил я, сам тем временем думая, как правильно повести этот непростой разговор, насколько искренним стоит быть перед этим домашним ребёнком, впервые попавшим в пугающую ситуацию. Да и как помягче передать воспоминания о собственном не самом радужном прошлом?..
— Никому…
— Ну тогда слушай. У меня была не самая простая жизнь…
Оставим за кадром, что некоторых ситуаций и событий я мог бы запросто избежать, если бы не пёр к прописанному, заранее известному финалу с изяществом бульдозера и упрямством сотни ослов, не желая ничего менять в собственной судьбе в лучшую сторону.
— …мне часто бывало больно, одиноко, страшно, грустно, но стоило выплакаться и становилось хоть и не хорошо, но терпимо. А потом время уносило прочь из памяти всё, что в прошлом причиняло боль. Просто выскажись и тебе станет легче…
— Хорошо…
Она послушно уткнулась мне в изгиб шеи, судорожно схватилась за пижамную куртку и… И она высказалась! Речь Сьюзен была сбивчивая, но такая искренняя! Она икала, хлюпала носом, давилась рыданиями… Там было и про её прошлое, и про сегодняшний случай. Она высказала, пожалуй, даже больше, чем собиралась изначально, а я слушал, прижимая к себе несчастного ребёнка-сироту, и молча смотрел на языки пламени в камине.
Постепенно голос Сьюзен становился всё тише и тише, и в скором времени она уснула. Я аккуратно уложил её поудобнее, смотрел в огонь и размышлял том, что без родителей дети взрослеют гораздо раньше… И сам не заметил, как уснул под тихое мурчание моего низла.
***
