***
С тех пор, как Инк впервые нашел выход в Мультивселенную, чем больше времени он проводил там, знакомясь с каждой АУ, каждой историей, каждым персонажем, Ауткодом, тем больше он влюблялся в нее. Может быть, использование слова «любовь» было неверным выбором слова, поскольку кто-то бездушный, как он, в конце концов, не имел способности любить, но его потребность в защите росла. Его ярость, чтобы защитить их всех, его надежда сделать их всех счастливыми, процветающими и живыми. Его чувство долга, сказал бы он. С каждым днем он все серьезнее относился к своей работе в качестве хранителя, и с каждым днем он обнаруживал, что есть еще вещи, которые Инк хотел бы поддерживать в хорошем состоянии. Появлялось всё больше существ которых он хотел сохранить. Кто-то мог бы сказать, что он никак не мог выполнять свою работу из-за того, насколько небрежным он был с «плохими Сансами». Но разве эти люди забыли? Они также были частью этой Мультивселенной. Они также были монстрами, которых он хотел защитить, иногда даже больше, чем другие части этой Мультивселенной. Это не означало, что Инк легкомысленно относился к своей работе, нет, определенно нет. Чем меньше он хотел причинить им боль, тем усерднее ему нужно было работать, чтобы защитить обе стороны. Это... не всегда понималось, но ладно, не для них он это делал, в конце концов, а для себя и занятия которое он избрал. Но по прошествии дней, лет, тысячелетий Инк обнаружил, что что-то меняется. Может быть, все травмы, которые он получил в боях, в конце концов достигли кульминации, или, может быть, его тело каким-то образом не было предназначено для бессмертия, и он все неправильно понял. Потому что у него болела грудь. Ребра, позвоночник, все болело, и боль только усиливалась. Сначала это было незаметно, просто небольшой рывок тут или там, когда он двигался неправильно. Потом постоянное чувство боли, не сильное, но достаточное, чтобы было некомфортно, а потом... потом было ещё более некомфортно. Его грудь не могла подняться должным образом, дыхание было неестественным, и всегда, абсолютно каждый раз ему просто не хватало воздуха. Что-то царапало ему горло, пока он не закашлялся, и, как только он это сделал, он уже не мог остановиться. Как будто что-то пыталось вырваться, и все, что ему нужно было сделать, это потянуть ... Так он и сделал. Потянул. Он засунул руку в рот и стал искать что-то, что могло быть причиной этого. Он нашел что-то, совсем маленькую вещь, которую он почти не мог схватить, но как только он это сделал, он потянул. И мгновенно остановился. Он быстро убрал руку, прежде чем начался приступ кашля. Он был прав. Там что-то было. И как только он избавится от этого, ему, вероятно, станет лучше. Итак, он дотянулся, схватил его и потянул... дернул... дернул.... Оно было упрямым, и он мог поклясться, что чувствовал, как оно движется вниз в его груди, но даже мысль об этом была глупой. Это заняло больше времени, чем ему хотелось бы, но, в конце концов, это что-то отпустило его позвоночник, и он смог вытащить это. У него на руках был цветок. Это был целый цветок, лепестки, листья, стебель и корни - всё. Это было красиво, подумал Инк, даже если оно было покрыто его черной магией. Ему было немного любопытно, откуда взялась его магия, ведь он ведь не был ранен, не так ли? Ну, это не имело значения, так что он присмотрелся к цветку поближе, и как только он это сделал, он больше не мог оторвать от него глаз. В этом не было ничего особенного, на самом деле, это было далеко от самых красивых вещей, которые Инк видел в своих путешествиях, но... было что-то... Это казалось важным. На самом деле, это казалось таким важным, что даже мысль оставить его где-нибудь в покое была невыносима. Поэтому Инк расположил его между своими красками, близко к телу и так, чтобы он был совершенно незаметен. Он не стыдился этого или чего-то в этом роде, но это все равно... казалось личным. Не то, что он хотел бы, чтоб видели другие. И вот, с исчезновением источника царапин, он перестал кашлять, а Дрим, начавший нервничать, заметно успокоился. Однако, как узнал Инк, это было ненадолго. Однажды царапающее чуство вернулась снова, и Инк упал на колени от сильного приступа кашля. Несколько лепестков даже вышли сами по себе. Так что он сделал то же, что и раньше, он дернул. Было так же неприятно, как в первый раз, и так же больно. Ему было наплевать на это, боль была чем-то, что пройдет. После того, как он их вытащил, их стало больше. Он порезал себе пальцы об удивительно острые лепестки. И в очередной раз спрятал их рядом со своими красками и пошел дальше. В следующий раз, когда пришло это чувство, Инк не сразу потянулся ко рту. Вместо этого, из любопытства, он нарисовал себе большое зеркало и медленно снял с себя верхнюю одежду. Он рассеянно задумался, какого цвета были огни в его глазницах, когда увидел свое отражение. Теоретически он мог легко проверить, поднять их, чтобы посмотреть на свое лицо в зеркале, но на самом деле это было слишком трудно сделать, слишком загипнотизирован видом. Его грудь, которую он помнил, была покрыта черными символами и узорами, было почти невозможно увидеть. Цветы разных цветов и форм росли из него, переплетаясь все вместе. Они заглядывали в промежутки между ребрами и поднимались вверх по позвоночнику, не оставляя в поле зрения ни сантиметра исходной кости. Он был уверен, что пустое пространство внутри его груди тоже было заполнено ими. Настоящее чудо, никто никогда не видел, чтобы они выглядывали из-под его рубашки. В глазах Инка это было красиво - он даже предпочитал именно так. В этом было... что-то художественное, очаровательное, по-своему, странное. Но одна мысль пришла ему в голову. Что, если всё это было причиной того, что он не мог двигаться так же хорошо, как в прошлом? Причина, по которой он был не в лучшей форме и не мог лучше выполнять свою работу? Это была ужасная мысль, и даже если он ненавидел необходимость избавиться от этих цветов, он знал, что должен это сделать. Итак, он сел и начал свою работу.***
Это было плохо, хуже, чем срывать цветы с верхней части тела. Когда он пытался выпутать цветы из своей грудины, он чувствовал, как они тянут его позвонки, болезненно волоча свои стебли через щели в его костях, крепко сжимая, не желая отпускать. Инк задохался. Затем он попытался избавиться от цветов, растущих из-под его ребер, и почувствовал, как они только сильнее сжались, казалось обладая собственным разумом. Инк не мог двигаться, полностью парализованный болью. Что бы он ни пытался, это было больно. Было так больно, как никогда раньше. Это было больнее, чем Эррор, оторвавший ему ногу, больше, чем его руки после внезапного наплыва безудержного созидания, и больше, чем воссоздание его конечностей снова. Как будто цветы слились с его костями и, пытаясь разъединить их, причиняли боль каждой части его существа так, как он никогда не считал возможным. Он заскулил, когда недостаточно осторожно потянул один из них, что оставило его трястись на земле. Он понял. Ему нужно будет сделать это быстро, жестоко. Иначе они не отделятся от его костей. Инк глубоко вдохнул и дернул. Это заставило его хрипеть, лежа на боку, когда его зрение стало расплывчатым, а его магия медленно стекала по его скулам. Но это сработало. В его руке была куча цветов, стебли и корни которых были покрыты его магией. Он вздрогнул, когда они порезали его, каждая часть их существ была такой странно острой. Он задавался вопросом, что это значило для остальной части его тела, которое было полностью окружено ими. Он продолжил вырывать оставшиеся цветы. Это было болезненно и медленно, но эффективно. Даже когда он не видел никаких изменений, на месте уже сорванных цветов вырастали другие, он чувствовал, что что-то изменилось. В его груди больше не было душно. Так что он продолжал то, что делал, делая перерывы после каждой новой кучи цветов, которые падали на пол. Это было неприятно, и ему хотелось возненавидеть эти цветы, за то что они заставляли его делать, но один взгляд на них, и ему невольно хотелось собрать их поближе к себе, снова положить в грудь, даже если это было больно. Но Инк знал, что не может, с каждым вырваным цветком он чувствовал, как его тело становится легче, и он был уверен, что как только он закончит свою задачу, он будет в своей лучшей форме, готовый хорошо выполнять свою работу. Ему казалось, что он разваливается, разрывается в клочья вместе с этими невинными на вид цветами. Казалось, все его существо медленно умирало, сгорало в огне, и каждое движение вызывало мучительную дрожь по всему его телу. Чем дольше это продолжалось, тем больнее становилось. Он хотел остановиться, умолять и умолять кого-нибудь помочь ему, чтобы это закончилось. Ему хотелось закричать и заплакать, просто свернуться калачиком и забыть обо всем этом, но он только сильнее стиснул зубы и сделал то, что должен был.***
Инку потребовалось... много, оооочень много времени, чтобы закончить, и как только он это сделал, он мог только лежать, почти утопая в цветах, которые он сорвал со своего тела, в луже черной магии, которая хлынула через порезы на его костях. Было странно снова видеть его тело таким каким оно было раньше, но, по крайней мере, он получил ответ на вопрос, который интересовал его ранее. Цветы действительно слились с его костями, и каждая их часть казалась их продолжением, оставляя после себя бреши в его костях, которых никогда не должно было быть. Инк знал, что это заживет, но все равно было очень больно, его тело не чувствовало себя своим, дрожа от напряжения. Собравшись с силами, он сел и огляделся. Цветы были повсюду, покрывая все пространство вокруг него, и, если не считать жгучей боли в ребрах и позвоночнике, он наконец снова мог дышать. Он никогда не замечал, как ему было плохо, пока не избавился от цветов. Он так и не узнал, что потерял. Но даже тогда Инк не хотел оставлять эти цветы. Они были его. Его магия, его кости и мозг. Но их было слишком много, чтобы просто положить их рядом с его красками. Инк решил создать специально для них место внутри своей Дудл Сферы. Он сделал совершенно новое здание, спрятанное за красивыми пейзажами. Он бережно собрал все цветы, совсем не заботясь о новых порезах, которые они оставляли на его теле, и куча за кучей они нашели свое место в их новом доме. После этого Инк заснул. Когда он снова открыл глаза, прошло уже несколько недель, а его телефон был полон обезумевших сообщений. Он быстро создал портал и поспешил всех успокоить. Они разозлились, что он так исчез, не сказав ни слова, и Инк мог только смущенно извиниться и снова погрузиться в работу, весь теплый и головокружительный, снова увидев эти лица. Он знал, что беспокоит их, но, видя их такими волнующимися, он чувствовал покалывание во всем теле, и он чувствовал, как на его черепе расцветает улыбка, даже когда они придирались к нему. Первый раз, когда он подрался после того, как избавился от всех цветов, это было очень памятно. Он вдруг стал быстрее, проворнее и сильнее, оставив всех остальных и себя в полном шоке. Они недоумевали, как это произошло, и единственное, что он мог ответить, это то, что он отдыхал последние несколько дней. После этого его работа стала легче. Не легко, в Мультивселенной, полной опасностей как внутри, так и снаружи, никогда не было легко. Тем не менее, Инк был счастливее. Он видел Дрима и Блу, посещал Классика, шутил с Ластом, дрался с Эррором и разыгрывал банду Найтмера. Это был хороший день. Было так приятно увидеть их всех! В последнее время ему пришлось приостановить эту деятельность, так как большую часть времени его кашель только беспокоил, и это было не круто, не говоря уже о том, что ему приходилось тратить так много энергии на защиту Мультивселенной, он не мог заставлять их беспокоится. Тот факт, что он мог встретиться с ними снова, делал его по-настоящему счастливым! Что-то шевельнулось в его груди, но он проигнорировал это. Он продолжал выполнять свою работу в течение нескольких недель, после возвращения в свою лучшую форму, прежде чем кто-то заметил, что он снова замедляется. Инк задумался, что они имели в виду, прежде чем обыскать свой шарф в поисках ответа. Не было ни одной записи, по крайней мере такой, какой он мог ожидать. Вместо это был небольшой рисунок букета цветов. Он помнил. Вся боль, через которую он прошел, чтобы избавиться от них, боль что возвращается к нему. Инк быстро извинился и, стоя перед зеркалом с прошлого раза, снял одежду с верхней части тела, как и в прошлый раз. Там его снова приветствовали цветы. Их было меньше, чем в прошлый раз, всего несколько торчало из его грудной клетки, ничего похожего на то, что было тогда. Он глубоко, судорожно вздохнул и закрыл глаза. Он должен был сделать это снова, не так ли? Он присел, что бы побыстрее закончить с этим. На этот раз было лучше. Это заняло намного меньше времени, и их было во многом меньше чем в прошлый раз, поэтому это было не так больно. Это было не безболезненно, и как только он закончил, он снова заснул, но это также не оставило его в полной агонии. Так что да, прогресс! На этот раз Инк аккуратно написал рядом с заметкой о красках, так же заметку о «садоводстве». Это стало его новой рутиной - как только он должен был выпить свои краски, он шёл смотреть на свою грудную клетку, чтобы увидеть, не появилось ли что-нибудь новое, о чем ему нужно было позаботиться. Шли дни, и он замечал, что иногда их вдруг появлялось сразу много, а иногда — всего один цветок. Если бы он ничего не делал в тот день, то они бы толком и не выросли, но если бы он бегал, встречая других, дрался или прыгал по АУ, то в следующий раз его встречал бы вид нового букета в грудной клетке. Каждый раз цветы были такими же пленительными, как и в первый раз. Таким образом, его жизнь продолжалась, новый распорядок медленно укоренялся настолько, что ему не нужно было больше смотреть на свой шарф, чтобы вспоминать о цветах. Конечно, он все еще делал это, но теоретически он не должен был этого делать. Любопытно, что он чувствовал, как будто его память стала лучше, но, честно говоря, это могло быть просто его воображение, в конце концов, у него было большое воображение.***
Однажды, конечно, что-то должно было измениться. Дрим и Найтмер поссорились, поэтому «война» внезапно снова стала более жестокой, так как ни один из близнецов не хотел признавать, что это была их вина, и извиняться. Цветы в его груди росли быстрее, и, поскольку Наблюдателям постепенно надоедало то что они видели, ему приходилось делать все возможное, чтобы заинтересовать их и других Творцов, не забывая отпугивать всех божеств, что пытаются проникнуть в их Мультивселенную. У него не было времени, ему нужно было сохранить жизнь этому месту, которое он поклялся защищать, ему нужно было сохранить его в безопасности, и ему нужно было убедиться, что никто не погибнет во время ещё одного бессмысленного братского спора. Инк делал всё возможное, иногда даже забывая свои краски и беря их в последний момент и совершенно не имея времени посидеть, с «наслаждением» обрывая цветы. Так шло время, росли цветы и Мультивселенная продолжала свою размеренную жизнь. Братья перестали спорить и померились с какой-то сентиментальной сценой, где оба прощали друг друга, а Наблюдатели и Творцы возвращались к своему Творчеству. Все шло хорошо, и как только он почувствовал, что все будет хорошо, даже если он отвлекся от этого хотя бы на одну секунду, он позволил себе отдохнуть. Или, скорее, сильный приступ кашля, наконец, достал его, и когда он закончил, он рухнул, окруженный цветами, выпавшими изо его рта.***
В следующий раз, когда Инк открыл глаза, он увидел взволнованное лицо Дрима, услышал панический голос и то, что его тащили через портал на встречу с Саенсом. Он пытался сказать ему, что в этом нет ничего страшного, что он в порядке, но его голос был хриплым, и он не мог заставить себя что-либо сказать, когда Дрим уставился на него глазами, полными непролитой магии. Сай спросил, что случилось, и Дрим сказал то, что знал. Когда он закончил, они оба повернулись к Инку, ожидая его версии. Вместо этого, как только Инк открыл рот, чтобы заговорить, начался новый приступ кашля, и из него вырвались цветы, покрытые его магией. Дрим быстро оказался рядом с ним, беспомощно наблюдая, не зная, что делать, чтобы помочь. У Сай резко перехватило дыхание. Вцепившись пальцами в ткань пальто, чтобы скрыть дрожь, он заговорил серьезным голосом. — В этом нет никаких сомнений. Во всех данных, которые я собрал из каждого Ауткода, и информации, которую они мне принесли, существует только одна болезнь, при которой больной кашляет цветами. Эта болезнь - Ханахаки. — Болезнь Ханахаки? Значит, Инк болен? Как мы можем его вылечить? — немедленно спросил Дрим, изо всех сил стараясь сдержать панику. Саенс молчал. Голос Дрима стал истеричным: — Почему ты ничего не говоришь? — По… всем собранным данным никто не нашел лекарство. Это смертельная болезнь, — сказал он и быстро добавил: — Это не значит, что у Инка нет шансов. Причиной этой болезни являются сильные, невостребованные чувства любви к кому-то. Если Инк сможет заставить этого человека полюбить его, болезнь должна исчезнуть сама собой. В случае неудачи есть еще... другой путь, — замялся Сай. — В некоторых мирах существует операция. Она крайне рискованная, и АУ, где процент неудач самый низкий, он все же выше 80 процентов, а среди 20 успешных, 95 процентов, потеряли все свои воспоминания о цели и их чувства, так же учитывая проблемы с памятью у Инка… это может иметь непредсказуемые последствия, — сказал он, не в силах скрыть дрожащий голос. — Эта операция тоже... очень спорная, потому что... потому что это операция на душе монстра. — У мечты перехватило дыхание. Это значит... Душа была чем-то почти священным для монстров. Это была частная, по какой-то причине, кульминация всего их существа. Мысль об операции была ужасающей. — Но, как я уже сказал, до тех пор, пока Инк может заставить человека, которого он любит, полюбить его, не было бы причин для беспокойства об этом, — дрожаще улыбнулся Сай, не упомянув, насколько мал процент людей, которые преуспели в этом. — А пока, — он успокаивающе вздыхает, — Инк, пожалуйста, скажи нам, в кого ты влюблена. Они оба повернулись к нему, и полный надежды взгляд Дрима заставил Инка пожалеть об ответе, который он собирался дать. — Я никого не люблю, — сказал он. Он видел, как что-то во сне только что... сломалось, и он ненавидел это и... Инк снова начал кашлять. Сон беспомощно парил над ним. — Инк, — сердито сказал Сай, — это не какая-то шутка, это не одна из твоих игр, на этот раз ты можешь умереть! — Но был только один ответ, который он мог дать. — Хотя у меня действительно нет никого, кого бы я любил. Я не могу никого любить, — сказал он, хорошо осознавая свое состояние. Чтобы немного их успокоить, он легко продолжил: — И вам не о чем беспокоиться, я могу просто их ободрать, — пожал он плечами. — Серьёзно, ИНК, — в ярости закричал Сай, — Ты придурок! Что, по-твоему, произойдет, если ты просто... попытаешься сорвать что-то, что срослось с твоей душой?!— Дрим вздрогнул. Он впервые услышал, как Сай повысил голос. — Но у меня нет души? — невинно спросил Инк, наклонив голову. Все остановилось. Никто ничего не сказал, поэтому через мгновение он решил продолжить. — В любом случае, я даже делал это раньше, и все было в порядке. — Инк, ты… что… — Дрим не знал, что сказать. — Смотри, — сказал он и сняв одежду с верхней части своего тела, Дрим был все еще слишком потрясен, чтобы смутиться, в то время как Сай просто смотрел в пространство. Они оба обратили на него внимание как только в поле зрения появилась грудь Инка. Он был... полностью покрыт цветами. Это было неправильно, подумал Сай. Ханахаки так не работал. Можно было увидеть цветы, только когда они уже откашлялись или когда больной показал свою душу. Иначе нельзя было увидеть. Он даже не мог судить о том, насколько плох был Инк, поскольку ханахаки не мог выглядить так. Конечно, Инк сказал, что у него нет души, но это была просто другая мысль художника о себе, которая не имела никакого смысла. У каждого живого существа была душа. Каждому существу, чтобы жить, нужна была душа. Прекрасными примерами были Флауи и Темми по всей Мультивселенной. Ему нужно больше данных. — Я буду искать больше информации, но я думаю, что мы все равно должны хотя бы попытаться выяснить, в кого влюблен Инк, так как он не собирается рассказывать нам сам, — сказал Сай, игнорируя художника. Дрим неуверенно последовал его примеру. В отличие от Саенса, он поверил Инку, но это открыло целую новую банку червей, которую он пока не был готов обработать. — И как мы собираемся это сделать? — он спросил. Сай открыл один из ящиков. — Ну, поскольку цветы Инка, кажется, растут из его грудной клетки, нам придется поставить туда камеру, чтобы наблюдать за их ростом, — начал он, роясь в ящике стола. Дрим вздрогнул: — Камера… — Цветы вырастут, когда он подумает об этом человеке, поэтому при встрече они должны появиться внезапно. Вот почему нам также понадобится еще одна камера, чтобы наблюдать за тем, с кем он встречается, — Дрим нерешительно кивнул. Учёный достал маленькое устройство и продолжил говорить. — А теперь я пристегну их здесь... Я постараюсь найти больше информации о болезни, когда тебя не будет. Это будет немного рискованно, так как мы не знаем, сколько времени у Инка, так что в тот момент, когда он покажет какие-либо признаки ухудшения состояния, верните его сюда. Помимо этого, Дрим, ваша работа будет заключаться в том, чтобы убедиться, что Инк встретится максимально возможному количеству Ауткодов. Однако постарайтесь держаться от него немного дальше, чтобы не мешать сбору данных. — Ты имеешь в виду… — Ты тоже возможен, — кивнул Сай, не обращая внимания на то, как ярко светился череп Дрима. Он начал расставлять камеры в нужных местах, Инк жиякал откуда-то взятую пластиковую уточку, помлушно стоя на месте. — Хорошо, готово. Возвращайся как можно быстрее. По тому, как цветы ведут себя в случае с Инком, я не могу правильно оценить, сколько времени у нас осталось. Нам нужно торопиться. Дрим решительно кивнул и повел Инка через портал, забыв попрощаться.***
— Это не имеет никакого смысла, — простонал Сай, ударившись головой о стол, — Мало того, что Ханахаки не должен так себя вести, эти его цветы цветут буквально изо всех. Более того, они цветут, когда никого нет рядом, а он просто работает. Дрим просидел еще час, просматривая ролики вместе с Саенсом. Сбор данных для него был довольно утомительным, и желтый скелет терял Инка больше раз, чем он мог сосчитать за это время, но казалось, что его тяжелая работа будет бесполезной. Сначала, когда они увидели видео, где Инк встретил Эррора, они подумали, что это оно, они поняли! Это было и очевидно, и успокаивающе, хотя они должны были этого ожидать. Чувство победы умерло, как только Инк встретил другого, цветы расцвели так же, как и с Эррором. А потом следующий. И дальше. — Хорошо, — Сай судорожно вздохнул и поднялся, — Думаю, нам пора идти к Инку, я еще раз посмотрю информацию об операции. Они молча ушли в другую комнату, оба погруженные в свои мысли. Открыв дверь, они почти сразу остановились. На его спине и вокруг него лежали чернила, тысячи цветов разных цветов, оттенков и форм, но все они были покрыты его черной магией. — Инк! — они оба закричали и отчаянно бросились к нему. «Черт! Они потратили слишком много времени? Было ли состояние Инка настолько плохим? Черт, черт!» Мысли Сай кипели, они все еще могли его спасти, должно же быть что-то. Операция! Если бы они могли быстро... — Хм? Это я! Но зачем ты меня завешь? — Инк улыбнулся, хотя они могли видеть волшебный пот на его черепе. Это должно было полностью утомить его, но, по крайней мере, он все еще был в сознании. Сай не знал, почему они никогда не слышали, когда он начал кашлять, но он знал, что они должны были что-то сделать... — Саенс, — с трудом произнес Дрим. — Я знаю, мы еще можем его спасти, я приготовил комнату, когда тебя не было, мы можем… — Саенс, — настаивал Дрим. — Нам нужно быстро переместить его в операционную и… — Саенс! — Дрим схватил его за плечо. — Что… — Сай поднял глаза, чтобы посмотреть на Дрим. Скелет застыл, и его широкие глазницы сосредоточенно на что-то смотрели. Он позволил своему взгляду следовать за глазами Дрима и это заставило его втянуть воздух. Цветы на груди Инка... Значительное количество этих цветов... исчезло... «...Что? Что? Какого черта, что случилось, когда они были в другой комнате?» Инк проследил за их взглядами и застенчиво улыбнулся. — Ах. Извините, я почти закончил. — Инк, что ты сделал... — попытался спросить Сай, но не знал как. Не знал что. — Раньше, — начал вдруг Дрим, — Ты сказал, что можешь просто сорвать их. Ты…? — Ну да? Ничего нового, — пожал плечами Инк. — И после того, как я это сделаю, я чувствую себя намного лучше! Хотя в последнее время у меня не было времени этим заниматься, так что их появилось довольно много. Но я почти закончил! — он усмехнулся. Сай почувствовал, как его ноги теряют силу, поэтому он быстро попятился и тяжело сел на ближайший стул. — Ханахаки так не работает, — пожаловался Сай, взяв свой череп в руки, — Это определенно Ханахаки, но это так не работает. — Я… — Сай сглотнул, пытаясь замедлить надвигающийся ментальный кризис, — Могу я кое-что проверить? — спросил он, поднимая голову. Инк кивнул, с любопытством наклонив голову. — Тогда, пожалуйста, пойдем со мной, — Сай встал и, шатаясь, направился к двери. — Э, мы уходим? Тогда дайте мне минутку! — Инк был слегка взволнован, но ему не хватало его обычной энергии. Инк создал портал, и они смотрели, как он собирает цветы, лежащие вокруг него, в руки. — Что ты делаешь? — спросил Дрим. — Я собираю цветы! — ответил он, совсем не отвечая на заданый вопрос. Дрим предположил, что это была его вина, что он спросил Инка, не уточнив, что он имел в виду. Вместо того, чтобы просить еще раз, он решил помочь. Дрим наклонился и потянулся к одному из цветов, лежащих на полу, пытаясь не обращать внимания на черную магию, в которой он был. Он зашипел, отдергивая руку, когда на ней тут же образовался порез. — Что... ? — Цветы выглядели такими нежными... но они были такими острыми? Он наблюдал, как желтая магия вытекала из его пореза, прежде чем рассеянно исцелить его. Потом он кое-что понял. Он быстро посмотрел на Инка и задохнулся, увидев, как больно выглядят его руки. Пока художник ходил туда сюда, стекающая с его рук черная магия оставляла за ним темный след на полу. И его ребра выглядели не намного лучше, с ужасом осознал Дрим. Это должно было быть больно, почему Инк до сих пор этим занимается? Он не чувствовал боли? Вздрагивание, когда Инк снова наклонился, наконец вывело Дрима из ступора. Он поспешно побежал к художнику и начал его лечить. — Инк, почему бы тебе не оставить их здесь? — взмолился он. Дрим еще не знал, что думать обо всем, что сейчас происходит с Инком, но это не имело значения. Он был ранен. Он ненавидел видеть своего друга таким. — Они мои, — только ответил Инк странно серьезным голосом. Он нахмурился, и Дрим знал, что тот не передумает. — Они причиняют тебе боль, должен быть другой способ их перемещения, — сказал он, качая головой. Инк лишь пожал плечами, не отпуская цветов, и с полными руками, шагнул в портал. Дрим последовал за ним, Сай остался на своем месте, давно погруженный в свои мысли. С другой стороны Дрима ждала огромная комната, полная полок и цветов. Ни один не иссох, и все они были покрыты черной магией, которую он узнал как магию Инка. Он замер. Это... все это...? Как долго это уже продолжалось? Чтобы цветы заполнили так много места, и Дрим никогда не замечал, что с Инком что-то не так? Он чувствовал себя виноватым. В последнее время его спор с Найтмером занимал так много места в его голове, что он практически забыл обо всем остальном, слишком расстроенный, чтобы помнить о чем-то другом. Может быть, если бы он тогда просто огляделся, заметил бы, что что-то не так? Затем он вспомнил, как задолго до ссоры Инк, казалось, постоянно кашлял. Но это было много лет назад! Это не могло продолжаться так долго, верно? Верно? Но что-то внутри него говорило, что да. Инк прошел мимо него с другой кучей цветов. — Подожди, Инк...! И он быстро вернулся через портал. Дрим последовал за ним и схватил его за плечо. — Я помогу тебе, хорошо? Давай просто сделаем это немного по-другому, хорошо? — Инк пожал плечами и указал на пол. — Но я почти закончил, — Ой. Неужели Дрим так долго плавал в свои мысли? Обычно этого не происходит. Он недовольно стиснул зубы и настаивал: — Я помогу тебе. Его помощь была минимальной, так как Инк уже сделал большую часть работы, но они закончили её, и Дрим сразу же подскочил к Инку, чтобы начать залечивать его раны. Когда Дрим закончил, Инк стоял на месте, выглядя озадаченным. Ах, он, наверное, забыл, что должно было произойти дальше. — Саенс, мы готовы, — крикнул Дрим. Сай моргнул. Он слишком погрузился в свои мысли. — Хорошо, тогда следуйте за мной. Он провел троих из них вниз по темным коридорам (используя такие, которых не было в других вселенных, об этом Сай позаботился). Его голова была полна противоречивых мыслей, которые он пытался заставить замолчать, по крайней мере, сейчас. Наконец, они остановились перед двумя дверьми. Сай указал на одну из них и сказал: — Инк, тебе нужно войти туда. Ты можешь делать внутри все, что хочешь, но не выходи, пока я не скажу тебе, — затем он повернулся к Дриму и кивнул на другую дверь, — Мы идем сюда. Внутри была комната, полная маленьких экранов и огромной стеклянной стены, через которую Дрим и Сай могли видеть Инка. Сай был просто рад, что при оформлении этой комнаты он не использовал белый цвет. Он тут же подошел к одному из экранов и начал что-то на них делать, Дрим понятия не имел, что именно. Дрим не хотел его отвлекать, поэтому просто посмотрел на Инка, который начал... украшать комнату. Он должен был признать, что был бы не против попросить у Инка плюшевого осьминога, которого он поставил в угол, рядом с птичкой с золотым оперением. И за этот мешок-фасолену. Это выглядело действительно удобно. Инк уже надел всю свою одежду, и его движения были легче, чем он помнил в последний раз, но он все еще казался таким усталым. Это было неудивительно, когда Дрим подумал о том, насколько острыми были эти цветы. Он вздрогнул, когда подумал, сколько решимости нужно, чтобы сорвать их с собственного тела. Он подумал, как это должно быть больно. Однако все эти мысли должны были отвлечь его от насущного вопроса. Что больше имеет значение: Во-первых, Инк может вскоре умереть или стать кем-то совершенно другим после невероятно инвазивной операции. Если эта операция вообще была бы необходима, если бы то, что сказал Инк, было правдой. И Дрим знал, что ни разу с тех пор, как они встретились, Инк не солгал ему. Что привело его ко второму вопросу - Инк сказал, что он бездушный. Бездушный. Что было... Проходя через Мультивселенную, Дрим встречал множество бездушных существ, ни в малейшей степени не приятных. Но дело в том, что... Инк отличался от них. Да, аура Дрима, казалось, не действовала на него, но он думал... на самом деле, он вообще не думал об этом. Он списал это как нечто уникальное для Инка, вот и все. Хотя, возможно, ему стоило подумать об этом. Он знал, что бездушные существа не могут чувствовать, что они могут только притворяться. Значит ли это, что все было ложью? Их дружба, тяжелая работа Инка по сохранению стабильности Мультивселенной? Был ли у него какой-то скрытый мотив? Но... было ли это действительно ложью? Ни один Флауи не мог действовать до такой степени. И что тогда делать Дриму? Если бы Инк действительно был бездушным, как бы это все изменило? И изменит ли это вообще что-нибудь? Дрим вспомнил один из их разговоров, в начале, когда он еще не мог контролировать свою Позитивность, не мог чувствовать ничего, что не было полодительными эмоциями. Инк помог ему тогда, удивительно хорошо понимая, о чем он говорит. Нет, решил он. Даже если Инк был бездушным, это не было ложью. Даже если бы Инк был бездушным, это ничего бы не изменило. Он по-прежнему был его другом. Тяжелый стон позади него вернул его в реальность. Его снова охватила тревога. — В чем дело? — он спросил. — Инк... Инк неправельный! В его существовании просто нет никакого смысла! Его существование невозможно! — выпалил Сай, поразив его. Ученый вскочил на ноги и начал ходить взад-вперед, дико жестикулируя руками, — Что с ним случилось? Это определенно ханахаки! Но у него действительно нет души, и никто не может жить или чувствовать без нее, а он определенно имеет ее! Не говоря уже о том, что для того, чтобы поймать ханахаки, у него должна быть душа! Иначе невозможно!Потому что у бездушного существа не может быть ханахаки, это просто невозможно. Цветы? Они обычно растут в душе. Они питаются эмоциями и отдельными их элементами, и без них просто невозможно, здесь сходятся все собранные данные. Даже если бы он каким-то образом нашел способ чувствовать, он все равно не смог бы поймать ханахаки без души! — выкрикнул он, прежде чем продолжить более низким голосом, бормоча что-то себе под нос. По крайней мере, он перестал ходить кругами. — Саенс...? — спросил Дрим, нерешительно коснувшись его плеча, и тот внезапно упал на колени, потеряв всю свою энергию. Сай провел рукой по лицу и вздохнул, садясь в кресло и глядя в потолок. — Хорошо. Ладно, оставим псих на потом, — прошептал он и глубоко вздохнул. Дрим догадался, что он не должен был это слышать. Сай посмотрел на Дрима, прежде чем продолжить громче. — Ну, по крайней мере… Все должно быть в порядке? — он сказал неуверенность, — Кажется, каким-то образом тело Инка стало его душой? Не совсем так, но у него есть что-то похожее на это, и я думаю, что если бы я сделал сканирование, в поисках этого, то компоненты, составляющие душу, были бы найдены в кости, из которых вышла бы нормальная душа? Это единственное объяснение, почему из его груди растут цветы. Но поскольку эта... душа, не имеет нормальной формы, ханахаки не должен убить его. Ему просто нужно... делать то, что он делал до сих пор, — нерешительно закончил Сай и низко опустил голову, прежде чем прошептать себе, — Звезды, какого черта... Дрим почувствовал, как будто груз свалился с его собственной души. Инку ничего не угрожало. Он выживет, слава звездам. По иронии судьбы, его отсутствие надлежащей души спасло ему жизнь. Друг Дрима был в безопасности. Сай выглядел так, будто сомневался во всем своем существовании, и Дриму было немного жаль его, но экстаз от хороших новостей поддерживал его настроение. Однако мгновение спустя он обеспокоенно нахмурился. Сай сказал, что все будет хорошо, если Инк разберется с этим так, как он делал до сих пор, но... цветы были острыми. Срывать их - это определенно больно. — Есть ли другой способ справиться с этим? Даже сорвав один цветок, я порезался. Срывать их должно быть очень больно, — сказал он. Сай нахмурился. — Я мог бы попробовать удалить их хирургическим путем. Мне нужно было бы дать ему успокоительное, но это заняло бы много времени и было бы неэффективно при небольшом их количестве, — он постучал пальцем по своей ноге, выглядя задумчивым, — Хм, наверное, лучше было бы разобраться с ними по-Инковски, пока их не слишком много, а когда их много, ему следует прийти сюда. Дрим кивнул, не совсем удовлетворенный, но и немного успокоившийся. Они вдвоем вышли, и Сай позвал к ним Инка. Он быстро рассказал ему о выводах, к которым пришел, и о том, что теперь должен делать Инк, когда вырастет слишком много цветов. —...и что вы думаете о некоторых экспериментах? Мы могли бы собрать совершенно новые данные и открытия, почему... — Спасибо, Сай, — прервал его Дрим. Похоже, Саенс оправился от шока и теперь хочет экспериментировать. Эксперименты Саенса... были не совсем безопасными, и Дрим не позволит ему превратить своего друга в морскую свинку, — Мы сейчас пойдем. — Тогда это означает, что мы закончили здесь? — спросил вдруг Инк. Сай неохотно кивнул. Инк просиял, — О, тогда спокойной ночи! Не будите меня несколько недель! — Чт...? Инк внезапно упал. — Инк — закричал Дрим, схватив его прежде, чем тот успел коснуться земли. Инк спал. Конечно. Несколько недель он сказал? Дрим вспомнил, что однажды Инк полностью исчез на несколько недель. Он тогда тоже спал? Он сказал, что отдыхал, так что это очень вероятно. У мечты было предчувствие, что однажды так и будет.***
Сон был прав. Инк не просыпался в течение следующих нескольких недель. Он уже начал волноваться, когда Инк наконец открыл глаза. Дрим сразу же обнял его и потом все вернулось на круги своя. Дрим был там, когда Инк снова встретился с другими. Они были так же обеспокоены, как и он, и он улыбался, наблюдая за тем, как счастлив Инк выглядел в окружении своих друзей. Было так странно, что этот скелет якобы был бездушным. Он не выглядел так, ни тогда, когда смеялся, когда ему говорили лучше беречь себя, ни тогда, когда казалось, что в его глазницах собираются черные, счастливые слезы. Дрим только смотрел, его очередь уже подошла. И во время просмотра он вспомнил время, когда вместе с Саенсом пытался выяснить, в кого Инк был так сильно влюблен, что подхватил болезнь ханахаки. Он знал, что Сай все еще задавался вопросом, кто это был или что еще могло быть причиной этого, возможно, из-за какой-то мутации, но когда Дрим заметил, как загорелись глаза Инка, он подумал, что знает ответ. Сай зациклился на идее, что Инк любит кого-то одного. Но любовь не обязательно должна быть романтической, не должна быть направлена только на кого-то одного. И теперь это казалось Дриму таким очевидным. Потому что, может быть, это нигде раньше не отмечалось, может быть, это не случалось ни с кем раньше, и, может быть, никто никогда раньше не делал этого так часто. Что бы он сказал об Инке? Потому что, возможно, это были Они. Возможно, Инк любил их всех. Вся эта Мультивселенная, всё внутри было ему так дорого, что он смог заболеть этой болезнью. И было так много людей, которые проклинали его, когда он не пытался покончить со «злодеями» раз и навсегда. Но Инк все равно боролся за них. Защищал их. Дрим понял только сейчас, обе стороны защищены. Если и было что-то, что могло бы дать Дриму веское доказательство того, что Инк искренен в отношении их дружбы, то это было оно. Он мог пойти к Саенсу, поделиться с ним этой теорией и получить потвержденный наукой ответ. Но в том-то и дело, что ему не нужны были доказательства. Вся его душа кричала на него, что Инк был настоящим, что он заботился о нем, и этого было достаточно. Может быть, Дрим и не чувствовал эмоций Инка, но позитивные по-прежнему были его сильной стороной, и он мог распознавать их, если видел. И он мог их видеть. В каждом движении Инка. Каждый раз когда он взаимодействовал с этой Мультивселенной. Дрим мог только удивляться, как он был настолько слеп, что не заметил этого раньше. По крайней мере, теперь он знал, и что бы кто ни говорил об Инке, Дрим всегда будет верить в него. В конце концов, даже если он явно не любил его настолько, чтобы заболеть болезнью ханахаки, он все равно любил его достаточно сильно.