Книга Четвертая: Теневой повелитель

Фугаку двигался по резиденции своего клана, имея очень тяжелое настроение. Смерть Юичи оказала на него достаточно негативное влияние. Он стал еще более закрытым, чем раньше. Временный хокаге вошел в положение клана Учиха и снял Фугаку с постоянной работы на границе. Будь военные действиями такими же активными, то все бы было иначе, однако обстановка в мире, пусть и была обостренной, но все же постепенно шла на спад. Великие деревни поняли, что быстрым ударом не получится сломить соседей, так что они перешли к очень осторожным стратегическим маневрам, в которых, безусловно, ключевую роль играли разведчики. Чем быстрее информация доходила до начальства, тем выше был шанс того, что получится нанести успешный удар по противнику. Ооноки ушел в глухую оборону. Да, ему удалось вернуть оружие своей деревни, однако два джинчурики не могли одержать победу в войне. Коноха вместе с Травой не пыталась проводить какие-то активные мероприятия на этом фронте, стараясь решить вопрос с ранеными и погибшими. Облако вело более агрессивную стратегию на территории страны Огня, но это было связано с агрессивным настроем их лидера. Четвертый райкаге был в настоящей ярости от смерти своего близкого человека. Этому человеку было плевать на власть и деньги, так что он с головой ушел в битвы. Старейшины Облака взяли управление в свои руки, стараясь ограничить действия своего лидера, но это было сложно. Благо, у Эйя был человек, на которого он мог положиться. Киллер Би был идеальным джинчурики, у которого не было проблем с контролем демонической чакры Гьюки. Сам же Би делал все, что было в его силах, чтобы успокоить названого брата. При прочих равных, Четвертый райкаге не переходил грань дозволенного. Он сражался лишь на границе со своей территорией, изредка заходя чуть дальше положенного. Кроме того, Би заметил, что брат стал постоянно продумывать возможности по отступлению, и вообще уделял стратегии фронта особое внимание. Все же из битвы с Якуши Элом мужчина вынес урок. С Туманом ситуация была очень неоднозначная. Смерть Иоичи Кагуя, Третьего мизукаге, прогремела на весь мир около пяти месяцев назад. Да, умные люди и раньше стали догадываться до этого, однако точной информации Туман не предоставлял никому, стараясь оградить от своей трагедии, как своих жителей, так и весь мир. Нового лидера деревни Скрытой в Тумане так и не выбрали. Подходящего кандидата не оказалось, а если быть точнее, то никто не нравился молодой дайме страны Воды. Последний голос всегда оставался за ней. Молодая девочка выросла в прекрасную леди с весьма твердыми принципами. Её твердый нрав был не по душе многим, однако до последнего времени её активно поддерживал Иоичи. Что же случилось после его смерти? Да, собственно говоря, изменился лишь защитник. Амеюри Ринго встала на место своего наставника, предотвратив с десяток покушений, и безжалостно разделавшись с наемными убийцами. Благодаря влиянию дайме Кушимару был вытащен из темницы и восстановлен в звании мечника Тумана. Да, набеги шиноби Тумана продолжались на различные участки страны Огня, однако просто ни в какое сравнение не шло с тем, что было до этого. Мечники Тумана не показывались на фронте в последнее время, а возглавлял большую часть военное ремесла Хошигаке Кисаме – молодой, но чрезвычайно талантливый шиноби, прославившийся своей безжалостностью. Кисаме умел трезво оценивать обстановку и быстро решаться на что-то ужасное, даже если это касалось его товарищей. Лишь через пару месяцев к нему приставили помощника в виде Забузы Момочи. Последний был госпитализирован в Туман для серьезного лечения всей системы циркуляции чакры. Хиаши не сдерживался, пройдясь по его тонкецу без всякого сожаления. Единственная деревня, которая еще не вывела свои войска на фронт, был Песок. Третий казекаге действовал чрезмерно осторожно, чем уверенно пользовался Сакумо до того момента, пока на его плечи не легка еще большая ответственность. В итоге, в страну рек была отправлена Наоми вместе с небольшим отрядом Учиха. Эта группа должна была стать опорой для выполнения самых сложных боевых задач против Песка. В навыках главы клана Учиха никто не сомневался, так что Наоми дали возможность реализовать себя на все сто процентов. На Фугаку же легла ответственность за клан в её отсутствии. Понятное дело, что это было серьезной ношей для шестнадцатилетнего паренька, однако его с раннего детства готовили к этому. К тому же, рано или поздно, он должен был вступить в свою должность, и Фугаку был даже немного рад, что это произошло рано, а не поздно. – Микото, я могу войти? – аккуратно постучавшись в дверь, Фугаку неуверенно поинтересовался. Он не хотел навязываться к девушке, но перед ним стояла еще одна задача, которую поставила перед ним Наоми. Парень был обязан надеть обручальное кольцо на палец её дочери в ближайшие три месяца, иначе ситуация могла осложниться. Когда в течение десятка секунд не последовало ответа, Фугаку томно выдохнул и зашел в комнату девушки. Сказать, что их отношения были ужасными, – это ничего не сказать. Он бы мог хоть что-то придумать, если бы Микото проявляла к нему хоть что-то, хоть какие-то чувства. Даже ненависть бы сгодилась, но девушка просто игнорировала его. Представительница прекрасного пола никак не отреагировала на появление гостя. На Микото было надето черное кимоно. Точно в такой же одежде она провожала своего возлюбленного в последний путь. Сейчас девушка стояла на коленях перед свечами и, сложив руки в молитвенном жесте, игнорировала весь существующий мир, умоляя Ками вернуть ей ЕГО. – Служанки сказали, что ты ничего не ела весь день, так что вот… я принес тебе покушать. – Фугаку замялся, отводя взгляд в сторону. Ему было тяжело говорить вот так, да и сам он не знал, как ему завести беседу с человеком, душа которого разбита на осколки. Он потерял друга, но это нельзя было сравнивать со смертью возлюбленного. Фугаку навещал Микото каждый день, но это не давала никакого толку. В какой-то момент он даже решился рассказать ей о своем дне, однако это ничего не изменило. – Ладно, ты выздоравливай, а мне нужно идти. – поставив поднос с тарелкой риса и вкусно пахнущим чаем на столик, Фугаку уйти. Ничего иного ему не оставалось. У него были обязанности, который он должен был выполнять. Все же будущее целого клана, как ему казалось, было важнее, чем отдельно взятого представителя, пусть даже этот представитель и являлся наследницей главы клана. – Скажи, Фугаку, – тонкий голос Микото разошелся по комнате, заставив невозмутимого молодого человека измениться до неузнаваемости. Это было впервые со смерти Эла, когда девушка хоть что-то сказала. Фугаку медленно развернулся, боясь спугнуть этот настрой Микото на разговор. – готов ли ты смириться с тем, что тебе придется расти сына другого мужчины? – представительница прекрасного пола поднялась на ноги и повернулась лицом к Фугаку. В этот момент весь мир был готов остановиться. Микото держала за выпирающий животик. Пока она сидела на коленях, из-за мешковатости кимоно было сложно оценить её фигуру, так что никто не заметил этого. – Это ребенок Эла? – в голове Фугаку закружился настоящий ураган мыслей, берущий основу из-за смешанных чувств по поводу увиденного. – Конечно же его! А чей еще он может быть? – где в груди появилось неприятное чувство горечи и обиды. Им же было всего по шестнадцать лет. – Растить чужого ребенка… разве это правильно? – Фугаку сжал зубы покрепче. Он присел на стул, пытаясь успокоиться, однако это было очень непросто. – Если я откажу ей, то её будущее уже не будет таким светлым. – Учиха стал постепенно отходить от потрясения. Вперед выходила логика вместе со здравым смыслом. – Понятно, а знает ли об этом Наоми-сан? – лицо Фугаку окаменело, перестав меняться от слова совсем. Микото не торопила его с ответом, просто наблюдая за переменами в настроении своего родственника, а, возможно, и будущего мужа. Красавица отрицательно покачала головой, давая короткий, но четкий ответ. – Тогда у меня тоже есть условие для нашего брака. – Фугаку говорил ровным и монотонным голосом. Пусть новость о беременности выбила его из колеи на несколько секунд, он быстро взял волю в кулак. – Условие? – Микото дернула бровью, но все же решила выслушать молодого человека. В целом, она уже смирилась с тем, что произошло. Нужно было жить дальше, а единственное, что она могла сделать для погибшего Эла, так это дать хорошее будущее его сыну. Для этого требовалось сделать две вещи – сохранить свое имя, не потеряв высокий статус, и найти человека, который сможет дать ребенку отцовскую любовь. – Я не хочу, чтобы рядом со мной был только не родной мне ребенок. Через несколько лет, когда ты оправишься от родов, мы заведем ребенка. Ты будешь относиться к каждому из них одинаково, не выделяя кого-то одного. Таковы мои условия. – Фугаку можно было понять. Сейчас он подписывал себе тяжелый путь. Между ними нет любви, и уже не будет. Только не после таких соглашений. Это понял по тому, как изменился взгляд Микото. Опустошенность сменилась настоящей яростью, но Учиха не стала говорить свое мнение по поводу таких условий. На самом деле, Фугаку прекрасно понимал, что примерно испытывает в эти секунды собеседница. Он открыто предлагал ей изменить своему погибшему возлюбленному с ним, чтобы воспитать наследие первого. – Хорошо. Так и быть. Подготовь свадьбу через две недели, а мне надо привести себя в порядок. – огонь в глазах Микото погас, сменившись отрешенностью. Проблема была в том, что у неё тоже не было выбора. Дабы выполнить поставленную задачу, она была вынуждена преступить свои принципы, но где-то внутри неё все еще горит яркое пламя любви к Якуши Элу. *** Каждый переносит трагические события по-разному. Кто-то предпочитает побыть в одиночестве и просто смириться с происходящим. Это непросто, но вполне возможно. Главное – не упасть в апатию до конца жизни. Но есть и те, кто не способен решить внутренний конфликт нахождением в одиночестве. В жилах таких людей течет ярость от случившегося и бесконтрольная жажда, побуждающая к насилию. Они часто перегибают палку, совсем забывая о том, что обещали когда-то быть более сдержанными. – Сочувствую тебе, Какаши. – Минато растрепал волосы своего ученика, пытаясь тем самым подбодрить. Блондин тоже чувствовал себя не очень хорошо все это время. Смерть сокомандника была неприятным ударом. Но больше всех пострадал от этого Теучи. Самый не выдающийся ученик Джирайя после нескольких месяцев, проведенных на фронте с Песком, вернулся домой практически целым и невредимым. Кровь, жестокость и вечный круговорот смертей вокруг заставили Теучи переосмыслить войну, и он наконец-то понял, о чем говорил когда-то Эл: “Дипломатия – это только инструмент, позволяющий оттянуть то или иное военное событие. Если в мире когда-нибудь появится человек или целая группа лиц, которая лишь своим появлением сможет подавить любое сопротивление, то мир будет достигнут, и для этого не нужно будет никакой дипломатии. Лишь сила, превосходящая любую другую на несколько порядков, может заставить весь мир объединиться”. Переговоры с Песком представляли собой хождению по лезвию ножа. Нужно было не только сохранять лицо, но и оставаться начеку. Нередки были случае, когда ниндзя Песка, почувствовав расслабленность противоположной стороны, наносили удар. Увидев жестокость и несправедливость мира ниндзя воочию, Теучи принял единственное верное, как он считал, решение. Не обладая достаточной силой, он не мог изменить обычный порядок вещей, а лишь подвергал себя опасности стать его жертвой, поэтому он снял повязку шиноби Листа и засунул в самый далекий ящик, посвятив всего себя своей мечте. Ресторанчик Ичираку Рамен стал приносить такую прибыль, на которую можно было жить, да и накопленные сбережения давали мужчине некую свободу выбора. – Дурак Какаши, у тебя кто-то умер? – к сыну Белого Клыка Листа подбежал мальчик его возраста. У него были черные волосы и странные желтые очки на лице, а его одежда была чем-то похожа на ту, что носили члены клана Учиха. – Какаши-кун, прости Обито. Он бывает очень резок в словах. – за мальчиком подтянулась девочка с каштановыми волосами и толстыми фиолетовыми полосками на щеках. Девочка насильно заставила Обито поклониться в знак извинения. – Ничего страшного, я уже привык. – без капли эмоций ответил Хатаке, который сделал вид, что ему все равно. “Скрывай то, чем могут воспользоваться окружающие во вред тебе.” – эти слова были адресованы ему из короткого завещания Эла. Какаши и до этого старался подражать своему старшему брату, а теперь, когда тот героически погиб в бою, Хатаке поставил себе цель – превзойти его. – Сенсей, так кто умер? – Обито все не унимался, решив уже обратиться к Намикадзе, который с капелькой грусти смотрел на Какаши. Он видел, как сын Сакумо постепенно отдаляется ото всех окружающих. Это было вполне естественным явлением, но, если так продолжится и дальше, то ни о какой командной работе речи можно даже не заводить. – Несколько месяцев назад погиб Якуши Эл – самый талантливый шиноби из моего поколения. – честно говоря, Минато не очень хотелось говорить об этом, однако он считал себя должным давать ответы на любые вопросы учеников. Именно такую стратегию взаимодействия с ними он выбрал и старался придерживаться и по сей день. – Якуши Эл? Впервые слышу о таком! Слабак, наверное, какой-то. – с лица молодого Учиха не сползала глупая улыбка. Не сказать, что Обито был полным придурком, просто поведение Какаши ему никогда не нравилось. Попытка действовать в одиночку, без команды, и отдаление от общества, как такового, – все это в глазах юного Обито выглядело так, будто Хатаке считает себя выше всех остальных. Будто бы он и Рин не достойны внимания Какаши. Это сильно бесило Обито, так что он не мог удержаться от подколки, даже если она была совсем не безобидной. – Обито! – Рин возмутилась таким словам, и это тоже раздражала брюнета. Девочка, в которую он был влюблен, защищала этого высокомерного подонка. В таких простых вещах, ребенок испытывал ревность, что не добавляло позитива в отношения внутри команды. – Заткнись! – Хатаке впервые за долгое время не сдержался. В его взгляде было столько свирепости, что Рин испугалась. Минато был готов вмешаться в любую секунду, а вот Обито явно не чувствовал опасности. Лишь в тот момент, когда тело мальчишки оказалась на земле, а из носа фонтаном лилась кровь, он стал понимать, что сделал что-то не так. – Не смей говорить такое о моем они-сане! Он был великим человеком, и тебе, придурку, не сравниться с ним никогда! – впервые за все время в команде Какаши проявил такие ярко-выраженные эмоции. Сына Белого Клыка трясло от ярости, а глаза были налиты кровью. Сжатые кулаки так и чесались, чтобы сломать несколько костей в теле болтуна. – Какаши, остынь. – Намикадзе положил руку на плечо ученика, призывая успокоиться. Хатаке бросил взгляд на своего наставника, после чего сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в свое обычное состояние. – До завтра. – проговорил Какаши пустым голосом, двинувшись к выходу с полигона. Командная тренировка, которую они должны были провести сегодня, придется отложить. Всем нужно было успокоиться и осмыслить случившееся. – Какаши… – Рин прикусила губу, смотря в след уходящего, но все же присела на корточки, чтобы оказать первую помощь Обито. Тому явно было неприятно это видеть, но он все же прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего. – Это будет тебе уроком, Обито. Прежде, чем что-то сказать, хорошенько подумай. Твои слова могут ранить товарища. Пусть Какаши и старается скрывать все своим эмоции за маской хладнокровия, но он такой же человек, как и вы. – чтобы случившиеся больше не повторилось, Минато попытался донести до самого неконтролируемого из своих учеников простую мысль, которую тот не мог понять. – Минато-сенсей, почему Какаши-кун назвал его своим они-саном? – Рин, закончил с лечением Обито, все же решила уточнить из любопытства. Её чуткая душа не могла упустить возможность, чтобы найти ниточку общения с Какаши. Как бы она не старалась до этого, ей не удавалось найти общий язык с беловолосым гением. – Якуши Эл какое-то время обучался у его отца. Сложно сказать, стал ли Сакумо-сан наставником для него, однако Эл был единственным человеком, с которым Какаши хорошо общался. – скрывать эти сведения Минато не стал. За последнее время он уже более-менее разобрался в характере своих учеников, так что понять ход мыслей Нохары ему было не так уж и сложно. – А как он умер? – пояснения наставника вызвали еще большее любопытство у Рин. У неё загорелись глаза, ведь в учебниках истории еще ничего не было написано про этого выдающегося человека, а все остальное было лишь на уровне слухов, из которых сложно было выделить правду. – Хм, это вовсе не секрет. Полгода назад Камень выдвинул свое основное войско в десять тысяч шиноби в страну Травы, чтобы сломить нашу оборону. Сил защитников было явно недостаточно, чтобы сдержать настолько масштабную атаку. Когда первые укрепления пали, на помощь прибыл Якуши Эл. Вероятнее всего, он получил информацию об этом от Третьего хокаге, которому был отправлен доклад о ситуации на фронте. – Намикадзе замялся, вспоминая, как читал отчет о расследовании случившегося вместе с комментариями своего наставника. – В конечном итоге, подкрепление прибыло через несколько дней, но никакого войска не было обнаружено. Лишь кровавое озеро украшало место битвы, в центре которого и плавал труп Эла. – закончил свое повествование Минато. Ему пришлось немного прервать, ведь тело его сокомандника было практически сразу доставлено в Коноху, благодаря оперативной работе шиноби Травы, но в целом это никак не повлияло на суть. – Ого! Разве один человек способен на такое? Он и вправду был настоящим гением! – восхищено выдала Рин, которой эта история запала в самую душу. В народе ходило много баек о героических смертях, а эта история превосходила все по своей содержательности. – Подумаешь, выступил против десяти тысяч… Он же не стал хокаге, так что он не был сильнейшим в нашей деревне. – заворчал недовольный Учиха, не желая признавать, что хотел бы оказаться на месте Эла. Зависть неприятно давила ему на мозг, заставляя говорить все это. – Забавно, что ты вспомнил об этом, Обито. – Минато говорил с улыбкой на лице, хотя внутри постепенно начинал закипать. – Якуши Эл был первым кандидатом на пост Четвертого хокаге. Если бы не эта трагедия, то сейчас бы его лицо было на скале хокаге вместе с предыдущими лидерами нашей деревни, а Коноху ждало светлое будущее. – Намикадзе старался сохранять самообладание, ведь желание сорваться на этого глупого ребенка было просто невероятным. – Кроме того, я уважаю этого человека, потому что он добился всего абсолютно сам, и горжусь тем, что мне довелось какое-то время обучаться у него. – добавил Минато уже на эмоциях, после чего выпрямился во весь рост и, взглянув в глаза Обито напоследок, исчез в желтой вспышке.