Когда мы сходимся в словесной битве,
Я утоплю тебя, прежде чем сойду с ума...
***
— Как это понимать, Кавех?! — аль-Хайтам так и остался стоять у двери, только закрыв ее на ключ. Он скрестил руки на груди, а его обжигающий взгляд выражал недовольство и разочарование. Архитектор всегда считал, что такие эмоции на лице его сожителя были лучше, чем какое-то там безразличие. Хотя сейчас он думал иначе. Просто устал, он не хочет что-либо слышать сейчас, но развалившись на тёмно-зелёном кресле, продолжает внимать претензиям мужчины, что только и рассказывает ему все эти вещи, о которых он будто и сам не знает. — Кажется, что уже никогда не наступит день, в который ты вернёшься не ночью и не с таверны. Тебе не надоело? Что ты вообще там забываешь? Так и гроша моры у тебя не останется... Сейчас блондин определено съязвил бы что-то в роде: «печаль настигнет только тебя, ведь тогда ты отдашь мне свою мору» или «думай, что хочешь, Хайтам, может быть я работаю твоим наказанием». Но только в ответ на слова человека, чьи волосы всегда были седыми, последовал тяжёлый вздох-выдох, а после молчание. Кавех облокотился локтем на ручку кресла, подставляя его к подбородку, и прикрыл глаза. Смена ролей? Обычно так много говорит именно он, а не аль-Хайтам. «Так вот, что он думает» — проносится в голове блондина. Он понимает, что творится в мыслях секретаря Академии, когда без умолку что-то ему рассказывает о своём с необычайным интересом, описывая всё в мельчайших подробностях. Или когда напивается и, находясь в не трезвом состоянии, говорит предмету своего обожания о том, как его любит и уже тянется за поцелуем, получая презрительный взгляд и лёгкий удар, приходящий то по скуле, то по руке. Когда как. — О, архонты... Ты соизволишь сказать хоть что-то? — Молчание блондина выводило мужчину, и потому он срывался на крик. Подошёл к архитектору и резко схватил его за белую блузу, крепко сжимая пальцами шёлковую ткань на груди. — Мне через силу выдавливать из тебя слова или как? В какую Бездну ты провалился, что молчишь? Вопрос за вопросом. Они отличались лишь содержанием, смысл же был один. Казалось, это могло длиться вечность. Блондин нахмурил брови и закусил нижнюю губу, размышляя. — Всё нормально. — Кавех произнёс это на выдохе, открывая глаза и встречаясь с бирюзой в глазах напротив. Хотелось спать. Может быть в этом вся вина лежит на алкоголе, а может он действительно устал от аль-Хайтама. Пытаясь понять, что именно сейчас было не так, бывший студент Кшахревара оглядел стоящего перед ним мужчину, задерживая взгляд на руках, что продолжали сжимать ткань его блузы, потресканных губах, седых волосах. Ничего. Непривычная пустота сгрызала изнутри. «Ничего? Совсем ничего не чувствую». — Нормально?! Ты считаешь, что то, как ты выглядишь здесь и сейчас, является вполне нормальным? — Блондин бы точно провалился в беспамятство, если бы его не выдернул из клубка мыслей некий секретарь Академии, задав очередной вопрос. Неужели смысл поменялся. Это не вопросительная просьба, умоляющая начать говорить. Это лишь глупый вопрос. Естественно он ответит «да», но даже так он отвечать не будет. В этом нет необходимости, ведь аль-Хайтам прекрасно знает ответ. Всё-таки они живут вместе не первый месяц. — Я устал. — аль-Хайтам наконец отпустил Кавеха, позволяя ему расслабиться. Последний в свою же очередь приготовился к новой тираде, поднимая руки к голове и закрывая ладонями уши. Я затыкаю уши так, как делал это в детстве. — Ты думаешь, что это хороший ответ? Я задал столько вопросов, а всё то, что ты говоришь, никак не связано с тем, что я спросил. Я пою, когда твои слова бесполезны. Снова возвращаясь в свой клубок мыслей, блондин даже не заметил, как начал мычать какую-то явно знакомую ему мелодию. — «Ну да, а как же. Нет, конечно не связано, ведь я лишь сказал, что устал. От чего? От твоих бессмысленных слов. От того, что ты не можешь переступить через себя. От того, что не подпускаешь меня ближе. Ты даже не подумал о том, на какой вообще вопрос я ответил». — Ну что такое, всё же снова будешь молчать. — аль-Хайтам отошёл на пару шагов от своего сожителя, скрещивая руки на груди. Он собирался сказать что-то ещё, но посмотрел на Кавеха, который прижал ладони к ушами ещё сильнее. Убавляю твой звук, когда начинаешь говорить. Седой мужчина не придал какого-либо значения этому действию, однако в глубине его души засела обида на то, что его вот так оборвали, не дав договорить. Ведь если сейчас моё сердце не способно прекратить, То я найду способ, чтобы уйти.La la la la la la...
La la la la la la...