Ночные улицы дребежжат каким-то старым роком, спутавшимися, дико шумящими наушниками и темнотой. На душе что-то ужасно мерзкое и недоброе скребётся — что-то, что ещё до всего этого не давало ему покоя. Что-то, о чём он не мог вспомнить и до скорбных вестей и дешёвой водки, которую последние несколько дней вливал в себя литрами.
На этой улице фонари по ночам не горели, поэтому он и здесь — пьяный, морально убитый и в компании странных мыслей.
Тонкие, цепкие пальцы хватают Павла за запястье. Шум улицы и музыка в наушниках перемешались в единый гул… Всё перемешивается. Что-то тут не так.
В голове всплывает мысль, потом, — как некстати! — образ.
Поджог. Боулинг клуба. Сраного боулинг-клуба, куда пошли Лёха с Настей, прихватив за компанию Гошу. Поджог сраного боулинг-клуба, от похода в который Паша отмазался, ссылаясь на головную боль. На деле ему просто не хотелось. До фантомного покалывания в кончиках пальцев и сжирающей изнутри тревоги не хотелось.
Виновный не установлен, а в числе погибших двое старых друзей и один новый знакомый, связь с которым, от чего-то, хотелось поддерживать.
Интересно, куда он может теперь не пойти, от чего отмазаться, сославшись на боль утраты?
Похороны, закрытые гробы… Боль. Весть о смерти Анны, — вроде бы несчастный случай, он не запомнил. Всё ещё не отошёл от похорон друзей, пьяный был, с гулом в ушах. С ней он был знаком пару дней и познакомился в тот день, когда всё стало не так. И пошло не так. Наполнилось предчувствиями.
Сил пойти и на её похороны Паша в себе не нашёл, да и зачем? Да, он чувствовал, будто знал её всю жизнь, да, она сама говорила также. Но всё-таки, если глобально подумать, кто он такой, чтобы затесаться среди скорбящих родных и близких девушки? Самому, если говорить честно, тоже не хотелось. Вот так просто, да, ну а что теперь?
Похороны должны были быть сегодня — ну или вчера, уже за полночь, как-никак. Наверное, от них-то он и отмазался, ссылаясь на эту боль утраты. По всем и всему подряд.
Всего неделя прошла с момента, как начались предчувствия и череда смертей. Всего неделя, как всё не так. Всего неделя — а сколько литров! Есть ли уравнение, способное перевести эту неделю в литры, перемешавшиеся в голове Паши?..
Что-то ещё перемешивается.
Кто-то дёргает Павла двумя руками за запястье и плечо другой руки с достаточной силой, чтобы он отлетел с ночной (часто, в общем-то, пустующей и днём) улицы, на тротуар, а наушники вместе с телефоном и другими вещами в сумке отлетают ещё на пару метров. Впрочем, и приземлился довольно мягко — он отчётливо чувствует под собой человека, и, некстати приходит мысль, заключение — гул и был тем странным, на что он никак не мог обратить внимания, но было ещё что-то, что было ключом ко всему с того момента, как он проснулся в своей квартире после бурной пьянки. Что-то ещё никак не вспоминалось, но сейчас осознался гул. Нарастающий до этого момента и убывающий после — вот и вскрылась хоть одна странность, которую он не понимал. Он слабо улыбнулся.
Поднимая голову, Паша видит несущийся, уже удаляющийся чёрный Джип без номеров и с выключенными фарами — видит настолько, насколько может разглядеть в темноте с неработающими фонарями.
Он смотрит вдаль ещё пару секунд, минут часов… Слушает, как отдаляется гул, пытается понять, что с ним случилось на пьяную голову, на пьяную голову мельком рыщет по воспоминаниям, в поисках источника какой-то странной скорби… А, точно.
Вершинин переводит взгляд на лежащего рядом человека — присматривается. Медленно трезвеет. Слишком медленно приходит осознание, что его только что чуть не сбили. Что кто-то, вероятно, намерено хотел это сделать. А кто-то его спас. Цепочка в голове выстраивается слабая, хлипкая, рушится легко… Именно его друзей намеревался убить неизвестный поджигатель? Несчастный случай с Аней подстроен? Надо узнать больше… И его только что попытались убить? Зачем?
— Спасибо, — напоминает себе сказать Паша незнакомцу, спасшему ему жизнь, по сути, только что. Слово выходит медленно, отстранённо. Он чувствует в тишине ночи слабый кивок, чувствует содрагание воздуха этим кивком вызванное.
— В-вам помощь нужна? — Паша где-то слышал это заикание и сам голос отдаёт неким дежа-вю в его голове, но предчувствия всё ещё молчат. Даже наоборот — подбивают к заинтересованности.
— Только собутыльник, — отвечает он, подумав, что было бы неплохо сейчас сбить чувство тревоги компанией этого человека, ибо мысли всё равно отказывались идти спокойно и рационально. Мысль угостить человека, спасшего его, спиртным, казалась очень хорошей идеей. Предчувствие не бьёт тревогу, хоть и то, насколько голос ему кажется знакомым, подбивает к ней рациональную часть мозга.
Его спаситель фыркнул, а Паше подумалось, что было бы неплохо встать с него и убираться отсюда, пока Джипа по близости не видно. Он медленно поднимается, подаёт руку худощавому человеку под ним и вдруг узнаёт в нём… Системщика? Странного системщика, которого никто не вызывал и который похитил Аню?
— Ты? — голос собеседника вдруг узнаётся. Этим же голосом сопровождалось первое предчувствие.
(невпускайегоневпускай)
Однако, сейчас это предчувствие не бьёт тревогу, даже напротив — зазывает?
— Паша? — в темноте Павел замечает, как он вскидывает брови. Системщик заметно засуетился, признав в нём именно Пашу. Откуда он знал его имя? Откуда… — Паш, Я… Я должен рассказать кое-что. П-пойдём, я тут недалеко живу, я… Я расскажу всё.
— Меня как Аню похитить не получится, — он усмехается, — Ну пойдём, если считаешь что это того стоит. Как там тебя, Игорь?
Теперь Паша непозволительно быстро протрезвел. Определённо, у него было ощущение, что информация точно того стоит, что она если не прольёт свет, то укрепит ту то рушащуюся, то появляющуюся цепочку событий в его голове. Да и к тому же, Пашу чуть не убили, удивительне совпадение, учитывая предыдущие трагедии. Любая информация сейчас подойдёт, да и судя по всему, этот системщик на пороге его квартиры показал, что знает меньше, чем есть — иначе откуда бы ему знать его имя? Всё так… Запутано, оказывается.
— Да… Игорь, — он кивнул, видимо, вспоминая, когда называл своё имя. Догнав, видимо, что сам с неделю назад представлялся в дверях квартиры, и о чём сейчас была речь, он вздрогнул, начав отмахиваться, — О, ч-чёрт, нет, у меня и в мыслях нет тебя похищать! И Аню похищать не хотел, я…
— Потом расскажешь, — быстро отмахивается он, приступив ближе к делу, — Ты знаешь, кто это был? — Паша быстро собирает свои вещи и даже не глушит музыку, тихо льющуюся из наушников, просто пихает телефон в карман, не отключая их.
— Я… Да, вроде как, и нам лучше уходить отсюда, он не будет ко мне ломиться, — бегло говорит Игорь, видимо, встревоженный, — Я не… Это не…
— Пошли уже, — спокойно кивает Паша, — Такие диалоги лучше подальше от него вести, я думаю. Хуй знает, где этот терминатор сейчас, — говорит он, осознав, что их диалог был нормальной громкости для звона и шума в ушах, который сейчас исчез, оставив только пустые ночные улицы, для которых они говорили слишком громко.
— Да, — кратко отрезает Игорь, вмиг ставший спокойнее раз в десять, видимо, осознав чужое доверие. Он решительно дал Паше жест следовать за ним и быстро, плавно юркнул за угол дома, передвигаясь длинными быстрыми шагами, почти беззвучно. Как кот. Худющий такой, с глазищами огромными… Паша усмехнулся, немного потупил и понял — если бы не какая-то белая надпись на спине футболки системщика, он бы и вовсе потерял его из виду, не успев последовать. Одному идти куда-то было опасно, а в этот раз доверять Игорю хотелось — по крайней мере, больше, чем идти в одиночку с полчаса до дома и грызть себя догадками.
Двигались они тихо и быстро, дворами, вдоль домов. Лунный свет освещал кроны деревьев, но никак не тёмные углы, по которым они шли. Паша терялся в круговороте высоких, серых и почти знакомых одинаковых домов под почти полной луной, видел перед собой только макушку с длинными, светло-русыми волосами и ниже надпись, уже различимую в темноте. Белым по чёрному.
«I WANNA
HIGHWAY
TO HELL»
Так бы он и полносью потерялся, экспромтом по русскому дворовому аду и временами бездорожью, в попытках обойти всех ментов, гопников и кого похуже, если бы не Игорь, приложивший чип к двери подъезда — того самого, где его когда-то повязали из-за Ани, где он сам наблюдал за этим вместе с каким-то странным мужиком.
Интересно, что он имел в виду, когда сказал, что не хотел её похищать? Случайно закрыл незнакомую девушку у себя и не выпускал? Паша был намерен узнать сейчас от него вообще всё, ибо странность за странностью, трагедия за трагедией, покушение, и тут тебе говорят, что могут что-то объяснить… Надо спрашивать, как можно больше спрашивать...
Спускаясь по лестнице в какое-то полуподвальное помещение, Паша сбавляет шаг, пока его новый друг (а друг ли, он узнает уже скоро, в этом Паша не сомневался почему-то) искал ключи.
— Игорь, — зовёт он тихо, спускаясь к двери, — Это… Спасибо тебе, — Игорь поднимает на него глаза, наощупь открывая замок.
— Да… Не за что, — Он рассеяно кивает и Паша, мысленнл усмехнувшись, понимает, что тот не каждый день спасает людей из под джипов. Когда дверь поддаётся на нехитрые манипуляции ключом, он распахивает её и жестом просит Павла проходить, быстро, немного дёргано включая свет и сбрасывая ботинки.
— Кофе есть? — спрашивает Павел, захлопывая дверь с щелчком и разуваясь, оглядывая неприглядное, маленькое и захламлённое помещение. Да, кофе сейчас было бы неплохо, пусть он и слишком по-свойски заходит в чужую квартиру.
— Кофе вредно, — падая на диван, стоящий посреди комнаты, говорит Игорь, — Я цикорий пью. Допился кофе, сердечник теперь, — усмехается он, — Но может откопаю, был вроде где-то для особых случаев. Гостей-то у меня не бывает, вот и положил чёрт знает куда, наверное…
Паша вскинул брови, усаживаясь на другую сторону дивана. Удивлённый внезапной разговорчивостью системщика, он заметил, что смотрит на него уже дольше положенного и отводит взгляд. Волосы по плечи, джинсы и чёрная футболка с логотипом старой австралийской рок-группы спереди, огроменные синие глаза и серьёзная такая худоба. Ну прям почти хиппи. Или наркоман… Хотя, без заиканий, которые куда-то делись, про это и не скажешь — голос звучный, немного высокий и мягкий, слегка отстранённый. Ну не может у наркомана быть такого голоса…
Паша коротко фыркает.
— Странный ты, — умозаключение само собой пришло Паше, и он поспешил поделиться им вслух.
— Не страннее мужика, который мне заплатил, чтобы я тебя грабанул, — перешёл сразу к делу Игорь, откинувший голову на спинку дивана. Он перевёл взгляд на Пашу, — Он мне лям наличкой дал, Паш. Серьёзный человек видимо, при деньгах, — системщик встал, достал из шкафа дорожную сумку, подсел ближе и показал её содержимое. Несколько пачек пятитысячных купюр смотрели на них своим несуществующим взором, — Он меня из ментуры вытащил, отмазал как-то. Лишь бы я его не выдавал, условие такое поставил.
— Охренеть, — выдал Паша лучшее, что мог, переводя взгляд то на Игоря, то на деньги, — В каком таком смысле меня ограбить?
Игорь еле заметно вздохнул, положив сумку на пол, под непонимающий взгляд Паши.
— Он мне эти деньги дал и сказал, чтобы я пришёл к тебе домой, типо интернет чинить. Сказал, когда и во сколько, типо, ты меня точно пустить должен. Дал лям, сказал ещё восемь в сейфе, в комате около компьютера. Восемь, четыре, пять два. Двеннадцать, три, семь… Такая комбинация, вроде, — Игорь потёр переносицу, в точности пересказывая код, который устанавливали родители Паши накануне, — Подсказал, как Аню к себе заманить. Дал её контакт, сказал, запереть её здесь пока к тебе иду и уматывать… А знаешь, блять, куда? — Игорь мотнул головой, — В Чернобыль. Сказал, как я вернусь оттуда, могу что хочу делать.
В комнате на считанные секунды повисла тишина, но она была такой… Звенящей и долгой, что по позвоночнику Паши, напряжённо слушающего рассказ Игоря, теперь бежали мурашки от этой тишины. Игорь сам же принял исходное положение, ложась на спинку дивана и откидывая голову, но теперь уже нервно потирая глаза и переносицу.
— Охренеть, — только и смог повторить Павел, — Что за мужик такой? Зачем ему это?
— Он чокнутый видимо какой-то, — проговорил Игорь. Морщась и слабо жестикулируя, он продолжил говорить:
— Он обещал, что убьёт меня, если откажусь. Даже если от его денег откажусь. Угрожал пушками, даже наёмниками, кем и чем только не угрожал… Но знаешь что самое странное? — он перевёл взгляд на Вершинина, и на секунду он увидел в глазах системщика смутно знакомый умоляющий и напуганный взгляд, — В условия входило оставлять вам след, что-то типо подкастов записывать и в сеть выкладывать. Чтобы вы за мной поехали. Мне надо было заманить вас в Чернобыль, — он оборвал слабую жестикуляцию, всплеснув руками и уже тише заговорил, — Алексей Горелов, Анастасия Мадышева, Георгий Петрищев, Анна Антонова, Павел Вершинин… Когда ничего не получилось, он, видимо, сам решил идти по списку. Видимо, таков был его план Б.
Павел сидел молча. Это всё довольно легко, к его же удивлению, укладывалось в голове, хоть и вызывало ужасный шок. Интуиция в голове, та самая, странная, взревела одобрением на эту информацию. Мерцала зелёным, мол, да!
— И, блять, — начал договаривать Игорь, — Он затирал, что там машина времени есть… В Чернобыле, — он снова встал резким движением, подошёл к столу и открепил от него какое-то фото, протягивая его Паше, — Не знаю, что за гениальное произведение мастера фотошопа и знать не хочу, если честно. Но, как факт, мы у этого психа на мушке.
На фотографии были изображены Паша с Лёхой и Игорь по середине, стоящие у какой-то бетонной стены. Вершинин покрутил фото в руках, и тут же его наполнило чувство дежавю, уже в который раз… Звенящее, непонятное…
И вдруг в голове всплыл образ…
