Aquí

— Я не понимаю, — говорит Мингю, наклоняя голову. — Что ты не понимаешь? — Я спросил его. Я беру телевизор под свой контроль и выключаю его, пытаясь избавиться от отвлекающих факторов. — Во всём, может быть. Не хочу показаться грубым, но ты ужасно умеешь объяснять, Чоль. — Он склоняет голову набок, и я недоверчиво смотрю на него. — Начни сначала. — Хорошо, я повторю. На этот раз ты должен нормально меня слушать, — предупреждаю я его. Мингю с энтузиазмом кивает и ерзает на стуле, пока не находит удобное положение.  — Обещаю, я постараюсь, — говорит он. — Это легко. Давай начнем сначала. Я уже рассказывал тебе, как я с ним познакомился, верно? Его звали Бу Сынгван (странное имя), у него были такие светлые волосы, что мне было неприятно на них смотреть, и он был моим соседом с тех пор, как мне было около 7 лет; знаешь, после того, как мы переехали. И боже мой, как я его ненавидел. Не было ночи, когда бы мне не пришлось бодрствовать из-за его плача; но он действительно был плачущим ребенком, я никогда не встречал человека, который мог бы получить пинту воды из слез. А из своего окна, выходившего на его комнату, мне приходилось терпеть его истерики на полную громкость. Однако мои родители обожали его. В общем, всей семье Бу. — Ты хочешь сказать, что у него действительно была такая фамилия? — спрашивает Мингю. — Я думал, ты шутишь. Я отрицаю, пока я тру свои сотни. Хотел бы я пошутить. Я продолжаю, снова. — Маленький мальчик, о котором идет речь, вырос и стал настоящим комаром или мухой! Ему нравилось заходить в мое окно каждый раз, когда я оставлял его открытым;  Поэтому однажды, когда моя мама спросила меня, почему я больше его не открываю, я сказал ей, что некие твари продолжают клевать меня, как конфетку. — Но я думал, что ты всегда жил в окружении москитных сеток, таких, которые открываются, как занавески, — прерывает Мингю, указывая на открытую дверь дома, где одна из этих москитных сеток защищает от любых диких комаров. — В твоём прежнем доме они были на всех окнах, а также на дверях. Ты помнишь? Когда мы были детьми, мы резали их ножницами, и твои родители всегда ругали нас. Я вздыхаю и укоризненно смотрю на друга, но в итоге смеюсь. — И мама никогда не сомневалась в моих причинах. И вот однажды, когда я возвращался домой из школы, это было. Сынгван раздвинул ноги перед собой и надул губы. И почему-то он сидел перед дверью моего дома. — Что ты здесь делаешь? — неохотно спросил я. Он посмотрел на меня заплаканными глазами и заплакал. Почему он всегда плачет? Я действительно не понимал. Он не устал? — Я забыл ключи от дома внутри, — ответил он. Мне пришлось впустить его в свою гостиную. Мои родители говорили, что хорошего поступка достаточно, чтобы сделать кого-то счастливым, и, хотя я предпочитал не вмешиваться в дела, которые меня не касались, он смотрел на меня с личиком, который в то время казался мне неотразимо нежным. Он побежал в мою комнату и запрыгнул на кровать.  — Мне нравится твоя комната, она пахнет ванилью, как и ты. — Ну, это было несколько пугающе, но, будучи мальчиком на два года младше меня, я не думал, что он должен бояться сказанного приговора. Но я ошибался, потому что, когда ему исполнилось 15 лет, он поступил в ту же школу, что и я. Несмотря на то, что у него были друзья его возраста, он настоял на том, чтобы следовать за мной по всем коридорам, он ждал меня после школы, а так как мама предупредила меня о том, чтобы я заботился о нем, потому что он был моим младшим, мне пришлось вернуться в его стороне, пока мы благополучно не достигли наших домов. Были времена, когда он даже упрямо оставался рядом со мной в те немногие перерывы, которые нам давали между занятиями. И, конечно же, поскольку мои друзья любили его больше, чем меня, они позволили ему стать частью нашего круга. — Ты все еще общаешься с ними? — спрашивает Мингю. Я смотрю на него с некоторым сомнением.  — Общаюсь с кем? — С твоими школьными друзьями, конечно, — отвечает он. Я встаю с дивана и сажусь рядом с ним. Я включаю мобильник и показываю ему пару фотографий из галереи. — Да, — уверяю я. — Вот этот — Джошуа, а блондин справа от меня — Джонхан, — говорю я, указывая на фотографию трех человек, где я в центре. Мингю открывает рот от удивления.  — Ага, понятно. Я бы тоже хотел учиться в той же школе, что и ты, — жалуется он. — Твои друзья выглядят очень мило. Он искренне улыбнулся ему и взъерошил свои каштановые волосы. — Мы до сих пор общаемся! Было бы здорово, если бы мы пошли учиться в одно и то же место, — согласен я. — Но папа не мог отказаться от того предложения о работе, из-за которого мы отдалились от тебя, — заключаю я. Ну, на чем мы остановились? Итак, незадолго до того, как я выпустился, Джонхан решил, что было бы неплохо украсть бутылки его отца, пока никто не смотрит, и Джошуа, его злой близнец, разумеется, сразу же согласился. И вот мы втроем в доме блондина до рассвета. Мои родители были в командировке, поэтому я не слишком боялся, что кто-то упрекнет меня, если я не высплюсь в тот день. Но почему-то я как будто забыл об этом, потому что в четыре утра я так настоял на своих друзьях, что мне нужно вернуться домой, чтобы не быть наказанным, что они в итоге отпустили меня, хотя делать было нечего. — Здравствуй, Чоль, — услышал я, когда, наконец, с большим усилием мне удалось заставить ключи от дома открыть замок. Я повернул голову во все стороны и, наконец, нашел его посреди темноты моей собственной гостиной.  — Привет, Сынгван, — поздоровался я, и он улыбнулся. — Как ты попал в мой дом? — спросил я. — Окно было открыто, — пояснил он, указывая на единственное из окон рядом с диваном, которое он забыл закрыть перед выходом. Ах, какое у этого мальчика увлечение — залезать через окна. И после этого все было странно. Он соблазнил меня! А может я его соблазнил? Я не уверен, на данный момент я все еще сомневаюсь в этом, потому что моя память не особенно хороша. Было бы хорошо, если бы в тот день мои родители были дома и остановили нас. Он меня очень нежно поцеловал... Поцелуй был нежный и почти незаметный, но я почувствовал насколько сухи его губы. Можно сказать, что мы были словно маленькими детьми. Да ладно, я уже был совершеннолетним, а он как раз собирался поступать в предпоследний класс школы. Это было ужасно! Он был несовершеннолетним! Но все произошло именно так. В итоге я избегал его целую неделю, каждый раз, когда я видел его вдалеке, мое лицо горело от смущения. Что бы сказали наши родители, если бы узнали? И почему он казался таким удобным с этим? Мы даже не должны были быть друзьями. Знаешь, раньше это было что-то вроде вынужденного сосуществования, потому что наши родители нравились друг другу, по крайней мере, я раньше так это видел. Наоборот, он не казался затронутым. Он даже выглядел счастливым, когда осматривал окрестности в поисках меня. Но это не имело смысла. — Подожди, подожди минутку, — просит Мингю и берет мое лицо в свои руки, чтобы я прервал возвышенную речь и посмотрел ему в глаза. — Ты хочешь сказать, что, несмотря ни на что, он все еще преследовал тебя? Я пожал плечами и отпустил его хватку. Я беру одну из подушек, которые позади меня, потому что она очень громоздкая и моя спина начала уставать, и передвигаю ее на подлокотник дивана. — Ага. Он был довольно странным мальчиком. — Что было странно, так это то, что ты кому-то понравился, — дразнит он. Я ударил его по плечу с большей силой, чем необходимо.  — Ты еще уродливее, — упрекаю я и вижу, как он показывает мне язык детским жестом. Я хмурю брови и смотрю на закрытую дверь кухни. — Повтори, что ты только что сказал, — прошу я тогда. — Ты не очень красив, — говорит он, и мой взгляд возвращается к нему, лицо которого теперь выглядит сбитым с толку. — Не то, глупый, — утверждаю я. — До этого. Шатен думает об этом минуту, а потом, кажется, вспоминает. — Что странно, так это то, что ты кому-то понравился. Ах, так тебе понравилось? Это объясняет многое из того, что произошло потом. Например, когда маленькие цветы стали появляться за окном моей спальни каждый день, и через некоторое время я узнал, что это мой сосед оставил их там. Или в тот день он, наконец, поступил в тот же колледж, где учился я, и пропустил половину занятий в первый день, пытаясь найти меня. — И тебе понравилось это немного? — Ну... может быть, немного да; Я имею в виду, это было довольно привлекательно. И то, что он парил вокруг меня, тоже не очень ободряло мои запутанные чувства. Он перестал пытаться проникнуть через окна, когда я был старшеклассником, потому что, черт возьми, он стал таким большим, что больше не мог влезать. И все же он был меньше меня. Но я уже смирился, поэтому он не оправдывался, когда хотел меня навестить. И мои родители все еще любили его. — О, Сынгванни, ты такой красивый, — всегда делала комплименты моя мама. — Я уверена, ты скоро найдешь такую ​​же красивую девушку, как ты. Он хихикал и смотрел на меня. Почему он всегда смотрел на меня? Не то чтобы это меня больше беспокоило, но я чувствовал себя странно. Меня беспокоило, что мама всегда поднимала тему девочек, будь то с Сынгваном или со мной. Да, девушки были хорошенькие. Но мальчики мне были интереснее. Я понятия не имел, как сказать об этом родителям, но хотел, чтобы они знали. Итак, за обедом в один из таких дней я призвал себя со всей смелостью, которой мне не хватало за всю мою жизнь, и сказал это. — Мама, мне нравятся мальчики, — объяснил я. Папа первым встал из-за стола. Он посмотрел на меня взглядом, который я никогда бы не смог описать, но обнял меня так крепко, что я ахнул. И тут я понял, что плачу так громко, что не знаю, как это случилось, что я не слышу собственных криков, почему я так громко плакал? Я уверен, что это была вина Сынгвана, в какой-то момент плакса, должно быть, ударил меня. — Тебе нечего извиняться и плакать, — сказала мне мама, отделяя меня от рук отца и тщательно вытирая слезы, словно я был стеклянной статуэткой, которая вот-вот разобьется. После этого все казалось еще проще.  Мама перестала поднимать тему девочек, и теперь она избавила себя от вопросов каждый раз, когда Сынгван приходил в гости. — Я сказал своей семье, что мне нравятся мальчики, — сказал я Сынгвану, пока мы делили наушники на моей кровати и смотрели на потолок моей комнаты. — Я говорю тебе это тоже потому, что, может быть, ты больше не хочешь быть моим другом. — Я даже не знал, когда начал считать его другом, если честно. Тем не менее, я хотел, чтобы он не уходил от меня, я так привык к его обществу, что в этот момент даже мысль о том, чтобы он оставил меня одну, казалась немыслимой. — Ой.  Это было все, что он сказал до конца дня. Он не знал, если он беспокоился, то почему он должен был беспокоиться? Возможно, это просто привело его в замешательство. Ночью, когда я проводил его до подъезда его дома, он поцеловал меня. Это было странно, мне все равно понравилось. Я не пробовал его губы уже много лет. — Ой, слишком много деталей, — перебивает Мингю. — Так вы начали встречаться? Я встаю и пересаживаюсь на стул напротив, потому что кондиционер в последнее время работает не очень хорошо, а тепло тела моего друга сожжет меня заживо. Мингю потягивается, как только я ухожу чуть подальше от него, и издает тихий удовлетворенный звук. — Не знаю, — признаюсь я. — Я думаю, что-то вроде этого. Когда я получил свою первую работу, я переехал в город, достаточно близкий, чтобы можно было водить машину;  чтобы я мог продолжать регулярно посещать дом моих родителей. Что было бы со мной, если бы мама не сделала вид, что не смотрит, как я ворую хлопья из дома, чтобы выжить? Он также иногда посещал дом Бу, возможно, чаще, чем он думал.  Неизбежно наши родители стали подозревать нас. Моя семья, как и ожидалось, восприняла его довольно хорошо. С другой стороны, с его семьей все было иначе. После того, как я сказал его родителям, что мы не совсем друзья, он позвонил мне посреди ночи из парка. — Я сказал им, что ты мне нравишься больше, чем я когда-либо нравился любой девушке за всю мою жизнь, — сказал он надломленным голосом через динамик моего мобильного телефона. Мне пришлось ехать три часа на рассвете из одного города в другой, пока я не нашел его посреди мокрой травы от только что закончившейся бури. Я знал, что это было опрометчиво, но с того дня он стал жить рядом со мной. Ему приходилось просыпаться за (большую) пару часов до занятий, чтобы вовремя попасть в колледж, но обычно он особо не жаловался. Он отдавал мне почти всю свою зарплату за неполный рабочий день, чтобы заплатить то, что, по его мнению, составляло половину месячной арендной платы. Хотя я всегда лгал ему, в конце концов я заплатил только четверть суммы, но я все же принял его деньги, потому что он работал так усердно, что последнее, чего я не хотел, это разочаровать его, сказав ему, что в финансовом отношении он почти разорился. Когда мы навещали моих родителей, он мог испытывать свою собственную ностальгию по поводу того, что не может видеть свою семью. — Бедный мальчик, — упоминает Мингю. — Должно быть ужасно стать чужим для своей собственной семьи. — Дааа. Но у него был я, и он говорил, что ему достаточно и этой любви, — говорю я с горящими щеками. — Поэтому мы решили, что будем семьей, потому что, когда ты любишь кого-то, ты становишься для этого человека семьей. — Сынчоль влюблён? Что дальше, Минхао признается, что я ему нравлюсь? Моя бровь приподнимается, а на губах появляется полуулыбка. — Минхао тебя не любит, — возражаю я, вспоминая того маленького рыжеволосого мальчика, который точно так же был моим другом в первые годы моей жизни. — Еще нет, — возражает он. Как он говорил, теперь он мог признать, что Сынгван был милым. И что мне понравилось Это действительно звучало так странно? Он не стеснялся раскрывать наши отношения (у нас были отношения?) любому из своих друзей, даже моим друзьям. Что ж, это был довольно странный день, когда Джошуа и Джонхан позвонили и поздравили меня с тем, что я, наконец, ответил взаимностью на чувства младшего. Когда я заинтригованно спросил их, как они узнали, они ответили одним словом: Сынгван. Вау, мальчишка тоже оказался сплетником. У того, чтобы встречаться с ним, было больше недостатков, чем преимуществ, но я, казалось, никогда этого не замечал, потому что все это время оставался рядом с ним. Ведь окончил он, причем с отличием. Ты можешь в это поверить? Я понятия не имел, где он мог найти столько времени, чтобы учиться и получать хорошие оценки, когда он прилипал ко мне, как жевательная резинка, каждый день. Теперь пришли хорошие новости! Или плохо, в зависимости от того, с какой стороны ты их видишь. На работе меня повысили, но мне пришлось уехать так далеко, что я уже не мог ехать домой.  Сначала мне нужно было пройти через аэропорт. — Но ты вернулся туда, где родился, — взволнованно перебил Мингю, теперь рассказывая настоящую часть моей истории. — Благодаря этому мы снова встречаемся! Я искренне улыбаюсь.  — И я рад встретиться с тобой еще раз. Ведь мы разделили половину нашего детства, и я ни о чем не жалею, — говорю я. — Мне тоже не терпится найти Минхао. В последний раз, когда я его видел, он был таким худым, что я думал, что ты сломаешь его, если будешь так крепко держать. Мингю показывает свои клыки в широкой улыбке. — Вау, и все это, где тот парень Сынгван, о котором ты так много говоришь? — спрашивает Мингю с истинной интригой. — Здесь! — восклицает восторженный голос, открывая дверь кухни бедрами и неся поднос с печеньем. Мингю смотрит на меня, не понимая, что происходит.  — Что? — О, мне потребовалось полчаса, чтобы вытащить все это из духовки и не обжечься, — дуется он и ставит уже остывший поднос на стол в центре комнаты. Я улыбаюсь ему, и он гладит меня по щеке, прежде чем сесть ко мне на колени. — Извини, я не мог представиться раньше. Меня зовут Сынгван. — Чхве Сынгван, — дополняю я. — Что? — Мингю повторяет так, как будто он теперь заезженная пластинка. Я кладу подбородок на плечо Сынгвана и немного дразню гримасу смуглого друга. — Мы поженились, — объясняю я. Взгляд Мингю скользит по нашим сцепленным рукам на талии блондина, как будто он не может поверить, что одинаковые кольца, которые мы носим, ​​настоящие. — Но я... ты... ты... — Интересно, сломило ли его удивление, потому что он не может сформулировать целое предложение, пока не пройдет 10 долгих минут. — Почему ты не сказал мне, что женишься?! Я должен был быть шафером! – заявляет он, когда, кажется, наконец обработал информацию. Сынгван напрягается, и я глажу его руку большим пальцем.  — Никто не знает этого, — отвечаю я. — Здесь трудно выйти замуж двум парням, — с сожалением признаю я. — Тем не менее, Чхве Сынчоль, я убью тебя за то, что ты не сказал своему лучшему другу! — воскликнул он, прежде чем встать. Я широко открываю глаза и отталкиваю мужа, чтобы тоже встать. Мингю начинает преследовать меня по всему дому. Я слышу драгоценный смех Сынгвана на заднем плане, а также брань моего друга. Ах, может быть, рассказывать истории — не мой конек, потому что, похоже, все получилось не так хорошо, как я ожидал.