Пепельный след забытой наёмницы

Ее красные глаза излучали настоящий страх, ладони вспотели, а на раздумья — считанные секунды. Широко раскрытые глаза уставились на стаю хищников. Наёмница успела оглядеть каждую бешеную псину и прикинуть свои шансы на выживание. Расстрелять всех из автомата не получится из-за слишком близкого расстояния. Обычно дикие звери сторонились Илону и инстинктивно опасались кровавых гусарских глаз, но не сейчас. Голод огромной стаи варгов оказался намного сильнее страха, их ярость так и била ключом. Прямо здесь и сейчас, посреди белого дня и на глазах многих смотрящих из окон — варги разорвут очередную заблудшую странницу. Илона одним взмахом сбросила с себя весь груз. Громадный рюкзак и снаряжение провалились в глубокий снег. Годы тренировок в детском комплексе точно не прошли даром, ежедневные пробежки закалили маленькую гусарку. Снег замедлял движение, а звери бежали вприпрыжку. Одержимо, не сводя взгляда с добычи, которая, оказывается, бегала не хуже, чем они. Илоне не доводилось часто заниматься экстремальным видом спорта с препятствиями, но и это ей не помешало быстро добраться до ближайшей входной двери в парадную одного из домов и с грохотом удариться об нее. К сожалению, хилая на вид дверца оказалась запертой, жильцы подперли ее чем-то тяжелым изнутри. Гусарка знала, что так просто не отделается. Прежде чем влететь в дверь, она заприметила еще один вариант спасения — висящая сбоку замерзшая труба, по которой Илона стремительно начала карабкаться, несмотря на ледяное покрытие. На выдохе она поднималась все выше с каждым подтягиванием, уверенно смотря вверх. Один из варгов был самым целеустремленным и быстро добежал до жертвы. Зверь отпрыгнул от лестницы в сторону трубы и острыми зубами вцепился в утепленные берцы гусарки. К его сожалению, зубы не проткнули прочный материал, и варг не сумел даже навредить добыче. Илона без сожаления пнула псину в его сморщенную от злобы морду, и варг упал в скопившуюся внизу стаю. Лапы зверей ворошили снег в разные стороны в попытках добраться до жертвы. Под Илоной собралась огромная и голодная свора варгов, к которым, казалось, примкнуло еще больше хищников. Она лезла дальше, туда, где звери точно не достанут. Зверье старалось вскарабкаться друг на друга, отчаянно пытаясь допрыгнуть и зацепиться за жертву, которая уже с легкостью взобралась на ближайший балкон. Илона перелезла металлические перила ржавого балкончика, поднялась и отряхнулась от снега. Она с пренебрежением посмотрела вниз и сплюнула, ехидно улыбнувшись гневной стае. Женщина с сожалением глядела на яму в сугробе посреди улицы, опасаясь за свой оставленный рюкзак. Благо, ближайшее время на улице не окажется ни одной живой души, опасаясь зверей. Перед наёмницей оказалась стеклянная дверца, ведущая внутрь квартиры, откуда горели свечи, и там, возможно, можно было переждать опасность снаружи. Она тихо постучалась и старалась вглядеться сквозь промерзшие стекла — ничего не видно. Через пару секунд дверь распахнулась, а в проходе стояла молодая и низкорослая девушка с кружкой горячего напитка в руках. На ней были дешевые тряпки из лоскутной кожи, которые в любую минуту могли рассыпаться в прах, оставив владелицу без теплой одежды. Сквозь изорванную шапку виднелись блондинистые локоны, что легли на лицо голубоглазой девчушки. Она озадаченно смотрела на нежданного гостя, который забрел на ее балкон. — Ты уж извини, за жизнь тут боролась и случайно к тебе забрела, к выходу не проведешь? — пытаясь отдышаться, улыбчиво спросила гусарка. Девушка стояла с вытаращенными глазами, впервые попав в такую неловкую ситуацию. — Да-да, конечно, проходите! — на удивление спокойно произнесла возможная хозяйка этой маленькой квартирки. Илона вошла внутрь, подозрительно глядя в спину столь доброжелательной хозяйки. Учитывая здешнее отношение людей к гусарам, такая вежливость показалась Илоне крайне подозрительной. Это была не квартира, скорее комната с несколькими стенами, делящими кухню и зал надвое. У балкона располагались два кресла и чайный столик, на котором стояли горящие свечи. Ламп не было, скорее всего, в такой бедный район электричество даже не проводилось. Чуть дальше этого подобия зала находилось пара кухонных тумбочек и дверь в коридор, который являлся подъездом и объединял все квартиры в своих холодных и темных объятиях. Квартирка хоть и была бедна на вид, но уют и чистоту девушка поддерживала. В углах не плелась паутина, под ногами не было мусора и крошек, а кресла выглядели довольно уютно. Возможная хозяйка выглядела крайне молодо, более того, несовершеннолетней. Илоне и это показалось странным: где же родители? Почему девочка-подросток пускает всяких незнакомцев в дом? — А как тебя зовут-то? Родители не учили не впускать злых тёть домой? — Простите? Меня Женей звать, квартира мне принадлежит. Я не настолько мала, чтобы так со мной разговаривать, — с возмущением и всё же детской обидой ответила Женя. — Впредь попрошу вести со мной вежливее. — И сколько тебе? Выглядишь так, будто только из гнезда родительского свалилась. — Двадцать три мне. — Тогда прости. Правда, очень молодо выглядишь. Это, если что, комплимент. Женя обладала невероятной красотой, которая придавала ей очень молодой вид. Ее большие голубые глаза веяли теплом и добротой, пока толстые губы сверкали на фоне аккуратного носика. Длинные волосы были старательно скрыты под шапкой. Серые стены окутаны холодом, отражая тяжесть и мрачность, что беспрерывно давили на сердце девушки. В темноте комнаты лужи света от свечей проникали сквозь мороз, подчеркивая ее лицо, пропитанное решимостью и надеждой. Ее красота, казалось, становилась ярче с каждым новым ракурсом. В глубинных глазах сиял огонь возвышенного упорства, который не познали бы даже самые суровые испытания. Женя была словно крохой в этом безжалостном мире, но сила ее воли и духа позволяла ей бороться, не утратив надежды на светлое будущее. Внутри квартиры царил настоящий мороз, почти как за окном. Отсутствие электричества сильно сказывается на комфорте, и людям приходилось жить в своих квартирах в том же, в чем ходят по улицам Синеграда. Женя приподняла теплую кружку и взглянула на незнакомку. «Вам чая сделать?» «Буду не против. Если что-то подсыпешь — сразу почую и шею сверну, договорились?» — Илона неосознанно продолжала общаться с хозяйкой, как с ребенком. Девушка хихикнула и, кивнув, медленно подошла к кухонным тумбочкам в поисках пакетика. Женя сомкнула свои ладони, на которые были натянуты теплые перчатки, и пару раз одарила их теплым дыханием для небольшого согрева. Ее маленькие и длинные пальчики открыли шкафчик и достали оттуда коробку с заветным чаем. Она взяла кружку, налила воды из крана и ушла в туалет, где вскипятила воду в небольшой смастеренной установке, огонь которой мог быстро кипятить жидкость. Она окунула пакетик и протянула стакан гусарке. — Как вас зовут? Гусары в Синеграде, как трумбо посреди леса — огромная редкость, — голос и речь Жени были не только приятными, они были как волшебное зелье, вдохновляющее и окутывающее гостью своим прекрасным звучанием и уютной теплотой. — Илона, — запивая горячий чай, поведала гусарка. Теплота напитка растопила ледяное недоверие в ее сердце и позволила расслабиться. Вкусовые рецепторы погрузились в настоящее блаженство благодаря чаю из амброзии. — Вы от варгов прятались, да? Поэтому на балкон ко мне запрыгнули со страху? — Женя мило хихикнула и продолжала улыбаться, аккуратно делая глотки из своего горячего стакана. — К твоему сведению… Ай, ну да, пересралась малость. Драться с ними не вышло бы. Ты мне вот что скажи, Женя, какого хера у вас тут столько варгов? Вы как выживаете с такими хищниками? Девушка тяжело вздохнула и поставила стакан на столик, опечаленно взглянув на балкон. — Правительство никогда не заботили бедные районы, и наш — не исключение. Они позволили варгам размножаться и попросту забыли о нас. И вот варги время от времени выходят на охоту. Именно поэтому нельзя долго на улицах находиться — сожрут. — Электричество тоже, так понимаю, не проводят, потому что хер забили? — Не проводят только в дома. Благо, хоть уличные фонари гореть могут и вода есть, чтобы совсем не сдыхали тут. — А налоги тоже платите? Как все? — Конечно, но меньше. — Охереть, и гроша бы не отдала за такое. Женя лишь снова тяжело вздохнула, но, как только вспомнила о чем-то своем, сразу расцвела. — Хорошо, что есть с кем эту бедность разделить, — Женя тепло улыбнулась. — Жених мой пока к соседям ушел. Мы с ним через огонь и воду столько прошли. Недавно деньги появились, так мы планируем уезжать отсюда. Куда-нибудь вдаль, где только мы и наш ребенок будущий. В таком теплом домике у горы, где я скот буду разводить, а он дрова рубить, — девушка рассмеялась. — Немного клишированный сценарий, но мне нравится, — кокетливая игривость в ее голосе продолжала наполнять комнату уютной и спокойной атмосферой. — Жених, говоришь? А откуда такие деньги на медовый месяц ваш? — Илона начала понимать. В горле встал ком, а ладонь медленно поставила кружку на стол. Женя поднялась с кресла и отправилась мыть кружку, стоя у кухонной раковины. Несмотря на ледяную воду, девушка терпела и намывала кружки, пока блеск ее глаз и спокойное лицо не выражали ни капли эмоций — Женя привыкла. — С родственницей назойливой не поделили дело одно. Через суд местный выиграли. Это все не так важно, правда. Явно не тема для разговора, — продолжая намывать стакан, поведала девушка. Победив в этом деле, семейная пара получила надежду на светлое будущее, а вместе с этим — позитивный настрой, несмотря на обстановку вокруг. Именно по этой причине Женя была так откровенна с собеседницей, не ожидая подводных камней. Илона медленно поднялась с кресла. Она внезапно ощутила, как слова, которые до этого казались просто совпадением, стали проникать в ее разум глубже, словно ядовитые стрелы. Ее сердце судорожно сжалось, а ужасный холод вновь окутал тело. Обстановка уюта и комфорта осталась позади, и души Илоны словно коснулась ледяная рука. Мир вокруг казался искаженным, а глаза ее теряли ясность и блеск. Осознание ситуации стало раскрываться перед ней, будто темный покров был стянут с ее глаз, давая возможность вернуться в безжалостную реальность. Она чувствовала, как твердая почва уходила из-под ног, и ничто не могло укрепить ее внутреннюю боль. Теперь ей придется идти сквозь эту тьму, дабы найти свое собственное спасение и возможность примириться с тем, что скоро произойдет в этой уютной квартирке. Звук журчащей воды не позволял Жене расслышать, что происходит за ее спиной. Наёмница открыла свой блокнот заданий и, прочитав одно из них, вновь ужаснулась. Она до последнего не верила: девушка Женя идеально подходила под описание племянницы той богатой женщины, которая и поручила убить молодоженов, а рассказ про родственницу и бизнес окончательно сводил ситуацию к ясности. Илону одолела едкая обида и злость, заставив гусарку провести по вспотевшему лицу мокрой ладонью. Она думала, сделает всё быстро и не рассчитывала на то, что познакомится ближе с тем, кого собирается убить. Пока «цель» намывала посуду, наемница была растеряна и подавлена, виски начали пульсировать сильнее, а голова от стресса начала раскалываться. Гусарка сделала пару глубоких вдохов и приблизилась к Жене. «А вы с женихом что, правда, ребенка ждете?» — почти дрожащим голосом спросила она. Ее речь была до боли отчаянной, а тряска в ладонях демонстрировала весь стресс гусарки. — Ну, ближе к родам уже рассчитываем уехать отсюда. Где в этой однушке ребенку жить? А рожать где? Не на холоде же, — усмехнувшись, ответила девушка. — Благо сейчас не так сложно, срок маленький и пуза огромного нет. А почему интересуешься? — Бога ради, прости меня… — Илона стояла перед своей жертвой, обнажив свою душу перед тем, кого собиралась лишить жизни, и вымаливала у девушки прощение в надежде, что даже в самый мрачный момент можно найти истинное сострадание и милость. Слова извинения вырывались из ее горла. Наемнице самой было трудно поверить в то, что она собирается совершить. От такого неожиданного разворота событий, женщина совсем позабыла о своем снаряжении. Она могла лишить девушку жизни одним лишь разрезом своего охотничьего ножа, но взялась за стакан. Илона нанесла удар кружкой по красивому личику Жени. Чашка разбилась, а осколки стакана вонзились в щеки и веки — девушка душераздирающе закричала. Она начала медленно ощупывать свое лицо, но последовал еще один удар чем-то тяжелым. Илона подняла табуретку и принялась беспощадно и с крайней жестокостью молотить голову девушки в надежде на ее быструю гибель. С макушки Жени слетела шапка, а кровавые волосы блондинки переплелись между собой. Осколки от стакана еще сильнее впились в кожу, а повсюду валялись оторванные пряди, что цеплялись за орудие убийства и с треском отрывались раз за разом. Гусарка оторвала ножку табуретки и села на девушку сверху, нанося удары все сильнее. Илона хотела как можно быстрее это закончить, но Женя никак не умирала и находилась в сознании, несмотря на то, что ее лицо было уже наполовину расплющенным. Тело Илоны дрожало от смешанных чувств сожаления и неотвратимой необходимости. Медленно поднимая табуретку, она чувствовала, как каждое движение становилось тяжелой тягостью на плечах, словно бремя ее собственного греха. Звуки ударов об красивое лицо молодой матери до конца дней пронзили ее душу, словно печальный реквием в тишине ночи. Она уже скрипела зубами, а лицо выражало жалость, но девушка держалась до последнего. «Да сдохни ты уже! Пожалуйста!» Илона быстро поднялась с полуживой Жени и отправилась в ванную комнату, где нашла железное ведро с чистящими средствами. Она перевернула всё его содержимое и вернулась к жертве. Она вновь принялась бить девушку до такой степени, что на ведре оставались глубокие и кровавые вмятины. Когда череп девушки виднелся сквозь перемолотый лоб, та перестала подавать признаки жизни, и ее последний вздох успокоил гусарку. Илона была вся измазана в крови и мясных ошметках, ее красный капюшон давно спал, и короткие волосы, в том числе, стали кровавыми. Казалось, ее бешеные глаза тоже наполнились кровяной жидкостью, но нет, это ее ярко-красные гусарские глаза, наполненные сожалением. Впервые во взгляде Илоны читалось подобное. Будь у нее оружие, она бы сделала все быстро, без мучений. Отказаться от задания она не могла, такой поступок бы принизил ее репутацию наемницы, а Крайшера купил бы кто-то другой, кто-то посмелее. Гусарка швырнула ведро и опустилась на колени, склонив голову в знак покаяния, понимая, что теперь ничто не сможет вернуть жертву к жизни. В ее сердце развелась бездна горького сожаления, которое навсегда останется в ней как тяжелый груз. Кровавая гусарка плюхнулась на диван, где пару минут назад сидела еще живая девушка, которая добродушно приняла ее к себе. Илона прерывисто дышала, пока в горле, казалось, застрял громадный ком. Ее руки тяжело лежали на подлокотниках кресла, словно отказываясь принять участие в происходящем. Мысли кружились в ее уме, и лишь одна обрушилась на нее с неотвратимой силой: она больше не могла называть себя человеком ни после убийства беременной девушки. Тыл ее в глазах был проявлением несказанного ужаса, навсегда отразившегося в ее мозгу. «Я не улан, у меня нет жажды убийств. Я агрессивная с детства, это правда, но я никогда не получала удовольствия от лишения чужой жизни — это не про меня. Столько лет занимаюсь подобными заказами. Но нет же… Какой-то добродушной дуре нужно было держаться до последнего и смотреть мне в глаза, пока я дробила ее череп… А ребенок, нет…» — Этим раскаянием Илона пыталась вымолить у самой себя прощение, но она ненавидела себя — другого отношения она больше не заслуживает. Гусарка еще какое-то время пялилась в серую стену напротив, пока колотящееся сердце постепенно успокаивалось. Скоро должен был вернуться жених, и Илона должна быть готова. Она не стала даже заморачиваться и прятать тело, подавленная и потрясенная своим поступком, гусарка додумалась лишь взять кухонный нож и спрятаться в туалете, выжидая жертву. Илона неподвижно сидела в тесной комнатушке около получаса, приходя в себя. Тяжелые и глухие шаги послышались в подъездном коридоре, звук которых остановился у квартиры молодоженов. Дернулась ручка, и дверь открылась. Далее что-то тяжелое упало на пол, затем послышались мужские всхлипывания. Жених тихо болтал что-то неразборчивое, пока Илона готовилась выбежать из туалета и напасть. Наемница встала в боевую стойку, планируя выбить дверь и начать бой, держа в кулаке рукоять ножа. Вот уж этого Илона точно не ожидала: за дверью послышалась знакомая перезарядка охотничьего ружья. Гусарка вмиг пригнулась, инстинктивно почуяв опасность и осознав, что дуло оружия уже нацелилось в эту маленькую комнатку. Деревянные ошметки и опилки разлетелись над женщиной после проделанной в дверце огромной дыры. Выстрел оказался бы для Илоны смертельным. По ту сторону находился зареванный мужчина средних лет. Губы тряслись от тяжелого горя и наполнившей его тело ярости, щеки сводило от силы стиснутых зубов, а сосуды в красных глазах вот-вот полопаются. Илона в полуприсяде распахнула дверцу с ноги, задев конец нацеленного на нее ружья, помешав незнакомцу перезарядить его и выстрелить вновь. Она начала бой первой, быстро нанося колющие удары. Соперник оказался не так прост, успешно парируя ружьем каждую гусарскую атаку. Лезвие ножа царапало древесное покрытие ствола, изредка попадая по пальцам стрелка. Очередная неожиданность в виде опытного противника заставила Илону промахиваться раз за разом. Сомнения развеялись, когда она отвлеклась на один миг, за что получила прикладом в челюсть — защищаться пришлось теперь ей. Мужчина собирался выбить из рук наемницы нож, пока отчаянно пытался нанести хоть один удар прикладом, каждый раз промахиваясь. Гусарка поймала в свободную руку размахивающийся перед ней ствол, но сразу получила ногой в живот, что заставило ее отшатнуться. Нож она не выронила и не позволила врагу лишить себя единственного оружия — между бойцами наконец появилось расстояние. Илона стояла у кресел и чайного столика, а позади нее находился балкон, через который можно сбежать в случае безвыходной ситуации. Горе-жених стоял в безмолвии рядом с бездыханным телом любимой, его сердце разрывалось от мучительной боли. В заплаканных глазах мерцали месть и отчаяние, душа наполнилась пылающим желанием отомстить тому, кто посягнул на его счастье. Жених, сжимая кулаки, присягал, что тот, кто принес эту черную тень в их дом, познакомится с его гневом. Решимость мужчины сверкала ярко в горящих глазах сквозь слезы. В этот момент печали и ярости он обещал своей мертвой невесте, что ее душа найдет покой, а он сам — мир в своем сердце, только после того, как устроит справедливость в этом поединке. Тучи темноты и мести скопились в его душе, а он стал алмазом, который собирался разбить своих врагов. Он стоял на грани абсолютного безумия, когда мгновения разделяли его от желанной мести. Бьющееся сердце гремело в ушах, каждый удар пульса напоминал о потере. Жар битвы становился его единственной реальностью, и он заключил обет, что эта стоящая напротив него «падаль» познает настоящую боль. Каждая клетка его тела была наполнена адреналином и решимостью. Для него не существовало страха, лишь жажда правосудия. Находясь в плену агонии и ярости, жених готовился напасть на врага. Чем сильнее становился гнев в его сердце, тем меньше рассудительности можно было ожидать в его поступках. Тело незнакомца было покрыто на вид элитным черным кожаным пальто. К форме прилагалась шапка-ушанка, но она давно потерялась во время стычки с гусаркой. Мужчина был одет в довольно знакомую форму, но на раздумья времени не было. «Где-то же видела эту символику, черт тебя дери. Где же?» Жених держал ружье наготове, но не торопился перезаряжать его, ведь понимал: красноглазая наемница успеет напасть, не оставив от него живого места. Эта секундная повисшая в воздухе тишина дала ему понять, что их заказала пожилая родственница в отместку за уведенный бизнес. Красное от гнева и заплаканное от горя лицо мужчины последний раз оглядело гусарку, и он вновь начал поединок. Он решил попробовать перезарядить ружье, но, как только он поднял его вверх, женщина молниеносно оказалась у его ног. Вонзив нож в его колено, она словно вихрь облетела жертву и попыталась забрать ружье. Ожидая от мужчины реакции на неистовую боль, она надеялась ослабить его, но горе жениха было сильнее. Осознав, что не смогла достигнуть цели, Илона в последний раз взглянула внутрь его дула, прежде чем прогремит выстрел. Бетонный потолок посыпался на обоих, а гусарка вовремя уклонилась. Ее крепкая ладонь от испуга мертвой хваткой вцепилась в ружье, но жених в этот момент уже был за ее спиной, ловко схватив ее за предплечье. Не успела Илона выдохнуть, как хруст и боль в локте словно током прошлись по всему телу — мужчина сломал ее левую руку. Когда рука проломилась с сухим треском, время, казалось, замерло вокруг нее. Она почувствовала внезапную волну ослепляющей боли, которая пронзала насквозь. Но вместо того чтобы закричать, женщина закусила губу, сдерживая возглас страданий. Ее лицо осталось невозмутимым. Она вновь приняла боль как часть своего очередного пути, как цену за место в этом жестком окраинном мире. Рука, холодеющая от агонии, превратилась в символ ее силы и упорства. Женщина внимательно осмотрела свою поврежденную руку только для того, чтобы мгновенно переключить свое внимание на следующий вызов. Мужчина понимал, что противница теперь сильно ограничена в своих действиях и мало что сделает. Он, не медля, обхватил обеими руками ее талию, чтобы перевернуть через себя. Ноги гусарки оказались в воздухе, а тело начало стремительно валиться назад. Женщина широко расставила ноги, пытаясь предотвратить прием соперника. Ее торс напрягся до истощения, и вместо того, чтобы сломиться под давлением мускулистых объятий, она использовала его силу против него, вывернувшись из захвата в такой манере, что противник сам оказался в неудобном положении. Ноги жениха уже висели в воздухе, пока тело его лежало на спине врага. Мужчина проиграл схватку в силе и не успел ничего предпринять — его голова уже летела вниз вместе с гусаркой. С едва уловимым движением Илона развернула его тело, заставив приземлиться лицом в бетонный пол. Тяжесть двоих бойцов слилась с холодной поверхностью, когда оба рухнули с ужасным грохотом. Гусарка победила в этом бою — подтверждением был хруст сломанной шеи ее последней жертвы. Женщина еще короткое время валялась на полу, пытаясь отдышаться. По правую от нее сторону валялся мертвый мужчина — последний в ее списке. Ее красные глаза глядели в потолок, где виднелась дыра от свежего выстрела. Ладонь легла на грудь, а левая рука лежала в преддверии адской боли, которая ощущалась все сильнее после того, как адреналин покинул её тело. Илона с трудом поднялась, пытаясь лишний раз не двигать поврежденной конечностью. Оставив тело жениха поверженным на бетонном поле битвы, где тени зловещих предвестий струились по его обессиленному телу, Илона вышла на заснеженный балкон, чтобы отдышаться. Тяжелый вздох вырвался из ее груди, а голова обернулась в открытую дверцу — взгляд скользнул по ее жертвам, молодой влюбленной паре, которую она только что лишила жизни. Сердце содрогнулось от того, что она вновь стала причиной беспощадного горя. Снегопад медленно покрывал ее сильные плечи, на которые лег очередной тяжелый груз отнятых жизней. Она ненавидела себя за это, но знала, что это было необходимо для дальнейшего выживания. В глубине души она мечтала о своем пути к искуплению, но жесткое прошлое не давало ей покоя. Она протерла уставшее лицо, чувствуя тяжесть своих поступков, словно клеймо, навсегда запечатленное в ее личности. Глаза наполнились слезами, но жестокая реальность не давала права на слабость. С болью в руке и челюсти она стиснула зубы и, отбросив свои эмоции в тень, достала блокнот. Чернила ручки зачеркнули выполненное задание, а пальцы дотронулись до чипа за ухом. «Ну? Сдохли?» — послышалось на другом конце. «Да», — холодно ответила Илона. Договорившись с женщиной о месте встречи, наемница спешно отключилась — осталось отсечь головы. Лишь через час гусарке удалось отрезать головы и прижечь место разреза, чтобы мешок не испачкался кровью. Такой вид вызвал бы вопросы у прохожих. Красный плащ Илоны сливался с кровью ее жертв и не нуждался в очистке, зато кровь на ее лишенном эмоций лице уже успела высохнуть. Тщательно умывшись, гусарка бросила головы любовников в мешок и покинула квартиру. Теперь груз ее грехов имел физическую тяжесть, которую с переломанной рукой тащить было еще труднее. Илона вышла на улицу, оставив мрачный жилой комплекс позади. Варги давно покинули это место, а сброшенный рюкзак был на прежнем месте. Осмотрев улицы в поисках возможных свидетелей, наемница подняла рюкзак и направилась к своему заказчику. Осознание, что ее ужасное прошлое теперь всегда будет следовать за ней, как мрачный призрак, укоренилось в подсознании на всю оставшуюся жизнь. Кровавая работа была выполнена, и, приближаясь к нужному месту, Илона обнаружила фигуру вдали. В узком переулке, отгороженном от ночной суеты громадными каменными зданиями, чувствовалась леденящая душу аура. По растоптанному снегу отбрасывали длинные тени уличные фонари, их желтоватый свет лишь усиливал гнетущую атмосферу. Они встретились в мрачном переулке, как и договаривались, где мерцание ржавых фонарей лишь повышало атмосферу загадочности и тайны, исходящую от мешка, который несла Илона. Из тени выступила одинокая фигура — пожилая богатая дама, на этот раз в другом наряде: элегантный пуховик из меха трумбо, окрашенный в черный цвет, гипертканные перчатки и шапка-берет. Ее узкие губы были изогнуты в злой морщинистой усмешке, а глубоко запавшие глаза мерцали недобрым огнем под тусклым светом. Казалось, что сама тьма обволакивала женщину, подчеркивая ее зловещую сущность. Один взгляд на нее заставлял кровь стыть в жилах, а сама аура словно излучала угрозу и безразличие к человеческой жизни. Илона неспеша приблизилась к заказчице по хрустящему и глубокому снегу. Длинный мешок, тяжелый от своего мрачного содержимого, покоился на ее плече перед своим зловещим назначением. Тишина была настолько глубока, что воздух показался моментально затвердевшим. В узком переулке запахло смертью и предательством, когда дама проговорила скрипучим голосом: «Давай сюда мешок, милочка, поглядим на качество проделанной работенки», — властно произнесла она. Как только Илона сделала шаг, она медленно раскрыла мешок, высвечивая его кровавое содержимое светом фонарей, чьи лучи с трудом дотягивались до переулка. Мгновение напряжения витало между ними. Дыхание пожилой заказчицы становилось более учащенным, чем дольше она глядела внутрь мешка. Расплывшись в широкой улыбке, она сняла со своего плеча небольшую сумку, протянув гусарке. Сумка с серебром зазвенела в ее холодных и костлявых ладонях, когда она протянула награду за выполненную работу своему собеседнику — теневой фигуре, чьи красные глаза горели огнем при виде награды. «Ну открывай, дорогуша, чего ждешь?» — игриво спросила женщина. Голос пожилой собеседницы был подобен скрипучему ржавому гвоздю, царапающему по стеклу. Он звучал сухо и хрипло, каждое слово вырывалось из ее горла с усилием. В нем слышались отголоски холодной расчетливой злобы, которая могла принадлежать только самому дьяволу. Пожилая убийца наслаждалась властью, которую давали ее богатство и безжалостность. Но в ее глазах мелькала тень сожаления — не за своих жертв, а за то, что судьба не позволила ей самолично совершить это гнусное деяние. Илона медленно открыла сумку, но, когда взглянула внутрь, ее глаза расширились от шока, увидев там сумасшедшую сумму. Серебро, будто манна небесная, лежали там, словно стремящиеся сгуститься в самоцвет промышленной магии, непостижимые для обывательского ума. Она непоколебимо смотрела на этот богатый грот, по сравнению с которым несчастные души улиц и преступные товарищи казались обреченными на вечную нужду. Эти деньги могли изменить ее жизнь, принести ей сверхъестественное богатство и власть. Но в этой жизни не бывает таких подарков. Напряжение медленно ушло из ее тела, замененное тяжелым ощущением того, что эти деньги принесут с собой. Вместо благородного ощущения победы ее переполняли сомнения. Будут ли эти деньги пороком, за которым последует неизбежное наказание? Или они приведут ее к еще более темным делам? Она закрыла сумку, навсегда заключив ее зловещее содержимое внутрь. Это не была победа — это был ее темный, дьявольский дар, которым исходила дурманящая магия. «Ох, я знаю этот взгляд», — произнесла старушка. «Послушай, ты отлично проделала свою работу. Я пересмотрю свои взгляды относительно твоей ксенорасы. Если не против заработать еще столько же, можешь время от времени работать на меня. Я свяжусь с тобой, когда ты снова мне понадобишься. Имей в виду, теперь ты под моей опекой». Словно душа улетела из мертвых глаз, богатая незнакомка покинула переулок, оставив Илону наедине с ее кошмарным внутренним раздором, который не знал конца. Стоя в тенистом переулке, дрожа от холода и муки раскаяния, позади нее лежала сумка с серебром, заработанным на таком кровавом деле. Деньги, которые казались тяжелее, чем сама земля под ее ногами. Страшное дело было совершено, и теперь предстояло нести тяжесть последствий. Илона знала, что никакие богатства не смогут искупить ту жестокость, что овладела ее душой в тот момент. Склонив голову, она прокляла тот день, когда приняла решение пролить кровь за кровные монеты. В этом темном месте она ощущала себя одинокой и преданной судьбой, понимая, что цена за ее действия уже была заплачена и никакие деньги не смогут вернуть утраченное достоинство и мир в ее душе, если тот когда-то и был. Илона отправилась обратно в гостиницу, чтобы попробовать расслабиться и сообщить Черри о том, что ей удалось поговорить с представителем секты — Иттакиншей. Наступившая ночь была темной и холодной. Шагая по бедным и мерзлявым кварталам города, Илона старалась не думать о том, что натворила. Но образы жертв преследовали ее, заставляя содрогаться. Она видела их лица, полные страха и боли, когда она наносила те смертельные удары. Илона шла быстро, ее шаги по хрустящему и глубокому снегу раздавались по пустым улицам. Она не хотела задерживаться в этих нищих кварталах ни на минуту дольше, чем было необходимо. Каждый дом, мимо которого она проходила, казался пристанищем страданий и отчаяния. Она прошла мимо бездомных, свернувшихся калачиком в дверных проемах, их дыхание превращалось в маленькие облачка пара в морозном воздухе. На глаза ей попадались дети, дрожавшие от холода, пока их лица были запавшими от голода. Но Илона не могла позволить себе сострадание. Она была наемницей и просто не могла позволить эмоциям мешать ей. Уходя из города спустя почти час блужданий по его улицам, охранник на входе ехидно спросил: «Уже уходите?» — с такой издевкой, словно знал о том, через что недавно прошла стоящая напротив гусарка. Наемница промолчала и лишь холодно смотрела на то, как медленно открываются врата, что позволят ей хоть на какое-то время покинуть это место и постараться позабыть о своих деяниях. Наконец она добралась до своей гостиницы — уютного здания, приютившегося в уже знакомом пригороде. Она вошла внутрь, тепло охватило ее дрожащее тело, а прихожая этого места скрасила настроение. Не перекидываясь лишними словами с девушкой Черри, пока та вновь дремала на рабочем месте, Илона поднялась по скрипучей лестнице в свою комнату. Разум наполнялся мыслями о совершенном преступлении при каждом звоне серебра в полученной сумке. Когда она закрыла за собой дверь, то почувствовала, как ее тело смогло наконец-то расслабиться. Только сейчас, в спокойной обстановке своего уютного номера в мотеле, к ней вернулась адская боль переломанной руки. Наемница не без труда стянула плащ и рухнула на кровать, пытаясь не зацикливаться на своей страдающей левой руке. Постепенно усталость взяла свое, и она погрузилась в беспокойный сон, где кошмары о содеянном преследовали ее даже там. Илона очнулась от резкого стука в дверь своего номера. Она села на кровать, ее сердце бешено колотилось в груди. За грязным окном было светло. Стук повторился, на этот раз еще громче. Илона нерешительно встала с кровати и подошла к двери. «Кто?» — спросила она, ожидая худшего. Ее охотничий нож был готов к бою, пока крепкая ладонь держала его основание. Несмотря на поврежденную руку, гусарка так просто не сдалась бы. «Илона?! Ты что ли?» — спросил голос работника мотеля. Тяжелый камень волнения упал с плеч гусарки, а сознание пришло в норму. Адреналин улетучился вместе со стрессом, когда в дверях появилась знакомая мусорщица. — Я думала, опять бомжи залезли. Ты чего не разбудила меня вчера? За номер кто платить-то будет? — Черри окинула уставшую наемницу недовольным взглядом. Синяки под ее красными глазами демонстрировали недосып, а сухие губы едва произносили слова от обезвоживания. — Прости, вечер вчера был тяжелым, не хотела тебя будить. Я заплачу, не переживай. С сектанткой пушистой тоже переговорила. Пообещала больше не лезть. — Серьезно?! Так это хорошая новость, я и не рассчитывала, что она так легко согласится. Сделаю скидку на номер в качестве награды! — радостно произнесла собеседница. Мусорщица Черри не просто так поверила малознакомой гусарке-наемнице о выполненном задании. На окраинном мире есть определенная репутация наемника. Имеется известный список крайне ненадежных, за счет своей плохой репутации, а есть обычные наемники. Именно по причине репутации Илона и не смогла отказаться от задания с убийством молодоженов, тем более когда заказчиком является явно важная персона в одном из самых больших мегаполисов севера. — Вид у тебя усталый какой-то. А с рукой что? Отлежала, что ли? Держишь и не отпускаешь. Кровати у нас мягкие, не должна была. — Нет-нет. Слушай, у тебя врачей знакомых нет? — А что случилось? Может, я смогу помочь? — Я же говорю «врачей». У тебя разве есть навыки в медицине? — Обижаешь. Показывай давай, что у тебя там. — Перелом. — Мать твою, это ты где успела? — Поможешь или нет? Черри взяла на себя роль лекаря, имея в прошлом опыт в этой области. Отсутствие необходимых лекарств для такого случая вынудило ее обратиться к аптечке мотеля. Среди бинтов, перевязочных материалов и обезболивающих она судорожно искала всё, что могло помочь при переломе. С трепещущими руками она осторожно высвободила руку Илоны из рукава, нежно приподняв ее, чтобы выровнять кости. Затем, используя марлю из аптечки, она наложила иммобилизирующую повязку, плотно обернув руку и закрепив ее бинтами. Опираясь на скудные запасы аптечки, Черри смешала смесь из обезболивающих и противовоспалительных препаратов, чтобы облегчить боль и уменьшить отек. Она осторожно нанесла смесь на повязку, стараясь успокоить боль Илоны и предотвратить дальнейшее повреждение. Каждые несколько часов девушка проверяла повязку, меняла марлю и следила за состоянием руки Илоны. Ее действия, хоть и не были столь профессиональными, все же обеспечивали пострадавшей комфорт и снижали риск осложнений. — Как себя чувствуешь? — Ты явно в этом разбираешься. Не думала, что у администраторши обычной такие навыки будут. Спасибо тебе. — Ну, не совсем администраторша, я — хозяйка мотеля. Точнее, временная. Давай не будем пока что вдаваться в подробности, как-нибудь позже расскажу. Что насчет тебя, советую в бар сходить, дух перевести и от боли отвлечься. — От боли? Я пока тебя слушала, забыла, что у меня рука сломана. Не переживай, и не такое переживу. — Не сомневаюсь. Ладно, с сектантами ты мне помогла очень, посмотрим, как дальше дела лягут. Ты же не будешь против, если вдруг еще к тебе просьба появится? — Только за. А что, есть что на примете? — Пока нет. Но как только, так сразу к тебе. — Договорились. Илона была полна решимости отвлечься от своих моральных страданий и физической боли. Экипировав разведброню и натянув свой фирменный гипертканный плащ, она осторожно спустилась по лестнице и, выйдя из мотеля, отправилась в бар. Утро было тихим и безветренным после вчерашнего бушующего ледяного шторма. Но снег, наметенный бурей, создал огромные сугробы и сделал дорогу трудной и опасной. Кто бы мог подумать, что дорога в бар напротив окажется такой хлопотной? Илона медленно и осторожно брела по снегу, стараясь не поскользнуться и не усугубить свою травму. Когда она подошла к бару, то заметила, что на его крыльце скопилось несколько путешественников. Они курили, разговаривали и, казалось, наслаждались тишиной после шторма. Илона нерешительно подошла к ним, и они приветствовали ее дружелюбными кивками и улыбками. Войдя внутрь, она почувствовала, как все тревоги постепенно тают в уютной обстановке бара. Трактирщик за стойкой наливал напитки нескольким искателям приключений, которые оживленно общались. — Привет, модник. Давай чашку чая, да побольше. Бармен кивнул, словно и не помнил, как вчера с этой гусаркой у него чуть не возник конфликт. Благо рядом оказалась танцовщица Ника, которая помогла предотвратить драку. — Кстати, о Нике, — произнесла гусарка, вырвав мысль из собственных раздумий. — Куда делась девица? — поинтересовалась она у бармена. Мужчина молча пожал плечами и продолжил свою работу. — То есть? Ты не знаешь, где твои работники? — Послушайте, дамочка. Я не слежу за их личной жизнью и не интересуюсь причинами их очередного опоздания. Илона промолчала и была не в настроении докучать людям. Сидя за столиком, она наблюдала за происходящим вокруг: жители города делились историями, обсуждали последние местные новости и просто наслаждались обществом друг друга. Разговоры и смех окружающих отвлекли ее, а тепло заведения согревало изнутри. На какое-то время она смогла забыть о своем переломе и погрузиться в дружелюбную и гостеприимную атмосферу деревянного бара, конечно, не считая бармена. — Ваш чай, — грубо произнес он. «Походу, помнит меня», — догадалась Илона. Когда она сделала первый глоток горячего напитка, она почувствовала, как тепло разливается по ее телу, начиная с замерзших ладоней и распространяясь по всему ее существу. Ароматный напиток успокаивал измученную болью нервную систему. С каждым глотком напряжение в теле уменьшалось. Мышцы левой руки, которая была зафиксирована в импровизированной повязке, начали расслабляться. Тепло чая проникало в ее кожу, согревая изнутри и отвлекая от дискомфорта. Взгляд Илоны скользил по бару, наблюдая за оживленными разговорами и смеющимися лицами. Внезапно ее глаза остановились на знакомом лице, сидящем рядом с ней за столиком. Это был тот самый Герман, который докучал ей в первую ночь ее прихода. Парень сидел в том же капюшоне, а его изможденный взгляд осматривал дно стакана, на котором осталось пару капель крепкого алкоголя. — Не рано ли с утра? — поинтересовалась Илона, подсев ближе. Парень вздрогнул и поднял свой испуганный взгляд на гусарку, пытаясь вспомнить ее. Его нервные зрачки глядели на собеседницу из-под капюшона и неустанно разглядывали знакомое лицо. — А, это вы, — вспомнил парень. Тишина повисла между двумя, Илона ожидала продолжения диалога, но Герман лишь продолжал молча смотреть на дно своего стакана. — Хорошо, спрошу прямо. Что с девкой, которую вчера увел куда-то? Герман остолбенел. Его сердце бешено заколотилось, а в голове зашумело. Дыхание участилось, а руки задрожали. — Какой девкой? — Ты че, под дурака косишь? Начну откровенно: меня попросили найти причину исчезновения путешественников, которым не посчастливилось оказаться в этом безответственном баре. Илона перевела взгляд на бармена. Мужчина ухмыльнулся и облокотился на стойку. — Да что вы? Все жалобы в жалобную книжку. Очень интересно послушать, с каких пор мой бар обладает подобной репутацией. — Тебя не смущает вот что, модник. Постоянные клиенты раз за разом пропадают в твоей забегаловке пачками. А тебе насрать? Да в жизни не поверю. Вы оба стоите за каким-то колоссальным дерьмом. Не удивлюсь, если работорговлей промышляете. «Вообще, это моя специальность, но да ладно». — Ну, что скажете? Братья-акробаты. Мужчины переглянулись, и внезапный смех охватил обоих. — Фантазия у вас, теть. Вам бы книжки писать. Правая ладонь Илоны взяла Германа за воротник его меховой куртки. Как и при первой встрече, она прислонила парня ближе к себе. — Говори, дерьма кусок, где девка?! — Эй! Слушай, красноглазая, не надо тут ничего устраивать, ладно? — улыбка пропала с лица трактирщика. — Давай спокойно поговорим. Я про пропажи слышал буквально несколько слов от Ники. Я был уверен, что это не более чем просто фантазия. Сама подумай. Очевидно, что постоянные клиенты со временем могут уйти навсегда. Это не означает, что они без вести пропали. Небось, Ника под кайфом привязалась к нескольким парням и после прекращения эффекта не могла смириться с тем, что они ушли. Меня больше удивляет, что такая с виду опытная наемница так легко поверила проститутке-наркоманке. — Я все еще не услышала ответа на вопрос. Где та девка, с которой Герман вчера уперся из пригорода? — Да я просто знакомлюсь с молодыми дурами и провожу с ними ночь в заброшенном домике неподалеку. Меня бы уже давно вздернули у входа в пригород за убийства в таких количествах. Я же только девушек вожу, бармен подтвердит. А, судя по твоим рассказам, пропадают еще и мужики, верно? — Хорошо, мужскую сторону в этой пропаже мы опустим пока что. Куда девались все девушки после ночи с тобой? Ловелас ебучий. — Да включи ты голову! Какой им смысл сюда возвращаться? Они поужинали, нашли, где переночевать, и отправились дальше. — Хорошо, мне очень интересно поглядеть на домик этот заброшенный, в котором девок ебешь. Покажешь? — Да вот ещё, чтобы ты пришла, грабанула меня и убила посреди ночи? Домик этот жильем моим временным является, потому что стараюсь экономить. К тому же он вне пригорода, и законов там нет. Никто не спасет меня от разъяренной гусарки в случае чего. Илона пыталась разглядеть в глазах парня намек на ложь. — Да отвали от меня уже! Детектив недоделанный! — Герман вцепился в крепкую ладонь гусарки и отчаянно пытался вырваться. — Отпусти уже парня, сама же видишь, не причастен он к чему-то подобному. Наемница разжала ладонь, а Герман едва не перевернулся со стула от внезапного освобождения. Его рука схватилась за прилавок, а ладонь удержала капюшон на месте. Неожиданно разговор прервали оры незнакомого мужчины. В душном баре, наполненном дымом и шумом, один из пьяниц встал со стула и, пошатываясь, поднял стакан пива. «Слушайте сюда, сброд. Кто хочет бросить мне вызов в армрестлинге?» Пьяный завсегдатай красовался своими мускулами, вызывая всех на армрестлинг. Его вызывающие взгляды скользили по залу, но никто не осмеливался принять его вызов. Внезапно его взгляд остановился на гусарке, что сидела в баре. Его глаза оценочно прошлись по ее мускулам, и он ухмыльнулся, решив, что она станет достойным противником. «Эй, красотка!» — вскрикнул он. «Как насчет того, чтобы попробовать свои силы со мной в армрестлинге?» Толпа взглядов уставилась на Илону в ожидании ответа. «Не стыдно даме со сломанной рукой предлагать подобное?» — игриво спросила она. «Значит, отказываешься?» — показательно громко спросил бармен, нарушив тишину и возомнив себя судьей. Он хотел принизить гусарку в глазах сидящих здесь путешественников и наемников, будучи уверенным, что она проиграет. Ответом был гневный взгляд наемницы, которая достала из-под плаща баночку с Go-соком. Женщина залпом выпила наркотический напиток. Сознание улучшилось, тело наполнилось силой, а боль сломанной руки улетучилась. «Готовьте стол, уроды», — произнесла гусарка. Толпа посетителей взорвалась одобрительными возгласами. Мужчины хлопали в ладоши и свистели, выражая свое восхищение смелостью незнакомки. Илона чувствовала себя уверенно и была полна решимости победить. Она знала, что будет нелегко, но Go-сок значительно повысил ее шансы на победу, и она это знала. Посетители бара с нетерпением ждали начала поединка, зная, что они станут свидетелями чего-то особенного. В этом баре не часто проводились подобные соревнования, а одна и та же выпивка и та же мелодия пианиста давно наскучили людям. Илона стала центром внимания, и все глаза были прикованы к ней. Толпа затихла, когда Илона и силач подошли к свободному заляпанному столу. Народ окружил двух участников, а бармен вышел в центр, взяв на себя роль судьи. Оба удобно уселись за скрипучими стульями. Тяжелые локти двух борцов легли на стол в ожидании схватки. Левая рука Илоны аккуратно легла на колени, подрагивая от эффекта Go-сока. Судья подошел к столику и обратился к толпе: «Дамы и господа, добро пожаловать на самое захватывающее событие этого дня — армрестлинг между уважаемым силачом, мускулы которого никогда не подводили его, и уважаемой наемницей Илоной!» Толпа разразилась аплодисментами и возгласами одобрения. «Правила просты», — продолжил судья. «Оба участника должны сцепить руки и положить локти на стол. Поединок начинается, когда судья досчитает до одного, и заканчивается, когда рука одного из участников касается стола. Запрещены любые нечестные приемы, такие как удары головой или использование дополнительной руки. Победитель определяется тем, чья рука первой коснется стола». Судья взглянул на Илону и силача. «Вы оба поняли правила?» — спросил он. Илона и силач кивнули. «Тогда давайте начнем!» — воскликнул судья. Толпа снова разразилась аплодисментами и криками. Илона и силач сцепили руки и приготовились к битве. Напряжение в воздухе было ощутимым, и все ждали, кто же выйдет победителем. — Наемница, значит? А ты откуда взялась такая, красотка суровая? — спросил соперник. — С самого юга, в пустыне родилась. — Вот это тебя закинуло. Точно не твоя зона обитания. — А что оставалось? Практически весь юг под бомбы попал. Весь народ на север сбежался, вот и я за ними, за клиентами будущими. Или у тебя варианты есть, как под токсичными осадками рис выращивать? — Ну не знаю. Я про комплексы всякие слышал. В горах, под землёй даже вроде есть. Там укрыться и жить себе. — Угу, а ты сам-то хоть один видел такой? — Не-а, только слыхал. И как тебе, север наш? — С морозом на ты, не жалуюсь. — Много заработала на севере? — Ты мне в бухгалтера набиваешься? Что за допросы. Поболтали — и хватит. — Как пожелаешь. — Ставки будут какие-нибудь? — спросила Илона. Судья озадаченно посмотрел на участников и обратился к толпе: «Будем ставки делать?» Посетители бара, не раздумывая, согласились. Некоторые ставили на силу и опыт силача, в то время как другие верили в ловкость и решимость Илоны. Судья начал собирать ставки, которые были крайне высоки, ведь каждый был уверен, что его фаворит выйдет победителем. Толпа разделилась на два лагеря, каждый из которых яростно поддерживал своего участника. Мужчины похлопывали силача по спине и желали ему удачи, в то время как женщины-официантки подбадривали Илону и восхищались ее смелостью. Гусарка оставалась спокойной и сосредоточенной, не обращая внимания на шум вокруг нее. «Готовы?» — спросил судья. Толпа застыла в ожидании, участники положительно кивнули. Напряжение в баре было почти невыносимым, когда Илона и силач сцепили свои мокрые и шершавые ладони, пока вены на их бицепсах вздулись в преддверии нелегкого поединка. «Отсчет пошел! Три… Два…» — начал судья. Прежде чем начать соревнование, он держал посетителей на пределе, пока те молча ожидали заветную цифру «один». «Один!!!» — вскрикнул судья. Оба участника изо всех сил начали тянуть руку противника. Мускулы на их руках и телах напряглись до предела, а сухожилия выступили набухшими синими линиями. Силач использовал свою огромную силу, пытаясь повалить Илону, но она упорно сопротивлялась. Она использовала свою ловкость и технику, чтобы компенсировать боль в переломе от такого сильного напряжения. Мгновения тянулись как часы, и ни один из соперников не хотел сдаваться. Толпа неистово подбадривала обоих участников, превратив бар в арену напряжения и волнения. Каждый возглас и каждый удар сердца усиливали давление на Илону и силача. Посетители жадно наблюдали за каждым их движением. Гусарка контролировала дыхание, максимально напрягала мышцы и сосредотачивалась на каждом вздохе соперника. Соперник Илоны также не оставался в стороне. Он демонстрировал свою силу и выносливость, пытаясь сдвинуть с места упрямую гусарку. Обе стороны метко реагировали на движения друг друга, пытаясь найти слабое место и использовать его в свою пользу. Ситуация была настолько напряженной, что воздух в баре практически застыл от всей энергии, исходящей от борцов. Илона и ее соперник продолжали бороться до последнего вздоха, не сдаваясь и не отступая. Их стремление к победе было столь велико, что они готовы были идти на всё, чтобы одержать верх. Эта схватка была не только физическим испытанием, но и испытанием силы воли и выдержки. Хватка Илоны заставила соперника ослабнуть, а его собственная рука вот-вот соприкоснется с поверхностью. Мужчина невольно вцепился в край стола второй рукой, и Илоне пришлось противостоять всей мощи своего противника, пока тот без зазрения совести практически навис над ладонью гусарки. Она до сих пор не проиграла только из-за Go-сока в организме. Судья промолчал и не сделал замечание, ведь хотел проигрыша Илоны за то, как нагло и надменно она себя вела при каждой их встрече — это была его маленькая месть. Илона не могла опустить руки. Болевые волны пронзили ее пальцы, когда сверхъестественная сила соперника тянула их вниз. Отчаяние шептало ей сдаться, но она не могла. Ярость и решимость охватили ее. Она не позволит ему победить. Ее хватка судорожно задрожала от напряжения. Крик вырвался из легких, дикий и первобытный. Мощь адреналина пронеслась по ее телу, усиливая захват. Противник взревел в ответ, его двойная сила противостояла усиливающейся гусарской хватке. Но решимость Илоны была непоколебимой. Она вложила в этот момент все свое существо, ее воля превратилась в тиски. Миг спустя ее хватка стала непреодолимой. Ударный треск деревянного стола разнесся по бару, когда ее противник был побежден, а его двойная сила растворилась в прах. Помещение охватила волна ликования. Толпа взорвалась аплодисментами и криками, приветствуя невероятную победу своего фаворита. Илона позволила себе зарычать от восторга, ее тело сотряслось от прилива эмоций. Несмотря на перелом, она подняла руки в победном жесте, ее красные глаза сверкали от радости. Толпа неистовствовала, их голоса слились в оглушительный рев. Илона чувствовала их восхищение, питающее ее собственную радость. Она присоединилась к ликованию, издавая громкие воинственные крики, которые эхом отдавались по бару. Она прыгала, кружилась и топала ногами, в то время как толпа скандировала ее имя. «ДА! МАТЬ ТВОЮ! ДА!» — вопила она. В этот момент Илона чувствовала себя непобедимой. Она была не просто победителем в соревновании; она была зверем, вырвавшимся на свободу, празднующим свою триумфальную победу. Толпа стала ее стаей, их ликование — ее песней победы. Ликование толпы было прервано резким свистком судьи. Посетители мгновенно затихли, все взгляды устремились к нему. «У нас есть еще один претендент!» — объявил судья. Это был Герман, он оставил свой плащ и вышел в штанах и одной лишь майке. Он был намного меньше и слабее Илоны, и его появление вызвало недоумение и смешки в толпе. Его телосложение было еще более худощавым, чем в плаще. Эти хилые руки вряд ли когда-то участвовали в подобных соревнованиях. Толпа притихла, их любопытство сменилось волнением. Илона посмотрела на Германа, ее взгляд был смесью удивления и подозрения, в то время как истощенное лицо парня уверенно и бесстрашно смотрело в ее глаза. Глядя на Германа, Илона еще больше уверилась, что вряд ли это по его вине пропадают люди. «Да он бы свинью не зарезал, даже если бы от этого зависела его жизнь». Она не могла понять, почему этот хрупкий юноша хочет бросить ей вызов. Но она была воином, и любой вызов воспринимался ею как возможность доказать себя. Герман занял позицию напротив Илоны. Толпа затаила дыхание, ожидая начала поединка, который обещал быть совершенно неожиданным. Илона сжала хилую руку Германа. Ее пальцы впились в его холодную ладонь, но она была удивлена, обнаружив, что его хватка не менее сильна. Когда начался поединок, Илона приложила всю свою силу, но рука Германа не шелохнулась. Она напрягала мускулы до предела, но он держался несокрушимо. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Толпа замерла в напряженном молчании, наблюдая за поединком с нарастающим изумлением. Илона, казалось, была равна этому невзрачному пареньку. Постепенно рука Илоны начала дрожать от напряжения. Герман, напротив, оставался невозмутим, его хватка оставалась железной. Илона боролась изо всех сил, но силы покидали ее. Толпа почти вскрикнула, когда ладонь Илоны была прижата к столу. Зрители начали перешептываться, не в силах поверить в поражение Илоны. Гусарка уставилась на Германа, ее глаза расширились от ужаса. Она никогда не испытывала такой мощи от кого-либо. Ее хватка была сломлена, и это наполнило ее страхом, который она не могла отрицать. Она вложила в этот поединок не меньше сил, чем в предыдущий. Более того, она вложила абсолютно всё, что имела в своих мышцах, которые нарабатывались годами. Парень отпустил ее руку и встал, поблагодарив всех за просмотр. Он проводил Илону ехидным взглядом и, натянув плащ, удалился из помещения. Илона поднялась на ноги, ее тело все еще дрожало от шока и истощения. В этот момент она осознала, что Герман — не просто обычный соперник. В нем была сила, которая выходила далеко за рамки физических возможностей. «Абсолютный бред. С ним что-то не так. Может, наркотики или протезы в костях» — голова Илоны была забита теориями, а ее уверенность была непоколебима. «С парнем что-то не так» — это был ее окончательный довод. Довольный бармен подошел к гусарке и предложил заказать выпить. «Да, давай. Чего-нибудь холодненького, пропотела вся», — сев за барную стойку, Илона осмотрелась. Убедившись, что толпа окончательно разошлась и вновь расселась по залу бара, она открыла сумку с серебром. Внезапно она вспомнила, что планировала на накопленные деньги приобрести Крайшера Тальманна. — Ваше пиво, — прервал ее мысль бармен. Илона залпом опустошила стакан и мигом удалилась из помещения. Снег хрустел под ее ногами, когда она пробиралась к ларьку с боеприпасами. Ветер бил в лицо, но она лишь целеустремленно шагала вперед, надеясь, что старик-гусар сегодня работает. Приблизившись к месту, она разглядела сгорбленного продавца, который говорил о чем-то с незнакомцем. «И что ты от меня хочешь, бестолочь?» — ворчал гусар. «Хватит испытывать свои пушки рядом с ларьками других продавцов. Имей хоть каплю уважения к коллегам. Ты людей пугаешь», — жаловался мужчина. «Ты что, придурок? Ты где находишься? В торговом центре? Пшёл отсюда, пока гранату тебе в глотку не засунул!» Другой продавец понял, что этот диалог ни к чему не приведет, и удалился на свою территорию. Гусар разгладил свою замерзшую седую бороду и довольно ухмыльнулся, обнаружив другую гусарку. — Неуж-то! Каждый раз радуюсь, когда собратьев вижу! Ну что, милочка, за Крайшером вернулась? — Ты чертовски прав, отец, — Илона вывалила на прилавок горсть серебра. — Ох ты-ж! Откуда успела столько набрать, дитятко? Ограбила кого? Если за тобой погоня, то лезь за прилавок, будем отстреливаться! — Все в норме, пока погони нет. Ну так что? Крайшер мой? — Спрашиваешь еще? Забирай! — старик достал из-под стенда мощнейшее оружие для убийств. Его морщинистые ладони стряхнули с пушки слой снега. — Держи. Илона не могла оторвать глаз от этого орудия. Взгляд скользил между механических извилин, а циркулярная пила блестела под яркими фонарями ларька. Наемница повесила увесистое орудие на свои сильные плечи. — Держи мой АК, мне без надобности, — протянула Илона. — Просто так что-ль? — Просто так. Поверь отец, в деньгах я сейчас не нуждаюсь. — А проверить не хочешь ружье-то? — Проверю в деле, — уверенно произнесла Илона, стараясь поправить эту громадную пушку у себя за спиной. — Кстати о деле, — начал старик. — Ты же наемница? Помощь в деле серьезном нужна. — Насколько серьезное дело? — Поймать одну тварь, что вышла недавно из бара. — Из бара? С этого момента поподробнее. Что за тварь ловить будем? Из-под насупленных седых бровей сверлят проницательные красные глаза охотника, словно два маяка, прорезающие тьму. Взгляд старика глубокий и острый, полный решимости. «Гемофага», — холодно произнес гусар.