твой последний вздох, я заберу все

чужой взгляд грозится прожечь дыру, но чонсон всеми силами удерживает себя от того, чтобы сквозь высокое пламя костра не посмотреть на место напротив. от жара кожа становится влажной, и изысканная ткань дорогой рубашки, привезенной из города, льнет к горлу и рукам. чонсон заставляет себя перестать моргать так часто и расправляет плечи. мясо, нанизанное на шампур, не иначе. осталось повернуть пару раз, и от омеги не останется ничего, кроме обугленных корешков. ему не привыкать. чонсон был единственным сыном-омегой вожака их стаи, поэтому быть в центре внимания для него - обычное дело. пусть главная ответственность перенятия лидерской роли и лежала на его старшей сестре, джухен, он все равно чувствовал, что всегда должен выступать для других примером, соблюдающим все правила и неписанные устои. взгляды общины были прикованы к их семье, судящие о том, достойны ли они своего положения. чонсону хотелось верить, что да. нити тонкой цепочки со вставками из переливающегося лунного камня на лице покачиваются, когда омега поворачивается к сону. в отблесках огня смуглая кожа младшего альфы выглядит как жидкое золото, черные пряди отросшей челки липнут ко лбу и вискам. щедро нанесенная краска, изготовленная из перетертых костей животных и ягод, делает его лицо более воинственным и мужественным. он, как и почти все остальные альфы, предпочел надеть на праздник простые вещи без излишеств: льняную тунику и прямые штаны из грубого плотного материала. вязаный из джута браслет с железными колечками на запястье был единственным украшением, которое носил альфа. сону то и дело теребил его пальцами, взглядом выискивая среди длинных теней знакомую фигуру. — не переживай, он скоро придет. — омега в успокаивающем жесте мимолетно касается чужой руки. — мы так и не поговорили. — сону поджимает полные губы. — что, если рики не видит меня в качестве партнера? — из-за того, что он тоже альфа? или есть другие причины? пара мужчин, которых чонсон узнает как охотников, подбрасывает в костер больше дров, и букет искр выпрыгивает в ночной воздух. рядом раздается громкое улюлюканье, за которым следует звонкий девичий смех. люди вокруг веселятся и наслаждаются едой, все молитвы произносятся во имя богини куиль, оплота плодородия и плодотворности. весенний праздник символизировал начала и перерождения, благодарность и любовь. в такой важный день чонсону было не под силу вынести расстроенный вид своего лучшего друга. — я не уверен. иногда я смотрю на него, и у меня нет ни малейшего понятия, что творится в этой голове. — но ты все-таки приготовил для него подарок? — чонсон кивнул на тканевую сумку у ног альфы. лицо сону немного посветлело, когда он подтянул сумку к себе. — лишь бы он принял его. это все, чего я хочу. чонсон кивнул в ответ. в противном случае, сопляку не избежать серьезного разговора и возможного допроса с пристрастием. если сону узнает, ему это точно не понравится, но омега не мог по-другому. они с детства были друг за друга горой, и чонсон ненавидел, когда тому делали больно, будь то ребята сверстники, дразнящие его за «омежьи повадки» или нечестные омеги, играющие с его сердцем. ничего не стоило добавить в список жертв еще одного альфу. — все будет хорошо сону-я. — он приободряюще улыбнулся. — каждый, кто получит от тебя подарок — настоящий счастливчик. взгляд альфы проскользнул мимо чонсона, и уязвленное выражение на его лице сменилось хищным оскалом. — кажется, кто-то еще собирается весело провести эту ночь, да, хен-и? чонсон отчаянно поднял голову к небу. — пожалуйста, только не это. — да он просто пожирает тебя глазами. — альфа хихикнул. — кто бы мог подумать, что ян чонвон такой собственник. — я рад, что тебя это забавляет. чонсон поправляет кружевной воротник, ощущая, как щеки обдает жаром. в обычные дни он не носил кольца, не любя сковывающее ощущение металла на пальцах. но сегодня на среднем блестят коралловые каракджи, и сердце омеги замирает в предвкушении каждый раз, когда взгляд падает на вещь. — я думаю, он ждет, пока я уйду. — сону убирает со лба взмокшую челку и берет сумку, готовясь встать. — что?! нет, нет, сону! не уходи, я... друг сжимает плечо омеги, большим пальцем огладив шею. — хэй, все будет хорошо! как ты и сказал, хен. чонсон чувствует, как потеют ладони, и позволяет взгляду устремится в толпу. воздух над костром плавится от жара, и омега видит его, словно далекий недостижимый мираж. чонвон сидит на бревне рядом с чонгуком, наклонившись вперед и опершись об одну из широко расставленных ног. его темно-каштановые волосы вьются и отливают бронзой, раскосые глаза жирно очерчены углем. бордовые линии, проведенные от ушей до носа делают его скулы острее, и чонсон почти видит морду волка, оскалившегося на свою добычу. — в конце концов, мы есть друг у друга. — омега выныривает из ступора, и пара детей пробегает мимо, чуть не толкнув сону. одна из них, кажется, ильхва, останавливается, вежливо кланяясь в извиняющемся жесте, и тут же убегает догонять мальчишку. сону вздыхает, качая головой. — пойду поищу рики, пока чонвон не испепелил меня взглядом. чонсон хмыкает, закатывая глаза. — я тебе не говорил, хен, но ты выглядишь очень красиво сегодня. — мягким голосом напоследок говорит альфа. — спасибо, сону-я. ты тоже. омега тепло улыбается, наблюдая за удаляющейся фигурой друга. если бы он мог, он бы подарил ему всю любовь в мире, но, к сожалению, заполнить недостающий пазл ему не под силу. чонсон надеется, что для сону эта ночь действительно станет новым началом. — здесь свободно? омега поворачивает голову, и дыхание в груди сперает. губы альфы скривлены в подобии улыбки, темный взгляд черных глаз смотрит пронзительно и неотрывно. хлопковая рубашка без рукавов открывает вид на рельефные руки с проступающими полосками вен, высокий пояс брюк подчеркивает тонкую талию, а облегающая ткань натягивается на накачанных от бега мускулистых бедрах. не дожидаясь ответа, он садиться рядом и протягивает блюдо с обжаренным на огне мясом и прочими закусками омеге. чонвон был вторым сыном главы охотников, и уже как три года он активно помогает добывать для стаи пропитание. чонсон много раз слышал от папы, что чонвон в будущем станет достойной заменой своему отцу. он сильный, ответственный и надежный, и омега сам не раз видел, как он проявляет эти качества в жизни. они не пересекались часто вплоть до одного дня прошлой весной, когда чонсон решил прогуляться в лесу и случайно угодил в один из старых капканов. было невыносимо больно, но омега помнил, каким крепким оказалось плечо чонвона, и как бережно он держал его в своих руках. каждый день до выздоровления он приходил в лечебное крыло, и короткие разговоры из вежливости со временем переросли в полноценные беседы. чонсон перестал проводить течки с сону и, поборов робость, начал просить одежду у чонвона. альфа пытался быть невозмутимым, но чонсон видел самодовольство, проскальзывающее в его ухмылках, тихую радость в глазах. он сжимал в ладони его футболку и в благодарность прижимал губы к редеющей щеке. — конечно, чонвон-а. чонсон принял тарелку из рук альфы, ощущая, как чужие феромоны оседают на коже. лицо чонвона выглядело по-другому, раскрашенное в цвета стаи. оно казалось неприветливым и незнакомым, и омега почувствовал, как перспектива узнать альфу с новой стороны отдается возбуждением в низу живота. отгоняя непрошенные мысли, он откусил щедрый кусок от мяса. омега нахмурился, когда горячий сок начал стекать по пальцам. — ах, чонсон-и хен, такой неаккуратный. — нарочито ласковым голосом произнес альфа. — ешь как неряшливый ребенок. — йа, ян чонвон...! — начал омега, но тут же проглотил слова, когда чонвон обхватил чужую руку и поднес к приоткрытому рту. язык скользнул по пальцам, жадно собирая сок, и прижался ко внутренней стороне ладони, вылизывая поверхность круговыми движениями. чонсон замер, задерживая дыхание. в месте, где он соприкасался с кожей, как будто собрались все нервные окончания в теле омеги, пальцы на ногах поджались от щекотящего ощущения во внутренностях. прикрытые глаза чонвона с вызовом уставились на чонсона, и последний все-таки сумел вырвать руку из чужой хватки. большинство людей вокруг было поглощено празднованием, но омега поймал пару любопытных взглядов. ехидную ухмылку чонгука сложно было пропустить, и чонсон действительно не был уверен, сможет ли вынести еще больше поддразниваний от старшего брата чонвона. — позволь взрослому альфе хорошо тебя накормить. прежде чем омега смог запротестовать (я твой хен, чонвон. не говори со мной, как с ребенком!), чонвон взял мясо между пальцами и в ожидании поднес к чужому рту. хоть альфа и сделал это играючи, чонсон знал, что этот жест означал искреннее желание проявить любовь и заботу. с легким раздражением подавив внутренние возражения, он послушно открыл рот, позволяя чонвону себя накормить. — вкусно? чонсон промычал, согласно кивая. альфа весь вытянулся, улыбаясь как довольный кот. подушечки его пальцев мягко огладили губы омеги, собирая сбежавшие капельки жира. — я хотел кое-что дать тебе, вон. — прожевав, сказал омега. он медленно снял со среднего пальца каракджи, чувствуя нарастающую дрожь в собственных руках. несмотря на уверенность в своих чувствах, он все равно не мог побороть трепетное волнение, сковавшее его тело. — это было кольцо моей матери, которое отец подарил ей, когда начал за ней ухаживать. оно очень важно для моей семьи, но я не чувствовал ни капли сомнения, когда спрашивал папу о том, могу ли дать его тебе. — чонсон облизал губы, сглатывая ком в горле. — потому что это ты, чонвон. и это всегда будешь только ты. когда омега встретил чужой взгляд, ему показалось, что чувства переполнили его до краев. чонвон крепко сжал его руку с кольцом в своей, его глаза заблестели влагой. он наклонился вперед, оставляя на губах чонсона бережный поцелуй. — только ты.