wasteland

Ренджун опечаленными глазами смотрит на спящего Донхёка, и что-то в его груди болезненно сжимается, не даёт дышать. Всю ночь Хуан слышал, как Донхёк плакал, и уснуть парень смог лишь под утро, когда яркое солнце начало проявляться из-за горизонта. Ренджун успевает сходить в магазин неподалёку и приготовить завтрак, но время близилось к обеду, и вся выставленная им еда на столе уже давно остыла. Ренджун тяжело вздыхает и последний раз бросает взгляд на измученного друга, прежде чем вернуться обратно на кухню. Сердце Ренджуна неистово воет: ему больно смотреть на то, как Донхёк страдает и чуть-ли не доводит себя до нервного срыва. Хуан совершенно бессилен, он понимает, насколько будет бесполезным вмешиваться в проблемы Хёка. Вчера на прогулке возле моря Ренджун умолчал о том, что на самом деле он ждал Донхёка целыми днями, начиная со своего прибытия сюда. Он умолчал о том, что каждый вечер ронял слёзы в подушку, потому что был уверен, что он навсегда остался один. Он не упоминал, как сидел на въезде в город по несколько часов в день, и что в этот раз чудо наконец-то совершилось. Ренджун не сказал Донхёку, что это он попросил о том, чтобы Хёка поселили к нему, хоть военные и напрочь отказывали ему, Хуан смог добиться своего. Ренджун ещё так много не сказал Донхёку, потому что не хочет окончательно его травмировать. Хуан и представить себе не может, какого его другу сейчас, потому что он сам никогда такого не испытывал. Донхёк потерял любимого человека. Нет ничего хуже и больней. Остаётся только ждать, когда душа сама будет готова отпустить всю ту боль, что засела глубоко внутри. Донхёк просыпается в два часа дня, и его снова сопровождает адская головная боль. Он удивляется, когда видит на тумбе полный стакан с водой и лежащие рядом две таблетки. Ренджун оставил. Сил улыбнуться не хватает, поэтому Хёк лишь ведёт глазами по валявшейся рядом с ним смятой бумаге, и затем отправляет таблетки в рот. Отключая телефон от зарядки, Ли проверяет пришедшие за ночь уведомления, среди которых ничего интересного не было, и после Донхёк отправляется в дневной, но для него утренний душ. Горячая струя воды позволяет развеяться и расслабиться. Уже после ванных процедур Хёк спускается вниз, где его встречает как всегда улыбчивый Ренджун. — Доброе… утро, — тихо говорит Донхёк, заправляя мокрые волосы назад. — Доброе, — Хуан отвлёкся от включенного на ноутбуке сериала. — Есть будешь? — Я… — "не голоден" хочет сказать Донхёк, но вспоминает, что Минхён просил его больше кушать. — Да, наверное. — Отлично, садись за стол, — Ренджун хлопает его по плечу и подходит к плите, накладывая в тарелку приготовленный им суп. — Снова кошмары снились? Ли молча кивает и трёт лицо руками, вздыхая. — Ничего, — говорит Хёк, скорее, сам себе. — Скоро всё пройдёт. И Ренджун утешительно кивает в ответ, потому что слова здесь не нужны. Он ставит тарелку на стол, пожелав Донхёку приятного аппетита, а сам, чтобы не отвлекать его, снимает сериал с паузы, возвращаясь к запутанному, но в то же время интересному сюжету. Донхёк хочет спросить, что Хуан смотрит, но позже Ли сам отвечает на свой вопрос, узнав голоса главных героев. Ренджун всегда смотрит всё в оригинале, читая субтитры, и Донхёк помнит, как ещё два месяца назад его друг рекомендовал этот сериал всем подряд. Кажется, что возможность досмотреть его появилась только сейчас. Донхёк незаметно улыбается, одновременно с этим думая, как вкусно Ренджун готовит. Помнится ему, что Хуан никогда с готовкой не дружил, и плита всегда пугала его. За месяц проживания в одиночку и не такому можно научиться, наверное. — И чем ты занимаешься все эти дни? — спрашивает Донхёк, когда доедает суп и уходит к раковине. — Зависаешь в дурацком ноутбуке? — Когда это ты был против зависания в ноутбуке? — вопросом на вопрос отвечает Ренджун, отвлекаясь от сериала. — Мне больше нечем заняться. — Как же учёба? Кажется, ты всегда мечтал учиться за границей, — Донхёк домывает посуду, разворачиваясь к Ренджуну лицом и облокачиваясь на кухонный гарнитур. — Почему не улетаешь? Почему сидишь здесь и ерундой всякой занимаешься? Жизнь продолжается, нужно двигаться дальше. — Потому что я ждал тебя. — Ренджун… — Ты знаешь, что я чувствую к тебе, — продолжает Хуан, замечая, как меняется выражение лица его друга, а у него сердце бешено стучит, готовое из грудной клетки вылететь. — Но я никогда не рискну подступить к тебе на шаг ближе, потому что я дорожу нашей дружбой больше, чем ты можешь себе представить. Да, я хочу улететь, и я даже приготовил все нужные документы. Мою визу одобрили. Всё это время я ждал тебя, чтобы мы смогли продолжить этот путь вместе. Даже полное осознание того, что ты можешь не вернуться не заставляло меня собрать все сумки и свалить отсюда. Но… как бы сильно я не хотел быть с тобой, я не буду. — Что тебя останавливает? — спрашивает Донхёк, подходя к Ренджуну ближе. — Твоя любовь к Минхёну. Предательский ком застывает в горле, и Донхёк еле сдерживается, чтобы не закричать. — Я не хочу быть эгоистом в твоих глазах, — тихо шепчет Хуан, взяв Хёка за руки. — Я хочу оставаться твоим лучшим другом, как и был всегда. Мне легче принять удар на себя, чем ранить твоё хрупкое сердце. Ренджун встаёт и заключает Донхёка в крепкие объятия, пока Ли в неверии мотает головой, сжимая края чужой футболки. — Прости меня, — в плечо говорит Донхёк, сдерживая слёзы. — Я не хочу, чтобы ты страдал. — Ты не виноват, что я влюбился, — Ренджун тоже на грани того, чтобы не разрыдаться, но он умеет держать всё в себе. — Всё хорошо, Донхёк. Клянусь. Я справлюсь. Как же невыносимо больно.

***

С наступлением вечера Донхёк решает прогуляться до пляжа и подышать свежим морским воздухом. Весь день они с Ренджуном смотрели тот сериал, и даже несмотря на то, что Хёк уже знает, чем всё закончится, он всё равно наслаждался просмотром, иногда дразня Хуана спойлерами, после чего тот начинал щекотать его, зная, что это самый запрещённый приём для Донхёка. Сейчас, когда Ренджун уходит на вечернюю пробежку, Донхёк оповещает его, что тоже собирается уходить. Ли волновался за незакрытую входную дверь, но Ренджун убеждает его в том, что этот огромный, шикарный дом никому не сдался. Звучит ни разу не безопасно, но Донхёку всё равно терять нечего. Всё самое ценное у него с собой: телефон и смятый кусок бумаги. Во вторую половину дня людей на улице становится значительно меньше. За пятнадцать минут Донхёк доходит до пляжа, где он садится на большие камни у самого берега, обняв себя за колени. Ли долго смотрит в даль без конца, позволяя тёплому ветру развивать его пушистые волосы. Донхёк задумывается над тем, как же здесь, всё-таки, прекрасно. Конджэ так же, как и Сеул, постоянно находится в движении, но здесь всё совершенно по-другому. Здесь хочется лишь чувствовать свободу, позабыв обо всех проблемах. Это то, чего Донхёк хочет добиться однажды: привыкнуть и прижиться. Сейчас он достаёт свой телефон, в который сегодня вообще не заходил, потому что весь день провёл с другом, но, на самом деле, у Донхёка даже надобности нет делать это. Хёк отвык от интернета и от всей социальной жизни, что теперь она кажется ему намного скучней, чем настоящая. Но сейчас Донхёк заходит в инстаграм вовсе не для развлечения. Он хочет найти Минхёна. Сначала Донхёк вбивает в поисковик его, как Марк Ли, и очень долго листает вниз, проверяя почти каждый аккаунт, но среди похожих никнеймов с разными аватарками ему не удаётся найти нужное. Затем Хёк пытается найти мужчину по его настоящему имени, и снова ему высвечивается целая куча Минхёнов, но ему нужен один. Он упорно просматривает каждую страницу, параллельно этому думая, почему они с Марком не обменялись телефонами. Возможно сейчас ему было бы легче найти его по номеру. Донхёк уже собирается сдаваться, подумав, что Минхён вообще никогда не вёл ни одну социальную сеть, потому что он похож на такого человека, но когда Хёк нажимает на очередной аккаунт с ником "leemnhng", то улыбка тут же появляется на его лице. Нашёл. Теперь Донхёку определённо точно есть, чем заняться, потому что у Минхёна на аккаунте целых двести десять постов. Донхёк собирается просмотреть всё. Сначала он обращает внимание на статус: «Появляюсь здесь иногда». Ли улыбается, начиная смотреть фотографии. Последний пост Минхён выкладывал 17 апреля. Это было обычное фото, где Марк одет в деловой чёрный костюм, застыв в позе поправления галстука. Оказывается, его волосы были ещё длинней раньше, и здесь они так красиво уложены назад. Лишь пара прядей осталась спереди для придачи объёма. Марк смотрел в сторону и стоял к камере боком, отчего виднелся его идеальный профиль лица, которое было немного хмурым, что рассмешило Донхёка так, будто бы он никогда не видел Минхёна серьёзным. Опуская глаза ниже, Хёк читает под фотографией надпись: "Обычный поход в продуктовый ;)". — Чёрт, придурок, — смеётся Донхёк, тыльной стороной руки вытирая мокрые уголки глаз. У Минхёна явно есть чувство юмора. Было. Ли с интересом просматривает посты Марка, и некоторые фотографии он сохраняет к себе в галерею, потому что так сильно они ему нравятся. Здесь, в инстаграме, Донхёк словно увидел другую сторону Минхёна, которую он никогда ему не показывал. Каждая фотография отличается от предыдущей, и вскоре Донхёк долистывает до поста, где Марк выложил видео. Казалось, что улыбаться шире Донхёк уже не может. Он смотрит на то, как Минхён снимает себя на фоне своей новой машины, откуда громко играла музыка, напоминающая джаз. Минхён говорит на английском, и Донхёк тает от его низкого голоса. Он никогда не слышал, чтобы мужчина говорил на своём родном языке. Марк выглядит таким счастливым, его глаза сияют на солнечном свету, и здесь, как Донхёк подсчитал, ему было двадцать четыре. Марк не соврал, когда сказал, что эта машина у него всего два года. Ли пролистывает с видео вправо и смотрит фотографии: на первой Минхён, облокотившись руками на капот, улыбается во все тридцать два, смотря в камеру, а на второй мужчина сам сфотографировался на фоне бэнтли, всё так же оставаясь сидеть на капоте. "Теперь эта малышка моя." — написано им в посте, и Донхёк грустно улыбается. "Я действительно мечтал прокатиться на ней… До сих пор мечтаю. Именно на твоей". Чем дальше Хёк листает, тем интересней ему становится. Ли осознаёт, что в Ванкувере действительно красиво, и его желание побывать там лишь возросло. Хёк пару раз натыкается на фотографии Минхёна из его тату-салона, и по его искренней улыбке Донхёк понимает, как сильно Минхён обожал свою работу. Он пробегается глазами по комментариям его счастливых, радостных друзей, и в моменте Донхёк начинает плакать, сам того не замечая. Слёзы не по собственной воле скатывались по его лицу вниз, пока он просматривал фотографии Минхёна, на каждой задерживаясь и про себя повторяя, какой Минхён красивый. С любой причёской, с любым взглядом, в любой одежде. Донхёк шмыгает носом, листая дальше. С каждой фотографией Минхён становится всё моложе и моложе, а Донхёк любит всё сильней и сильней. Он почти долистал до самого конца, но его палец резко жмёт на центр экрана, когда Хёк замечает фотографию Минхёна с другим парнем. Слёзы застывают в его глазах. Донхёк смотрит на двадцатилетнего Марка, а затем переводит взгляд на парня, что удобно сидел на его спине и обнимал полностью забитыми татуировками руками шею Марка. Задний фон говорил о том, что они были в парке аттракционов, а над фотографией в поле геолокации был указан Лос-Анджелес. Парень на фотографии был также отмечен, и таким образом Хёк узнаёт, что его зовут Юта. Ли пролистывает дальше, и на следующей фотке Марк обнимает Юту со спины утыкаясь носом ему в шею и улыбаясь, а Юта, в свою очередь, накрыл его руки своими двумя. На последней фотографии из этого поста Донхёк и вовсе чувствует, как кровь стынет в его жилах. Фото, где Марк и Юта целуются в губы на фоне большого, яркого фейерверка, и приписанное к посту красное сердце. Очень странно, однако, смотреть со стороны на то, как Марк целует кого-то, но это было шесть лет назад. Донхёк не может его судить, и тем более он совершенно ничего о Юте не знает. Минхён не рассказывал о нём, и только сейчас Донхёк, возможно, понял, почему. — Какие счастливые, — тихо шепчет он и улыбается. В конце концов Донхёк просматривает весь минхёнов профиль, подмечая, что с Ютой он увидел всего лишь один пост, хотя предполагал, что найдёт ещё. Донхёку очень жаль, что он никогда не узнает о том, какие отношения были между Минхёном и Ютой на самом деле, почему у них так мало совместных фотографий, и почему Минхён никогда не упоминал его. Это навсегда будет утаено от Донхёка. Перед тем, как выйти из инстаграма, Ли, не упуская шанса, решает зайти на профиль Юты. Хёк даже не будет спорить насчёт красоты этого парня, точнее, мужчины, потому что Юта действительно выглядит очень привлекательным. У него постов оказалось не так много, но Донхёк всё равно пролистывает каждый. Последний раз Юта выкладывал фотографию на днях, 28 июня. Ничего необычного: простое селфи. И дальше такие же фотографии из его повседневной жизни. Донхёку удаётся найти лишь четыре поста совместных фотографий Юты с Минхёном. В одном из таких они вместе сделали селфи в постели, показывая друг другу язык, и Донхёк переводит текст, что был написан под постом с японского языка на корейский: "Я люблю тебя, мой koneko*". В следующем посте Минхён держал Юту на руках, и эта фотография была из разряда тех, что были сделаны в парке аттракционов. "Марк говорит, что я лёгкий!" — пишет Юта под фото, а Минхён отвечает в комментариях: "А ты ешь побольше, чтобы кости не выпирали! Шучу, малыш, ты всегда прекрасен". Донхёк усмехается. Знакомые слова. На предпоследней их совместной фотографии они держались за руки, смотря друг на друга, пока кто-то фотографировал их со спины. Здесь никакой подписи нет, только отметка Минхёна на фотографии. Донхёк до конца пролистывает профиль Юты, и его первой выложенной фотографией был Минхён. Здесь ему восемнадцать лет, Донхёк снова посчитал это в своей голове. Марк, что был одет в белого цвета толстовку, смотрел в камеру и улыбался уголками губ, лёжа на кровати вверх головой, и его длинные волосы свисали вниз, почти касаясь пола. Юта под этой фотографией поздравляет Минхёна с переездом, оставляя на конце эмоджи поцелуя. И на этом всё. Донхёк выключает телефон и убирает его в карман, полностью ложась на холодный камень и закрывая глаза. Ли выбрасывает все ненужные мысли из головы, стараясь успокоиться. Ему ни о чём не хочется думать сейчас, кроме моря и чистого над головой неба. Донхёк достаёт помятый лист бумаги, возвышая его над головой. — Я должен отпустить тебя, хён. По его виску катится одинокая слеза, и он сглатывает тягучую слюну, тяжело вздыхая. Это очень трудно и больно. Донхёку кажется, будто он навсегда прощается с Минхёном, но это не так. Он лишь говорит счастливое "до встречи", но в его памяти остаются все воспоминания, которые они с Минхёном создали. Каждый момент, каждое прикосновение, каждый поцелуй. Донхёк плачет лишь потому, что он ощущает себя слабаком. Он отпускает Минхёна, но его фотографии навсегда останутся у него в галерее. Он отпускает Минхёна, но скучать по нему не перестанет. Донхёк очень сильно любит Минхёна, но отпускает его, чтобы жить дальше. — Прости… — шепчет он, поднося письмо мужчины к своим губам. Внезапно его телефон начал вибрировать, оповещая о звонке, и Донхёку приходится снова сесть, и он успокаивает бушующую внутри бурю за несколько секунд, потому что не хочет лишний раз тревожить Ренджуна своим состоянием. Хёк поднимает трубку, всё ещё держа письмо в руке. — Я, кажется, задержался, — говорит Донхёк хриплым голосом, и он действительно не знает, сколько времени он уже находится здесь. — Ты потерял меня? Я около… — Донхёк, — голос Хуана звучит напуганным, еле слышным на фоне морских волн. — У нас гости. Через минуту на пляже от Донхёка не остаётся и следа.

***

Уже на входе в дом Донхёк чувствует запах еды. Он тихо матерится себе под нос, когда не может снять крепко завязанные шнурками кроссовки, но в итоге, когда у него получается разобраться с этим, он бежит на кухню и застывает в дверном проёме. Из-за стола на него смотрит довольный и одновременно удивлённый Чонло, который тут же подрывается с места и бежит к Хёку, заключая его дрожащее тело в крепкие объятия. Ли не верит своим глазам, его охватывает полный шок, поэтому он даже слова сказать не может, когда Чонло только и повторяет, как сильно он скучал и боялся. — Ренджун не сказал мне, кто с ним живёт, — говорит Чжон, отстраняясь от друга. — Я рад, что это ты. — Б-боже… — конечно, Донхёк снова хочет плакать, но он сдерживается, потому что уже не может ронять бесконечные слёзы. — Ты жив. — Живей всех живых! — смеётся Чонло, заставляя Донхёка рассмеяться тоже. — Мой руки и давай тоже за стол, — говорит стоящий у плиты Ренджун. — Постой, — Хёк теряется в словах, тряся головой. — Как давно ты здесь? — Две недели, — Чжон толкает его к ванной комнате. — Просто живу в другом районе. Ренджун увидел меня, когда был на пробежке. — И ахуел, — говорит Хуан, усмехаясь. Наконец Донхёк чувствует, что всё начинает налаживаться. На протяжении всего вечера он болтает о разной ерунде, смеётся, улыбается и просто живёт так, как жил раньше до апокалипсиса. Чонло рассказывает о том, что две недели назад он со своей матерью добрались до Конджэ на машине, которая сгорела на следующий день из-за неисправного двигателя. Её, естественно, отвезли на свалку, и Чжон, размахивая руками, эмоционально рассказывает, как они могли так нелепо умереть на финишной прямой. На секунду Донхёк мрачнеет, но быстро возвращается к разговору. Он тоже рассказывает свою историю, после которой Чонло ещё очень долго жалеет его, но Хёк лишь махает рукой, продолжая рассказывать остальное. Наверняка Чжон не знает о том, что Ренджун влюблён в Донхёка, но Ли не собирается говорить об этом, потому что нет совершенно никакой надобности. Это не вечер откровений. В конце концов и Хуан рассказывает, как всё было с его стороны. Они засиживаются за разговорами до самого поздна, но приходится прерваться, когда Чонло звонит мать, спрашивая, где его носит. Он сто раз извиняется перед друзьями, обещая, что они обязательно закончат завтра, и уходит домой, а Донхёк возвращается на кухню, помогая Ренджуну с мытьём посуды. Они заканчивают все дела в тишине, и когда Хуан собирается уходить в свою комнату, Донхёк хватает его за руку, останавливая. — Можно с тобой? Ренджун тепло улыбается, лишь крепче сжимая запястье младшего. — Можно. — Я имею в виду… переночевать, — топчась на месте, говорит Донхёк, опуская стеснительный взгляд вниз. — Не хочу снова видеть кошмары. — Тебе можно всё, Донхёк, — спокойно отвечает Ренджун. — Переоденься и приходи. Я найду какой-нибудь фильм. Донхёк управляется за двадцать минут, и когда он тихо заходит к старшему в комнату, тот, замечая его, улыбается, двигаясь на кровати в сторону и освобождая для Хёка место. Ли тихо проходит вглубь комнаты. Он здесь впервые. Всё так, как Ренджун любит: тусклый свет торшера, куча книг на столе, одинокий цветок в вазе и открытое окно. Донхёк ложится рядом с Хуаном и укрывается мягким одеялом, ожидая, когда Ренджун найдёт что-нибудь для просмотра. — Может продолжим смотреть тот сериал? — предлагает Донхёк, глядя в экран лежащего в ногах парня ноутбука. — Обещаю, я не буду спойлерить. — Врёшь. — Честно! — Ладно, — Рен пожимает плечами, открывая вкладку с сериалом. — На какой серии мы остановились? — Кажется, на пятой, — вспоминает Хёк. — Тут главная героиня поцелует его. Поворачиваясь к Донхёку, Ренджун вскидывает брови. — Серьёзно? — Да, — кивает Ли. — Они вдвоём останутся на том пироне и… — Эй! — Что?! — он показательно вскрикивает. — Это же очевидно. Будто ты тоже не понял это ещё в начале четвёртой серии. В ответ Хуан лишь в разные стороны мотает головой и вздыхает, не переставая улыбаться. Донхёк не изменился. Время переваливает за два часа ночи, а сна ни в одном глазу. Очередная серия подходит к концу. Донхёк переводит взгляд на сосредоточенного Ренджуна, который глаз от экрана не отрывает, а Хёку же трудно оторвать глаза от Ренджуна. Ему кажется, что Хуан заметно возмужал, хотя они не видели друг друга всего чёртов месяц. Наверное, этого времени достаточно для того, чтобы координально измениться до неузнаваемости. Донхёк не знает, почему он никогда раньше не замечал, какие идеальные у Ренджуна нос, брови, глаза и… губы. Всё, о чём они разговаривали сегодня днём на кухне словно напрочь стёрлось из донхёковой памяти. Совершенно непонятно, что им правит сейчас. Может, Донхёк хочет раз и навсегда перевернуть свою жизнь, чтобы она больше никогда не была прежней. Может, он хочет, чтобы с этого момента началась белая полоса и больше никогда не заканчивалась. Донхёк не уверен в том, будет ли он потом жалеть об этом, но рисковать никогда не бывает плохо. Когда на экране показались титры, Хуан, наконец, отвлекается на своего друга, вздрагивая от его внезапной близости. Их носы почти соприкоснулись друг с другом, но Рен вовремя отстраняется, уставившись на парня округленными глазами. — Я не могу так, Донхёк, — тут же объясняет старший, поджимая губы. — И ты не можешь. Перестань. — Ты говорил, что я должен отпустить его, — Донхёк сжимает в руке край своей футболки. — Я сделал это сегодня. Раз и навсегда. Мне трудно и плохо, но я должен заглушить эту боль. — Мной? — и на вопрос парня Хёк молча кивает. — Пожалуйста, Донхёк… это неправильно. — Неправильным будет то, что мы не сделаем этого, — говорит Ли, снова начиная сокращать между ними дистанцию. — Разреши мне поцеловать тебя. Донхёк томно дышит, горячим дыханием обжигая чужие губы, но Ренджун отодвигается назад, соскальзывая рукой с края кровати. — Я понимаю, чего ты хочешь, — не разрывая зрительного контакта, шепчет Хуан. — Но давай немного подождём. Дай себе время. Никто не знает, что будет завтра. Ты можешь ещё сотню раз передумать. Знаю, как сильно тебе хочется почувствовать любовь и утонуть в ней с головой, но… подожди какое-то время, ладно? Нужно слушать зов своего сердца, а он у тебя вряд ли направлен на меня, — обвивая донхёкову талию, Ренджун прижимается к парню, оставляя подбородок на его макушке. — Полюби меня, прежде чем лезть целоваться. — На твой прошлый день рождения тебя это не волновало, — шипит Хёк, отворачиваясь к Хуану спиной. — Потому что твоё сердце было свободно, — выключая ноутбук и убирая его на стол, Ренджун оставляет торшер включенным и тоже ложится поудобней, оставаясь лежать на спине. — Но сейчас оно занято. И не мной. — Будто тебе это так важно. — Важно. Ты не сможешь обмануть себя. Хватит играть с огнём, Донхёк. Отдохни. — Я уже весь в огне, Ренджун. Предательские слёзы медленно растворяются в тонкой ткани наволочки, нос снова заложен, и Донхёк всхлипывает, пытаясь спрятать лицо под одеялом, но Ренджун не позволяет сделать этого, прижимаясь к парню сзади, ныряя рукой в его волосы. Отпустить Минхёна невозможно. Это кажется целым испытанием, которое Донхёк проваливает на первом же этапе, и он больше не хочет пытаться пройти его. Он больше не хочет пытаться отпустить Минхёна.