Начало луны

      Дьявольский бог тяжко вздыхает и садится на корточки перед сидящим в позе лотоса Таньтай Цзинем, склоняет голову на бок и внимательно разглядывает чужое лицо. Кажется, последний их разговор снова пошатнул душевное равновесие его зародыша. Дьявол хмыкает, его алые губы растягиваются в тонкой усмешке. Он заводит руку себе за голову и вытягивает из волос заколку, его густые локоны рассыпаются по плечам. Только вот, ухмыляется он, и в медитации утраченного равновесия Цзиню не вернуть, покуда он не примет свою истинную сущность. Бог-Дьявол прокалывает острой шпилькой свой указательный палец и касается им лба Таньтай Цзиня, аккурат между бровей, мажет своей кровью и ждёт. Плотоядно облизывается и прикрывает глаза, когда кровь словно впитывается в бледную кожу. Осталось немного, уверяет сам себя Дьявол, и тогда они покинут это место, и следующий шаг он сделает уже на свободе. Довольный смешок срывается с его губ.       Таньтай Цзинь дёргается, его лоб покрывается испариной, а по его вискам стекают капельки пота, и улыбающееся лицо Сусу в подсознании, которое раньше дарило покой, отчего-то вызывает тревогу.       — Возможно от того, что с самого начала эта девчонка пыталась тебя убить? — раздаётся голос в голове, который он слышал не раз, находясь на пороге смерти.       — Я…       — Ты всегда пытался выжить, вспомни. Сколько раз ты питался объедками, сколько раз унижался лишь бы сохранить свою шкуру. Выжить — твой инстинкт, Таньтай Цзинь, — продолжает голос, пока Таньтай Цзинь смотрит на своё прошлое.       Мелькает момент, когда Сусу запретила ему есть объедки, и тёплая улыбка появляется на его губах, всё же она о нём заботилась. И тут же кадр сменяется на тот, когда Сусу в тот же вечер, когда отогрела его, почти замерзшего по вине Е Сиу, била его кнутом. Только сейчас, глядя на это со стороны, Таньтай Цзинь замечает, с какой страстью Сусу била его, с какой ненавистью. Благородная леди духовность… Сколько ненависти было в ней тогда? А сколько ещё осталось у неё ненависти к Дьявольскому Богу?       Кадр сменяется на другой, чуть ранний, когда Сусу просила его, отбывающего наказание от Е Сиу, взглянуть ему в глаза так, словно хочет её убить. Она тогда так испугалась, даже упала. Уже тогда Е Сиу не было, была Сусу, но она оставила его замерзать зимой на холоде.       — Если бы ты тогда не потерял сознание, она бы так и оставила тебя, — говорит всё тот же голос.       — Но она сжалилась, — слабо, уже сам не веря своим словам, возражает Таньтай Цзинь. Он чувствует, как любовь, что когда-то расцвела в его сердце, медленно увядает.       — Разумеется, ведь в тот день ты должен был пробудиться Богом-Дьяволом. Она должна была следить за тем, чтобы ты им не стал, до тех пор, пока она не найдёт способ тебя убить, — в этом голосе Цзиню даже слышатся отголоски сочувствия.       — Верно, она взрастила во мне любовь, чтобы ею же убить, — шепчет Таньтай Цзинь.       — Дошло наконец? В любви, что рождена из манипуляций — нет ничего светлого. Она больная, искажённая, тёмная. Ваша любовь, нездоровая, была обречена, потому что любви на самом деле не было. Ты ведь не изменился, Таньтай Цзинь, не полюбил мир, ты просто стал отравлен ею. Возненавидь она мир, который так любит — ты бы так же без зазрения совести мир уничтожил. В конце концов ты — не Мин Е, чтобы мир спасать просто потому что и отказываться от своей жизни и жены ради мира.       — Верно, — выдыхает Таньтай Цзинь, пока любовь в нём увядает окончательно. Прикрывает глаза и уже сам обращается к воспоминаниям о её ненависти, о том, как она дважды уходила к Сяо Линю. Пусть она и не пыталась его убить тогда, но вызволить Сяо Линя хотела, и пошла на предательство. Таньтай Цзинь горько усмехается.       Дьявольский бог ликует, яд дочери Чу Хуань пусть и не до конца, но выведен. Он распахивает глаза и смотрит на бледное лицо Таньтай Цзиня, ждёт, и не сдерживает широкой улыбки, когда энергия собирается между его бровей и проявляется хуадянь. По щеке Таньтай Цзиня скатывается одна единственная слезинка и он раскрывает глаза. Бог-Дьявол вглядывается в эти глаза и любовно вытирает слезу с его щеки. В этих глазах плещется то самое море крови, в которой когда-то Таньтай Цзинь, став дьяволом, утопил три мира и четыре континента, и сам Дьявольский бог готов в этом море утонуть. Всё его чёрное нутро трепещет от восторга.       — Наконец, ты себя принял, — шепчет Бог-Дьявол и в его звериных глазах разливается жидкое золото.       — Я вспомнил кое-что. Каждый раз, когда мне угрожала смерть, я слышал голос, — шепчет Таньтай Цзинь: — Этот голос сопровождал меня с самого детства. Этот голос научил меня контролировать демонов и помог обрести силу. Я выжил благодаря ему, — Таньтай Цзинь заглядывает в чужие глаза и ответно тонет в их жидком золоте: — Этот голос принадлежал тебе. Ты всегда был со мной.