Уязвимости хищников

Джим уже спит, когда Себастиан заканчивает с подготовкой к дороге и сбором вещей. У него тоже остается несколько часов на сон, и он тихо пробирается в кровать, чтобы не потревожить Мориарти и ложится рядом с ним, обнимая. Джеймс двигается в полусне и ближе прижимается к нему. Себастиан какое-то время лежит с открытыми глазами и смотрит на Джима в полумраке. Мориарти лежит на спине, он выглядит странно красивым, когда его лицо спокойно, а глаза прикрыты. Себ чувствует его ровное дыхание. И одновременно непривычно уязвимым и трогательным. И Моран думает о том, сможет ли он его защитить, предусмотреть все. Мориарти является слишком желанной целью для многих сил, чтобы не воспользоваться его временной уязвимостью. Укрывать его от них - это сейчас как прятать то, за чем все ведут ожесточенную охоту. Он не отдаст его им. Никому. Не подпустит даже близко. И через его труп - тоже. Взгляд Морана становится жестким и уверенным, опасным на мгновение. Потом он снова возвращается к Джиму. Чуть вьющиеся в беспорядке сейчас, отросшие больше обычного волосы, опущенные ресницы, его рука на округлом животе. Ему уже тяжело, и движения ребенка часто приносят боль. Он крупный и активный, в то время как Джим измотан месяцами своего заключения и состоянием. По рассчетам врача Джеймса срок уже совсем скоро. Взгляд Себастиана становится мягким и излучает непривычное ему тепло. Он осторожно перемещает свою руку, накрывает ей руку Джима на животе и коротко сжимает, тихо поглаживает большим пальцем. "Я здесь, Джим". Их ребенок. Эта мысль до сих пор непривычна Себастиану, но стала сокровенной и дорогой. Почти такой же как сам Джим. Ведь Джим привязан к этому ребенку. Моран понимает, что, похоже, ждет его появления и сам. Он хочет увидеть этого ребенка. Их с Джеймсом ребенка. Взять его на руки. Увидеть лицо Джима, когда он впервые посмотрит на нее. Это она. У них будет девочка. Моран позволил бы себе эти мысли, если бы их сразу же не вытесняла тревога. Джеймсу нужна безопасность, нужно успеть спрятаться достаточно далеко и достаточно хорошо, как следует защититься. И помимо этого. Есть риск, который уже не зависит от Себастиана. Вызывает задвигаемый на задворки сознания страх и делает его бессильным. Первые роды у омег всегда проходят тяжело. А он должен перенести их в своем  состоянии. Не смотря на все старания Морана, прошло еще слишком мало времени, чтобы Джим мог восстановиться после всего, через что он прошел.  Себастиан запрещает себе думать обо всех осложнениях и рисках, которые не будут от него зависить. Он должен быть спокойным рядом с Джимом. Мысли и длинный день утомляют его. И скоро Моран засыпает.  Он просыпается, когда за окном еще темно. От резкого прикосновения и чувства опасности. Он резко садится и распахивает глаза. Джим рядом, сидит на кровати и вцепился в его руку, вторая закрывает живот. Частое, испуганное дыхание.  - Нет, нет, нет... - повторяет Джим. И по его взгляду Моран понимает, что он еще не здесь, все еще находится во власти сна. Кошмары? Или...  Моран касается его лица, мягко берет его в свои ладони.  - Джим. Я здесь, Джим. Ты уже не спишь. Посмотри на меня. Все в порядке.  Взгляд становится более осознанным, сосредотачивается на его лице, и Моран осторожно обнимает Джима, прижимая его к себе.  - Ты что-то почувствовал, тебе больно? Мориарти отстраненно мотает головой.  - Глупые сны. Слишком живые после... - Джим хмурится, - Я не мог защитить ее там, я всегда боялся, что она родится там, и ее отнимут, - Джим будто все еще боится убрать руку с живота. - Я не отдам тебе им и ее. Никому, - обещает Себ, - Тише. Тебе нельзя. Она чувствует твою тревогу.  Моран помогает Джеймсу снова лечь. Теперь на бок, ложится сзади, Джим прижимается к нему спиной, рука Морана накрывает руку Мориарти, закрывая живот. Моран чувствует, как его дыхание снова выравнивается, и Джим засыпает до утра.  *** Они едут в аэропорт. Частный самолет уже ждет их. С необходимым медицинским оборудованием и персоналом на борту на крайний случай, хоть перелет и недолгий.  - Чтоб тебя, - в зеркало заднего вида Себастиан замечает машину, которая следует за ними уже давно, - За нами хвост. Сейчас.  Себастиан резко сворачивает на повороте. Еще несколько таких маневров и смена дорог помогают, наконец, избавиться от хвоста. Но отнимают время. - Что там?  - Теперь все в порядке.  - Думаешь, они...  Джеймс не договаривает, и сгибается от резкой боли, закрывая глаза, рука прижата к животу. Когда он снова выпрямляется, стараясь отдышаться, его лицо становится напряженным и бледным, на нем все еще заметен след недавней боли.  - Себ, - Джим касается его колена, и Моран накрывает одной рукой его руку, чуть сжимая.  - Я знаю, Джим. Едем в больницу. Значит, она родится здесь.  Себастиан отвлекается, набирая номер и звонит в выбранную ими клинику, чтобы убедиться, что все будет готово к их приезду, врачу Джеймса, а потом их людям, отдавая приказы охране Мориарти, чтобы они проверили клинику и заняли свои места по периметру и внутри.  Себастиан снова замечает подозрительную машину, довольно долго держащуюся позади. Он делает несколько маневров, но продолжать отрываться от хвоста, теряя на это драгоценное время сейчас нельзя. Что ж. Если их противник предпримет что-то, он будет готов защищать Джеймса. У них достаточно людей и ресурсов. Моран чувствует себя хищником, которого загоняют в угол. И охотник об этом пожалеет.  Он снова набирает номер, чтобы их люди были готовы. Когда Моран тормозит у клиники и помогает Джеймсу выбраться с переднего сиденья, поднимая его на руки, и бежит с ним в приемное отделение их уже встречает и сопровождает небольшая группа телохранителей.  - Почти на месте. Ты в порядке? - Моран бросает взгляд на Джима у него на руках.  - Бывало и лучше, - Джеймс натянуто улыбается, и в следующее мгновение улыбка ломается, его лицо искажает боль от новой схватки.  Рука Джима сжимается на его куртке.  Их встречают медики, и Джеймса забирают из его рук, и перекладывают на каталку.  - Ты хочешь, чтобы я остался? - спрашивает Себастиан.  - Да. Будь рядом, - просит Джим.  *** Моран остается с ним все эти долгие часы. Рука Джима снова сжимается на его руке, и Себастиан держит ее чуть крепче в ответ.  Выдох. И Джим обессиленно падает на подушки, пытаясь отдышаться. Это продолжается уже около девяти часов. Себастиан отводит мокрые пряди со лба Джеймса. Он слабо поворачивает голову на бок, чтобы с благодарностью посмотреть на него и на мгновение устало прикрыть глаза. Моран не сводит с него преданного взгляда,  пряча подальше свою тревогу за него, оставляя ее себе. Даже сейчас Мориарти выглядит красивым и сохраняет свое нездоровое самообладание и контроль. Даже после стольких часов выматывающей боли.  Боль снова заставляет его согнуться пополам, врач что-то говорит Джиму, и ассистенты снова обступают его. Себастиан едва выдерживает эту пытку - видеть, как Джеймсу больно, и быть практически бесполезным. Боль на лице Джима, сдержанный стон, действия медиков над ним, которые частично закрывают его от Морана. Его отвлекает беззвучный звонок телефона. Себастиан отвечает. Звонок от Райана. Его доверенного лица и начальника охраны.  - Ты же понимаешь, что я тебе голову, нахрен, оторву, если это не что-то предельно срочное? - без эмоций тихо отзывается Моран.  - Прости, это как раз оно. Они здесь и окружили здание. Люди Холмса. МИ-5 или хер их знает, кто еще у него на побегушках.  Себастиан тихо ругается, и в его глазах зажигается жесткий металлический блеск. Холмс использовал этот момент наибольшей уязвимости, единственную возможность выманить их, когда они сами обнаружили себя, чтобы добраться до Джима. Их загоняют в угол. И Моран готов перегрызть Холмсу глотку прямо сейчас.  - Сколько их? У нас достаточно людей? - Да. Примерно пятьсят на пятьдесят.  Джеймс снова перехватывает его взгляд в короткой передышке между схватками.  - Что там? - рвано выдыхает он.  - Я должен проверить. Все в порядке, - говорит Моран, он чуть сжимает руку Мориарти, - Я скоро вернусь.  Джим хочет что-то спросить или удержать его, но снова задыхается от новой волны боли, которая забирает всю его концентрацию.  Себастиан выходит в коридор, где к нему приближается Райан. Они недолго переговариваются. Себастиан осматривается, рассматривая улицу из окна. Несколько припаркованных поблизости фургонов и легковых машин, люди, смешавшиеся с толпой у соседних зданий, окна домов. Их люди так же на своих местах. Две невидимые непосвященному наблюдателю небольшие армии, выстроенные друг напротив друга в полной боеготовности, ждущие приказа или просто неосторожного движения противника. Готовые открыть огонь прямо здесь, в городе, в толпе свидетелей. Но оба они знают, что другой не хочет этого допустить и постарается избежать.  Моран выходит на крыльцо больницы, открываясь обзору сразу нескольких стрелков противника, он почти чувствует кожей, как замирают на нем невидимые перекрестья прицелов. Обычно он привык быть по другую их сторону.  Он жестом подзывает к себе одного из агентов, занявших свою позицию у входа в больницу.  - Я буду разговаривать только лично с ним, - говорит ему Себастиан, - Тащи сюда своего босса или мои люди получат приказ стрелять здесь и сейчас. Знаю, он не любит такого рода неприятности и публичное внимание к себе, которые это повлечет за собой.  Моран ждет, закуривая и прислоняясь к стене. Внутри беспомощно, запертым зверем, скребется тревога. Оставлять Джима таким уязвимым сейчас ему предельно не нравится. У палаты Мориарти достаточно охраны, но он просто не может надолго его оставить.  Майкрофт Холмс появляется лично, спустя около десяти минут и поднимается по ступенькам крыльца ему на встречу.  - Полковник Моран, - Себ не отзывается на натянуто-вежливое приветствие, вместо этого ему хочется вцепиться ему в глотку и медленно разорвать на куски, после того, каким только недавно вернулся Джеймс из его застенков. Он не отдаст его ему. Не подпустит и близко к нему и к ребенку.  - Вы знаете, что мне нужен - он. Не представляю, как мы можем договориться, - говорит Холмс. Две армии по-прежнему замирают в напряжении и готовности, ожидая сигнала. Два врага, расчетливых, сильных и опасных, стоят в двух шагах друг напротив друга. И один из них - загнанный в угол хищник, который не остановится ни перед чем, чтобы защитить хозяина. Воздух настолько пропитан взрывоопасной взвесью напряжения, что стоит чиркнуть спичкой, чтобы вырвалось всепоглощающее пламя.  - Вы никогда не подберетесь к нему даже близко, - отвечает Моран, - А если не оставите нас в покое и не дадите спокойно исчезнуть после, я устрою отменное представление с выстрелами и взрывами прямо здесь. И вы не останетесь в стороне. Думаю, прессе это понравится. Уверяю вас, я неплохо подготовился. Можете спросить у ваших людей.  Майкрофт кривится, медля и не желая отступать. Себастиан не сводит с него уничтожающего взгляда, гарантирующего, что он не блефует.  *** Новый спазм боли, Джим тяжело дышит, сминает в руке простыню и старается изо всех сил, чтобы его ребенок увидел этот свет. Она войдет в этот мир совсем скоро, Джим это чувствует, в этот опасный и жестокий мир, возможно, в самый неподходящий и напряженный момент. Она представляет огромную ценность не только для своих родителей. Едва появившись на свет, она станет объектом охоты всех ключевых сил в этом мире. Единственной уязвимостью Джеймса Мориарти.  - Я не отдам тебя, никому... Никто не доберется до тебя... - обессиленно шепчет Джеймс в полубреду.  *** Майкрофт отступает, вынужденный принять условия Себастиана, и разворачивается, чтобы уйти. И Моран удерживается от желания выстрелить до того, как он это сделает. Он понимает, что это еще не конец, только вынужденный перенос их противостояния.  *** Джим часто дышит, плотно закрывает глаза, подавшись вперед, и стонет, едва не теряя сознание. Слова врача сливаются в не доходящий до него, бессмысленный шум. Боль сковывает невыносимой тяжестью низ живота и разрывает на части. Палату пронзает громкий, тонкий, жалобный крик. Новорожденный комок, мокрый, перепачканный его кровью, нетерпеливо шевелящийся, заходится в плаче в руках врача.  Джеймс приподнимает тяжелую голову, собирая силы. Он думал, что ничто на этом свете больше не способно заставить его вернуться в сознание и пошевелиться, после того, как тяжесть и боль отпускают его тело, и он проваливается в бессознательное, оглушенный, опустошенный и упоенный внезапным облегчением. Его тело будто изодрано и сломано, но эта затухающая боль - ничто по сравнению с часами схваток.  Он открывает глаза и с тревогой не отводит взгляда от крошечного комочка.  - Дайте ее мне, - требует Джим.  Медики осматривают ребенка, моют и заворачивают, по ощущениям Джима, бесконечно и мучительно долго. У него перехватывает дыхание, когда едва ощутимый вес касается его груди. Руки сами тянутся, чтобы поддержать, закрыть, притянуть ближе к себе. Он чувствует ее запах, тихое сопение. У нее крошечные черты лица, белый пушок на голове, и она смотрит на него в упор большими черными глазами.  *** Едва развернуашись, чтобы покинуть место их с Холмсом словестной дуэли, Себастиан не дожидается вечно занятого больничного лифта и переходит на бег, поднимаясь по пролетам лестницы, бежит по коридору к двери палаты, за которой оставил Джима. Тревога ледяным комком сжимается где-то в желудке, ускоряет удары сердца и сбивает дыхание больше, чем бег. Он тянет на себя ручку двери.