All those people drinking lover’s spit
Sitting around, clean their face with it
Broken Social Scene
Небо на востоке начинает светлеть, когда Антон, докурив последнюю сигарету, тушит ее в чашке и закрывает окно. Время близится к шести утра. Можно ложиться спать. Теплый свет заканчивающегося сентября любовно сглаживает все острые углы, и каждый предмет в квартире впервые за ночь обрастает тенью. Антон из кухни сонно тянется в спальню, когда в дверь негромко стучат. Стук повторяется, на этот раз более уверенно. — Не спал ведь? — с порога спрашивает Арсений и добавляет: — Я зайду? Антон молча впускает его внутрь и закрывает за ним дверь. Арсений с любопытством оглядывается по сторонам. Он одет слишком легко, только в рубашку, будто вышел из дома еще вечером, когда было тепло, и так и не вернулся до самого утра. Антон лихорадочно думает, не заснул ли, пока курил, и не вывалился ли ненароком в окно, настолько не может поверить, что это и правда Арсений. В шесть утра стоит в центре прихожей и спокойно на него смотрит. — Я еще раз подбросил монетку, — говорит он тем временем. — И что там? — осипшим от долгого молчания голосом спрашивает Антон. — Не знаю, Шастун, — тут же горячится Арсений и нервно разводит руками. — Два варианта. Орел или решка. У меня тут импровизация без заготовленного сценария, ты бы хоть подыграл. Очевидно же, о чем я. Антон собирает в себе все репетиции и спектакли, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, выдав рвущуюся наружу улыбку, и для устойчивости засовывает руки в карманы спортивных брюк. — Мне не очевидно. Арсений наклоняет голову вбок, прищуриваясь. Антон тут же понимает, что его раскусили. — Антон Андреевич Шастун, — говорит Арсений почти торжественно и делает шаг в его сторону. — Я, Арсений Сергеевич Попов, в здравом уме, трезвой памяти и без сценария, то есть придумывая слова на ходу, — он делает еще один шаг, вынуждая Антона прижаться спиной к стене, — официально признаю, что изрядно в вас влюблен. Немилосердно, свирепо и наповал. — Он останавливается очень близко и без улыбки всматривается Антону в глаза. — Уже достаточно давно. Монетка была всего лишь метафорой, которая позволила бы мне не говорить вам этого прямо, — щурится он и добавляет со слабой улыбкой: — Но ты же упрямый идиот. — А предлагаешь ты что? — спрашивает Антон, нервно сглатывая. — Остаться? — предполагает Арсений. — Надолго? С каждым новым словом Арсений притягивался все ближе, поэтому последний вопрос Антон выдыхает ему прямо в губы. Поцеловать его хочется так сильно, что на животе вдруг отчего-то ноет уже давно заживший шрам, будто отзывается на перемену погоды, но в этот раз Антону важно сначала услышать ответ. — У меня с собой только ключи от дома, — растеряв всю четкость у слов, говорит Арсений. Антон первый раз в жизни видит, как у него путаются мысли и от этого заплетается язык. — Поэтому до завтра. — Арс. Антон все еще держит руки в карманах и намеренно его не касается. — Влюблен немилосердно, свирепо и наповал, — повторяет Арсений свои же слова, глазами то и дело мелко бегая, будто не знает, за что уцепиться: за губы или за взгляд. — А это, очевидно, влечет за собой все полагающиеся договоренности. Зубную щетку, полку в шкафу, кофеварку придется тебе купить, можно гейзерную, и чашки мне все подряд не нравятся, — частит он, быстро бормоча слова и утягивая в них Антона. — Постельное белье менять надо раз в две недели, а полки, если честно, будет мало, тебе не помешает комод. У реквизиторов я видел… Антон притягивает его к себе за затылок и целует, проглатывая все следующие предложения вместе со слюной. Арсений льнет ближе, тут же замолкая и больно впивается в губы, от спешки едва не прикусывая язык, будто до последнего думал, что Антон, что бы он ни сказал, сможет не ответить на поцелуй. Антон, не отрываясь, вслепую подталкивает Арсения спиной вперед в спальню. У него, кроме лампы, кровати, письменного стола и чашки-пепельницы, в квартире так ничего и не появилось, поэтому он просто крепко сжимает Арсения, тут же отзывчиво выгибающегося в ответ на прикосновение, и проглатывает все нетерпеливые, протяжные, будто обитые вельветом стоны, доводя его до разрядки за несколько крепких движений. — Ты как адрес узнал? — спрашивает он, когда Арсений возвращает дыханию размеренность, а с глаз смаргивает пелену. — Никита твой, — фыркает Арсений и из кармана рубашки достает визитку. — Это было в его букете. Уже почти рассвело, так что Антон с легкостью читает написанное на карточке:«Ты идиот. Вот новый адрес Антона».
— Это после Бури, что ли? — спрашивает Антон и смеется: — Долго же ты искал дом. — Я с собой дискутировал, — важно поправляет его Арсений. — А еще пытался смириться с возможным отказом. Так и не раздевшись, уставший, он засыпает в руках Антона почти мгновенно, лбом уткнувшись между ключиц. Антон еще какое-то время лежит без сна, смотрит, как за окном поднимается ветер, облака на небе становятся тучами и начинает накрапывать мелкий дождь. Собирается буря, счастливо думает Антон и спящему Арсению на ухо шепчет:Я так определил еще тогда,
Когда впервые вызвал эту бурю.
Ко мне, мой Ариэль.
Будь скор, как мысль.
Что делают сейчас король и свита?
Арсений в его руках ворочается и, толком не просыпаясь, едва разборчиво, явно по въевшейся за год привычке бормочет, умудряясь даже не перепутать строчки:Они, как пленники, не могут выйти
Оттуда, где оставлены тобою.
Освободить их можешь только ты.
Антон глухо смеется, прижимает его к себе крепче и тоже проваливается в сон. Ближе к полудню ветер разгоняет тучи, и из-за них выглядывает солнце. Буря решает не начинаться.02.06.2023
03:16