Еще одна из рода Таргариен

ЧЕРНАЯ КРЫСА Впервые, за все время проживания Эйнерис в Миэрине — город накрыла самая настоящая буря. Проливной дождь лил уже три дня. Миэринцы, привыкшие к продолжительной засухе и зною — считали это подарком небес. Для прибывших гостей, этот «подарок небес» — оказался не самым приятным сюрпризом. Эймонд сидел на балконе, который прилегал к покоям, щедро-выделенными кузеном Визерисом. Рядом располагались покои Эйнерис. Балкон ее находился справа от балкона принца-кузена. Для чего Визерис сталкивает лбами будущих нареченных — вопрос сложный. За три дня с последней встречи, девушка ни разу не выходила из своей комнаты. Никто из них не обмолвился и словом за дни дождей. Эймонд сидел на массивном кресле, из красного дерева, пригнувшись. Рядом на столике стоял кубок с вином и несколько бокалов. Мужчина не прикасался к вину. Он вообще не употреблял алкоголь со времен Харренхола. Эймонд до сих пор ни с кем не обсуждал события десятигодичной давности, произошедшие в мрачном замке. Ничто и никто из прошлого уже не имели значения. Их лица превратились в одно огромное размытое пятно. Сердце принца словно окаменело. И именно сейчас, начищая Темную Сестру, Эймонд отчетливо видел в отражении зеркала своего дядю Деймона. Сходство это было отнюдь не внешним. Эймонд становился похожим на принца внутренне, с годами, это сходство лишь увеличивалось. Когда он стал командующим городской стражи, и лорд-десница стал свидетелем жестокой расправы над шайкой преступников, он будто повернул время вспять и увидел перед глазами не своего послушного и образованного внука, а жестокого, не терпящего возражений, закаленного сражениями — Деймона Таргариена. Отто понял, что тот был прав, когда говорил, что кровь дракона густа. Рано или поздно, она проявляется в каждом из Таргариенов. В ком-то раньше, в ком-то позже. Вот и сейчас, стоя у двери, наблюдая за своим внуком со спины, десница чувствовал себя тем самым Отто, который когда-то вступил в ожесточенную схватку с самим королем ступеней. Вид внука, начищающего лезвие трофейного меча, который был покрыт кровью тысяч мужей, во многих внушал ужас. Десница был не исключением. Но страх этот был другим. Он не боялся физической расправы. Его ничуть не страшит меч внука. Отто боялся столкнуться со взглядом Эймонда. Он боялся видеть жестокого мужчину, в которого он превратил своего внука. — Ты ведь пришел не для того, чтобы смотреть, как я полирую свой меч? — грозно спросил Эймонд. А потом ухмыльнулся, понимая какую шутку вымолвил. — Нет. Мне нет дела до оружия. Люди моего ума борются другими методами. — строго ответил Отто. В конце концов, он все еще его дед-десница! Старик подошел к внуку. Тот указал взглядом на свободное кресло, в которое и плюхнулся Отто. — Говорят, такой погоды не было в этих краях со времен падения Валирии. — сказал он. — Забавно, — ответил Эймонд ухмыляясь, — весьма занятное совпадение, не считаешь? — Прекрати ухмыляться! Дело серьезное! — крикнул Отто, на нервах отбрасывая в сторону чашу с вином. Она разбилась вдребезги. Но багряный напиток не успел впитаться в камень балкона, потому что его тут же смыло дождем. Ни один мускул на теле Эймонда не дрогнул. Парень даже глазом не повел, и продолжая чистить Темную Сестру, сказал: — Зачем переводить такую искусную работу. Это волантийское стекло. Мой дорогой кузен, принц Визерис, — произнес он с раздражением последние слова, — наверняка отдал немало золотых монет, чтобы купить такие бокалы. Неужели и за этот долг государства придется платить мне? Отто понимал, что внук злится на него с Эйгоном за то, что они не поставили его в известность об очередном браке. Но так было и с Кассандрой, и с Мирандой. Принцу уже давно пора привыкнуть к тому, что вся их семья принадлежит государству. А кому сейчас легко? Каждый из них отдал что-то ценное, взамен на победу в этой безумной мясорубке. — Я знаю, ты злишься. — сказал десница, подбирая слова. — Знаю также, что ты ненавидишь меня за мои решения, и вмешательство в твою жизнь. Но таков наш долг! — закончил десница. — Наш? — спросил принц и раздался искренним хохотом. — А какое отношение ТЫ имеешь к нашему долгу? Чутье подсказывает мне, что ты единственный, в нашей, уже немногочисленной семье — избегал долга. В чем заключается твой долг? — спросил принц, резко поворачивая голову в сторону Отто и сверля его глазами. — В том, что терплю тебя! — выкрикнул старик, раскрасневшись. Немного успокоившись, Отто пришел себя. Эймонд наблюдал, как раздраженное, вышедшее из себя выражение лица деда возвращалось в спокойное, адекватное состояние. Годы опыта позволяют его дедушке так ловко сохранять выражение невозмутительности, что даже Эймонд в такие моменты признавал, им всем еще очень долго идти к дедушкиным результатам. Учиться всегда есть чему. Отто взял вторую чашу и плеснул в нее вина. В этот раз, он крепко держал сосуд. Отпив еще немного, он плюхнулся на спинку кресла и начал: — Корона находится в трудном положении, нам все еще нужен… — Я знаю, о том, что у Бейлы и Джекейриса родились сыновья. Мы обсуждали это с Эйгоном перед отлетом. Я прекрасно осведомлен, для чего я здесь, меня не надо вводить в курс дела… Пекло!.. неужели ты думаешь, что я тупее сына прачки? — раздраженно высказал Эймонд. — Нет. Ты умнее. Немного. — сказал Отто, весело подмигнув внуку, продолжая, — В конце концов, ты — мой внук. Ты не можешь быть глупым. — гордо заявил десница. — Не будем продолжать ярмарку тщеславия. Мы уже три дня в клятой пирамиде. Неужели, этот холуй так долго составляет список пожеланий и требований? — спросил Эймонд, продолжив, — Мое терпение иссякает. Если он растянет этот цирк еще на пару дней, то я заброшу его сестру на Вхагар и улечу в Королевскую Гавань! — Девушка еще не принадлежит тебе. Имей немного терпения. Наши дорогие родственники радушно принимают нас у себя в гостях. Неужели ты так быстро соскучился по смраду Королевской Гавани? — парировал Отто. — Я соскучился по дням, когда мне не приходилось пить с тобой вино на одном балконе. — резко ответил Эймонд. Десница к такой дерзости уже давно привык и не обращал на нее никакого внимания. Не все, из того, что в моменты ярости произносит его внук — является его истинным мнением. — Визерис оказался не так прост, как мне казалось в первую встречу. Лихой плут заслужил свое прозвище. В любом случае, сейчас нам не остается ничего, кроме как ждать переговоров. — Думаешь он потребует кладку яиц? — спросил Эймонд с опасением. — Не думаю. Может он и осмелится, но в этом вопросе корона строго отвечает «Нет». Эйгон запрещает даже подходить к оставшимся яйцам, я уже и не говорю о том, чтобы раздаривать их заморской родне. — У кузена двое сыновей. Он наверняка спит и видит их на драконах. Думаешь они могли бы стать нашими всадниками? — Это может стать очередной угрозой для нашей династии. Нам достаточно угрозы с Драконьего Камня. Зачем создавать еще одну? Если появятся еще всадники, которые жаждут власти, нам не удержать престол. А Лихой Плут — большая угроза, чем стронговский бастард. Эймонд завороженно смотрел вдаль, а потом встал и подошел к краю балкона. Сильный дождь тарабанил без остановки. Всматриваясь в бегущие точки, которые были простыми горожанами у подножия пирамиды, мужчина вдруг произнес: — А где его с Эйнерис драконы? Девчонка на нашей последней встрече напрочь пропахла драконом. Этот запах ни с чем не перепутаешь. — Меракс очень старый зверь. Змей почил драконьим сном. Он еще дышит, но так и не вышел из спячки. Визерис держит его в подземельях под пирамидой. К нему приставлена охрана, девчонке запрещено его посещать. Всем, — выделил Отто — кроме Визериса, запрещено его посещать. — Откуда столько познаний. Неуж-то мой кузен все это нащебетал тебе за ваш короткий разговор? — широко улыбаясь спросил Эймонд. — Конечно же нет! — ответил десница, обижаясь на внука. А потом спокойно добавил, ухмыляясь и глядя на него исподлобья, — Наши пташки мне нашептали. — И почему я не удивлен? — Это моя работа, знать все, про всех и обо всем. — высказал Отто. — Не сомневаюсь, — ответил Эймонд, продолжив, — раз уж мой дед-десница настолько осведомлен, может он спросит у пташек, что девчонка делала в подземелье, в которое ей нельзя спускаться, у дракона, который окружен охраной и блюстителями? — спросил принц. — Лишь Семеро смогут дать тебе ответ на этот вопрос. По-твоему десницы умеют читать мысли? Есть вещи, которые даже для нас становятся неожиданностью. — сказал Отто. — В пекло! Оставим этот вопрос на потом. Давай обсудим наши уступки. Что мы готовы им уступить? Как мне известно, мой кузен уже требует называть их принцем и принцессой. — сказал Эймонд. — Они родились ими, — ответил десница сглаживая углы, — так что мы не многое теряем в этом вопросе. Куда важнее, что он потребует к новым титулам? Наверняка, хозяин пирамиды захочет укрепиться при дворе или в каком-то замке в Вестеросе. Ему будут нужны земли. Пташки нашептали, что Лихой Плут положил глаз на Спайстаун. — А может быть сир изволит сразу требовать Дрифтмарк? Мне не настолько нужна его сестра! — ответил Эймонд. «Пекло,» — подумал принц, — «а может и нужна? Если она и в постели такая же своенравная и дерзкая, как тогда в тронном зале, то я точно украду ее верхом на Вхагар». — Не торопись впадать в ярость внук мой. Я здесь именно для того, чтобы мы на трезвую голову провели переговоры и вышли отсюда с максимальной выгодой. — ответил десница, вырывая внука из сладких дум. — Отдать самый прибыльный порт Вестероса — это не максимальная выгода. — А кто сказал, что мы отдадим ему Спайстаун? Эйгон готов передать Визерису наследство вашего дяди Деймона от его первой жены. — Сомневаюсь, что он сочтет Рунный Камень достойным, его павлиньей задницы, местом. — Долина — лакомый кусочек. Тем более, у Рунного Камня есть выход в море. Визерис может использовать его как порт. Первые десять лет корона не будет облагать налогом его деятельность в Вестеросе. И потом, он — опытный купец. Не даром он восседает в Великой Пирамиде. Быть может, он превратит Рунный Камень в новый Спайстаун. Корона может получить от этого выгоду. — Ты это придумал? — спросил Эймонд, поражаясь такой хитрой махинации. — Нет, — ответил дед-десница, — наш король предоставил мне план действий. Это полностью его заслуга! — гордо ответил Отто. — Эйгон играет в рисковую игру, мы не можем знать, чем обернется такой расклад. — сказал Эймонд, присев в кресло. — Для нас — это лучший вариант. Дети вашей кузины растут. Скоро драконы в их колыбелях проклюнутся. Нам нельзя медлить.Настало время вести дипломатические войны. Я пришел сюда попросить тебя держать себя в руках на переговорах. Со дня на день Визерис назначит время и место. — сказал Отто, разводя руками, тем самым показывая, что разговор окончен. — А наши требования? — спросил Эймонд, провожая взглядом уходящего деда. — У короны только одно требование — Эйнерис. — сказал Отто удаляясь. — Остальное оставляю на твое усмотрение. Проси, чего хочешь, но поступай разумно. — произнес дед. Дверь в покои принца закрылась. Он продолжал смотреть вдаль, а потом взял свой меч, и отправился вниз. Надо было сбросить напряжение. Хорошая тренировка придется кстати. *** Внизу, на тренировочном дворе, Эймонда ждала необычная картина. Отряд безупречных прямо под дождем проводил тренировку. Принц недолго стоял в стороне, и потеряв терпение — подошел к командиру отряда. Мужчина был одет в стеганый камзол и сандалии. В руках у него был щит и копье. Эймонд понимал, что большинство безупречных не говорят на общем языке, но к счастью отлично изъясняются на валирийском. — Skoros's aōha brōzi? (Как тебя зовут?) — спросил принц. Но безупречный не ответил ему. Он лишь взглянул на Эймонда, а потом повернулся и продолжил тренировку. Не будь принц начитанным, он мог бы счесть такой ответ за прямое неуважение и вызвать безупречного на поединок. Но Эймонд Таргариен слишком много времени провел в библиотеке Красного Замка и прочитал не один трактат, посвященный безупречным. Принц знал, что безупречных буквально выращивают их хозяева. Они отбирают самых выносливых мальчиков-рабов в возрасте до пяти лет. С этого дня, привычная жизнь пленников заканчивается. — Kessa daor udligon mijegon ñuha udir. (Он не ответит без моего дозволения) — сказал Визерис. Мужчина вышел из тени, где он сидел на кресле, наблюдая за своими солдатами. Подойдя к кузену, Визерис встал подле него и взглянул на безупречных, а потом закричал: — Dovaogēdy, memēbagon naejot. (Безупречные. Маршируйте вперед) — отряд начал маршировать прямо на него с Эймондом. Если бы Визерис не произнес следующие слова, они бы затоптали их насмерть. — Keligon. Pālegon arlī. Close aōha laesi. (Стоп. Повернитесь. Закройте глаза) — солдаты повернулись, перенесли копья в левую руку, а правой закрыли глаза. Визерис продолжил — Keligon. Sir continue aōha gūrēñare. (Хватит. Продолжайте тренировку) — и безупречные продолжили заниматься рутинной тренировкой. Синий глаз принца опасно блестнул. Мужчина был приятно поражен дисциплиной безупречных. В его мыслях пронеслось: «С такой армией, будь у Джекейриса хоть десять сыновей — драконьих всадников, Короне ничего бы не угрожало». Визерис прожигал кузена взглядом, словно читая его мысли: — Нравится? — спросил он. — Мои воины не посмеют говорить без моего разрешения. — Я прежде не видел такой дисциплины. — честно ответил кузен. — Не сомневаюсь. Безупречные — лучшие в своем деле. Я лишь жалею о том, что купил их всего шесть тысяч душ. Это вложение полностью оправдало себя. Когда подрастет новая партия, я обязательно пополню ряды моих солдат… — Я не постесняюсь спросить, зачем вам столько? — прервал его Эймонд. — Хорошая защита никогда не бывает лишней. — ушел от ответа Лихой Плут. — Для защиты Миэрина хватит и четырех тысяч душ. Все, что больше — это уже для захвата, а не защиты. — сказал Эймонд. — Ааа, славно, славно. Сразу вижу своего смелого кузена-воина. Вы разбираетесь в военном деле явно лучше моего. — сказал Визерис, продолжая — Видите ли, в отличии от вас, мой дорогой родственник, я сделал свое состояние на торговле. И я ничуть не осмелюсь судить ваши военные навыки, но для защиты такого огромного торгового города, как Миэрин, порой даже десяти тысяч искуснейших безупречных будет мало. Простой рассчет. Тем более, — это отличное вложение. И враги боятся, и воины растут в цене. — Когда вы успели обзавестись такой армией? — спросил Эймонд. — Я не покупал всех и сразу. Кого-то — лет восемь назад. Кого-то пять лет назад. А командира отряда, с которым вы пытались поговорить — и вовсе год назад. — Напомните мне, — сказал Эймонд, — как воспитывают таких славных воинов? — Безупречные проходят тернистый путь. В первую очередь, мальчишек рабов полностью кастрируют. Им отрезают член с яичками. После заживления начинается обучение. Лишь один из трех мальчиков выдерживает его. Обучение очень сложное, мальчиков могут заставлять бегать в течении дня, а потом ходить на углях. Многие умирают во время изматывающих тренировок. В течении нескольких лет каждому из них выдают щенка. Собака растет вместе с ними верным другом. В конце обучения, они проходят главный экзамен в своей жизни! — сказал Визерис. Что-то в глазах этого психопата радостно блестнуло. Эймонд знает этот взгляд. Он видел его в глазах у многих подонков. Таким ублюдкам доставляет радость, намеренно обрекать других на страдания, а прижми ты его к стене, то он начнет вопить и рыдать как пастушья дочка. Но если хоть одно зерно власти попадет к ним в руки… — В чем же заключается экзамен? — спросил мужчина, уже предугадывая ответ. — Безупречный должен убить собаку. Ежели он откажется, то его тело бросают на съедение его же собаке. — сказал Визерис смакуя последние слова, — Это так, в назидание другим. Чтоб не повадно было. — Весьма изощренные методы. — пощурился Эймонд. — Я знаю, для Вестероса — это кощунство. Но таковы наши нравы. И тем более, результат оправдывает действия. Вы не найдете солдатов вернее, чем мои. — гордо сказал Визерис. — А какова их солдатская ценность? Насколько выносливы безупречные в бою? — спросил Эймонд. — Мой принц может сам проверить. — ответил Визерис, ехидно ухмыляясь. *** Отряд безупречных сформировал круг. Внутри круга были Эймонд и командир отряда. Принц снял с себя камзол и рубашку, оставаясь нагим по пояс. Тоже самое сделал командир. Это был крайний метод, который говорил о том, что любой удар острия меча мог стать последним. И хотя безупречные профессионально работают копьем, в битве на мечах они были ничуть не слабее. Эймонд вытащил Темную Сестру из своих ножен. Громкий лязг раздался на весь тренировочный двор. Дождь все также продолжал лить ведрами. Визерис блеснул завистливым взглядом в сторону валирийской стали. Мужчина мог о таком лишь мечтать. Впрочем, не только сталь подпитывала зависть Визериса. Ему хотелось быть в такой же форме, как кузен. Но вместо этого, на его худощавом торсе красовался небольшой животик. Воинская слава кузена не давала покоя Визерису, который кроме как покупать врагов, да верещать, что он от крови дракона — ничего не умел. Завязывая передние пряди в длинную косу на затылке, которая тотчас же промокла, Эймонд спросил своего противника: — Skoros's aōha brōzi? (Как тебя зовут?) — спросил принц. Мужчина посмотрел на своего хозяина. Тот лишь быстро кивнул, давая свое одобрение. — Brōzio ñuha iksis Zōbrie Genes. (Меня зовут «Черная Крыса») — гордо провозгласил безупречный. — Gaomagon ao gīmigon bona iksi jāre naejot vīlībagon till morghon? Issi ao reay naejot morghūljagon tubī? (Знаешь ли ты, что сегодня мы будем драться на смерть? Готов ли ты умереть?) — спросил Эймонд, разминая свою широкую шею перед боем. Но безупречный, который выбирал меч, лишь отстраненно посмотрел на принца и ответит: — Morghon daoriot sȳngagon nyke. Issa iā rigle naejot morghūljagon isse vīlībagon. (Смерть не пугает меня. Это честь для меня — умереть в бою). Эймонд оценил подобную храбрость, а потому он ответил ему: — Ivestragī se kostōba hen īlva ērinagon. (Пусть победит сильнейший из нас). Мужчины взяли мечи в руки и начался поединок. А в это время, на небольшом балконе, стоявшем над тренировочным полем, под оранжевым балдахином сидела Манниша. Госпожа с интересом наблюдала за разразившимся спектаклем. Ее муж, находящийся на поле боя, смотрел с не меньшим интересом. Девушка приказала Арше: — Вели госпоже Эйнерис спуститься вниз! Долго искать юную невесту не пришлось. Эйнерис находилась на том же ярусе. Она лишь сидела у окна, которое выходило на Зеленую Пирамиду, и под капанье дождя отстраненно смотрела вдаль. Арша прибежала к ней, вырывая ее из грез, и сказала: — Моя госпожа, леди Манниша велела привести вас на балкон у тренировочного поля. — Зачем? — спросила Эйни, с интересом рассматривая лицо Аршин, в поиске ответа. — Мне велено было молчать моя госпожа. Но поверьте, сие зрелище вам наверняка понравится. — сказала та, хитро улыбаясь. Эйни встала с кушетки и надев свои белые мюли, последовала за служанкой. Сегодня на принцессе была легкая голубая туника. Пояс из золота обрамлял ее осиную талию. Когда она добралась до балкона и села рядом с Маннишей, бой уже был в самом разгаре. Эйни не впервой было наблюдать за боями. В бойцовых ямах, куда любили ходить вельможи с семьями, она повидала немало крови, но это будет наглой ложью, если она скажет, что ей тот вид приносил удовольствие. Эйни и сама занималась фехтованием, но лишь для того, чтобы защищать, — а не убивать. Увидев знакомое лицо своего нареченного, девушка бросилась к краю балкона, чтобы не пропустить ни единой детали. Дождь пропитывал платье, которое прилипло к ее телу, выделяя затвердевшие соски. Девушка жадно всматривалась в напряженный бой. На секунду, в голове у нее пронеслась мысль, что она возможно сегодня вновь станет свободной. Но сразу за ней последовала и другая. Ей почему-то не хотелось, чтобы сегодня пролилась кровь. И желать зла принцу не хотелось. Он мог покинуть этот мир, но не такой ценой. Эймонд нещадно атаковал. Черная Крыса ловко уворачивался от выпадов принца. Воспользовавшись тем, что принц был без левого глаза, противник нанес удар в левый бок. Одним махом меча, под ребром у принца появился легкий порез. Эймонд отступил назад, опешив от такого удара, но быстро пришел в себя. Дождь градом бил по ране принца и кровавая жижа стекала вниз по его штанам. Но принц не чувствовал себя хуже. Наоборот! Почувствовав запах крови, у него проснулся бешеный взгляд убийцы. Позже, безупречный пожалел о том, что разбудил дракона. Эйнерис, наблюдающую с балкона, до дрожи в ногах пугал леденящий взгляд ее будущего супруга. Эймонд ловко подался вперед. Удар! А за ним еще один. А потом еще несколько. И вот, безупречный уже прижат к самому краю круга. Вдруг Черная Крыса бросил меч в сторону, показывая, что он хочет перейти на рукопашный бой. Эймонд отошел от него, отбросив и свой меч в сторону, показывая, что дает противнику фору, принимая стойку. Он готов к рукопашному бою. Напряжение нарастало. Оно стало настолько осязаемым, что его можно было ощутить в душном воздухе. Черная крыса подался вперед. Начался рукопашный бой. Эймонд, что есть мочи рванул вперед, нанося первый удар под ребро противника. Но тот, будучи выше и больше, и не подумал согнуться от удара принца. Он лишь отбросил того со всей силой. Эймонд упал и ударился головой. Принц не мог позволить себе долго находиться на земле, а посему буквально прыгнул на ноги и не подумал останавливать бой. Он ринулся вперед, нанося один удар за другим, изматывая противника. Багряная кровь Черной Крысы брызнула принцу в лицо. Противник уже терял преимущество. Он ударил принца. Первый удар попал в цель, заставив того, согнуться. Но второй — промахнулся. Эймонд ловко увернулся в сторону, набрасываясь со спины. Он сделал захват, но Черная Крыса буквально вывернул его, бросая перед собой. Он сел на Эймонда, и град ударов уже было посыпался на принца, чтобы выбить из того жизнь, как вдруг, Эймонд ударил его коленом в живот. Секунда. И противник пропустил второй удар. Смертельный удар ногой в кадык заставил Черную Крысу откинуться назад. Безупречный начал ползти в сторону меча. Эймонд схватил его за ногу, и одним рывком притянул к себе. Он схватил его за голову, и обернул его шею своей рукой. Мужчины повалились на землю. Эймонд душил безупречного своим захватом до тех пор, пока сердце несчастного не перестало стучать. Горькая жизнь Черной Крысы прервалась на тренировочном поле Великой Пирамиды. Мужчина умер с улыбкой на лице. Эймонд встал, отбрасывая с себя тело противника. Кровь стекала с его лица и торса. Кровь эта принадлежала безупречному. Глаза принца почернели от вкуса крови. Он как будто находился в естественной среде. Ему более всего нравилось убивать. Принц осмотрелся вокруг. Визерис, с выражением ужаса на лице — застыл, как миэринская статуя. Тогда Эймонд осмотрел отряд безупречных. Они впервые, за всю свою короткую жизнь, не стали ждать приказа хозяина. Воины подняли копья и начали стучать ими о землю, показывая свое уважение к Эймонду. Под звук стучащих копий, Эймонд поднял свой кровожадный взгляд на балкон где стояла Эйнерис. Принцесса смотрела на него с выражением отвращения. Ужас застыл на ее лице. Тошнота подступила к ее горлу. «Неужели мне придется возлечь с этим монстром?» — пронеслось громким звоном в голове у девушки. «Что если он также задушит меня в первую ночь?» — подумала она. Эймонд продолжал смотреть на нее. Никто не смел прерывать их безмолвный диалог. Они еще около минуты сверлили друг друга взглядами. Тишина повисла над тренировочным полем. Девушка первая не выдержала такого натиска и убежала прочь. Она услышала крик Манниши: — Куда ты? А как же поздравить своего нареченного с победой? Но Эйнерис и не думала, спускаться туда. Она вообще не будет больше подходить к этому душегубу. Даже смотреть на него — вызывало у нее дикий страх. Она решила, что будет избегать принца, так долго, как сможет. По крайней мере, до самой свадьбы. Эймонд поднял Темную Сестру и быстро направился за принцессой. Манниша думала отправиться за ними, но Визерис окликнул: — Не смей! Девчонка ведет себя нагло. Пусть ее нареченный предоставит ей урок! Ей не помешает небольшая встряска! — сказал он улыбаясь. От чего-то, мысль о том, что Эйни попадет в руки такому садисту, вызывала в душе Визериса легкое ехидное удовлетворение.