Легенда о последнем волке

      Мила щурилась, жмурилась, чертыхалась, но, споткнувшись об очередной булыжник очередной раз, пожаловалась:              — Стой! Я не могу так быстро! Я ни черта не вижу!              — Прости, я забываю, что ты не видишь, как я. Давай зажгу факел?              — У тебя всё это время был факел?!              Карманов в этой броне было меньше, чем в его старой куртке, но один факел он всё же с собой взял. Через мгновение ведьмак знаком Игни зажёг пламя, и теперь Мила видела и его мрачную фигуру, и каменную кладку вокруг, и треклятый булыжник под ногами.              — А раньше ты сказать не мог?              — Извини. Не подумал, — виновато признал ведьмак. Пока они шли вперёд, он пожирал себя мыслями: а стоило ли вообще ей говорить о дневнике Вереи, об этом месте? Стоило хоть раз быть хитрее, эгоистичнее, и делать не как правильно и по совести, а как будет лучше для него самого. Но он не мог. Мила хотела домой. Он бы не простил себя, если бы скрыл от неё такую важную информацию.              Они прошли дальше. Мила ощущала, как сырость подземелий проникает под одежду, налипает на кожу.              — Как думаешь, долго нам идти? — спросила она.              — Не знаю.              Девушка вспомнила, как лихо Эскель сообразил нажать на рычаги, чтобы открылась резная дверь, отделяющая освещённый солнцем туннель от подземелий:              — Но ты ведь уже был в подобных подземельях, да? Насколько они большие? Ну, обычно.              — По-разному. Но они довольно большие, как замки. Если ничего не обвалилось и проходы свободны, можно ходить часами. В том числе из-за множества порталов-переходов… Как этот.              Мила недоуменно огляделась. Они вышли на площадку, которая могла бы быть балконом, но была лишь обрамлена чем-то похожим на вазоны по углам, не имея ни намёка на ограждение.              — И как дальше? Вниз сигать? — она аккуратно наклонилась. Под плитой наблюдалась лишь бесконечная засасывающая чернота.              — Хм-м-м… — ведьмак огляделся. Заметил выемку в стене, предназначенную для камня. — Нужно найти кристалл и вставить его сюда, — пояснил он.              — И что будет?              — Надеюсь, появится портал.              — Портал куда?              — Куда-то.              «Здорово-классно», — мысленно прокомментировала Мила.              — Как он должен выглядеть?              — Скорее всего, это такой… светящийся камень. Если увидишь, поймёшь, что это он, — мужчина поочерёдно заглянул в вазоны, но они оказались пусты, и он поджёг их Игни. Они не были наполнены ни дровами, ни чем-либо ещё, но в них магическим образом заплясали языки пламени и тухнуть совершенно не собирались. Мила ненадолго поражённо замерла, однако ничего не сказала. Только отметила в голове, что пора бы перестать удивляться всем этим проявлениям волшебства — тут они, видимо, обычное дело.              Чтобы найти кристалл, им пришлось вернуться обратно в коридор. И когда голубой артефакт всё же был найден, девушка спросила:              — Какой вообще смысл в этом камне, если его толком даже не спрятали?! Получается, любой проходимец сможет его найти, вставить и пройти дальше. Так себе защита!              Эскель скептично посмотрел на спутницу, прилаживая камень на полагающееся ему место:              — Будь ты здесь одна, без меня, ты бы знала, что искать?              Девушка задумалась:              — Ну, вряд ли.              — То-то и оно. Ты вообще вряд ли бы дошла сюда без ведьмака, чародейки или эльфа.              — А вы, типа, самые умные, что ли?              Эскель улыбнулся, блеснув зубами:              — Сочту за комплимент.              Кристалл активизировался, крепко войдя в предназначенное ему место, и перед путниками загудел портал.              — Можно я возьму тебя за руку? Я боюсь, — призналась Мила.              Ведьмак перехватил факел, протянул освободившуюся руку, и пухлая ладошка оказалась сжата его сухими мозолистыми пальцами, ещё покрытыми новой розовой кожей и корочкой незаживших ожогов.              В портал они шагнули одновременно.              Эскель не успел унять тошноту после прохождения через портал, как почувствовал: медальон дрожит.              У Милы захватило дух и закружилась голова, и она не сразу услышала, как морда волка на груди ведьмака бряцает, бьётся о кольчужные вставки и цепь. Но стоило ей заметить это, как учащённое дыхание испуганно замерло.              — Тут монстры? — едва слышно прошептала она              — Похоже на то, — ответил ведьмак, выпуская её руку, чтобы вытянуть серебряный меч из ножен. Он принюхивался, пытаясь понять, что именно ждёт их впереди, но затхлый воздух препятствовал этому. И тогда Эскель, повернувшись к Миле, тихо заговорил: — Если это призраки, держись ближе ко мне, я смогу тебя защитить. Если утопцы — тоже. Если гнильцы — отбежишь сюда. В любом случае, если их много, отбеги сюда. Поняла?              — Что такое утопцы?              Эскель поморщился:              — Если бы были рыбы, выглядящие как люди, и они бы утонули, разложились, а потом ожили — они бы выглядели как утопцы. Трупоеды, одним словом.              Мила брезгливо поморщилась.              — А гнильцы? Прыщи с ногами, которые выдавили, и они зажили собственной жизнью?              Настало время Эскеля морщиться:              — У тебя слишком бурная фантазия.              — Меня на ведьмака не обучали, — заметила Мила, скрестив руки на груди. Выглядела она при этом скорее напряжённо, чем язвительно. Эскель понял, что она неосознанно пытается так справиться со страхом.              — Тоже трупоеды, жутко воняют и выглядят как мертвяки без кожи, раздутые газом. Но когда они умирают, их тела взрываются. Если на тебя попадёт, нам срочно придётся вернуться.              — А если на тебя попадёт?              — Тоже плохо. Но не так опасно. И будет страшно вонять.              Эскель перед тем, как спускаться в подземелья, взял с собой несколько эликсиров и масел, пару бомб, однако не знал, какое сейчас будет применить лучше. Не хотелось бы тратить масло против трупоедов на призраков и наоборот, к тому же обоих масел осталось не то чтобы много — на разок.              — Так ты поняла?              — Поняла.              — И, если в моменте скажу тебе прятаться или бежать — так и сделаешь.              — Ладно.              Портал, из которого они вышли, продолжал гудеть за их спинами.              — Кинжал с собой?              — Конечно!              — Возьми в руку. Надеюсь, не понадобится, но вдруг.              Мила послушно вытащила оружие, сжала рукоять в мигом вспотевшей ладони.              — И, пожалуй… — Эскель протянул ей факел. Мила взяла, вопросительно глядя на лицо мужчины, но тот не стал пояснять, что ему и без света видно, пусть и не слишком хорошо, да и факел скорее будет ему мешать в бою. Вместо этого скомандовал: — Идём.

***

      Чудовище, заставившее медальон дрожать, оказалось големом. Как только громадное каменное тело, одушевлённое магией, с рёвом ожило, ведьмак отпихнул Милу от себя, приказав спрятаться и не высовываться.              С каждым шагом голема древние плиты пола вибрировали, а с потолка осыпались растения и мелкие камни. Эскель чертыхнулся: с собой у него были две двимеритовые бомбы, но этого недостаточно, чтобы быстро справиться с противником. Надежда была лишь на то, что за долгие годы ожидания под землёй, магия, заключённая в ожившие камни, ослабела. Однако тварь была создана, очевидно, охранять нечто важное, была создана, чтобы нападать на любого чужака, пришедшего без приглашения. И с этой целью голем, видимо, успешно справлялся: Эскель заметил краем глаза поблёскивающий металл смятых доспехов и белизну костей тех, кто был здесь до него и Милы, но кому не суждено было вновь увидеть солнце и луну.              Голем ускорился, и Эскель ушёл с траектории его движения перекатом, чтобы заступить неповоротливому, но шустрому монстру за спину и нанести первый из множества ударов. Он едва успел: отяжелённое доспехом тело двигалось непривычно заторможенно, а боль от ещё не до конца сошедших ожогов отвлекала на доли секунд, но и это ощутимо сказывалось.              Голем ударил кулаками пол, где ранее стоял ведьмак, и как только прошла ударная волна, Эскель нанёс первый удар. Серебряное лезвие чиркнуло по каменной спине, оставляя след, и голем принялся поворачиваться. Однако, как и все подобные создания, к ударам голого меча он был не слишком-то чувствителен.              — Так и думал, что тебе не понравится… — пробормотал Эскель.              Бой обещал быть долгим.              Они кружили в этом небольшом зале, и Эскел только и успевал откатываться, уворачиваться от запа́хов его мощных конечностей, не позволяя загнать себя в угол. Наносил удар за ударом, каждый из которых приближал его к победе над монстром, но приближал ничтожно медленно. Ведьмак понимал: без бомб не обойтись, но искал подходящий момент, чтобы кинуть их, нанося голему как можно больший урон.              Кувырок. Квен. Удар. Отскок. Квен. Перекат…              Эскель проклинал про себя неповоротливую глыбу, сетуя, что движется он слишком стремительно, не давая ему ни секунды, чтобы перевести дух. Меч уже затупился, дыхание сбилось, и мужчина начал уставать.              Ведьмак избежал очередного удара, на ходу доставая из кармана двимеритовую бомбу, бросил… И промазал. Вместо того чтобы обездвижить голема и ранить его, бомба плюхнулась за спиной монстра, рассыпая осколки двимерита, а голем оказался слишком близко, чтобы ведьмак успел избежать его атаку. Голем лупанул тяжёлыми кулаками, и сбитый с ног ударной волной Эскель больно приложился затылком о стену. И лишь жажда жизни заставила его отползти от следующего удара.              В ушах звенело, и Эскель пошатнулся, поднимаясь.              Плохо, очень плохо. И бомба в кармане осталась всего одна. А несуразная каменная тварь и не думает прекращать нападать на нарушителя спокойствия подземелий. Существо вновь ринулось в атаку.              Уворот. Сглотнуть тошноту. Квен. Удар. Вдох и выдох. Перекат. Ещё один.              Эскель кинул ещё одну двимеритовую бомбу, и на этот раз он попал. Голем взревел, и ведьмак, не теряя драгоценных секунд, нанёс ему ещё несколько ударов по спине и ногам, пока чудовище не успело сориентироваться.              Голем ударил в пол ещё раз; раздался грохот и вскрик там, где была Мила. Эскель оглянулся на звук: свод, из которого они вышли, обрушился, но сама девушка осталась жива и на первый взгляд — невредима. За эти несколько секунд голем успел замахнуться каменной рукой-дубиной, ушедший из-под его удара Эскель потерял равновесие и вскрикнул, больно ударившись при падении.              Голем стремительно надвигался, и ведьмак с ужасом осознавал: он не успевает подняться на ноги, просто не хватает времени.              И когда уже монстр был в шаге от него и приготовился к удару, его что-то отвлекло.              Эскель расширенными глазами смотрел, как спину чудовища чиркнула своим кинжалом Мила.              «Дура!» — в ужасе подумал он.              Голем почувствовал, что его попытались атаковать со спины, и теперь поворачивался к девушке. Мила же со своим совершенно обычным кинжальчиком смотрела на монстра оленьими глазами. Она ломанулась спасать Эскеля, как только поняла, что дело совсем плохо. Ломанулась бездумно, совершенно не спланировав, что будет делать после того, как ей удастся отвлечь монстра, если вообще получится, и теперь беспомощно отступала, сжимая оружие.              — Беги! — крикнул Эскель.              Она тотчас с ужасом побежала, словно только и ждала инструкций, как ей быть.       Ведьмак, собрав все силы, что у него были, поднялся и с яростью принялся рубить голема в спину. Один. Два. Три. Четыре.              От соприкосновения металла с камнем сыпались искры.              На пятом ударе чудовище взревело, и его каменные колени подогнулись. Эскель занёс меч для последнего удара, и как только лезвие прошлось по телу монстра, клинок переломился, и в руке Эскеля остался уже не меч, а лишь эфес и жалкий обломок грозного оружия ведьмаков.              Голем замер.              Эскель тяжело дыша осел на пол, привалившись спиной к холодной стене.              — Мы победили?              Мила несмело выглядывала из арки, через которую путники попали в этот зал.              Мужчина кивнул, прикрыв веки. Сил говорить не было.              Она подняла с пола факел:              — Прости, я просто… так испугалась за тебя. Совсем не подумала…              Эскель усмехнулся: «Впрочем, как обычно».              Девушка подошла ближе, взволнованно присела перед ним:              — Ты как?              Эскель кивнул, — мол, нормально.              — Чем я могу тебе помочь? — спросила она.              Он помотал головой из стороны в сторону. Мила поджала губы и села рядом, положив факел неподалёку.              Ведьмак нащупал остатки восстанавливающего эликсира, приложил бутылёк к губам. Спирт в составе обжёг горло.              Они просидели молча ещё какое-то время, прежде чем восстановивший дыхание и, справившись с тошнотой, ведьмак произнёс:              — Я же просил тебя не соваться, дурёха.              — Извини.              — Это было опасно, — сказал он. Мила виновато опустила голову, и он признал: — Но, если бы не ты, мы бы уже не разговаривали.              Она взволнованно смотрела на его профиль:              — Может, я всё-таки могу что-то сделать для тебя?              Эскель вздохнул, повернул к ней лицо:              — Посидим чуть-чуть тут. Молча.              Девушка несмело положила голову ему на плечо, протянула руку к его ладони, и он уверенно переплёл свои пальцы с её. Тишина подземелий нарушалась только потрескиванием огня и их дыханием. В какой-то момент Эскель большим пальцем принялся поглаживать тыльную сторону её ладони.              Мила нахмурилась, подняла лицо:              — У тебя так тихо и медленно сердце бьётся… всё хорошо?              — Да.              — Это из-за эликсира?              — Нет.              — А почему? У всех ведьмаков так?              Эскель кивнул, пояснил:              — У всех. Бьётся в четверть раза медленней, чем у обычных людей.              — Это чтобы вы не старели?              — Скорее, чтоб реже умирали от потери крови.              «Круто», — подумала Мила, и вновь прислонилась лицом к его плечу.              Несмотря на совершенно не располагающую обстановку, молчание между ними было уютным и тёплым.              Эскель размышлял: наличие голема означало две вещи. Во-первых, они были близки к чему-то крайне ценному, иначе никто не стал бы ставить здесь этого стража. А во-вторых, Верея явно шла каким-то иным путём, раз этого самого голема не встретила.              Всё-таки предчувствие его не обмануло. Но кто знал, что именно пойдёт не так?..              — О чём думаешь? — спросила Мила.              — Мы пошли как-то неправильно.              — В смысле «неправильно»?              — Верея писала в дневнике, что не встретила на пути никаких монстров, только крыс. Мы крыс не встретили, зато встретили этого, — он кивнул на замершую глыбу камней.       Мила с тревогой бросила взгляд на арку, теперь безнадёжно заваленную. Она и прежде думала о том, как выбираться отсюда, но теперь…              — Что делать? Мы теперь умрём тут, да?              — Нет. Всё будет хорошо. — Вздёрнутую шрамом губу тронула улыбка. — Рано нам ещё умирать. Не знаю, как ты, а я планирую ещё пожить.              — А как же…              — Голем что-то охранял, — прервал её Эскель. — Наверняка — те самые сведения о других мирах. Или ещё что-то. Нужно идти дальше. Найдём библиотеку, или что тут есть, и выйдем тем путём, что прошла Верея.              Девушка зацепила краем глаза осколок серебряного клинка на полу. Она думала о том, что дела их плохи: встреть они ещё какую-нибудь магическую дребедень, их просто убьют. Ведь обычное стальное оружие разве что отвлечь способно. Не даром Эскель именно серебряным мечом из раза в раз сражается…              «А он снова с мордой кирпичом говорит, что всё будет хорошо. Как тогда, перед боем с Франой. Всем видом даёт понять, что не стоит беспокоиться, когда беспокоиться стоит, и ещё как. Мы умрём. Мы точно умрём», — придя к этому выводу, девушка напряжённо выдохнула:              — Сейчас бы поесть…              — Нервничаешь? — усмехнулся ведьмак.              — С чего ты так решил? — напряжённо спросила девушка.              — Обычно ты не жалуешься на голод, когда мы в дороге. Но уже не первый раз я замечаю, что ты хочешь есть, когда нервничаешь.              Миле от понимания, как легко Эксель определил эту закономерность, стало мучительно стыдно.              — Извини.              — За что ты извиняешься? — удивился Эскель. — У нас всё равно нет с собой еды, придётся потерпеть.              — Я понимаю, — сказала Мила.              — Тебе страшно? — спросил ведьмак.              — Да, — не стала скрывать девушка. — У тебя же нет запасного меча с собой?              Эскель посмурнел.              — Нет, — он свёл брови вместе. — Только этот, стальной, остался.              — А его чудища не боятся.              — Большинство не боятся.              — Мы умрём.              — Прекрати.              — Ну что «прекрати»?! Мы хер поймёшь где, под землёй, без понятия куда идти, выход завалило, ты ранен, мечу — кабзда, неизвестно, сколько тут ещё чудовищ, а я даже бегать быстро не умею. — Голос дрогнул. — Мы умрём!              Ведьмак поймал её взгляд и произнёс намеренно медленно, настойчиво:              — Успокойся и прекрати разводить панику.              Мила оттолкнулась от пола, вскочила:              — Прекрати меня успокаивать! Я, по-твоему, совсем дура, да? Не понимаю, думаешь?!              — Да чтоб тебя… — простонал Эскель, прикрыв глаза. — Послушай…              — Я слушаю! — она беспокойно металась туда-сюда и пыталась куда-нибудь приткнуть собственные руки.              «Ну хоть не ревёт», — отметил ведьмак.              — У нас есть два пути. Мы можем сидеть тут, горевать, сетовать и плакать, и да, скорее всего, мы тут умрём. Или ты дашь мне ещё несколько минут перевести дух, и мы пойдём дальше, вполне возможно, никого больше не встретим, найдём информацию и выход отсюда.              — Мы точно умрём!              Эскель понял, что разговаривать с ней сейчас бесполезно. Ему и самому было страшно и не по себе, мысль о сломанном оружии буквально вводила в отчаяние, но он понимал необходимость держать лицо. Не только ради неё, но и ради себя, ради жизней их обоих. Если и он позволит себе думать о негативных последствиях, они точно обречены. Однако сил спорить и убеждать у него не было. Поэтому, переступая через себя, он вытянул руку в сторону Милы, согнул пальцы в Аксий, и под действием ведьмачьего знака спутница прекратила свои метания, застыла на месте.              — Сядь сюда. Успокойся. — Мила послушно выполняла отданные ей приказы. — Всё будет хорошо. Я рядом и смогу тебя защитить. Поняла?              Девушка со стеклянным взглядом кивнула:              — Поняла.              Они молчали, пока влияние знака не сошло с Милы. За это время Эскель достал масло против призраков и, рассудив, что вероятность встретить их больше, чем встретить трупоедов, нанёс на стальной меч. На сталь монстры не отреагируют, а вот на масло — да, и это лучше, чем ничего. Достал нож, каким обычно отрезал «трофейные» головы бестий, чтобы доказать заказчикам выполнение работы, и нанёс на него масло против трупоедов. Тоже так себе оружие для битвы с чудовищами, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба.              — Я что, уснула? Как-то… мне казалось, мы с тобой разговаривали, а потом… — Мила нахмурилась, ковыряясь в памяти. События казались затуманенными, и она не могла сформулировать и описать, что было дальше.              — Да. Ты устала, — соврал Эскель, порадовавшись, что она не помнит своей паники и не задаст лишних вопросов.              Всё-таки применять ведьмачьи знаки на любимой женщине ему самому было неприятно.              Он поднялся, сморщившись от боли:              — Быстрее пойдём дальше — быстрее найдём выход.              — Ты отдохнул? — Мила подняла с пола факел.              — Да. Идём.              Они двинулись дальше, преодолевая арки, ещё один портал, развилки коридоров и частично затопленные помещения с ядовитыми облаками зеленоватого газа, пока не вышли в залу с высоким потолком и петроглифами.              — Похоже на какую-то историю, — заметила Мила, поднося факел ближе к стене.              Петроглифы представляли собой рисунки, выбитые прямо в камне, и, наверное, когда-то более светлые, выделяющиеся, но нынче были местами заплесневелыми от сырости, местами поросшие мхом, а местами осыпавшиеся, мало отличающиеся по цвету. Местами спутники наблюдали следы светлой краски. И, как и вся архитектура эльфов, петроглифы выглядели изящно-гладкими, аккуратными.              Ведьмак оглядел стену: часть истории терялась в темноте потолка, сильно выше человеческого роста.              — Это похоже на историю о сопряжении сфер, когда эльфы впервые попали в этот мир.              — Они выглядят как доисторические рисунки. Очень-очень старые.              — Так и есть. Это было очень давно.              — А здесь, — Мила прошла с факелом правее вдоль стены, — рисунки как будто более свежие. — Краска у этих петроглифов сохранилась намного лучше, хоть всё равно местами отлетела, почернела и позеленела.              — Наверняка эти рисунки продолжали выбивать, как только происходили новые знаковые события. Всё-таки возвышение и падение эльфийского народа длились не один десяток лет…              — Наверное, мы близко? — спросила Мила.              — Думаю, да.              За путь, что они преодолели после встречи с големом, Мила окончательно успокоилась. Благо, они не встретили по дороге ничего живого. Даже скелетов не было. Просто безжизненные коридоры, залы и переходы.              Путники прошли дальше. И уже через две залы нашли некое подобие рабочего кабинета за тяжёлой дверью, оказавшейся незапертой.              По центру стоял прогнивший и покосившийся от времени стол, рядом стул — в таком же плачевном состоянии. Предметы, некогда стоявшие на столе, повалились на пол, разбились, чернила высохли, превратившись в чёрную кляксу на камнях. На цепях к стенам были подвешены каменные плиты, на которых находились книги. Множество книг, толстенных, в кожаных переплётах. Эскель подошёл ближе и с удивлением обнаружил, что книги-то были совершенно целые, и не было на полках ни пылинки. «Стазис?» — спросил себя ведьмак. Он знаком Игни поджёг огонь в чашах по периметру помещения, и теперь путники могли рассмотреть ещё два каменных и один старый, вполне целый стол у дальней стены. А также дверь и арку, ведущую в соседнее помещение.              — Думаю, это оно, — сказал мужчина, убирая не пригодившийся меч в ножны. И хоть он был рад, что они дошли до цели, и, значит, смогут выбраться, выжить, его кольнула мысль: что, если они прямо сейчас найдут способ вернуть Милу в родной мир? Что, если это их последние часы вместе?              Она ведь не захочет остаться здесь. Иначе она бы не пошла с Эскелем сюда. Иначе её голубые глаза сейчас не сияли бы радостным облегчением.              Эскель на мгновение представил, что он мог бы попросить её не уходить. Сказать, как она дорога, действительно стала дорога его сердцу. Или хотя бы попросить её взять его с собой туда, в шумный мир чудных повозок без лошадей и зданий из стекла.       Он тряхнул головой — не об этом сейчас стоит думать. Для начала нужно выяснить, есть ли здесь стоящая информация. Возможно, они не найдут ничего полезного. А проблемы стоит решать по мере их поступления.              Он подошёл ближе к книгам, опасливо протянул руку, но медальон молчал, и пальцы не встретили никакого сопротивления охранного заклинания. Принялся водить пальцем по корешкам с названиями на Старшей речи, читая их. Он не мог похвастаться хорошим знанием этого языка, да и потом процесс занимал в разы больше времени, чем если бы читал названия на всеобщем. Некоторые слова он и вовсе не знал, лишь догадываясь об их значении по общему контексту.              Мила сперва наблюдала за ним, но после решила не терять времени и двинулась в сторону арки. Держа факел перед собой, она вошла.              Это была небольшая пустая комната, в одном углу которой с потолка свалился булыжник. В центре был начертан круг с узором внутри, словно мандала, обрамлённая словами, которые Мила прочесть не могла.              «Наверное, тот же язык, что в книге Эскеля из сумки,» — решила она. В круг отчего-то ступать не решилась: слишком жутко и таинственно выглядел этот потёртый временем рисунок.              Она осмотрела стены: на одной из них чернела дверь, остальные двери были украшены полуколоннами, между которых прямо в каменную кладку были встроены рычаги.              — Эскель! — негромко позвала Мила. — Я тут нашла что-то…              Ведьмак подошёл со спины.              Девушка обернулась, спросила:              — Зачем они здесь?              — Хм-м-м…              — «Хм-м-м»? А можно поподробнее?              — Наверняка они что-то открывают.              — Типа как мост в замок?              — Может, потайную дверь. А может, — очередной портал, — сказал Эскель.              — Попробуем опустить?              — Подожди, — он опустил взгляд на рисунок в попытке прочесть надписи, но ни одно из написанных слов не было ему знакомо. Он ходил по кругу, всматриваясь в буквы Старшей речи, но разве что мог прочитать, как оно примерно звучало по звукам.              — Ты знаешь, что написано? — полюбопытствовала Мила, уже предполагая по лицу ведьмака ответ.              — Я не знаю этих слов, — вздохнул он. — Пока не трогай. Обычно их нужно установить в конкретное положение… Я закончу с книгами, и мы вместе посмотрим, что с этим делать. И стоит ли вообще.              — Уговорил, — согласилась Мила.              Эскель кратко улыбнулся и уже стоял в арочном проёме, когда Мила окликнула его, и он остановился, чтобы обернуться.              — Спасибо, — произнесла девушка, подходя к Эскелю ближе.              — За что?              — Что ты согласился пойти сюда.              Ведьмак улыбнулся, глядя на её светлое лицо сверху вниз:              — Может, я заслужил поцелуй за свои старания?              — Даже два! — засмеялась Мила и привстала на носочки, чтобы достать до его лица. Впрочем, Эскель нагнулся, и их губы встретились быстрее, чем она предполагала.              И поцелуй был таким тягуче-приятным и нежным, что на миг Мила забылась, где они и для чего.              — Хотел бы я продолжить, но не здесь, — довольно произнёс ведьмак.              — Ладно, — девушка со смехом оторвалась от него, шутливо ударив по крепкой груди.              Эскель вернулся к изучению древних фолиантов, оставив её наедине. Мила смотрела через проём арки, как он, освещённый светом огня, подошёл к полкам, вынимал отдельные книги, пролистывал их, и задавалась вопросом, как быть, если они всё-таки найдут путь в её мир. Кто знает, где её выкинет. Вдруг в какой-нибудь Африке, и как тогда? С собой ни телефона, ни документов, и хорошо, если она окажется не посреди какой-нибудь Сахары. Окажись она среди пустыни, даже скудные знания английского ей не помогут. Да и в целом… Нет, она определённо хотела вернуться к своей привычной жизни с техникой, душем, продуктовыми магазинами и развитой цивилизацией, но прежде ей казалось, что ничего её здесь, в этом средневековом мире магии и монстров, не держит. Раньше казалось. А теперь она не представляла, как она уйдёт, не оглянувшись, оставив Эскеля здесь. За этот месяц он стал ей какой-то настолько свой и близкий, словно они были знакомы всю жизнь. Она привыкла и к его молчанию, и к его опеке, и к его запаху, жестам и голосу. И теперь он казался ей чем-то большим, чем просто спутником. Мила задумалась: может, то, что она сейчас испытывает, и есть любовь?              Мысль была странной. Ей всегда казалось, что любовь, настоящая любовь, это как в книжках: вот видишь человека, и бабочки в животе, мысли в цветочках, и сразу понимаешь, что вот да, всё серьёзно и по-настоящему. В реальности же не было ни бабочек, ни цветочков. Но было бешеное желание просто быть рядом. Слушать голос. Чувствовать его объятия.              И вот как она оставит его здесь?              «Может, он согласится пойти со мной?» — подумала Мила. — «Что его здесь держит? Что его ждёт? Бесконечная борьба за выживание, сражения с монстрами, одно из которых он рано или поздно, вероятно, проиграет. Наверняка он согласится. Он ведь говорил, что любит меня и хочет быть со мной. Может, это не было пустыми словами? Может, и правда…»              Она вспоминала всё, что произошло со времени их знакомства, сколько раз он её выручал, сколько заботился и никогда ничего не требовал взамен. И мысли толкнули её на разговор прямо здесь и сейчас, пока была смелость:              — Эскель?              Он обернулся на зов. Мила ковыряла пальцы и смотрела на него взглядом голодной собаки:              — Скажи, а если мы найдём способ вернуть меня… Ты пойдёшь со мной?              Мужчина поражённо застыл. Молчание ударило Милу, и она затараторила:              — Я просто подумала, что… У меня там есть дом. И нет всей этой магической дряни. И может… Может, ты бы хотел… Со мной…              Он продолжал молчать.              — Даже если пройдёт время и между нами ничего не получится, там спокойней. Наверное, тебе нужно будет время привыкнуть, но…              — Мила… — он действительно не ожидал, что она сама это предложит.              — Ну, я не настаиваю! Просто…              Он ждал, что она продолжит, но девушка опустила взгляд, и Эскелю пришлось подтолкнуть её:              — Почему ты предложила это? Зачем?              — Я… Просто не хочу расставаться с тобой.              Он отложил книгу, которую держал в руках, обратно на полку, сделал шаг к девушке и обнял, зарываясь носом в её волосы. Почувствовал, как она несмело обнимает его в ответ. Она не понимала: это да? Или нет?              Они провели в объятиях около минуты, прежде чем Эскель положил руки ей на плечи, произнёс, глядя в глаза:              — Раз ты зовёшь, я согласен. Но сначала надо разобраться, можно ли вообще тебя вернуть.              Девушка кивнула, улыбнувшись. На её лице Эскель увидел облегчение, и это согрело его.              Он продолжил просматривать книги с уверенностью: он не делает глупость. При любом исходе они будут вместе. И это было хорошо.