Генерал, войдите в мой отряд!

Путь до Переулка ауруматонов этой ночью был освещён лучше, чем днём, благодаря множеству бумажных фонариков, подвешенных на верёвках, которые в несколько ярусов были повязаны между всеми зданиями района. Цзин Юань влился в веселящуюся толпу, пытаясь отыскать взглядом желанную девушку. Петляя между людьми, фоксийцами, видьядхара и туристами из иных миров, он искал глазами серые уши, не прекращая мысленно поражаться тому, что без генеральской формы и привычной причёски его действительно практически никто не признавал. Он думал, что Аи вчера дурачилась, притворяясь, что не узнаёт его, но не могли же все встреченные им по пути жители сговориться с ней и подыгрывать? Кажется, он слишком давно не появлялся на улицах Лофу вне образа одного из Шести Колесничих Альянса Сяньчжоу. Его даже Облачные Рыцари, следившие за порядком в Переулке ауруматонов, не сразу узнали, один со смехом и вовсе кинул в его адрес: «Что, парень, заблудился?». Цзин Юань в шоке уставился на дежуривших Рыцарей, даже ткнул пальцем себе в грудь с немым вопросом в глазах, мол, это к нему сейчас обращались? И что ещё за «парень»? Он уже много столетий как не парень, а взрослый мужчина. Облачным Рыцарям потребовалось около полуминуты или больше, чтобы признать своего главнокомандующего в холёном беловолосом сяньчжоуце, после чего тут же склонились едва ли не под прямым углом и, заикаясь, приветствовали его как положено, попутно прося прощения за ранний выпад. Это было даже забавно. Аи Цзин Юань увидел возле одной из лавок, где торговали разнообразными орехами и ягодами в глазури. Она забирала у продавца небольшой кулёк с орешками. Он попытался пробраться к ней, аккуратно расталкивая народ перед собой, но развеселившаяся толпа, двинувшаяся в противоположном направлении, подхватила его волной и унесла вместе с собой до того, как он нагнал фоксийку. Он только и мог смотреть в спину удаляющейся девушки, пытаясь выбраться из потока людей, но тщетно. Второй раз он заметил её возле лавки, в которой предлагали сыграть в игру по вылавливанию бамбуковой палочкой яркого поплавка в бочке с водой, в которой плавали маленькие пёстрые рыбки, что постоянно толкали и без того прыгающий от каждой ряби на воде поплавок, мешая поймать за закруглённый хвост. Уже собирался подойти, как внезапно заметил опередившего его Яньцина, который тоже, как оказалось, был на фестивале и, заметив знакомую фоксийку, подошёл поздороваться. Цзин Юань замешкался лишь на пару секунд, когда увидел своего ученика, но этого хватило с лихвой, чтобы толпа взбудораженного народа опять отрезала его от намеченной цели. Третья попытка почти увенчалась успехом, но провалилась, потому что уже сама фоксийка спешно направилась к сцене, исчезая за кулисами.

***

– Уважаемая публика! – звонко обратилась к зрителям Гуйнайфэнь со сцены, попутно делая знак кому-то, чтобы подошёл ближе. Агата, преодолевая робость, вышла к артистке и встала рядом с ней, с улыбкой глядя на зрителей. – Пока между нашими выступлениями начался небольшой перерыв, мы хотели бы предложить вам, особенно нашим самым юным гостям, небольшое состязание, которое позволит нам узнать, в ком же скрыт будущий могучий Облачный Рыцарь! Под зорким присмотром нашей опытной и непревзойдённой фехтовальщицы, Сушан, которая будет сегодня справедливо судить участников, мы приглашаем всех желающих на тренировочный поединок с помощью деревянных мечей! А наградой этого состязания, которую получит непревзойдённый победитель, будет поцелуй нашей сегодняшней Принцессы! – громко объявила артистка, вытягивая руку в сторону Агаты, представляя публике «принцессу». – Ну что, есть желающие? Около двух десятков рук взмыли вверх, вызывая у Гуйнайфэнь, Сушан и самой Агаты нервный тик. – Ты говорила, что это будут дети, – едва слышно, практически не размыкая губ, сказала сквозь приклеившуюся к лицу улыбку Агата, не сводя взгляд с энтузиастов, которые явно не входили в понятие малышни. Это были даже не подростки. Это взрослые парни и мужчины, за высокими телами которых едва заметны были крохотные ручки нескольких детей, которые тоже тянули их вверх. И что-то по этим взрослым дядям не видно, что они рассчитывают на поцелуй в лоб или щёку. Агата, конечно, не рассыпется, если придётся целовать какого-то незнакомца в губы, но хотелось бы избежать этого. Здесь же не «будка поцелуев», в конце концов! Неловко на глазах у кучи народа «полировать» чьи-то губы своими. А если победитель руки распускать начнёт? А если с языком полезет? Фу-у-у… – Наверное, им выступление понравилось, – с нервной улыбкой на лице ответила Гуйнайфэнь, не зная, как выбираться из ситуации, что пошла совершенно не по плану. Звучало не очень убедительно, и взгляд Агаты ясно об этом говорил. – Дорогие гости, может, позволим сегодня нашим юным дарованиям проявить себя? – попробовала она разжалобить желающих посостязаться за поцелуй Принцессы. – Вы же сказали, что участие могут принять все! – тут же возмутились из толпы. – Точно! Что за дела? Никто не говорил, что состязание только для детей. – Вечно какие-то отговорки придумывают! – Именно! Зачем тогда лисицу призом сделали? – Ха-ха, простите-простите, мы неверно поняли друг друга, – тут же попыталась смягчить возмущение зрителей Гуйнайфэнь. – Разумеется, участвовать могут все желающие, просто… просто… Кхм, Сушан, так как ты Облачный Рыцарь, прошу, объясни нашим зрителям особенности таких тренировочных поединков и какие в нём есть ограничения. Судя по растерянному виду и бегающему взгляду Сушан, особенности и ограничения в тренировочных поединках Облачных Рыцарей она сейчас будет выдумывать сама. – Н-ну… да, – наконец-то решилась девушка. – Конечно, есть некоторые особенности. И разумеется, также есть ограничения. Потому что поединки у Облачных Рыцарей… эм… тренировочные. Агате казалось, что она сидит на экзамене, где совершенно неподготовленный студент прочитал вопрос на экзаменационном билете и пытался ответить, тупо меняя местами слова из самого вопроса. Незаметно дёрнув Гуйнайфэнь за платье, чтобы привлечь её внимание, Агата еле заметно покачала головой, поджав губы, говоря, что план – отстой, и лучше согласиться на условия публики, чем так позориться. На что девушка в ответ жалостливо свела брови, словно извинялась за такую неожиданную подставу. Вместе дёрнув Сушан за обе руки и скрывая совершенно неумеющую врать фехтовальщицу за своими спинами, Агата и Гуйнайфэнь вышли вперёд, после чего артистка объявила о том, что состязание начинается. Правила были просты: бой происходит один на один, сражение идёт до тех пор, пока один участник не выбьет деревянный меч из рук другого; после этого на место проигравшего выходит новый участник в качестве противника для победителя предыдущего боя, и так до тех пор, пока не останется лишь один, кто и получит главный приз. Подлые приёмы по типу кидания песка в глаза, кусания и тому подобного запрещены, также нельзя целиться в голову, чтобы случайно не повредить глаза. А вот подсечки и прочие хитрости разрешены. Отойдя в сторону, чтобы не мешать вышедшей на импровизированное поле боя первой паре участников, Агата с затаённым интересом наблюдала за состязанием, которое, как и планировалось, будет судить Сушан, как более сведущая в делах военных. Какие-то бои длились до смешного быстро, какие-то затягивались, один участник сменялся на другого, и вскоре состязались уже не за приз, а из принципа. Потому что мужчины разыгрались как дети малые, и им стало слишком весело. А ещё явственно вспыхнул дух соперничества. Опять же не столько из-за приза, сколько из-за желания доказать друг другу у кого навыки владения мечом «длиннее». Осталась последняя пара участников: один – человек – явно был Облачным Рыцарем, о чём шёпотом сообщила Сушан, отметившая, что его движения слишком хорошо отточены и правильны, а стиль владения мечом выдаёт классическую технику Облачных Рыцарей; второй же был из лисьего народа и, судя по владению мечом, тоже имел неплохой опыт в фехтовании. Увидев среди зрителей Яньцина, который наблюдал за поединками с лёгким профессиональным интересом и, вероятнее всего, даже не планировал присоединяться, так как тут для него нет достойных соперников, Агате внезапно пришла в голову гениальная идея. Яньцин – практически самый умелый фехтовальщик на Лофу, не считая генерала, а значит, он запросто сможет одержать победу. А учитывая, что он как-никак маленький мальчик, Агата может без зазрения совести «клюнуть» его в макушку и тем самым решить вопрос с призом без потерь. Только как привлечь его внимание и объяснить, что она хочет? Чтобы при этом её не уличили в сговоре с одним из участников, а то заиметь славу лохотронщицы совсем не хотелось. Взглянув на кулёк с орешками в своих руках, план в голове девушки родился сам собой. Выждав момент, пока все будут особенно увлечены боем, Агата достала один орешек и, прицелившись, кинула его в Яньцина, вполне предсказуемо промахиваясь. Вновь дождавшись подходящего момента, она уверенно и профессионально промахнулась ещё раз. Недаром говорят, что бог любит троицу, потому что лишь третий брошенный орешек попал прямиком в плечо юного лейтенанта Облачных Рыцарей, заставив того в непонимании вскинуть голову. Перехватив его взгляд, Агата кивнула на сражающихся участников, многозначительным движением глаз говоря мальчику присоединиться. Тот в ответ наклонил голову набок с короткой усмешкой на губах, говоря таким образом, что он не будет тратить на это своё время, а главный приз ему и даром не нужен. На что Агата незаметно сложила ладони в молитвенном жесте и ещё раз кивнула на «арену», и только тогда Яньцин понял, что это было не предложение поучаствовать, а просьба помочь ей избежать вручения приза, то есть она не хотела никого целовать. Молодой фехтовальщик также смекнул, почему она просит именно его: никто не заставит её по-настоящему целовать мальчишку. Вздёрнув бровь, Яньцин безмолвно спрашивал, а с какой стати ему ввязываться во всю эту историю? Чужие долги – не его проблема. Агата, не растерявшись, потрясла зажатым в руке кульком, говоря, что она отдаст ему его, если он поможет. После чего немного развернула кулёк, чтобы показать содержимое, коим были орешки в глазури из ягодного йогурта. Спрятав за кулаком короткий смешок, Яньцин вновь поймал взгляд фоксийки, демонстративно закатил глаза и кивнул, говоря: «Ладно, так и быть, уговорила». Дождавшись, когда Облачный Рыцарь выбьет из рук фоксийца деревянный меч, Яньцин вышел вперёд и сказал, что тоже хочет поучаствовать. Похоже, даже Облачный Рыцарь понимал, что у него нет шансов против лейтенанта, не то, что зрители, которые узнали ученика генерала. Но стоит отдать ему должное: он не струхнул и приготовился к бою, который принял за честь, на что Яньцин ответил тем же. Тем не менее бой не продлился долго. Яньцин был быстрее, ловчее, а его уровень фехтования был намного выше, чем у оппонента. Облачный Рыцарь был повержен, а лейтенант крепко стоял на ногах. Победа была за ним. Агата первой зааплодировала победителю, радостно улыбаясь. Секунду спустя присоединились и остальные, поздравляя юношу с победой. – А вот и наш победитель! – громко объявила Гуйнайфэнь, конечно же, на пару с Сушан, узнавшие Яньцина, который также участвовал в истории с хелиоби, но придержавшие при себе факт знакомства с одним из участников. А то ещё скажут, что у них тут всё подстроено специально для «своих», никогда не отмоются. – Прошу нашего чемпиона подойти и получить свой приз. Яньцин сделал шаг по направлению к девушкам, но замер, когда почувствовал, как кто-то, находясь у него за спиной, прижал к его щеке корпус деревянного меча, заставляя остановиться. – Не так быстро, – раздаётся за спиной голос, который он не перепутал бы ни с кем. Резко развернувшись, Яньцин в удивлении округлил глаза, видя перед собой своего учителя, которого давненько уже не видел в обычной гражданской одежде. Цзин Юань с покровительственной улыбкой смотрел на ученика, предлагая ему попробовать выиграть бой у него. – Учи… – начал было лейтенант, но замолкнул, когда увидел, как его учитель прикладывает палец к губам, призывая молчать. Он не сразу понимает причину, но слыша вокруг себя перешёптывания «это ещё кто такой?» и «очередной смельчак хочет попытать удачи?», осознаёт, что генерала почти никто не узнал без его привычного образа. И если Яньцин, обрадованный тем, что у него появилась лишняя возможность потренироваться со своим учителем, был преисполнен энтузиазмом, то Агата едва не упала там же, где и стояла, зная, к чему всё идёт. И совершенно не понимала, что генерал вообще здесь забыл??? Он же сам говорил, что не хочет идти на фестиваль. Перехватывает его взгляд, после чего едва не перехватывает уже её дыхание, когда он игриво подмигивает ей. Бой начался без объявления. Учитель и ученик сами скрестили деревянные клинки, не нуждаясь в чьём-то дозволении. Этот бой отличался от остальных, разница в профессионализме сразу бросалась в глаза. И если многие были восхищены ещё во время первого выхода Яньцина, то теперь, когда он получил хорошего оппонента, и вовсе не отрывали глаз от боя, поражаясь мастерству сражающихся. Было заметно невооружённым глазом, что для них двоих это уже не фестивальное состязание, а полноценная тренировка, и оба настроены серьёзно. Никто не халтурил, уважая своего противника. – Сушан, ты знаешь, кто это? Я его как будто где-то видела… – слышит Агата за спиной тихий шёпот Гуйнайфэнь. – Тоже кажется, что я его знаю, но никак не вспомню, где могла видеть, – отзывается её подружка. А фоксийка ушам своим не верит. Они вот это всё серьезно сейчас говорят?! Однако, если присмотреться к реакции других посетителей фестиваля, Цзин Юаня действительно никто не узнавал без генеральской формы. А она-то думала, что единственная могла облажаться подобным образом. Приятно знать, что ты не один такой «гений». Стоит признать… очень сложно целенаправленно занимать мысли всякой ерундой, но не сделай она этого, то залипла бы на ловкие и выверенные движения генерала, словно загипнотизированная. Оставалось только слюну пустить, чтобы все видели, как её ведёт от его отточенных ударов мечом. Агата мало что понимала в ударах, но определённо знала толк в любовании прелестным мужчиной в пылу сражения, когда он показывает, насколько силён, насколько натренирован, насколько умел в бою. Она вроде хотела сегодня же взяться за голову? Это будет… то ещё испытание. Скрестив деревянные мечи во время очередного удара, юный лейтенант позволил себе сдержанную полуулыбку, вот только глаза его горели азартом сражения. – Как думаете, в этот раз у меня получится Вас одолеть, учитель? – тихо спрашивает он, прилагая все силы, чтобы держать удар. – Прости, Яньцин, – с притворным сожалением отзывается Цзин Юань. – Но именно сегодня даже не надейся на победу. Надавив на свой меч, он направляет его в сцепке с мечом Яньцина в сторону, из-за чего юноша, качнувшись следом по инерции, невольно теряет опору. Цзин Юань тут же ловко перехватывает гардой своего меча чужое запястье и выворачивает в болевом захвате, заставляя Яньцина болезненно зашипеть и непроизвольно ослабить хватку, благодаря чему генералу удаётся поддеть чужой меч своим и, ударив по нему снизу вверх, выбить его из чужой руки, подкидывая оружие в воздух. Он ловко ловит чужой меч, и зрители тут же взрываются аплодисментами, приветствуя нового победителя состязания. Подойдя к ученику, Цзин Юань протянул ему оба тренировочных меча, после чего одобрительно похлопал по плечу. – Молодец, ты хорошо постарался, – не скупится на похвалу генерал. – Но в запале теряешь бдительность. Поработай над этим. – Да, учитель, – тихо отзывается Яньцин, принимая чужое замечание и обещая исправить ошибки в своей технике. Цзин Юань коротко улыбается ему, после чего переводит свой взгляд на самую главную часть этого соревнования. Ему положен приз, не так ли? Он не слушал, что там говорит Гуйнайфэнь, не видел мнущуюся рядом с подругой Сушан, на остальных ему и вовсе было наплевать. Смотрит в упор лишь на одну девушку, что застыла, точно кролик перед удавом, и в панике бегает взглядом по толпе, ища спасение, взволнованно сминая в пальцах юбку своего платья. Не ожидала, что вечер повернётся таким образом? Зря, это было очень даже ожидаемо, особенно после того, что произошло днём. Она же не думала, что он будет делать вид, словно ничего не было? Фоксийка даже не заметила, как Гуйнайфэнь подхватила её под руку и едва ли не силой затащила на сцену, с которой она и должна будет целовать подошедшего победителя. Принцесса должна быть выше своего чемпиона – верно? Было бы абсурдно, если бы Принцесса, за чей поцелуй сражались, вставала бы на носки и сама тянулась, ведь это она должна «снисходить». В условиях данного состязания, конечно же. Агата бы согласилась, если бы мозг нормально функционировал после того, как словил передоз гормонов, которые рванули как вулкан, когда мысль о том, что она должна будет поцеловать Цзин Юаня, окончательно сформировалась в голове. Её сегодня и без поцелуя прилично трясло, что будет после – страшно представить. Да и она вроде как решила поступить правильно и прекратить вот это вот всё… Боже, он не мог бы не смотреть на неё так?! Иначе есть риск совершить второе в истории непорочное зачатие. Цзин Юань молчал, лишь пальцами манил к себе, говоря наклониться и наконец-то отдать ему его заслуженный приз. И Агата, словно заворожённая, наклонилась, мысленно костеря себя за то, насколько слабовольной оказалась. Ну она ведь решила уже всё, где её верность собственному слову?! Остановившись в десятке сантиметров от лица мужчины, она не придумала ничего лучше, кроме как повернуться к ожидавшим зрителям и переключиться на них. – Вы что, смотреть будете? – с недоумением спросила она. – А ты думала, для чего здесь все собрались? – фыркнул незнакомый видьядхара, сложив руки на груди. – Давай, лиса, не увиливай от обещаний! Один раз уже пытались – перед началом. Второй раз не выйдет. – Ну вы хоть отвернитесь, неловко ведь! – краснея, возмущается Агата. – Целуй! – нетерпеливо крикнул кто-то из толпы, и поразительно было то, что это кричала какая-то девушка. А где женская солидарность?! – Целуй! – подхватили остальные. – Целуй! Целуй! Целуй! – скандировала толпа. Повернувшись обратно к генералу, Агата шумно сглотнула. – Целуй уже, – с хитрой улыбкой прошептал ей в губы мужчина. Наклонившись ещё ближе, девушка уже думала о том, что раз это неизбежно, то сами небеса говорят ей целовать его, забыв о собственных страхах и самобичевании. Но горячее дыхание генерала, опалившее её губы, словно зажгло все шестерёнки в девичьей голове, рождая достойный план. Ловким движением хвост фоксийки закрыл собой их лица от глаз остальных, и в этот же момент Агата, будучи в крохотном шаге от поцелуя, сжала намазанные липким блеском губы, хорошенько растирая его, и с громким чмоком отпустила их, имитируя звук поцелуя. При этом она совершенно случайно задела самым кончиком верхней губы уста генерала, на что с его стороны послышался хриплый выдох. С неверием в глазах он наблюдал за тем, как девушка, хитро улыбаясь, отстранилась, заодно убрав хвост обратно за спину. Оставила его ни с чем. Опять! – Вот и всё, – довольная собой, объявила она. На что разочарованная публика негодующе поворчала, но всё же начала расходиться, поняв, что шоу не будет. Словно сквозь вату она слышала, как щебетала Гуйнайфэнь, рассыпаясь в благодарностях за помощь в этом фестивале, как вторила ей Сушан, попутно прося дать немного поиграться с собакой, если она ещё не собиралась покидать Переулок ауруматонов, и как Яньцин, что видел «вручение приза» и теперь сверкал на всю округу не менее пунцовыми щеками, чем у самой Агаты, требовал обещанные орешки в глазури. Она вообще не помнила ни того, как дала «добро» Сушан, что радостно побежала играться с Предателем, ни того, как вложила в руки Яньцина кулёк с орешками, ни того, как побрела по улице, в надежде подышать воздухом и вернуть себе благоразумие. Когда-то оно у неё было, а вот где профукала – не знала. Зато знала, когда это произошло. Когда увидела вживую белогривого Льва Лофу Сяньчжоу. И возможно, не растеряй она своё благоразумие, додумалась бы хотя бы закричать, когда сильные руки схватили её и затянули в практически безлюдный переулок, а не повисла на них подобно тряпичной кукле. – Убивают! – очухавшись, запоздало вскрикнула она, прежде чем ощутить под спиной холодную стену. Её лицо обхватили горячие ладони, а губы накрыл еще более горячий поцелуй. Видела перед собой только непослушные белоснежные волосы, закрытые глаза и милую маленькую родинку под левым. Либо она каким-то чудом переместилась на Пенаконию прямиком в Мир Грёз, либо её действительно прямо сейчас целовал Цзин Юань. Настоящий, а не выдуманный. В это одновременно легко и практически невозможно поверить. Легко – потому что представляла. Практически невозможно – потому что… потому что… Потому что слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Постой, – прервав поцелуй, еле слышно выдохнула она. Но её не слушали, а тут же затянули в новый, обжигая не только губы, но и саму душу. – Подожди, – вновь разорвав поцелуй, попросила она. – Не могу… Хотел бы, но уже не могу, – прошептал ей в губы генерал, вновь припадая к ним в нетерпеливом поцелуе. Гладил её лицо подушечками больших пальцев, прижимал к стене аккуратно, стараясь не переусердствовать, и целовал нежно, отчаянно, не вкладывая и десятой доли того, что кипело в нём подобно лаве, дабы не напугать излишней порывистостью. Каждым своим действием практически умолял ответить ему, не отталкивать, и одновременно обещал, что не сделает больно, что будет осторожен, что согласен на любые условия, лишь бы она наконец-то сказала ему «да». Но Агата всё равно отвернула голову, чтобы разорвать поцелуй. Выставила перед собой ладонь и поймала пальцами неугомонные губы напротив, которые вновь хотели вовлечь её в поцелуй. Цзин Юаню было всё равно на такое препятствие, потому что даже руки он готов был целовать, что и сделал, с закрытыми глазами перехватив девичью ладонь, что накрыла его губы, и начав покрывать её короткими отрывистыми поцелуями, уделяя внимание каждой костяшке, каждой фаланге, каждой нежной подушечке пальцев. – Генерал, перестаньте, – просила она, ужасаясь своему голосу, который сейчас звучал как одно сплошное приглашение. – Нельзя так. – Хорошо. Держи в курсе, – хрипло отзывался он, принявшись покрывать мимолётными поцелуями девичью ладонь, давая чётко понять, что её слова полностью прошли мимо его ушей. – Ну пожалуйста, – почти что хныкала она, чувствуя, как сердце зашлось в бешеном ритме, когда увидела, как он с прикрытыми глазами прижался щекой к её ладони и выдохнул с таким блаженством, что Агата невольно вздрогнула. А стоило ему открыть глаза и дать ей увидеть, что творится в их глубине, её вовсе пробрала дрожь. – Генерал… – Нет. – Но… – Я не собираюсь тебя слушать, пока не начнёшь обращаться ко мне лично. Агата растерянно посмотрела на мужчину, не понимая, на что он намекал. Возможно, в обычной ситуации сообразила бы быстрее, но не сейчас. Все нейронные связи расплавлены и перестали передавать сигналы друг другу. Цзин Юань видел это. Придвинулся ближе и мягко прикоснулся губами к чувствительному лисьему уху, рефлекторно дёрнувшемуся в ответ на прикосновение. И столь милое зрелище вызвало улыбку на лице мужчины. – Назови меня по имени, – тихо попросил он её на ушко, которое вновь смешно дёрнулось, непроизвольно хлестнув мужчину по щеке. – Мне… мне неловко и непривычно произносить его вслух, – опустив голову из-за бесконтрольного смущения, выдавила из себя Агата, сама прекрасно понимая, что это больше походило на жалобный скулёж, а не на уверенное высказывание. – А как часто ты произносишь его не вслух? – Улыбается, дразнится и вновь целует лисье ухо, позволяя своим рукам едва уловимо пройтись по девичьей талии, едва касаясь ткани платья лишь самыми кончиками пальцев, создавая иллюзию прикосновения, из-за чего ток проходится по обоим. – Ну же, зачем заставляешь меня столько просить? – Генерал, пожалуйста, не давите. Не сейчас, – совсем отчаянно просит она, жмуря глаза и стараясь хотя бы дышать ровно, потому что рядом с этим мужчиной воздух категорически отказывался поступать в лёгкие. – Мы можем погово-о-господи!!! – срываясь на короткий вскрик, выпалила Агата и непроизвольно вцепилась пальцами в мужские плечи, когда Цзин Юань прикусил кончик её уха и слегка оттянул его. Потому что от этого незамысловатого действия её словно прострелило вдоль всего тела острой вспышкой незнакомого прежде ощущения. Как будто на этом кончике уха находился нервный узел, потянув за который, показалось, что по инерции натянули нервные окончания во всём теле, посылая по ним импульс. Это как если взять ощущение, когда ласково прикусывают мочку уха, только помножить его на тысячу и добавить показатель эффекта пробития… процентов так триста. Уткнувшись лбом в крепкое мужское плечо, Агата старалась отдышаться, в душе поражаясь собственной чувствительности. – Не ожидал, но мне приятна такая реакция, – честно признался генерал, ласково поглаживая рукой девушку по затылку, давая ей время успокоиться и прийти в себя. А после слегка наклонил голову и прижался губами к девичьей макушке. – Ты как? – Генерал, никогда больше… – Не слышу тебя. – Но генерал..! – Хочешь быть услышанной – называй имя того, к кому обращаешься. Это ведь элементарно. Агата поражалась его упёртости. Он действительно хотел заставить её сделать это! Знал, в каком она сейчас состоянии, и так безжалостно вил из неё верёвки. Подлец и негодяй! Она ведь хотела поступить правильно. Правда, очень хотела, искренне желала быть честной, но… сейчас? В такой момент? Да это же нереально. И теперь она молила собственную совесть разрешить ей ещё одну ошибку. Всего одну, и больше Агата не попросит! Потому что до позорных слёз не хотелось упустить этот волшебный момент, который, возможно, не повторится никогда. Не поцелуй как таковой, а именно момент – весь, в целом. – Ц-цзин… Юань. – Голос невольно сбился из-за того, что имя действительно было непривычно произносить вслух. В мыслях – ложилось на язык как родное, в реальности – чуть не оплошала с произношением. – Не очень уверенно. Попробуй ещё, – с хитрой улыбкой на губах сказал генерал, продолжая ласково поглаживать девушку по голове, словно таким образом поощрял её старания. – Цзин Юань. – Смелее, – подбадривает он, наслаждаясь звучанием своего имени на её устах. – Имя тебя не укусит. А после слышит нежный робкий шёпот, отчего сердце на мгновенье замерло от услышанного, и тут же забилось с такой силой, что грозило проломить грудную клетку… – А-Юань. Он заставляет девушку оторваться от его плеча и поднять голову, потому что хотел поймать её взгляд в этот момент. Получить безмолвное подтверждение, что ему не послышалось. А ещё убедиться, что не спит, что всё происходящее реально. Потому что он был уже не уверен, что испытывать подобное наяву вообще возможно. Она не противилась, но, готовая увидеть напротив умудрённого жизненным опытом сильного мужчину, видела перед собой лишь потерянного юношу с глазами словно солнце, чьи щёки окрасил такой очаровательный румянец. Поцелуй, в котором оба слились, был лишь вопросом времени. Это было предсказуемо… Слишком уж долго они на него напрашивались. Сильные руки, обхватившие точёную талию, чтобы тут же прижать девушку к своему телу. Тонкие пальчики, зарывшиеся в волосы, что были белее снега. Недавно это было всем, что можно пожелать, теперь же этого казалось до смешного мало. Они не успевали друг за другом, потому прикосновения всё больше и больше наполнялись жадностью, нетерпением, хотелось урвать как можно больше, словно было куда спешить. Они не успевали за собственными чувствами, поэтому поцелуи прерывались, сменялись на чувственные укусы, снова возобновлялись, а жизненно необходимому глотку воздуха просто не оставалось места. Не тогда, когда она раскрыла губы ему навстречу, позволяя мужчине углубить поцелуй, чувствуя его горячий язык, прикоснувшийся к её собственному, будто прося откликнуться на ласку. И она откликнулась. Давила одной рукой ему на затылок, притягивая ближе, а другой – на широкие плечи, заставив прижаться теснее. На что он в ответ надавил ладонью ей на спину между лопаток, требуя того же, желая быть ещё ближе, пока другая рука держала девушку за талию, обхватив её подобно оковам, чтобы не позволить сбежать, если ей опять захочется проверить его выдержку, от которой не осталось ничего. Но они понимали, что это не может продолжаться долго. Не потому, что время или обстоятельства были против них, просто оба задыхались без воздуха, оторваться друг от друга всё же придётся хотя бы для того, чтобы отдышаться. Цзин Юаню по-прежнему мало, он не хотел упускать ни секунды, но ему не дали хоть немного прийти в себя и что-то сделать короткие, но бесконечно нежные поцелуи, которыми хаотично осыпала его лицо девушка. Щёки, подбородок, нос, скулы, веки, брови, лоб – Агата целовала всё, до чего могла дотянуться, и попутно ласково гладила подушечками пальцев те участки, на которые губ физически не хватало. А ещё она всегда мечтала накрыть мягким поцелуем его родинку под глазом, которую считала бесконечно очаровательной чертой этого мужчины, и теперь одна из маленьких мечт наконец-то исполнилась. Жаль у неё не было помады цвета «никому не трогать, рядом злая собака», она бы покрыла Цзин Юаня с головы до ног такими отметинами. – Я помню… твои сегодня-м-м… сегодняшние слова, – шептал он между отрывистыми поцелуями, которые иногда попадали на губы тоже, из-за чего приходилось прерывать собственную речь. – И каж-мхм… кажется, понял их в полной мере. – Какие? – еле заставила себя произнести что-то связное Агата, остановившись на мгновенье. – Клянусь: ещё немного, и ты доведёшь меня до греха, – без намёка на улыбку, жарко выдохнул Цзин Юань, после чего вновь накрыл девичьи губы долгим поцелуем. Она понимала, что все её действия являются самой большой глупостью, до которой вообще можно было докатиться, вот только величина этой глупости не идёт ни в какое сравнение с размерами того счастья, которое затопило её по самые лисьи уши. Даже самые сладкие и сказочные фантазии неровня одному поцелую этого мужчины в реальности. Агата непроизвольно вздрогнула всем телом, когда Цзин Юань спустился цепочкой коротких поцелуев к её шее. Это всегда было её чувствительной зоной, любое прикосновение ощущалось в три раза острее, из-за чего хотелось втянуть голову в плечи, чтобы инстинктивно спрятать беззащитную шею. Но неожиданный укус генерала, который таким образом приказывал не дёргаться, не ставить ему препятствия на пути к желаемому, не сметь скрывать от него нежную кожу, которой он хотел подарить свою ласку, заставил её замереть, а после и вовсе послушно наклонить голову в другую сторону, давая мужчине больше простора для действий. Цзин Юань чувствовал, что заводится, что, получив желаемое, он даже на чуть-чуть не успокоился, скорее наоборот, но не мог заставить себя остановиться. Ему хотелось всё больше и больше: поцелуев, прикосновений, жара и её беспомощных всхлипов в ответ на каждый укус или другие терзания нежной кожи шеи. Он прекрасно знал, что делает, намеренно хотел оставить свои следы на ней, и как же ему мешал проклятый стоячий воротничок её красивого платья. Но отвлекаться на то, чтобы расстегнуть его, сейчас казалось непосильной задачей. Видимо, его мозг решил, что раз губы не могли добраться до одной желанной части тела, то это автоматически даёт право рукам добраться до другой, не менее желанной. Иначе он не знает, с какой стати его руки посмели так нагло лечь на женские бедра и огладить их, забираясь пальцами под кружевной подол, чтобы в конце концов по-хамски сжать, словно они всецело принадлежали ему. Хотя… почему словно? Уж себе-то можно не врать. В памяти проносился сегодняшний день, а сознание всё крепче зацикливалось на мысли, что он оставил свою девочку неудовлетворённой, и за это было немного совестно. Хотелось исправиться, хотелось извиниться за то, что раздразнил свою красавицу-лису и оставил ни с чем, позволив уйти. Он ведь видел, что она дрожала как лист на ветру, но не остановил и не постарался ради её удовольствия. Как он мог? На улице, посреди ночи в каком-то безлюдном переулке, он не посмел бы взять её. Не мог позволить себе такого неуважения к ней. Искренне считал, что ей место на белоснежных простынях – в его спальне, на его постели, где он изводил бы её столь нелюбимыми ею прелюдиями до тех пор, пока у неё звёзды перед глазами не засияли бы. Но никак не здесь. Однако он не видел ничего предосудительного в том, чтобы подарить ей здесь и сейчас более смелую ласку – дабы она поняла, как он раскаивается в том, что раздразнил её сегодня и отпустил без ничего. Бросая украдкой взгляды на девушку, что стояла, прислонившись к стене, уперевшись в неё затылком и прикрыв глаза, словно пребывала в блаженной неге, Цзин Юань опускался поцелуями всё ниже и ниже, не останавливаясь, даже когда губы его касались не девичьей кожи, а ткани платья. Руки его также двинулись вниз, оглаживая всё, что попадалось на пути: бёдра, коленки, икроножные мышцы, тонкие щиколотки. Агата, совершенно потерявшаяся в ощущениях, заподозрила неладное только когда почувствовала, как её ногу подхватывают под колено и кладут на мужское плечо. Широко распахнув глаза, она непроизвольно накрыла тыльной стороной кисти губы, не зная, куда себя деть от смущения, когда видит опустившегося перед ней на колени Цзин Юаня, который закинул себе на плечо её ногу и мягко прижался губами к внутренней стороне бедра, задержавшись в этом прикосновении на несколько мгновений, что отпечатались в памяти девушки на ближайшую вечность. Но стоило его руке взять подол платья и потянуть его наверх, как Агата, поняв, к чему всё идёт, дёрганным движением схватила этот же подол и резко потянула его вниз, запрещая генералу осуществить задуманное. Свободную руку, что не удерживала подол, Агата положила на голову мужчины, тем самым не позволяя сократить дистанцию и держа его на расстоянии, говоря таким образом, чтобы он не смел приближаться и делать то, что намеревался сделать. Генерал нарочито медленно поднял взгляд и едва сдержал ухмылку, когда увидел эти перепуганные глаза, приоткрытые в ошеломлении припухшие искусанные губы, краску смущения на лице и прижатые к голове лисьи уши. Цзин Юань слегка наклонил голову набок, прижался щекой к девичьему бедру, и, определённо издеваясь, приподнял бровь, словно не понимал: что не так? Агата, до сих пор будучи не в силах до конца поверить в то, что намеревался сделать этот мужчина, не смогла подобрать ни одного слова, дабы остановить его, потому безмолвно качала головой из стороны в сторону, выдавая ему таким образом тысячу «нет» и ещё одно сверху, чтобы до него точно дошло. – Почему? – с тихим смешком спросил генерал, умиляясь чужому смущению, пока в его душе взрывались фейерверки из восторга и радости. Он знал! Проклятье, он так и знал!!! Знал, что ранее всё было лишь бравадой, а сама фоксийка на самом деле милая девочка, которая много болтает, а в действительности не такая дерзкая и раскрепощённая, какой хочет казаться. И полученное подтверждение его не на шутку будоражило. – Ты совсем дурак? Перестань сейчас же! – предавалась тихой истерике Агата, но пальцы руки, что лежали на голове Цзин Юаня, всё равно невольно зарывались в мягкую пушистую шевелюру, наслаждаясь всем этим богатством. – О, так ты у меня скромница? – подначивал он её, специально вновь забравшись пальцами под подол платья и погладив рукой женское бедро, чтобы сильнее смутить девушку. – Постарайся впредь использовать свой язык правильно, чтобы не создавать ложный образ. – Смотрю, ты своему уже нашёл достойное применение, – не осталась в долгу Агата. На что в ответ Цзин Юань усмехнулся, после чего демонстративно прошёлся языком по коже внутренней стороны бедра девушки, вырывая из её горла тихий писк, который был бы полноценным стоном, если бы она вовремя не зажала рукой себе рот. – Наконец-то на «ты»? – с шкодливой улыбкой на лице притворно удивился генерал. – Уже не надеялся когда-либо дождаться. Решив, что пока хватит с неё смущения, и не желая её принуждать, Цзин Юань позволил девушке убрать ногу с его плеча, после чего сам выпрямился. Раз она пока не готова к такой ласке от него – он не будет торопить. Но ей придётся заплатить за его терпение и понимание прямо сейчас. Поэтому он с совершенно спокойной совестью сорвал с её губ ещё один поцелуй. И ещё один. Три – и всё. А за четвёртым она уже сама потянулась, не мог же он ей отказать? Агата не сомневалась, что ни завтрашняя она, ни послезавтрашняя она никогда не пожалеют об этой праздничной ночи в Переулке ауруматонов. Ради этого не жалко было даже душу продать. Она знала, что всё тайное рано или поздно становится явным, и чем позднее, тем хуже последствия. Но об этом моменте Агата не пожалеет никогда, даже если потом в ней разочаруется каждое существо во вселенной. Потому что это стоило того. Это стоило всего! И ей не стыдно. За эту дивную ночь в Переулке ауруматонов, в которую она под далёкий перезвон колокольчиков была счастливее, чем за последние лет пять своей жизни, а то и больше, ей никогда не будет стыдно.