Лето, когда нас не стало

Ибо чувствует, как тонкие пальцы Сяо Чжаня ерошат его волосы, легонько поцарапывают кожу на затылке, и с трудом сдерживает рвущееся из него такое не мужское мурлыканье. Ибо медленно втягивает воздух в легкие. Произносит на выдохе: «Я так злюсь на тебя, Сяо Чжань, ты бы знал. Так сильно злюсь… И мне ужасно стыдно перед тобой». Ласкающие его голову пальцы замирают, и Ибо вцепляется в мягкую ткань еще крепче. Он все еще не может поднять глаз на гэгэ, чувствуя разъедающую внутренности вину. Сяо Чжань немного отстраняется и длинным ласкающим движением проводит по его виску, скуле, щеке, обводит большим пальцем подбородок Ван Ибо, и тот чувствует, как по позвоночнику стекают колкие мурашки. Ибо едва слышно всхлипывает: его тело не может не реагировать на прикосновения старшего, и это именно та причина, по которой он не давал Сяо Чжаню касаться себя в прошлый раз. Он бы просто не сдержался и вывалил на мужчину всю правду. Сяо Чжань гладит его под подбородком, словно Ибо котенок или щенок, и Ван Ибо снова ловит себя на желании замурчать. Но вот только сначала им все-таки нужно поговорить. Парень нехотя поднимает голову и хрипло говорит: — Моя очередь просить прощения, Сяо Чжань. Я отвратительно поступил тогда. Недопустимо. Никто не имеет права так обращаться с другим человеком. Я глубоко сожалею, что причинил тебе боль и готов искупить свою вину любым способом. Буду ходить с тобой на терапию, исчезну из твоей жизни навсегда, что угодно сде… — Ибо замолкает и замирает весь, потому что Сяо Чжань придавливает пальцами его губы, мешая продолжить. — Ибо. — Ибо прекрасно знает, что одной только интонацией при произнесении его имени Сяо Чжань может передать совершенно разные эмоции. Сейчас в голосе укоризна и… нежность. Ибо выдыхает на удерживающие его пальцы и осторожно притягивает Сяо Чжаня ближе, готовый остановиться в любой момент. Но Сяо Чжань не сопротивляется, и Ван Ибо усаживает его себе на колени, бережно придерживая за талию. Сяо Чжань обнимает его лицо ладонями и смотрит глаза в глаза: — Как ты оказался здесь, Ван Ибо? — Сюань Лу дала мне свои ключи. — Сяо Чжань усмехается слегка болезненно: — Ох, ну, я мог бы догадаться. Лу-Лу слишком переживает обо мне. Да и ты преувеличиваешь меру своей вины. — Чжань-гэ… — Мне действительно больно из-за тебя, Ибо. Но не так, как ты думаешь. Тогда, в Токио, я испугался за тебя. Того, как ты изменился… Ты… не горел. И я чувствовал твою боль и твою злость, как свою. И только тем утром я в полной мере понял, что сделал с тобой… Каким использованным ты, должно быть, чувствовал себя. — Ибо зажмуривается и утыкается лбом Сяо Чжаню в ключицу. Шепчет хрипло: — И все равно, я виноват перед тобой. — Ибо не видит, но чувствует, как Сяо Чжань пожимает плечами. — Ну, что ж. Мы знатно поломали друг друга, диди… — Ибо согласно кивает, робко касаясь губами ключицы через мягкую пижамную кофту. — …Нам же и отстраивать все заново, — продолжает Сяо Чжань, задумчиво поглаживая Ибо по спине. Тот вскидывается весь: — А ты… хочешь?! Чжань-гэ? — Мужчина снова немного отклоняется назад, чтобы лучше видеть парня. — Тогда в Токио… — Ибо вздыхает — Я ведь не только прощения попросить хотел, Ван Ибо. — Ибо замирает, наблюдая, как Сяо Чжань буквально ощупывает взглядом его лицо, стараясь что-то для себя уяснить. Ибо мелко дрожит под этим взглядом, ощущающимся как обжигающее прикосновение. И Чжань, сидящий на его бедрах, не может этого не чувствовать. Он слегка встряхивается, ловит взгляд Ван Ибо своим и произносит медленно и четко: — Я тебя люблю, Бо-ди. На самом деле люблю. — Впервые в жизни Ибо всем собой понимает смысл фразы «сердце проваливается в желудок». Он зажмуривается до черных пятен перед глазами и стискивает челюсти. Признание Сяо Чжаня — такое желанное и долгожданное — сейчас почему-то поражает его навылет. Наконец, он открывает глаза, чтобы встретиться с обеспокоенным, почти испуганным взглядом старшего. — Будет сложно. Сложнее, чем раньше. — Выдыхает Ибо. Сяо Чжань выдыхает тоже: — Я знаю. — Возможно, однажды ты снова захочешь уйти… — Диди… — Но ты должен знать, гэ… — Да? — Я никуда тебя не отпущу. Никогда больше. — Ибо смотрит на Чжань-гэ исподлобья своим фирменным тяжелым взглядом, но тот только улыбается уголками губ: — Не отпускай. — И подается вперед, чтобы прикоснуться своими губами к искусанным губам Ибо. От этого легкого, почти невесомого прикосновения у Ибо словно ток проходит по всем нервным окончаниям. Он скулит так громко и отчаянно, что сам себя не узнает. Заваливает Сяо Чжаня на себя, стискивает его до боли, наверняка оставляя синяки своими сильными пальцами, и целует своего любимого Чжань-гэ по-настоящему, чувствуя, что сердце напротив бьется так же бешено, как и его собственное. Да, Ибо знает, что решить их проблемы всего одним разговором невозможно, что им точно придется объясняться с родителями, что его гэгэ, скорее всего, по-прежнему требуется терапия, и только догадываться остается, насколько серьезная. Но Ибо все равно. Пять лет назад он совсем не шутил и не преувеличивал, когда говорил, что принадлежит Сяо Чжаню. И теперь, буквально держа свою судьбу в своих руках, он уверен, что справится с чем угодно. Он же Ван Ибо, в конце концов.

***

Глубокой ночью или уже слишком ранним утром Сяо Чжань наконец-то находит время, чтобы ответить на десяток обеспокоенных сообщений Сюань Лу. Он пишет короткое «Я в порядке», а потом отправляет в чат фото, на которой снятый со спины Ван Ибо моет посуду, сопровождая ее таким емким «Спасибо». Эмоционально выжатые, но счастливые, они валятся в постель и до самого рассвета дарят друг другу поцелуи и совсем невинные ласки, пока окончательно измотанный сумасшедшим графиком Ван Ибо не отрубается. Сяо Чжань еще долго лежит, уставившись невидящим взглядом в потолок, но впервые за последние пять лет он не прокручивает в голове свои «проступки», а пытается строить планы на будущее. Потому что план им с Ибо точно понадобится.