Я больше не могу это выносить

У Гарри дрожали руки. Это не был обычный сон. Было ощущение, что Гарри — это Волдеморт, что он может контролировать каждое его движение, чего обычно не случается с родственными душами. Гарри почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь. А что, если Волдеморту тоже приснится такой сон и он поймёт, кто же он? Как он мог предотвратить это? И что вообще к этому привело? Гарри видел Волдеморта во сне прошлым летом, задолго до того, как начались их родственные сны, но природа того сна была… другой. Тогда он не видел глазами Волдеморта. — Ты выглядишь расстроенным. Гарри смеётся. Он не может сдержаться. Ему так надоели все эти странные и неожиданные вещи, которые постоянно происходят вокруг него. — Я нахожусь наедине с массовым убийцей, и у меня нет возможности сбежать. Конечно, я расстроен. Волдеморт качает головой. — Это не причина твоего расстройства. У тебя было время свыкнуться с этой мыслью. — Свыкнуться… Ты шутишь, да? Ты же не можешь всерьез поверить, что я когда-нибудь привыкну к этому. — Гарри покачал головой. — Знаешь что, не отвечай. Пожалуйста, просто… Просто оставь меня сегодня в покое. Хотя бы раз. Волдеморт, вероятно, хочет поговорить о той статье в «Пророке», но Гарри не хочет этого делать. Он не может быть уверен, что не совершит роковой ошибки, пока его так отвлекают. Да и может ли Гарри быть уверен, что мысли Волдеморта и его разговор с Нагини были искренними? Волдеморт безумно силен. Мог ли он найти способ как-то обмануть родственную душу через сон? Ну, если он действительно настолько могущественен, то я в любом случае обречён. Так что я могу предположить, что это не так. Волдеморт делает шаг вперед. — Нет, я так не думаю. Гарри сжимает зубы. — Ты ведь знаешь, что не можешь заставить меня говорить с тобой? Ну, ты мог бы, но тогда тебе пришлось бы причинить мне боль и доказать, что для тебя есть вещи поважнее, чем убедиться, что мне не больно… — Ты причиняешь мне боль прямо сейчас. Гарри застыл. — Что? — Не говори так потрясенно. Я десятилетиями ждал встречи с тобой. Я представлял, как буду баловать тебя, как буду заботиться о том, чтобы у тебя было все, о чем ты только можешь мечтать. Никогда в своих самых смелых мечтах я не думал, что ты будешь бояться назвать мне свое имя или что ты можешь умереть, прежде чем я узнаю, кто ты. Гарри сглотнул. Он знал, что Риддл не желает ему смерти. Но это… — Я… я не знаю, что сказать. — Ты мог бы назвать мне свое имя, но я знаю, что это всего лишь выдача желаемого за действительное. Гарри потирает лоб и слегка расслабляется, когда понимает, что шрама от молнии нет. По крайней мере, об этом можно не беспокоиться. — Пожалуйста, просто… дай мне минутку. Мне нужно обдумать пару вещей. Потом мы сможем поговорить о том, о чем ты считаешь нужным. Гарри медленно выдохнул. Он хотел бы повернуть назад, не опасаясь, что Волдеморт может сделать в это время. Трудно думать здраво, когда он знает, что за ним наблюдают. По крайней мере, Волдеморт не может прочитать его выражение лица. Так что же это значит, если то, что я только что увидел, не является частью какой-то сложной манипуляции, которую, будем честны, в любом случае практически невозможно провернуть? Ну. Это значит, что многое из того, что утверждал Волдеморт в их снах, по крайней мере, отчасти правда. Ему небезразличен его суженый, хотя бы в абстрактном смысле, и он готов на многое, чтобы узнать, кто он такой. Гарри сглотнул. Под мыслями Волдеморта скрывалась тоска, настолько сильная, что это было почти похоже на одержимость. Если это не просто временное явление, а нечто, что Волдеморт испытывает регулярно, то это лишь вопрос времени, когда Волдеморт прибегнет к более радикальным мерам, чтобы узнать имя Гарри. Этот сон также доказывает, что Волдеморт видит только идеализированную версию Гарри. Он считает, что в Гарри нет ничего слабого, что просто смешно. Гарри плакал на его глазах и не раз проявлял страх и неуверенность. Он должен помнить об этом. Наверняка найдется способ использовать это в своих интересах. Краем глаза он заметил, как Волдеморт нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Похоже, его короткая передышка скоро закончится. Хорошо, что это будет значить в будущем? Думаю, можно предположить, что Волдеморт действительно жаждет обрести свою половинку, но его желание увидеть меня мертвым, скорее всего, еще сильнее. Пока я не могу быть уверен, что Волдеморт не убьет меня на месте, как только узнает, кто я такой, я должен оставаться осторожным. Гарри мрачно поморщился. Перспектива держать Волдеморта на расстоянии, ночь за ночью, невероятно пугает. Но какой у него есть выбор? Не может же он просто бросить осторожность на ветер и признаться Волдеморту, что его суженый, человек, встречи с которым он ждал десятилетиями, — это Гарри Поттер. Одна эта мысль достаточно нелепа, чтобы заставить Гарри улыбнуться. Гарри вздыхает. — В мои намерения не входило причинить тебе боль. — И все же ты не хочешь сказать мне, кто ты. — Голос Волдеморта тих, спокоен и — что удивительно — без тени обиды или осуждения. — Нет. Ты еще не доказал, что я могу тебе доверять. — Даже со статьей в «Пророке»? Гарри колеблется. Ему нужно быть осторожным в своих словах. Если он слишком ясно выразит свои чувства по поводу статьи, то даст Волдеморту только больше подсказок. — Честно говоря, мне трудно понять, чего ты вообще хотел добиться, публикуя это. Волдеморт качает головой. — Ты должен иметь хоть какое-то представление. — Да, но большинство из них не позволяют вам предстать в особенно выгодном свете. Волдеморт хмыкнул. — Значит, вы не очень глубоко разбираетесь в политике. Интересно. Сердце Гарри учащенно забилось. Отлично. Как много всего, чтобы не дать Волдеморту больше подсказок для работы. — Я знаю, что Дамблдор представляет для тебя угрозу и что ты пытаешься его дискредитировать. Но почему именно таким образом? Насколько я знаю, большинство из того, что было написано в статье, уже было общеизвестно, за исключением случая с Пожирателем смерти. Если бы в статье не было этого, она никогда бы не попала на первую страницу. Ну, если только вы не шантажировали их этим, конечно. — Да, сомнительные решения Дамблдора не являются секретом, но это не значит, что все в Британии знают о них. Дамблдор пользуется большим уважением у многих людей, а это значит, что большинство из них не обращают внимания или игнорируют все, что выставляет его в дурном свете, и не распространяются об этом. Волдеморт делает пару шагов к Гарри, пока между ними не остается расстояние вытянутой руки. Гарри поднимает подбородок и отказывается отступать. Волдеморт может сколько угодно пытаться запугать его. Но это не сработает. — Я не могу не заметить, что ты до сих пор не обвинил меня во лжи. Значит, ты знаешь, что в статье есть только факты, хотя тебе и не нравится, как я их излагаю. Ты молод, тебе кажется, что ты постоянно находишься в опасности, и, похоже, у тебя смешанные чувства по отношению к Дамблдору. Скажи мне, душа моя. Ты студент Хогвартса? Сердце Гарри учащенно забилось. О, Боже. Что теперь? Что я могу сказать? Волдеморт сформулировал это как вопрос, но озвучил как факт. Могу ли я как-то убедить его, что его вывод неверен? Волдеморт поднимает руку и прикладывает её к левой щеке Гарри. — Если бы я захотел, я мог бы похищать всех студентов Хогвартса мужского пола, одного за другим, пока не найду тебя. Гарри вздрагивает и делает шаг назад. Волдеморт, похоже, предвидел это движение, так как движется вместе с ним. Рука, лежащая на лице Гарри, немного смещается, но остаётся на месте. — Это безумие, — не успевает Гарри остановиться. — Такое никогда не осталось бы незамеченным. — Мне все равно. — Большой палец Волдеморта проводит по коже прямо под его глазами, и Гарри вздрагивает. — Ты прав, что я написал статью отчасти потому, что хочу дискредитировать Дамблдора. Он могущественен, он ненавидит меня, и если ты не хочешь, чтобы я уничтожил его по старинке, мне придется прибегнуть к разрушению его репутации, чтобы он потерял свою власть и влияние. Но не это было главной причиной, по которой я решил шантажировать «Пророк», чтобы он опубликовал эту статью. Я уже несколько дней подозревал, что ты учишься в Хогвартсе. Это опасное место. Я намерен превратить его в место, где ты больше не сможешь пострадать. Гарри тяжело вздохнул и повернулся. Рука, лежащая на его щеке, на мгновение покидает его кожу и ложится на плечо Гарри. Гарри слышит, как Волдеморт делает шаг вперед, и через секунду чувствует тепло на своей спине, а рука обхватывает его торс. — Позволь мне помочь тебе, — шепчет Волдеморт прямо в ухо Гарри. По позвоночнику Гарри пробегает дрожь, и он уверен, что Волдеморт это чувствует, так как притягивает Гарри к себе ещё ближе. — Ты не должен справляться со всем сам. Гарри скрипит зубами. Странно. Волдеморт переходит все границы, и в то же время нет ничего плохого в том, что он так близко, что он чувствует тепло его тела или его губы прижимаются к его уху. Гарри пару секунд сопротивляется, но потом сдаётся и откидывается назад, в объятия. Как бы в награду, губы Волдеморта касаются мочки уха Гарри. На этот раз Гарри даже не пытается подавить дрожь. — Ты никогда не завоюешь моё доверие, если похитишь сотни детей. — Я бы не причинил им вреда. Я бы просто проник в их сознание, чтобы проверить, нет ли у них воспоминаний о наших снах. — И от этого должно стать лучше? — недоверчиво спросил Гарри. — Ты все равно вторгся бы в их личную жизнь. Ты все равно напугаешь их и их семьи до смерти. Волдеморт хмыкает. — Если это необходимо. — Это форма насилия. Я никогда не прощу тебе этого. — Ты говоришь так только потому, что не хочешь, чтобы тебя нашли. — Отчасти да, — признает Гарри, потому что это просто очевидно, и отрицать это было бы пустой тратой времени. — Но я также не лгу. Я сказал тебе, что не потерплю насилия. Гарри понимает, что он хватается за соломинку, что должно быть совершенно очевидно, что он просто говорит то, что может заставить Волдеморта передумать. Но какой у него выбор? Он не может подвергать своих одноклассников такой опасности. Они не имеют к этому никакого отношения. Не их вина, что Волдеморт догадался, что Гарри, возможно, студент Хогвартса. Они не заслуживают того, чтобы страдать из-за ошибок Гарри. Губы Волдеморта опускаются к шее Гарри, и Гарри изгибается в объятиях Волдеморта. — Прекрати это. — Почему? Тебе это нравится. Не пытайся это отрицать. Гарри кусает губы. — Я не могу нормально думать, если ты будешь так делать. — А я не хочу прятать еще один засос. Хватка на торсе Гарри на мгновение ослабевает, но через секунду становится сильнее. — Возможно, это должно тебе о чем-то сказать. Твое тело уже знает, что может доверять мне. Это только твоя голова не дает тебе покоя. — Это просто смешно. Если уж на то пошло, то это моя голова не дает тебе покоя. Гарри вздыхает и закрывает глаза. Почему его жизнь должна быть такой трудной? — Обещай мне, что ты не похитишь ни одного студента Хогвартса. Волдеморт замолкает на долгий миг. — В обмен на что? Сердце Гарри учащенно забилось. Он действительно обдумывает это. — Я не знаю, чего ты хочешь от меня. Кроме моего имени, конечно, а его я тебе дать не могу. — Ты не можешь прятаться от меня вечно. Рано или поздно я узнаю, кто ты. Я знаю. Именно этого я так боюсь. Но… если это неизбежно, я могу использовать это как оружие. Гарри долго колеблется, прежде чем решает бросить осторожность на ветер. — Ладно, как насчет этого: Если ты пообещаешь не делать ничего сомнительного, чтобы узнать, кто я такой, я скажу тебе, кто я такой, через год. — Через месяц. Гарри скрипнул зубами. — Шесть месяцев. — Два месяца. Это максимум, на что я пойду. Если бы я использовал все свои ресурсы, то смог бы найти тебя за несколько недель, не больше. Гарри колеблется. Два месяца — это такой короткий срок. Следующий учебный год к тому времени ещё даже не начнется… Что ж… Я всегда могу нарушить свое обещание, если понадобится. Мне просто нужно, чтобы Волдеморт пока отступил. Гарри вздохнул. — Хорошо. Два месяца. Но если я узнаю, что ты не выполнишь свою часть сделки… — Не беспокойся об этом, — шепчет Волдеморт Гарри на ухо. — Я не нарушаю своего слова.