Колесо

      В небе послышались раскаты грома, следующие за треском молнии, освещающей все на земле. Грузные, налитые свинцом тучи нависли над вековыми дубами, которые, словно хищные птицы над птенцами, раскинули свои мощные ветви над высокой травой. Где-то слева блестела неспокойная речушка, берущая свое начало близ холмов, за которыми стояла Броценна.       Должно быть, каждый дом в деревне должен был прогореть дотла к тому моменту, когда немногие беженцы отошли на безопасное расстояние. Вдалеке были видны сизые клубы дыма, поднимавшиеся в тридцати километрах от небольшой опушки, на которой Ирен и Клара остановились, чтобы дать Лисе передохнуть. Гладкая шерсть гнедой покрылась пеной; она, едва мотая головой из стороны в сторону, оглядывалась и тяжело дышала.       Мелкий дождь, поморосивший в течение пары минут, начал усиливаться. Тучи, словно разбухшие от накопившейся воды, грозились обрушить ливень на земную твердь, на которой осталось еще меньше людей. Сотня деревенских жителей погибла под пятой титана-девианта, еще около пятидесяти из них сгорели заживо, запертые под обломками своих же домов, которые воспламенились от одной свечи.       Вспышка синей молнии с треском растерзала небесное полотно, уступив место грому, пронесшемуся столь же стремительно. Лиса лишь едва вскинула голову, безучастно посмотрела по сторонам и вновь застыла, пытаясь отдышаться.       Не было слышно ни единого животного, ни колышущихся ветвей, ни любых других звуков. Раскаты грома заполонили собой все пространство, время от времени затихая, чтобы уступить место блеску молнии, которая скорее напоминала острие ножа, рассекающее бархат темного неба.       Клара прислушалась: неподалеку стал слышен стук копыт. Наездник был далеко не один.       Из-за деревьев показалось около двух десятков людей в зеленых плащах, восседающих на крупных лошадях. Ирен, сощурившись, присмотрелась к группе в попытке разглядеть лица. Её цепкий взгляд сразу отметил снаряжение, подвешенное на ремни, которое было при каждом наезднике. Догадка о том, кем являлись собравшиеся, явилась мгновенно: молния, из-за которой небо дало трещину, озарила все в радиусе пятисот метров. На плаще каждого из них показался простой, но лаконичный герб с крыльями.       — Ирен, это разведкорпус! Это наш шанс, мы должны подать им сигнал.       Клара засвистела, да так пронзительно, что и раскаты грома не смогли ей помешать. Следом послышался выстрел, за которым последовал оглушительный грохот. У Ирен и Клары заложило уши, после чего обе упали на колени. Отряд же, ознакомленный с действием специального сигнала, никак не отреагировал на звук. Трое двинулись в сторону беженцев.       Последняя вспышка молнии перед ливнем озарила небо. Проливной дождь тяжелыми каплями бил по спине Ирен, и те заползали под некогда кипенно-белую рубашку, срываясь вниз. Девочка, на секунду испугавшаяся грома сигнального пистолета, вновь осматривалась с жутким безразличием: на её детском лице не показывалась ни одна эмоция. Клару мелко трясло то ли от холода, то ли от пережитого ужаса.       Трое разведчиков спешились с лошадей и, прихватив тех за поводья, подошли к женщине и девочке.       — Как вы здесь оказались?       Капюшон тёмно-изумрудного плаща отбрасывал тень на лицо говорящего, однако Ирен удалось разглядеть его. Светло-голубые глаза смотрели как-то злобно и хмуро, сталкиваясь со взглядом темно-карих, которые походили скорее на черные. Светлые брови были сведены в переносице. Разведчик был блондином: несколько прядей, выбившихся из-за ушей, стали сырыми и прилипли к высокому лбу. По неизвестной причине мужчина принюхался и про себя отметил, что от обеих пахло дымом и кровью. Странно.       — Мы бежали из Броценны.       Голос Клары всё же немного задрожал.       — Это та, что немного западнее? Что там произошло? — нахмурился тот.       Клара запнулась и задрожала больше прежнего, собирая в себе силы для того, чтобы ответить.       — Пришли титаны, — ответила Ирен за бабушку.       Разведчик вскинул брови, с недоумением уставившись на девочку. Та по прежнему сидела смирно на коленях, не желая сделать и движения.       — Что с деревней?       — Разгромлена и сожжена.       Мужчина тяжело вздохнул и оглянулся на стук копыт. По меньшей мере сотня солдат приближалась к группе, от которой отделились трое. Один из воинов скакал впереди всех, вскоре приблизившись к отряду, остановившемуся в двухстах метрах от беженцев.       — Моё имя — Майк Захариус. Я являюсь лидером отряда наблюдения, состоящего в разведкорпусе. Вам больше нечего бояться. Адриан, пришли сюда командующего Смита.       — Есть.       В этом не было нужды. Мужчина, названный командующим, уже показался за спинами солдат.       — В чём дело, Майк?       — Эти двое бежали из Броценны. На их деревню напали титаны.       Захариус с некоторым подозрением взглянул на девочку, которая была слишком спокойна для тех потрясений, которые она успела перенести за последние два часа. Он вновь принюхался, почуял едва различимый запах хлеба, и вновь повернулся к Смиту.       — Я — Эрвин Смит, заместитель командующего разведкорпуса. Вы отправитесь с нами, за стену. Наша экспедиция подошла к концу. Майк, займись ими, — отдал распоряжение Смит, развернувшись к Захариусу. — Поставьте навес под низкими деревьями и укройтесь там, а я с двумя отрядами проверю, что сейчас происходит в Броценне. Мы должны успеть к стенам до рассвета. У нас не больше пяти часов.       — Будет сделано, Эрвин.       — Отлично.       Смит забрался на лошадь и двинулся к солдатам, которые остались ждать в стороне. Вскоре несколько десятков человек, вооружившись фонарями, отправились на запад, к Броценне, через лес.       Распластавшимся по темному небу тучам не было видно конца. Они сизыми клочьями легли на синее полотно, закрыв собой алмазы звезд. Лишь приглушенный свет луны помогал разглядеть то, что было перед Ирен.       Девочка почему-то задумалась о том, что нос лидера отряда наблюдения уж больно походил на её собственный: такой же вздернутый, но с горбинкой. Было видно, как вздулись желваки на его скулах. Майк был взволнован происходящим.       Скопление титанов всегда наблюдалось в южных землях, ближе к Сигансине и деревням в округе. Возникновение гигантов на севере было очень странным явлением, которое Захариус видел впервые в жизни. Впервые он слышал о том, что титаны оказались способны разгромить целую деревню, пускай и небольшую. Помимо этого, ранее он не сталкивался с людьми, которые столь спокойно переносили такие тяжелые потери.       Ирен и Клара хранили молчание. Обе не проронили и слова до тех пор, пока военные не растянули навес и не заварили чай. Клара, оставшаяся недовольной вкусом согревающего напитка, немного поморщилась, однако не стала отказываться, выпив целую кружку за пару минут. Ирен, опасаясь обжечь язык, торопилась куда меньше, нисколько не меняясь в лице. Она с благодарностью пила чай, пускай и не очень вкусный, зато очень горячий. Ирен прекрасно понимала: разведкорпус не мог позволить себе дорогую еду.       — И часто вы едите мясо?       Ирен перевела взгляд на Захариуса, на этот раз с интересом вглядываясь в уже знакомое лицо. Майк с недоумением смотрел на девочку.       — Чем вызван такой интерес?       — Ну, я, к примеру, давно не ела, потому что это дорого. У вас хорошее финансирование?       Захариус развернулся к солдатам, стоящим неподалеку, и позвал их.       — Браун и Байерс, посмотрите, что осталось от обеда и принесите сюда. И две пачки сухого пайка.       — Есть, капитан Захариус!       Двое высоких мужчин хорошего телосложения ушли куда-то за деревья, где горел алый костер. Должно быть, на нескольких таких разведкорпус готовил себе приемы пищи и отогревался в ночное время.       — Мы получаем хорошее финансирование. Кормят нас нормально, но у нас нет времени на то, чтобы прохлаждаться и готовить себе что-то. Только иногда мы можем сделать большую остановку, чтобы обсудить план дальнейших действий, отдохнуть и подкрепиться. В любом случае мы должны быть на стороже, особенно если организуем вылазку на юг. Там все кишит титанами.       — Значит, люди, которые говорят, что за стенами их куча, не врут?       — Нет. Здесь все серьезно. Мы не можем расслабляться. Это чревато очень печальными последствиями.       Ирен потупила взгляд. В голове всплыл живой образ откушенной титаном головы, которая прилетела в окно их дома. В ногах появилась мелкая дрожь. Ирен стало не по себе.       К Захариусу и Алленам подошли солдаты, которых отправили за едой. Один из них нес легкий, небольшой котелок с потемневшим дном, от которого шел пар, и такую же невесомую плошку с запеченным картофелем. Другой нес два темно-зеленых свертка в одной руке и две бумажных пачки в другой.       — Капитан, у нас осталась одна порция овощного рагу с солониной, немного картошки и два полных сухих пайка. Этого будет достаточно? — отчитался высокий, темноволосый юноша. На вид ему было меньше двадцати пяти лет.       — Думаю, этого должно хватить. Спасибо за то, что принес плащи, Байерс. Браун, ты тоже можешь быть свободен. Только не оставляйте костер без присмотра.       — Будет сделано, капитан, — хором отозвались солдаты.       Ирен всмотрелась в мужчину, названного Брауном. Тот был немного ниже Байерса, светловолосый и зеленоглазый, с мягкими чертами лица и прямым носом. Должно быть, у него уже была семья: он был точно старше своего напарника.       — Здесь немного еды, чтобы вы смогли подкрепиться перед дорогой. Не думаю, что вы успели взять с собой хоть что-нибудь. Хорошо, что вам удалось спастись, потому что обычно гражданские не могут одолеть титанов. Как вам это удалось?       Ирен перевела взгляд на Клару. Та сидела, безмолвно делая глоток за глотком из большой кружки. Она была явно не настроена на разговоры. Ирен показалось, что та была готова расплакаться в любой момент.       — Моя бабушка сразу сообразила, что такой грохот может быть только от титанов. Она просила оставить её и спасаться самой. Мне удалось забрать лошадь в такой толпе паникующих людей и отправиться за ней. Мы едва успели.       — Вы не видели, что произошло с остальными?       Ирен сглотнула. На нее будто вновь вылупились глаза мистера Блайза. Она попыталась отмести эти мысли подальше от себя.       — Одного человека… точнее, — Ирен запнулась и на мгновение зажмурилась, — точнее его и голова… Она прилетела в окно нашего дома. Мы живем на самой окраине. Титаны были совсем рядом, но мы их не увидели. Мы сразу сели на лошадь и поскакали к стене.       — Вот как…       Захариус тяжело вздохнул и протер глаза, будто пытаясь избавиться от яркого образа, который предстал его взору. Он уже не раз видел подобное, однако к такому невозможно привыкнуть. Любой убитый титаном человек был изуродован. Большинство были четвертованы гнилыми зубами гигантов. От многих оставалась лишь половина: от кого-то рука и нога, от кого-то только руки или только ноги.       — Вам сейчас не о чем горевать. Вы — те немногие беженцы, которые покинули свои деревни. Многие ушли оттуда по своей воле, опасаясь атак титанов, и отправились за стены. Многие вынуждены жить в нищете в городах вроде Сигансины, однако это всяко лучше, чем отправиться на корм титанам. Впрочем, многие считают, что эти твари — сказки для детей.       — Я слышала о том, что вы не в почете у властей и военной полиции. Это действительно так?       — Да. Быть может, нас называют нахлебниками, но благодаря нам несколько сотен человек были безопасно эвакуированы из деревень, к которым приближались титаны. Конечно, за сотню с лишним лет ничего не менялось и в дальнейшем тоже не поменяется. Трагедия, произошедшая в вашей деревне — первый случай за последние десять лет. Я не застал экстренную эвакуацию Рейдзины на востоке, но говорят, что там было множество жертв. Людей не успевали хоронить отдельно друг от друга, поэтому разведкорпус не отбивался от титанов, а рыл братские могилы, — Захариус замолк на некоторое время, покачав головой и потупив взгляд, — И в тот момент власти ничего не предприняли.       — Неужели они настолько безразличны к тем, кто живет за стенами и вынужден жить в неведении?       Клара подняла взгляд и посмотрела сперва на внучку, а затем на Майка.       — Власти ни черта не делают. На престоле сидит тронувшийся умом король, за которого все решает его свита. На них нельзя рассчитывать.       Захариус подвесил котелок над костром, чтобы немного подогреть рагу, затем взял сухие пайки и протянул по одному Кларе и Ирен.       — Я не голодна, спасибо. Бабушка ничего не ела с обеда. Пусть ест.       — Возьми хотя бы паёк. Нам предстоит длинная дорога.       — Мы, деревенские люди, запасливые. На то он и сухой паёк, что с ним ничего не случится.       Захариус закатил глаза, но все же положил обе пачки перед бабушкой и внучкой. Рагу закипало.       — Вы так и не представились. Как вас зовут?       Ирен обернулась на бабушку. Та, видно, нашла в себе силы говорить.       — Меня зовут Клара Аллен, а она — моя внучка, Ирен, — ответила женщина, уняв дрожь в голосе.       — Вы жили одни?       Клара вновь запнулась. Захариус, сам того не ведая, будто ножом провел по старым шрамам, на месте которых были глубокие раны. Она видела смерти мужа, сына и названной дочери, видела, как умирают люди, но ничего не могла сделать. Даже сегодня она чуть не потеряла внучку — последнее напоминание о семье Алленов.       — Да. Мой муж погиб во время службы в гарнизоне, а сына и его жену забрали власти для выполнения специального задания, и с тех пор мы их не видели. Они требовали, чтобы мы перебрались подальше от юга стен и столицы. Выбор пал на север.       Было видно, что Захариус задумался, будто пытаясь что-то припомнить. Аллен — слишком знакомая фамилия для его семьи. Как же звали того мужчину, который служил с его отцом? Нил? Ник? Быть может Найл?       Впрочем, в этом не было ничего особенного. Он не раз встречал однофамильцев. Тем более, тот самый Аллен был убит военной полицией, в не погиб во время службы. Действительно, ничего особенного.       — Я соболезную вашей утрате. Титаны уничтожили нашу спокойную жизнь. Единственный вариант — спрятаться за стены и опасаться их, но это не для меня. Однажды нам удастся победить их.       — Неужели нет титанов, способных пробить стену? Помню, что отец рассказывал…       — Ирен!       Бабушка остановила внучку. Она грозно посмотрела на Ирен, одним взглядом показывая, что эту тему лучше ни с кем не обсуждать. Разумеется, это не укрылось от взора Захариуса.       — Вы можете ничего мне не рассказывать, я понимаю вашу подозрительность. Тем не менее, у нас общий враг — наши власти.       Майк тяжело вздохнул, переведя взгляд на костер. В его серых глазах плескались разочарование, злоба и усталость. В тот момент Ирен понимала его, пожалуй, больше, чем кто-либо. Эта тянущая боль в ногах и руках, эти слипшиеся от дождя и пыли волосы, этот холод, который расходился от спины по конечностям — всё изматывало каждого солдата. Лишь самые сильные, самые отважные выбирали разведкорпус. Захариус был одним из лучших бойцов: Ирен это чувствовала.       — Миссис Аллен, пожалуйста, поешьте. Мы больше не сможем сделать остановку.       Взгляд Клары стал более мягким. В усталости Майка она узнала чувство, с которым Николас возвращался домой: растерянный, изможденный, но при этом не теряющий веру в лучшее.       — Да, пожалуй, мне надо поесть. Спасибо, что угощаете.       — Ничего. Никогда не знаешь, когда может настигнуть беда.       Клара потянулась к котелку, сняла его с огня и прихватила ложку, которая лежала в пакете с пайком. Рагу, пускай и выглядело не очень аппетитно, пахло восхитительно: то ли голод и дождь сыграли свою роль, то ли солдаты, ответственные за ужин, действительно умели готовить. Клара принялась за еду.       Сухой паёк был странным на вкус. Он чем-то напоминал крекер, но скорее был похож на черствый хлеб. Впрочем, Клару это не волновало: впервые за день она чувствовала себя в безопасности.       Майк принялся читать книгу в затрепанном кожаном переплете, прислонившись спиной к дереву. Капли, падающие с листвы, периодически попадали ему на макушку. Захариус накинул на себя капюшон.       Клара, бросив на пень, на котором она сидела во время приема пищи, свернутый плащ, положила на него голову и уснула. Переживать о чистоте одежды не было смысла: блузка с синим воротником промокла насквозь; на спине были видны капли грязи, прилетевшей из-под копыт. Брюки и вовсе можно было выбросить: Клара, должно быть, где-то зацепилась кромкой брюк, поэтому левая штанина разошлась по шву до колена. Грязь налипла комками, впитавшись в некогда черную, гладкую ткань.       Но Клара, наконец, отдыхала. Все ужасы, завершающие напряженный день, остались позади. Впереди — неизвестность, безденежье и попытки устроить новую жизнь, но об этом Клара подумает лишь тогда, когда окажется за стенами.       Ирен вовсе не хотела задумываться о чем-либо. Достаточно было того, что у костра становилось теплее, а тяжелые дождевые капли не били по лицу, слепляя волосы и ресницы.       Первый раз в своей жизни «Крылья Свободы» были с ней настолько близко. И дело было далеко не в плаще, который отдали ей и Кларе. Их носили лишь самые сильные, самые бесстрашные люди, готовые отдать свои жизни ради тех, кого они ни разу в жизни не видели. Так или иначе, перед титанами прежнюю храбрость сохранять могли лишь единицы, но имело ли это значение для тех, кто ни разу их не видел?       Ирен не был знаком страх перед титанами. Даже ее разгромленный дом не стал поводом для встречи с теми, кто уничтожил её спокойную жизнь. Ирен видела последствия непредсказуемого вторжения этих тварей: видела расчлененного человека, видела, как горели дома, и чувствовала запах кедра и сосны, охваченных пламенем.       Это останется с ней на всю жизнь. Каждый день и каждую его минуту она будет помнить о том, на что они способны, и думать о том, чего они могли еще не сделать.       — Моя бабушка рассказала Вам не все, капитан.       Захариус немного вскинул брови, захлопнув книгу. Должно быть, она осточертела ему, ибо читал её он не в первый раз.       — Что ты имеешь в виду?       Ирен глядела пристально, не отрывая своих черных глаз от серо-голубых, отдающих стальным. Почему она вообще задумывалась о таких пустяках?       — Мой дед не погиб во время службы, а был убит военной полицией. Мои родители, в свою очередь, переступили дорогу правительству из-за своих исследований и убеждений.       На его спокойном, бледноватом лице промелькнула тень сомнения и удивления.       — Как его звали?       — Николас Аллен.       Самые странные встречи с прошлым происходят спонтанно и тогда, когда мы об этом прошлом позабыли. Удивительно осознавать то, что настоящее собирается из крупиц произошедшего с нами. Последствия ручьями впадают в быструю, полноводную реку жизни. Так мы не замечаем важных мелочей, которые становятся ключевыми в наших судьбах.       Осознание пробило в пот Захариуса. Вот они — призраки прошлого, которые являются неожиданно, напоминая о том, как множество раз ломали твое видение мира и беспощадно меняли тебя.       — Значит, это с ним служил мой отец.       Ирен, казалось, пронизывала взглядом Захариуса. Майку становилось не по себе. В её глазах ему чудилось что-то жуткое.       — Мне было не больше десяти лет, сейчас уже точно не вспомню. Тогда отец вернулся домой на выходные впервые за год и рассказал мне о том, что их командующего убили на глазах у его жены. Выходит, это была твоя бабушка.       — Выходит, что так.       Ирен устремила взгляд на костер. Тот красными всполохами разрезал тяжелый, влажный после дождя воздух. Жар, исходивший от него, почти отогрел всех троих, расположившихся под навесом.       Девочка кинула взгляд на котелок с чаем. Его обожженное дно переливалось зеленым, розовым и синим, как и любая металлическая посуда, которую держали над огнем.       — Налить еще?       — Давайте.       Захариус, ухватив половник, разлил остатки по двум кружкам. Ирен досталось чуть больше: почему-то Майк думал, что чай способен отвлечь девочку от тяжелых мыслей. Захариус немного ошибся: она вовсе ни о чем не думала.       — Если твой дед служил в гарнизоне при Утопии, то почему ваша семья переехала в такую даль?       — Не совсем семья. Мы жили в Броценне всего четыре года. Мои родители попросили бабушку увезти меня подальше от Утопии ради моей безопасности. Видимо, они знали, что уже не вернутся домой. Именно тогда мы виделись в последний раз.       — Мне очень жаль.       Ирен перевела взгляд вверх. Зеленый брезентовый навес прогнулся под каплями и вымок, но все еще укрывал всех троих от дождя.       — Я ловлю себя на мысли, что даже не помню, как они выглядят. Я помню, что у отца были такие же глаза, как у меня, а у матери — как Ваши. Один в один.       Захариус нервно сглотнул и прокашлялся. Видеть детей, потерявших родителей — страшно, но еще страшнее понимать, что перед тобой оказался человек, который в таком возрасте перестал быть ребенком.       — Быть может, так ты пытаешься справиться с эмоциями. В этом нет ничего страшного.       Захариус не поверил сам себе.       Около полутора часов прошли незаметно. Дождь понемногу унимался. Вдалеке послышался нарастающий шум, оповестивший оставленные отряды о возвращении специальной группы, направившейся в Броценну. Лошади сбавляли ход: солдаты шли через лес, стараясь миновать темные, густые заросли терновника. Через несколько минут чуть дальше от Захариуса и Алленов послышались приветствия заместителя командующего. Было объявлено построение. Солдаты готовились отправиться к стенам.       Клара, все еще лежащая с закрытыми глазами, прислушалась к звукам. Просыпаться категорически не хотелось: будь у Клары такая возможность, она бы больше никогда в жизни не открывала глаз. Одно держало её на земле, по которой она ходила. Этот горделивый, порой несносный ребенок остался последним, ради чего жила Клара.       Захариус все же разбудил женщину, и та, накинув плащ, отошла с внучкой в сторону.       Клара с трудом смогла взглянуть в глаза Ирен. Те, как и прежде, не показывали никаких эмоций, не переставая чернеть угольками даже в свете пылающего костра.       — Как ты?       Ирен тихо усмехнулась, двигая одними уголками губ.       — Хотела задать тебе тот же самый вопрос.       Луна своим спокойным сиянием на миг осветила землю, а затем вновь скрылась за облаками. Со стороны Броценны кралась то ли туча, то ли густая дымка, тянувшаяся от догорающей деревни. Почему-то стало легче дышать.       — Мы скоро отправляемся к стене. Там решим, что будем делать дальше.       Клара ответила грустным, каким-то растерянным молчанием. Никто так и не решился нарушить тишину.       Спокойный голос Захариуса, к которому привыкли Ирен и Клара за время знакомства, вдруг раздался громом. Эту привычку было не отнять у Майка: он, в первую очередь, был солдатом, задача которого была отдать нужные распоряжения. Он ждал готовности и от своих подчиненных, и от тех, кого он взял под свою опеку.       — Ирен, ты умеешь ездить на лошади в одиночку?       — Да, — ответила та без замешательства. — Разрешите отправиться верхом.       — У нас три свободных лошади, оставшиеся без хозяев. Поедешь на более покладистой.       — Есть.       — Выдвигаемся через пять минут, строимся на поляне, где встретили вас. Держитесь моего отряда.       На этот раз Ирен лишь безмолвно кивнула.       Захариус торопливо удалился, направившись к своему отряду. Те сворачивали навесы, собирали посуду и тушили костры один за другим. Когда погас последний, солдаты, вооружившись фонарями, направились на построение. Они работали слаженно, будто каждый из шаг был отточен до мелочей: они показывали одни и те же жесты, перекидывались одними и теми же фразами и глупыми шутками и совершенно одинаково смеялись над ними.       — Лиса привязана чуть дальше от места, где мы сидели под навесом. Я видела, куда её увели. Мою лошадь, судя по всему, приведут на построение.       — Ирен, не глупи! Ты никогда не ладила с лошадьми, а Лиса выдержит нами обеих. Ты должна поехать со мной.       — Отставание от группы будет стоить нам жизни. Я разберусь, не беспокойся.       Клара хотела было возразить, вот только Ирен покинула её раньше, чем она успела что-либо сказать. Девочка, направившись за лошадью, пересеклась с солдатами из отряда Захариуса и даже успела немного поговорить с ними. Те сразу подвели свободную лошадь. Она была однозначно старше Лисы: высокая и достаточно крупная, с блестящей черной шерстью, на которой виднелись пятна запекшейся крови. Ирен не сразу заметила их.       Как и говорил Захариус, через пять минут на поляне собрались шесть отрядов, в каждом из которых было больше двадцати человек. Все они, как один, были готовы отправиться по первому сигналу командующего. Сосредоточенная Ирен и нервная, уставшая Клара пристроились к отряду Захариуса, расположившись по правому и левому флангам.       Как и обещал Майк, лошадь с кличкой Фило оказалась очень спокойной и дружелюбной. Ирен с первой попытки забралась на неё, пускай немного неуклюже, и удобно села, приготовившись отправиться в путь. Пока Смит проверял готовность солдат, девочка воспользовалась свободной минутой, чтобы приблизиться к Захариусу и задать тревожащий её вопрос.       — Капитан, я могу задать вопрос?       Захариус был, прямо говоря, удивлен тем, как Ирен умело обращалась с лошадью. Зная о том, что у Ирен никогда не было опыта верховой езды до сегодняшней ночи, он, конечно, не разрешил бы ей отправиться самостоятельно.       — Вижу, Фило оправдала мои ожидания. Вы хорошо поладили. Какой у тебя вопрос?       — Скажите, что произошло с деревней? Там есть те, кому удалось убежать?       Захариус, предвидя возможные вопросы этой чересчур спокойной для таких обстоятельств девочки, так и не нашел, как ответить: солгать или сказать правду. То, что описал ему Эрвин, не стоило слышать никому.       — Все погибли. От деревни остались лишь угольки, — ответил Захариус. Он вдруг почувствовал, как что-то внутри содрогнулось.       — Понятно, — ответила девочка, едва слышно вздохнув.       Раздался выстрел сигнального пистолета. По черному небу, на котором просияли первые звезды, растянулась зеленоватая дымка, которую было видно в свете фонарей. Первый в построении отряд пустился в путь, а за ним — все пять последующих.       — Не отставайте. Ночью мы не встретим активных титанов, они спят, но все же держитесь отряда, — бросил напоследок Захариус перед тем, как припустить поводья.       — Есть!       И вновь Ирен и Клару ждала дорога, долгая, тяжелая, но дающая им шанс на спасение. Девочка, не теряя бабушку из вида, разогнала лошадь, двигаясь вровень с отрядом. Клара, в свою очередь, глядела на внучку и тоже не отставала.       Вновь Ирен покидала дом, вновь переживала потерю тех, кого видела изо дня в день. В этот раз чувства отдавали какой-то тупой болью в грудь, но не заполоняли собой разум. Перед ней — солдаты, позади неё — лишь пожарище и чудовища, погубившие две сотни человек. Тогда она впервые задумалась о том, ради чего живёт.       Ради семьи? Она в один миг могла потерять её, как это случалось прежде. Ради богатства? Никакие сокровища мира и стены замка не могли спасти её от титанов, готовых раздавить её в один миг. Так для чего же?       Она ни дня не была знакома с солдатами, никогда не задумывалась о том, чтобы пойти на службу, но…       Ведь быть свободной и сражаться за правду — это великая цель, та, которой можно посвятить всю жизнь. Наконец Ирен поняла, ради чего была рождена.       28 экспедиция подошла к концу. Единственное, что было важно для солдат — успеть добраться до стен к рассвету. Единственное, что было важно для Ирен — отдать свою жизнь за свободу.