Морена

      Стук каблуков отражался в стенах спального района. До дома осталось всего ничего, но в памяти вдруг всплыло одно воспоминание…              Библиотека университета. Солнечные лучи вот только вышли из зоны пика и красиво освещают стену, опрокидывая на неё тень от оконной рамы. Группа девушек у стоячих мест, подобных барной стойке, за которой вместо бармена чудесный вид на озеро во всю стену. Люди вокруг готовятся к экзаменам, зачетам, проводят звонки и много чего обсуждают. Помещение буквально наполнено голосами, шагами, шелестом страниц тетрадей. Но в их окружении будто только они.              - А вот знаете что? Чтобы насолить Морене, станьте моей девушкой, – её взгляд резко направляется на меня, губы растягиваются в улыбке. - Будешь моей девушкой?              - Нет. – у неё уже есть парень, а становиться девушкой на зло той, которая уже нравится мне – too much.              - А ты, Келли, будешь моей девушкой? – в её глазах бегают чертики, она уверена, что получит отказ, поэтому можно взять ситуацию в свои руки. И себе на руку.              - А если я хочу наоборот? – приподнимаясь на цыпочках, приближаясь к полюбленному лицу и кладя локоть на её плечо, произношу. - Будешь моей девушкой?              - Да! – с какой-то радостью воскликнула она, недолго думая, и рассмеялась. Взгляд кокетки, а раскрытая веером ладонь прикрыла очаровательную улыбку. Самую лучшую и прекрасную.              - А мне отказала….              И вот идти так по прошлогодним листьями на асфальте и вспоминать, как я влюблялась в эту чудесную девочку.              Морена была прекрасной девушкой, которая всегда шла с гордо поднятой головой.              Она улыбалась, смеялась, веселила всех одним освоим присутствием и разряжала любую атмосферу, но один только взгляд в глубину её глаз заставлял мои мурашки пройтись по всему телу. В них была та пустота, которая не морозит, а делает больно, которая поглощает всё даже вне души. Но и казалась бездонной. Настолько бездонной, что превращалась в черную дыру, которая затягивала в себя с каждым разом всё глубже и глубже.              И в один день поглотила полностью.                     - ты идешь?              - да, минутку.              В тот момент я была знакома с ней всего ничего, да и глаза её видела всего пару раз, но не могу поверить, что могла ошибиться с тем, какая она. «У неё наверняка половина психиатрической книжки в карточке записано». «Не может человек так звонко смеяться, будучи здоровым… Она не настолько глупа, чтобы это было правдой».              Пасмурное небо сегодняшнего дня не сравнится с тем, что творилось в её душе в момент, или даже период, нашего знакомства. Будто мириады старейших звезд вселенной собрались в её душе и терзали, тогда как только через глаза можно было увидеть это. Ни смех, ни активность, ничто не говорило сильнее глаз. И будто только я замечала это за её светящейся улыбкой.              Что я ещё заметила очень быстро – она летит мыслью так стремительно, что это похоже на Формулу 1 или на мои мысли, когда я с самой собой сижу в темной комнате и делаю записи в дневнике. Мы будто думаем в одном ритме. Это завораживает дух.              А ещё завораживает она сама. Она будто Мерлин Монро. У той тоже было много проблем с психическим здоровьем и безумно привлекательное тело.              - … я думала, про Испанию много кто сделал, и решила взять конкретный пример из истории вот этой части, маленькой, Испании… - сдержанные движения рук, дежурная улыбка, приятно настроенный голос. Она рассказывает презентацию плавно перемещая раскрытую ладонь перед экраном, небольшими шажками перемещается во время ответа, не зацикливается на том, чтобы смотреть в телефон, потому что уже знает достаточно.              Как же она хороша. На самом деле, я всегда боялась людей, что выше меня, полнее. Это был мой личный загон, с которым я боролась всю школьную жизнь, но сменив город, людей, комнату, поняла, что это было чем-то из прошлой жизни, из моей подростковой головы, потому что в тот день, смотря на эту Афродиту, рассказывающую про остров Испании, моё сердце отчего-то заходилось в бешеном ритме, а дыхание спирало, как в хорошо протопленной бане.              Нет, нет, нет, нет. Нельзя так… нельзя.              - La naturaleza es…              Сидя напротив выступающей, слышу, что она волнуется. Знаю, что не любит делать презентации, а тем более отвечать их, но теперь точно знаю, что мой паззл по отношению к ней сошелся. Я сойду с ума, если она продолжит говорить по-испански. Для меня этот язык не был языком страсти или чем-то таким же клишированным, но это будет мой личный ад, яд, сон, после которого мне будет стыдно смотреть в глаза людям, но не ей.              Как это бывает обычно, воспоминания перетекают друг в друга, превращаются в одну историю, будто вырезанную из всех моментов моей жизни, чтобы составить блок воспоминаний, в котором есть только она. Та, которая сидит на своей кухне напротив меня, пьёт чай и поёт одни из своих любимых песен в плейлисте.              Её губы движутся в ритме слов. Её испанский.              Теперь я уже не хочу слышать этот язык в чьём-то другом, чужом исполнении. Как же чертовски круто сидеть сейчас здесь, рядом с ней. Иметь возможность касаться её, слышать, видеть настолько близко, что я не ощущаю времени.              Я так счастлива с тобой в этой большой многоэтажке.              Телефон в оффлайн, наверно, миллион пропущенных. А для меня весь мир остановился на этой кухне. На этих губах. Единственное, что я точно сейчас не позволю, - поцеловать их. Как бы мне ни хотелось.              - это смущает, - шёпотом, в перерыве между куплетом и припевом проговорила она, бросив на меня короткий взгляд.              Слишком долго смотрю.              - прости, - только и выговорила, не изменившись в позе, лишь переведя взгляд на название трека.              В тот день я была очень возбуждена. Прошел концерт, в котором я принимала участие, тогда как театральная жизнь мне вовсе не нравилась. Множественные репетиции каждый день до 9 вечера, отсутствие мест посидеть и желания продолжать всё это. Всё задумывалось ради максимального балла по университетской активности, но была просто огромная жертва. В этом семестре я тоже принимала участие в постановке, но лишь в качестве организатор и лишь полчаса между выступлениями моего и другого институтов в одном концертном зале. Только вот она участвовала в этой постановке.              Ещё несколько месяцев назад я говорила раз за разом, что мне сложно ходить на пары, потому что сложно быть там, где есть сладкая истома. В голове всё кажется менее навязчивым, менее надуманным, но одного взгляда на неё хватает, чтобы вновь преисполниться чувствами и ощущениями, снова жарко и холодно, снова спирает дыхание и кажется, единственное, что хочется сейчас сделать, - увезти её в темную комнату, завернуть в плед, выдать самый молочный кофе и целовать, пока она не станет самой счастливой. Пока не полюбит утра. Пока не сможет жить, забыв про кофе и энергетики. Пока черная дыра её бездонных глаз не станет ночным небом с самыми яркими молодыми звездами небосвода.              - …убежать и в кого-то однажды до беспамятства просто влюбиться, - какой же чудесный голос, когда она поёт такую незаурядную песню, всё ещё на своей кухне, всё ещё только для меня.              Хочется, безумно хочется её счастья.              Как и сейчас. Просто сейчас я понимаю, что ради этого знакомства, ради этих эмоций я готова была попробовать многое, например, было время, когда я, безбожный реалист, нашла девочку, которая сделает мне расклад на взаимоотношения с моей Афродитой. Я не понимала, зачем это хочу сделать, но сеанс был достаточно дешевым, чтобы не попробовать. Вообще, среди моих одногруппниц есть некоторые, которые могли бы это сделать по своему прайсу, даже та, на которую я и собиралась делать расклад, но именно эта «конспирация» и заставила меня перегореть от подобного желания. Да и деньги уже подходили к концу.              "Что удивительно... единственное слово, с которым она у меня ассоциируется - депрессия". Так я написала ещё 19 октября, когда всё же решилась признать даже самой себе в том, что я влюблена в эту девушку по уши. Я признавала, что люблю её глаза, губы, руки, фигуру... Люблю то, как она смеется, шепчет, как гармонично складываются её образ и существо для меня самой. Я просто её люблю, как любил Пигмалион, только не хочу ничего от неё. Просто чтобы она была у меня на виду, чтобы я могла насладиться Венерой Боттичелли сполна.              На тот момент наше с ней общение было уж очень немногочисленным. Только в личных сообщения, в которых мы обсуждали «всё и ничего одновременно», и у неё на квартире, события чего к сегодняшнему дню я стараюсь тщательно стереть в своей памяти. Но даже этого мне тогда хватило, чтобы считать это достаточным дозволением узнать скрытый смысл картины, которая стала такой понятной, но в то же время более запутанной. А почему именно эта реакция была на такое слово? Зачем именно так она себя повела? На эти вопросы я уже не стала спрашивать, потому что страшно. Страшно влюбиться в неё настолько, что прекрасное полотно затуманит сознание и сделает мне больно, как в тот раз.              Если выражаться литературным языком, прекрасная Морена была чуть ли ни Лолитой, которая мне была безумно привлекательна своим физическим. Губы, глаза, руки, линия тела... Да, сейчас я знаю, что мне хватило недели, чтобы от этого перейти к восприятию большего, чем тело, однако от осознания этого становилось и до сих пор становится только хуже. Это сладостная ошибка. Ошибка, потому что чертов паззл в один день сошелся, но не так, как я когда-либо хотела. Люди обычно говорят "я этого не заслуживаю", но у меня нет понятия заслужить, поэтому чувствую это как случайность, которая предназначалась не мне. Будто я нашла один из 12 стульев.              Она.. Слишком.       …слишком хороша..       …слишком много эмоций вызывает..       …слишком хорошая..       …слишком моя...       … эта та случайность, к которой сложно подготовиться, к которой никогда не будешь готов.              Такими фразами я апеллировала в диалоге с подругой. А на следующий день от того, как признала тот факт, что такое есть, я завалила зачёт, а в воскресенье вечером написала Морене:              "Когда я закончила решать и собралась идти, встала ты, поэтому я решила пойти за тобой, потом ещё кто-то встал, я начала перерешивать и так получилось, что уже решила сидеть до конца... У меня даже мысль утром возникла, что, если бы я сразу за тобой пошла, она бы приняла мою работу. Но ничего не изменить, и я сейчас спокойна.       Странно, но я хочу помнить какие-то детали о тебе, это будет круто. Так что не пугайся, если я буду знать больше, чем ты ожидаешь."              Глупо? Да.       Крипово? Это точно.       Но что поделать, если мне не подвластно искусство держать язык за зубами… или не печатать то, что я могу не печатать.              Когда я рассказала подруге про ситуацию «насолить Морене», она рассмеялась и сказала, что я ей тоже нравлюсь, хах, опрометчиво. Манера Морены жить заключается лишь в двух словах – любить всех. Но не будет ли истиной и то, что любить всех - не любить никого? Поэтому я так спокойно говорю ей открытые, прямые слова. Потому что знаю, что не будет ничего, хотя очень хотелось бы.              Чтобы она не опоздала на контрольную первой парой, я предложила позвонить ей с утра. У неё такой приятный голос. Она улыбалась.              Она ушла с двух из трёх пар, поэтому я предоставила себе возможность помечтать и начеркала зарисовку. Из мира фантазий. Из мира влажных фантазий подросткового мышления. За который может стыдно смотреть в глаза другим, но не ей. Фантазия делает своё дело, заставляя Морфея подкидывать картинки её откровенных нарядов на премиях Оскар или в образе одного из ангелов Сикрет.              В реальности же меня сейчас трясет от неё. От её голоса, её цвета волос, её существования. Я её боюсь. Она делает просто страшные вещи со мной, продолжая смотреть пустотой в мою сторону.              Воспоминания вновь перемешались. В один момент отношение к ней резко изменилось в сторону инфвернального звиздеца, когда помутнение всё заняло своё место и стало диктовать свои условия.              На светофоре я зашла в заметки и открыла одно из стихотворений, которое написала в порыве чувств. В тот день я ждала в библиотеке университета тренировку, которой так и не было. Поела, поспала, а потом зашла в заметки и записала всё, как на духу, практически не обдумывая ни одну из фраз.                     В этих глазах тонет весь мир,       Будто чёрные дыры в одном человеке.       Но в самой глуби притих Альтаир,       Что сияет, поднять ей достаточно веки.              Ритм от голоса в миг снижается,       А сердце кричит с опаской:       Такой ерундой здесь занимается       Сознание твоё, застлывшее сказкой.              А я не могу унять эту бурю,       Она раздувается изо дня в день,       Чувства такие, будто под дурью       Попала в развилку, перепетень.              Долго писать ничего не могла,       Первый вот стих за месяца три.       Слов подобрать, ни сомкнула глаза,       Ведь во снах мы всегда оставались одни.              Только на мне задержала свой взгляд,       Только ко мне обращала слова.       Я готова была совершить здесь обряд,       Ведь только о ней полна голова.              Решила, прошло, что перегорела,       Пришла на учёбу, от пары к концу,       Но голос, и взгляд, силуэт и богема...       Да вашу ж мать, пошло всё в...              И снова по новой сжигаю в себе       Счастье, улыбку, покой.       Если что-то останется всё же во мне       Пойте, прошу, упокой.              Я снова и снова вижу тебя       Фантомом пред веками ночью.       И огненный волос, свеченье, себя,       В реали сойду с ума точно.              Обещала не трогать тебя, не мешать,       Если влюблюсь в слова.       Но на тот момент я посмела солгать,       Ведь уже была влюблена.                     Последнее четверостишие поместилось на небольшой кусочек бумаги, который я вложила в её новогодний подарок. Его я обдумывала с самого ноября, чтобы всё выверить, рассчитать, чтобы ей понравилось, но у неё тоже что-то переключилось в сознании к этому моменту.              Был один диалог, даже отрывок из одного длинного обсуждения всего и ничего, которым я не то чтобы горжусь…              - ты невероятная, ты знаешь?       - ещё одна такая фразочка и влюблюсь… что ж ты делаешь со мной?       - хах, не надо, плохая идея. Я совершенно ничего не делаю!!              И спустя пару месяцев меня избегали, случайно забывали поприветствовать или вовсе считали пустым местом. Сначала мне казалось, что это очередной мой загон, ведь влюбленность просила больше, чем могут позволить себе просто знакомые люди. После зачета по испанскому языку я даже подумала, что действительно это надумала, ведь вышла она практически за мной из аудитории, в коридоре догнала, предложила пойти вместе в библиотеку, где мы обсуждали новогодние праздники и дождались одногруппницу… Но на вручении довольно объемного подарка (в тот день после зачета я упомянула, что он вышел на кругленькую сумму, на что она сказала, что никогда не сможет расплатиться за такое) она забыла сказать спасибо, просто на «с наступающим» ответила «и тебя». И не улыбнулась.                     На новый год девочки устроили вечеринку у неё дома. Были фото. Я… я была жутко обижена на саму себя, что я не смогла сделать её счастливой. Даже не так: не я сделала её такой счастливой, какой видела её в видео и фото с этой встречи.              Стук каблуков вновь озадачил меня и очередной светофор остановил меня, но не размышления.              В как-таковых чувствах и эмоциях я немного не в ладах. Поэтому, когда всё стало усугубляться, становиться чем-то, что на высокой скорости стало причинять мне боль вместо приятного щекотания нервов, я решила, что наигралась в нормального человека.              Весь ноябрь посвятила постепенному убиванию в себе какого-либо чувства. Последним оставалось хм.. Как бы описать так, чтобы было понятно, почему я решила отказаться.. Я будто смотрела на сварку, когда видела её. Я какое-то время изживала из себя последнее, что оставалось, и, наконец, на одних выходных я почти пришла к привычному мне безразличию. Но именно в ноябре я дошла до точки пика, что в семь вечера написала ей с желанием заглянуть к ней и уехала от неё лишь в полночь.              Как известно из физики, тьма — это отсутствие света, а из психологии по тому же принципу - грусть - отсутствие счастья. Ну я и скатилась в полнейшную апатию и грусть к новому году. Поэтому и первоначально я чувствую себя отвратительно – привычная мне радость и воодушевленность за последние несколько месяцев в новом городе, в новом обществе, мало того, что встретили в моём сознании свою смерть, так ещё и накатило безразличие, растоптавшее какие-то несчастные остатки.                     - Помнишь миф про Пигмалиона?       - да, а что с ним?       - думаю, именно так я её и люблю… На самом деле я целиком и полностью влюблена в искусство. И это чувство возвышенности, прекрасного пересеклись с отношением к ней. Поэтому и миф про Пигмалиона хорошо подошёл. Мало кто хочет отношений с картиной, никто не ждёт ответа от скульптуры. Богатые люди покупают картины и скульптуры и просто ими любуются дома. Я не могу нормально объяснить не часто встречающиеся среди нормальных людей чувства.       - Хмм, я тебя поняла, ты хорошо донесла.       - Метафоры - наше всё. По крайней мере мое.       - Ты её идеализируешь?       - Почти на 100% уверена в этом.              После нового года я попыталась с ней поговорить, ибо чувство, что меня игнорируют стало слишком сильным.              - что я сделала не так? Я не понимаю, в какой момент я оттолкнула тебя.       - твоя мания моего контроля меня пугает. А дела моей семьи – не твоё дело.              Даже вспоминать об этом как-то успокоительно. Да, мне должно было от этого стать грустно, печально или хотя бы больно, но с моих плеч будто свалился камень. Своеобразный разговор на эту тему позволил расставить все точки над и, сказал моему сердцу, что здесь мне нечего ловить и нужно просто отказаться от этого варианта. А вечеринка, на которую отправилась я под конец января на день рождения подруги, не опьянила меня из-за множества мыслей в голове.              - И как ты себя теперь чувствуешь?..       - Удар по самолюбию, по гордости. Я проиграла, выбрав не тот путь. Но, в принципе, нормально. А вариант, стать женой богатого гея, мне всё ещё очень нравится.       - Может, всё ещё можно переиграть? Вдруг ты просто всё неправильно поняла?       - Мы с ней поговорили, вроде как. Но получилось так, что она действительно меня игнорировала.              До этого диалога она уже два месяца знала, что я помешалась на одной своей одногруппнице. Знала, пыталась помочь, терпела все мои упоминания личного ада. Вот и в этот раз она, протягивая мне новую бутылку водки посреди общего праздника, она вновь пыталась прояснить, что произошло:              - Может, тебе всё-таки это показалось?       - Сказала, что мне не должно быть дела до её семьи. И у меня мания контроля над ней.       - Мания контроля… это что за утверждение такое? – пытается взять бутылку, которая ей явно будет лишней. После этого диалога я отпаивала её чаем и практически не разрешала пить алкоголь, несмотря на то что это её день рождения и был.       - Ну вот так. Попробую пока заняться новыми знакомствами и учебой.              Это, кстати, вышло не очень хорошо. После этого диалога я ближе познакомилась с девочками с вечеринки. Каждый вторник сидела с 10 утра до 9 вечера в своем универе до конца их пар, чтобы не сойти с ума от рутины, чтобы видеть прекрасных девушек, с которыми сложно быть грубой.              К сегодняшнему дню железный занавес немного спал. Теперь я существую в мире Морены, но только в качестве тела, которое попадается на глаза. Я всё так же наблюдаю за её красотой, но комфортно это, когда это добровольно. У меня не получается сидеть за её спиной, потому что не могу не видеть её. А подобное ощущается как внедрение в её жизнь. Может, я сама себя убедила в этом, может, так получилось…              Стук каблуков отражался в стенах спального района. До дома осталось всего ничего, но в памяти вдруг всплыло одно воспоминание, которое раз за разом разбивает меня той волной, тем цунами, которое обрушивается на меня вслед за ним.