Однажды в Лондоне

      Неудачи на личном фронте преследовали его с самого начала: как только Луис решил, что может дарить свою любовь миру, этот самый мир от него отвернулся. Подбородок слишком большой и увесистый, тело длинное, угловатое, словно спаянное из разных частей, узкий таз и широкие плечи, тёмные жёсткие волосы, стоявшие торчком, если за ними не следить. В целом это создавало определённый шарм, но работал он далеко не на всех. Вернее, за двадцать восемь лет жизни не сработал ни разу, открывая Луису прямой путь в волшебники. Шутка казалась мужчине глупой, но время шло, в личной жизни всё ещё царствовало перекати-поле, поэтому он начал всерьёз рассматривать мантии, усыпанные в крупную звёздочку. В расчёте очередной шутки над самим собой.       Самоирония и харизма могла бы исправить положение: Луис всем этим обладал, но использовал крайне неэффективно. Слова об огромном количестве женщин, томно вздыхающих по нему в ночи, не прибавляли их вживую, а наоборот отталкивали, заставляя тихо посмеиваться в прижатый к губам кулачок. И вместо тёплых и страстных объятий — обещание когда-нибудь перезвонить. То, что это означало «никогда», Луис понял после первой же бессонной ночи в ожидании звонка. Больше он на это не вёлся: милые сеньориты удостаивались прощальным льстивым взглядом, после чего Серра выкидывал их из головы. Не то, не в этот раз, опять провал. И так воображаемый красный карандаш вычёркивал имя за именем, ластик — стирал одно лицо за другим, оставляя в итоге Луиса ни с чем. Одиночество тягучими водами заполняло его пустую оболочку. Каждый раз, когда уровень достигал горла, вызывая лёгкую тошноту, Луис погружался в работу, отдавая накопленные силы во благо науке. Не везло в одном, значит должно было повезти в другом — это немного успокаивало, позволяя прожить ещё один день.       Презрительный взгляд всегда быстро скользил по лицам, которые казались Луису… красивыми. Объективно они заслуживали свою долю восхищения. Также совершенно ясно, что проблем с коммуникацией у них нет и быть не может, раз люди вокруг сами тянулись к ним. Так рассуждал Серра, каждый раз вглядываясь в толпу в поисках очередной жертвы, которую он будет тихо ненавидеть и которой будет завидовать. Это были не самые приятные чувства, но избавиться от них не получалось. Каждый раз, стоило найти глазами смазливое личико, как поведение непроизвольно менялось: подбородок чуть приподнимался вверх, добавляя Луису определённой горделивости, взгляд становился узким и холодным, а желание превзойти соперника опаляло жаром грудь. Приводило ли это к чему-нибудь, кроме внеочередной полной ложки разочарования? Нет. И когда обидное чувство попадало невкусной микстурой внутрь, вызывая боль и жжение в желудке, Луис отворачивался к тому, что у него лучше всего получалось. Флирт заменялся научными теориями и трактатами непризнанных учёных. Перемигивания и нежные касания — чётким осмотром всех пробирок и их пересчётом. А страстные поцелуи с продолжением были отданы в угоду сложному эксперименту, порой требующему гораздо больше сил, времени и желания, чем секс.       Леона Луис заприметил сразу: это было на конференции в Лондоне, куда его пригласили с небольшим, но важным докладом. Так как само выступление длилось не больше десяти минут, а само мероприятие — несколько дней, то мужчина мог провести в арендованном отеле чуть больше времени, чем он планировал изначально. В конце концов послушать другие выступления будет полезно, как и получить новые знакомства с важными людьми, начиная от учёных из других стран и заканчивая сенаторами или политиками, негласно посетивших это мероприятие в поисках собственной выгоды. Корпорация «Амбрелла» была у всех на слуху, поэтому Луису не составило труда перекинуться парой слов с теми лицами, которые раньше он мог видеть только по телевизору. Но они не взбудоражили его сознания так сильно, как одна фигура, стоявшая чуть поодаль президента США. Чёрный строгий костюм, наушник, плавником видневшийся из светлых прядей, осанка военного или причастного к силовым структурам человека, но при всём при этом на редкость сглаженное в чертах лицо. Мужчина мог бы даже назвать его «милым», но язык не поворачивался, застревая на полуслове. Личная охрана верхушки Соединённых Штатов — неудивительно, что для общей картинки на подобном мероприятии отобрали самых лучших.       Следить за ним было бы слишком опасно — Луис знал, что его могли неправильно понять и объявить шпионом. Пересилить себя и не смотреть в сторону завидного мужчины, однако, тоже не выходило: каждый раз спускаясь в холл гостиницы он ненароком оглядывал его, в надежде наткнуться на правильный профиль. Иногда удача улыбалась ему, посылая светлый лучик прямо в руки. Тогда Леон сидел неподалёку от своего объекта, внимательно пересчитывая верхушки голов собравшихся в конференц-зале людей. Когда взгляд натыкался на изучающее его лицо Луиса, мужчина всегда делал на нём акцент, оглядывая с ног до головы, и только потом возвращался к подсчёту остальных лиц. Делал он это, не скрывая своего любопытства, что вызывало лёгкое раздражение. Учёного оценивают? Выявляют уровень опасности или пытаются понять, насколько он хорош? Глупо было предполагать второе, но комплексы редко дружили со здравым смыслом. Изнывая от любопытства, Серра стал дожидаться смены караула.       Не мог же Леон всю конференцию проходить хвостиком за своей целью?       Не мог. И на третий день его сменил другой парень — рассматривать его у Луиса не было никакого желания и сил. Всё время и внимание было отдано одному конкретному человеку. И это немного подбешивало Луиса.       — Пф, с чего бы и я должен обращать внимание на этого янки? Когда вокруг него и так вьётся каждая официантка.       Небольшой фуршет перед заключительной частью конференции был наполовину пуст. Луис стоял у столика с закусками и пихал в рот уже четвёртую тарталетку с креветкой и нежным сыром, пытаясь заесть собственную ворчливость. Он тоже пытался завести диалог с официанткой, разносившей маленькие закуски, но в ответ получал лишь сдержанную улыбку и новую тарталетку на ладони. Когда давиться морепродуктами и тестом надоело, а от вида льнущих к безразличному Леону девушек начинало ныть в печёнках, Луис решился на активные действия. Бокал шампанского, который он выхватил с подноса проходящего работника зала, должен был придать храбрости. Маленькие пузырьки защекотали горло, а затем ударили в нос, чуть не начав знакомство с бодрого чиха. Но маленького позора удалось избежать и вот перед Леоном предстал Луис Серра во всей красе:       — С каких пор такие люди стоят и скучают в одиночестве? Окружение юных сеньорит уже не бодрит дух?       Подкат отвратительный, и Леон это знал. Также знал, что никто к нему на шею не вешался: пара девушек действительно задержались у него, но когда Кеннеди сообразил, что происходит, они уже убежали дальше, суетливо разнося подносы и предлагая вкусности другим посетителям. Когда же он сам пытался с кем-то заговорить, всё получалось как-то нескладно: то фраза невпопад проскользнёт, то его слова и вовсе пролетят мимо ушей. Какой толк от этих взглядов и ужимок, когда дальше никогда не заходило? Это было личной трагедией Леона, поэтому подколка подошедшего чуть ли не вплотную учёного подействовала. Было чуть больно и неприятно. Самую малость.       — Не думаю, что они нуждаются в моём обществе.       — Если бы не нуждались, вряд ли бы так суетились. Поверь, я знаю, о чём говорю.       — По тебе не видно.       Учёный продолжал стоять рядом, нагло воспользовавшись плечом Леона как подпоркой. Волосы, собранные в небрежный пучок на затылке, приятно щекотали щёку. Открытость и даже некая наглость с которой учёный с ним обращался, не раздражала, хотя поначалу Леон и встал по стойке смирно, когда тело в белом халате и кричаще-красным бейджем на нём припало к плечу. Натянутая улыбка спала и на её месте стала пробиваться искренняя, тихая грусть — отклик кинутой Леоном фразы, которая была очевидна, но от того не менее болезненная.       Луис усмехнулся, пряча улыбку в бокале с шампанским. Его раскусили быстрее обычного, но в этот раз и он оказался не совсем прав. Его новый спутник действительно был хорош собой, правда что он, что Луис всё ещё стояли одни в холле гостиницы. Казалось, и в этот раз он уснёт в гордом одиночестве, перед этим собирая полночи чемодан. Луис уже отлип от чужого плеча, как неожиданно ляпнул, оживляя потухший диалог:       — По тебе тоже много чего не скажешь. Признавайся, в каком из штатов тебя ждёт миссис Кеннеди? — Указывая окольцованным пальцем на бейджик, поинтересовался Серра. Леон только отвернул голову, раскидывая спутанные мысли обратно по полочкам. Как назло, они не хотели стоять на своих местах, сваливаясь в кучу. Мужчина понимал, почему это происходило.       «Каждый раз одно и то же».       — Может они просто не в моём вкусе, — бросил через плечо Леон, небрежно и ни на что не надеясь. Сейчас его должны были проигнорировать и уйти восвояси, навсегда забыв о кукле в стильном костюме. Но Луис не отстал — переведя палец сначала на одну официантку, потом на другую он произнёс:       — Вот рыжая, а вот блондинка — чем не разнообразие? Уверен, я где-то ещё видел брюнетку.       — Нет, может… м-может совсем другие.       Предательская краска прыснула на лицо, обличая Леона. На его счастье Луис не смотрел в его сторону — мужчина застывшими глазами буравил противоположную стенку, не замечая маячивших перед лицом людей. Рот чуть приоткрылся в немом вопросе, палец застыл, теперь показывая в пустоту.       — Например… какие?       — Не знаю даже: тёмный цвет волос да, соглашусь, больше привлекает. Может комплекция подкачанная, но несильно. Согласен даже на лёгкую щетину.       — Пха-ха, а я-то думал, что я плохо флиртую. Но ты, мой querido amigo, меня переплюнул, — румянец расцвёл и на щеках Луиса — осушив бокал до дна, он с силой поставил его на ближайший столик. Звон стекла шумом раздался в ушах, опьяняя сильнее толики алкоголя. Авантюра, на которую он сейчас подписывался, будоражила тело и сознание. Луис принципиально не отказывался от мужчин, просто не думал заглядываться в их сторону. Здесь зрительный контакт продлился чуть дольше обычного и вот к чему это привело.       — К тебе или ко мне?       — Веди меня куда хочешь, мой златовласый принц! — Промурлыкал Луис, протягивая Леону свою карточку от номера. Мужчина понимающе кивнул и, схватив Луиса за руку, потащил в сторону лифта. Учёный в панике бросил взгляд на холл — их кто-то заметил? Обратил внимание, как две фигуры в спешке удалились прочь? А даже если и так, стоила ли эта паника неподкупных и искренних ласк, что ждали его впереди? Луис сглотнул, пытаясь вернуть пересохшему горлу былую влагу. Бесполезно. Сильно сжимающая его ладонь будто впитывала через себя всего Луиса, начиная с самых уязвимых мест.       Страх был иррационален, ведь он сам дал своё согласие.       Страх подстёгивал, заставляя быстрее передвигать ногами, проклиная сломанный лифт.       Луис не боялся Леона. Он боялся его потерять.       Упустить шанс почувствовать касание чужих губ на своей коже. Хоть раз самим коснуться их в страсти и трепете, а не по-дружески оставить лёгкое касание на щеке. Он хотел чувствовать эти сильные руки, что сжимали его пальцы везде: на груди, на лопатках, на пояснице, которая устала ныть от проклятущего сидения в лаборатории, на бёдрах и на крепко стоящем члене, уже напоминавшем о себе между ног. Казалось, что Леон мираж, который растает, стоит только упустить его широкую спину из виду. И если потом окажется, что Луис проснётся в своей кровати, полной красноречивых пятен, он был к этому готов.       В конце концов, сколько они оставят следов здесь, если сладкая выдумка всё же окажется реальностью?       Им не удалось дойти до двери — Луис затормозил, одёргивая Леона назад. Кеннеди обернулся, сталкиваясь с натиском требовательных губ.       — Дай мне убедиться, что ты не шутишь надо мной, янки.       — Только быстро, иначе я за себя не ручаюсь.       — Ты из нетерпеливых?       — Нет, скорее тоже не хочу, чтобы всё это оказалось лишь сном.       Этого оказалось достаточно. Луис притянул Леона за полы пиджака, впиваясь в приоткрытые губы. Как он и ожидал, это было немного неловко, но с каждым следующим поцелуем понимание приходило само. Через пару сдавленных смешков и нескольких попыток Луис уже уверенно проникал языком за зубную преграду, посасывал чуть вспухшую от тренировок нижнюю губу и переходил губами дальше, под высоко стоявший воротник, пытаясь оставить красные отметины. Они получились маленькие, неровные, но яркие и живые. Оставить след на чьей-то коже оказалось приятно, и Луис решил не останавливаться на этом.       У них была одна ночь, за которую следовало наверстать десятки упущенных лет.       В отличие от Луиса, персонал отеля подготовился к ночи гораздо лучше: в прикроватной тумбочке лежал маленький тюбик смазки и пачка презервативов. Заметив их в первый раз Серра только тяжко вздохнул, задвинув ящик обратно и не вспоминая о нём ровно до сегодняшнего момента. Он метнулся к тумбочке, вытряхивая содержимое прямо на кровать. Леон зарделся сильнее, но всеми силами старался не подавать виду, что волнение маленьким молоточком сбивало сердечный ритм. Для мужчины это тоже был первый раз, и напор Луиса пугал и привлекал одновременно. Он не будет сопротивляться: не будет просить остановиться или перенести встречу на другой день, который никогда не произойдёт. Они сделают это здесь и сейчас, в этой самой комнате. Леон не походил на скромного парня. Сдержанный — да. Погружённый в свою работу и нацеленный на результат — несомненно. Ещё в полицейской академии ему вдалбливали не бояться трудностей и добиваться поставленных задач. Чего уж говорить о должности в охране президента — здесь всегда стоит быть начеку, с холодной головой. Сейчас же от былого самообладания мало что осталось. Мысли путались, действия — тоже. Сначала Леон пытался раздеть Луиса, но халат не хотел поддаваться, застряв на сгибе локтей. Потом Кеннеди попытался снять с себя пиджак. Кинув его в сторону, он с шумом сбил прикроватную лампочку. Отвлёкся. Получил за погром укус в открывшуюся шею. И окончательно пропал.       — Silencio, León, silencio, — шептал Луис севшим от долгого курения голосом. Он легонько толкнул Леона в грудь, укладывая на застеленную кровать. Затем перевернул его на живот, стягивая чёрные, под цвет пиджака, брюки. Почувствовав ладони на своей спине, спустившиеся к пояснице и ниже, Леон схватил лежащую рядом подушку, утыкаясь в неё лицом. Выдохнув практически весь воздух из лёгких, он сказал:       — Давай.       — Начнём аккуратно, ¿de acuerdo? — Луис не уточнил, знал ли его новый знакомый испанский, но краткий кивок головы успокоил, позволяя и дальше вплетать родной язык в чужой.       Смочив пальцы в смазке, мужчина надавил ими на колечко мышц, проникая внутрь. Пространство оказалось очень узким, а Леона всё ещё сковывали остатки напряжения. Настроение витало немного не то — вместо сладостного предвкушения, тело тяжелело от внутренних барьеров. Возможно, Леон слишком много думал, даже в такой момент.       Луис взял член и устроил его между ягодиц мужчины и начал медленные, поступательные движения бёдрами. Плоть тёрлась, но не входила. Вместо неё внутри орудовали пальцы, разминая стенки ануса. Так дело пошло быстрее: Леон поймал настроение и стал отвечать, двигаясь навстречу руке Луиса. Когда ширины пальцев стало не хватать, он оторвался от подушки и прижался спиной к взмокшему торсу учёного.       — Войди в меня. Пожалуйста.       — Уверен, ты захочешь сделать это сам, — ответил Серра, зарываясь носом в светлые волосы. Они были мягкие и слегка пушились. Примерно такого же цвета пушок шёл от мошонки к пупку, только чуть темнее, контрастируя с молочной кожей. Пройдясь по нему свободной рукой, Луис опустил ладонь на набухший член, принявшись массировать его. В это же время он опустился на кровать, усаживая Леона на коленки спиной к себе. Перехватив его руку, беспорядочно метавшуюся по кровати в поисках опоры, Серра положил её на свой член, обтянутый латексом и для большей уверенности дополнительно смазанный. Коротко кивнув, Леон взял его покрепче, присаживаясь сначала на головку, а затем опускаясь дальше, по всей длине к самому низу. Мягкий, небритый лобок Луиса щекотал копчик, контрастируя с непознанным ранее чувством болезненной полноты. Но чем чаще он приподнимался и опускался, чем быстрее наращивал темп, тем сильнее сладкое напряжение сводило живот. Болезненным сигналом был и сдавленный двумя пальцами сосок — Луис одной рукой надрачивал Леону, а второй игрался с его грудью, пощипывая и оттягивая то один сосок, то другой. Усидеть на месте оказалось трудно: приподнимая бёдра, Серра двигался в такт мужчине, чувствуя, как узкое, тёплое пространство сжимало его член. Пару раз он выскальзывал, но Луис быстро возвращал его на место.       — Подожди, кажется, я сейчас!.. — Леон запрокинул голову, ощущая, как напряжение становилось невыносимым. Стоны стихли в сжатых зубами костяшках. Ещё чуть-чуть, и они вырвутся наружу вместе с облегчительной струёй.       Когда липкие капли стекли по обмякшему члену, а крепкие объятия Луиса ослабли, Леон упал на кровать, простонав что-то невнятное. Рядом пристроился Луис, убирая раскидавшиеся по лицу пряди. Тонкая резинка, сдерживающая их в пучке, порвалась, отлетев куда-то в сторону. Запустив руку в густую копну, Луис наткнулся на чужие пальцы — Леон завёл несколько непослушных прядок за ухо, опускаясь к нему холодным, как у пса, носом.       — Моя очередь?       — Уже поздно — не думаю, что тебя похлопают по головке, если ты проспишь покушение на президента.       — Уверен, я справлюсь и там, и тут.       Вместо мягких поглаживаний по затылку, Леон крепче сжал волосы и оттянул голову назад. Теперь ему открывался вид на покрытой испариной шею. Девственно чистую, без единой отметки, отчего закипала остывшая кровь. Мужчина прильнул к ней, впиваясь зубами в нежную кожу. Никакие протесты не принимались — приподняв одну ногу, Леон опустился ладонью по бедру вниз, нащупывая сжатые ягодицы.       — Презервативы должны быть сзади, на столике — не забудь, — смог выдавить из себя Луис, чувствуя, как хватка у затылка начала ослабевать. Шуршание упаковки отдавалось где-то в ушах, но так далеко и еле слышно, что Луис не мог понять, справился с ним Кеннеди или нет. Ответ последовал быстро, когда влажные пальцы раздвинули ягодицы и проникли внутрь. Сначала одна фаланга массировала проход, затем к ней добавилась вторая, затем ещё один палец. Луис прогнулся в спине, когда Леон нашёл простату, мягко надавив на неё, и откинулся назад, на разгорячённое тело, когда начала входить возбуждённая плоть. Мужчина пыхтел над ухом, стараясь не в самой удобной позе войти во всю длину. Когда он понял, что не справлялся, то попросил Луиса перевернуться на живот. Серра послушался, переворачиваясь и приподнимая бёдра.       Неожиданно последовал шлепок, отрезвляющей вспышкой приводя в чувство.       — Так-то лучше.       Теперь Леон мог спокойно двигаться, неспеша наращивая темп. А Луис просил ещё несмотря на то, что болезненные ощущения отдавались дрожью в коленках. Он слышал, что так будет вначале. Предполагал, что эта ноющее ощущение в районе зада будет преследовать его ещё несколько дней, если они не будут аккуратны. Но также он надеялся, что дальше должно стать легче. И приятнее. В разы.       — Давай быстрее, амиго, не заставляй меня долго ждать, — дразнился Серра, перебиваясь на тихие хрипы. Дух перехватывало и внутри всё сжималось, когда Леон шёл на следующий заход, отчётливо ударяясь яичками о плоскую задницу. Пара толчков, а затем секундная передышка, в которую последовал шлепок. Он рывком вытягивал из сладкой неги в реальность, а затем Луиса вновь погружали в гущу ощущений и чувств, следующими короткими, но многочисленными толчками. Когда терпеть стало совсем невмоготу, Луис обхватил свой член узким кольцом из пальцев, быстро подстраиваясь под темп Леона, самозабвенно вдалбливающего его в кровать.       — Ох, кажется горничная нас прибьёт, — силясь из последних сил, произнёс мужчина, медленно расползаясь на кровати. Белёсые пятна быстро впитались в простыню. Бардака добавляли использованные презервативы и лежащий на другой стороне кровати Леон.       — У тебя есть в номере душ?       — Да, он за той дверью, — куда-то неопределённо указал Луис, соскребая себя с жёсткого матраса. Накинув халат на голое тело и нащупав в кармане открытую пачку сигарет, он безмолвно вышел на балкон. Над просыпавшимся Лондоном горели редкие звёзды, пока снизу их освещало розовым светом спящее солнце. Совсем скоро оно проснётся, и эта ночь подойдёт к концу.       Дверца балкона распахнулась и на него босыми пятками проследовал Леон. На нём оказались только измятые брюки с вывернутыми карманами. Обняв Луиса сзади, посильнее запахивая халат, он упёрся лбом в сгорбленную спину.       — Простынь в стирке, весь мусор я убрал, — услышал учёный, крутя в руках вторую сигарету за утро.       — Я и не предполагал, что ты такой хозяйственный.       — Я тоже, — усмехнулся Леон, сильнее прижимаясь к угловатому телу.       Больше они не произнесли друг другу ни слова.

Конец.