***
Громко и мечтательно вздыхая, Арсений не отрывает взгляда от букета. Полевые ромашки. Умеет же Дима удивить и порадовать. Этот букет он получил одним из последних. Вообще доставщики цветов, вкусностей и различных подарков скоро уже выучат дорогу в квартиру Арсения, спонсируемые одним единственным человеком. Но эти ромашки… Во-первых, они очень выделялись на фоне множества роз всех оттенков и громадных пафосных букетов. Во-вторых, их быстро вручила после спектакля какая-то девушка со словами: «Вам просили передать!», очевидно окрыленная тем, что смогла вручить два букета сразу, привлекая этим внимание. Ну а кроме прочего, когда Арсений устало отсиживался в гримерке, пришло короткое сообщение от Димы: «Ты был великолепен!». Пазл тут же сложился, и вспомнив про запавшие глазу ромашки, Арсений откопал их из заботливо наваленной коллегами кучи цветов. В них обнаружилась и записка о том, что самого талантливого ожидают на улице — подписано все лаконичной буквой Д. Еще никогда так быстро Арсений не сбегал после выступления. А какую они потом провели ночь. Арсений вновь вздыхает, вспоминая их встречи. Дима успел раскрыться с разных сторон, а даже те, что не сильно нравятся, не кажутся чем-то критичным. Ну любит он периодически занудничать и докапываться, в этом есть и свое очарование — как-то они даже устроили спор на несколько часов, превратив его в изящные дебаты. Еще Дима любит ворчать, держать все под контролем, и искренне недоумевать ответному стихийному хаосу Арсения. Он… он не соответствует многим требованиям, тому «идеальному» образу, который слеплен из любимых персонажей книг и фильмов, но… кажется, он даже лучше, в своем реальном воплощении, живом взгляде на мир, остроумной шутке. А еще они словно дополняют друг друга. Приобретают своеобразный баланс. От Димы приходит сообщение, в котором тот что-то рассказывает о работе, но дочитать Арсений не успевает, отвлекает звонок с неизвестного номера. — Здравствуйте, мы по поводу проведения свадьбы, вас должны были предупредить, — быстро тараторит незнакомая девушка, — понимаете, нужно выдержать футбольную тематику, жених с невестой познакомились во время матча… — Подождите. Кто вам меня посоветовал, откуда у вас мой номер? — Дмитрий Позов. Мы с ним недавно связывались, он посоветовал вас как соведущего, который действительно разбирается в своем деле. Понимаете, жених большой фанат шоу на ютубе и… — Я вам перезвоню, — быстро вставляет в паузу Арсений и сбрасывает, тут же набирая другой номер. — Дим, ну какая еще свадьба? Я же не шарю в футболе… По правилам дресс-кода все гости свадьбы в боевой раскраске своего любимого футбольного клуба. У Арсения такого нет, но с недавних пор очень уважает Барселону и Спартак — а как иначе, если Дима умеет приводить убедительные аргументы, особенно ведя переговоры в горизонтальном положении. Как же ж он уговаривал на эту авантюру. Оказалось, что опыта проведения спортивных мероприятий у Димы в избытке, но вот конкретно свадьбы — никогда, в то время как у Арсения все в точности до наоборот. Ну не бросать же в беде, в самом деле, подумал Арсений, пока его уговаривали, строя все свои аргументы на том, что они будут прекрасной командой. И вот в свободное от работы время он уже штудирует все, что связано с футболом и покупает билеты в Москву. Они оба пообещали быть на подхвате вдруг чего, и вроде неплохо справляются. Когда Арсений забывает названия клубов, Дима мгновенно реагирует. Когда Дима тушуется во время традиционных ритуалов, Арсений тут же касается его плеча и перетягивает внимание гостей на себя. Они как две рыбы в воде, попеременно выпрыгивают к солнцу, чтобы вновь погрузится в процесс. — Ты отлично справляешься, — шепчет Арсений на ухо. — Потому что ты рядом, — пожимает плечами Дима. И эта простая фраза поражает своей очевидностью, переворачивает весь мир Арсения и у него словно открываются глаза. Он смотрит на Диму, как он свободно держится, как выкрикивает очередную кричалку, зажигая всех присутствующих, как подбадривает команду подружек невесты, даже тех, кто с недовольным лицом неумело пытаются набить мяч, как улыбается и подмигивает, заметив, что за ним наблюдают. Все же так просто. Так очевидно. Как только выпадает свободная минутка, Арсений тянет Диму в небольшую комнатку отдыха, гримерку, возможно в будни — обычною подсобку, и несдержанно впивается в него поцелуем. Так много чувств, так много эмоций, столько хочется сказать, и все об одном. — Димка… — еле отрывается от чужих губ Арсений, ведь ему все мало. Мало, до безумия мало. — Какая страсть! Ты чего, Арсюх? — Дима нежный. Он заботливо поправляет выбившуюся прядь, смахивает капельку пота со лба, и улыбается как-то особенно. Счастливо. — Дим, все так серьезно завертелось, мне кажется, — Арсений мнется, закусывая губу, боясь произнести то, что так хочет. Безумно хочет, ведь если промолчит, то будет жалеть всю свою жизнь. — Что нам пора перестать вести себя как два идиота-подростка и начать называть все своими именами? Между нами столько происходит, а мы все «знакомый». Тихий смешок Арсения едва слышен, но Диме и не нужна громкость. Конечно, он понимает, конечно, говорит прямолинейно, не давая петлять закоулками мыслей. Он ждет ответного кивка — не ошибся, дождался, горят его глаза. Арсений все еще обвивает руками его плечи, но на самом деле это не он за Диму держится, это Дима его поддерживает, той самой уверенной и крепкой опорой, которой он обещал быть и исправно держит свое слово. — Я твой человек, Арс, — в этих словах слышится вопрос, словно осторожничая, не желая спугнуть, Дима все еще оставляет ему выбор, время, да что угодно. — Если ты не против. Если ты хочешь, чтобы и я был твоим человеком. — Очень, Арсюш. Ты давно уже мой человечек. — Но ты же понимаешь, что это ограничивает? Определённые обязанности друг перед другом, ответственность, еще и больше никаких отношений с другими. — Больше? А ты все это время был в жёстком загуле? — вскидывает брови Дима, пока глаза Арсения лезут на лоб, и от этого вида вырывается смешок. Но после он берет себя в руки и со всей серьезностью продолжает. — Я все прекрасно понимаю, Арс, и готов к этой ответственности. — Мой, — выдыхает с облегчением Арсений и смотрит в такие родные глаза. Ему кажется, что этого мужчину он ждал всю жизнь, что и жил только ради этого момента. Он жмется к Диме, обнимая его, поглаживая по отрастающему кудрявому ежику и шепчет, — мой, Димка, мой. Дима мягко гладит его по спине. Может они и слишком разные, но тот тандем, что получается у них даже в работе, тот дуэт, что подхватывает на лету идею, что чувствует эмоционально даже через тысячу километров и не боится этого расстояния — дорогого стоит. Дима слишком умный, чтобы упускать того, с кем так счастлив. Но Арсений не собирается больше никуда уходить, и его крепкие объятья, в которых они лениво покачиваются под одну из песен, лишний раз это доказывают. Спустя время, когда приходится вернуться к гостям, телефон Арсения вибрирует, оповещая о новом сообщении от «Сергея Борисовича». «На оргию все же не хочешь?»«Не хочу. Да и работаю я, говорил же!
И довольно неплохо, если тебе интересно.»
«Ты домой своего потом потащишь?»«Ну да.»
«Окей. Так с тобой все в порядке?» — Лучше не бывает, — набирает Арсений, но забывает нажать «отправить», слишком окрыленный переменами в жизни. К тому же его вновь зовет Димка. Его Димка.***
Как же Антона снова тянет на оргию, Сережу это даже откровенно пугает. Он тоже всегда был тем еще тусером, но ведь это не просто очередная вечеринка, где можно устроить грязные танцы и, сняв кого-нибудь на одну ночь, успешно укатить домой. Они же уже нашли друг друга, да и в клубы тоже часто ходят, желательно в вип-зону, где можно уединиться. Но Антон хочет именно сюда и говорит про своеобразную годовщину — в августе встретились впервые, и вот уже в воздухе летают первые хрупкие снежинки, что не успевают опуститься на землю. Больше трех месяцев со дня знакомства, можно и отметить. Только проклятые сомнения терзают душу. Зачем идти на оргию? Не в ресторан, или куда еще ходят отмечать «годовщины»? Оргия… Могли ли они друг другу надоесть? Регулярный секс с одним и тем партнером… Сереже хорошо с Антоном, и перемен как-то пока не хочется. Разве что покоя и отдыха. Запереться где-нибудь, выключить все мессенджеры, отменить работу — у Антона ее прям слишком много, — и наслаждаться обществом друг друга. Хорошо б еще в каком-то живописном месте. Может рвануть на зимние праздники на острова? На эту мысль наталкивает тема сегодняшней пляжной вечеринки. Пестрые коктейли, многие еще и в разнообразных фруктах. Развешенные на стенах украшения из цветов, что выдавали и посетителям тоже — кто за ухо засунул, кто на шею повесил, а кто обмотал пояс, оставляя интригу касательно размера стебля. В нескольких комнатах даже есть белоснежный песок на полу, видимо для любителей особых ощущений в паху и промеж булок, зато освещение от небольших светильников напоминают своими разводами отблески волн. Там и шум воды слышен за пульсацией битов из соседних комнат. Особая романтика. Но Антону приглянулся общий зал, в который он притащил Сережу за руку. Там слишком жарко — обогрев включен на полную — и влажно из-за генератора пены. Людей не сильно много, наверное, из-за высокой температуры, но все же диваны заняты, а среди освещенной разными цветами пены выгибаются несколько танцоров. И почему-то Антона тянет прямо туда, где много света, где пена льется нескончаемым потоком и ее он размазывает по себе, превращаясь в какое-то мыльное чудо. И Сереже просто хочется улыбаться глядя на это. Антошка, такой милый и непосредственный, как ему мало надо для счастья. Честное слово, дайте ему мыльные пузыри, и он будет дуть их пока не закончатся. Потом Антон ловит на себе взгляд Сережи, слегка хмурится, жмурится и отворачивается. И что это значит? Как понимать? Опасения ехидно посмеиваются в сторонке. Тут Антон оглядывается и ведет плечами, подстраиваясь под музыку. Неяркие лучи обволакивают его тело, мокрое от жары и блестящее от лопающихся шариков. Он двигает бёдрами, старательно выгибается, хоть и слегка неуклюже, манит к себе, но так и не открывает глаза. Антон словно стесняется того, что делает, но Сережа слишком восхищен. То, что видит, ему так нравится, что и гоу-гоу, на фоне которых Антон не дотягивает даже до звания новичок-любитель, меркнут в его глазах. Антон слишком соблазнительный, слишком прекрасный, слишком любимый… Любимый? Да, это самое правильное, самое искреннее слово — любимый. Сережа безумно любит Антона и ему совершенно точно не нужны все эти оргии, кинки-пати, толпы неизвестных сношающихся людей, да и знакомых как-то лицезреть не хочется. А вот домой, с любимым человеком под боком, пить до одури сладкий чай, смотреть какой-нибудь сериал и слушать фыркающий смех, сонное бормотание, ворчание… Глаза Антона наконец-то открываются, и он видит то, с какой любовью на него смотрит Сережа. Должен видеть, только почему вновь губы недовольно сжимаются, а брови съезжаются? Что с ним такого происходит? Но Антон вновь улыбается, смаргивая недовольство и манит к себе пальцем. Сережа недоумевает, хочет разобраться в странных эмоциях и отрицательно качает головой — если что-то не так, а напряженный вид партнера говорит именно об этом, то сексом проблему не исправить, хоть в паху и приятно наливается тяжестью. И тут происходит то, чему Сережа не может найти объяснения. Антон стремительным шагом выходит из мыльного облака, несколько пузырьков летят вслед за ним, и подходит к дивану, на котором дрочит какой-то мужчина. Наклоняется к его уху, что-то шепчет, после чего незнакомец окидывает липким взглядом Антона. Кровь Сережи закипает, когда раздается такой громкий шлепок, что в ушах звенит. Какого хрена вообще происходит? И чего Антон хочет, если не реагирует после всего? Почему он смотрит при этом Сереже в глаза? Очередная игра? Тогда она вовсе не по душе. Что-то определённо не так, но шок не дает сдвинуться с места — свинцовой тяжестью наливается все тело. Измена? Вот так просто, перечеркнув все, что было? Когда они проговаривали то, что других не хотят? Незнакомец заинтересованно поднимается, тянется к Антону, но тот толкает его обратно на диван и с оскорблённым видом срывается с места. Лишь тогда Сережа отмирает и несется за ним, нельзя, нельзя все так бросить. — Антон! Антон, твою мать! Сбежавший оказывается в одной из комнат с песком, там значительно тише, если не учитывать стонов и шлепков, но хотя бы музыка так не грохочет. Антон сидит прямо на пороге на небольшой ступеньке и зарывается пальцами ног в песок, обхватив себя руками за плечи. Несчастный такой. — Антон! — нервно зовет Сережа, но ответа не следует, разве что тихое шмыганье носом. — Антош, — тут же смягчается и присаживается рядом, пытаясь обнять, но его отталкивают. — Что случилось? Да как я смогу понять, если ты не говоришь? — Ничего, иди ебись там с кем-нибудь, — бесцветно произносит Антон. — Зря на оргию пришел? Уходи! — Антон, я правда не понимаю, — взволнованно, Сережа опускается у его ног, пытаясь заглянуть в глаза, но и этого не дают. — Это ж ты хотел на оргию. А мужик этот? Ты хочешь попробовать с кем-то еще? Втроем? Или хочешь, чтобы я наблюдал? Что это вообще было? — срывается на крик Сережа и тут же затихает, плотно сжимая губы. Он старательно считает до десяти, пытаясь расслабиться, ведь хочется крушить все вокруг, буйствовать, кричать и… — Пожалуйста, Антон. — Что «пожалуйста»? Что тебе еще сделать? Я уже даже танцевать для тебя решился, а ты! Втроем! — Это было очень мило, правда, — начинает Сережа, но Антон стонет и закатывает глаза. — И горячо, разумеется, ты так двигался. Мне очень понравилось. И я не могу тебя представить с кем-то еще, я хочу тебя одного. — Не хочешь! Ты меня уже не захотел! Мы на оргии, мы буквально в порно, а ты меня не хочешь! Как и в последние дни! — Не хочу? Ты… — Да у меня уже идеи заканчиваются, как разнообразить наш секс и поинтереснее тебя завести, — гневно кричит Антон, и на него шикает несколько людей с диванов. — Я никогда еще таким креативным не был! И все равно не справляюсь! — Господи, — Сережа нежно касается его щеки, прижимается к нему лбом, и на этот раз никто не отталкивает. Антон просто тихо плачет. — А я-то уже напридумывал себе. — Чего ты там себе подумал? — Что тебе меня мало. Что наскучил. Что аппетитов твоих не вывожу. Какое-то время Антон молчит, видимо не осознавая до конца услышанных слов. Отдалённо раздаются биты, но главный звук в этой комнате шум моря, что набегающими волнами медленно успокаивает, вместе с бережными касаниями Сережи. Наконец-то Антон берет себя в руки, делает глубокий вдох и шепчет: — Что за хрень ты там себе придумал? А ну повтори. — Мы просто большинство времени занимаемся сексом, и ты — такой ненасытный, жадный, еще и очень креативный… и эта оргия. Я, ну, подумал, что тебе не хватает ощущений. Что я не удовлетворяю… И вообще неожиданно понял — к чертовой бабушке всю эту шумиху. Мне просто хорошо с тобой. Тебе не нужно что-то выдумывать и казаться лучше, чем ты есть. — Ты не хочешь запереть меня дома, пока сам…? Просто у меня уже были отношения, когда мы трахались, пока это ему не наскучило. Оказалось, что я недостаточно хорош для него. Что со мной можно только когда скучно и нет других вариантов. Сиди дома, Тоша, и послушно жди меня! А потом он приходит натрахавшись с другими, кто ногу за голову закинуть может и на разные извращения готов, а я… — Антош… — Сережа прижимает к себе Антона и успокаивающе гладит по спине. — Почему ты раньше не сказал, что так сильно переживаешь, родной мой? — Да блин, ты уже говорил про свои потребности, а я просто пытаюсь соответствовать. Ты мне реально нравишься, но у меня больше не получается так легко тебя завести и… — И не надо. Антон, посмотри мне в глаза, ну же, — Сережа касается его подбородка и ждет, но Антон упрямо прячет взгляд. Тогда на него сыпятся поцелуи, легкие, щекочущие лоб, нос, щеки. Легкий смущенный смешок вырывается и лишь тогда Антон смотрит своими покрасневшими глазами. — Я тебя люблю. Таким, какой ты есть. — Но ты же меня не хочешь. — Хочу, но не в таком разнообразии, как ты предлагаешь в последнее время. И вообще не понимаю, как ты при наличии такого количества работы умудряешься всегда быть готовым. — Это утомляет, честно говоря. — Вот. Секс это ж не рутина какая-то. Если хочется любимого человека, то и совместной дрочки хватит, Антош. Да и вообще, с тобой мне нравится и просто проводить время. — Потому что любишь меня больше, чем секс, — скептически кривит лицо Антон, ну и до чего же он кажется смешным. — Антош, — тянет улыбку Сережа и прижимает обе ладони к его щекам. — Я теперь люблю секс только если он с тобой. Просто так мне ничего не надо. А будешь скептически к этому относится, то обижусь, честное слово. Так обесценивать мои чувства! — гротескный гнев Сережи заставляет сперва улыбнуться, а потом и вовсе смутиться. — Прости меня, я самый настоящий дурак, — жалобно произносит Антон и нижняя губа его подрагивает. — Так боялся, что ты потеряешь интерес. Ты просто ленивым каким-то стал: спишь, ешь и фильмы смотришь. Пледиком укроешь и меня рядом в сон клонит. Вырубает жёстко. — Ты знаешь, что люди могут засыпать только с теми, с кем им очень комфортно? Мы же после работы оба, восстанавливаем друг друга. — Это как недавно, — прыскает смехом Антон, — ты пришел злющий, на стройке задержка из-за поставщиков, что подумал: «Леопард мой зализывать раны пришел». Еще так обнял меня. — Ну и после этого ты продолжаешь сомневаться? — Антон утыкается в сгиб его шеи, смущенно хихикая. — Кстати, а что это было с тем мужиком? — Проверка реакции, ты стоял просто, присоединяться отказывался, и смотрел как-то странно. Я себя не мастером соблазна почувствовал, а каким-то неловким бревном. Или глупым ребенком, которому поумиляться можно и только. Ну и дернуло спросить, завожу ли я того мужика. Ну блин дурак, говорю же. — Я тогда думал о том, как сильно люблю тебя. Во время танца, имею ввиду. Запомни, я тебе обязательно скажу, если вдруг мои вкусы или чувства изменятся. Ты самый горячий, самый сексуальный для меня человек, и я хочу тебя всегда, но и у организма есть предел, безостановочно трахаться даже я не могу. — Сережкинс! — с улыбкой обнимает Антон крепко-крепко и шепчет на ухо, — Я тоже тебя очень-очень сильно люблю. — Пойдем отсюда? Проведем эту субботу под пледом с сериалами. Еще в магаз успеем, закупимся твоими любимыми сладостями. Вновь довольный Антон вскакивает с места, хватает Сережу за руку и ведет за собой. Он больше не сомневается, не переживает зря. Сережа не имеет никакого отношения к его прошлым отношениям, он никогда еще не делал того, что неприемлемо. Лишь любовь и забота, верность партнеру и желание проводить вместе время. Вон Сережа даже про отпуск совместный что-то говорит. — О, малыш, а ты куда сбежал? — неожиданно им встречается тот мужчина, с которым Антон флиртовал в большом зале. От него несет алкоголем, а еще, кажется, банановой смазкой. Он пытается притянуть к себе Антона, но тот отшатывается, врезаясь в застывшего позади Сережу. — Смотри, как стоит, это от одной только мысли, что засажу тебе по самые яйца. — Извините, я ошибся, у меня есть мой… — Да пошли уже! — перебивает мужчина и хватает за руку. Обеспокоенный Сережа выступает между ними и сжимает чужое запястье, вынуждая отпустить его партнера. Его Антона. Он не любитель драк, но ведь стоит вопрос защиты любимого человека. Интуитивно его плечи поднимаются в попытке сделать крупнее — соперник несколько выше, грузнее. Взгляд становится грозным, а голос ниже: — Э! Тебе сказали, он никуда не пойдет! — А ты кто такой вообще? — пьяно возмущается мужик, слегка растягивая слова, собирать их в кучу явно приходится с огромным трудом. — Постоишь в очереди! Если у этого малыша силы будут, после того как отдеру. — Не надо меня драть, — испуганно лепечет Антон, пытаясь оттащить Сережу, но тот слишком увлечен зрительной угрозой. — Антон, подожди, сейчас я мозги ему на место вставлю! По самые яйца. — Да ты знаешь вообще, кто я такой? — нагло тычет пальцем мужчина, демонстрируя слишком явное пренебрежение. — Ты ничто! Я найду и уничтожу тебя! Я тебя так заклеймлю, что придётся бежать из страны в какую-нибудь пидорляндию! Всего один звонок, сука, — плевок под ноги буквально выбешивает из себя, а надменный вид победителя, безнаказанного — очередная красная тряпка. Боль на груди и боках отрезвляет Сережу — Антон так схватился за него, что не замечает, как впился ногтями, царапая голую кожу до крови. А еще скулит что-то похожее на: «не надо, пожалуйста, пойдем». Сережа касается его пальцев, пытаясь показать, что все будет хорошо, что он не станет подбрасывать дровишки в огонь. Намеки о том, чтобы Антон уносил ноги, успешно игнорируются — он отказывается бросать своего верного защитника. — Все, я понимаю, у вас было в планах хорошо провести вечер, и этот симпатичный молодой человек ввел вас в заблуждение, — идет на попятную Сережа, все еще пытаясь напрасно прикрыть своим телом Антона и отправить его поскорее с глаз долой. — И мы не хотим мешать, вы обязательно найдёте здесь кого-нибудь другого… — Не-ет, поздно, я хочу его, — язык незнакомца скользит по его губам, пока плотоядный взгляд пожирает каждый участок кожи Антона. — Уверен, он умеет отсасывать. — Антон, я пытался, — выдыхает Сережа и вновь безуспешно бросается с кулаками на мужчину — родные руки не желают его отпускать. — Щас ты у меня членом подавишься! Незнакомец пользуется моментом — расплывшись в мерзкой ухмылке, он выбрасывает вперёд кулак, заезжая прямо Сереже по носу. Но, не рассчитав сил и забыв о своем пьяном состоянии, пошатывается и сам с грохотом падает прямо на небольшой стеклянный столик. Звон битого стекла. Громкая ругань Сережи, вопль ужаса Антона, пьяные маты незнакомца — все это прерывает подоспевший администратор с парой крепких парней. Он держится с достоинством, хоть и несколько холодно: просит поднять с пола гостя и увести его в тихое место, позвать быстро клининг, а еще принести лед в полотенце и стакан воды. С легкой улыбкой как ни в чем ни бывало просит расслабиться всех остальных и приносит извинения за причиненные неудобства. Затем администратор поворачивается к Антону с Сережей, устало выдыхает и, когда приносят полотенце, протягивает им его. Предлагает осмотр врача, что оказывается дежурит каждую вечеринку. Мало ли чем все закончится — избыток алкоголя, слишком увлекшиеся удушьем, пронесение запрещенных веществ — богатые, что дети, за ними тоже глаз да глаз. — Как вообще Наташка пустила сюда этого урода? — негодует Сережа после осмотра врача, когда их приводят в небольшую комнатку, больше смахивающую на кабинет. — Наташка? — переспрашивает Антон. Он никак не может отлипнуть от Сережи, заботливо прикладывая холод к пострадавшему носу. — Сильно болит? — Госпожа данного заведения, — с полуулыбкой поясняет администратор, а затем, как-то тяжело вздохнув, добавляет, — это слишком уважаемый гость, несмотря на то что с ним возникают… некие сложности. — Это он — сынок депутата, что портит Наташе нервы? Администратор поджимает губы и утвердительно моргает глазами. В последний разговор, когда Сережа регистрировался на вечеринку, ему захотелось узнать, как дела у старой подруги. Когда-то он помогал ей с проектом ее первого заведения, тогда и подружились — у нее только недавно умер муж, оставив приличную сумму денег, а ей давно хотелось открыть дело для души, заодно помогая людям. Все это вылилось в вечеринки для избранных, которые приносили неплохой доход. Со временем денег хватило на расширение — и теперь ее загородный дом смело может претендовать на знание лучшего заведения с тематическими вечеринками для особых гостей. Только последнее время Наташе омрачают репутацию — слишком долго она ее выстраивала, чтобы какой-то сынок толстосума все испортил за пару визитов. — Можно мне вернуть телефон? Я хочу позвонить.***
Придя домой, Арсений чуть ли не бежит в душ, не давая Диме даже как следует вымыть руки и умыться, зато приказывает подготовиться и снять все лишнее. Он готов и хочет, кричит все его тело, а особенно горящие возбуждением глаза. А Дима просто улыбается. Ему приятна сама мысль, что Арсений наконец-то расслабился, окончательно впуская в свою жизнь. «Мой, Димка, ты мой!» — довольно мурлыкал он на ухо, пока ехали в такси. Ответом был нежный взгляд, который сводил с ума своей искренностью. И раньше Арсений порывался к смене позиций, но что-то останавливало каждый раз, напоминая о зыбкости их отношений. Дима видел это в его глазах: легко подкрадывающийся страх, неуверенность, желание отвернуться, спрятаться от взгляда, читающего как открытую книгу. И он не настаивал. Да и необходимости такой уж прям не видел — самому ой как приятно. Да и всегда можно получить удовольствие другим способом, не ломая и не заставляя никого идти на жертвы. Арсению, помимо огромной любви к ягодицам Димы, особенно нравился петтинг, когда в непосредственной близости, когда одна лишь имитация, но так заводит эта тонкая грань. Он очень хотел почувствовать Диму внутри, но все это время был не готов и сам же от этого терзался. А теперь нервозность подкралась к Диме. Он стоит посреди комнаты, не зная, как и что: снять ли всю одежду, сесть или лечь, нетерпеливо ждать или принять ненавязчивый вид. Вдруг спугнет — что, если от одного неправильного решения Арсений вновь закроется? А ведь какой же он сегодня счастливый — прямо сердце поет. Увлеченный мыслями, Дима скользит взглядом по шкафам, зачем-то заглядывает в них, словно где-то там спрятался верный ответ. Или хотя бы смелость и уверенность. Но даже алкоголя не видно, а так бы оба расслабились. Но с другой стороны — чистый разум, это ли не самое лучшее для единения с партнером? Взгляд натыкается на свечи. Когда Арсений, наплескавшись вдоволь, выходит, обернув бедра небольшим полотенцем, вокруг уже расставлены горящие свечи. Комната погружена в приятный тёплый полумрак, а сам Дима, оставшийся в одних штанах, с легкой полуулыбкой зажигает последний огонек. Арсений замирает на несколько секунд, состроив до невозможного умилительную мордашку — как же ему нравится эта привычка Димы — «ходить голеньким, чтобы тело дышало», и при этом даже сейчас соблюдается осторожность. Но все же этот стройный торс с небольшой растительностью на груди так будоражит мысли Арсения, как и понимающий, многозначительный взгляд, хитрая ухмылочка. Он спешит к Диме, врезаясь в него объятьями. — Ты… И в этом коротком слове, крепких объятьях укладывается сколько всего, что никто бы не выразил ни в стихах, ни в песнях. Арсению кажется, что и в фильмах никогда не видел ничего прекраснее, ничего романтичнее. Он так требовательно жмется, что Диме даже трудно дышать, но вот его отпускают и ведут к кровати, не отводя горящего взгляда. От штанов и полотенца избавляются быстро, желая обнажиться не только душой, но и телом. Бесконечные поцелуи, прикосновения, ласка окутывают мужчин. Они попеременно перекатываются друг на друга, слегка посмеиваясь над мнимой победой. В любви нет победителя и проигравшего, нет первенства и главенства, лишь добровольное партнерство, уважение, понимание и принятие. А главное искренние чувства. Поцелуи Арсения отдают жадностью и нетерпением, игривыми покусываниями губ и солнечной усмешкой. Дима же отвечает ему мягко, медленно и тягуче, словно льется мед и вырисовывает собой дивные узоры по чужому телу. Он повсюду, запрещая спешить, не желая упустить ни одного участка кожи. И Арсений нетерпеливо стонет, выгибаясь навстречу. Он хочет Диму, хочет так, что сомнений никаких нет, и вновь хитро придавливает к постели, собственнически закидывает ногу и спускается ладонью по его животу. Все ниже и ниже, пока не достигает цели, крепко обхватив длинными пальцами член. Но Дима даёт ему самую малость, прижимая к себе, поглаживая и сжимая ягодицы. Он пьет Арсения, пока щедро покрытый смазкой палец плавно толкается в него — всего на фалангу — и слушает, как сбивается дыхание партнера. До чего же приятно видеть реакцию: как судорожно хватаются за плечи, как подрагивают ресницы, желая спрятать глаза, тихое мычание, так похожее на одобрение. Арсений просит о большем, ерзая, потираясь пахом о чужое бедро, насаживаясь сильнее, глубже. Дима понимает, Дима дает то, о чем просят. Но дразнит, терзая медленным поглаживаниями. Так чувственно. Так заботливо. — Димка, ну так нельзя, — хнычет Арсений, утопая в обилии чувств. — Я могу прекратить, — пальцы замирают, когда Дима со всей серьезностью это произносит, но на губах его залихватская улыбка. — Только попробуй, — сердито хмурится Арсений, но тут поглаживания возобновляются, выбивая очередной стон, — я же тебе, м-м, так припомню… — Внеси этот пункт в свой плотный график, — ехидно шепчет прямо в приоткрытые покрасневшие губы. Арсений тоже хочет съязвить, непременно что-нибудь меткое, колкое, но не слишком, такое, что Дима бы непременно усмехнулся и покачал головой, признавая поражение. Но он так жарко целует, забирая, воруя все гениальные мысли, оставляя лишь: — Заткнись и возьми меня наконец-то. — Ты уверен? — Дима перекатывается и вновь склоняется над Арсением, выискивая хоть малейшую тень скрытого страха. — Я хочу тебя с самой первой встречи, Димка, я ждал уже сколько месяцев. Так как ты думаешь? — Думаю, что ты можешь храбриться, все же мне повезло быть в отношениях с прекрасным актером. — Твоя лесть тебя не спасет от активного физического труда. Давай же. Или ты меня или я на тебе. Дима все же качает головой, усмехаясь, и садится на пятки, оставив перед этим поцелуй в уголках губ. Он разводит ноги слегка смущенного Арсения в стороны, раскрывая перед собой, и не может сдержать стон восхищения. Такой открытый, честный в своих желаниях, заведенный так, что пылают уши, щеки и бледная грудь, а по растерзанным в поцелуях губах нетерпеливо скользит язык. Дима вторит ему, облизываясь, и выдавливает еще смазки на пальцы, чтобы одновременно ласкать изнывающий, налитый кровью член, и стимулировать большим пальцем промежность, продолжая растягивать Арсения. — Ты совершенство, Арс, ты так прекрасен… Стараясь придерживаться единого темпа, выбивая становящиеся все громче и громче стоны, Дима не может отвести взгляд от столь ярких эмоций Арсения, не может молчать, не восхищаться. Ему хочется ну хоть немножко растянуть этот момент, оттянуть финал, но дать ему максимум на который способен. Только Арсений тянется руками, желая обнять, ногами обхватывает талию, побуждая к действиям, и шепчет, умоляет: — Пожалуйста, ну пожалуйста, Дим… Ну как ему отказать? Дима раскатывает презерватив и опускается ниже, позволяя прижать к себе, блуждать требовательным царапающим рукам по спине, ягодицам, а затем неспешно направляет головку. Входит медленно-медленно, внимательно следя за реакцией. Арсений выгибается, крепче хватается за его кожу и судорожно хватает ртом воздух. — Двигайся, — шелестит Арсений сквозь сжатые зубы и давит пятками. — Двигайся, ек-макарек! Плавные толчки сменяются резкими, а потом вновь затихают — Дима водит по краю, чтобы возбуждение, словно волнами, то накатывало сильнее, накрывало с головой, то давало немного времени сделать спасительный вдох. И Арсений в отместку терзает его губы, не скупясь на укусы. Он хватается за плечи Димы, как если б и правда боялся утонуть, но тут руки сбрасывают, прижимая к подушке, сжимая ладони, переплетая пальцы. — Дим, Димка, — стонет Арсений, теряя остатки мыслей, извиваясь, насаживаясь сильнее, потираясь членом. Он близко, он уже так близко. — Дима… — Я люблю тебя, Арс, — тихо, едва слышно выдыхает Дима и сбивается с ритма — Арсений сжимает его член сильнее, вскидывает голову и протяжно стонет. Чуть позже Дима подумает о том, до чего же забавно Арсений морщит нос, когда кончает, но сейчас он и сам щурится, загнано дышит и падает на распростертое под ним тело, утыкаясь носом в шею и вдыхая жадно их запах. Переплетенные пальцы по-прежнему крепко сжимают друг друга.***
— Что ты так выпрыгиваешь из штанов? — посмеивается Сережа, сидя на пассажирском сидении — на водительское не пустил Антон, переживая о его полученных травмах. И вообще, последний час он носился с ним как курица-наседка, переживая из-за любых мелочей. До чертиков приятно. — Ты меня любишь, — улыбаясь от уха до уха, Антон ерзает на месте и не отрывает мечтательного взгляда от дороги. — А ты не знал? — Знаю, — довольно машет головой Антон, — правда несколько дней сомневался, но теперь уверен на все сто процентов. — Больше не сомневайся, — просит Сережа, заражаясь этой солнечной улыбкой, берет его за руку, подносит к губам и целует нежно пальцы. Случившееся сегодня очень повлияло на них. Сережа реально прозрел — как оказалось, он не повернут на одном и том, может сказать «нет» своему члену, и мало задает вопросов Антону. Кто бы мог подумать, что он из кожи вон лезет — никаких теперь особых приготовлений, лишь ленивая импровизация. А сам Антон все не может перестать вспоминать ситуацию с тем мужчиной. Сережа, не имея никакого превосходства — ни физического, ни материального, ни социального — перед тем уродом стоял до последнего. Боролся за Антона, спасал. И потом, когда говорил по телефону с Натальей — до чего же он умный, хотя и не любит этого показывать. Предложил пустить утку про утечку информации, привлечь к этому конкретного посетителя, мол и сам не скрывается, и другим мешает — вряд ли кому-либо понравится распространяться об особых пристрастиях, а особенно представителям власти. А если красиво обставить, то еще и неплохой пиар. Антон все это слушал, влюбленно уставившись на Сережу и открыв рот от восхищения. Они же могли просто уйти и больше не возвращаться — тот пьяный ублюдок даже и не вспомнит их лиц — но нет, никто не собирался сбегать от проблем, и Антон лишний раз убедился в правильности своего выбора. А еще пообещал себе, что будет непременно поднимать волнующие его вопросы — а то своя фантазия слишком богатая и далека от правды. — Так что, — переспрашивает Сережа, — ты поедешь со мной отмечать Новый год где-нибудь на Бали? Или Мальдивы? Снимем себе небольшой остров и будем делать, что хотим. — С тобой — куда угодно, Сережкинс. Где только столько денег взять, а? — Что-нибудь придумаем, — легкомысленно пожимает плечами в ответ. — Просто хочу туда, где не будет никого, кроме нас с тобой. — Медовый месяц какой-то, — хихикает Антон, нафантазировав себе всякого. — Жаль только, что съездили на оргию ну… получается, зря. Там такая атмосфера была. — Антон, мне не нужны никакие особые условия для того, чтобы тебя захотеть. Да и у нас ведь вся жизнь впереди. — С годами работоспособность падает. — Ради тебя я скуплю всю виагру в округе, — услышав это, Антон заходится от смеха и, любуясь этим прекрасным зрелищем, Сережа продолжает, — а лучше — какие-нибудь шикарные вибраторы и остальные игрушки. Я сделаю все, лишь бы очередной раз увидеть, как ты ловишь кайф. Твое удовольствие на лице… — На моем старом лице? Фу… — Я так не думаю. Ты и на меня фукать будешь? — А ты будешь седовласым старцем? — прыскает Антон. — Так! Если не прекратишь… — начинает Сережа, пытаясь сделать хотя бы подобие гневного выражения лица, но ничего не получается. Кажется, смеющийся от счастья Антон — теперь самая главная его слабость. — Что? Ну продолжай. — Ничего, — с улыбкой заканчивает мысль Сережа и прижимается к плечу Антона. — Хочу тебя любить даже если мы превратимся в двух брюзжащих дедов. — А если в бабулек? — снова прыскает Антон, но быстро берет себя в руки. — Постараемся, Сережкинс, обязательно. Но если ты будешь похож на ту мою соседку, что кричит в спину «наркоманы»… — Нет, ну это невозможно, тебя надо хорошенько приструнить, — качает головой Сережа и Антон довольно улыбается. Он планирует как следует побаловаться, а потом получить все, что заслужил. А то, что это они? Все еще не играли в нерадивого ученика и строгого учителя Сергея Борисовича.***
Сон потихоньку подбирается к двум ленивым, но бесконечно довольным мужчинам. Небрежно откинутое полотенце, которым кое-как обтерлись, одиноко лежит на полу. Свечи потихоньку догорают, прячась за восковыми стенами, а некоторые, самые маленькие, и сами уже потухли, оставив напоследок тонкую струйку дыма. — Димка, и как у тебя только получается быть таким уверенным, бесстрашным, — лежа на влажной от пота груди Димы, Арсений слушает его успокаивающееся сердцебиение и ласково поглаживает кожу кончиками пальцев. — С тобой так хорошо и спокойно, как за каменной стеной. Раньше, когда люди так говорили, мне и не верилось, что такое правда возможно. — Спасибо, Арсюш, но ты преувеличиваешь. Уверенный — возможно, но никак не бесстрашный. Ты даже не представляешь, сколько раз я представлял наше расставание. Что ты об этом напишешь, или позвонишь. Или перестанешь отвечать, а я приеду неожиданно — ты и не ждал вовсе, и видеть даже не хочешь. — Прости, что я такой, — с грустью произносит Арсений, и даже как-то скукоживается от жалости к себе, повыше натягивая одеяло. — Какой такой? Самый лучший? — игриво произносит Дима и заставляет поднять на себя взгляд, полный печали. — Ты боролся с моими страхами, пока жил в своем, еще и таком глупом — потерять меня, а я ж и не давал тебе никакой уверенности, я… — Арс. Ты каждый раз мне отвечал взаимностью. Каждый раз. Как бы я ни боялся сделать что-нибудь не так, все разрушить, ты направлял меня. Подсказывал. Не молчал, даже если было тяжело поделиться. Ты, — Дима обнимает Арсения обеими руками, понимая, что оба нуждаются сейчас в друг друге, — давал мне силы быть увереннее, побеждать иррациональные страхи. Я могу быть твоей опорой именно потому, что знаю, тебе этого хочется не меньше, чем мне. — Вечно ты мешаешь загоняться, — ворчливо отзывается Арсений, вновь уютно улегшись на груди. — Как и ты не даешь мне вдоволь побояться, — ехидно парирует Дима и получает слабый щипок, но он точно знает, Арсений сейчас улыбается. — Мы отличная команда, Арс, как и говорил. — Два трусливых гуся? — Да, — смеётся Дима, мягко, расслабленно. — Два счастливых гуся, которые успешно побеждают свои страхи. — А вот то, что ты сказал… когда мы, это… — Поразительное красноречие, Арсюх, — сонно бормочет с вялой улыбкой на губах. — Это просто вырвалось в моменте или… — Спи уже, — зевает Дима и замолкает на какое-то время. — Ну да, люблю я тебя. Мне казалось, это очевидно. Но и спать тоже, вы где-то на одной ступенечке сейчас. — Он ждет еще несколько секунд, кажется что уже даже засыпает, но тут вырывается. — Мне взаимности не ждать, да? — Ну тебе ж все очевидно, — ворчит Арсений и тоже молчит, только дольше, пока не раздается тяжёлый вздох. — Я уже назвал тебя своим, хватит с тебя признаний на сегодня. — Хорошо, я тебя понял. Тогда буду ждать. Веки становятся все тяжелее, а ритм их дыхания убаюкивает. В головах кружат мысли о том, что неплохо было бы сходить в душ, можно даже вместе, вспоминая о том поцелуе под проливным дождем. Но сил уже нет даже пошевелить одним единственным мускулом. Они так и засыпают в объятьях друг друга, вдыхая родной запах и чувствуя себя по-домашнему счастливыми.***
Антон сегодня нарвался. Честное слово, так активно флиртовать, намекать, соблазнять, приставать в конце концов, еще надо уметь. Но он правда очень старался. И уже во дворе, после слов про оплату натурой за такси, Сережа не выдержал и впился в него поцелуем. А в подъезде еле держался от того, чтобы прижать Антона к стене и, содрав с него штаны, упиваться стонами от тщательно вылизывающего языка. Дверь получилось открыть не сразу, ключ все не попадал в замочную скважину, да и требовательные ладони на ягодицах не давали сосредоточиться на процессе. Кое-как ввалившись в квартиру, они разбрасывают обувь, скидывают верхнюю одежду, и даже тогда не могут взять себя в руки — вот чужой член, это пожалуйста. Несколько раз в нетерпении они задевают нос Сережи, тот кривится, но продолжает тянуть Антона на ближайшую горизонтальную поверхность — на нем уже только майка, и почти спадающие штаны. А еще та самая цепочка. Сережа тянет за нее, когда чувствует ногами позади разложенный диван и, жадно целуя, увлекает партнера за собой, падая на мягкую постель. — Блядь! — раздается неожиданно крик и включается свет. — Дима? — Антон? — Сереж, я… — Арс! — подключается Сережа. — Ты что здесь делаешь? Это моя квартира! — А это моя комната! — Это зал, в котором ты иногда ночуешь! Ты же в Питер собирался! — А ну угомонились все! — гаркает Дима, прижимаясь к спинке дивана и потирая бедра, на которых всего несколько секунд назад хотели лихо потрахаться. Удивительным образом наступает тишина. — Так, а теперь кто-нибудь спокойно объяснит, что происходит. Арс, сядь нормально, что ты разлегся? — М-м, нет, спасибо. Я предпочитаю остаться в комфортном лежачем положении, — потягивается Арсений, поразительно напоминая ленивого кота. Сережа многозначительно окидывает его взглядом, вскидывает брови и хмыкает, пряча за этим усмешку — в ответ Арсений слегка краснеет и отводит взгляд. — Я так понимаю, что вы, — тянет Сережа, указывая на Диму, что недовольно скрестил руки на груди, — заботливый друг Поз, которого безумно любит Майя Олеговна и доверяет ему своего Антошку. — Дождавшись утвердительного кивка, Сережа продолжает, — и по совместительству Тот самый Дима — кончай-мастер. На это Димины брови поднимаются, и он заинтересованно смотрит на Арсения, что с самым беспечным видом и огромным интересом рассматривает штору. И как еще себя в руках держит, под одеялом не прячется? Да и Антон гаденько посмеивается. — Это комплимент, если что, — зыркает на него Арсений, а потом переводит взгляд на Диму и честно-честно произносит, — и не я такое придумал, у меня было бы изящнее, ты же знаешь. — Допустим, — поджимает губы Дима и рассматривает Сережу. Ну точно, именно этот хвостик он видел на оргии. — А вы Сережа, которому я непременно должен понравиться, ведь для моего партнера это очень важно. Симпатичный нос, кстати. Ну и тот самый леопард, сношающийся на любой поверхности. В чем мы, впрочем, уже убедились. — Дим, ну чего ты? Это мой Сережкинс, — ласково произносит Антон и обнимает партнера со спины, чмокая в щеку. — У нас такое произошло, ты не поверишь! Кстати, я Антон, — дружелюбно протягивает ладонь Арсению. — Наконец-то познакомлюсь с Топ-сикретом Димы! — Да не скрываю я ничего! — неожиданно взрывается Арсений. — Всё ж рассказываю! Задолбали со своим «скрытный-скрытный». Не всем открываюсь, да! — Гневно возмущается так, что даже садится, лишь бы лучше видеть глаза жертвы. Дима мягко касается его руки, раздумывая, как реагировать. — Но ты, Димон! — Он тут ни при чем, — лепечет перепугано Антон, — это я вообще придумал. Он не хотел про тебя рассказывать, потому что переживал, что не сложится! И вообще говорил, что познакомит, когда ты захочешь. Но мне, конечно, больше нравился вариант, что ты шпион… — Да? — тут же сдувается Арсений, не обращая внимания на последнюю фразу, и довольный укладывается обратно, поглядывая с-под опущенных ресниц на Диму. — Ну ладно. А Димка тебя просто Шаст называл. — Отлично, познакомились, теперь спать можно? Что за привычка шариться ночами?.. Какое-то время Дима продолжает недовольно бурчать, несмотря на то что нарушители сна благоразумно ретировались во вторую комнату — повозмущавшись перед этим, что теперь в доме нет свечей, — а сам Арсений вновь прижался к его боку и тихо посмеивается с его слов. А потом количество возмущений увеличивается, и виной тому довольные стоны Антона и постукивания мебели о стену. В итоге Арсению приходится спрятать уставшего Диму в своих объятьях — тот утыкается носом ему в шею и слегка щекочет бородой кожу. Под тихие, ласкающие ухо своим тембром рассказы о детстве, Дима засыпает, и снится ему, что они с Арсением познакомились еще совсем маленькими. Что вместе шалили, прибавляя седых волос воспитательнице сада, что устраивали походы, что менялись едой — Дима героически съедал порцию противной рыбы Арсения и получал за это милый поцелуй в щеку. А еще они друг другу читали книги — так, выдумывали истории по картинкам, буквы же толком не знали. Еще маленький Арс любил загадки, но несколько раз, когда Дима не мог ответить, стучал ему по лбу игрушечной собакой. А в конце, когда два малыша убежали в беседку, захватив одного из друзей и вручив ему какую-то незнакомую, но очень красивую книгу, Диму разбудили. И беспокойство от того, что он не успел сказать «да» маленькому Арсению и надеть на его крошечный пальчик пластмассовое кольцо из киндера, не покидает его еще несколько минут. Рассказ про сон безумно умиляет Арсения, и он утягивает принять совместный душ — все равно ему Димку отпускать не хочется ни на секунду. Ближе к обеду выползают заспанные Антон и Сережа, решая, что можно и повторно познакомиться. Сам хозяин квартиры заботливо готовит на всех «завтрак», создавая своими простыми манипуляциями особый уют. — Ого, сколько сахара… — замечает Арсений, когда делается чай. — А ты думаешь почему Антон такой сладкий? — игриво произносит Сережа, слегка смущаясь, но Антон притягивает его к себе и громко чмокает в губы. — Ой ля, — синхронно закатывают глаза Дима и Арсений. Ближе к вечеру, когда по телевизору показывают футбол, атмосфера меняется — Антон с Димой приклеиваются к экрану и мало на что обращают внимание. Арсений в этот момент просто сидит рядом, жует орешки и периодически задает уточняющие вопросы — болеет он, естественно, за команду Димы. А вот Сереже неймется, он все пытается привлечь к себе внимание Антона, и только гневные взгляды фанатов останавливают от баловства. Тогда он неожиданно подключается к ругани футболистов, находя тем самым общий язык с Димой — хорошо, когда у тебя бывший фанат футбола и неплохо тебя поднатаскал. В следующую их совместную встречу Арсений торжественно объявляет о том, что его пригласили сняться в короткометражке и это становится «небольшим» поводом отметить в узком кругу. Для этого он собирает всех в Питере и показывает красоту города, в любой удобный момент приобнимая Диму. С Антоном они легко идут на контакт — вместе смеются с каких-то «молодежных движняков» и дурачатся, как дети малые. Диме сперва кажется, что они специально пытаются создать иллюзию великолепной дружбы — Арсений знает, как важны старые друзья, да и Антон периодически поглядывает на Сережу, — но со временем любая наигранность пропадает и эти двое правда неплохо общаются друг с другом. Уже дома, за обсуждением планов на зимние праздники, Сережа довольно заявляет, что они с Антоном хотят куда-нибудь в теплые края, и Дима видит, как загораются глаза Арсения. — Тоже хочешь поехать? — пихает он своего партнера локтем. — Даже не думай, — сердито тычет пальцем Сережа, — вас мы с собой не возьмем. — Так, — тут же встревает Дима, — во-первых, мы и не напрашивается с вами никуда ехать. — На этом можно было бы и закончить, но оскорблённый вид Арсения и какой-то недоуменный Антона заставляют продолжит. — Во-вторых, а почему, собственно, нет? — Ты, — указывает Сережа на Арсения, — вскакиваешь ни свет и несешься вечно куда-то! Фотосессии тебе устраивай, а я хочу спокойно спать в номере. И потом на пляже тоже. — Идеальный отдых, Сереж! — довольно кивает Антон и прижимается к его плечу. — Вот! Мы нашли друг друга. А вы, любители активного образа жизни, можете и сами где-то… — Сереж, — встревает Антон, не дав как следует возмутиться ни Диме, ни Арсению. — Так они же могут делать что хотят вдвоём и без нас. А потом встречаться с нами где-нибудь в баре или еще как- то вместе собраться. — Антош, я просто знаю Арсения, ему может стукнуть в голову что-то такое неожиданное, что мы уже все вчетвером живем дикарями на соседнем острове. — Да когда такое было? — все же не выдерживает Арсений и Дима его в этом активно поддерживает. Первая их совместная ссора, когда каждый не знает кого лучше поддержать — партнера или старого друга — выливается в неожиданное решение. Они все же планируют поехать вместе и, продолжая свой странный спор, сделать видеоотчет о том, кто отдохнет лучше и круче. Антон с Димой даже предлагают все это смонтировать и выложить, все же тревел-шоу популярны, еще и объяснение тому, почему они собрались вместе, если вдруг кто заподозрит. Арсений торжественно объявляет, что берет на себя культурную программу — достопримечательности, музеи, театры, выставки, и все, что может потребовать пеших прогулок и ранних пробуждений. Сережа называет свою рубрику «лухари отдых для настоящих ценителей», в которой будет хвастаться видами, отелями, спа, песком… водой… когда на это фыркает Антон, добавляет, что он еще и тусер, так что ночные мероприятия тоже на нем. Дима вспоминает про любовь к всему новому и берет на себя кухню — всё равно все остальные отказываются пихать в себя различные сомнительные яства. Послушав это, Антон пожал плечами и ляпнул, что ему осталось только на банане покататься, на что прыснул Арсений, а Сережа пообещал, что это обязательная часть программы, но в эфир она не войдет. В конце концов решают, что на Антоне буйство эмоций, и если для этого придётся отправить его заниматься парасейлингом, то они сами лично его там как следует привяжут. После этого он тут же вспоминает про подвешенный язык и предлагает оставить ему связи с общественностью, но и в этом прокол — напоминают про знание языка. Чтобы Антон сильно не расстраивался — все же это частично его идея была, Сережа предлагает поделить с ним ночной движ, все же ему и ленивого отдыха с обзорами хватит, а разбавить его можно и экстримом. Арсений же, тут же оживившись, бросает, что и они с Димой могут меняться темами, если захотят. Им остаётся только выбрать место и укатить отдыхать. Но идея того, что в случае успеха пилота они могли бы продолжить подобную совместную работу, приятно греет душу.***
— Ну шикарный какой у нас номер, а? И это вы еще не видели самого главного! Какая кровать! Вы даже не представляете, что можно на ней устроить, — многозначительно водит бровями Сережа и Антон тихонько хихикает — он на все сто процентов уверен, что снимет как тот спит без задних ног, великий устраиватель. После монтажа еще и смешно получится.***
— Ну и помимо того, что эта одна из самых старинных достопримечательностей в городе, ну вы просто посмотрите — какая красота! Ты согласен со мной, Димон? — Красиво, — соглашается Дима, старательно снимая Арсения, а то он любит сказать «Еще один дубль», — очень красиво, ну прям как ты. Вы же с этой крепостью ровесники?***
— Ну и как тебе? — с сомнением звучит голос Арсения за кадром. — Ну… съедобно. Завтрак, конечно, поприятнее, но, если хотите чего-то необычного… — старательно ищет нужные слова Дима и это у него получается довольно неплохо. — Дорогие зрители, — продолжает Арсений, приближая камеру ближе к улыбающемуся лицу, — если вы после такого вдруг захотите целоваться, то мне искренне жаль вашу половинку. — Ну и хорошо, что это никому не грозит, — хитро пожимает плечами Дима, — ведь у меня в планах посетить одно очень интересное место, которое оценят такие же любители футбола, как и я…***
— Это один из лучших клубов! — кричит Антон, пока доносящаяся музыка, намиксованая из новогодних и современных песен каким-то местным диджеем, старательно его пытается заглушить, — и знаете что? Мне здесь нравится! Прыгая, вливая в себя очередной шот, танцуя и крича, Антон зажигает толпу еще сильнее, и Сережа старается охватить ее, передать атмосферу. В какой-то момент он натыкается на целующихся в темном углу Арсения с Димой. Еще совсем недавно они всей компанией отмечали, подводили итоги года, пили за всеобщее счастье и неожиданные знакомства. А теперь вот каждый был занят чем-то, или же кем-то, своим. — Вот блин, — бормочет Сережа и останавливает съёмку, к нему тут же подлетает потный и разгоряченный Антон, — эти два дурака кадр испортили! — Обрежем! — кричит ему на ухо и обвивает за плечи. Те двое и не заметят, как начался новый год, зажимаясь в углу, а вот у Антона совершенно другие планы. — Я тоже хочу побыть дураком! — Я вот смотрю на тебя! И тоже очень хочу дурачиться! И они спешат в номер, на действительно шикарную кровать — идеальное место для встречи нового года. Не спать пол ночи и отлеживаться до обеда, пока их друзья встают чуть ли не с первыми лучами, спеша встретить рассвет первого дня в этом году, позавтракать в одиночестве, пока не спустились все остальные и бежать. Бежать навстречу жизни, что любит одаривать счастьем тех, кто ее ценит. Тех, кто отчаянно хочет любить, кто готов отдавать в ответ и не требовать ничего взамен. Кто бы мог подумать, что на оргии можно встретить свое счастье? Кто бы мог подумать, что жизнь та еще плутовка.