Анклав магической любви

      Всё пусто.       Они бродили по камелотским улочкам уже больше часа, но Мордред не чувствовал энергию Кары, не мог связаться с ней телепатически, не мог никак найти её и почувствовать, словно её действительно больше нет в живых, и этого, не ожидая сам от себя, он испугался.       Пока они ехали сквозь лес по ужасной грязи, пытаясь магическими сферами укрыться от дождя, злость ушла из разума Мордреда, и он сожалел о ситуации, в которой все оказались. Кара не была виновата в своих чувствах, лишь в глупости и импульсивности, но этого не застрахован ни один человек. — Она мертва, — негромко сказал друид Руадану, глядя на его растерянное лицо. — Мы не сможем её найти. — Я тоже ничего не чувствую, — вздохнул он, кивая Мордреду.       Но Камелот жил по-прежнему. Белокаменный замок стоял, люди торопилась и спешили, проходя меж странников вдоль рыночных галерей. Как всегда был шум, что успел до изнеможения надоесть Мордреду, когда он жил здесь.       Всё пусто. Но необходимо было узнать причину её гибели. Если же казнь, то в тавернах и питейных явно будут вестись обсуждения, а если случайность и неизвестность, то… Мордред не знал, что делать, ощущая себя выжатым и глубоко расстроенным. Он всё время возвращался к мысли о разговоре с Морганой, как он ей скажет, что он ей скажет, чтобы ей не было так больно; но это опять нечестно, а она презирала ложь.       Войдя в ту же самую таверну, где он познакомился с сэром Гвейном, Мордред надеялся вновь его встретить, и к счастью, ему повезло. Казалось, что рыцарь был завсегдатаем этого места. Увидев его среди других бравых воинов, Мордред неспешно подошёл к нему, невольно привлекая к себе внимание. — Художник! — воскликнул один из рыцарей, имя которого друид не мог вспомнить. — О, Адамант, здравствуй! Садись рядом, — улыбнулся Гвейн, увидев приятеля. — Что тебя вновь занесло в Камелот? — Я всё ещё катаюсь по острову, — он подсел к ним и слегка улыбнулся в ответ. — Сегодня здесь, завтра на юге… — Это превосходно, только не стоит ехать на север, Мерлин, кажется, уже тебя предупреждал. — Ах, да, там сумасшедшая ведьма. — Которая подсылает неопытных убийц к королю Артуру. — На короля было покушение? — удивился друид. — Это ужасно. С ним всё в порядке? — Он не был ранен. Мерлин его спас. — Как это произошло? — с интересом спросил Мордред, принимая кубок эля. — Вчера на охоте. Вовремя ты заехал в Камелот, — ухмыльнулся рыцарь, рассматривая художника. — Артур любит охотиться, и на днях мы как всегда выехали в Аксетирский лес. Планировали несколько дней провести на природе, пока ещё не настала дождливая пора. И на третий день, когда мы, наконец, вышли на след оленихи, какая-то недообученная ведьма начала метать заколдованные стрелы в Артура. Но мы сразу же поймали её и убили на месте. — Это ужасная история, — вздохнул друид, выпивая эль.       Периодически он начинал мыслить как христианин, перенимая их аллюзии в собственную жизнь, потому что у Старой религии не существовало некоторых удивительных понятий и мест. Камелот был адом на Земле, и друид пил эль, чтобы унять свою слабость и ничтожность перед этим местом, которое обманчиво казалось прекрасным и благополучным. — Моргана не церемонится даже с союзницами, ей плевать на всех, кроме себя, — проговорил ещё один рыцарь, сидящий рядом. — Видимо, скоро ей надоест подсылать убийц, и она приведёт армию. — Победить она не сможет — только потреплет всем нервы, — продолжил Гвейн.       Вся дальнейшая беседа не имела для Мордреда никакого значения, ему вновь приходилось врать и что-то придумывать, сдерживая в себе желание поскорее уйти. Он терпеливо болтал с Гвейном о острове, рассказывая о своих мнимых планах и скатывался в восхищении о природе и желания перенести её красоту на бумагу, сохраняя свой образ художника, что хотя бы частично было правдой, но от каждого реплики или нового вопроса Мордреду хотелось лишь одного — сбежать, и когда, наконец, беседа окончательно превратилась в пьяный фарс, он дружелюбно попрощался с рыцарями и смог покинуть таверну. — И что теперь? — спрашивал Руадан, выслушав историю о смерти Кары. — Мы возвращаемся, — устало проговорил Мордред, оборачиваясь на закатное солнце, пробирающееся через серые тучи, постепенно захватывающие небо. — С утра двинемся в путь, — ответил он. — Я купил комнату на постоялом дворе.       Мордред кивнул ему и протёр лицо, пытаясь избавиться от напряжения и усталости, но выход был все же один — поспать. Он проследовал за Руаданом на постоялый двор и прошёл в тускло освещенную комнату. В его голове вновь завертелись мысли о Моргане, и он подумал, что мог написать письмо, но это было слишком трагично, и Мордред не имел понятия, как она справится со скорбью в одиночестве. Ему хотелось поддержать её и быть с ней рядом с этот момент, потому что она всё же была чрезмерно ранимой, прямо как и тогда, десять лет назад, когда они встретились впервые. Сентиментальная и юная леди, что защищала его и отчаянно пыталась спасти ценой своей жизни и репутации в Камелоте…       К полудню следующего дня они добрались до Ишмира, где до сих пор шёл дождь. Раньше такая непогода всегда успокаивала Мордреда, но теперь приносила лишь раздражение и боль, напоминая о недавних солнечных и тёплых днях, где и правда всё было относительно благополучно. Как только они спешались с лошадей, на площадь вышла Моргана, не накинув на себя ни плащ, ни хоть какую-то одежду от холодного дождя. — Что с Карой? — беспокойно спросила она, подойдя к Мордреду, прекрасно видя, что её не было с ними. — Она погибла, — сдержанно ответил друид, глядя на волнительную Моргану и слезы, зарождающиеся в ее и так покрасневших глазах. — Нет! Нет! Почему? — она закричала и резко взмахнула руками от боли и негодования. — Пойдем в замок, — он взял её за локоть, чтобы увести с площади, дождя и любопытных глаз саксов и слуг, наблюдающих за ними.       Моргана послушно согласилась идти с ним, чувствуя, что ее ноги стали ватными от усталости и отчаяния. Сифа встретила их в коридоре и последовала за ними, уже окончательно удостоверившись в смерти Кары. Когда они прошли в покои ведьмы, Моргана тут же перестала сдерживаться и заплакала, садясь на холодный пол. Ей уже было всё равно. — Она не спала всё это время, — тихо сказала Сифа Мордреду. — Возьми, это сонное зелье. Она отказывается его пить, но, может быть, согласится, если ты поговоришь с ней. — Хорошо, — он кивнул Сифе. — Я вас оставлю, — печально сказала она, пытаясь сдержать и свою скорбь о подруге, и покинула комнату.       Друид снял с себя мокрый плащ и повесил его на стул, тяжело вздыхая. Моргана не прогоняла его, будто бы игнорировала его присутствие в своих покоях. Она оперлась на ножку стола и закрыла лицо руками, полностью погрузившись в переживания. Она ощущала неимоверное жжение в груди, ей казалось, что её внутренности выскабливали, и это чувство было у нее и раньше, когда умерла её сестра. Ведьма думала, что уже научилась переживать смерть, но она совершенно ошиблась.       Мордред сел рядом с ней, будучи растерянным, и никак не мог вымолвить ни слова для утешения. Всё казалось ему бесполезным и гнусным, а обманывать её какими-то светлыми обещаниями об ответной мести — было неправильным и кощунственным. — Как она погибла? Как это произошло? — тихо спросила она, медленно открывая опухшее от слёз лицо. — Убили сразу же после покушения на Эмриса. Все решили, что она пыталась убить Артура, — тяжело ответил Мордред, глядя на Моргану. — Я виновата в ее смерти… — Нет, это совершенно не так. Единственный, кто виноват во всем, что происходит, это Эмрис. — Я была недостаточно близка с ней, я не… — Моргана, — он взял её за руку, ощутив ее дрожь и холод кожи. — Не вини себя, прошу. — Децим и Сифа винят меня в случившемся, и они правы. Ты просто пытаешься успокоить меня, но… — Нет. Они не правы. Послушай меня, пожалуйста, — мягко сказал Мордред. — Никто не мог предположить, что эмоции Кары так сильно взаобладают над ней. Она вела себя часто агрессивно, но это потому что ей было больно. Она не смогла справиться сама с собой и, единственное, о чем можно сожалеть, что она не попросила нашей помощи и поддержки, желая спрятаться и решать всё самой. — Я не увидела, что ей нужно больше моей поддержки! — резко вскочила с пола Моргана, стирая остаточные слезы с лица. — Я не смогла ей помочь и всё объяснить! — Ты делала всё, что могла, — он тоже поднялся с пола и подошёл к ведьме. — Ты не властна над её чувствами, а именно они управляли ей. — Ты не понимаешь! Я была ее наставницей, я учила её, но всё было недостаточным, я действительно не смогла ей довериться, а ей было важно, чтобы мы стали подругами.       Она повертела головой и задрожала от холода, от промокшего платья, от страха и боли, от усталости, но в то же время ощущала себя закованной в невидимые цепи, мешающие ей двигаться, отчего она просто замерла на месте, глядя на друида глубоко потерянными глазами. Моргана не могла понять, почему он не уходил, почему оставался с ней, не давая ей вернуться к привычному одиночеству, почему он старался успокоить её… — Вы и были ими, иначе бы… — Нет, — еле слышно ответила она, уже не находя силы спорить.       Мордред искренне сострадал ей и сделал ещё один шаг, чтобы осторожно обнять и попытаться согреть её. Он аккуратно обхватил её за плечи, прижимая к себе, ощущая как ее мокрое платье и капли воды, стекающие с её волос, пропитывали его одежду. Моргана совсем не сопротивлялась его объятию, она чувствовала тепло его рук, и ей становилось понемногу легче от его близости. Совсем не страшно.       Он не считал время, сколько они так простояли, но она вся дрожала. В ее покоях давно не топлено, и даже несмотря на летнее время года, было довольно прохладно. Друид неспешно начал отстраняться от нее, чтобы зажечь камин и свечи, но она резко схватила его за запястья. — Не уходи. Пожалуйста, — тихо и скомканно сказала ведьма, с мольбой глядя на него. — Тебе холодно. — Нет. Неважно, — она ещё крепче сжала его руки, пытаясь удержать рядом с собой. — Позволь мне, — он всё же высвободился из её хватки и его глаза загорелись золотом.       С помощью магии он высушил платье и волосы Морганы, а затем разжёг камин. — Спасибо, — сказала она, не поднимая на него взгляда. — Ты простудишься, если замёрзнешь, — ласково ответил Мордред, доставая из кармана сонное зелье, что дала Сифа. — Тебе нужно поспать. — Ты останешься? — Хорошо, только выпей, пожалуйста, — он вложил в её руку ампулу. — Ты поспишь и тебе станет немного легче.       Моргана осторожно покрутила в руках зелье, и села на постель, оглядываясь на друида. Она боялась, что он сейчас уйдёт, и снова просить его остаться она не могла осмелиться. Теперь одиночество испугало её и невольно напомнило ей прошлое, когда после смерти сестры, она осталась совсем одна и никто не проявлял к ней ни сострадания, ни подобной заботы, что пытался оказать ей Мордред. — Пожалуйста, — мягко произнес он, подошёл к ее постели и стал перед ней. — Ладно, — смиренно сказала ведьма и выпила зелье, поднимая на него растерянный взгляд.       Он слегка улыбнулся ей, и она легла на постель, кутаясь в льняное покрывало. Зелье подействовало быстро, и Моргана чувствовала, как её сознание окутывал туман, словно ведущий её к пропасти. Увидев, что она всё же заснула, Мордред нежно погладил её по голове и поправил покрывало.       Друид обещал ей остаться, но всё же покинул её комнату, намереваясь вернуться позже. Некоторые вещи нужно и необходимо было обсудить сейчас. Он прошел пару коридорных пролётов и столкнулся с Сифой и Децимом, когда как раз шёл именно к ним. — Как Моргана? Как она себя чувствует? — робко спросила Сифа уставшим голосом. — Она спит, — спокойно ответил Мордред, разглядывая потускневшее лицо целительницы. — Это сильное зелье, она проспит минимум шестнадцать или восемнадцать часов. — Хорошо. — Спасибо, я надеюсь, что ей станет лучше, — ответила она и кивнула им обоим, оставляя наедине.       Она никогда не сталкивалась со смертью так близко, если не считать ее больных. Отец бесконечно оберегал её, даже их побеги и прятки по разным королевствам аргументировал работой, а не истреблением их народа. Сифа была чрезмерно далека от реальности, оставаясь в защитном пузыре, что создал ей отец, и который теперь отчаянно пытался поддерживать ее муж. Но она всё понимала, и теперь желала проплакаться и принять произошедшее. — Почему вы обвинили Моргану в случившемся? — холодно спросил Мордред, глядя на друга, неустанно смотрящего вслед уходящей жене. — А кто по-твоему виноват здесь? Просто чувство мести? — ответил Децим. — Я не виню никого. — Зря… — Нужно винить чувство мести, покаяться и поверить в Христа? — Нет. Чувство мести Кары само по себе не являлось причиной ее побега и желания убивать, месть не придает решительности, она как краска чернит сердце, но решительность в отмщении взращивается, и этим как раз таки и занимается леди Моргана. Разве ты не видишь? — Она страдает из-за смерти Кары так же, как и Сифа. — Нет, Моргана страдает из-за неудачи, из-за неправильного подхода к обучению Кары, из-за неправильного направления мстительной энергии в ней, — твердо сказал римлянин, глядя на недовольное лицо Мордреда. — Я не отрицаю, что ей плохо, но ей плохо не из-за самой трагедии, а из-за случая, что привёл к ней. Умри Кара в целенаправленном бою против Эмриса и Камелота, Моргана расстроилась не так сильно, так как жертва не была бы напрасной… — Никогда бы не подумал, что ты жестокосердный, — заключил друид. — Моргана любила Кару, она хотела сделать её своей преемницей. — И теперь страдает из-за своей неудачи, но не самой смерти Кары. — Я не понимаю, что ты хочешь мне этим сказать, — строго ответил Мордред. — Ты не понимаешь моих слов, потому что не хочешь их понимать, — усмехнулся Децим. — Ты любишь Моргану и будешь всячески защищать ее, словно она библейский ангел. — Забавные умозаключения. — Ты изменился, и я ведь предупреждал тебя о мести. Ты видишь, что это ужасное чувство сделало с Карой, и я лишь желаю, чтобы ты понял, кто является источником… — Моргана, да? — раздражённо перебил друид. — Да, — кивнул римлянин и крепко схватил Мордреда за локоть. — Но ты мой друг, и я переживаю за тебя. Ты можешь совладать с чувством мести… — Могу и совладаю. Но ты даже не пытаешься понять. — Зато я понимаю, что есть благо для души, а что — нет, — он отпустил его руку. — И месть явно не благо. Мне тоже жаль Кару, и я скорблю о ней вместе со своей женой. Но, прошу тебя, подумай, что может случиться с Морганой? Что ты будешь делать, если она погибнет из-за своего чувства мести? Разве ты желаешь ей убиенного брата и последующую смерть? — Нет, не желаю. — И я ей этого не желаю. Я уважаю её, но она заслуживает большего, чем утопать в грязи. Как и ты. — Ты собираешься обратить Сифу в христианство? — резко перевел тему друид, пытаясь успокоить сам себя от язвительных речей друга. — Моя вера не препятствует целительству. — Сифа предаст свой народ, когда отречется от Триединой Богини. — Это не так. Тебе стоит… — Мне не стоит размышлять об этом больше, читая философские и теологические труды. Здесь мне это просто не нужно, — с раздражением говорил Мордред.       Но Децим упрямо пытался переубедить его, апеллируя к аллюзиям многобожия в христианстве и синкретизму, но Мордред уже не хотел его слушать. Усталость и недовольство пронизывали всё его тело, заставляя только лишь терпеть и не срываться…       Неизвестно, что будет дальше, но ясно одно — следовало понять, как действовать, чтобы выиграть вновь начавшуюся войну.

***

      Солнечный свет нового дня отчаянно пробирался сквозь серые тучи, спещащие ненадолго оставить Ишмир и перестать мучить жителей крепости холодными дождями. Моргана немного приоткрыла глаза, чувствуя тяжесть в голове, будто она и не спала совершенно. Ей совершенно ничего не снилось, словно она на время провалилась в душающую пустоту. Приподнявшись на постели, она откашлялась, чувствуя себя отвратительно после подобного сна. — Ты очень долго спала, — обратился к ней Мордред, закрывая одну из её книг, что начал недавно читать. — Сколько? — Почти сутки, — он сел к ней на постель, волнительно рассматривая её.       Ведьма выглядела ужасно плохо: синяки под покрасневшими глазами, нездоровая бедность лица, казалось, что она заболела. Мордред искал в её глазах присущую ей борьбу и яркость, но находил только что-то невзрачное и тусклое, словно зелень её глаз покрылась пеленой. Моргана смотрела на него в ответ чрезмерно открыто и доверчиво, и ощущала себя полностью уязвимой перед ним, но в то же время была рада, что он здесь, он будто бы согревал её изнутри одним лишь присутствием. — Это из-за зелья, — устало произнесла она. — У меня нет сил подняться. — Что тебе принести? Ты хочешь чего-нибудь? Может быть, поешь? — Только воды. — Да, конечно, — он сразу же поднялся, налил воду из кувшина в кубок и осторожно приподнес ей. — Держи. Хлеба принести или фруктов? — Нет, ничего, — тихо ответила ведьма. — Останься. — Я почти всё время был с тобой, — друид заботливо улыбнулся ей, забирая опустошенный кубок из её рук. — Тебе легче? — А ты как себя чувствуешь? Ты спал? — Да. Всё в порядке. — Я не знаю стало ли мне легче. Какая-то дыра внутри меня… Все уже знают о гибели Кары? — Да. Её возлюбленный Дэгал плачет. Ему дали выходной на кухне, чтобы прийти в себя. — Всё это ужасно… — Да, — он кивнул головой и взял её за руку, такую же холодную, как и вчера.       Мордред понимал, что переходил грани дозволенного, что вел себя с ней неподобающим образом, но ей действительно нужна была его поддержка, а он чувствовал в себе неукротимое желание всеми способами ей помочь, и похоже, что Децим был прав, он влюбился в неё, несмотря на тяжёлые обстоятельства, на их сложные отношения. Друид перестал сопротивляться своей любви к ней, это было бессмысленно, и скорее всего она и так скоро всё поймёт. Моргана же совершенно не рефлексировала свои чувства, думая о них лишь в моменте, и сейчас ей было приятно от его прикосновения, о того, как он на неё смотрел, ей становилось немного легче, хоть и скорбь не спешила уходить. — Я хочу поговорить о Каре, — чуть более уверенно заявила она, приподнимаясь на постели и крепче сжимая руку Мордреда. — Иногда мне так страшно, что мы словно исчезаем из этой жизни неизвестными, что о нас некому вспоминать. — Ты о ней вспоминаешь. Все мы будем. — Я вспоминаю тот день, когда мы познакомились, — она слегка улыбнулась, погружаясь в прошлое. — Это было зимой, больше года назад, на границе между Мерсией и Аматами, королевством Саррума. Я помню, что очень часто шёл снег, и так же и быстро таял, оставляя за собой противную слякоть. Но мне тогда нравилась любая погода, нравилось, наконец, дышать воздухом и ходить. Наверное, ты знаешь, что Саррум два года держал меня на цепи, как свою зверушку. — Я слышал об этом гнусные сплетни. — Это правда. — Я бы… — Не надо ничего говорить, — резко перебила она. — Мне не нужно утешение или сочувствие… — Он урод и мерзавец, Моргана, и этим я не пытаюсь тебя утешить, это обыкновенный факт, — строго ответил друид, не отпуская ее руки. — Да, это так, — она вздохнула. — Когда я смогла от него сбежать, мне было очень плохо. Я помню те дни, как самые прекрасные в своей жизни, мне казалось, что я никогда не была счастлива как тогда, когда бежала босыми ногами по снегу, как поднимала глаза, чтобы рассмотреть снежинки. Я два года не видела света, и эта белизна отчаянно резала мне глаза, но в то же время я плакала от того, что стала свободной. Дойдя до Мерсии, я купила себе комнату на постоялом дворе, чтобы немного отдохнуть и мне пришлось жить там какое-то время. Кара жила в этой же деревне и торговала на рынке, сотрудничая с разбойниками. Я пару раз видела, как она давала отпор мужчинам, совершенно не боясь им противостоять. Такая юная и храбрая девочка. Я наблюдала за ней и думала, что мне делать дальше, покупала книги и карты, слушала сплетни, и как раз таки узнала, что мой брат женился на моей бывшей служанке, что меня считают шлюхой Саррума, и от этого мне в то же время становилось и тошно, и больно, но Кара своей отважной борьбой против надоедливых разбойников чем-то вдохновила меня, я создала себе аллюзию, я пыталась понять, что и мне нужно оставить жалость и боль глубоко внутри, чтобы отомстить. А Кара умела бороться, умела постоять за себя, и я смотрела на нее, наблюдала за ней, пока всё же, однажды не заговорила… — Она не знала, кто ты? — Никто не знал. Саррум не спешил рассказывать, что я сбежала, а у меня не было сил, и я считала опасным, заявлять кто я. И жила как обычная беглянка, что рассматривала карты и выбирала новое место для жизни, более лучшее, чем деревня близ границы. Тогда я впервые задумалась об Ишмире, но мне нужны были люди. Кара и ее разбойники. С Руаданом и Сифой мы познакомились уже на ишмирской земле. Я первая заговорила с Карой: — Почему ты с разбойниками? - А почему ты спрашиваешь? Кто ты? — она смерила меня презрительным и оценочным взглядом, но в какой момент остановилась, и глаза ее очень смягчились.       Я что-то слышала о вашей друидической особенности чувствовать магию в другом человеке, отслеживать так его приближение или отдаление, и ещё уметь на достаточном расстоянии общаться телепатически. Я так и не научилась. — Ты одна? Я наблюдала за тобой, и не видела рядом с тобой никого, кроме разбойников. — продолжала спрашивать я. — Тогда, получается, ты ведь тоже одна. Не боишься, что казнят? — За что? — За твою кровь, — тихо ответила Кара и подошла ко мне ближе. — Я знаю, что ты такое. Как тебя зовут? — Это так важно? — я не решилась тогда доверить ей свое имя, это казалось мне слишком опрометчивым. — Я Кара, — чётко произнесла она и оставила меня на дороге, удалившись заниматься своими бытовыми делами.       Я видела, что она не была настроена ко мне негативно, но вновь заводить с ней разговор — у меня не было сил. Я и так заставляла себя просыпаться каждое утро, а когда я слышала лай или вой собак — я боялась, что Саррум нанял людей с псами для поисков, и от этого страха я с трудом избавилась спустя время. Когда прошло уже около двух месяцев и, наконец, моё состояние и силы восстановились, я решилась воплотить план в жизнь. Мне нужны были люди для удержания Ишмира, и я выбрала Кару. Она обладала магией, но все эти месяцы я не смогла найти способ заговорить с ней, как и она, видимо, опасалась меня.       Я собиралась на днях раскрыть перед ней свою личность, пригласить её в Ишмир вместе с разбойниками, чтобы занять крепость. Я прочитала, что там находилась шахта, я думала поработить этих мерзких ублюдков, воспользовашись магией и помощью Кары. Но не успела я ей озвучить этот план, как на деревню напала ещё одна шайка головорезов.       Их было около двадцати, и они подожгли соломенные крыши греческим огнём, и как бы люди не пытались носить ведра с водой, тушить это пламя, оно распространялось всё больше и больше. Мне стало очевидно понятно, что это непростые люди, выбравшие путь рэкетиров, а скорее всего когда-то давно достаточно зажиточные и образованные люди, раз смогли обрести греческий огонь. И не сказать, хуже или лучше, проще или сложнее сражаться с ними, одно мне было понятно — они были более жестокими и кровожадными, чем обычные разбойники. Когда ты лишился дома, денег, положения, ты не остановишься ни на чем, чтобы уничтожить мир вокруг, чтобы отомстить за свое горе. Мне было невыносимо слушать крики невинных крестьян, невыносимо было видеть, как беременную женщину пронзили копьем в живот и вспороли его ради забавы. Чем умнее озлобленный человек, тем более жестоки и беспощадны его действия.       Я не хотела быть такой, но я знала, что они чувствовали. Несколько лет назад я чувствовала то же самое и действовала похожим образом.       В этой суматохе я еле отыскала Кару. Она дрожала от страха, прячась под скамейкой в кузнице. Я дернула её за плечо, и она чуть было не пырнула меня ножом, но я тут же отбросила его магией. — Я помогу тебе. Мы можем их победить, — сказала я ей, помогая её вылезти из-под скамейки. — Каким образом? Я ничего не умею. Я ничего не могу! — Я могу.       Она нахмурилась, словно не поверила мне, но я все же вытащила ее. Кузница уже горела, и едкий запах дыма начал проникать в наши лёгкие. Нужно было собрать все силы, чтобы отразить этих головорезов, и я это сделала. Мы вышли из горящего дома, и я сказала Каре всеми силами защищать крестьян, а сама пообещала ей разобраться с шайкой. — И у тебя получилось? — спросил Мордред, внимательно слушая её рассказ. — Да, получилось, — Моргана слегка улыбнулась. — Хоть я и давно не практиковалась в магии, у меня получилось отбить их атаку не столь силой, сколько их страхом перед магией. Никто не хотел погибнуть от рук ведьмы, и они начали молить о пощаде, когда я пронзила стрелами их главаря. Деревня уже была сожжена, многие погибли, разбойники, с которым сотрудничала Кара, тоже были практически перебиты. — Кто ты? — спросил один из несчастных говорезов, будучи связанный магической верёвкой. — Лучше скажи, что ты выберешь: смерть или служение мне? — Я не хочу умирать, госпожа, — прохрипел он, пытаясь поднять на меня глаза.       Кара с удивлением и нескрываемым восхищением и удовольствием наблюдала за происходящим. Я видела какую-то долю счастья в ее глазах, ее надежду. Она подошла ко мне, когда я заправляла телегу с новыми рабами, и я знала, что она пойдёт со мной. Я была в этом уверена и не ошиблась. — Ты сможешь научить меня? Научить магии? — неловко и скомканно спрашивала она, глядя на меня. — Конечно, смогу, Кара. — Так, — она слегка запиналась, отводя глаза в сторону, будто бы сомневалась в чем-то. — Ты ведь Моргана? Моргана Пендрагон? — Да, — я ей улыбнулась, искренне обрадовавшись впервые услышать свое имя из чужих уст. — И вы вместе захватили Ишмир? — Обосновались здесь и привезли достаточно рабов для каменоломни, — ответила Моргана. — Она помогла мне начать новую жизнь, помогла мне найти силы для борьбы с несправедливостью, а я подвела её… Я не хочу, чтобы её страдания были напрасными. — Эмрис получит по заслугам, а когда его не станет, Артур и Камелот будут достаточно уязвимыми для атаки, — рассудил Мордред, пытаясь представить себе их будущее. — Значит, остаётся жить дальше и стремиться к нашим целям.