***
Энн, как трудолюбивая пчёлка, сидела уже в своей мастерской до самой ночи и снова изготавливала себе высококачественный сахар. Милая, маленькая пчёлка, мне всегда хочется её оберегать. Видимо, она и не успела заметить, что хочет спать, раз дремлет за своим любимым делом. Тихо подойдя, я поднял её и понёс в спальню. На полпути к комнате она неожиданно обхватила руками мою шею и выдохнула в неё моё сокращённое имя. Шея покрылась мурашками, ведь она всегда была самой чувствительной в моём теле. Когда я донёс её до кровати и пытался уложить её, девушка не размыкала свои руки, поэтому я снова выпрямился. — Пугало, ты чего? — она приоткрыла свои глаза цвета сахарных яблок, причмокнула своими тоненькими, но аккуратными губами, которые мне хотелось поцеловать, и произнесла тихую просьбу: — Шаль... Останься, — Энн покраснела и отвела взгляд, а я остался в растерянности, ведь с чего ей просить об этом? Ничего не ответив, я снова положил её на кровать и она, видимо подумала что это отказ, поэтому отпустила руки. — Мне лечь с тобой или просто посидеть рядом? — спросил я и снял с себя плащ. Она подняла на меня свои сверкающие глаза и прошептала «ложись». После того как мы в тишине переоделись в спальную одежду, я лёг в её кровать на левый бок и положил свою руку ладонью вверх между нами. Она медленно вложила свою ладонь в мою и всё, что я мог слышать в тот момент — это своё слегка учащённое сердцебиение. Нам ничего не нужно было говорить. Не то, чтобы нам было всё понятно без слов, как это бывает в клишированных романах, мы просто не хотели разрушать момент. Да и к чему разговоры, если девчонка глаза едва открытыми держит? Так что я прошептал ей "спи" и она закрыла свои очи. Её дыхание замедлилось почти сразу, что только дополнительно свидетельствовало про еë усталость. В скоре и я провалился в сон, а до этого мои мысли занимала Энн и то, какие творческие люди взбалмошные.***
Поскольку у меня нет привычки спать с кем-то в одной кровати, ночью спал я не очень, хотя под утро всё таки заснул. Когда проснулся, то почувствовал непривычную тяжесть тела на себе. Открыв глаза, я понял в какой позе мы спали: голова Энн лежит на моём плече, а её левые рука и нога обнимают меня, будто я её большая кукла или что-то в этом роде. Откуда-то взялось желание остаться так и посмотреть на реакцию девушки: как её щёки покроются румянцем, что она скажет и как начнёт двигаться. Но искушение не взяло верх и я магическим образом выбрался из плена рук, не разбудив саму девчонку. Весь день мы взаимодействовали как обычно, хоть я и замечал её смущённые "незаметные", по мнению Пугала, взгляды. Не знаю, что значила эта ночь для неё, но я не глупый — друзья так не делают. Нам нужно поговорить об этом, но мне интересно, что она собирается с этим делать. На моё удивление, которое я не показал на лице, ночью, когда Энн ложилась спать, она снова попросила меня лечь с ней. Я прищурил глаза и её лицо начало из умоляющего переходить в расстроенное. — Хорошо, — проронил я, как будто эти слова для меня ничего не значат, хоть это и не так. Телесный контакт — значит большое сближение, а она — расцветающий цветок. Сон в одной кровати — это очень большое сближение, учитывая позу, в которой мы сегодня проснулись. И как бы я не хотел признавать это, всё равно знаю, что жажду этого сближения. Она нужна мне, как сахарному скульптору сахарные яблоки. Хочется касаться её неустанно, несмотря на то, что я не большой поклонник прикосновений. Мы заснули в такой же позе, как и прошлой ночью. И последующие ночи мы спали так же. Днём вели себя, как самые дружные друзья, а ночью спали в одной кровати и я всё ещё не понимаю как это воспринимать. Когда касаюсь её днём, не важно как: за плечо или приобнимаю за талию, то она невероятно краснеет и шарахается этих касаний, как от раскалённого железа.***
Иногда я хочу полностью избавить её от излишнего внимания мужских особей к ней. Чтобы её щеки не становились румяными под их жадными взглядами, чтобы они не смели прикасаться к ней своими загребущими руками. Хотя, как любит повторять сама Энн: «он не вещь», — так и она не является моей вещью. Но мои собственнические замашки в такие моменты просто кричат и я не могу выключить их ни на секунду. В этот раз произошло то же самое. После получения медали, на Пугало стали обращать внимания ещё больше: кто-то восхищался, а кто-то говорил гадости или пытался пакостить. Какой-то урод начал лезть к ней и говорить заезженную клевету, будто у них других слов не находится, но, наученная горьким опытом, Энн просто игнорировала хама. Когда недоумок понял, что отвечать ему не собираются, он схватил её за руку и с мерзким оскалом проговорил: — Интересно, а ты будешь ублажать меня так же как и короля раз он принял решение отдать медаль тебе? — ублюдок грубо сжал её щёки и рассматривал так, словно коня выбирал. Я не выдержал этого зрелища, поэтому с силой сжал его руку, которая держала её лицо. Энн в стороне не осталась и, выхватив свою руку, она с размаху влепила ему пощёчину. Не дав ему оклематься, я поволок подонка из нашей лавки, и, бросив его на дорогу, я прорычал в это мерзкое лицо чтобы он даже не думал подойти сюда ещё раз, иначе... Он сбежал, так и не дослушав, что именно я приготовил ему в наказание. Впрочем, это не важно, главное, чтобы он не смел так вести себя с прекрасными леди. Особенно с ней. Что ж, я больше не потерплю такого распускания рук по отношению к ней, так что пора сделать первый шаг. Решив немного потрепать ей нервишки, днём на перерыве я дёрнул её за руку, прижал к себе и наклонился к ней. Энн залилась краской и пискнула, а я прошептал ей на ушко: "вечером нужно поговорить". О-о-о, было забавно понаблюдать за тем, как она весь день извивалась от нервов. Пару раз даже чуть не уронила скульптуру, над которой работала долгое время, но я вовремя ловил её. А она от этого становилась ещё более дёрганой, ха. Всё таки, забавляться над людьми, когда ты свободен, намного приятнее. Вечером, когда Энн закончила работу и подготовилась ко сну, она, на удивление, решительно подошла ко мне. — Что ты хотел обговорить со мной? Ты хочешь уйти? — я опешил от такого глупого вопроса и не понимал, что сделал, чтобы она так думала. — И как ты пришла к такому выводу? Не просвяти́шь? — решил задать крутящийся в голове вопрос. — Я же вижу, что надоела тебе, ты ведь даже смотришь на меня странно, — она отвела взгляд и неуверенно потопталась на месте прежде чем добавить, — и ночью.. — Что ночью? — перебил я, — как раз об этом и хотел поговорить. А ты уже себя накрутить успела. Она удивлённо подняла на меня свои глаза, а я продолжил: — Мне не предоставляет неудобств сон в одной с тобой кровати — это даже приятно, но я не понимаю почему мы это делаем. Поэтому, чтобы не было недопониманий в будущем, я решил спросить напрямую. — Шаль... я удивилась, когда ты ответил согласием на мою странную просьбу. И ты в любой момент можешь отказаться от этого. Просто ты мне так сильно нравишься... — она сказала это на грани слышомости и, кажется, моё сердце пропустило удар, — но ничего страшного, если это не взаимно, мы можем просто быть друзьями! — несмотря на сказанное её лицо кричало об обратном: "ты разобьёшь моё сердце полностью" — Нет, — я поспешил возразить, пока она не расплакалась, — не хочу быть твоим другом. Я хочу быть твоим мужчиной, — её глаза раскрылись на столько широко, на сколько это вообще возможно и она ещё больше залилась румянцем, — хочу дальше защищать тебя, носить на руках, касаться, сделать тебя полностью моей, если ты позволишь. — Да, — выдохнула она и этого простого словечка было достаточно.