Никто не узнает

Примечательным место не было от слова совсем. Здание строительного колледжа выглядело неприветливым, серым и обшарпанным. Впрочем, как и все здания такого типа в этой стране. Да и в других, наверное, тоже. Хотя насчет этого Филипп не знал, потому что лично не видел, соответственно рассуждать о подобном было чревато. Впрочем, это не то чтобы являлось чем-то важным. Он с ненавистью посмотрел на пластиковые белые двери, выглядящие среди этого совкового торжества абсолютно чужеродно, выбросил окурок в заплеванную урну и поплелся вверх по сколотым серым ступеням. Забавно, как стечения обстоятельств могут приводить к самым неожиданным последствиям. Но вот расхлебывать эти последствия потом уже совсем не забавно. Впрочем, в данном случае… Можно сказать – легко отделался. Как они это обозвали? Что-то на пидорском. Арт-терапия? Хорошо, что ему хватило ума не спиздануть об этом в кабинете директора. Урод распалялся так, что аж покраснел. В какой-то момент Филипп даже всерьёз ожидал, что того хватит инфаркт или какая-нибудь другая херня. Впрочем, если отбросить выебоны, то Филипп знал, что сотворил хуйню. Просто в тот момент, когда он сбивал костяшки о чужое лицо, эта светлая мысль в голову ещё не пришла. Нормальный психолог, наверное, сказал бы, что это херня с замещением, мол, дома его бьет отец, а он – одноклассников в школе. Другой вопрос, что самоконтроль никто не отменял. Было бы занятно вылететь из школы за пару месяцев до выпускного. Здоровья погибшим, как говорится. Так что в воплях директора был резон. Но ебанина с арт-терапией… Филипп вытер ноги о ковер, тоскливо осмотрелся по сторонам и потащился к сидящему за столом охраннику. – Здравствуйте, – в первую очередь следовало поздороваться. В ответ охранник только не особо дружелюбно кивнул. На его месте кто угодно бы уже поехал крышей от безысходности и скуки: работать в сорок, или сколько там ему, охранником – это надо быть особенным победителем по жизни. Отец Филиппа как раз таким и являлся. А свое неудовлетворение происходящим вымещал на сыне, запивая это дело дешёвой алкашкой. Сейчас, конечно, стало проще: все же семнадцать и те же тринадцать – большая разница. Хотя иметь дело со стокилограммовым психом, находящимся под градусом, когда сам весишь пятьдесят – сомнительное удовольствие. Иногда Филипп удивлялся, каким чудом у него ещё целы все зубы. Давно следовало устроиться на работу и съехать. Собственно, именно это он после окончания школы сделать и планировал. К тому же, в теории, армейка ему не грозила из-за покрытых экземой рук. Херня как началась в четырнадцать, так и не спешила проходить, разве что иногда слегка ослабевала. Врач в «кожвене» предлагала меньше нервничать и соблюдать диету. Если со вторым было проще, то первое даже звучало смешно. Наверное, не нервничали только какие-нибудь монахи в своих монастырях и умственно отсталые. Обе категории жили в своем мире и о житейском не заботились. Ну а остальные неудачники, видимо, были обречены посещать ебаную арт-терапию. Твою ж… – Не подскажете, где здесь арт-терапия? – обречённо поинтересовался Филипп. – Дальше по коридору и налево, – кивком обозначил направление охранник. – Ты опоздал, они уже начали. – Спасибо, – оставалось только поблагодарить и пойти в указанную сторону. *** На то, чтобы собрать яйца в кулак и постучать – ушло секунд десять. Филипп основательно подолбил кулаком в дверь, повернул ручку, толкая створку, и выдал привычное: – Извините, можно? Естественно, на него тут же уставились все сидящие. Как и ожидалось, в основном это были пенсионеры – кто ещё будет посещать бесплатные сеансы арт-терапии. Младше тридцати здесь был только… – Проходите, – кивнул парень в красном ярком бомбере. В ухе у него, навскидку, было проколов пять. – Садитесь на любое свободное место. Филипп проглотил свое удивление и шагнул к ближайшей свободной парте, сел на исписанный стул, шлепнул рядом рюкзак. Это должна была быть женщина за пятьдесят с выражением вселенской усталости и презрения ко всему живому на лице. Как и у всех социальных работников. Парень в красном в эту схему не вписывался. С ним должно было быть что-то не так. «Пидор какой-то», – мрачно подумал Филипп. Ебануться. – Меня зовут Роман, – «пидор» между тем остановился рядом с выбранной Филиппом партой. – Ага? – Филипп демонстративно откинулся на спинку, стул противно скрипнул. Губы у парня дёрнулись в некрасивой кривой ухмылке. На нижней вместе с этим движением разошлась чуть подсохшая трещина. Называть его «преподавателем» было странно даже про себя. Лет двадцать пять. И это максимум. – Представитесь присутствующим? – он, не вынимая рук из карманов джинсов, обвел подбородком помещение и вместе с ним сидящих за партами пенсионерок. – Филипп, – растянуть губы в нарочитой вежливой улыбке было как-то даже приятно. – Здравствуйте. – Можете рассказать, почему вы решили прийти, – предложил Роман. Ухмылку с его губ хотелось стереть парой хороших ударов. – Иногда бью людей по лицу, – вместо этого Филипп отзеркалил усмешку. – Хотел проработать со специалистом. По кабинету пробежал нехороший шепоток. Естественно. Пожилые дамы явно не были в восторге от соседства с поехавшим агрессивным подростком. – Для этого мы здесь и собрались, – Роман всё улыбался своей раздражающей улыбкой. – Надеюсь, вы мне поможете, – Филипп вдруг подумал, что скорее всего директор описал ситуацию, когда сообщал о том, что направит сюда ученика. Зачем тогда весь этот балаган? Поиздеваться? – Помочь вы себе можете только сами, – голос у Романа внезапно зазвучал серьезно. – Я просто пытаюсь создать благоприятную среду. Среду, блядь. – Пока не работает, – Филипп постарался сказать это с завуалированным сарказмом. – А вы ещё не пробовали, – широко улыбнулся Роман. На щеках у него появились ебучие ямочки. Филипп не был ценителем мужской красоты, но завистью обдало нехуево. С такой внешкой… Он неосознанно поскрёб пальцем шершавое потрескавшееся пятно на тыльной стороне правой ладони. Не то чтобы это был комплекс. Но в основном за руку с ним люди здоровались с опаской, едва сжимая ладонь. И похуй, что ебучая экзема не являлась заразной. Потому что выглядела как то, что сам Филипп руками бы трогать не стал. – Принадлежностей для рисования у вас с собой нет? – зачем-то уточнил Роман очевидное. – Есть ручка, – за что боролся, как говорится. Роман как-то снисходительно улыбнулся и мягко качнул головой. Филипп почувствовал, что его начинает бесить даже горьковатый запах его туалетной воды. Он вдруг показался сам себе глупым тринадцатилеткой, который «назло бабушке отморозил уши». – Я дам вам цветные карандаши, – это Роман уже обозначил по дороге к своему столу. – А после занятия обсудим, что может понадобиться. – С нетерпением жду, – уныло отозвался Филипп. Запал исчез. Теперь он чувствовал себя глупо. – Возьмите, – Роман положил перед ним упаковку карандашей и несколько листов А4. – Что рисовать? – Филипп глупо спрятал руки под стол. – Сегодня – что захотите, – пожал плечами Роман и поправил кончиками пальцев листы. – Какая щедрость, – зло отозвался Филипп. Злиться ему стоило только на самого себя. Но злиться на пидорского Романа с по-уебански проколотым ухом было проще. И Филипп даже знал почему. Если ты неудачник, то даже малейшее чужое превосходство будет бесить. – Вы не на школьном уроке рисования, – снова дёрнул уголком рта Роман. – Я заметил, – промолчать не дало упрямство. – Уверен, вы меня удивите, – насмешливо кивнул Роман, отходя от парты. – Попробую, – следовало заткнуться, но Филипп просто не мог. Роман молча улыбнулся и сел за свой стол, одновременно доставая телефон. Психолог хуев. Пускай хуй и получит. Филипп мстительно улыбнулся и принялся за работу. Прекрасно осознавая, что его такое поведение – исключительно следствие неуверенности в себе. Другой вопрос, что соблазн оказался слишком велик. В конце концов это была всего лишь бесплатная государственная программа, а Роман был слишком похож на пидора. *** Хуй получился что надо. С огромными волосатыми яйцами синего цвета и яркой красной головкой. Вместо подписи Филипп нарисовал мерзкое голубое сердечко. Он ещё раз окинул свое произведение взглядом и оповестил: – Я закончил. – Несите сюда, – Роман отложил телефон. Филипп нервно облизнул губы. Руки зудели куда сильнее, чем обычно. Очень хотелось провести по пятнам ногтями, пускай даже сдирая в кровь. Пройти пару метров до стола было делом пары секунд. Роман склонил голову набок, изучая тщательно прорисованный хуй. Филипп в это время зачем-то изучал его проколотое ухо. Серьги были не простыми, а выёбистыми. С какими-то висюльками и цепочками. Надо было нарисовать на головке пирсинг. Получилась бы отсылка. – Интересно, – вынес вердикт Роман. Уголок его рта в который раз дёрнулся в некрасивой ухмылке. – Вы знаете, что сочетание синего и красного цветов является сложным для восприятия из-за эффекта хромостереопсиса? И здесь выебнуться решил? – Первый раз слышу, – Филипп засунул руки в карманы спортивок, с наслаждением ощущая, как ткань проехалась по зудящей коже. – Но в таком сочетании, как на вашем рисунке, эффект практически не заметен, – Роман вдруг поднял голову и посмотрел прямо в лицо. Глаза у него были непонятного серо-коричневого цвета, с розовым от полопавшихся сосудов белком. Вместо ответа Филипп предпочел пялиться в ответ. – Как ваши впечатления от занятия? – поинтересовался Роман. Какие могут быть впечатления от занятия в компании бабок и фрика. – Некомфортно, – смотреть сверху вниз нравилось. – Почему? – разочарования на лице Романа не было, только раздражающая улыбка. Филипп даже сам поразился, насколько хотелось зарядить ему в челюсть. Может, нужна была не арт-терапия, а психиатр и транки. – Предполагал, что здесь будет по-другому, – уточнять подробности было явно ни к чему. Скорее всего этот и так доложит директору о хуе на рисунке. Сколько бы они ни говорили о конфиденциальности, всё это было хернёй. – Ожидания не всегда оправдываются, – насмешливо пожал плечами Роман. – Нужно выходить из зоны комфорта. – Хуйня вопрос, – сарказм скрыть не вышло. – Вы тоже выйдете? Блядь. Это зря. Сейчас присядет на уши по поводу мата. – А кто вам сказал, что я в своей зоне комфорта? – неожиданно без улыбки спросил Роман, проигнорировав нецензурщину. – Так выглядит, – нормальный ответ Филипп подобрать не успел. Комментировать это Роман не стал – их прервала подошедшая со своим рисунком женщина. *** – Чем хотите рисовать на следующем занятии? – звук чужого голоса заставил дёрнуться, прерывая вязкую кашу из мыслей. Филипп медленно выдохнул и поднял голову. Судя по всему – в кабинете они были уже одни. Роман стоял в паре метров, засунув руки в карманы. – Всё равно, – желания говорить с ним не было. Как и приходить на следующее занятие и что-то там рисовать. – Тогда приносите акварель, – предложил Роман. Он не выглядел как человек, которого хоть сколько-то задело невежливое равнодушие Филиппа. – У меня её нет, – скорее бы он отъебался. Роман посмотрел будто с интересом. Оценивающе. Сказал: – А купить? – Денег нет, – взгляд Филипп выдержал, даже вернул. – Настолько? – склонил голову набок Роман. – К вам, смотрю, дохуя богатые ходят? – слово проскочило случайно. Филипп поморщился, заранее готовясь к замечанию – все же материться второй раз в присутствии какого-никакого, но преподавателя, было чревато. Но Роман только насмешливо хмыкнул. Обдало душной злобой. Филипп и сам не понимал, что именно настолько его бесит. Возможно, это просто шалила его протекшая крыша. В конце концов у него всегда были проблемы с контролем гнева. По крайней мере, так говорила школьный психолог. Но уж она-то должна была понимать, что сама провоцировала агрессивное к себе отношение дурацкими вопросами и тягой к сливу личной информации классному руководителю. – Не дохуя, но акварель за сто рублей купить себе могут позволить, – передразнил Роман. Видимо, в отсутствие своих подопечных, он вышел из роли вежливого преподавателя и не заморачивался. – У них пенсия, – Филипп хотел было сложить руки на груди, но вспомнив, что у психологов это считается жестом закрытости, воздержался. Не стоило давать повод для ещё одной галочки в отчете, который этот придурок сто процентов отправит в школу. Роман коротким движением потёр проколотое ухо и улыбнулся. Уёбок. – Нет у меня денег, – резюмировал Филипп. – Со школьных обедов экономлю на пиво. – Тебе дать сто рублей? – поинтересовался Роман, складывая руки на груди. Смешок вырвался сам собой. Психолог, блядь. – А ты прям заинтересован в моем излечении, – переход на «ты» ощущался приятно. По крайней мере так не возникало диссонанса. – Даже деньги готов тратить. – Нельзя зарывать такой талант, – издевательски назидательно сказал Роман. – Телефон. – Чего? – не понял Филипп. Все это начинало напоминать какой-то нездоровый сюрреалистичный пиздец. – Номер телефона, – Роман снова раздражающе улыбнулся. – Я запишу в журнал и заодно скину денег. – А что, тебе из школы мой номер не прислали вместе с рекомендацией психолога? – зло спросил Филипп. Понимание происходящего исчезло полностью. Какой номер? Какие, блядь, деньги? – Не смотрел, – Роман пожал плечами. – Так ты посмотри, – не стиснуть лежащие на парте руки в кулаки стоило усилия. Кожа зудела так, что хотелось стереть её до костей. – Предпочитаю самостоятельно составлять психологический портрет, – Роман тоже посмотрел на его ладони. От этого взгляда… Филипп не выдержал и проехался ногтями по самому большому потрескавшемуся пятну. – И что напишешь? – собственный голос казался донельзя уебанским. Пидор в красном уделывал каждой фразой. Как будто заранее знал, как будет развиваться диалог. – Есть пожелания? – Роман присел на край впереди стоящей парты. – А так можно? – Филипп попытался принять максимально расслабленную позу. – Ты ж психолог, должен быть объективным. – Тогда дай себе объективную оценку, – Роман пятерней зачесал упавшие на лоб короткие темные волосы, не особо аккуратно уложенные на косой пробор. На среднем пальце у него тускло блестело потемневшее серебряное кольцо. «Спаси и сохрани»? – В бога веришь? – зачем-то спросил Филипп. – Бабушка подарила, – как-то по-доброму улыбнулся Роман. Ну, охуеть теперь. – Напиши, что я полный уебан, и ты не можешь со мной работать, – без особой надежды предложил Филипп. Роман рассмеялся. Коротко, но с чувством. Филипп без особых мыслей рассматривал его лицо. От вибрации серьги в ухе мелко подрагивали. – Согласен, это объективно, – Роман все ещё продолжал улыбаться. – Но если так напишу – уверен, что доучишься до выпуска? Они же тебя к психиатру направят. К государственному, денег-то на частного у тебя нет. Забавляется, урод. – И что? – не то чтобы здесь было что-то не понятно. Филипп задал этот вопрос просто для того, чтобы не молчать. – Проблемы будут из-за диагноза, – пожал плечами Роман. – С работой преимущественно. Это было ясно и так. – Просто приходи на занятия, и я нарисую нормальный отчёт, – предложил Роман. – Все будут в плюсе. – Тебе-то какая с этого польза? – стало совсем уныло. – Если будут проблемы, придется слишком много бумажек заполнять, – Роман пересел удобней. Поправил джинсы, засунув руки в карманы. Джинсы у него тоже были пидорскими. Укороченными, зауженными книзу. Филипп подумал, что отец бы именно так и сказал. Пидорские. Он терпеть не мог отца. Пидорскими это джинсам быть не мешало. От таких мыслей Филипп чувствовал себя отвратительно жалким. После обычно хотелось хорошенько подраться. К примеру, чтобы кто-то просто доебался на улице. Ебучий наркоман или… Да кто угодно. Филипп с наслаждением представлял, как бьет его в лицо, а потом добивает тяжелыми ударами по ребрам. Но единственное, на что он мог претендовать – пара затрещин от отца сегодня вечером, если тот опять будет не настолько бухой, чтобы валяться посреди коридора в обоссанных штанах. – Я тебе и так проблем доставлю, – мрачно пообещал Филипп. – По крайней мере, не придется делать лишнюю бумажную работу, – Роман несколько раз быстро моргнул и принялся тереть правый глаз указательным пальцем. – А твои выебоны я, так и быть, потерплю. Потерпит он. – Понял, – этот балаган надо было прекращать. – Пока. Вместо ответа Роман насмешливо улыбнулся и кивнул. Филипп забрал рюкзак и, не оглядываясь, вышел из кабинета. *** Конечно, ебучего зонта не было. Не было даже капюшона – стирать толстовку Филипп поленился, потому надел просто верх от спортивного костюма. Сейчас это вышло боком. Он стоял на освещенном фонарем крыльце и тупо пялился на стену льющейся с неба воды. Судя по всему, сухим до дома шансов дойти не имелось. Филипп зябко повел плечами и вышел под дождь. Всё равно в данной ситуации это являлось единственным возможным вариантом. Не, конечно, можно было подождать, пока закончится дождь… Даже вернуться в помещение. Но там был этот. Ещё раз сталкиваться с Романом, даже мельком, в планы не входило. Потому Филипп просто поглубже засунул руки в карманы и побрёл в сторону дома. Мысли в голове толклись далеко не самые приятные. Мерзкие. После таких обычно хотелось промыть мозги с мылом. Если бы… Резкий автомобильный сигнал заставил дёрнуться. Филипп только успел подумать какого хуя ему, идущему по тротуару, сигналит какой-то идиот. – Запрыгивай, – Роман улыбался. – Подброшу. Филипп почувствовал, как его тошнит. – Чего ты доебался? – держать лицо не было сил. Прозвучало откровенно отчаянно, а не зло, как хотелось. – Садись, – повторил Роман. – И расскажу. Ебануться. Филипп дёрнул ручку, плюхнулся на сиденье и с наслаждением хлопнул дверью. Жаль, что кожаную обивку нельзя было испортить мокрой насквозь одеждой. – Благотворительностью решил заняться? – трясло ощутимо – Филипп только сейчас понял насколько успел замерзнуть. – Вдруг мне в другую сторону. Роман молча выкрутил температуру, обдало теплым воздухом. Сказал: – Адрес? Пахло смесью апельсиновой салонной вонялки, сигаретного дыма и его горьковатого одеколона. Подумав, Филипп нехотя озвучил улицу и номер дома. В конце концов у Романа был доступ к его личному делу. Которое тот, блядь, даже не удосужился посмотреть. Дождь явно усилился и теперь заливал стекло так, что дворники с трудом справлялись с потоками воды. Роман молча забил адрес в навигатор и щелкнул поворотником, трогаясь с места. Что являлось более унизительным решением: сесть в машину или скорчить дохуя принципиальное лицо и пойти пешком? Оба варианта казались уебанскими. Всё, что было связано с Романом – было уебанским. Как и он сам. – До остановки меня довези, – это показалось относительно адекватным решением. – Сними мокрое, – вместо того, чтобы как-то прокомментировать предложение, сказал Роман. – Быстрее согреешься. Серьёзно? – Вон, на той остановке, – ладони и пальцы зазудели с новой силой. В совокупности с липнущей к коже мокрой одеждой, ощущалось это отвратительно. – Я никому не расскажу, – с насмешкой отозвался Роман. Обдало гадким чувством злой беспомощности. – Мне твоя жалость до пизды, – уёбок выкручивал всё так, чтобы именно Филипп почувствовал себя идиотом. – Так хочешь, чтобы тебя жалели? – Роман посмотрел искоса. Волосы у него растрепались окончательно. А ещё на пальцах его левой руки, лежащей на руле, Филипп разглядел старые белые шрамы. Абсолютно бессмысленное наблюдение. – Похоже, что хочу? – мокрая ткань мерзко липла к плечам и груди. – Пока сам не осознаешь – мне бессмысленно тебя убеждать, – расслабленно дёрнул плечом Роман. В полутьме салона его бомбер казался почти бордовым. – Ты же психолог, – за окном мелькнула остановка. Филипп со стыдом понял, что рад тому, что Роман не высадил его на ней. – Хочешь открою профессиональную тайну? – Роман коротко повернул голову. – Ну? – послать его было бы ещё более жалко. – Психологи нахуй никому не упали, – сверкнул улыбкой Роман. – Самая бесполезная профессия. Я знаю не больше тебя. Просто я меньше долбоёб. – Не боишься, что я не буду относиться к тебе серьезно, как к специалисту? – попытался Филипп. – Мне это не нужно, – отозвался Роман. – В итоге важно только то, как ты сам оцениваешь свою проблему. По факту, я нужен для того, чтобы фиксировать изменения. Ты сам-то заметил, что мне и делать ничего не пришлось, чтобы ты продемонстрировал все свои заёбы? – И какие? – зачем-то спросил Филипп. Бинго. Он повелся абсолютно на все провокации, которые выдал Роман за этот вечер. – Самый главный – неуверенность в себе, – Роман чуть притормозил, пропуская смутно видного в темноте пешехода. – Чем больше выёбываешься, тем это очевиднее. Открыл, блядь, Америку. – Не убедил, – Филипп очень надеялся, что его голос не звучит обиженно. – Думаешь, все пялятся на твои руки? – спокойно спросил Роман. Окатило как из холодного душа. Это был удар ниже пояса. Филипп просто не был готов. – А что, не пялятся? – вот он слом. Мерзкое чувство, когда задели за живое. Хотя казалось бы. Филипп и сам не понимал, почему зацепило так сильно. Возможно из-за того, что Роман не издевался, а просто констатировал факт. И звучало это хуже, чем любая издёвка. Потому что Филипп действительно постоянно думал об этом. – Пялятся, – кивнул Роман. – Но всем похуй. Смотрят только потому, что выглядит не так, как обычно. Как ты пялился на мое ухо. И на пальцы, – он чуть поднял руку, демонстрируя шрамы. – Ты не сравнивай, – Филипп тяжело сглотнул, пытаясь успокоиться. – Твое ухо, конечно, выглядит по-пидорски, но ты это сам сделал. Тебя никто не заставлял. – Это частность, – качнул головой Роман. – Важен сам факт отличия. Всё, что не норма, вызывает интерес того или иного характера. Ты назвал мое ухо пидорским – это разновидность реакции, которая, кстати, тоже тебя характеризует. Реакцией на твои руки чаще является отвращение или страх заразиться – зависит от человека. – И как меня это характеризует? – злостью изнутри буквально жгло. Филипп знал, что ещё очень пожалеет о том, что говорил, но остановиться не мог. – Знаешь почему из всего, что я сказал, ты зацепился именно за это? – насмешливо спросил Роман. – Потому что это тоже твоя больная тема. На занятии ты выбрал очень интересный объект для рисунка – но это ещё ни о чем не говорило, – он коротко криво улыбнулся. – Но сейчас, когда ты разозлился и захотел задеть меня в ответ, ты выбрал именно оскорбление в адрес ориентации. Загорелся желтый. Роман начал плавно притормаживать, явно не собираясь проскакивать перекрёсток. – Хочешь сказать, я тоже пидор? – с насмешкой поинтересовался Филипп, выделяя предпоследнее слово. – Хотел сказать, что у тебя могла быть травма из-за того, что кто-то тебя так оскорблял, – Роман снова улыбался. – Но твой вариант даже интересней. Своё движение Филипп не отследил. Осознал только тогда, когда уже цеплялся побелевшими от напряжения пальцами за воротник красного бомбера. – Ну? – почти прошептал Роман. – Давай. Вблизи его запах был другим. Наверное потому, что не мешался ни с чем посторонним. – Уёбок, – выплюнул ему в лицо Филипп. – Думаешь, что всё обо мне знаешь? – Делюсь наблюдениями, – издевательски нежно улыбнулся Роман. – Ты сам спросил. Филипп разжал пальцы и откинулся обратно на спинку сиденья. – Чем больше злишься, тем очевиднее проблема, – повторил Роман. – Я не собираюсь над тобой издеваться. Просто говорю как есть. Разумнее всего было промолчать. Вместо этого Филипп спросил: – Это ты так со всеми пациентами общаешься? – А я сейчас не на работе, – пожал плечами Роман. Ловко. Никак это не прокомментировать стоило усилия. *** – Музыку любишь слушать? – нейтрально спросил Роман, останавливаясь перед подъездом. – И что? – Филипп чувствовал себя выжатым. Хотелось упасть в койку и отрубиться. Сил не было даже огрызнуться. – Приноси в пятницу наушники, – Роман вдруг мягко и коротко тронул его за предплечье, заставляя повернуть голову. – Понадобятся. – Окей, – на зеркале болтался освежитель, судя по всему он и распространял запах апельсина. – На, впиши, – Роман протянул разблокированный телефон. Забирая, Филипп случайно задел чужие теплые пальцы. Из-за того, как он замёрз, контраст получился ощутимым. Руку захотелось отдёрнуть. Телефон, конечно, оказался пидорским айфоном в красном чехле. Пальцы все ещё чувствовали фантомное прикосновение. Впрочем, это не являлось чем-то удивительным. К другим людям Филипп прикасался редко, потому даже случайное касание в автобусе заставляло дергаться. – Как вписать? – поинтересовался он, закончив с цифрами. – Имя и фамилию, – Роман наклонился слишком близко, заглядывая в экран. Как бы там ни было – пах он объективно охуенно. Это раздражало ещё больше, чем несоблюдение личного пространства. Филипп молча вписал и то, и другое в положенные поля. Вернул телефон, старательно избегая контакта с кожей. – Спасибо, – поблагодарил Роман. Филипп вяло кивнул и полез выбираться из машины. – Не забудь сходить в душ, – словно спохватившись, добавил вслед Роман. – А то простудишься. Тоже, блядь, нашелся заботливый. Снова привычно обдало раздражением. Филипп передернул плечами и хлопнул дверью. *** Насчет душа Роман был прав. Филипп бы пошёл туда и без его ебучих советов. Оставалось просочиться так, чтобы не запалил отец. Если он уже спал – это бы не составило никакого труда. Но если… – Явился, наконец? – судя по голосу – принял на грудь он уже хорошо, но недостаточно для того, чтобы свалиться. – Привет, – нехотя пробормотал Филипп. Хуй он доберется до душа в ближайшие двадцать минут. – Нормально с отцом поздоровайся, – он, наконец вывалился с кухни и остановился, загораживая проход. – Я поздоровался, – очень хотелось, наконец снять мокрую одежду и хотя бы просто лечь. Хуй там плавал. – Нормально, я сказал! – воняло перегаром и застарелым потом. В теории, отца можно было оправдать. Объяснить происходящее уходом матери, не сложившейся жизнью, незапланированным ребенком, который тянул вниз. Желания делать это не было от слова совсем. Сейчас Филипп чувствовал только раздражение и неприязнь. Ещё мерзкий застарелый страх. По лицу получать не хотелось. По другим частям тела, если честно, тоже. – Здравствуйте, отец, – Филипп сунул руки во влажные от дождя карманы. – Хамишь? О, Филипп уже прекрасно видел, чем это закончится. А если так, то почему бы не развлечься. По крайней мере будет не только больно, но и немного весело. – Ни в коем разе, – издевательски учтиво улыбнулся он. – Как можно. Первый удар удалось заблокировать, потому что неожиданным он не был. – Мне не четырнадцать лет, папа, – Филипп зачесал упавшие на лоб волосы. – Я и в ответ въебать могу. – Будешь с отцом драться?! Посмотри на себя! Выглядишь как петух из-под шконки! Хоть бы делом занялся! – речь к концу последней фразы стала совсем бессвязной. Понятно, батю понесло. – А ты, значит, хорошо в петухах разбираешься, – улыбка наверняка получилась мерзкой, потому что сначала он отлетел к стене, а потом в живот пришел хороший удар с правой, который он успел немного притормозить. Потасовка в очередной раз вышла идиотской. Бытовуха как она есть. В комнату Филипп вернулся с разбитой губой и кровящим носом. Теплая соленая жидкость залила подбородок, закапала футболку. Саднила скула – там, судя по ощущениям, уже начал формироваться неплохой синяк. Да и похуй в целом. Филипп справедливо полагал, что испортить то, что изначально выглядело не очень-то, довольно сложно. Он, наконец, разделся, вытер футболкой нос – все равно её следовало постирать. На животе тоже обещала налиться внушительная гематома. Удовлетворять во всей этой ситуации должно было только то, что сам он тоже не остался в долгу. Начавшие покрываться коркой сбитые костяшки снова влажно щипало. Велико достижение – пару раз зарядить отцу в морду. Даже звучало это уёбищно. Отличная иллюстрация неблагополучной семьи. Удовлетворения не ощущалось. Только мутная злость и обида. Скорее на себя, чем на отца. К нему Филипп испытывал просто неприязнь. Спортивки полетели на пол – к футболке и кофте. Чтобы снять носки, пришлось сесть на кровать – живот болел ощутимо. Филипп стер остатки крови из-под носа, осторожно потрогал губу – на ощупь с ней не произошло ничего страшного. Бывало и хуже. От мыслей отвлекла вибрация телефона. Филипп зацепил его с одеяла, глянул в экран. Звонили на «Вотсапп». Знакомым номер не выглядел. – Да? – наверное, стоило сбросить сразу. – В душ сходил? – поинтересовался знакомый голос. Судя по звуку, на заднем плане шумела вода. Он ебанутый или прикидывается? – Ты мой номер для этого просил? – Филипп приложил ладонь к ноющему синяку на животе, пытаясь немного успокоить боль. – И для этого тоже, – Роман не стал даже отрицать. – Не успел, – зачем-то ответил Филипп. Хотя куда проще было бы просто нажать отбой. – И что тебе помешало? – насмешливо спросил Роман. – Двадцать минут прошло. А он не охуел? – Ты не охуел? – повторил вслух Филипп. – Это простой вопрос, – Роман выключил воду, хлопнула дверь. – Не успел, такой ответ тебя устроит? – всё это воняло абсурдом за километр. – Что такого могло произойти? – продолжил доёбываться Роман. Филипп откинулся назад, прислоняясь спиной к стене, прикрыл на секунду глаза. Потом сказал: – Сам посмотри, – и просто включил камеру. Ебало выглядело… Ну, неутешительно. Хуже, чем ощущалось. В основном из-за размазанной крови. – Тебя избили алкаши в подъезде? – Роман тоже перешел на видео. Футболки на нём не было, на плечах блестели капли воды. – Что это за херня? – С отцом разговаривал, – Филипп вдруг почувствовал себя отвратительно несчастным. Стоило, блядь, хоть кому-то проявить участие. – Умойся и губу обработай, – Роман пропал из кадра, какое-то время Филипп наблюдал только потолок, потом появился снова, но уже в футболке. От не до конца вытертой воды серая ткань чуть промокла. – Почему ты на меня свое не рабочее время тратишь? – вопрос звучал вполне справедливо. – Оно же не рабочее, могу тратить как хочу, – ожидаемо. – Но это и мое свободное время, – Филипп ковырнул стянутый начавшей подсыхать кровью подбородок. – С чего ты взял, что я вообще хочу с тобой говорить. – Брось трубку, – Роман прошелся пятернёй по мокрым волосам и завалился на кровать. Хуже всего, что делать этого не хотелось. Филипп молча нажал отбой. «Не забудь обработать лицо», – сразу же пришло вдогонку. «Ок», – не ответить выглядело бы глупо. Контакт Романа в телефонную книгу он занес как «Уёбок». *** Доёбывал Роман каждый день. В основном вечером, когда Филипп уже успевал вернуться из школы. Видимо, решив, что тот любит именно видео-звонки – он звонил исключительно в таком формате. Пиздел в своей полусерьезной манере, судя по всему, отлично понимая, как это бесит. Спамил какими-то ссылками на видосы и статьи, мемами в стиле постиронии. В один из вечеров Филипп спросил, зачем он проколол ухо. – Выглядит уёбищно, – добавил он после вопроса. – Не слишком ли много внимания простому пирсингу? – склонил голову набок Роман. – Просто интересно не боишься ли, что тебя за это отпиздят когда-нибудь, – на автомате огрызнулся Филипп. Роман заложил руку за голову и криво улыбнулся – лежал он на широкой двуспальной кровати, это Филипп успел понять за пару дней их «общения». – Я не за один раз это сделал, – тот тронул себя за проколотую мочку. – Первую дырку вообще сам пробил иголкой. Подростковый протест и склонность к мазохизму, – он коротко дёрнул углом рта, обозначая улыбку. – Потом уже сознательно захотел выебнуться. Как раз потому, что за это, как ты говоришь, могут отпиздить. Меня и пиздили. Правда не за это в первую очередь, а больше за неумение держать язык за зубами. Ну а потом я в зал пошёл и стал пиздить людей сам, – Роман довольно хмыкнул. – Ты же психолог ебаный, – в который раз поразился Филипп и потрогал языком заживающую губу. Болело уже не особо. – Ты не смешивай личность и профессиональные навыки, – назидательно сказал Роман. – Так-то мне, может, тоже со специалистом поработать надо. – Это ты себе как психолог советуешь? – съязвил Филипп. – Скорее как неравнодушный член общества, – отозвался Роман и, помолчав, спросил: – Отец не доёбывался больше? – Он каждый день доёбывается, – настроение тут же поползло вниз. – Но если ты про это, – трогать губу было всё же больновато, – то нет. Думаю, в какой-то степени ему хуёво. – Вымещает на тебе свои проблемы? – предположил Роман. – Это уже у него надо спросить, – пожал плечами Филипп. – Я-то не психолог. – Тут не надо иметь профильное образование, – Роман зевнул, не заботясь о том, чтобы прикрыть рот. В углу правого глаза у него выступили слезы. – Если у человека проблемы с алкоголем, то значит и по жизни что-то не так. – У меня тоже не так, но я же не бухаю, – Филипп с трудом сдержал зевок. – С эмпатией все в порядке, – засмеялся Роман. – Ложись спать. – Единственная здравая идея за сегодня, – спать действительно хотелось ощутимо. В конце концов дело шло к полуночи. Вообще, Филипп думал сесть поиграть, но вставать с койки не хотелось даже для того, чтобы умыться. – Только не в «дотку» спать ложись, – будто прочел его мысли Роман. Хотя об этом своем «увлечении» ему Филипп рассказал сам. Позавчера, когда хотел закончить разговор. В итоге они до трех ночи играли катку за каткой и пошли спать исключительно из-за сознательности Романа, который все же вспомнил, что обоим завтра вставать. Ладно в семнадцать – в таком возрасте «дотка» ещё простительна, но явно не в двадцать пять. Или сколько там ему? – Слышь, вопрос можно? – отчасти это действительно интересовало. – Удиви, – разрешил Роман. – Тебе двадцать пять? – прозвучало неловко. Наверное, потому что Филипп чувствовал себя так, будто лезет в чужую жизнь. – Неплохо, – кивнул Роман. – Молодец. От похвалы вдруг приятно потеплело где-то за солнечным сплетением. Он же издевается. В очередной раз. Роман смотрел с мягкой улыбкой, словно ждал какого-то ответа. У него были темные брови и россыпь едва заметных веснушек на скулах. Пауза затягивалась. Потому что Филипп пялился, а Роман продолжал молчать. Под его внимательным взглядом начали мерзко зудеть руки. Потереть свободную ладонь об одеяло оказалось очень кайфово. – Ты антигистаминное что-нибудь пьешь? – судя по всему, смотрел Роман излишне внимательно. – Нет, – мрачно отозвался Филипп. Происходящее нравилось всё меньше. Ублюдок, очевидно, выдавал подъёбку за подъёбкой, а он, как идиот, это хавал. Ещё и… Блядь. То есть с какого хера Роману было бы не плевать. Выглядеть дураком не хотелось. – Не будет так чесаться, – хуже всего, что Роман не выглядел как человек, который издевается. – Я понял, – такой ответ казался безопасней всего. – Ложись спать, Филипп, – больше Роман не улыбался. Как будто тоже почувствовал себя неловко. – Окей, – выдавить короткое слово стоило усилий. – Не забудь про завтрашнее занятие, – напомнил Роман. – В семь я тебя жду. – Ладно, – руки как будто опустили в муравейник. – Не чеши руки, – напоследок сказал Роман и отключился. Конечно же, Филипп расчесал их до крови за следующие десять минут. *** На занятие он снова опоздал. Но даже не из-за того, что хотел продемонстрировать пренебрежение, а потому, что зашел купить краски и долго блуждал по рядам, пытаясь понять, где могут находиться принадлежности для рисования. В итоге оказалось, что красок в «Пятёрочке» не было. И даже детских. Ну, он пытался. Хотя осадок остался всё равно. Так что в кабинет Филипп заходил в крайне мрачном настроении. Стучаться не стал, просто открыл дверь и молча глянул на стоящего рядом с одной из посетительниц Романа. Тот поднял голову, реагируя на звук, и вдруг улыбнулся. С ямочками. Так, словно был рад видеть. – Здравствуйте, – выдал Филипп. Называть Романа на «ты» при всех было неловко. – Здравствуйте, – отозвался тот. – Проходите, присаживайтесь. Издевается? Или это дефолт? Филипп кивнул и сел на привычное место. И пока Роман что-то вполголоса объяснял пожилой женщине с высокой причёской – просто пялился, нервно тряся ногой. Отсутствие красок почему-то заставляло париться. Как будто он сделал что-то не так. Ну, хоть наушники имелись. Он демонстративно выложил их на стол рядом с телефоном. Который, правда, выглядел отнюдь не презентабельно – экран треснул, силиконовый чехол давно пожелтел и затерся. Работал и слава богу, как говорится. – Держи, – отвлекшись на мысли, появление Романа рядом он проворонил. На стол, рядом с телефоном и наушниками, легли краски, две кисти и пачка акварельной бумаги. – В «Пятёрочке» ниху… ничего не было, – глупо попытался оправдаться Филипп. Краски, что дал Роман, явно стоили не сто рублей. И цветов в них было больше, чем пять. – Банка, – Роман выставил перед ним четырехсот пятидесяти миллилитровую стеклянную банку без этикетки. Что на это ответить Филипп не знал. Так что просто забрал банку и пошёл в туалет, наливать воду. *** Много времени приготовления не заняли. Другое дело, что последний раз красками Филипп рисовал классе в третьем. Он помакал кисть в воду, ткнул на пробу в красный цвет. – Подожди, – Роман, судя по звуку голоса, остановился сзади. – Есть любимая песня? – Ну? – поворачиваться не хотелось. Мешало странное чувство похожее на неловкость. – Включай, – боковым зрением Филипп увидел, как Роман оперся ладонью о стол рядом с его держащей кисть рукой. Пахло сигаретным дымом, свежей одеждой и уже привычным одеколоном. Найти песню было делом пары секунд. – Можно один? – Роман кивнул на наушники. Филипп молча протянул наушник. «Wind of change» от Next to Neon звучала как всегда отлично. – Поставь на репит и рисуй, – спустя секунд тридцать прослушивания велел Роман. Опять это говно. – Могу ещё одну залупу нарисовать, – вполголоса зло огрызнулся Филипп. – Конкретнее можно? Роман за спиной тихо насмешливо хмыкнул. Наклонился совсем близко и сказал на ухо: – Рисуй пейзаж. Только не заморачивайся на деталях. Его теплое дыхание щекотало кожу на виске. Филипп стиснул кисть до побелевших пальцев. Уёбок явно не знал, что такое личное пространство. Или сделал это специально, чтобы побесить. – Можешь начинать, – отстраняться Роман не спешил. – Съебись, – попросил Филипп. – Зови, если будут вопросы, – издевательски нежно выдохнул Роман в волосы на его виске и выпрямился. Реагировать на это Филипп не стал. Потому что единственной правильной реакцией в данном случае являлся хороший удар с правой. Но затевать драку на глазах чинных пенсионерок не хотелось. Впрочем, песня довольно быстро успокоила раздражение. За это её Филипп и любил. Как там учили на школьном рисовании? Он подцепил не испачканную в краске кисть, намочил в воде и принялся смачивать бумагу. Получилось это быстро. При мыслях о пейзаже в голову тут же пришел закат над морем. В конце концов, сильно сложным это не казалось. Филипп взял чистый листок под палитру, смешал зеленый с синим и провёл первую линию. Краска кайфово расплылась по мокрой бумаге. В центре следовало оставить место под солнечное отражение. Художником он не был, но… – Не дави так на кисть, – поверх пальцев легла чужая ладонь, накрывая расчесанные шелушащиеся пятна. – Мягче. Филипп тяжело сглотнул. Эту ладонь хотелось сбросить, а потом спрятать руку в карман. Сам бы он себя трогать без нужды не стал. Роман мягко водил его рукой, скрашивая изъяны. – А ты дохуя художник? – зло выдохнул Филипп, беспомощно наблюдая за этим пиздецом. – Немного, – Роман почти прижимался щекой к его виску. – Как-нибудь покажу тебе рисунки. Он же издевается. Делает всё, чтобы вывести из себя. Нашёл, блядь, себе игрушку. В местах чужих прикосновений кожу жгло. – Отвали или я тебе въебу, – прозвучало неожиданно жалобно. – Попробуй, – насмешливо предложил Роман. Его пальцы скользнули по пятнам экземы, явно специально. – Скажи честно, назло расчесал? – Нахуй ты мне сдался что-то назло делать, – раздражённо отозвался Филипп. – Не дави на кисть, – ещё раз повторил Роман и, наконец, отстранился. Больше за всё занятие они не говорили. *** Рисунок получился, наверное, неплохим. Конечно, пять баллов Филипп бы себе не поставил, но трояк – почему бы и нет. Отражение он нарисовал красно-желтым, оставив пробелы в качестве бликов. К тому моменту, как занятие закончилось – раздражение улеглось. Так что теперь Филипп просто сидел, слушал одним ухом в хер знает какой раз трек и пялился на Романа, исправно отводя взгляд каждый раз, как тот поворачивал голову. Наконец, когда все вопросы со словоохотливыми пенсионерками были разрешены, Роман подошел к его столу. Сказал: – Как ощущения? – Некомфортно, – фыркнул Филипп. Роман тоже улыбнулся, давая понять, что понял отсылку. Но продолжил доёбываться: – А ещё? – Да блядь, я не знаю, – нервно пожал плечами Филипп. – Не вижу в этой херне смысла. – О чём думал, пока рисовал? – Роман сел на стул рядом. Невежливо близко. Теперь они соприкасались локтями. Если отодвинуться – насколько кринжово это будет выглядеть? – О том, как ты заебал, – правдой это являлось только отчасти. В основном он думал о том, как зудят руки, как печёт в тех местах, где касались чужие наглые пальцы и ещё о том, как правильно смешать тот или иной цвет. – А помимо этого? – судя по всему на оскорбления Роман не реагировал от слова совсем. Или реагировал, но не демонстрировал реакцию. – Тебе реально похуй? – зачем-то озвучил Филипп свою мысль. – На что? – будто с интересом уточнил Роман. Заебись. Филипп тут же пожалел, что вообще начал об этом. Но слова уже были сказаны, потому он продолжил: – На то, что я такое дерьмо тебе говорю. – Может, мне нравится, что ты вообще со мной говоришь, – непонятно отозвался Роман и криво улыбнулся. Что ответить Филипп не нашелся. Потому просто уставился в свой рисунок. – Кстати, – помолчав сказал Роман, – на, – и, вынув из кармана, положил перед ним коробку «цетрина». – Купил мне колеса? – искренне поразился Филипп. Хотя после красок-то – неудивительно, наверное? Но с хуя ли такая благотворительность? Здесь явно пахло подставой. Только какой именно – понятнее не становилось. – Не нужны? – Роман сделал вид, что хочет забрать, но Филипп оказался быстрее – перехватил пачку прямо из-под его пальцев. – Оставлю, раз уж ты заморочился покупкой, – на самом деле он был благодарен. Дохуя благодарен. Ебучий «цетрин» действительно снимал зуд. – Тебе завтра идти куда? – переключился Роман. – А что? – колесо хотелось сожрать прямо сейчас. Двадцать минут – и станет немного легче. – Если отец дома, можешь у меня переночевать, – Роман чуть развернулся. – Покажу тебе рисунки заодно. Предложение было… Заманчивым, что и говорить. В пятницу отец обычно устраивал «веселые» посиделки, и прилететь могло неплохо. А даже если не прилетало, то спокойными такие вечера назвать всё равно не представлялось возможным по очевидной причине. – Пожрать есть чего? – Филипп подумал, что был согласен сразу же, как Роман предложил. От этого мерзким раздражением заныло за грудиной. Выходит, не такой уж Роман и уёбок? Если так, то уёбком автоматически становился он сам. – Намутим, – пожал плечами Роман. – Собирайся. Сейчас журнал заполню и поедем. *** Суши они заказали ещё в машине. Вернее, заказывал Филипп. Роман мельком поднес телефон к лицу, снимая блокировку, и, не глядя, протянул. Сказал: – Закажи что-нибудь, не хочу готовить. – И что заказать? – Филипп инстинктивно осторожно забрал айфон. Дотрагиваться до чужой кожи не хотелось, потому что каждое прикосновение вызывало стрёмное жгущееся чувство. Оно и неудивительно. С такой-то социофобией. Нормально он других людей мог только бить. – Не знаю, – пожал плечами Роман. – Приложений куча, выбери сам. – Какой бюджет? – Филипп ткнул в иконку небезызвестного суши-ресторана. – Бюджет? – будто бы удивлённо переспросил Роман. – Любой. Возьми мне суп. – Суп на ужин – это сильно, – Филипп нашел нужную вкладку. – С морепродуктами или с курицей? – Хорошо для желудка, – в голосе у Романа словно промелькнуло смущение. – Давай с морепродуктами. Филипп молча выбрал позицию, подумав, заказал и себе. Нацеплял ещё ерунды со странными названиями. Итоговая сумма вышла внушительной. – 4k, – озвучил он. – И что? – не понял Роман. – Ничего, – так-то, наверное, следовало ещё по машине догадаться, что он явно не будет переживать из-за такого рода суммы. – Заказываю. Но тогда возникал логичный вопрос – зачем возиться с пенсионерками на бесплатных занятиях. Навряд ли социальным психологам особо много платили. – Заебись, – Роман кивнул. В полутьме салона ресницы бросали острые тени на его скулы. Филипп отвернулся и остаток пути пялился в окно. *** Квартира у Романа находилась в каком-то, судя по всему элитном, жилом комплексе с закрытой территорией. Ворота открывались через приложение, как и съезд на подземную парковку. В прихожей было тихо и ярко. И очень чисто. Филипп неосознанно поёжился. В таких местах он всегда чувствовал себя неуместно и неуютно. Роман стряхнул с себя бомбер, небрежно бросил на банкетку, стянул, не нагибаясь, кроссовки, предложил: – Раздевайся. – Ага, – снять по факту требовалось только кроссовки. Рядом с кроссовками Романа выглядели они не очень-то. Кто ж знал. С какого хера он вообще загоняется на эту тему. На раздражение уже надоело обращать внимание. Роман был раздражающим сам по себе, и с этим следовало смириться. – Ванная, – Роман кивнул на первую справа дверь в коридоре. – Или дальше. Какая больше нравится. – Мне всё равно, – раздражённо передёрнул плечами Филипп. Какая, блядь, разница, где мыть руки. Не в унитазе и на том спасибо. – Тогда пошли, – Роман зашагал вглубь квартиры. Не оставалось ничего, кроме как потащиться следом. Несмотря на плитку – полы оказались тёплыми, и ноги не мерзли. Ванная, после их с отцом хрущёвки с крошечным смежным санузлом, показалась огромной. Даже учитывая отделку в тёмных тонах. Роман сполоснул руки, а потом чуть повернул кран, явно уменьшая температуру воды, и уступил место перед раковиной. Знает, что ему нельзя мыть руки сильно горячей водой? Мыло в дозаторе слабо пахло чем-то сладким. – На, – Роман подождал, пока Филипп вытрет руки и протянул крем. – Намажь. При экземе полезно. – Откуда у тебя крем? – глупо ляпнул Филипп. – Купил, очевидно, – Роман поднял брови. Очевидно, блядь. Филипп подумал, что это действительно абсолютно идиотский вопрос. Только вот откуда ему-то знать, чем балуются люди у которых есть деньги. Это даже была не зависть. Скорее констатация. Хотя ладно, справедливости ради, была и зависть. Иногда действительно становилось паршиво от мерзкого осознания пиздеца, который творился с его жизнью. Бог с ним с уровнем жизни, Филипп никогда не дрочил на дорогие шмотки. Но за образование было обидно. Хотя, конечно, в своих тройках он был виноват исключительно сам. Оплатить даже самый бюджетный вариант он смог бы самое меньшее – через год. Это при лучшем раскладе. В принципе, даже курьером в Яндекс.Еде можно было поднимать в районе сотки, если упарываться без обедов и выходных. Хватит и на съём, и на… – Залип? – Роман стоял слишком близко. Заглядывал в лицо. – Заебался, – мрачно бросил Филипп. Пренебрежение к личному пространству бесило. – Намажь и пошли, покажу работы, – Роман вдруг взял его за локоть, дёрнул к себе и выдавил на тыльную сторону ладони крем. Запахло какой-то нейтральной отдушкой. – Он гипоаллергенный, – расценил он по-своему молчание. – У меня у самого проблемы. Филипп заторможенно кивнул и принялся размазывать крем по рукам. Он чувствовал себя так, словно попал в параллельную реальность. Где ванная может быть размером с нормальную комнату, а люди мажут руки кремом просто так. Охуеть. То есть он не был каким-то совсем неблагополучным бомжом, но подобное не имело ничего общего с его повседневной жизнью. Наверное, он просто проскочил средний уровень. Так-то Роман с его пафосной хатой и дорогой тачкой явно относился не к среднему классу. Потому контраст и показался настолько разительным. Рукав толстовки съехал вниз, и Филипп неловко, предплечьем, попытался засучить его обратно. Дальше Роман сделал странное. Он мягко перехватил его за запястье и поднял рукав на прежнее место, проехавшись горячими, чуть влажными от недавно вытертой воды пальцами по голой коже. – Ты чё? – максимально тупо выдал Филипп. – У тебя руки в креме, – буднично пожал плечами Роман. Он всё ещё не отпускал запястье. Просто чуть сжимал, держа на весу. Немного отойдя от охуевания, Филипп отдёрнул руку, отступил на шаг. На лице Романа промелькнула странная эмоция, похожая то ли на испуг, то ли на недовольство, но тут же сменилась привычной насмешкой. Он сунул руки в карманы и поинтересовался: – Идём? – Если не хочешь провести вечер в ванной, – попытался реабилитироваться Филипп. Судя по насмешливой улыбке Романа – не вышло. *** Рисунков было много. Роман использовал и акварель, и уголь, и даже простую синюю ручку. Её, правда, в основном для небольших почти схематичных зарисовок. – Гейство какое-то, – Филипп поднес листок чуть ближе, рассматривая довольно тщательно прорисованную мужскую фигуру с крыльями за спиной. – Скажи это Гийому Гифсу, – засмеялся Роман. – Это Люцифер из Льежского кафедрального собора. Я был в Бельгии и нарисовал. Давно дело было. – Я должен впечатлиться? – Филипп вдруг почувствовал себя неловко. – Ну, нарисовано так себе, но скульптура очень ничего, поверь, – Роман ещё раз посмотрел на лист. На неискушенный взгляд Филиппа нарисовано было охуенно. Говорить об этом он, естественно, не стал. Спросил: – И давно рисуешь? – Не помню, – пожал плечами Роман. – Как и все. С детского сада. Только не все потом рисуют с натуры в Бельгии. Следующим под руку попался нарисованный акварелью морской пейзаж. Закат на рисунке Романа был куда более тусклым, чем намалевал сегодня Филипп. – О, это Средиземное море, – Роман оживлённо придвинулся ближе. – Рисовал по памяти правда. Так что это больше совокупность всех закатов, что я там видел. Личное, блядь, пространство – это какая-то шутка? Тепло чужого тела чувствовалось даже через слой ткани. Роман грел дыханием щеку, наклонившись совсем близко. Ладно это была бы девка. Это, по крайней мере, не ощущалось бы так странно. Какого хера он вообще думает о происходящем в таком контексте? Филипп почувствовал, как у него начинают мерзко подрагивать пальцы. Если начать дергаться, то Роман опять будет смотреть с этой своей насмешливой понимающей улыбкой. Если остаться… Неловкость прервал звонок в дверь. Хотя, кажется, неловко тут было только Филиппу. Потому что Роман как ни в чем не бывало хлопнул его по плечу, поднялся и пошёл открывать. *** Поели быстро. Роман без особого аппетита хлебал свой суп. Выбор позиций он никак не прокомментировал. Просто ел то, что первым попадалось под руку. Хотя основную часть все равно сожрал Филипп, потому что не ел со вчерашнего вечера. К тому же суши в своей жизни он пробовал всего один раз. Говорить об этом Роману было бы глупо. Как было глупо и по своей сути. Так что Филипп сказал другое: – Я обожрался. Не сильно умнее. Роман улыбнулся. По-доброму. Как будто был чему-то рад. Черты его лица сразу стали мягче. Это нормально – так пялиться? Филипп неловко опустил голову. – Хочешь посмотреть что-нибудь перед сном? – Роман отставил пустую тарелку, глянул вопросительно. – Есть предложения? – смысла отказываться Филипп не видел. Предложения у Романа были и не одно. В итоге выбор пришёлся на свежевышедший боевик с необременяющим мозг размышлениями незамысловатым сюжетом и красивым экшном. Смотрели на большом экране в гостиной. Роман откинулся на подушки, вытянув ноги. И в какой-то момент закинул руку Филиппу за плечи. Прикосновение практически не ощущалось – по большей части его предплечье лежало на подушке. Но сам факт бесил. Так что Филипп назло откинул голову так, чтобы посильнее прижать Роману руку затылком. Тот вздрогнул, но ничего не сказал. И следующие десять минут они сидели в этой дурацкой неудобной позе, пока Филипп, наконец, не пересел, резко сменив положение. Фильм закончился не оставив после себя особых впечатлений. Роман предложил сходить в душ, потом показал гостевую спальню. Филипп так и плюхнулся на кровать, как был, в полотенце. – Кайф, – не оценить было невозможно. – Как и твоя ванная. Она охуенная. – Ты умеешь быть довольным? – делано удивился Роман. – А чего нет, если есть повод, – Филипп потянулся, крестообразно раскинув руки. – На, – Роман швырнул в него сложенными шортами и футболкой. – Чистое. – Охуеть сервис, – поразился Филипп, натягивая шмотки. – Ты так со всеми гостями? – Я не приглашаю гостей, – Роман прислонился плечом к встроенному в стену шкафу. – С чего тогда мне такая честь? – стало неловко – Роман выглядел не особо весёлым. – Не заморачивайся, – тот дёрнул ртом в намеке на улыбку. – Как скажешь, – смысла развивать тему Филипп не видел – она явно не являлась приятной. – Тоже схожу в душ, – зачем-то оповестил Роман. – Спи. *** Когда он снова зашёл в комнату, Филипп уже почти спал. Шевелиться и открывать глаза было лень, потому он плавал на границе сна и яви, вслушиваясь в чужие мягкие шаги. Судя по звукам, Роман закрыл форточку, задернул штору. Справедливо – к ночи с улицы нихуево тянуло холодом. Шаги прошуршали ещё и затихли. А потом на спину, между лопаток, невесомо опустилась чужая рука. Не вздрогнуть стоило усилия. Нихуя се… Додумать Филипп не успел. Роман просто накинул на него одеяло и вышел, осторожно прикрыв дверь. *** Заснуть удалось только тогда, когда жгущееся ощущение на спине немного успокоилось. Сколько до этого момента прошло времени – Филипп не знал. В любом случае он все равно проснулся посреди ночи с мерзко пересохшим ртом и полным мочевым пузырем. Оставалось только вылезти из-под одеяла и пойти в сортир. В темноте квартира показалась ещё больше, чем выглядела вчера. Филипп паршиво запомнил планировку и потому туалет искал добрых пару минут. Свет вспыхнул предательски ярко. В огромном зеркале над раковиной проявилось его всклоченное отражение с заживающей губой и темным синяком на скуле. Филипп поправил съехавшую с плеча чужую футболку, отвернулся и пошёл к унитазу. Упёрся горящим лбом в прохладную гладкую стену, приспустил шорты. Мыслей в голове особо не было. Разве что о том, что нужно сходить попить воды. Перед тем как нажать на кнопку слива, он зачем-то накрыл унитаз крышкой. Ну… как «зачем-то». Это была идиотская привычка не шуметь, чтобы не разбудить отца и не нарваться на очередной скандал. Въелось намертво. Филипп подошел к раковине – отражение из зеркала смотрело уныло. С таким ебалом только в грустную социальную рекламу о вреде наркотиков. Он наскоро сполоснул руки и вышел, обтирая ладони о шорты. Свет на кухне не горел как и во всей квартире, но из-за панорамного окна сильно темно не было. Как раз достаточно для того, чтобы без проблем налить воды. Филипп взял со стойки рандомный стакан, залез в холодильник, снял с боковой стенки бутылку минералки. Звук шагов заставил дёрнуться. Рука над стаканом дрогнула, вода весело запузырилась, разливаясь мелкой лужей на светлой поверхности. Роман стоял в одних трусах, буквально в паре шагов. Судя по всему, про зал он не соврал – живот и грудь даже в темноте выглядели что надо. Как и руки. Скорее всего, и процент жира был меньше десяти. Только вот не как у Филиппа, чтобы просто торчали кости. Он в который раз ощутил прилив зависти. Пялиться следовало прекращать. Он отвернулся к своему стакану и разлитой воде. Роман молча подошел к стойке, оторвал несколько бумажных полотенец и вдруг оказался совсем близко. Вытирать воду в теории можно же и не прижимаясь грудью к спине? Какого хера? Филипп резко толкнул его плечом, разворачиваясь. Разница в росте теперь ощущалась особенно неприятно – глаза оказались на уровне чужого подбородка. Роман медленно сделал шаг назад. Смотрел он странно. Словно виновато. Злые слова вдруг показались неуместными. – Извини, не подрассчитал, – мрачно соврал Филипп. – Ничего, – улыбки на лице Романа не было, только то самое невесёлое выражение. Филипп зачем-то слегка толкнул его в грудь кулаком. Сказал: – Реально спасибо, что разрешил остаться. Без пизды. Типа это могло сойти за извинение? – Можешь оставаться, когда захочешь, – неуверенно отозвался Роман, как если бы не знал – может ли предлагать. И поспешно добавил, будто оправдываясь: – Я всё равно один. За солнечным сплетением странно пережало. «Что это», – беспомощно подумал Филипп. Нездоровая хуйня набирала обороты. – Ещё заебёшься со мной возиться, – слова звучали неуместно. Как будто он грубо лез руками во что-то очень хрупкое. Ебануться. Роман со своим виновато-растерянным взглядом не помогал. Филипп вообще впервые видел его таким неуверенным. Но с чего? Это же был всего лишь он – нищий семнадцатилетний школьник с комплексом неполноценности, отцом-алкоголиком и шелушащимися от экземы руками. Будь он на месте Романа – и не посмотрел бы в свою сторону. То есть… Если уж зреть в корень, так сказать, то если Роман искал себе друга – он малость просчитался. – Ты… – Филипп прикусил на секунду губу, поморщился. – Хуй знает, зачем это тебе. Роман дёргано пожал плечами, тронул пальцами проколотое ухо. – Хуй знает, зачем люди общаются, – сарказм у него сарказмом не звучал. То есть фраза – вполне себе, но не интонация. И выглядел он… Ну, как минимум, как будто не спал всё это время. Не то чтобы в полумраке можно было много что рассмотреть, конечно. Край барной стойки неприятно давил на спину. Филипп оперся о неё обеими руками, подтянулся, садясь, и спросил: – Ты чё, в дотку играл? – И это тоже, – Роман прислонился бедром к кромке кухонной столешницы. – Мог бы позвать, у тебя ж ноут есть, – его Филипп видел на журнальном столике в гостиной. – Ты спал, – отозвался Роман. Филипп вдруг со странным чувством вспомнил, что он действительно заходил. Между лопаток ебануто вспыхнуло. – Я не сразу вырубился, – интересно, звучало ли это намёком. По крайней мере Роман, если и понял, никак не продемонстрировал. Он просто смотрел, словно ждал какого-то продолжения. Смысла продолжать не было. Филипп и сам не знал, что хотел услышать. – Я одну катку сыграл, – нейтрально обозначил Роман. – А потом дрочил на аниме? – попытка в шутку в очередной раз оказалась неудачной. – Чем ещё было заняться, – отозвался Роман. Разговор напоминал зачитывание реплик по бумажке. Перебрасываться подъёбками не хотелось. Судя по электронным дисплеям микроволновки и духового шкафа, дело шло к четырем утра. – Можно личный вопрос? – помолчав, спросил Филипп. – Можно, – Роман дотянулся до стакана, сделал глоток. Филипп зачем-то проследил за тем, как он сглатывает воду, а потом сказал: – Социальным психологом много не заработаешь. – И? – сделал вид, что не понял Роман. – Я про это, – Филипп обвел подбородком кухню, имея в виду квартиру в целом. – Тут явно один диван дороже, чем вся мебель в моей хате вместе взятая. Наверное, задавать такие вопросы считалось бестактным. Так что он добавил: – Сорян, если лезу не в свое дело. – Да нет, – Роман пожал плечами. – Это ж не что-то… – он неопределённо дёрнул лежащей на столешнице ладонью. – Квартиру отчим купил, когда я в универ поступил, чтоб я их с матерью не заёбывал. Своя семья типа у них. Ну и с акций капает по мелочи, на жизнь. По мелочи. Ну, естественно. – И зачем тогда ты этой хуйнёй с арт-терапией занимаешься? – уточнил Филипп. – Чтобы крыша окончательно не поехала, – из уст Романа это прозвучало как нечто само собой разумеющееся. – Тем более я всё-таки отучился. – А у тебя есть с ней проблемы? – по факту кто он вообще, чтобы задавать такие вопросы. Ещё более странным являлось то, что Роман на них почему-то отвечал. Хотя откуда бы Филипп мог бы узнать, что есть норма, а что нет. Он вообще слабо себе представлял, как именно дружат люди. Тупо потому, что всех, кто хоть как-то проявлял внимание, умудрился послать. Смешно, но Роман оказался единственным, кто не обижался на его необдуманный пиздёж. – А по мне не видно? – тот склонил голову набок. – Не особо, – поделился своим ценным мнением Филипп. – Значит хорошо маскируюсь, – криво улыбнулся Роман. Психолог, ебать. – Думаешь возня с бабками тебе поможет? – грубо. Но как смягчить – Филипп не знал. Роман привычно насмешливо улыбнулся. Но словно через силу. Выглядел он так, как если бы пытался… держать лицо. Нахуя? – Я могу казаться адекватным, но это не черта характера, – он снова потер ухо. – Типа… Я творил ту ещё хуйню, которой сейчас не горжусь. Мне очень повезло в какой-то момент. Повисла пауза. В тишине было слышно, как по подоконнику стучат тяжелые капли. Филипп подождал продолжения, но так и не дождавшись спросил: – В каком смысле? – Это длинная и не особо интересная история, – неуверенно отозвался Роман. – Я никуда не спешу, – развёл руками Филипп. – Так что давай, пили свою прохладную. Они как будто поменялись ролями, и теперь именно Роман чувствовал себя некомфортно. Ощущалось странно. Охуеть, сеанс психотерапии наоборот. Роман одним выёбистым движением сел на столешницу, перебрал пальцами серьги в ухе. – Когда отец умер, мне четырнадцать было, – звучал он отстранённо. – Там ничего такого, просто попал в аварию. Так что никаких грустных историй про смерть отца на руках у сына, – он криво изобразил улыбку. – Тем не менее крышу мне сорвало неплохо. Я забил хуй на учебу, начал выёбываться на мать, в общем переживал травмирующее событие как мог. Хотя ей, собственно, было всё равно. – Хуёво, – посочувствовал Филипп. – Да не, – Роман мотнул головой. – Тогда, конечно, я злился, но сейчас, думаю, что она просто хотела нормально устроить свою жизнь. Отец не был плохим, но себя в хуй не ставил. Я просто висел неприятным балластом. Типа да, когда я узнал, что у неё все это время был левый мужик, закатил истерику, мол, как же так, – смешок прозвучал совсем невесело, скорее неуместно, Филипп сдержал стойкое желание передёрнуть плечами. – По факту она просто, как и все женщины, хотела жить хорошо, ничего при этом не делая. Да как и все люди, собственно. Дело в моральных принципах. Кто-то за них цепляется, а кто-то нахуй шлёт. Но мне тогда этого никто не объяснил. Я загнался так, что поехала крыша. Делал всё, что делают неблагополучные подростки, только в двойном объеме. Разве что тяжелые наркотики не успел попробовать. А так… – он снова тронул проколотое ухо, – разное бывало. – Например? – не удержался Филипп. Роман посмотрел внимательно. Как будто решался: говорить или нет. Потом мотнул головой: – Не суть важно. – Отсосал мужику за грамм мефа? – в порядке бреда пошутил Филипп, пытаясь разбавить атмосферу. Роман словно вздрогнул. – Примерно, – но интонация слушалась абсолютно ровной. – Пиздишь, – Филипп сложил руки на груди. – Дал себя потрогать, – на лице Романа не отразилось никаких эмоций. – И не за меф, а за несколько марок с кислотой. Спизданул в своей тогдашней компании, что достану. Обдало мерзким удушливым чувством. – Ты сам рвался узнать, – взгляд Роман не отвёл. – Потрогать – типа за хуй? – максимально по-уебански уточнил Филипп. – Я был полностью голый, если тебя интересуют детали, – спокойно объяснил Роман. – И, типа… – Филипп пялился, пытаясь уложить в голове услышанное. – Плюс травма в копилку, – Роман улыбнулся одной из своих самых некрасивых улыбок. – Я тогда не вдуплял, но оно отложилось. Пиздец. Филипп вдруг понял, что не чувствует отвращения. Только липкий стыд за свою ебанутую шутку. – Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил Роман. – Всё это длилось ровно до того момента, как мать не собралась замуж. Отчим занимался серьезным бизнесом, хотел в политику и такой бардак ему нужен не был от слова совсем. Потому меня срочно заперли в частную психиатрическую клинику, откапали, откормили колесами и отправили в языковую школу-интернат во Франции. Там я поймал жесткий депресняк: резал руки и строил из себя дохуя несчастного, но делал это тихо, потому проблем не имел, – он сделал ещё глоток минералки. – Доучился, вернулся сюда. Поступил в «Вышку» на «Психологию», что удивительно – прошёл на бюджет. Вся история. – А с чем повезло? – зачем-то вспомнил Филипп. Хотя вопрос, после всего сказанного, был исключительно идиотским. – С тем, что мать и отчим не хотели, чтоб на них косо люди смотрели, – без раздражения отозвался Роман. – А твоя бабушка? – Филипп кивнул на кольцо. Роман покрутил его на пальце. Сказал: – Подарила перед тем, как я во Францию уехал. Она не ходила, из-за диабета. Ну и… Я типа делал вид, что всё нормально. Она не знала обо всей этой хуйне. За что матери благодарен – так это за то, что она тоже ничего ей не говорила. – И ты ведёшь эти занятия, типа чтобы… – Филипп запнулся, подбирая слова. – Это успокаивает, – помог ему Роман. – Мне нужно что-то стабильное, чтобы крыша не ехала. Занятия с, как ты выражаешься, бабками – очень нудное и очень стабильное занятие. Тем более я люблю рисовать. Так что я веду ебучую арт-терапию, хожу в качалку и играю в дотку, – он улыбнулся. – То, что надо. – Я типа… – Филипп почувствовал, как горят кончики ушей. – Извини, что нёс хуйню. – Ты в курсе, что за весь наш диалог ты извинился аж два раза? – Роман склонил голову набок. – И чё? – привычно окрысился было Филипп. – А то, что это первый раз, как ты это делаешь, – засмеялся Роман. – Считаю, прогресс. – Иди нахер, – сдержать улыбку Филипп не смог. – Не подъебёшь – не проживёшь? – Ты смешно ведёшься и просто не оставляешь выбора, – пожал плечами Роман. – Это непрофессионально, – делано возмутился Филипп. – Пожалуйся, – серьезно предложил Роман. – Возня со мной – уже достаточное наказание, – собственно, это даже не было шуткой. – Я заслужил, – кивнул Роман. – Пошли спать. И Филипп не стал спорить. *** Естественно, проснулись они оба поздно. Когда Филипп в полдень заставил себя выползти из кровати, чтобы дойти до сортира – Роман ещё спал. Хотя открыл глаза сразу, как Филипп заглянул в комнату. Пялился ничего не понимающим сонным взглядом секунд десять, пока Филипп точно таким же пялился в ответ. Еду на завтрак снова заказали, но заказывал уже Роман, потому её привезли из какого-то пафосного ресторана: практически домашний омлет и суп, которым Роман, судя по всему, завтракал, обедал и ужинал. Оставшийся день прошел максимально лениво: за доткой, разговорами ни о чем и просмотром очередного бессодержательного боевика с Нетфликса. – Оставайся, – это Роман сказал уже совсем вечером, когда Филипп было засобирался домой, решив, что не стоит злоупотреблять чужим гостеприимством. – Уверен? – он тронул шнурок на шортах. – Так-то у меня и трусов нету. Ну и… – Филипп хотел добавить про то, что не хочет навязываться, но не нашелся, как сформулировать. Если честно, домой не хотелось. Отец наверняка вставил бы за отсутствие, а тащиться с синяками в школу особого желания не было. Как и эти синяки получать. – Возьми мои, – пожал плечами Роман. – Они ж стираные. Собственно, так оно и началось. В плане, их странная дружба. Роман, кажется, не видел ничего странного, что его клиент будет оставаться в его доме, пользоваться его ванной и даже носить его трусы. Их-то Филипп в итоге принёс сам, наскоро собрав минимум в старую спортивную сумку. Но сам факт. В итоге Роман дал ему ключи. Как-то очень между делом: Филипп делал тригонометрию, а Роман только вернулся с тренировки. Пахло мятным шампунем и дезодорантом. Он остановился за спиной, долго смотрел на уравнение, потом сказал: – Ты минус забыл. – С хуя ли? – зло поинтересовался Филипп. Домашка успела знатно заебать. – Это ты сам скажи, – хмыкнул Роман. – Вот, – он ткнул пальцем в третью строку. – При переносе. – Ты дохуя умный, блядь, – Филипп перечеркнул попытки решения после ошибки и принялся писать заново. – Не за что, – в голосе у Романа мелькнула насмешка. – Я, собственно, чего тебя отвлекаю. На, – он положил на тетрадь связку ключей. – Сделал по дороге. Тут и чип. Костяшки пальцев у него покраснели, одна оказалась стерта почти до крови. Не то чтобы сильно необычное явление после тренировки. – И чё это? – на самом деле Филипп прекрасно понял. Просто не мог поверить в реальность происходящего. – Вроде предмет должен быть тебе знаком, – сымитировал задумчивый тон Роман. – Даю подсказку: этим открывают дверь. С хуя ли ему такой подарок. – Зачем ты мне это даёшь? – Филипп, наконец, повернулся. – Заебался тебе двери открывать и состыковывать расписание, – пожал плечами Роман. Охуеть. И не просто, а прям… – А если я у тебя что-нибудь вынесу? – глупо спросил Филипп. – Я ж, блядь, неблагополучный. – Пизды дам, – мягко улыбнулся Роман. – Попробуй, – Филипп скривился. – Думаешь, не смогу? – заинтересовано уточнил Роман. – Да ты от силы пятьдесят весишь. При твоем росте – это херня. Попадание было прямым. Филипп вскочил, зло толкнул его в грудь, заставляя отступить на шаг. Действие не являлось продуманным от слова совсем. Чистой воды импульсивное поведение. Такое с ним случалось – как это называется «падало забрало». Драка вышла унизительной. Роман не стал ни бить, ни толкать, просто в пару приемов уложил на диван, прижимая руки. Прямо поверх расползшихся по ладоням и запястьям красных шелушащихся пятен. Хотя чесалось меньше. Спасибо, блядь, цетрину, которого теперь было в достатке. Хоть даже если бы он каждый день жрал по пачке. Роман заказывал его на дом, и лежал он по всей квартире, потому что Филипп постоянно забывал, где оставил упаковку. Вырваться не получалось от слова совсем. Сыграла роль и разница в росте, и в весе. И в физической подготовке. Для приличия Филипп подёргался, даже смог высвободить правое запястье. Ненадолго. – Не дергайся, – издевательски нежно выдохнул ему на ухо Роман. – А то будет больно. – Пошёл ты! – Филипп задергался с удвоенной силой, обхватывая его за поясницу ногами. На коленях Роман не удержался и уже через секунду прижимался животом и грудью к животу и груди Филиппа. Ощущалось… Ну, как если прижимается семидесятисемикилограммовый мужик с нихуёво сделанным в зале телом. Дышать получалось через раз. – Слезай нахер! – просипел Филипп. – Попроси как положено, – говорил Роман совсем рядом с ухом. – Свали нахер, придурок, – Филипп облизнул пересохшие губы. Роман пах не только шампунем и дезодорантом. Ещё немного потом и чем-то неуловимо-теплым. Филипп вдруг поймал себя на ебанутой мысли, что хочет прижаться лицом к его шее, чтобы лучше ощутить этот запах. Обдало испугом. Он задёргался, пытаясь вывернуться. – Ты сам меня держишь, – Роман мягко двинул бедрами, обозначая захват. И это движение оказалось ебанутее всего, что происходило до этого в совокупности. Потому что Филиппа вдруг обдало очень определённого характера жаром. Он расцепил ноги и выполз из-под ослабившего хватку Романа. Тот повернулся, сел. Пропустил сквозь пальцы до сих пор чуть влажные, растрёпанные волосы. Поднял голову, глядя снизу вверх. Что-то было в этом его взгляде… Филипп тяжело сглотнул, переводя дыхание. Знакомым чувство не было. Словно испуг и сочувствие одновременно. Желание подбодрить. И ещё одно, странное, сложно идентифицируемое. Роман ведь его друг? Можно их так назвать? Друзьями. По крайней мере стиль общения сложился именно таким. Филипп знал, что ему комфортно. Сложно, блядь, не чувствовать себя комфортно в хате за дохуиллион денег. Особенно, когда тебе дают от неё ключи. – Эй, Роман, – назвать сокращенным именем почему-то было странно. – Можно странный вопрос? – Задавай, – позу он не сменил. Филипп вдруг понял, что глаза у него, у самого зрачка, как будто зеленоватые. Очень, блядь, ценное наблюдение. – Типа… – слова давались с трудом. – Ебать, нет. Хуйня, – он неловко потер затылок. – Забей. – Стесняешься? – подъёбка таковой не звучала, потому что смотрел Роман всё так же серьёзно. Кто, блядь, вообще задаёт такие вопросы? – Ты со мной из жалости возишься? – что ж, аплодисменты. Это звучало ещё хуже. Гораздо. – А ты, смотрю, на жалости повёрнут? – скривил губы в улыбке Роман. – Про потребность в общении слышал что-нибудь? Ебануться. – Значит, ты свою за счёт меня удовлетворяешь? – неудачно попытался съязвить Филипп. Разговор явно сворачивал не в то русло. – Все друг за счёт друга что-то удовлетворяют, – пожал плечами Роман. Намек ебаный?! В груди ярко вспыхнуло злостью. – Мне нахуй надо это! – Филипп схватил со стола ключи и швырнул их Роману в грудь. – Я тебя не просил! – Ты… Чего, ебать? – на лице Романа отразилось словно неподдельное непонимание. Ну, конечно. – Считаешь, я за твой счёт нормально пожить решил? – зло поинтересовался Филипп. – Не забывай, что я тебя сам позвал, – выглядел Роман теперь абсолютно спокойным. – Не проецируй на эту ситуацию свою неуверенность в себе. – Психолога, блядь, включил? – это его спокойствие бесило ещё больше. – Я предлагаю успокоиться, – попросил Роман. Здравая идея. Хоть одна за этот ебанутый вечер. Филипп молча развернулся и пошёл в прихожую. Будь это не Роман, и происходи оно месяц назад – он не раздумывая въебал бы по лицу сразу после предложения успокоиться, даже если бы потом отхватил в двойном размере. Блядь. Психотерапия в действии. – Стой, – Роман вышел из комнаты следом. – Отъебись, – попросил Филипп. – Филипп! – Роман жестко перехватил его за предплечье. – Хватит выёбываться. Ты говоришь о вещах, которые не имеют отношения к реальности. – А что тогда имеет? – Филипп свободной рукой толкнул его к стене. – Чего ты назад-то сдал? Думаешь, я совсем идиот? В нём говорила обида. И хуже всего, что Филипп это осознавал. Ему, блядь, отчаянно не хотелось, чтобы все это было правдой. Но бесплатный сыр бывает известно где. Глупо было думать, что Роман… – Я думаю, что ты сделал неверные выводы, – перебил тот мысль. – По-моему я сделал очевидные выводы, – в целом, Филипп уже чувствовал себя несколько глупо. В конце концов Роман, кажется, искренне хотел что-то объяснить. – Очевидные выводы не всегда являются правильными, – качнул головой Роман. – Сам знаешь. – Скажи ещё, что я всё не так понял, – дал ему шанс Филипп. Херня. Шанс он дал себе. Потому что он действительно был идиотом, который проецировал свои комплексы на других. – Я именно это и сказал, – Роман привычным жестом тронул проколотое ухо. – Я не считаю, что ты пользуешься. Ты мне понравился. Я хотел общаться. Вот результат, – он кивнул в сторону гостиной, где на диване валялись ключи. Филипп прикусил губу, подбирая слова. Ну, он ебанутый. Что тут скажешь. Завёлся ни с хуя. – Типа хотел дружить? – прозвучало по-уебански. Как будто они сидели в песочнице. Роман коротко и мягко улыбнулся. – Ты мне тоже нравишься, – если уж в эмоциональный кринж, то до конца. – Сорян за сопли. Но ты психолог, так что терпи. Роман словно подвис. Пару раз быстро моргнул, опять тронул ухо. А потом его взгляд будто за что-то зацепился: – Стой, – он зафиксировал голову Филиппа, зацепив за подбородок. – Сейчас в глаз попадёт. Он прошёлся подушечкой указательного пальца под глазом Филиппа. Потом ещё раз. И продемонстрировал ресницу: – Вот. Сдуй. – Нахуя? – не понял Филипп. – Как хочешь, – Роман дунул сам. А потом вдруг убрал с его лба волосы. Просто осторожно сдвинул пряди обратно к остальным. Филипп тяжело сглотнул. Ощущение определённо было странным. Типа… Понятно, дружба, все дела, но это было как-то… чересчур близко, что ли? Горячие пальцы очертили лицо по линии челюсти. Филипп пялился прямо Роману в лицо, которое было теперь так близко, что он мог рассмотреть каждую бледную веснушку на его скулах. И он, блядь, чувствовал его дыхание на своих губах. По плечу скользнула ладонь, задирая рукав футболки. Это он что же… Собственно, трактовать подобное превратно было бы весьма непросто. – Сильно понравилось, как тебя тогда трогали? – зло выдохнул Филипп, отшатываясь. Роман на мгновение замер, на лице мелькнуло болезненное некрасивое выражение. Обдало стыдом. Как бы там ни было, говорить такое… Филипп открыл было рот, чтобы как-то смягчить сказанное, но не успел. – Может и так, – голос у Романа прозвучал совсем глухо. – Но в таком случае, какая нахуй разница? – Что? – не понял Филипп. Впрочем, объяснять Роман определённо не планировал. Горячие губы прижались к шее. Это было почти больно. И должно было ощущаться мерзко. Но вместо этого Филипп почувствовал только страх и какое-то абсолютно ебанутое возбуждение. – Да ты охуел! – вырваться получилось, но только на секунду. Роман, не особо церемонясь, больно припечатал его к стене. – Крыша поехала?! – А то ты не знал, – криво улыбнулся Роман. – Но я не делаю ничего, чего бы ты не хотел, заметь, – и, словно в подтверждение, коротко прижал бедро к его паху. На мгновение Филипп словил критический ахуй. У него действительно стоял. Причем не слегка, а так, что это наверняка было даже просто видно. Как он этого не… – Меня блевать от этого дерьма тянет! – Филипп вырвал руку и всё же въехал Роману куда-то по скуле. – Съебись! – пользуясь секундной заминкой, он рванулся к двери. Но среагировал Роман быстро. Схватил за запястье, сжимая пальцы так, что руку прострелило болью. Дракой назвать это было сложно. Как минимум потому, что драка подразумевает именно обмен ударами. В данном случае бил только Филипп, даже иногда успешно. Потому что умудрился разбить Роману нос и хорошо втащить по ребрам. Впрочем, в итоге он всё равно оказался прижат к стене. Роман коротко облизнул залитую кровью верхнюю губу. А потом одним чётким движением передавил локтем шею Филиппа и опустил свободную руку на его член, сжимая через два слоя ткани. Из легких будто вышибли весь воздух. Вдобавок к нехватке кислорода из-за пережатого горла. Филипп нелепо дёрнулся, схватился за предплечье удерживающий руки, скребанул пальцами. В висках стучало оглушительным набатом. Роман дёргано прижался лбом к его лбу, неожиданно мягко погладил по низу живота, проскользнул пальцами под резинки спортивок и трусов, провёл раскрытой ладонью, а потом жестко обхватил и прошёлся по всей длине. – Не надо… – отчаянно попросил Филипп, сам не зная зачем. Каждый вдох давался трудом. И он уже не знал из-за чего. Роман не ответил. Они касались носами, рваное дыхание с губ Филиппа попадало на его. Филипп зажмурился, пытаясь заставить мозг прийти в себя, но то ли сказалась нехватка кислорода, то ли рука Романа в штанах – он мог только всхлипывать, ловя ртом воздух. Тот мягко тронул полураскрытыми губами его подбородок, щёку. Ощущалось влажно и горячо. И в какое-то мгновение Роман поцеловал. Даже больше просто прикоснулся, делясь железистым привкусом крови. На этом моменте Филипп и кончил. Давясь дыханием и судорожно царапая прижимающее горло предплечье. Роман ещё пару раз провёл кулаком по члену и медленно вынул руку. Убрал локоть от горла. Филипп неконтролируемо закашлялся. Шея откровенно болела. Перед глазами плясали странные пятна, собрать мысли в кучу никак не удавалось. В голове не было ни одной осмысленной фразы. Он поднял голову, встречаясь с Романом взглядом. Тот отступил на шаг. Потом ещё. Пока не упёрся лопатками в противоположную стену коридора. Филипп вдруг понял, что у него подрагивают пальцы. Наблюдение тоже не несло никакого смысла. Роман молча сел на пол, положив локти на согнутые колени. Посмотрел снизу вверх. Во взгляде у него не читалось никакого выражения. Филипп сморгнул, поправил штаны, надел кроссовки и, повернув замок, вышел за дверь. *** Естественно, от отца он отхватил. Как и каждый раз после того, как ночевал не дома и тот замечал данный факт. Кстати, это подтверждало, что как бы он себя ни вёл, если отец хотел въебать – он это делал вне зависимости от того провоцировал его Филипп или нет. В этот раз закончилось тем, что в итоге Филипп хоть и получил по лицу, но умудрился сбить его с ног и отпинать по ребрам. Символически, конечно. То есть… Как бы там ни было, но реально сильно избивать отца у Филиппа никогда не поднималась рука. Подниматься тот не стал, только орал вслед привычные пьяные оскорбления. Филипп хлопнул хлипкой дверью ванной и включил воду. Шмотки неопрятной кучей отправились на стиралку. Трусы он постирал сразу же, под краном. Повесил на трубу полотенцесушителя. Оформленные мысли в голове появляться не спешили. Ни в отрицательном ключе, ни в положительном. Типа… А о чем тут было думать? Все факты он помнил в подробностях. Как и свою реакцию на произошедшее. Которой, блядь, не было. То есть Филипп знал, что должен был бы чувствовать. Отвращение. Что ещё в такой ситуации испытал бы нормальный человек? Ну, ещё злость. Обиду. Куда без них. Пока что Филипп чувствовал только тотальное охуевание. Роман оказался ещё более ебанутым, чем он сам. И Филипп знал в какой момент всё пошло по пизде. Когда он ляпнул ту хуйню. У страха глаза велики. По факту можно было просто оттолкнуть, сказать, чтобы Роман держал свое пидорство при себе. В конце концов – даже въебать. Но не напоминать о… Как это называется? Психотравма? Слово для тех, кто любит сильно выёбываться. Суть заключалась в другом. Филипп уставился на трусы, одиноко висящие на сушилке. Чужие прикосновения словно до сих пор ощущались на коже. Внизу живота, на шее… Ладно, шея тупо болела. Он ощупал её кончиками пальцев. На коже расплылся слабый синяк, всё же давил Роман, судя по всему, с умом. На щеке и подбородке осталась засохшая кровь. В тех местах, где Роман… Это типа что, его вставила дрочка с удушением? С другим мужиком? Филипп ковырнул ногтем бурое пятно на щеке, попробовал стереть. Нахуй. Он залез в ванну, врубил горячую воду и шагнул под душ. Уперся лбом в облицованную оббитым голубым кафелем стену. Закрыл глаза. Помогло не особо. Совсем, блядь, не помогло. Осознанием вдруг въебало. Филипп крутил мысль в голове, и с каждой итерацией ощущалась она все паршивее. Ему дрочил мужик. Через силу. И он кончил. Значит, не так уж и через силу? Филипп дёргано сцепил руки на затылке, запуская пальцы в намокшие короткие волосы. Жгло стыдом, страхом и ещё мерзким отчаянием. Никто ведь не узнает об этом. Если он сам не скажет. Это было кайфово. «Это», блядь. Филипп поморщился. Звучало трусливо. Даже ещё более мерзко, чем произошедшее являлось по своей сути. Как тогда такое дерьмо называть? Ощущение нехватки кислорода завело едва ли не больше, чем рука в штанах. Филипп импульсивно положил ладонь на горло, сжал пальцы. На нужное ощущение не походило даже близко. Очевидно, блядь, потому что это была его рука. И он её контролировал. Чего, ебать?! Он судорожно расцепил пальцы, схватился за шампунь и принялся намыливать сначала волосы, а потом остальное тело. Наскоро почистил зубы и, вытеревшись, вышел из ванной, предварительно забрав из кармана спортивок разряженный в ноль телефон. Сразу же обдало холодным воздухом – отец как всегда пооткрывал окна во всей квартире. Филипп проскользнул к себе, надел одиноко лежащие на дне ящика трусы с надорванным швом, футболку и забрался под одеяло. Воткнул телефон на зарядку. Подождал загрузку. На потертом экране висели уведомления о двух пропущенных вызовах и трех сообщениях в «телеге». Естественно, всё от Романа. От кого же, блядь, ещё. Истеричкой Филипп не был, потому свайпнул вправо, открывая сообщения. «Прости», – значилось в первом. «Хотя бы скажи, что с тобой всё нормально», – написано было спустя девять минут. «Можешь не отвечать, просто прочти», – это Роман написал буквально пять минут назад. Подумав, Филип отписал: «Ты ебанутый на всю голову». «Ты дома?», – тут же спросил Роман. Сидел он, что ли, караулил? Хотя у него всё равно были часы, уведомлявшие о любой активности. «Нет, блядь, пошёл с крыши прыгать. Напишу в записке, что это ты виноват», – съязвил Филипп. «Я могу позвонить?», – попросил Роман. Нет уж. Нахуй. К такому он сейчас точно не был готов. «Я спать», – написав это, он смахнул приложение и убрал телефон под подушку. Судя по глухому звуку вибрации, Роман настрочил ещё пару сообщений и успокоился. Филипп закрыл глаза. Собственно, именно так он и пролежал всю ночь, вслушиваясь в тишину. Больше телефон не вибрировал до самого утра. *** Встать в школу после полубессонной ночи оказалось, естественно, омерзительно тяжело. Болела голова, чесались руки, а разлепить глаза окончательно Филипп смог, когда уже умывался, да и то. Радовало только то, что отец не был выходной и съебался на смену. Филипп нацепил черные джинсы, которыми порой имитировал школьные брюки, такого же цвета толстовку, за которую в совокупности с джинсами ему периодически высказывала классная, нашел носки, взял со стола рандомную тетрадь, сунул в карман ручку и пошёл обуваться. Блядский рюкзак остался у Романа, а с ним большинство учебников и тетрадей. Да и похуй. В первый раз что ли. Бывало, что он приходил в спортивках и даже без ручки. На улице мерзко моросило. Филипп поёжился, свернул тетрадку, запихнул в карман и натянул капюшон. Май не сильно радовал теплом. Ещё не радовали маячащие экзамены и очередной день в компании одноклассников. Идти до школы было десять минут. Филипп дошел быстрее, потому что не имел никакого желания мерзнуть на холодном, совсем не весеннем, ветру. Лучше бы он сегодня прогулял. Потому что перед школьными воротами, на тротуаре, был небрежно припаркован мигающий аварийкой ебаный черный «порш». Судя по всему, Роман там вовсе не плевал в потолок, а следил за приходящими: едва Филипп появился в поле зрения – «порш» засигналил и заморгал фарами. «Уёбок», – мрачно подумал Филипп и показал «поршу» средний палец. Говорить сейчас с Романом было чревато. – Стой! – тот выскочил из машины, в пару секунд преодолел разделявшие их метры. Ну и выглядел он, конечно… Так себе. Как минимум из-за черных мешков под глазами, ссадины на носу и припухшей губы. На белой футболке, видимо со вчерашнего вечера, остались красные пятна. «Зато в цвет бомбера», – мстительно подумал Филипп. – Я… – Роман неловко тронул проколотое ухо, остановился в паре шагов. – Держи, – он протянул Филипу рюкзак. – Тут твоя домашка. – Ага, – он демонстративно сунул руки в карманы. Бесило в основном то, что он не испытывал отвращения. Ощущалось, будто они просто пересрались по мелочи и стоит подать руку, хлопнуть по плечу – всё станет нормально. Какой рукой Роман ему дрочил? Той, блядь, самой, в которой сейчас держал его потертый рюкзак с ебаной домашкой. – Возьмёшь? – с очевидной неуверенностью в голосе спросил Роман. Костяшки пальцев у него были разъёбаны в мясо. Ну, чисто как положено всем психологам. – У меня есть выбор? – поинтересовался Филипп. Кулаки удалось разжать только тогда, когда ногти больно впились в ладони. Роман молча протянул рюкзак. Но, когда Филипп схватился за лямку, не убрал руку. – Чего? – голос вдруг захрипел. – Я могу приехать за тобой? – быстро спросил Роман. – После уроков. – Ебать какое нужное уточнение, – похвалил его Филипп. Поговорить им всё равно было нужно. То есть… Не, конечно, всегда имелся вариант с игнором и выебонами в стиле пятнадцатилетней школьницы. От подобного тянуло блевать почище, чем от пидорской хуйни. Что-то от ладони Романа в штанах он не блеванул. – Хорошо, – на лице у того отразилось явное облегчение. – Ты сильно-то не радуйся! – Филипп, не особо думая, схватил его за воротник бомбера. Роман оказался совсем близко. Смотрел своим нечитаемым взглядом и явно не собирался сопротивляться. От него не пахло ни шампунем, ни привычным одеколоном. Только мылом и как будто железом. Кровью? Филипп очень хорошо знал этот запах. Вдруг болезненно потянуло за грудиной. Потому что во взгляде у Романа оказалось вовсе не равнодушие. – Ты хотя бы меня не послал, – тихо сказал он, отводя взгляд. – Ты ебанутый… – потрясённо выдохнул Филипп. – Я сразу сказал, – Роман криво улыбнулся. Филипп отпустил его куртку и, не оглядываясь, пошёл к калитке. Это и не требовалось, чтобы знать, что Роман пялится вслед. *** Первый сюрприз ждал на английском. Он стоял первым уроком, а сделать вчера домашку Филипп по понятным причинам не успел. Так что, садясь за парту, он уже предвкушал, заслуженную, в принципе, пару – англичанка на них не скупилась от слова совсем. Вообще, было немного обидно. В том плане, что за последний месяц по учёбе он относительно выплыл. По крайней мере стал делать домашку и перестал получать пары на каждом уроке. Домашки по английскому задали как обычно много, и за эти десять минут до начала урока Филипп надеялся начеркать хотя бы пару упражнений. Он открыл тетрадь и тупо подвис: на вложенном листке аккуратно были написаны все пять заданий. По факту их оставалось только переписать своим почерком. – Хуя… – одними губами прокомментировал он зачем-то. Открыл ради интереса рабочую тетрадь: естественно, все, относящиеся к нужному уроку упражнения, тоже оказались выполнены. Причём простым карандашом. Филипп тут же вспомнил, как жаловался на ебанутость англичанки, которая не терпела, если кто-то писал в рабочей тетради ручкой. Оставшееся до урока время он переписывал упражнения, одновременно предаваясь охуеванию. *** Тригонометрию Роман тоже доделал. Как сделал и задачи по физике. Всё это было написано на отдельных листках, вложенных в тетради. То есть он сделал абсолютно всю домашку. Даже ту, на которую Филипп обычно забивал в силу того, что на неё забивали сами учителя. И по иронии судьбы именно сегодня классная пожелала поговорить о сеансах арт-терапии. Не иначе впечатлившись полностью сделанной физикой. – Филипп, постой, – изловила она его уже после последнего урока. – Почему без формы? Зачем спрашивать об этом после урока. – Постирал, – заученно отозвался он. – Не первый раз тебе замечание делаю, – эта фраза тоже была стандартной. – Ты разрешил свою проблему с Одинцовым? Этому уёбку Филипп бы с удовольствием ещё раз втащил. А лучше не раз, а два. Или три. С одноклассниками у него вообще особо не складывалось. Наверное, не будь он неуравновешенным агрессивным психом, его бы гнобили. А так, скорее предпочитали не связываться. То есть даже, если его пытались прессовать толпой, то кто-то помимо него обязательно уходил с разбитым ебалом. – Все проблемы разрешены, Елена Павловна, – это даже не было враньём. Сомнительно, что придурок стал бы доёбываться снова. – Хорошо, – она удовлетворенно кивнула. – Ещё по поводу арт-терапии… Блядь! Филипп едва не закатил глаза. – …тебе нравится? Охуенно. Не меньше. – Интересно, – настолько, что ебаный психолог с этой самой арт-терапии приезжает к его школе на своей пафосной тачке. – Я так поняла, что вы нашли общий язык с психологом? Не сдержавшись, Филипп фыркнул. Общий язык нашелся и ещё какой. Хвалёный психолог засунул вчера руку ему в трусы. Картинка вдруг встала перед глазами так четко, что аж передёрнуло. Только вот… Не от отвращения. – У него интересная методика, – смешно больше не было. – Кажется, тебе стало легче учиться? – классная в своей привычной манере заглянула в глаза. Ну, Роман действительно настаивал на выполнении домашки. К тому же в его квартире заниматься уроками было куда проще и спокойней. – Вроде, – Филипп пожал плечами. Долго трепаться не хотелось. Телефон в кармане вибрировал уже второй раз. – Готовься к экзаменам, – сказала классная напоследок. – Особенно посмотри задания по цилиндру. – Хорошо, – кивнул Филипп. Тут вопросов не имелось – с геометрией действительно были проблемы. – Ну, иди, – она коротко кивнула. Филипп попрощался и зашагал к выходу, одновременно доставая из кармана телефон. *** Машина стояла на прежнем месте. Только припаркована была ещё более по-ублюдски. Роман ошивался рядом, в ссаженных, покрытых слегка подсохшими корками пальцах у него дымилась наполовину выкуренная сигарета. Кажется, по сравнению с утром, выглядели его руки ещё хуже. – В курсе, что здесь школа? – зачем-то поинтересовался Филипп. – И что? – Роман в очередной раз затянулся. – Ничего, – так-то, справедливости ради, находились они уже за территорией. – Дай сигарету. Роман молча протянул открытую пачку голубого «парламента». Филипп так же молча вытащил сигарету и прикурил, прикрывая огонек зажигалки от ветра. Пару минут они просто стояли. Роман докурил первым и потому пялился, засунув разъёбанные руки в карманы. Комментировать это Филипп не счёл нужным. Сказал, добив сигарету: – Едем? – Окей, – коротко отозвался Роман. *** Очевидно, что идти к Роману домой было большой ошибкой. В конце концов, не после произошедшего. Конечно, если он хотел выразить своё, блядь, отвращение. Вместо этого Филипп просто плёлся следом, мрачно размышляя о том, насколько нужно быть идиотом, чтобы вляпаться в нечто подобное. Начинать говорить первым он не планировал. Роман, кажется, тоже. Ну, или просто не знал, с чего начать. Потому что когда они зашли, наконец, в квартиру, выдал максимально уебанское: – Будешь есть? – Нет, – Филипп не жрал со вчерашнего обеда. От одной мысли о еде тянуло блевать. – Может, кофе? – Роман стянул кроссовки и теперь стоял посредине прихожей, сжимая в руке бомбер, который почему-то не спешил повесить в шкаф. Кофе отторжения не вызвал, потому Филипп кивнул. Тоже разулся и пошёл в кухню. Загудела кофемашина. Филипп с секунд пять погипнотизировал её взглядом, потом сказал: – Спасибо за домашку. Роман молчал ровно до тех пор, пока не приготовился кофе. – Не за что, – он поставил чашку перед Филиппом. Дошел до холодильника, вынул бутылку молока, налил. Ну, за что вполне было. Хотя говорить об этом сейчас выглядело как-то глупо. Так что оставалось просто пожать плечами. Пауза затягивалась. Филипп хлебал свой кофе, Роман изображал, судя по всему, предмет мебели. Обидно, что закончился кофе слишком быстро. А то схема работала очень неплохо. Каждый при деле, как говорится. Филипп со стуком отставил чашку. – Прости, – ожил Роман. В темноте ссадины на его руках казались черными. Конечно, можно было уточнить за что, немного потянуть время. Только смысл? – Ты уже говорил, – не пробарабанить пальцами по столу стоило усилия. – Хотел сказать лично, – Роман поднял голову. – Так-то я тоже лишнего пизданул, – не признать это было бы глупо. – Типа… – Разные вещи, – качнул головой Роман. – Ты только сказал, а я конкретно сделал. Да ебать. – Если спровоцировали, то можно много хуйни натворить, – блядь, он оправдывает, что ли? – По себе знаешь? – насмешливая улыбка у Романа явно не получилась. Выглядело это вымучено. За солнечным сплетением неприятно дёрнуло. – А то ты не в курсе, – Филипп никогда не интересовался, но был уверен, что информация из школы у Романа имелась. – От этого легче? – вопрос был мерзким. Как минимум потому, что в данном контексте ответ на него существовал только один. – Нет, – мрачно озвучил Филипп. – Мы можем?.. – неуверенно начал Роман, но осекся не договорив. – Смотря что, – чуть подождав, попробовал Филипп. Тишина начала давить. Наверное, это всё равно придётся сказать? – Я не пидор, – слово будто процарапало горло. – Блядь. Мне мужики не нравятся. Понимаешь? – Филипп всё надеялся на обратную связь. Но Роман молчал. Смотрел на свои сцепленные в замок руки. Ловить здесь явно было уже нечего. Филипп поднялся, пошёл к двери. – Останься? – в темноте голос Романа звучал так же тускло. – Нахуя? – искренне не понял Филипп. – Пожалуйста, – глухо попросил Роман. – Ебать, аргумент, – хотя смеяться не хотелось. Язвить тоже. Тут больше сработал автомат. – Другого нет, – Роман тоже явно шутить желания не имел. – Хуй с тобой, – всё, что он говорил, казалось нелепым. Особенно в этой мутной вязкой темноте, в которую к вечеру погрузилась квартира. – Спасибо, – попыток шевелиться Роман не делал. Филипп сделал шаг, потом ещё. Положил зачем-то руку на его опущенное плечо. Под пальцами четко ощущалась кость ключицы, напряжённые мышцы. Роман накрыл его ладонь своей. От прикосновения как-то очень по-идиотски перехватило дыхание. Филипп тупо пялился на это и не мог заставить себя отдёрнуть руку. Двойные стандарты, блядь? – У тебя рука дрожит, – тихо сказал Роман. – Я ничего не сделаю. – Думаешь, я боюсь? – хрипло поинтересовался Филипп. От того, как пальцы Романа касались кожи, по нервным окончаниям словно ебашило током. Пятна зудели так, будто на руки накапали раскаленным маслом. – Я этого не говорил, – отозвался Роман. Погладил подушечками шелушащиеся пятна на нижних фалангах пальцев. Это на психфаке учат такой изворотливости? – Я не… – горло перехватило. – Я знаю, – Роман кивнул. – Тогда отъебись, – отчаянно попросил Филипп. Потому что это действительно было страшно. – Извини, – Роман отдёрнул руку. Сжал пальцы в кулак. Херня. Филипп уставился на его сбитые костяшки. Потом, помедлив, взял за запястье. Зачем сначала просить отвалить, а потом лезть? – Как эта херня в психологии называется? – собственный голос казался чужим. – Смотря о чем ты, – Роман не шевелился. Теперь руки подрагивали у него. – Это мерзкая херня, – честно сказал Филипп. – Но мне не мерзко. – Никто не узнает, – едва слышно отозвался Роман. Дежавю. Только звучало это в данном контексте совсем не смешно. – Я узнаю, – обречённо попытался Филипп. Он чувствовал себя так, будто тонет и дёргается уже из последних сил. – Сделай вид, что нет, – Роман смотрел снизу вверх. Растрепанные волосы упали на лоб. От того, что Филипп хотел сделать – нехорошо похолодели пальцы. – Скажи, если будет мерзко, – предупредил он. Так-то сам он не позволил бы трогать себя за лицо человеку, руки которого выглядят так, будто там последняя стадия чесотки или что похуже. – Хорошо, – кивнул Роман. Смотрел он спокойно. Выдавали только расширенные зрачки. Наверное, у Филиппа были точно такие же. Он протянул руку, убрал со лба волосы, возвращая вчерашнее. Обвёл пальцами проколотое ухо, перебрал ебучие серьги – это не давало покоя с самого начала. На ощупь металл был прохладным и гладким. Роман тихо прерывисто выдохнул. – Ну? – Филипп и сам не знал, зачем это спросил. Вместо ответа Роман прижался щекой к его ладони. Наверное, так уязвимо он не выглядел даже тогда, когда сидел у стены после произошедшего пиздеца. Отталкивать Филипп не хотел. И это было хуже всего. – Нашел бы себе пидора, – Филипп большим пальцем погладил тонкую кожу под глазом, там, где были пятна веснушек. – Я не хотел никого искать, – едва ощутимо качнул головой Роман. – Если хочешь знать, я всегда с девками ебался. – И нахуя тебе это со мной? – уточнил Филипп. Руку убирать не хотелось. Он шагнул ещё ближе, оказываясь у Романа между бёдер. Касаться было охуенно. Тепло. Филипп не был так ни с кем. Он вообще ни с кем не был. Все контакты сводились к дракам. – Я… – Роман тяжело сглотнул. – Не знаю. Я такого прежде не чувствовал. Ну, тут он, блядь, не один такой. – Не мерзко после того, что… – Филипп запнулся, но договорил. – С другим мужиком. Типа. Как вообще с мужиком может быть нормально? Вне зависимости от того, что произошло. Он на пробу положил руку Роману на грудь. Сместил влево. Сердце у него колотилось так, будто он только что ебанул стометровку. – Не в этом дело, – но говорил он почти спокойно, если не считать чуть сбитого дыхания. – Тогда я не хотел. – Со мной, значит, хочешь? – Филипп не выдержал и прижался животом. Не только животом. Потрачено, как говорится. – Хочу, – хрипло подтвердил Роман и положил руки ему на поясницу. Обожгло абсолютно ебануто. Филипп вдруг понял, что уже заочно согласился на всё, что сделает Роман. Тогда толку ломаться? – Закрой глаза, – попросил он зачем-то. Роман тут же послушался. И от этой его готовности снова больно дёрнуло за грудиной. Что-то в Романе было основательно сломано. И это притягивало и отталкивало одновременно. Ебаные сопли. Филипп тронул его губы большим пальцем, оттянул нижнюю. А потом, наклонившись, поцеловал. Пальцы Романа на пояснице больно сжались. Это ощущалось даже через плотную ткань толстовки. Через секунду они были уже под ней. На голой коже, минуя футболку. Блядь. Его первый нормальный поцелуй оказался с мужиком. Филипп оттянул голову Романа за волосы и поцеловал конкретно сверху. От ощущений повело. От того, как Роман послушно принимал этот поцелуй. – Снимай, – он отстранился и потянул с Романа футболку. Тот снова без вопросов послушался. Филипп тоже разделся до пояса, стянув с себя одновременно и толстовку, и футболку. Швырнул на диван рядом. Кожа у Романа под ладонями словно горела. И ощущалось это… Филипп никогда не трогал вот так другого мужика. Тем более Роман явно не хуи пинал в качалке. Мышцы под пальцами кайфово перекатывались, а когда Филипп давил слишком сильно, то Роман хрипло выдыхал ему в губы. – Расстегни, – охуевая от собственной смелости велел Филипп. И Роман сделал. Расстегнул пуговицу на его джинсах, медленно потянул молнию вниз. Чуть приспустил, проехавшись ладонями по заднице. Филипп погладил его по щеке, взял за подбородок, заставляя чуть поднять голову. Судя по всему намек Роман понял. Потому что без лишних вопросов стянул с него трусы и сразу взял в рот. Филипп, не сдержавшись, глухо всхлипнул. Вцепился в чужие плечи, пытаясь не потерять жалкие остатки связи с реальностью. Рот у Романа был охуенно горячим и влажным. Он помогал себе рукой, но иногда старался взять глубже. И в какой-то момент, в одно из редких мгновений возвращения в реальность, Филипп увидел на его щеках блестящие мокрые дорожки. Обдало странным чувством. Он чуть отстранился, останавливая. – Ты чего? – голос хрипел и слушался паршиво. – Чего? – губы у Романа чуть припухли и влажно блестели. Филипп молча стер с его щёк слезы. Роман вдруг коротко криво улыбнулся, склонил голову набок. – Ты себе сам попробуй пальцы в горло сунуть, – он облизнул губы. – И посмотри, что будет. Блядь. Ебаная физиология. Филипп почувствовал себя идиотом. И не просто, а идиотом абсолютно неопытным. – Ничего, – вдруг сказал Роман. – Ты… Я тоже в первый раз это. Филипп дёргано толкнул его на диван, навалился сверху, притираясь всем телом. Прижался к губам. Роман охотно принял поцелуй, на какое-то мгновение подался вперед, скользнул языком по его нижней губе, но потом, словно спохватившись, снова почти замер, позволяя. Обдало раздражением. – Не корчи, блядь, из себя святого! – зло выдохнул Филипп, сильнее прижимаясь бедрами. – У тебя тоже стояк! – Что ты хочешь, чтоб я сделал? – смотрел Роман абсолютно расфокусированно. – Да что угодно, – Филипп опустил руку и, решившись, положил ладонь ему на член, сжимая через ткань спортивок. – Это я, блядь, должен здесь не понимать, что происходит. Роман хрипло выдохнул ему в губы, подался бедрами, явно в желании усилить прикосновение. – Не хотел сделать что-то, чего ты не хочешь, – в темноте, из-за расползшегося на всю радужку зрачка, его глаза казались почти черными. Ресницы слиплись стрелками. – Похоже, что я не хочу? – Филипп убрал руку, уперся обеими ладонями в диван, нависая сверху. Двинул бедрами. – Нет, – Роман положил ладонь ему на затылок. Как оказался снизу – Филипп даже особо не отследил. Просто в один момент Роман уже стягивал с него трусы и джинсы, а в другой уже накрыл собой, прижимаясь между разведённых ног. Когда он успел снять свою одежду – Филипп не обратил внимания. На это стало похуй в тот момент, когда Роман мягко двинул бедрами, давая почувствовать прикосновение в полной мере. – Хочешь попробовать одно? – его шёпот обжег ухо. – Вроде это просто так не делается? – на самом деле Филипп был готов на всё. Если бы Роман захотел выебать его в задницу, то, наверное… – С этим не спеши, – Филипп губами почувствовал его улыбку. – Я предлагаю аналог. Аналог, блядь. Хотелось засмеяться, но Филипп четко осознавал, что это нервное. Потому просто спросил: – Например? – Повернись на живот, – Роман снова тронул его губы своими и вдруг поднялся с дивана. – И подожди минуту. Сразу стало холодно. – Повернись, – Роман наклонился и потянул его за руку. – Не упрямься. От просьбы в таком тоне обожгло низ живота. В члене запульсировало. Стояло так, как, наверное, ещё ни разу. Ебанутое извращение. Филипп молча перевернулся. Почему от возни с мужиком было так охуенно? Это же абсолютно неестественная херня. Роман вернулся буквально через полминуты. Со смазкой в руке. Накрыл собой, поцеловал в ухо. Его член лёг прямо между ягодиц. Щелкнула крышка флакона. Роман сначала прошелся ладонью по члену, а потом Филипп вздрогнул, чувствуя, как он смазывает его между ягодиц. Пальцы скользнули дальше, под мошонку. Смазки Роман не жалел. В итоге между ног стало скользко и липко. – Нахуя ты меня так измазал? – хрипло спросил Филипп. – Потерпи, – Роман поцеловал его в затылок. – Сдвинь ноги. Понимание обожгло. Из-за того, что он был слишком тощим, голени пришлось скрестить. Не то чтобы это как-то мешало. – Вот так, – Роман погладил его по заднице, заставил чуть приподняться, поправил член, а потом толкнулся, наваливаясь грудью. Ощущение было… Думать Филипп мог только о том, как хочется дотронуться до члена. Не то чтобы поза позволяла это нормально сделать. – Потерпи ещё немного, ну? – шептал на ухо Роман. – Если подождать, будет кайфовей. И только тогда, когда Филипп потерял всякую надежду и просто скулил, пытаясь потереться хоть как-нибудь, Роман повернул их набок и, не переставая скользить между его бёдер, обхватил ладонью член. В глазах тупо потемнело, Филиппа выгнуло в пояснице. Он кончил с чувством невъебенной, всепоглощающей благодарности. Видимо, Роман не сильно отстал. Потому что когда Филипп пришел в себя – тот уже мягко целовал его в шею, а между бёдер было липко и горячо. – Ну, извини, – Филипп прикрыл глаза. – Так-то я ни с кем… Ебля с девственником имеет кучу минусов. Стало как-то неловко. Ощущение было непривычным и мерзким. Филипп вдруг почувствовал себя так, будто облажался. Какого хера? – Это охуенно, – Роман прижался сильнее, он был горячим и мокрым от пота. – Ты охуенный. Филипп молча развернулся лицом, мстительно закинул ногу Роману на бедро, надеясь испачкать как можно сильнее. Но тому было явно похер. Он обнял Филиппа обеими руками, уткнулся между плечом и шеей, обжигая дыханием влажную кожу. Сказал: – Ты классно пахнешь. Ебануться. – У тебя крыша поехала, – констатировал Филипп. В груди как будто что-то расплавили, и теперь оно обжигающим теплом растекалось под рёбрами. – Может быть, – Роман поцеловал под кадыком, потом в скулу. – Всё равно никто не узнает. Филипп запустил пальцы в волосы на его затылке и поцеловал в губы. *** До ванной дошли только минут через пятнадцать, когда лежать стало совсем холодно. Роман лип как озабоченный псих, не отпуская от себя ни на минуту. Хотя Филипп не особо и сопротивлялся. Разве что тогда, когда это мешало что-то сделать. В конце концов это было приятно. Роман делал то, что сам Филипп стеснялся. Проявлял, блядь, хоть какие-то эмоции. В основном, конечно, в извращенной форме домогательств, но сам факт. Так что когда они выползли из душа, то в яйцах было окончательно пусто, собственно, как и в голове. Филипп даже не стал спорить, когда Роман потащил его в свою спальню. Просто рухнул на кровать и забрался под одеяло. На наволочке и пододеяльнике в глаза бросились красные характерные пятна. – Хоть бы белье сменил, – Филипп ковырнул одно из них ногтем. – Нихуёво, конечно, я тебя вчера. Извини. – Да похер, – Роман лёг следом, подтянул к себе. – Заживёт. Филипп накрыл его ладонь своей, ощупывая пальцами сбитые костяшки. Сказал: – Не думай, что я собираюсь с тобой… Без хуйни этой всей, ладно? Происходящее не хотелось идентифицировать. Потому что определений имелось много, и все они содержали в себе то, от чего становилось мерзко от самого себя. От того, как это было хорошо. Потому что такое не должно было быть хорошо. – Но ключи возьми, – попросил Роман. Судя по всему, он и сам прекрасно это понимал. – Ладно, – Филипп стиснул его руку так, что самому стало больно. – Я не собираюсь тебя доёбывать, – Роман лёг на бок, обнял со спины. – Просто хочу… – Заткнись, – быстро перебил Филипп. Почему-то стало страшно и отчаянно одновременно. Роман действительно замолчал. Уткнулся губами ему в затылок. И Филипп вдруг почувствовал, как мерзко и неправильно защипало в глазах. Они оба сотворили хуйню. А теперь обжимались в койке. В глазах Филиппа всё, связанное с пидорством, выглядело как два манерных мужика в розовых шубах. Ни он, ни Роман не вели себя манерно. И розовых шуб не носили. Просто не стоит об этом говорить. Не акцентировать, блядь, внимание. Никто не узнает. Роман мягко гладил его грудь, зацепляя соски. Трогал живот, перебирал пальцами ребра. И выворачиваться не хотелось. Было нужно. Но Филипп не мог. Никто не узнает. Херовая трусливая мантра. Он взял Романа за руку, переплёл их пальцы. Наверное, обе руки у него должны были нихуево болеть. – Обо что ты так? – прозвучало глупо. – Решил потренироваться без защиты, – отозвался Роман. Очевидно, это было враньём. Причём не особо скрытым. Филипп потянул его руку наверх, рвано прижал к щеке в абсолютно бесполезном, кринжовом жесте. Роман тут же чуть надавил на губы, обводя большим пальцем. Ебаный недопоцелуй. Филипп закрыл глаза и замер, надеясь, что сможет отрубиться в следующие пять минут. *** Дальше… Ну, дальше были экзамены. Филипп окончательно перебрался к Роману, разосравшись с отцом так, что тот отобрал ключи и, кажется, оставил ему на прощание трещину в ребре. По крайней мере синяк расплылся на весь левый бок и болело так, что порой тяжело было просто даже нагнуться. Роману Филипп об этом докладывать не стал. Впрочем, ровно до того момента, как тот насильно заставил показать. Филипп как раз, перекособочившись, сидел за столом и решал русский. Ебаные запятые сливались перед глазами, не желая вставать в нужные места. На плечо тяжело легла чужая рука. Роман явно постарался сделать это побольнее. Филипп проглотил стон и молча попытался стряхнуть ладонь. – Совсем не больно? – притворно поразился Роман. – Исчезни, – Филипп предпринял ещё одну попытку отпихнуть его руку. Грудь прострелило болью. Пару секунд они боролись, Филипп даже вскочил на ноги, правда относительно рабочей у него была только одна рука, и если он и раньше чаще всего оказывался лицом вниз, то сейчас Роману вообще не составило никакого труда побороть всякое сопротивление. – Уёбок! – заломленная рука болела так, будто Роман её тупо сломал. – Потерпи, – ласково попросил тот и неаккуратно задрал футболку. Свою, кстати. Потому что все немногочисленные футболки Филиппа оказались в стирке. – Хера себе… – Красиво, знаю, – прохрипел Филипп. От того, чтобы начать умолять, удерживала только пищащая в конвульсиях гордость. – Тебе нужно в травму, – вынес Роман вердикт. – Если не отпустишь, точно нужно будет, – Филипп попробовал вывернуться, но Роман уже сам разжал руки и поднялся. Помог сесть. Сказал: – Я тебе когда-нибудь хуйню советовал? – Да постоянно! – Филипп со стоном прижал ладонь к боку. – Ты кайфуешь от этого что ли? – Прости, – Роман сел рядом. – Но иначе от тебя ничего не добиться, сам знаешь. Это было правдой. Филипп иногда и сам это не контролировал. Роман говорил, что всё из-за методов воспитания отца – доходило только через насилие. Ебать, конечно, полезное знание. – Поедем, – теплые пальцы пробрались под футболку, невесомо скользнули по ребрам – как будто это не они же сейчас давили так, что на глаза наворачивались невольные слезы. Филипп передёрнул плечами и тут же поморщился от боли. – У меня завтра русский, если ты не забыл, – собственно, в восемь они встречались перед школой. – Потому и надо ехать, – мягко сказал Роман. – Иначе будет тяжело. Он был прав. Так что Филипп просто оттолкнул его от себя, кое-как поднялся и пошёл собираться. *** В травме приняли относительно быстро. Отправили на стандартный рентген, который действительно показал трещину. Но серьезной она не была, потому врач просто выписал обезболивающее, гепариновую мазь и велел по возможности соблюдать постельный режим. И ещё выдал бумажку, на которой описывалась система дыхательной гимнастики. – Только время потратили, – свое недовольство Филипп выразил уже в машине. – Не согласен, – отозвался Роман. – Я не знал, что нужно делать эту гимнастику. – Нахер гимнастику, – отказался Филипп. – Заедем в аптеку, – Роман запарковался, перекрыв сразу две машины. – Ты паркуешься как мудак, – заметил Филипп. – Согласен, – кивнул Роман. – Но не я один. – Каждый, кто паркуется на газоне, так думает, – фыркнул Филипп. – Какие поразительно зрелые рассуждения, – Роман улыбнулся, на щеках появились ямочки. Филипп заткнулся. Из-за этой улыбки у него в последнее время пропадало всякое желание спорить. – Сиди в машине, я скоро вернусь. Перечить не было смысла, потому что шевелиться не хотелось от слова совсем. Филипп вяло кивнул и уставился в телефон. На удивление, за десять минут отсутствия Романа, никто из запертых бедолаг не пытался выехать. Филипп обречённо подумал, что его доёбка в очередной раз оказалась впустую. С Романом так получалось всегда. Даже если Филипп спорил по делу, тот оказывался прав в любом случае. Может потому, что знал, когда следует промолчать, а когда наоборот – отстоять точку зрения. – Держи, – Роман сел за руль и положил ему на колени пакет из аптеки и бутылку воды. – Зачем вода? – уныло поинтересовался Филипп, откручивая крышку. – Запить колесо, – Роман сам достал коробку, выщелкнул из блистера таблетку и сунул Филиппу в рот. Оставалось, собственно, только запить, что он и сделал. – Завтра я тебя отвезу. Отвечать на это Филипп не стал. Дома Роман заморочился с мазью – уложил его на бок и пару минут осторожно покрывал синяк тонким слоем. А потом сполз в ноги, спустил с Филиппа трусы вместе с шортами, и сначала долго целовал бёдра и низ живота, а потом взял в рот, одновременно проскользнув пальцами между ягодиц. Филипп думал было оттолкнуть наглую руку, но Роман не делал ничего особенного, только гладил и слегка надавливал, потому проще было позволить. Думать о том, что это было и приятно тоже, Филипп не хотел. Когда он кончил, Роман проглотил, поцеловал в живот, мягко прижимаясь горячими губами, и ушёл в душ. *** В целом, экзамены прошли нормально. Сдал он даже лучше, чем предполагал – в промежутке между семьюдесятью и восемьюдесятью баллами. Неплохо. Но все равно недостаточно для того, чтобы претендовать на бюджетное место. И в день, когда пришли последние результаты, Роман заговорил о том, о чем Филипп хотел думать меньше всего. – Ты выбрал универ? – Роман лежал в одних трусах, закинув голые ноги на спинку дивана. И вообще, до его слов, Филипп самым идиотским образом на это пялился. – Куда вообще поступать хочешь? Обдало тоскливым чувством. Смесью обиды и безысходности. – Я не поступаю в этом году, – Филипп отвернулся. – Чего это? – искренне удивился Роман. – Ты… – Отъебись! – вскинулся Филипп. Объяснять причину не хотелось. Это, очевидно, выглядело бы, как если бы он хотел попросить у Романа денег. – Документы подавать лучше сразу, – Роман, судя по звуку, поднялся с дивана. – Сегодня же история пришла. Можно подать в МГУ, в «Вышку», знаю, экономический неплохой ещё в МГИМО, но там международные экономические отношения конкретно. Ты сам-то куда… – Никуда, – Филипп стиснул кулаки. – Объясни, – кажется, Роман стоял совсем близко. Оборачиваться не было никакого желания. – Ты ж, блядь, такой умный, додумайся сам, – прозвучало жалко. Как будто пятиклассник не хотел рассказывать мамке про проблемы в школе. Разве что пятиклассник бы не матерился. – Я не читаю мысли, – по спине мягко прошлись ладони. – Говори. – Мне нужно поработать, – обречённо сдался Филипп. Повисла пауза. Потом Роман одним движением развернул его лицом, заставил посмотреть в глаза. – Хочешь скажу одну неприятную вещь? – голос у него звучал ровно. – Ну, – согласился Филипп. – Я легко могу оплатить твое обучение, – Роман скользнул пальцами по его горлу. – Это никак не отразится на нашем бюджете. «На нашем бюджете»? – Мне это не нужно, – очередное вранье. – Зато мне нужно, – пожал плечами Роман. – Это же бред. Почему не пойти учиться, если есть возможность. По-хорошему оплатить должен был твой отец. – Он квартиру оплатить не может, – зло бросил Филипп. Чужие пальцы жгли кожу. – Ты бы все равно не платил за учебу сам, – Роман уперся лбом в его лоб. – Тебе ещё не восемнадцать. Ты и не должен был бы. Ебаный психолог. Знает на что надавить. – Мы друг другу никто, – обречённо раскрыл карты Филипп. – Не вижу ни одной причины, чтобы ты это сделал. Роман закрыл глаза. Пальцы на плечах на секунду сжались. – Могу я как друг тебе помочь? – тихо спросил он. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Филипп знал. И проблема, наверное, по большей части была именно в этом. – Не хочу пользоваться твоим добрым отношением, – в груди дёргало так, будто там кто-то орудовал бензопилой. Роман толкнул его к барной стойке, легко подсадил, одновременно вклиниваясь между ног. – Пользуйся всем, чем захочешь, окей? – выдохнул в самые губы. – Меня это более чем устраивает. В ответ Филипп его поцеловал. Стиснул в пальцах волосы на затылке, фиксируя голову, и прижался губами, делясь остатками мятного привкуса зубной пасты. – Завтра поедем подавать документы, – щеки у Романа чуть порозовели, и Филипп чувствовал его стояк. – Только определись с ВУЗом. – Хочешь скажу одну неприятную вещь? – передразнил Филипп. – Ну, – Роман привычно насмешливо улыбнулся. Ублюдок. Прозвучало в голове это почти нежно. – Все мои документы на хате у отца. Включая паспорт, – озвучил Филипп. – И? – поторопил Роман. Однако. – Он забрал ключи, – Филипп коротко облизнул нижнюю губу. – Так что попасть в хату смогу только, когда отец там. Сегодня у него выходной. Если хочешь ехать завтра, то мне нужно сходить домой. – Поедем вместе, – как нечто само собой разумеющееся сказал Роман. – Собирайся. *** Не то чтобы Филипп боялся ехать. Скорее не хотел. Уж точно не с Романом. По всему выходило, что он зря сказал про ключи. Сходил бы один под предлогом дойти, взять сигарет. Филипп всегда думал, что ему похуй. Что он не стесняется отца перед одноклассниками и вообще перед кем угодно. Но Роман… Да это тупо был бы когнитивный диссонанс: Роман в своих брендовых шмотках и их раздолбанная хрущевка и несущий пьяный бред, воняющий мочой отец. – Подождешь в машине? – без особой надежды попросил Филипп. – Почему? – Роман чуть повернул голову. – Сам догадайся, – Филипп сцепил пальцы на коленях, прошелся ногтями по красному пятну на тыльной стороне ладони. Роман тут же накрыл его руки своими, мягко заставил разжать пальцы. Сказал: – Не читаю мысли, помнишь? – Тебе это нахуй не надо, – Филипп отдёрнул ладони. – Если думаешь, что меня парит пересечься с твоим отцом – это не так, – Роман положил руку ему на бедро, забираясь пальцами на внутреннюю сторону. А говорил – не читает мысли. Филипп не сдержал нервный смешок. – Зато меня парит, – руку Романа одновременно хотелось и стряхнуть, и оставить. – Пошли, – тот убрал ладонь и нажал на кнопку, глуша двигатель. – Не думай слишком много. – Я тебя предупредил, – сдался Филипп. – Я принял это к сведению, – улыбнулся Роман. Ласково. За грудиной очередной раз переебало. Привычным это не становилось. Филипп молча вылез из машины и поплелся к подъезду. *** В лифте тоже ехали молча. В кабине дефолтно воняло мочой, чьим-то перегаром и куревом. Желтый свет казался тошнотворным. Правда Филипп отлично отдавал себе отчет в том, что как раз это – чисто психологический эффект. Свет был абсолютно обычным. Блевать тянуло совсем от другого. Лифт, дёрнувшись, остановился. Филипп вышел на заплеванную лестничную клетку, не давая себе времени на раздумья надавил на кнопку звонка, дёрнул дверь в общий коридор – замок у неё был давно сломан, а с починкой никто так и не заморочился. Ладони неприятно вспотели. – Кого там, ёбаный в рот, принесло? – даже учитывая что голос все ещё был приглушен дверью, Филипп отлично понял степень опьянения. Самая неприятная. Уже без тормозов, но ещё не валится. Он исподтишка глянул на молча стоящего рядом Романа. Тот поймал взгляд. Щёлкнул замок, створка распахнулась. Отец стоял на пороге в одних серых семейниках, тут же пахнуло стойким перегаром смешанным с запахом давно не мытого тела. Классика. – Решил отца навестить, наконец? – поинтересовался он, пьяно растягивая слова. – Типа того, – Филипп автоматически засунул руки в карманы. – Пока не сдох твой папка, – отец тут же потянулся потрепать по плечу. – Я заметил, – всё это не вдохновляло от слова совсем. Особенно присутствие Романа. – Пусти, – он протиснулся в квартиру. По факту нужно было просто забрать долбаный паспорт и зеленую папку с остальными документами, которая лежала в шкафу под шмотками. Филипп всё ещё надеялся, что это получится сделать без осложнений. – Куда это ты? – отец пошёл следом. – Чего молчишь? Говорить про документы было бы большой ошибкой. Филипп молча зашагал по коридору к комнате, потянул было дверь, но отец тут же шлепнул ладонью по створке: – Поговори с папкой, – велел он, дыша в ухо перегаром. Филипп разжал кулаки, развернулся. Поинтересовался: – О чем? – Ты ж мой сын! – выдал тот коронное. – Тебе лучше знать, – хоть бы раз что-то новое. Все сценарии разговоров Филипп знал наизусть. – Друга привёл, – выдал отец. – Твой одноклассник? Выглядит как пидор. – Я психолог, – Роман подошел ближе. – Один хуй, – отец повернулся, переключаясь. – Чего ты с моим сыном ошиваешься? Висюлек нацеплял. – Вы так со всеми его друзьями говорите? – Роман чуть наклонил голову набок. Он был чуть выше и шире в плечах. Филипп мстительно подумал, что у него хорошо поставлен удар и если что… Против них двоих отец точно ничего не сможет. Охуенно. Роман будет драться с его алкашом-батей. Дружба мечты, блядь. Пидорами отец звал, конечно, всех, но здесь попал в точку. Если б он знал подробности, наверное, сдох бы от злости. – А ты, ебать, чего рот открыл? – тем временем отец убрал руку от двери и развернулся к Роману. Это был шанс. Филипп бросил на него короткий взгляд и, получив едва заметный кивок, заскочил в комнату. Схватить папку и паспорт было делом двух секунд. Он выдернул ее с полки, откопал в ящике паспорт, сунул в карман. Беседа в коридоре приобретала интересный окрас. Отец сел на своего любимого конька и что-то нёс про «пидорасов» и «зажравшихся сук, которые не уважают старших». Роман опасно лавировал между завуалированными оскорблениями и сарказмом. Филипп секунд десять стоял перед дверью, стискивая мокрые зудящие ладони в кулаки – одновременно хотелось и свалить, и не пересекаться с отцом. Блядь. Он толкнул створку и вышел в коридор. Отец стоял, перекрывая весь проход. Услышав скрип двери, он тут же повернулся: – Чего это ты там шарился? Неподдельный, твою мать, интерес. – Ничего, – Филипп попытался было пролезть мимо, но был пойман за предплечье. – Чесотку свою никак не вылечишь, – естественно, отец не мог не доебаться до экземы. Филипп дернул рукой, собираясь освободиться, но дальше произошло интересное. Потому что Роман в один короткий прием сам освободил его предплечье, отпихнул к себе за спину. Защитник, охуеть. – Не лезь! – пьяно возмутился отец. – Это наше… Наши дела! Блядь! Документы тебе зачем? Увидел-таки. – Он поступает в университет, – ответил за Филиппа Роман. – В армию пусть идет! – тема была давнишней, отец не то чтобы воспринимал всерьез кожные заболевания, потому считал, что после школы Филиппу прямая дорога в армию, где из него «сделают, наконец-то, мужика». В общем, нёс обычную свою ахинею. – Я за это платить не буду! – Платить буду я, – Роман изобразил улыбку. – За это. – А ты кто такой вообще?! – судя по всему, сказанное отца задело. – Это мой друг, пап, – вякнул из-за спины Романа Филипп. А что, очень удобно, блядь. Было противно и от отца, и от себя самого, и от ситуации в целом. Если Роман после этого… – Давай, – тот толкнул Филиппа к двери. – Куда собрался, блядь?! – ломанулся вперед отец, явно собираясь продолжить воспитательную беседу в несколько ином ключе. Другой вопрос, что Роман продолжения, судя по всему, хотел ещё меньше, чем Филипп. Так что сегодня обошлось даже без синяков. В лифте Филипп тяжело прислонился плечом к стене, зачем-то открыл папку. Все документы, включая страховой, оказались на месте. Куда бы они могли деться. – Всё окей? – Роман заглянул через плечо. Филипп сглотнул, отозвался коротко: – Да. Всё это было пиздец как стыдно. Хотя, сам виноват. Не стоило трепаться о документах. Сходил бы один. Извиняться было ещё хуже. Что сказать? Мол, сорян, мой батя алкаш, не бери в голову? – Ты слишком много думаешь, – на заднюю сторону шеи легла теплая ладонь. – А ты лезешь не в своё дело, – привычно огрызнулся Филипп. Хотя по факту должен был сказать спасибо. – Вроде у друзей положено лезть не в свое дело, – Роман прижался грудью к спине, скользнул ладонью под футболку. Голую кожу под его пальцами обожгло. Ебанутая какая-то дружба выходит. Лифт остановился, загремел дверями. Роман убрал руку. – Спасибо, – бросил Филипп, не поворачиваясь. – Я ещё ничего не сделал, – привычно насмешливо отозвался Роман. Ублюдок снова всё вывернул. Только вот, это уже не злило. Так что Филипп просто пошёл к выходу. *** Через приоткрытую дверь Филипп слышал, как шумит на кухне кофемашина и тихо играет в колонке музыка. Свет Роман почему-то недолюбливал, потому в коридоре как всегда было темно. С тех пор, как приехали домой, они больше не говорили. То есть Филипп как обычно не знал, что сказать, а почему молчал Роман – вариантов было полно. И все они вгоняли в тоску. Так-то Филипп знал, что ведет себя как неблагодарный мудак. И даже иногда пытался свое поведение загладить, но выходило из рук вон плохо. В такие моменты казалось, что он делает только хуже, потому что Роман пялился этим своим серьезным взглядом под которым тут же становилось неуютно. Гораздо проще было шутить, язвить и нести чушь. Ещё… Ещё была херня с чувствами. Прописными, блядь, буквами. То, что между ними происходило, здоровым не выглядело даже близко. В основном потому, что Филипп именно что знал, как Роман к нему относится. Лучше бы не знал. Иногда Роман опрокидывал на какую-нибудь горизонтальную поверхность, целовал, одновременно приспуская с него трусы. И либо помогал рукой, либо отсасывал. Видимо, блядь, по настроению. Но сам взамен ничего не просил. А Филипп не предлагал. И сначала было хорошо, а потом мерзко. Обычно Филипп подтягивал штаны и сливался в комнату. Чем потом занимался Роман, он предпочитал не думать. Ещё было много лишних прикосновений. Типа… совсем лишних. От которых не только случался стояк, но ещё начинало больно жечь за солнечным сплетением. Роман определённо знал, как вывести из состояния душевного равновесия и с удовольствием этим пользовался. По крайней мере Филипп предпочитал думать, что он делает это специально. Как ситуация обстояла в реальности, можно было узнать только у самого Романа, чего Филипп делать не собирался. – Чего лежим? – в комнату заглянул Роман. Надеты на нём были только трусы и майка-алкоголичка. – Чего тебе? – уныло поинтересовался Филипп. Сегодня они ездили подавать документы. Естественно, это значило и заключение контракта по поводу оплаты. Говорили в основном с Романом. Тем более, выбор в итоге остановили на «Вышке», потому Роман периодически встречал каких-то знакомых, жал руки парням, обнимал девушек и вообще выглядел знатной социоблядью. Филипп просто мрачно здоровался, если на него обращали внимание, и всё остальное время изображал неодушевленный предмет. Во всём этом водовороте общения он чувствовал себя не просто чужеродным элементом, а откровенно лишним. Естественно, все это являлось всего лишь следствием его проблем с головой, а не виной окружающих. И тем более не был в этом виноват Роман, который оплатил обучение сразу за год. Просто, блядь, из банковского приложения, как будто какую-нибудь доставку. – Я тут кое-что понял, когда документы заполняли, – Роман плюхнулся рядом на кровать, повернулся на бок, оказываясь лицом. – Уверен, что мне это интересно? – Филипп пялился ему в лицо. Началось лето и потому веснушки на скулах стали видны чуть ярче. – У тебя завтра день рождения, – не обратил внимания на грубость Роман, мягко дотронулся пальцами до виска, опустил ладонь на заднюю сторону шеи. – Почему не сказал? – Ты реально настолько не смотрел, что тебе на меня из школы прислали? – поинтересовался Филипп. – Я же сказал, что мне похуй, – дёрнул плечом Роман. – Тебе ведь будет восемнадцать? – Типа того, – Филипп закрыл глаза, чувствуя, как теплые пальцы перебирают волосы. – Как хочешь отметить? – помолчав спросил Роман. – Типа… есть с кем? Интересный вопрос. – Можем батю моего позвать, – трогать Романа было охуенно. Филипп лапал его за грудь, живот, сжимая пальцы на гладкой коже. – Если хочешь, – отозвался Роман. Посмотреть, как его бухой отец ссыт посредине гостиной на дорогой паркет? – Ты, смотрю, любитель треш-контента? – Филипп убрал руку, перевернулся на спину. – Сам-то чего хочешь? Мне звать некого. – Могу подтянуть людей, если хочешь компанию, – Роман уткнулся лбом в его висок. – Или можем… Ну, просто вдвоем. Хочешь, дома, хочешь – куда поедем. – Хочешь сказать, я могу попросить что угодно? – зачем-то уточнил Филипп. Где-то внутри живота клубком свернулось непонятно откуда взявшееся волнение. Действительно, с чего бы. – Да, – чужое дыхание обожгло кожу. – Скажи, чего хочешь. Наверное, если бы он попросил Романа быть снизу, тот бы согласился. Потому что Роман, блядь, соглашался на всё. Именно поэтому просить его об этом дерьме являлось хуёвой идеей. Филипп пользовался им двадцать четыре на семь. И если бы Роман попользовался хотя бы его задницей – это было бы справедливо хотя бы отчасти. – Я задницу побрею, – обозначил Филипп. – Очень внезапная интимная информация, – коротко усмехнулся Роман, тем не менее одновременно проскальзывая ладонью по вышеозначенной заднице. Филиппу смеяться не хотелось. – Выебешь меня в мой день рождения? – хрипло спросил он. Судя по звуку – Роман тяжело и медленно вдохнул. Его рука, так и лежащая на заднице, дрогнула. Впрочем, голос, когда он заговорил, звучал спокойно. – Как я и сказал, – он коротко прижался губами к виску. – Всё, что захочешь. *** Про то, что делают перед еблей в задницу, Филипп прочёл в интернете, потому что справедливо подозревал, что возней с бритвой дело не ограничивается. Другой вопрос, что он даже не представлял – насколько. Благо лейка душа у Романа откручивалась. Хоть правильным такой способ и не являлся, заморачиваться Филиппу не хотелось. Так-то ебля в задницу с мужиком вообще правильным решением не являлась. Очевидно, Роман все эти его телодвижения заметил – Филипп особо и не скрывал, не видел смысла. Но комментировать не стал. Только предложил потом: – Поехали, прогуляемся? – И куда? – вяло поинтересовался Филипп. После унизительных процедур в душе ощущал он себя странно. – На набережную, – уточнил Роман. – Краснопресненскую. Можем в зоопарк зайти. В зоопарке Филипп не был ни разу за все теперь уже восемнадцать лет жизни. – Как будто девку на свидание ведёшь, – зло бросил он. Зло в основном потому, что пойти хотелось. – Ну, хочешь, ты меня поведёшь, – заулыбался Роман. На щеках снова появились ебучие ямочки. Филипп мрачно промолчал. – Эй, – Роман, словно почувствовав его состояние, обнял за плечи. – Не заморачивайся. Просто съездим погулять, посмотрим на ебучих зверей. Это ж день рождения в конце концов. – Я не был в зоопарке, – зачем-то сказал Филипп. – Ну, вот тебе повод посетить, – Роман коротким движением прижал его к себе. – Одевайся. *** Поехали на машине, Роман явно не заморачивался вопросом сколько будет стоить парковка. Он просто нашёл первую попавшуюся в непосредственной близости и нажал на навигаторе «поехали». Выезжали с парковки молча. Потом Роман тронул Филиппа за колено, обращая на себя внимание: – Глянь в бардачок. – Нахуя? – повернул голову Филипп. – Пожалуйста, – попросил Роман. В принципе, какая разница. Филипп дернул плечом, щелкнул ручкой. В ящике лежала очень узнаваемая белая упаковка. Ну, и если уметь складывать два и два, то становилось очевидно, что предназначалась она именно ему. Филипп тупо уставился на коробку, чувствуя как мерзко зудят ладони. Сказал: – Это тебе надо было вечером дарить, а то вдруг не понравится моя задница. Роман коротко усмехнулся, пробарабанил пальцами по рулю и поинтересовался: – Не приходило в голову, что это просто полезный подарок? На костяшках пальцев у него темнели не сходящие ссадины. Спрашивать про них Филипп перестал. Всё равно ничего определённого Роман не говорил. – Спасибо, – благодарность прозвучала неловко. – Просто… Блядь, он же дохуя стоит. Не боишься, что я его разъебу? – Это просто удобная вещь, – Роман мягко погладил его по бедру. – К тому же я не знал, что купить, не умею придумывать оригинальные подарки. – Подарок охуенный, – честно сказал Филипп. Интересно, понимал ли Роман, что полностью устроил его жизнь, избавив от проблем с поиском жилья, работы и денег на учёбу. То, что казалось Филиппу чем-то особенным, для Романа являлось обыденностью. Перевести единоразово пятьсот штук за обучение? Без проблем. Поселить у себя неблагополучного школьника? Дайте два. Ебучий айфон? Подарок без изысков. – Рад, что не промахнулся, – мягко кивнул Роман. – Я тебе столько, сколько ты на меня тратишь, хуй знает, когда смогу вернуть, – зачем-то поделился Филипп. – Знаешь в чем суть подарка? – Роман смотрел на дорогу. – В безвозмездной основе передачи. – Зачем тебе это всё? – по-хорошему следовало просто поблагодарить и заткнуться. – Из жалости? – Можно я не буду отвечать на этот вопрос? – насмешливо поинтересовался Роман. – Ты уж ответь, – Филипп тяжело сглотнул. Зачем, блядь, он опять спизданул эту хрень? Выходит, действительно повернут на жалости? – Уж точно не из-за жалости, – пожал плечами Роман. – Тогда из-за чего? – Филипп и сам не знал, чего хочет добиться этими расспросами. – Тебе не понравится, – через паузу негромко отозвался Роман. Филипп заткнулся. Потому что Роман говорил о том, о чем он предпочитал не думать. *** В зоопарке действительно оказалось круто. Филипп, забывшись, пялился на зверей, тыкал пальцем и делал фотки на ебаный новый айфон. И в какой-то момент он обернулся к Роману, чтобы в очередной раз прокомментировать увиденное. Тот смотрел. Типа… Смотрел. Наверное, Филипп не должен был этого увидеть. Потому что это было как раз то, разговоры о чем Филипп пресёк на корню. И не зря. На взгляд хотелось ответить. Не просто посмотреть в ответ, а… Роман неуверенно улыбнулся. В волосах у него запутался какой-то пух – может, с тополя. – Сними, – голос захрипел. Филипп показал на себе, где застряла чертова пушинка. – Что там? – Роман провёл пальцами по волосам. – Херня какая-то с дерева упала, – отвернуться он не мог чисто физически. И со стороны, наверное, это выглядело абсолютно неадекватно. Роман молча вытянул пушинку, сдул с пальцев. Сказал негромко: – Пойдём, посмотрим на летучих мышей. – Окей, – Филипп, наконец, отвернулся и зашагал к террариуму. *** За все время, проведенное на улице, они так друг к другу и не прикоснулись. То есть даже никаких дружеских похлопываний по плечу. Филипп шарахался, а Роман не доёбывал. Девяносто процентов времени он проходил засунув руки в карманы, словно специально демонстрировал, что не собирается провоцировать. Руки Филипп распустил первым. Время шло к одиннадцати, на улице стемнело, они плелись по набережной, мимо какого-то сухого фонтана. Людей не было, только проезжали редкие машины. Филипп намеренно чуть покачнулся, чтобы зацепить плечом. Роман не стал отстраняться. Вынул ладонь из кармана джинсов. Теперь они задевали друг друга костяшками пальцев. Чёртова мелодрама. От каждого прикосновения переёбывало так, что темнело в глазах. – Поедем? – за шумом в ушах голос Романа показался глухим. Оставалось только согласиться, что Филипп и сделал. *** Тянуть смысла не было. Филипп просто сразу пошёл в комнату, на ходу стягивая футболку. Судя по звуку шагов – Роман потащился следом. – Хочешь вот так сразу? – это он выдал, когда Филипп уже снимал штаны. – Есть другие варианты? – хмуро уточнил Филипп. – Чё тебя не устраивает? – А тебя? – Роман шагнул ближе. – Боишься? Вот же наблюдательный ублюдок. – Я сам попросил, – напомнил Филипп и взялся за трусы. Роман как-то очень быстро оказался рядом, толкнул в койку, навис сверху. Но больше ничего не сделал. Просто смотрел. Ждал какую-то реакцию? – Если думаешь, что я знаю, что делать – ты проебался, – обозначил Филипп. Цирк уехал, клоуны остались. Роман мягко погладил его по голове, зарылся пальцами в волосы на макушке. Губы у него были горячими и сухими, а прикосновения короткими и осторожными. «Никто не узнает», – как мантру про себя повторил Филипп. Почему, блядь, ему просто не может быть хорошо? Без всех этих мерзких мыслей. В губы Роман не целовал. Только периодически дотрагивался пальцами. И в какой-то момент Филипп потянулся сам. Грубо зацепил его за затылок, дёрнул к себе. Целовать было кайфово. Роман определённо умел это делать: не кусался нарочито, не лез слишком глубоко языком, не облизывал с избытком слюны. Филипп даже перестал дергаться в попытке вести. Просто отвечал как получалось. Член встал почти сразу. Филипп зачем-то заставлял себя лежать спокойно, хотя испытывал определённое желание приподнять бедра и притереться пахом к чужому животу. Все это было… То есть он не то чтобы знал на что рассчитывал. Но явно не на то, что Роман будет почти нежно целовать его в шею, гладя ладонями бока и живот. Возможно, гораздо лучшим решением в данной ситуации со стороны Романа было бы просто уложить его на живот и выебать без лишних церемоний. Филипп подумал, что так было бы спокойней. Потому что Роман сейчас касался так, как будто делал что-то особенное. Филипп и раньше замечал за ним склонность к лишней нежности, но сейчас тот себя явно не особо сдерживал. По-хорошему его надо было оттолкнуть. Сказать что-нибудь насмешливо-грубое. Только слова в голову не шли. Вместо этого Филипп выдохнул глупое: – Раздевайся. Потянулся к пуговицам легкой летней рубашки. Роман чуть отстранился, позволяя. Помог, потому что Филипп никак не мог расстегнуть последнюю. Выпрямился, стряхнул рубашку с плеч. Филипп, не выдержав, провёл обеими ладонями по его груди и животу, прослеживая пальцами мышцы. Роман криво улыбнулся, накрыл его ладони своими, сжимая. Костяшки пальцев выглядели паршиво даже в полумраке – комнату освещал только прикроватный ночник. Филипп погладил одну из ссадин большим пальцем, а потом бездумно потянул к себе. Роман вздрогнул, но руку не отдёрнул. Смотрел странно. – Ты ещё хуже меня, – пробормотал Филипп, рассматривая ссадины. – Почему? – через паузу, заторможенно спросил Роман. – Делаешь вид, что всё нормально, – охотно пояснил Филипп и тронул ссадину на средней костяшке, чуть нажал пальцем. Роман едва заметно поморщился. – Ты тоже делаешь, – потянулся свободной рукой, погладил по щеке. – А у меня действительно всё нормально, – соврал Филипп. – Тогда и у меня тоже, – изобразил улыбку Роман. Филипп молча отпустил его руку и расстегнул пуговицу на джинсах. Дернул молнию. Роман хрипло и тяжело втянул воздух. Стояк у него был что надо. В четыре руки джинсы получилось стащить быстро – для этого пришлось встать на колени. Теперь Роман остался точно так же в трусах. На резинке чёрным по белому значилось название бренда. Удобней, чем обычные? Спрашивать Филипп не стал. Просто обеими руками потянул их вниз. Так он к Роману не прикасался никогда. Тот замер, смотрел словно растерянно. – Хватит пялиться, – бросил Филипп и взял в руку. На ощупь было… Блядь, да обычно. У Романа был почти такой же, ну, может, на сантиметр меньше. Но толще. Волосы на лобке он оставлял. Филипп подумал, что зря мучился и сбривал всё подчистую. – Блядь… – одними губами обозначил Роман. У него дрожали ресницы. – Нравится, когда тебя другой мужик за член держит? – зачем-то спросил Филипп. – Нравится, когда ты меня за член держишь, – тихо отозвался Роман. Прозвучало, как ебаное признание в любви. Филипп вздрогнул, тяжело сглотнул. Роман смотрел абсолютно расфокусированно. Дыхание явно давалось ему с трудом. И когда Филипп медленно провёл ладонью – он уронил голову ему на плечо, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Филипп погладил его свободной рукой по напряжённой спине, тронул пальцами выступающие позвонки на шее. Всё это было слишком. В самом паршивом смысле. Потому что Филипп чувствовал как будто нежность. Как минимум желание целовать и трогать. Но так, чтобы Роману было приятно. А это значило, что… Филипп зажмурился, заставляя себя успокоиться. Какая разница, если он не манерный урод в узких джинсах. Роман делал ему только хорошее. С ним было кайфово. Он заслужил гораздо больше, чем Филипп мог дать. Уж точно не кривляния с воплями «я не такой». – Ты… – Филипп сглотнул отсутствующую слюну. – Это… Скажи, если налажаю. Окей? – Мне хорошо, – через паузу отозвался Роман. – Можешь делать, что захочешь. Ебануться. Ублюдок как всегда умудрился оказаться ещё лучше, чем выглядело прежде. Филипп дёрнул плечом, заставляя его поднять голову. Выдохнул в лицо: – Охуел, что ли?! В ответ Роман поцеловал его в губы. Как-то одновременно жадно и осторожно. Скользнул пальцами по щеке, погладил скулу. Филипп отстранился, сплюнул на ладонь, снова взял его за член. Задвигал рукой, пытаясь делать так, как дрочил обычно себе. Роман зашарил руками по его спине, облапал за задницу, сжимая пальцы. Потом потянул вниз трусы. Можно начинать бояться? Филипп едва не засмеялся. Конечно, нервно. – Тише, – Роман погладил его по спине, поцеловал в щеку. А потом медленно облизнул ладонь и обхватил член. Оттянул крайнюю плоть, прошёлся большим пальцем по головке. От накрывших ощущений Филипп чуть не заскулил. Чувство оказалось странным и кайфовым одновременно. Нужно было раньше заняться взаимной дрочкой. Мысль неприятно кольнула. Ему нравилось дрочить другому мужику. Именно что. – Тебя всегда охуенно трогать, – на ухо выдохнул Роман. – Но когда ты отвечаешь – крышу сносит. – Несёшь херню, – сформулировать стоило усилия. – Ты мне очень нравишься, – шёпот обжег ухо. Когда Роман говорил что-то подобное, Филипп всегда чувствовал себя беспомощным. Как будто Роман доверял ему что-то очень личное, а он не знал, как с этим обращаться. Ответ он придумать не успел. Роман заставил убрать руку, опрокинул обратно на спину, коротко прижался всем телом. Потом сполз ниже, поцеловал в живот, под пупком. Потерся щекой. Не выдержав, Филипп погладил его по растрепанным волосам. – Давай договоримся, – Роман посмотрел снизу вверх, – что если тебе не нравится – ты не терпишь. – Ты всегда можешь меня заставить, – Филипп сжал в кулаке его волосы. – Ты больше весишь. – Не хочу, – помотал головой Роман. – Я же сказал, что все заебись, – Филипп вдруг понял, что ловит кайф от того, как пряди его волос скользят между пальцев. – Я предупредил, – в голосе у Романа проскользнул почти приказной тон. – И что я должен в связи с этим? – Филипп намеренно больно потянул его за волосы. – Принять к сведению, – Роман чуть приподнялся, дотянулся до тумбочки с ночником, вытащил из ящика смазку. Отвечать Филипп не стал. Он пялился на флакон и пытался выработать линию поведения. И по всему выходило, что любой вариант выглядел жалко. Потому что Роман, блядь, знал, что он боится. Пойти не так могло что угодно. Выглядеть по-идиотски очень не хотелось. За мерзкими мыслями он пропустил абсолютно всё, что делал Роман. Потому, когда его скользкие от смазки пальцы оказались между ягодиц – Филипп глупо дёрнулся. – Сейчас согреется, – по-своему расценил это Роман. – Похуй, – выдохнул Филипп, забыв, что не хотел ничего вякать. – Будет неприятно, – Роман поцеловал его в низ живота. – Охуеть ты удивил! – зло выдохнул Филипп, вся эта возня начинала порядком напрягать, в основном потому, что чем больше Роман тянул – тем страшнее становилось. – Придурок. Можешь уже просто меня выебать, а? Чё ты там делаешь? – Ты же не думал, что я просто тебе вставлю? – словно неверяще спросил Роман. – А это можно сделать как-то непросто? – Филипп стиснул в кулаках одеяло. – Вот жопа, вот член – что тебе ещё нужно? Роман обнял его за пояс обеими руками, уткнулся лицом в живот. – Ты такой… Блядь! – голос из-за положения звучал глухо. – Нельзя просто так выебать в задницу. Тем более в первый раз. То есть технически – это возможно, но будет дохуя больно. И травматично. – Я потерплю, – Филипп почувствовал, как горят уши. Собственный стыд бесил ещё больше ебанутого поведения Романа. – Тебе не надо будет терпеть, – Роман поднялся, сел на колени, одновременно выдавливая на пальцы ещё смазки. – Попробуй не напрягаться, окей? – Что ты собрался делать? – прозвучало почти испуганно. – Вставлю в тебя пальцы, – мягко сказал Роман. – Это как раз не больно. И пока Филипп соображал, оттянул его ногу в сторону, заставляя шире развести колени, дёрнул с изголовья подушку, подсунул под задницу. Это было намного хуже, чем если бы Роман просто его выебал. Ещё хуже, что стояк от этого унизительного положения стал как будто только крепче. Если Роман что-то и понял, то комментировать не стал. Он просто зачем-то поцеловал во внутреннюю сторону правого бедра и надавил на дырку средним пальцем. Попросил: – Не зажимайся. Отвечать Филипп не стал. Не хотел позориться ещё сильнее. То есть… Он мог вывернуться и послать Романа на хуй. Тот не стал бы настаивать, это было очевидно. Но во-первых Филипп не хотел его обламывать, а во-вторых – несмотря на стыд, страх, неловкость и остальную гору мерзких ощущений, Филипп чувствовал возбуждение, от которого горела кожа. Стыдно было, кстати, ещё и из-за этого. Да блядь. У него стоял из-за того, что он лежал перед другим мужиком с раздвинутыми ногами. В целом особого дискомфорта от одного пальца Филипп не ощутил. Чисто технически. Но вот психологически это был пиздец. Филипп зажмурился, пытаясь абстрагироваться, чувствуя, как Роман… Сердце колотилось как сумасшедшее. А потом Роман что-то сделал. То ли как-то особенно повернул палец, то ли… Да хер его знает. Ощущалось это невъебенно хорошо. Филипп жалко всхлипнул, чувствуя как дернулся член. Очень хотелось дотронуться до себя, но делать это при Романе, лёжа с раздвинутыми ногами было банально стыдно. – Вот так хорошо? – отреагировал Роман. – По мне не видно? – отрицать очевидное было глупо. – Видишь, – Роман потерся носом о его бедро. – Но может быть ещё лучше. Филипп хотел было спросить, что именно он имеет в виду, но не успел. Потому что Роман взял у него в рот, одновременно проталкивая второй палец. И Филипп вдруг понял, что жалобно тихо скулит. Захлопнул рот, стиснул взмокшие ладони в кулаки. Когда он думал об этом, занимаясь ебанутыми приготовлениями в душе, то представлял себе что-то очень быстрое и смазанное. Что-то, что будет унизительно, больно, но быстро закончится. Унизительно было, без вопросов. Больно – ну, хуй знает, пока не особо. Но ко всему этому добавилось охуенно-кайфовое чувство. Ради него хотелось вцепиться Роману в руку, заставляя быстрее двигать пальцами, пускай это и было довольно неприятно. Но дискомфорт терялся на фоне острого чувства, которое ебашило по нервным окончаниям каждый раз, когда Роман задевал в нём нужное место. Его даже нельзя было назвать приятным в полной мере. Скорее это было что-то на грани боли, но боли, как если бы её испытывал мазохист. Филипп растекся невменяемой лужей, и только и мог, что толкаться в горячий рот и пытаться не стонать. Роман оторвался от его члена, поднял голову. Губы у него покраснели, блестели от слюны. – Чего? – хрипло спросил Филипп. – Ты красивый, – кажется, мазало не его одного. Роман осторожно вытянул пальцы, Филипп поморщился от странного ощущения. – И чего ты остановился? – ебанутые высказывания проще было проигнорировать. – Всё равно будет больно, – неуверенно отозвался Роман. – Ты очень узкий. Филипп молча дёрнул его на себя, запустил пальцы в волосы и выдохнул на ухо: – Я сказал, что потерплю. Роман дотянулся до валяющейся рядом смазки, налил на ладонь, размазал по члену. Смазал остатками задницу Филиппа и толкнулся, помогая себе пальцами. Филипп закрыл глаза и зачем-то обнял его за шею. Больно было… Ну, действительно дохуя. Так, что под веками запекло. – Говори мне, – попросил Роман. – Что тебе сказать? – открывать глаза Филипп не хотел. – Насколько больно, – Роман дотронулся до его губ своими. – Ну? Боль была… Тоже странной. Какой-то режущей, как будто кожа вот-вот должна была лопнуть от неестественного натяжения. Просить остановиться Филипп не планировал. – Сам как думаешь? – губы плохо слушались. – Терпимо. – Будет лучше, – Роман коснулся губами кожи под глазом. Потом поцеловал в щеку. В висок. Накрыл ладонью член. Стояк, конечно, спал. За это стало как-то даже неловко. Филипп прикусил губу, отворачивая лицо. Заставлять повернуться Роман не стал. Просто целовал куда придётся, мягко двигая рукой. Боль перестала быть такой острой. Филиппу даже стало любопытно полностью ли Роман засунул в него член или нет. – И чего? – поинтересовался он. – Ты о чём? – между поцелуями вопросом на вопрос ответил Роман. – Делать что-нибудь будешь? – уточнил Филипп. Роман уткнулся горячим лбом в его шею, тяжело втянул носом воздух. Двинул бедрами – явно на пробу, совсем слегка. Филипп подавился вдохом, вцепился в его плечи. Впрочем, с каждым движением становилось чуть легче. Только вот того кайфового ощущения, которое появлялось от пальцев, не было. Филипп просто пялился в потолок, пропускал между пальцев влажные волосы на затылке Романа, гоняя в голове обрывки мыслей. А потом Роман крепко взял его свободной рукой за бедро, дернул на себя, наверное, под каким-то новым углом. Потому что ощущение, которое прострелило с ног до головы не шло ни в какое сравнение с тем, что было от пальцев. Тупо потому, что чувство наполненности и трения, которое раньше доставляло только дискомфорт, в связке с этим ебанутым разрядом приобрело совсем новое значение. Филипп вскрикнул, выгнулся в пояснице, пытаясь задержать ощущение. Мертвой хваткой вцепился Роману в предплечье руки, которой тот гладил его член, чтобы заставить делать это быстрее. Говорить Роман ничего не стал. Да и не смог бы, судя по всему, сформулировать что-то хоть относительно адекватное. Наверное, нужно было что-то делать, но Филипп смутно представлял, что именно. Потому что он только и мог, что не мешать. Да и в целом ощущал себя полностью зависимым. Роман прижимал его к постели почти всем весом, был внутри, толкаясь размашистыми глубокими движениями. Какую-то часть в Филиппе буквально выламывало от такого положения. Наверное, это была как раз его самая адекватная часть. Та самая, которая справедливо считала еблю с мужиком неестественным и унизительным занятием. Почему тогда это было так хорошо? Филипп, уже не контролируя себя, скулил, захлебываясь воздухом. И Роман казался ему не меньше, чем милостивым божеством. Кончил он быстро и абсолютно бесконтрольно. Всё тело скрутило почти болью, в глазах потемнело. Он испачкал кулак Романа, свой и его живот, кажется, попало даже на грудь. Наверное, ещё немного – и его бы просто вырубило. – Мне… – хрипло начал Роман. – Заканчивай, – онемевшими губами велел Филипп. Не то чтобы хотелось лишать его вполне заслуженного кайфа. Так-то Роману не понадобилось сильно много времени. Он тяжело вздрогнул всем телом и вдруг прижался к губам. Филипп послушно приоткрыл рот. Типа… – Ты в меня, что ли? – он оттянул Романа за волосы на затылке, заставляя поднять голову. – Да, – смотрел тот почти… испуганно? – Похуй, – Филипп уронил руку на одеяло. – Тебе повезло, что я не девка. – С девкой я бы без резинки не стал, – Роман чуть подался назад. Член выскользнул из задницы, и Филипп проглотил стон. Только теперь к боли добавилось ещё и ощущение пустоты. Хотелось проверить пальцами, но сделать это было стыдно. Наверное, могло бы быть и хуже. По крайней мере… – Дай, посмотрю, – Роман одним движением сполз к бедрам, заставил задрать ноги. – Съебись, – вяло дёрнулся Филипп. Вместо ответа Роман погладил его по животу, а потом сделал абсолютно ебанутую вещь. Положил ноги Филиппа себе на плечи и широко прошелся языком по мокрой, пульсирующей от боли дырке. Филипп замер. Потом отчаянно дёрнулся, но Роман держал крепко, видимо предполагая такой вариант развития событий. – Тебе заняться нечем? – жалко спросил Филипп. – Лежи смирно, – коротко велел Роман и вернулся к своему ёбнутому занятию. Филипп почувствовал, как горит лицо. Он не знал, почему не стал вырываться по-серьёзному. Может, потому что слишком сильно развезло после произошедшего. В конце концов, и задница болела ощутимо. О том, как охуенно язык Романа ощущался на чувствительной от неестественного проникновения дырке – он предпочитал не думать. В итоге Роман вылизал его начисто, заставив в процессе ещё раз кончить – это был странный, почти болезненный оргазм, который больше вымотал, чем принёс удовольствие. Филипп смотрел в потолок, и думал, что почти не чувствует своего тела. Наверное, Роман знал, что делал, когда заставлял кончить ещё раз. Потому что дело было явно не в том. А в странном состоянии, в котором он оказался – что-то среднее между сном и бодрствованием. Стало холодно, но сил не было даже на то, чтобы потянуть на себя одеяло. Роман лёг рядом, сам набросил его на них обоих. Поцеловал в шею, потом, чуть приподнявшись, в губы. Наверное, было бы хорошо выпить воды. Собственно, это и было последней мыслью перед тем, как он отрубился. *** Проснулся он посреди ночи. Роман всё так же лежал рядом, обнимая поперек груди. Филипп дотянулся до телефона, глянул на экран. Часы показывали двадцать минут четвертого. Во рту, судя по ощущениям, давно образовался филиал Сахары. Филипп выполз из-под тяжелой руки, сел на край кровати. Поморщился. Больно было все ещё ощутимо, но в целом терпимо. Сзади послышался шорох. Филипп обернулся. Роман обнял его подушку обеими руками. Серьги в его ухе чуть поблескивали в рассеянных предутренних сумерках. Филипп потянулся было дотронуться, но Роман сонно вздохнул, натягивая одеяло выше, и он отдёрнул руку, испугавшись разбудить. Состояние было странным. Как будто оглушённым. Сейчас неплохо бы помог свежий ночной воздух. Филипп бесшумно оделся, сунул в карман спортивок телефон, заглянул на кухню, чтобы жадно выхлебать стакан воды, натянул валяющуюся на банкетке в прихожей толстовку Романа, взял оттуда же полупустую пачку сигарет, обулся и вышел из квартиры. *** На улице действительно оказалось свежо. Филипп плелся куда глаза глядят, изображая больную черепаху. Сигарета приятно горчила. Но и только. Привести мысли в порядок это не помогало. В принципе, не произошло ничего ужасного. Как минимум не конец света. Из неприятного – побаливала задница. Но это не ощущалось как серьезный ущерб. Филипп представлял себе куда более паршивые последствия. Судя по всему, Роман умел делать это правильно. Не зря же он что-то пиздел про осторожный подход. Интересно, трахал ли он раньше мужиков. Почему-то мысль обожгла неприятным ревнивым чувством. Возможно потому, что если да, то Роману было с чем сравнить? Или потому, что он касался кого-то другого точно так же, как его сегодня. Скорее всего имели место обе причины. Филипп уныло засунул руки в карманы, жалея о том, что не взял наушники. С другой стороны, в голове сейчас и так образовалась полная неразбериха. Если бы имелась возможность послушать музыку, Филипп не знал, что бы выбрал. Ещё хотелось жрать. Он не ел с… позавчера? Ну, если не считать выпитый после блуждания по зоопарку кофе. Охуеть. Может, ещё и поэтому тело ощущалось так странно. Будто не до конца послушным. Можно было бы зайти в магазин, судя по вывеске работал он круглосуточно, но денег у Филиппа не было, если не считать двух десятирублевых монет в кармане спортивок. На них можно было купить разве что нихуя. Так что Филипп просто поболтался вокруг жилого комплекса, дошел до небольшого парка, побродил там. На улице начали появляться первые прохожие, потому прогулка потеряла свою прелесть. Потому Филипп вернулся и просто сел на непонятного происхождения лавку в закутке за супермаркетом. Людей там не было. Зато было тихо и сыровато. Филипп пялился в потрескавшийся асфальт под ногами и пытался сложить мысли во что-то более-менее оформленное. Выходило откровенно плохо. Телефон зазвонил неожиданно. Завибрировал в кармане, заставив вздрогнуть. Филипп не глядя принял вызов. Спросил: – Чего не спишь? – Ты… – Роман запнулся. – Всё нормально? – Смотря что считать нормой, – Филипп щелкнул зажигалкой, прикуривая новую сигарету. Так-то он был жив. Ну, да, оказалось не совсем приятно сидеть из-за саднящей задницы, но болело не сильно и потому на это было легко не обращать внимания. – Ты где? – сонным голос у Романа не был, только взволнованным. – Ты чё, на улице? – уточнил Филипп. – Да, – напряженно отозвался Роман. Кто бы, блядь, сомневался. – Зайди за «Азбуку», – посоветовал Филипп. – Посидим вместе. Роман молча отключился. И через пару минут уже стоял рядом с лавкой, на которой устроился Филипп. – Ты быстро, – зачем-то прокомментировал он очевидное. – Так и магаз недалеко, – пожал плечами Роман, усаживаясь рядом. – Будешь? – Филипп протянул ему пачку. – Спасибо, – Роман вытянул себе сигарету, щелкнул зажигалкой. Под глазами у него залегли темные усталые тени. – Спал бы себе дальше, – Филипп толкнул его плечом. – Выглядишь как ебаный зомби. Прозвучало неуклюже. Филипп поёжился. Роман тут же обнял его за талию, прижимая к себе. Пробрался ладонью под толстовку и футболку, касаясь голой кожи. Сказал: – Я отлить проснулся. А тебя не было. Исчерпывающее объяснение, что и говорить. Судя по шву, футболка на нём надета была наизнанку. Филипп опасливо обернулся, надеясь, что никто не видит, зачем-то дотронулся до белой ткани на животе Романа, скребанул ногтем. После того, что случилось, касаться было… Типа он помнил, как терся о живот Романа своим, блядь, членом. Все эти ебаные прикосновения. Должно было быть отвратительно. Но не было. Как будто случившееся что-то изменило между ними. Филипп трогал чужой живот и не мог понять, что за ощущение свернулось за солнечным сплетением. Руку Романа из-под футболки отталкивать не хотелось. Почему ублюдок так с ним возился? Почему пришёл сейчас? Ебать, да можно было отлить и спать до упора. Филипп бы так и сделал. Какая нахер разница… Или нет. Ебануться. – Мне всё равно некуда сваливать, – так себе утешение. – Если человек хочет уйти, то находит куда, – Роман коротко коснулся губами его виска. – Не уходи, – горячее дыхание обожгло кожу на щеке. – Я обещал, что не буду доёбывать. Чего? Филипп охуел так, что даже забыл, что они на улице и кто угодно может всё это дерьмо увидеть. Роман говорил так, будто реально боялся. – Ебанулся? – осторожно спросил Филипп. – Судя по всему, – Роман даже не стал отрицать. – Когда тебя в койке не нашёл. – В следующий раз тебя специально разбужу и посмотрю, как ты будешь этим доволен, – на самом деле Филипп растерялся. Роман не обвинял, и, кажется, сам чувствовал себя неловко. Может, действительно стоило хоть сообщение ебаное написать? Филипп знал, что не стоил такого отношения. Как минимум потому, что девяносто девять процентов времени вел себя как отбитый мудак. Даже тогда, когда не хотел специально. – Так будет спокойней, – отозвался Роман. – Как ты с людьми работаешь? – в который раз поразился Филипп. Роман неуверенно, но мягко улыбнулся. Его рука под футболкой казалась обжигающе горячей. – Отвали, – Филипп, наконец, освободился и отсел дальше. – А то нас отпиздят. – Пойдём домой, – тут же предложил Роман. – Надо зайти пожрать купить, – вспомнил Филипп. – Иначе я сдохну нахер. – И давно ты не ел? – со странной интонацией уточнил Роман. Филипп дёрнул плечом. Распространяться на эту тему не хотелось. Потому что в любой форме это бы выглядело как жалоба или нытье. – Я закажу доставку, – он вынул телефон. – Возьму суп. Или… Какая-то нездоровая зацикленность на дурацком супе. – Да похуй, – перебил Филипп. В целом ему было действительно абсолютно всё равно, что есть. Даже, если это был суп в пять утра. Роман ещё потыкал в экран, судя по всему, оформляя заказ, потом оповестил: – Через сорок минут привезут. – Пошли тогда, – Филипп, с трудом удержавшись от того, чтобы поморщиться, поднялся на ноги. До дома шли молча. Но в лифте Филипп всё же не удержался и тронул Романа за руку, просто коснулся пальцами тыльной стороны ладони. Наверное, это не имело никакого особого смысла. Но когда Роман мягко переплел их пальцы – внутри плеснуло горячим. Признаваться себе в изменившемся отношении не хотелось. Когда это произошло? Слово «влюбился» вызывало смесь очень мерзких чувств, главным из которых был страх. Потому что это автоматом делало его… ну, по факту геем. Пидорасом, петухом, дырявым, опущенным – терминов существовало много, на любой вкус, так сказать. И если бы кто узнал – он определённо не постеснялся бы употребить их все. Да Филипп сам не стеснялся. Конечно, он слышал, что зачастую проявляющие гомофобию люди сами являются геями, но, блядь, как можно не знать, что тебе нравятся мужики? Но он-то, выходит, не знал. С таким, блядь, отношением не удивительно было бы, если Роман считает, что Филипп поебался с ним исключительно ради бабла. Действительно, чего не сделаешь ради нормальной жизни. Может, так было бы гораздо лучше. Им обоим. Не чувствовать всего этого дерьма. Филипп прижался плечом к плечу Романа, стиснул до боли ладонь. Сказать ему? Если сказать, будет выглядеть ещё хуже. Как будто попытка оправдаться. – Зря ты за универ заплатил, – выдавил Филипп. От мыслей начало тошнить. Ну, или это было от голода. – Это ты к чему? – через паузу спросил Роман. Голос у него звучал абсолютно спокойно. – А то ты, блядь, не понял, – Филипп продолжал стискивать его руку. – Охуенное совпадение, не находишь? Говорить напрямую было страшно и мерзко. – Не имею привычки связывать не связанные друг с другом вещи, – Роман большим пальцем погладил тыльную сторону его ладони, проходясь подушечкой по шершавой от экземы коже. Охуеть. Филипп с ужасом почувствовал, как тяжело давит в груди. Наверное, если бы он мог, то заплакал бы от безысходности и отвращения к себе. Ещё от того, какую хуйню нёс Роман. Образец всепрощения и понимания, блядь. Себя бы так лучше прощал и понимал, а не руки разъёбывал. – Не бери на себя то, что не имеет к тебе отношения, – продолжил Роман. – Ты не сделал ничего плохого. – Вот эту хуйню, – Филипп чуть приподнял их сцепленные руки. – Если обязательно хочешь кого-то обвинить, то не забудь, что я тебя заставил, – ровно отозвался Роман. – В первый раз. Лифт остановился, створки с тихим шорохом раскрылись. Филипп высвободил руку, засунул в карман. Ещё не хватало случайных свидетелей. Хотя соседей из-за удачного расположения квартир он видел от силы пару раз. Элитное жилье, блядь. Роман достал ключи и пошёл к двери. – На твоем месте я бы ещё меня и отпиздил, – Филипп потащился следом. – С чувством вины нужно работать, – Роман зашёл внутрь, подождал Филиппа и захлопнул створку. – Иначе крыша поедет. Ты должен объективно оценивать свои поступки, а не через призму чужого мнения. И брать на себя вину только за собственные проёбы. – Себе это скажи, – огрызнулся Филипп, разуваясь. Психолог, мать его. – Всегда есть куда стремиться, – Роман тоже стянул кроссовки и теперь стоял босиком. Филипп неосознанно сделал шаг, потом ещё. Теперь они оказались почти вплотную. От Романа пахло сигаретным дымом и слабо смесью дефолтных парфюмерных отдушек. Филипп ткнулся лицом ему в плечо, вдохнул этот запах. На затылок мягко опустилась ладонь. Роман, блядь, просто погладил его по голове. В груди пережало. Одновременно от унижения и какой-то ебанутой нежности. Филипп стиснул кулаки, пытаясь заставить себя не вцепиться в Романа со всей силы. Хватило только на идиотское: – Хочешь поебаться? Здесь уместнее было бы сказать «пожалуйста». Но так это звучало бы совсем жалко. – Интересное предложение, – Роман прошелся рукой по его спине, задирая толстовку и футболку. – Срок действия ограничен, – съязвил Филипп. – Доставка через полчаса. – Я воспользуюсь, – горячее дыхание обожгло шею. – Уложимся. Раздевались по дороге в койку. Филипп решил снять толстовку одновременно с футболкой, но запутался в воротнике. Роман сдернул с него шмотки, отбросил в сторону. Сразу же облапал бока, потянул вниз спортивки вместе с трусами. Спросил: – Сильно задница болит? – Нормально, – Филипп грубо толкнул его на кровать. – Не твое дело. – Ебать мне, значит мое, – не согласился Роман, приподнимаясь на локтях. – Говори. – Да нормально, блядь, – Филипп навалился сверху, намеренно больно опираясь на его грудь предплечьем. – Пользуйся, пока я добрый. Роман дёрнул уголком рта, изображая улыбку, потянулся вперед, коснулся губами плеча, одновременно сминая в ладонях задницу. И Филипп понял, что трется членом о его услужливо подставленное бедро. Ублюдок. Смазка с ночи так и валялась на койке. Роман нашарил её между складок одеяла, щедро налил на пальцы, смазал Филиппу между ягодиц. Прохладный гель на натертой дырке ощущался приятно. Особенно, когда Роман протолкнул внутрь палец. – Все равно узко, – выдохнул на ухо. Обдало стыдом, наверное, покраснели даже уши. – Охуеть полезное замечание, – зло отозвался Филипп. Вместо ответа Роман добавил ещё палец. Сразу же прошелся как надо подушечками. И Филипп со стыдом понял, что всем телом подался навстречу движению. Это было охуенно – одновременно чувствовать в себе пальцы Романа и тереться о его бедро членом. – Можешь уже вставить, – Филипп за волосы оттянул его голову, заставляя запрокинуть. И, повинуясь странному порыву, прижался губами к горлу. – Ляг на живот, – кадык под губами дёрнулся. – Блядь! Филипп мстительно улыбнулся, лизнул место засоса. – Сделай так ещё, – хрипло попросил Роман. – Пожалуйста. Не удовлетворить такую просьбу не было никаких причин. Филипп со странным кайфом оставлял красные отметины на его коже, придерживая голову обеими руками. И вдруг понял, что Роман пропихивает в него третий палец. Мышцы болезненно натянулись, а живот свело странной судорогой. – Нахуя? – уточнил он. – Ты и так… – На живот, – Роман вынул пальцы и легко переложил его в нужное положение. – Вот так. Филипп предпочел промолчать. Тем более Роман налил смазку прямо из флакона, гель потек к яйцам, оставляя щекотно-холодное ощущение. Роман размазал его по коже, провёл чистой ладонью по спине. Поцеловал в затылок. А потом просто вставил. Не с первого раза, но пошло легче, чем ночью. В такой позе ощущалось это всё… Безусловно, было больно. Может, нужно было даже повременить и пожалеть задницу. Но по нужному месту Роман попал сразу и теперь при каждом движении его задевал. А потом вздёрнул в коленно локтевую и обхватил ладонью член. Филипп чуть не заскулил, бедра дрожали от напряжения. Воздух казался почти твёрдым. Нужно было… Он дёрнул свободную руку Романа к своему горлу, надеясь, что тот поймёт. – Я не… – начал было тот. – Пожалуйста! – было не до сарказма. Филиппу казалось, что если Роман этого не сделает, то он заплачет. Он действительно был готов умолять. Роман, наверное, это понял, вздернул его на колени, прижимая спиной к своей груди, и предплечьем пережал горло. Не символически, а ощутимо. Так, что потемнело в глазах. Филипп почувствовал, что его мажет. Член внутри распирал так охуенно правильно, с каждым толчком рассылая по телу почти болезненные разряды, рука на горле не давала сделать полноценный вдох и нормально пошевелиться, к тому же Роман продолжал дрочить в такт собственным движениям. В какой-то момент он сжал горло Филиппа так, что доступ кислорода оказался перекрыт почти полностью, настолько, что просела резкость зрения и заслезились глаза. Это было страшно и охуенно одновременно. Теперь от Романа по факту зависела сама возможность дыхания. Филипп инстинктивно вцепился в его предплечье, выгнулся, не очень-то контролируя собственное тело. Внутри словно что-то взорвалось. Он даже не сразу понял, что кончает. Кажется, в тот момент дышать он уже не мог вовсе. Реальность потемнела и схлопнулась. Колени расползлись, Роман убрал руку от горла, но тут же перехватил поперек груди, помогая лечь. Теперь от его движений было конкретно больно, но Филипп был занят тем, что хватал ртом воздух. И когда Роман навалился сверху, кончая – зачем-то взял его за руку. Судя по ощущениям – задницу следовало покупать новую. Пока Филипп лениво об этом размышлял, Роман зачем-то перевернул его на спину, заглянул в лицо. – Чего? – голос захрипел. Говорить было даже немного больно. – Ты как? – Роман выглядел обеспокоенным. – Так же, как и ты, – Филипп пялился на его губы. – Это опасная нездоровая херня, – поделился Роман. – Почему не сказал, что слишком сильно? – В смысле? – не понял Филипп. – Ты на пару секунд как будто вырубился, – горячие пальцы едва ощутимо прошлись по шее. – Я… Так нельзя. Это может плохо кончиться. – По-моему, кончилось хорошо, – Филипп потрогал свой измазанный в сперме живот. Роман засмеялся. Уткнулся на секунду ему в плечо, а потом поцеловал в губы. Очень мягко и осторожно. Филипп обнял его за шею, прижимая теснее. Было стыдно признавать, но целоваться хотелось. Как будто, блядь, после произошедшего это что-то значило. Роман чуть отстранился, медленно провёл большим пальцем по его нижней губе. И что-то было в его взгляде… – С тобой охуенно, – ляпнул Филипп. – Типа… Не только трахаться. – Мне с тобой тоже, – через паузу тихо и серьезно сказал Роман. И это… Да, они и прежде говорили на серьезные темы, но сейчас Роман как будто открыл какую-то очень уязвимую часть себя. Ткни – и до крови. Филипп смотрел ему в лицо и чувствовал, как жжет затылок. В тишине мелодично заиграл звонок. Роман вздрогнул, тяжело выдохнул. – Доставка, – зачем-то озвучил очевидное Филипп. Роман встал, натянул штаны, надел футболку и вышел. *** Пока Роман забирал еду, Филипп просто лежал, как тот его оставил, рассматривая потолок. По идее нужно было встать, дойти до душа, смыть пот и сперму. Наверное, на простынь из задницы натекло нихуево. Хотя точно Филипп сказать не мог, он только чувствовал, как мокро и скользко между ягодиц. Дырку саднило. На животе засыхали белесые капли. Кончить три раза за ночь – неплохо. Филипп поправил член, вытер с лобка сперму, хотя, скорее, размазал и всё же попробовал сесть. Вышло это со второго раза. Голова закружилась, задницу потянуло болью. Шея тоже с удовольствием о себе напомнила. После такой ебли, похоже, отсыпаться нужно будет как минимум сутки. Кончики пальцев на ногах до сих пор покалывало. Хотелось спать, но желание пожрать определённо перевешивало. Одеваться было лень, да и бессмысленно. Потому до ванной Филипп пошёл голышом. В коридоре столкнулся с Романом. Тот явно направлялся в спальню. – Я в душ, – зачем-то сказал очевидное Филипп. – Пошли, – согласился Роман. Сполоснулись быстро. Как минимум потому, что Филиппу хотелось жрать так, что подводило живот. Роман, конечно, не удержался от того, чтобы нагло облапать задницу под предлогом мытья. Против Филипп не был. Даже не стал возражать, когда Роман проскользнул пальцами в дырку, вымывая остатки спермы. – На, – Роман отдал ему полотенце. Филипп наскоро вытерся, обмотал полотенце вокруг бёдер, подождал, пока то же сделает Роман и, прихрамывая, ломанулся на кухню. – Что можно сожрать? – он заглянул в пакеты, обернулся к Роману. – Что захочешь, – разрешил тот. – Я взял одинаковое. Начать следовало с супа, что Филипп и сделал. На этот раз там оказался какой-то, судя по всему, куриный. Лапши явно не пожалели. Вкуса Филипп почувствовать особо не успел, потому что выхлебал содержимое тарелки в рекордно быстрые сроки. На второе Роман заказал овощное рагу с мясом. С каким – Филипп не понял. Может, с говядиной. Когда он доел и это, Роман только заканчивал с супом. – Чё там ещё? – Филипп заглянул в пакет. Вытащил коробку с салатом. Налил заправку, зацепил вилку и принялся перемешивать. – Пей, – Роман поставил перед ним стакан с соком. Филипп промычал благодарность. Сказать внятно мешал салат. Вообще, благодаря Роману и его нездоровой любви к здоровой пище, он тоже начал правильно питаться. Так-то раньше супы он жрал только в школьной столовой. И там они были не то чтобы особо съедобными. Хотя, если не ел со вчерашнего дня – и не такое проглотишь. – Тебе надо было стать… – Филипп запнулся, вспоминая слово. – Ну этим, кто помогает правильно жрать. – Диетологом? – уточнил Роман. – Я раньше суп только в школе ел, – Филипп не был уверен, что Роману нужна эта информация, но зачем-то сказал всё равно. – Давно ты стал только с отцом жить? – вдруг спросил Роман. – С одиннадцати, – пожал плечами Филипп. – Он всегда так бухал? – продолжил задавать вопросы Роман. В принципе, причины не отвечать не имелось. Потому Филипп сказал: – Всегда, просто раньше чуть меньше. Мать от него потому и свалила. – Почему не с тобой? – Роман сложил руки в замок и выглядел так, как будто узнаёт какую-то важную информацию. – Ну, блядь, она замуж вышла, – пояснил Филипп. – Уехала в Эстонию. Сам подумай, зачем ей ещё и меня с собой тащить было. Филипп её понимал. Даже тогда, в одиннадцать. Будь у него возможность – свалил бы тоже. – Ты с ней общаешься? – уточнил Роман. – Иногда, – Филипп взялся за стакан, тронул пальцами край. – Она мне вчера писала. Типа День Рождения. – У неё дети? – поинтересовался Роман. – Двое, – кивнул Филипп. Смысла этих расспросов он понять не мог, но не видел ничего плохого в том, чтобы удовлетворить любопытство Романа. – Мелкие ещё. – Ты спокойно об этом говоришь, – Роман чуть наклонил голову. – Не обижаешься на неё? В принципе, вопрос был оправдан. Наверное, он даже имел право обижаться. Если бы не знал своего отца. Он, блядь, просто был рад, что хоть у кого-то из их семьи сложилось. – Не, – сок оказался вполне вкусным, судя по бутылке – свежевыжатым, из того же ресторана. – Бля, я понимаю почему ты спросил. Типа почему она уехала, а меня тут бросила с батей-алкашом. Но если бы она со мной завязалась, то хер бы замуж вышла. Она правильно сделала, я считаю. Роман молчал. Как будто подбирал слова. – Не думай, что я себя не жалел, – уточнил Филипп. – Просто я не идиот. – А отец что? – Роман ковырнул вилкой салат и снова поднял взгляд. – Он-то как раз на мать очень обижен, – Филипп вытащил из его тарелки кусок курицы, стряхнул с него салатный лист и отправил в рот. – Но больше из-за того, что сам неудачник. Он такой, блядь, по жизни – обиженка. – Больше на него злишься, выходит? – Роман протянул ему ещё один кусок. – Ну, так-то он мог вообще от меня отказаться, – Филипп съел курицу прямо у него с руки, чтобы не пачкать пальцы соусом. – Но в целом да, он мудак. Сделал из своей жизни хуйню и из моей заодно. Типа я ж ему ничего не мог в детстве противопоставить. Даже по морде дать. – Он и мать бил? – Роман теперь целенаправленно кормил его курицей, перемежая её помидорами. Отказываться Филипп не стал. – Ну, только последние пару лет, – припомнил он. – Когда я совсем мелкий был – почти нет. А потом-то, когда жареным запахло, у него совсем крышу сорвало. Мать ему так и говорила, что уйдёт, когда найдет нормального мужика. – Как она тебе объяснила? – Роман пальцем стер из уголка его рта салатную заправку, Филипп хотел зацепить зубами за подушечку, но не успел. – Ну, что уезжает, – Филипп попробовал восстановить в памяти события семилетней давности. – Сказала, что ничего не может сделать. Я ревел, конечно. Потом отец пришёл с работы и за это меня отпиздил. – За то, что плакал? – уточнил Роман. – Типа того, – кивнул Филипп. – Это дело он не любил. – Ты это кому-нибудь рассказывал? – через паузу спросил Роман. – Кому, например? – поинтересовался Филипп. – Школьному психологу, – предложил вариант Роман. – Кто вообще рассказывает хоть что-то школьному психологу, – скривился Филипп. – Сам-то понял, что сказал? Роман криво улыбнулся, пожал плечами. – Всем похуй по факту, – уточнил Филипп. – Я в школе говорил, что с лестницы упал, и они это хавали. Но это лучше, чем иметь дело с опекой и прочей хуйнёй. – Логично, – Роман зачем-то зацепил его руку и теперь гладил пальцем самое большое пятно на тыльной стороне ладони – оно треснуло посредине, из трещины сочилась сукровица. Филипп хотел было стряхнуть его пальцы, но передумал. Просто сказал: – Заебало это дерьмо. – Может, всё же запишешься к дерматологу? – попросил Роман. – Что он мне нового скажет? – Филипп критично оглядел пятна на свободной руке. – Типа соблюдать диету и не мыть руки горячей водой? – Может, какую гормональную мазь пропишет, – не согласился Роман. – Типа рецептурную. На одном цетрине далеко не уедешь, он просто на время снимает симптомы, ты же понимаешь? – Ну, окей, – решился Филипп. – Только… – Я знаю хорошую клинику, – перебил его Роман. – Поедем сегодня вечером. – Платную клинику, – мрачно уточнил зачем-то Филипп. – Зато ждать не надо, – оправдался Роман. Спорить здесь было, как и всегда, не с чем. Филипп молча допил сок, поднялся из-за стола. – Спать? – спросил Роман. – Может… Пошли к тебе в койку? Не хочу бельё менять. – Пошли, – пожал плечами Филипп. Предлог по факту был дурацким, но лучше, чем ничего. Потому что, если бы Роман просто предложил, оправдать это было бы нечем. Интересно, насколько это нездорово – осознавать, что он оправдывает свое желание чем угодно, лишь бы не признавать. – Если бы бельё не надо было менять, что бы ты сказал? – вопрос прозвучал максимально уёбищно. Роман остановился, несколько секунд стоял спиной, а потом развернулся и как-то рвано прижался лбом ко лбу. – Не знаю, – он прикрыл глаза. – Ты бы согласился просто так? Зря. Зря, зря, зря. Губы у Романа на вкус были как апельсиновый сок. *** – Чего не спишь? – на улице, наверное, уже во всю светило утреннее солнце, но в комнату свет не проникал из-за плотных тёмных штор. – Без понятия, – дёрнул плечом Филипп. – Сам чего не спишь? Роман промолчал. Повисла длинная пауза. Они лежали плечом к плечу, но не касаясь. Филипп прикусил губу, чувствуя, как снова зудят ладони. А потом Роман медленно повернулся и словно неуверенно обнял его поперек груди. Можно было оттолкнуть, а можно… Филипп тоже повернулся. Осторожно дотронулся пальцами до его шеи, в полумраке отметины казались темнее, чем на самом деле. – Перестарался, походу, – выглядело так, будто Роман попался какому-то извращенцу, которого забыли уколоть галоперидолом. – Мне нравится, – Роман задел губами его нос, поцеловал в переносицу. – Ну, ты ебанутый, поздравляю, – Филипп надавил на самый большой синяк рядом с кадыком. – Никто не узнает, – Роман улыбнулся. – То, что я знаю, тебя не смущает? – Роман не побрился и потому кожа на его подбородке чуть кололась. Филипп гладил его лицо пальцами и не мог убрать руку. – Если тебя это устраивает, то нет, – Роман перехватил его за запястье и коротко прижался губами к костяшкам. Филипп подумал, что это было бы охуенно – остаться вот так навсегда. Чтоб не думать ни о дерьмовом прошлом, ни о неясном будущем. А просто вот… Блядь, Роман был горячим, пах гелем для душа и апельсиновым соком. И смотрел так, будто любит. Мысль оглушила. Они же не… – Думаешь, два мужика могут типа… – Филипп запнулся, сказать вслух было страшно. – Быть вместе? – мягко уточнил Роман. – Типа того, – промямлил Филипп. Он уже десять раз пожалел, что завёл этот разговор. – Как сейчас, – Роман ткнулся губами ему в висок. – Почему нет. Невысказанное висело в воздухе. Наверное, Роман тоже это почувствовал. Погладил по голове, положил ладонь на основание черепа. Его дыхание грело губы. Филипп дёрнул его на себя, обхватил обеими руками, сжал так, что стало больно самому. – Не думай об этом слишком много, – попросил Роман. – Ничего не изменится. Филипп спрятал голову у него на груди и закрыл глаза. *** Что происходит какая-то херня, Филипп начал подозревать ещё с утра. Роман периодически залипал посреди диалога, отвечал невпопад, а потом бросал очень виноватые взгляды. На вопрос, который Филипп решился задать только к середине дня – ответил, естественно, что всё нормально. В принципе, другого ожидать и не следовало. И к вечеру, когда Филиппу уже нужно было собираться – сегодня в универе проходила встреча перед началом учебного года, Роман как-то очень неуверенно сказал: – Я тебя только до метро доброшу. Или, хочешь, возьми… – Я сам доеду, – открестился Филипп. – Не парься. Только дай денег на метро. – Напиши, как будешь заканчивать, – попросил Роман, тыкая в экран. Телефон звякнул, Филипп глянул уведомление – на счёт упала тысяча. – Мне бы и двести рублей хватило, но спасибо, – Филипп убрал айфон в карман к наушникам. – Напиши, – повторил Роман. – Да ладно, окей, – пожал плечами Филипп. – Чё так нервничать? Роман потянулся, зацепил его ладонью за затылок. Поцеловал Филипп сам, одновременно толкая Романа к стене. Тот не сопротивлялся, наоборот, поддался слишком легко. Только гладил мягко ладонями по спине. – Всё, – Филипп отстранился, толкнул его в грудь. – Я пошёл. – Точно не отвезти до метро? – уточнил Роман. – Здесь идти пятнадцать минут, – дёрнул плечом Филипп. – Пока. – Пока, – Роман так и остался стоять, прижимаясь лопатками к стене. Филипп хлопнул дверью. *** На встрече будущих первокурсников не случилось ровным счётом ничего интересного. По факту, Филипп мог бы легко это дело пропустить и ничего не потерять. К тому же растягивали мероприятие как могли. И если выступление декана Филипп ещё как-то слушал, то всё остальное время тупо сидел в одном наушнике и бездумно гонял глупое приложение-головоломку. В это время выбрали старосту, договорились о каких-то мероприятиях, кружках, о том, кто будет читать стихотворение на первое сентября. Ебаное стихотворение. Филиппу показалось, что он снова попал в школу. Причём в младшую. Хорошо было одно – всё это не являлось принудительным. Сразу возник «актив», человек семь, которые в основном и говорили. Остальные, как и Филипп, тупили в телефоны. В общей сложности на бесполезные разговоры ушло часа полтора. Потом раздали расписание, создали общую беседу. На этом, судя по всему, официальная часть закончилась. Потому Филипп отписал Роману, что сейчас поедет домой, вылез со своего ряда и пошёл к двери, на ходу доставая сигареты. – Эй, Филипп, да? – в шаг пристроился какой-то невысокий пацан с выбритыми почти под ноль светлыми волосами и в адидасовской черной толстовке. – Ну, – обозначил Филипп. Его имени он не помнил. – Я Матвей, – тот протянул руку. Филипп нехотя вынул свободную руку из кармана, переложил из правой пачку с зажигалкой. Экзема разошлась и выглядело это, мягко говоря, неприятно. Повисла неловкая пауза. – Чего хотел? – Филипп не стал мучить нового знакомого и, продемонстрировав ладонь, опустил. – Можно сигарету? – Матвею явно стало некомфортно. – На, – Филипп протянул открытую пачку. – Это… – Матвей зацепил сигарету, замялся. – Чё с руками? – Не заразно, – пожал плечами Филипп. – Извини, – Матвей вдруг снова протянул руку. – Не бери в голову, – Филипп пожал его ладонь. – Ребята, вы курить? – к ним подошла девушка в лёгком голубом платье и с маленькой сумкой, больше похожей на кошелек на ремешке, через плечо. – Можно с вами? – Конечно, – Матвей тут же расплылся в улыбке. – Я Матвей. – Филипп, – завязываться со всем этим хотелось не особо, но и портить отношения с одногруппниками с первого дня – тоже. – Очень приятно, мальчики, – хихикнула она. – Я Марина. Идём? А то я даже не помню, как выход найти. Филипп едва не засмеялся в голос. Ловкий прием, чтобы завести знакомство. Интересно, кто ей понравился. Процентов девяносто пять, что Матвей. Собственно, пока они шли до курилки, болтала в основном Марина. Они с Матвеем только поддакивали в нужных местах. Тот откровенно пялился, и Филипп понимал – платье у неё было что надо. Как и то, что это платье едва прикрывало. Марина была красивой и явно это понимала. – Зажигалки нет, ребят? – она достала сигарету, посмотрела вопросительно. Филипп не стал предлагать свою, позволив сделать это Матвею. Хотя… Может, не стоило. Может, эта Марина… От мысли обдало странным чувством. Они с Романом – что это значит? Типа… Они встречаются? Так-то разговор об этом не заходил ни разу. Филипп и не думал о происходящем в таком ключе. Замутить с девчонкой в универе – классика. Откуда тогда мерзкое чувство? По факту Филипп не очень-то и хотел. То есть Марина безусловно была симпатичной, возможно, если бы он поднапрягся, то компенсировал бы покрытые экземой руки и среднюю внешность. Но зачем? Доказать, что не голубой? Что может выебать девку? – Пошли тогда в мак! – через вереницу мыслей прорезался голос Матвея. – Вон, тут недалеко. – Я домой, – отказался Филипп. – Сорян. Во взгляде Матвея отчетливо промелькнула благодарность. – Давай, – он протянул руку. – Пока, – улыбнулась Марина. – Ага, – Филипп пожал протянутую ладонь, кивнул Марине и потащился в сторону метро. *** Приехал он почти в девять. Голова после мероприятия и поездки на общественном транспорте гудела, хотелось завалиться в койку, желательно, чтобы там уже лежал Роман, подкатиться под бок, может, начать доёбываться, чтобы тот, не выдержав, включился в возню. Он стянул кроссовки, поплёлся на кухню – выпить воды, в холодильнике вроде стояла минералка. Если Роман не выполз встретить, то, скорее всего, играл в дотку. Иначе… Что происходит – Филипп понял сразу. Опыт, блядь, был. Ещё был запах. Не яркий спиртовой, как от бухла отца, но ощутимо алкогольный. Или это Филипп уже научился различать его в любых видах. Роман сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, рядом стояла почти пустая бутылка, кажется, вискаря – Филипп особо не разбирался в алкоголе, тем более в дорогом. Отец бухал водку по триста рублей из «Пятёрочки» и запивал баночной «Балтикой». Сразу же мерзко заболел живот. Увидеть Романа пьяным он не ожидал от слова совсем. – Это у тебя сеанс психотерапии? – хрипло спросил Филипп. Ладони взмокли и подрагивали, тошнота подкатила так, что пришлось сглотнуть. Роман вздрогнул, поднял голову. Посмотрел покрасневшими, абсолютно расфокусированными глазами. – Привет, – голос у него тоже хрипел. И даже по этому короткому слову было понятно, что пьян он дохуя. Филипп прислонился к стене, обтер мокрые ладони об джинсы. Следовало помнить, что это не отец. Даже близко. Подходить не хотелось. Хотелось закрыть на секунду глаза и, открыв, понять, что это глюк. Страшный сон. Что угодно, лишь бы не реальность. Роман с трудом поднялся на ноги. Сделал шаг. И Филипп почувствовал, как запекло затылок. Какого хера такая нездоровая реакция? Совсем крыша поехала? Кто может помешать Роману пить свой алкоголь в своей квартире? В ушах тут же зазвучали пьяные бредни отца. Он тоже возмущался, какого хуя Филипп недоволен тем, что тот «в свой законный выходной» хочет «расслабиться». Хотя он даже ничего не говорил. – Нормально доехал? – Роман стоял напротив, протяни руку – дотронешься. – Да, – выдавил Филипп. – Что-то… случилось? – А, это… – Роман коротко обернулся к одиноко стоящей на полу бутылке. – Ничего. Мать с отчимом приезжали. В голове щелкнуло. Больше ситуация странной не казалась. Но комфортнее от этого не стало. – Почему не сказал? – глухо спросил Филипп. – Это… – Роман покачнулся, но вовремя уперся ладонью в стену. Прямо рядом с головой Филиппа. – Не хотел об этом говорить. Филипп всё же малодушно закрыл глаза. Роман стоял совсем близко, горячо дышал в ухо. – Лучше бутылку в одного раздавить, я понял, – голос звучал как будто издалека. Где-то в районе желудка неприятно ворочалось мерзкое чувство обиды. Может оттого, что Роман в принципе мог быть… таким. То есть… От отца Филипп ничего и не ждал. Это была данность. Херова константа. Но Роман – не как отец. Глупо было даже думать об этом. – Я… – начал было тот. – Извини, – быстро перебил Филипп. – Я просто… Как всё прошло? Так понимаю, настолько хуёво, на трезвую голову ты об этом думать не хотел? – Да они… – Роман вдруг подался вперед, тяжело уронил голову Филиппу на плечо. – До сих пор не могу с этим… Я ей нахуй не нужен. И вроде всё понятно, никаких… Но блядь, она мою сестру притащила. И у них семья. А я типа… Филипп с ужасом почувствовал на своей шее горячую влагу. – Мне на неё похер, ей на меня тоже, но больно дохуя, – выдохнул Роман. – Каждый раз. Филипп молча положил руку ему на спину. – Они же знают, что у меня крыша течёт, – смешок у Романа вышел каким-то совсем горьким. – Приходят проверить, что я очередную шизу не поймал. Филипп обнял его обеими руками, прижимая ближе. Чужая слабость пугала. В основном потому, что он не знал, как помочь. Что можно было сказать в такой ситуации? Что всё будет заебись? Да нихуя не будет. Как матери Романа было на него похуй, так и будет. – Мне так-то не на что жаловаться, – Роман отстранился, отворачиваясь. – И это… – он махнул рукой в сторону бутылки. – Это дерьмо тоже по факту… Зажрался, называется, – он издал короткий невесёлый смешок. – Ещё и… Я же знаю, что ты сейчас чувствуешь. Нельзя было при тебе. Психолог, блядь. Стало почти смешно. Это и было бы смешно, если бы не выворачивающее наизнанку глухое болезненное чувство под ребрами. Филипп тронул было его за плечо, но Роман почти отшатнулся. Попросил: – Не ложись со мной, – и, периодически цепляя плечом стену, медленно пошёл в спальню. Филипп постоял секунд десять, невидяще пялясь в противоположную стену, а потом пошёл следом. Роман лежал на боку поверх смятого одеяла. Раздеться он, естественно, и не подумал. – В одежде хуёво спать, – зачем-то сказал Филипп и потянул с него джинсы. Сопротивляться Роман не стал. Позволил себя раздеть, даже помог, приподнявшись. Филипп отложил шмотки, присел рядом. Перебрал пальцами серьги у него в ухе, погладил по виску. – Спи у себя, – повторил Роман. – Я не ассоциирую тебя со своим отцом, – Филипп грубо взял его за подбородок. – Психолог из тебя хуёвый. Это было враньём. Потому что Роман попал в точку – Филипп действительно испугался. Но знать ему об этом было не обязательно. – Я не говорил про ассоциацию, – мотнул головой Роман. – Я говорил, что у тебя психологическая травма, связанная с распитием алкоголя в любой форме. – Нравится быть самым умным? – Филипп лёг рядом, обнимая со спины. – Нет, – отозвался Роман. – Но здесь всё очевидно. Горячие пальцы накрыли ладонь, которую Филипп прижимал к его животу. – Повернись, – попросил он. Роман послушался. Координация у него явно была серьёзно нарушена, потому возился он вдвое дольше, чем если бы был в нормальном состоянии. – Ты бухой такой же душный, как и трезвый, – поделился Филипп и поцеловал его в губы. На вкус было… Ну, как вискарь. А ещё Роман тормозил и целовать его было – как если, собственно, целовать сильно бухого человека. Филипп со странным чувством понял, что хотел целовать его в любом состоянии. – Прости, – выдохнул Роман. – Я проебался. – Херня, – Филипп погладил его по затылку. Повисла пауза. Тишина стояла глухая, словно ватная. А потом Роман сказал: – Я соврал. – О чём? – лениво уточнил Филипп. Пьяные откровения не впечатляли уже давно. – О том, что не хочу с тобой спать, – отозвался Роман. – Останься. Обдало болезненно-тёплым. – Хуйня вопрос, – Филипп дёрнул плечом. – Спасибо, – дыхание обожгло губы. Филипп закрыл глаза. *** Блевал Роман всю ночь. Даже уже тогда, когда по факту было нечем. Ну, ещё бы, выхлебать почти бутылку в одного – странно, что он вообще мог в связную речь. Благо в аптечке нашелся активированный уголь. Филипп заставил Романа сожрать штук семь. Может, это действительно помогло. Потому что блевал он после всего один раз. И не особо активно. – Выглядишь хуёво, – поделился Филипп, протягивая стакан с водой – Роман сидел в одних трусах на краю ванны. – Как алкаш? – рука у него подрагивала, поэтому Филипп подстраховал, не хотелось собирать с плитки осколки разлетевшегося по всей ванной стакана. Тем более они оба были босиком. – Как школьник после вписки, – охарактеризовал Филипп. – Звучит ещё хуже, – криво улыбнулся Роман. Влажные волосы прилипли ко лбу, губы потрескались, а под глазами темнели неплохие синяки. – Спасибо, что… – он запнулся, тяжело сглотнул. Ну, да, в первый раз блеванул он вообще на пол. Естественно, убирать всю эту красоту пришлось Филиппу, как единственному, кто дружил с координацией движений. Впрочем, убирать доводилось и не такое. – Спасибо, что не нассал посреди комнаты, – фыркнул Филипп. Хотя один хрен. Моча всё равно почти стерильна. Но, конечно, это не мешало ей вонять, делая уборку не самым приятным занятием. Роман промолчал. И заметно поскучнел. – Да брось, – Филипп присел рядом. – Я пошутил. Он определённо не планировал заставлять Романа чувствовать себя ещё более виноватым. Фраза вырывалась сама, больше как дурацкая рофлянка. – Часто ты за отцом убирал? – ровно спросил Роман. – От случая к случаю, – уныло отозвался Филипп. Аплодисменты, как говорится. Вот что значит не следить за языком. – Я не думал об отце, когда вытирал пол, если это тебя успокоит, – выдал Филипп. – Не в том дело, – качнул головой Роман. – Я хотел… Думал, со мной тебе будет спокойно. Он сейчас сравнивает отцовские запои и свой цирк с бутылкой вискаря, который стоил, как полугодовая зарплата охранника небезызвестного продуктового магазина эконом-класса? – Ты поехавший? Не протрезвел до конца? – уточнил Филипп. – Или это у тебя шутки такие ебанутые? – Ты хоть знаешь, как ты выглядел вечером? – одновременно мягко и грустно спросил Роман. А он вчера мог нормально воспринимать зрительную информацию? – Ну и как? – зачем-то спросил Филипп. – Ты на меня так даже в самом начале не смотрел, – отозвался Роман. – С разочарованием. Сам шучу, сам смеюсь, называется. – Хочешь честно? – Филипп пересел на пол, потому что затекла задница. – Я зассал, признаю. Ещё обидно стало. Но, блядь, ровно до того момента, пока ты не сказал причину. – Причина в таких случаях абсолютно не важна, – выдал Роман. – Важен факт. У людей, с такого рода травмами… Психолог ебаный. – Я не твой, блядь, пациент, – зло перебил Филипп. – И я не знаю, что за хуйню тебе рассказывали на парах, но я умею в причинно-следственную связь. Не каждый, кто пьет алкоголь, становится алкоголиком и творит хуйню. Роман сполз с бортика и, держась за него ладонью, сел рядом. – Я легко цепляю зависимости, – плечо у него было холодным и влажным. – Мои поздравления, – отстраняться Филипп не стал. – Сходи на лекцию о вреде алкоголя. – Не хочу тебя разочаровывать, – тихо сказал Роман. Судя по всему, херово ему было настолько, что сарказм не задевал от слова совсем. – Если бы я разочаровался, то не вытирал бы за тобой блевотину, – поделился Филипп. – Простишь меня? – попросил Роман. – Совсем расклеился, – Филипп обнял его за плечи. – Иди сюда. И, когда Роман повернулся, поцеловал его в обезвоженные, пахнущие мятной пастой губы. – Доволен? – Филипп прижался к его лбу своим. Роман смотрел так, как будто хотел что-то сказать. Филипп зачем-то очертил большим пальцем его губы, прошёлся по щеке. – Я тебя люблю, – сказал Роман. И голос у него звучал так, будто он сообщает время смерти. *** Когда Роман выдал свое ебанутое признание – Филипп сначала даже не понял. Пялился, продолжая гладить подушечкой пальца щёку. Потом тупо спросил: – Что? Роман не ответил. И смотрел, как будто совершил самую большую ошибку в жизни, но ни о чем не жалеет. – Мы, блядь, не в первом классе, – с отчаянием сказал Филипп. Роман упорно молчал, опустив голову. Пялился на свои сцепленные в замок руки. Филипп замолчал тоже. Ответить – значило… что? Признать, что у них что-то есть? Так а он, блядь, не признал? Когда дал выебать себя в задницу, как минимум. Или сегодня, когда ползал с ебаной тряпкой. Хотя ладно, справедливости ради, в таких ситуациях ебля ничего не значит. Даже в таком формате. Тем более, глупо оправдываться – ему нравилось трахаться с Романом. Настолько, что не нравилось слово «трахаться». Блядь. Было бы смешно, если бы не пиздец. – Это ни к чему тебя не обязывает, – на Филиппа Роман не смотрел. – Если думаешь, что у нас тут ебля без обязательств, то сильно ошибаешься, – Филипп насильно заставил его повернуть голову. – Думай, прежде, чем говорить, окей? – Я к тому, что это не обязывает конкретно тебя, – Роман явно залип в своих мыслях и не особо вслушивался в то, что там говорил Филипп. – Я не… Типа это не значит, что ты должен ответить. Я хочу, чтобы ты здесь жил. И с универом… – Ты хоть слушай нормально, – Филипп настолько всё понимал, что от этого тошнило. – Я трахаюсь с тобой потому, что мне нравится. А не потому, что считаю, что тебе должен. То, что должен – отдам деньгами. – Говорить, что ты мне ничего не должен – бесполезно? – Роман, наконец-то улыбнулся, правда выглядело это скорее как пародия на улыбку от свежего зомби. – Дело не только в деньгах, – мотнул головой Филипп. – Мы с тобой… Не просто трахаемся, понял? Ну, конечно, изъясняться как бухой бомж с альцгеймером и просить понять – это сильно. – Мне нравится, как это звучит, – Роман ткнулся носом ему в висок. – Тогда не неси херню, – попросил Филипп. – Окей, – на Романа, кажется, напало особо тактильное настроение. Он лапал Филиппа за бедра и живот, одновременно трогая губами висок и щёку. – Пошли в койку, – Филипп выпутался из его рук, поднялся на ноги. Роман смотрел снизу вверх. И его взгляд можно было, блядь, использовать как иллюстрацию к определению «поехала крыша». Филипп молча дернул его за запястье. Послушался Роман беспрекословно. *** Начало первого дня в универе ничем особенным не запомнилось. Разве что беготней в поисках нужной аудитории. С Матвеем они столкнулись в фойе. Тот залипал в телефон, кажется, пытаясь понять, куда идти. Завидев Филиппа, он оживился, замахал рукой, обращая на себя внимание: – Здаров, – едва Филипп подошел, он протянул руку. – Чё как? – Привет, – вяло отозвался Филипп, отвечая на рукопожатие. Выспаться не удалось от слова совсем, потому голова ощущалась ватной. И не то чтобы он не спал специально, просто не мог отрубиться и всё. Даже учитывая, что спать хотелось охуеть как. Роман сначала заснул, но в районе трёх ночи предложил потрахаться ещё раз. Ну, то есть просто полез с руками. Сопротивляться Филипп не стал. Он был настолько заёбан бессонницей, что не хотел особо шевелиться. Впрочем, кажется, Роману это было и не нужно. Он явно снова поймал ебанутое нежное настроение и потому начал с коленей. Терся щекой, целовал, гладил пальцами, потом перебрался на внутреннюю сторону бёдер. Кожа там была очень чувствительной, и Филипп кусал губы, пытаясь не издавать лишних звуков. Правда ограничился Роман тем, что взял у него в рот, а сам кончил в собственный кулак. Не иначе акт благотворительности. Зато, кончив, Филипп отрубился моментально. Успев только подумать, что делать всё это нужно было раньше. – Какой у нас корпус, я не понял, – тем временем Матвей всё тупил в расписание. – Первый, – с расписанием только что в машине помог разобраться Роман. – Пошли. Матвей что-то трепал о долбоёбах в электричке, о том, что нужно сходить сделать проездной и ещё о какой-то абсолютно не вдохновляющей херне. В другое время Филипп бы послушал, возможно, даже вставил бы свои пять копеек, но сейчас хотелось только спать. Впрочем, Матвею, судя по всему, требовался только слушатель, делающий вид, что заинтересован в беседе. – Наша, – Филипп кивнул на приоткрытую дверь. – Сядем вместе? – предложил Матвей. – Да, – отказываться не было смысла. *** – Охуеть им повезло, – разочарованно вздохнул Матвей. – У меня заявление в любом случае не примут. Они сидели на лавке рядом с кабинетом военно-учетного стола и обсуждали сказанное старостой. Та выдала кучу информации. В том числе и о том, что студенты, находящиеся в «сложной жизненной ситуации», что бы это ни значило, могут подать заявление на социальную поддержку от универа, в том числе, претендовать на комнату в общаге. Матвей в данном случае сетовал на то, что живя в Подольске, вынужден ехать в универ два часа, общагу с его пропиской универ не предоставлял, а «ебаные неблагополучные» могли хотя бы подать заявление. Единственное, что в данной ситуации интересовало Филиппа – мог ли он подать такое заявление, будучи принятым на платной основе. В принципе, хуже от подачи заявления никому бы точно не стало. Чисто попробовать? По идее все эти формы имелись на сайте. Доступ к госуслугам отца тоже был в наличии, тупо потому, что кабинет ему в свое время Филипп и создавал. – …хуй, а не общежитие, – подытожил какую-то мысль Матвей. Уточнять, впрочем, надобности Филипп не видел. Сказал: – Думаешь, долго ещё тут можно прождать? Может, лучше завтра? Всё равно до тридцатого срок. – Как раз хотел это сказать, – поддержал идею Матвей. – Покурим и поехали? – Пошли, – согласился Филипп. – Но я не на метро. За мной… знакомый заскочит. – Понял-принял, – кажется, Матвей даже не обратил внимания на заминку. Называть Романа «знакомым» оказалось странно. Почему не сказал «друг»? Обдало мерзким, ничем не обоснованным страхом. Матвей не мог знать. Никто не мог знать. Почему тогда он чувствовал себя так, будто факт того, что они с Романом трахались, был словно написан на лбу? Очевидно, блядь, потому, что спать с мужиком – хуёвая идея как ни поверни. Причём во всех смыслах. Каламбуры подъехали. Филипп криво улыбнулся. Весело не было. Скорее стыдно. Больше даже перед самим собой. Да и перед Романом тоже. Хотя за что? Тот прекрасно знал, где они жили, и какие локация накладывала ограничения. Тут вам, блядь, не «разлагающаяся Европа». Может и правильно, что хоть где-то эту неестественную херню не возводили в ранг ебаного культа. Но и плохого они с Романом… Кому по факту они могли помешать? Кроме самих себя, очевидно. Завибрировал телефон. – Я пошёл, – оповестил Матвея Филипп. – Давай, – тот кивнул и протянул руку. *** С заявлением Филипп занялся вечером пятницы, когда Роман свалил на работу. Ну, то бишь вести очередной сеанс арт-терапии. И пока Филипп возился, чувство вины становилось всё сильнее. Он чувствовал себя так, будто совершает чуть ли не предательство. Но ведь по факту он делал только лучше? Роман и так потратил на него дохуя денег и личного времени. Было бы совсем паршиво продолжать пользоваться его незаслуженно добрым отношением. Да, он не просил. Но позволил же. Не отказался. И если появится возможность хотя бы заиметь свое жилье… В общем, с заявлением Филипп закончил практически к приходу Романа. Распечатал все требующиеся документы, засунул в файл и спрятал в рюкзак. Почистил на всякий случай историю. Если, блядь, он делает всё правильно – почему бы просто не сказать? – Чего это за компом и не в дотке? – Роман шлёпнул ладонями по плечам, наклонился, прижимаясь щекой к виску. – Чем занят? От него горьковато пахло привычной туалетной водой, сигаретным дымом и уличной свежестью – сто процентов поднялся с парковки на улицу, чтобы покурить. – Гей-порно смотрел, – Филипп чуть подался назад, прижимаясь спиной. – Достойное занятие, – Роман тут же прижался губами рядом с кадыком. – Что в универе? – Получил справку в военно-учетном, – выдавил Филипп. – Ещё в военкомат тащиться. Наверное, там десять раз уже пришло, я ящик-то не проверял. Сказать или молчать? – Можем в понедельник съездить, – Роман не спешил отстраняться. – Завтра не смогу, прости. – А что завтра? – зачем-то спросил Филипп. Хотя по факту это было не его дело. Но Роман ответил. – Юбилей у отчима, – звучал он ровно. – Придётся ехать. – Пожрешь на халяву, – попытался пошутить Филипп. Другой вопрос, что учитывая все вводные, ехать туда Роману, выглядело паршивой идеей даже навскидку. – Попрошу завернуть с собой, – засмеялся Роман. Не то чтобы Филипп понял шутку. Да и смеялся Роман не особо весело. – Поздно вернёшься? – Филипп спросил это для того, чтобы просто что-то сказать. – Не знаю, – Роман отстранился, выпрямляясь. Филипп обернулся – тот стоял, засунув руки в карман толстовки на животе. – Пожрём? – Филипп тоже поднялся. – Хочешь кофе? Палево. И Роман явно всё понял. Дернул к себе, обнял так, что потянуло болью заживающие рёбра. Сказал: – Хочу. *** В костюме Филипп Романа не видел ни разу. Как и в принципе в классической одежде. И выглядело это… Пиджак был какого-то выёбистого кроя, вроде классический, но со странным ремешком на груди – такое Филипп видел впервые. Это, впрочем, было неудивительно. Учитывая, что пиджак явно был куплен не в ебаном масс-маркете. Пуговицы Роман не застегивал, потому было видно, что ремня на брюках нет. Филипп зачем-то подошёл и положил руку на его живот. – Нормально? – спросил Роман. – Блядь, сто лет не надевал. – Я бы тебя трахнул, – поделился Филипп. Не самый удачный комплимент, что и говорить. – Даже так? – Роман поймал его за руку. – Чё спрашиваешь, если знаешь, что нормально, – огрызнулся Филипп. – Хотел услышать мнение, – пах Роман тоже охуенно. Судя по всему использовал какую-то другую туалетную воду из числа тех, что стояли в шкафу в основной ванной. Филипп подался вперед, провёл носом по шее. Сказал: – Хорошо пахнет. Коснулся пальцами уха, чтобы привычно перебрать серьги, но наткнулся только на мягкую кожу. – Снял? – прозвучало глупо. Естественно, блядь, снял, если в ухе их нет. – Снял, – Роман кивнул. Повисла пауза. – Не то место, где… – Роман неловко тронул ухо сам. – В общем, нужно выглядеть прилично. Филипп уныло промолчал. Так-то серьги были действительно не то чтобы стандартным аксессуаром. Но почему-то всё равно стало обидно. – Ладно, – мягко сказал Роман. – Я поехал. – Ага, – Филипп отступил на шаг, сунул руки в карманы. Чувство было мерзким. Как будто… – Поцелуешь меня? – Роман склонил голову набок. Ублюдок. – Это херня, – Роман подошёл сам, положил руку на плечо. – Просто иногда приходится… Слушать Филипп не хотел. Потому впечатался в его губы своими, заставляя замолчать. *** Вечер тянулся до омерзения долго. Возможно потому, что Филипп по-идиотски переживал. Признавать не хотелось, но гадкое холодное чувство мешало даже нормально играть в ебаную дотку. Филипп грыз ногти, таскался курить на лоджию и проигрывал катку за каткой. В итоге, он завалился на диван, и включив дурацкий фильм про космос из подборки, которую по вечерам иногда смотрел Роман, сознательно позволил себе отрубиться. Снилась старая квартира и отец. Филипп то пытался вытолкнуть его из комнаты, то прятался в ванной, как когда ему было двенадцать. Глухие удары заставляли вздрагивать, Филипп отлично знал, что последует за тем, как отец доломает несчастную дверь. Страх охватил настолько осязаемый, что он только и мог, что сидеть, спрятав голову в колени, и ждать, когда… Судя по всему, дверь отец-таки вынес. В плечо вцепилась тяжелая рука, куда-то потащила. Воздуха вдруг перестало хватать, Филипп пытался вдохнуть и не мог. Горло как будто передавило тисками, сердце колотилось словно где-то в горле. – Эй! – голос прорезался сквозь шум крови в ушах. – Филипп! Твою мать!.. Он резко распахнул глаза, одновременно пытаясь приподняться. Роман сидел рядом, сжимал плечо так, что оно начало неметь. И выглядел… – Давно пришёл? – хрипло выдохнул Филипп. – Только что, – отозвался Роман и разжал пальцы. Филипп даже в темноте увидел, как влажно блестят костяшки. Он тяжело сглотнул, пытаясь привести мысли хотя бы в относительный порядок. – Ты… – сесть удалось только рывком. – Ты на машине? Роман некрасиво улыбнулся, сказал: – Да. На рубашке у него расползлись темные пятна. Пиздец. Филипп осторожно взял его за руку, заставил раскрыть ладонь. Под кольцом тоже запеклась кровь. Он молча принялся расстегивать пуговицы на испорченной рубашке, распахнул края, потом сполз на пол, встал на колени, заставив Романа раздвинуть бедра. Расстегнул брюки, потянул вниз трусы. Тот молчал. Смотрел отрешённым тяжелым взглядом. Филипп облизнул губы и, не давая себе времени подумать, взял в рот. На вкус было… Ну, как хуй. Не хорошо и не плохо. Роман запоздало дёрнулся, положил ладонь на затылок. Но явно не с целью заставить взять глубже или быстрее двигать головой. Его пальцы мягко скользнули по волосам, пригладили растрепанные пряди. Где-то внутри словно пережало безжалостной холодной рукой. Филипп закрыл глаза. Встал у Романа быстро. И поместить в рот даже наполовину не получалось. Филипп помогал себе рукой, облизывал языком, толкал за щёку, в общем, занимался самым пидорским занятием из существующих. Хорошо, что не горел свет. С другой стороны, происходящее от отсутствия света или его наличия никак измениться не могло. В трусах давно стало тесно, но обращать на это внимание не хотелось. Филиппу нравилось, как Роман тихо задушенно всхлипывает, как гладит подрагивающей ладонью по затылку и, забывшись, вскидывает навстречу бедра. А потом, словно извиняясь, гладит горячими пальцами по щекам и скулам. И в какой-то момент он дёрнулся, схватил было за плечо, но поздно: Филипп закашлялся от неожиданности, по подбородку потекло. Роман глотал. Всегда. По факту, особо мерзко это не было. Не особо приятно – да, но не отвратительно. Он сглотнул что смог. Остальное стер ладонью, размазал о футболку. Ладонь сама скользнула ниже. Филипп уткнулся лбом Роману в коленку и кончил через пару рваных движений. Поднялся, дошел до кухонной раковины, сполоснул ладони, плеснул водой в лицо. – Вернись, – попросил Роман. – Ага, – Филипп закрыл кран и подошел к дивану. Роман так и сидел – в распахнутых пиджаке и рубашке и расстегнутых брюках. – Смотрел эту херню про космос, – Филипп сел рядом, подтянул ему трусы, застегнул ширинку. – Посмотрим ещё? Роман молча кивнул. *** Когда он заснул, Филипп осторожно вылез из-под ослабевшей, переставшей удерживать, руки, дошел до своей комнаты. Вынул из рюкзака файл с заявлением. Зачем-то перечитал написанный там унизительный пиздец. Порвал на четыре части, вернулся на кухню и выбросил в мусорное ведро. Присел на диван, зачем-то погладил Романа по щеке, задел пальцами ухо. – Останусь, пока тебе не надоест и не попросишь съебаться, – говорить это вслух было не обязательно, но Филипп сказал всё равно. Роман повернулся, ткнулся носом ему в бедро. – Чего не сказал, что не спишь? – Филипп чуть сжал мочку его уха. – Я очень хочу, чтобы ты остался, – глухо сказал Роман не открывая глаз. – Сделаю, что захочешь. – На хуй сходи, – посоветовал ему Филипп. – Меня не надо покупать. – У меня больше ничего для тебя нет, – Роман положил ладонь на его бедро, крепче вжался лицом. – Кроме ебаных денег. В теории Филипп должен был разозлиться. Но не мог. Потому что заявление, хоть уже и в порванном виде в мусорке, существовало. И ещё потому, что в голосе у Романа звучало ничем не прикрытое отчаяние. – Не ты ли, блядь, говорил про человеческое общение и прочую хуйню? – Филипп накрыл его руку своей. – Для меня, – Роман коротко прижался губами к голой коже. – Думаешь, из-за чего я тут с тобой зависаю? – поинтересовался Филипп. – Я плохо с тобой обошёлся, – говорил Роман едва слышно. – Не знаю, почему ты меня простил. – Типа из-за денег и хаты? – уточнил Филипп. – Это, блядь, имеешь в виду? – Нет, – пальцы Романа больно сжались, но стряхивать его руку Филипп не стал. – Я надеялся, что ты тоже… Хоть что-то ко мне чувствуешь. – Что-то… – заторможенно повторил Филипп. Очевидно, что Роман имел в виду те свои слова, которые спизданул в ванной. – Хоть ты и жрешь свой суп, конча на вкус не особо, – Филипп погладил его по голове. – Если бы я ничего не чувствовал, в рот бы у тебя не взял даже за деньги. Разговоры о чувствах, охуеть. Филипп почувствовал себя косноязычным аутистом. Хотелось сказать что-то, что хоть немного передавало бы то чувство, которое больно ворочалось за солнечным сплетением, но он не мог подобрать слов. Потому что даже от мыслей становилось стыдно так, что горели щеки и уши. – Как человек я полная хуйня, – отозвался Роман. – Я знаю. Но ты… Блядь, – прервал он сам себя. – Я обещал, что не буду заёбывать. – Я не психолог, но ты себя с дерьмом мешаешь, – поделился своими ценными наблюдениями Филипп. – Типа, что тебя не за что любить и вся хуйня. Без понятия, что там твои родители про тебя думают, но это ты зря. Уверен, твои бабки с арт-терапии тебя обожают. И ещё… – Филипп тяжело сглотнул. – Я тоже. Ты самый охуенный человек из всех, что я встречал. Роман переполз выше, укладывая голову ему на колени. Выдохнул: – Без тебя я бы ебанулся. Вечер признаний, блядь. – Пусти, – Филипп дёрнул ногой. – Принесу аптечку. Роман приподнялся, позволяя встать. И сам потащился следом. Так что обрабатывал руки ему Филипп уже в ванной. Спросил: – Не надоело? – Не всегда могу контролировать, – через паузу отозвался Роман. – Планируешь что-то с этим делать? – Филипп закончил с последней ссадиной, но зачем-то так и держал его за руку. – Можно сесть на колеса, но я не хочу, – отозвался Роман. – Если… – Филипп запнулся. Совать свой нос в настолько личное было стрёмно. Кто вообще сказал, что Роман хочет, чтобы он в это лез. – Если? – судя по всему, обрывок предложения того очень заинтересовал. – Хуйня, – Филипп мотнул головой, убрал руку и закрыл аптечку. Засунул её обратно в ящик. – Пошли спать. – Скажи, – Роман подошел со спины, ткнулся носом в висок. – Мои советы тебе на хуй не упали, – пожал плечами Филипп. – Хочу услышать, – упрямо сказал Роман. – Хотел спросить, не станет ли тебе лучше, если ты будешь говорить об этом, – нехотя пояснил Филипп. – Типа когда у тебя крыша едет. С секунд тридцать Роман молчал. А потом неуверенно сказал: – Если ты согласен возиться с этим дерьмом. – Ты с моим возишься, – справедливо заметил Филипп. – Пошли покурим и спать? – Пошли, – Роман засунул руки ему под футболку, трогал за бока и живот. Пальцы у него были холодными и чуть влажными от воды. – Так и пойдём? – уточнил Филипп. – Ага, – Роман явно увлёкся и теперь перешёл к груди. Филипп пожал плечами и пошёл за сигаретами. Роман, естественно, потащился следом. На лоджии было влажно и холодно. Филипп щелкнул зажигалкой, прикурил сразу две сигареты, протянул одну Роману. Тот взял её губами, влажно зацепив пальцы. Очевидно, специально. Филипп молча затянулся, выпустил дым в стылую темноту. От разницы температур привычно начало трясти. Где-то далеко завыла сирена. Судя по звуку – «скорой». На плечи вдруг опустилось тёплое. Филипп вздрогнул, обернулся. Роман стоял в застегнутой на две пуговицы рубашке, без пиджака, который теперь был на плечах у Филиппа. Ощущалось это… – Романтично охуеть как, – выдавил Филипп. – Только я не девка. От пиджака слабо пахло туалетной водой Романа. – Всё равно никто не видит, – тот затянулся, прошелся пальцем по нижней губе. – Справедливо, – вынуждено согласился Филипп. В конце концов в пиджаке действительно стало теплее. Роман молча отложил сигарету на парапет и вдруг опустился на колени. Филипп словно во сне наблюдал, как тот стягивает с него шорты вместе с трусами, как гладит низ живота, целует бедра. И даже не стал возражать, когда Роман заставил его чуть расставить ноги, проскальзывая пальцами между ягодиц. Может потому, что одновременно он взял в рот. Сигарета горчила. Филипп затягивался автоматически, пялясь на то, как Роман отсасывает. Тронул его за затылок, погладил шею. Потом сказал: – Пошли домой. И выебешь меня нормально. – Ты хочешь? – хрипло уточнил Роман, поднимая голову. – С хуя ли мне предлагать, если не хочу? – Филипп потушил окурок, щелчком выбросил его за ограждение. Справедливости ради, с последнего нормального раза прошло… ну, так-то дохрена. Месяца два, а то и больше. – Боюсь, что ты это только для меня, – пробормотал Роман и уткнулся лицом Филиппу в живот, поцеловал под пупком. – Интересное предположение, – кожа под его губами горела, и Филиппу не то чтобы особо хотелось трепаться. – Но в корне неверное. Он вздёрнул Романа на ноги, толкнул к двери. В принципе, частично Роман, может и был прав. В том смысле, что Филипп хотел как-то… Хотел, чтобы ему было хорошо. Другой вопрос, что это не значило, что он сам делал это через силу. Стояк не дал бы соврать. От одной мысли поджимало в животе и яйцах. Пусть и, блядь, учитывая, что Филипп прекрасно знал, что будет больно. Роман не стал сопротивляться. Даже когда Филипп параноидально потащился в душ. В конце концов – это было в его интересах, хоть и задержало процесс минут на пятнадцать. Он просто ошивался рядом, лапал за всё, до чего мог дотянуться и в целом вёл себя как озабоченный школьник. С одной стороны Филиппу было стрёмно и стыдно делать это всё при Романе, но с другой – нихуево заводило. Заканчивал он со стояком и горящими ушами. Роман, игнорируя полотенце, молча дёрнул на себя, провёл ладонями по мокрым спине и заднице, раздвинул ягодицы, одновременно сжимая. – Любишь такое? – хрипло уточнил Филипп. – Тебя люблю, – выдохнул Роман ему в шею. Филипп задохнулся. Обдало смесью охуевшей нежности и страха. Кто его просил это говорить? Но Роману, кажется, было всё равно – ответит Филипп или нет. Он занимался тем, что целовал и трогал. Филипп плотнее прижался бедрами и животом, потянул с Романа рубашку. Ткань брюк ощущалась жестко и охуенно одновременно. – Ты… – Роман запнулся, провёл ладонями по бокам, вдавливая пальцы. Что ж, Филипп его понимал. Кровь от мозга отлила, и формулировать даже мысли было сложно, что говорить об их вербальном выражении. В принципе, он уже был не против даже варианта с еблей в ванной. Лишь бы не нужно было отрываться от Романа и куда-то тащиться. Но тот, может, в силу наличия одежды на теле, оказался сознательнее. Отстранился сам, потянул за руку в сторону комнаты. Филипп запнулся о пустоту, но Роман только крепче сжал пальцы. До кровати Филипп шёл как в тумане. В основном потому, что теперь уже сам доёбывал Романа, распуская руки. Тот вёлся, прижимал ко всем поверхностям, встречавшимся по дороге, нёс на ухо какую-то пошло-нежную чушь и вообще был явно рад, что они, наконец, потрахаются. И это было намного лучше, чем его опрокинутый взгляд час назад. Под спину попалось что-то твёрдое, Филипп вытащил и отложил в сторону учебник по экономике. Из него торчал вырванный из тетради листок с кривыми каракулями, которые по идее считались конспектом. Роман отшвырнул учебник на пол, рывком раздвинул Филиппу ноги и одним движением оказался сверху. Филипп потянул было руки к поясу его брюк, но Роман перехватил его за запястья и завёл руки за голову, прижимая. Спросил на ухо: – Хочешь так? – Похуй как, – выдохнул Филипп. И это являлось правдой на все сто процентов. – Хочу всё сделать сам, – Роман тронул губами кожу под его правым глазом. – Пожалуйста. – И что ты мне предлагаешь? – ебаные разговоры сейчас были совсем не к месту. – Просто лежи, – Роман чуть крепче сжал пальцы. – Хуйня вопрос, – Филипп тяжело сглотнул. Каждый раз появлялось странное двойственное чувство. К удовольствию примешивалось желание вырваться, прекращая этот пиздец. Филипп знал, что подставлять задницу другому мужику унизительно, но вместе с тем… Вместе с тем это был Роман. Который смотрел абсолютно, блядь, влюбленными глазами и, казалось, был готов сделать что угодно. Кстати, именно поэтому Филиппу не хватало духа попросить его быть снизу. Даже скорее не духа, а наглости. А ещё Филипп по-глупому хотел, чтобы Роман чувствовал себя комфортно и не заморачивался лишний раз. Хотя бы в койке. Хуже всего, что это был никакой не альтруизм. Если Романа хуёвило, то вместе с ним паршиво становилось и Филиппу. Как будто он мог что-то с этим сделать, но не делал. Гонять по кругу ебанутые мысли – что может быть лучше во время ебли. Филипп отстраненно наблюдал за тем, как Роман гладит его живот, целует зачем-то тазовые кости, тянет перевернуться в коленно-локтевую. И почти не дёрнулся, когда тот, придерживая свободной рукой за бедро, протолкнул в его задницу скользкие от смазки пальцы. Дальше… Дальше Роман очень методично и медленно принялся растягивать дырку, периодически гладя член, что больше выглядело изощренной издёвкой, чем лаской или желанием доставить удовольствие. По крайней мере на вкус Филиппа. Потому что прикосновений хотелось совсем других. Чтобы просто, наконец, кончить. А не терпеть это растянутое во времени болезненное удовольствие. Спина вспотела, колени разъезжались, но лечь на живот Роман не давал. Сколько прошло? Десять минут? Пятнадцать? В какой-то момент Филипп вдруг понял, что в него уже почти свободно, без каких-либо болезненных ощущений, помещаются четыре пальца. Четыре ебаных пальца. – Ты в меня руку что ли хочешь запихнуть? – голос хрипел и не слушался. Ощущение было, будто он вот-вот кончит, но всё не может. Хотелось безысходно заскулить, слезть с мучающих пальцев и, наконец, нормально подрочить. Но Роман не велел шевелиться и каждый раз, когда рука тянулась подрочить, Филипп об этом вспоминал. И почему-то не мог ослушаться. Ему это, блядь, нравится что ли? Риторический, так сказать, вопрос. – Тебе больно? – Роман поцеловал его между лопаток. – Почему не сказал? Было одновременно и холодно, потому что Филипп взмок, кажется, везде, где имелись потовые железы, и жарко – потому что внутри всё горело. – Больно будет, если не вставишь, – вместо осуждающей интонации в голосе прозвучала жалобная. Филипп зажмурился от унижения. – Сейчас, – просто сказал Роман и осторожно вынул пальцы. Филипп всё же позорно заскулил, автоматически сжался, настолько ярким оказалось ощущение пустоты. – Тише, – Роман скрипнул молнией на брюках, которые так и не снял, потянул Филиппа за плечо, помогая перевернуться, и накрыл собой, погладил пальцем по губам, Филипп зачем-то лизнул подушечку. Больше из глупого любопытства, чем с сексуальным подтекстом. Но Роману явно так не показалось. – Возьмешь в рот? – неуверенно попросил он. Наверное, о таком было глупо просить в постели. Но именно тот факт, что Роман попросил, вставил так, что свело где-то в животе. – Ты сказал мне ничего не делать самому, – Филипп облизнулся. Роман жестко взял его за подбородок и протолкнул пальцы. Филипп мстительно сжал зубы. – Непослушный, – как-то очень нежно сказал Роман. Филипп прошелся языком там, где укусил, взял Романа за запястье обеими руками, прижался губами к ссадине на средней костяшке. Роман пару раз провёл ладонью по своему члену, отодвинул правое бедро Филиппа в сторону, заставляя шире раздвинуть ноги. Тот чуть приподнялся, давая доступ. И, блядь, член вошёл почти легко. Филипп прикусил губу. Ему не хотелось даже думать о том, что его задница растянута настолько, что… – Так хорошо? – на ухо спросил Роман. – Под твой член можно было так и не растягивать, – соврал Филипп и почувствовал, как Роман улыбается ему в шею. Он двигался мягко, беспорядочно скользил руками по плечам, трогал бедра, а потом протиснул ладонь между их тел и накрыл ею член Филиппа. Не застонать стоило усилия. Из горла вырвался какой-то очень жалкий дурацкий звук. Роман на секунду замер, а потом ткнулся ему в губы своими. Филипп приоткрыл рот, позволяя. Настроения особо выёбываться не было. Он обнял Романа за шею, зарылся пальцами правой руки в волосы на его затылке, стиснул бедра на его боках. Роман так охуенно хорошо двигал рукой на члене, так правильно с каждым новым толчком задевал нужное место внутри, что Филипп тупо потерялся в этих ощущениях. Кончил Роман быстро и первым. Филипп почувствовал, как его движения стали резче и беспорядочней. Можно было бы заставить его отстраниться, чтобы не вымывать потом сперму из задницы, но Филипп не стал. Обнял крепче, уткнулся лицом в плечо. Сразу вытаскивать Роман не стал. Чуть отстранился, прихватил Филиппа за плечо свободной рукой и додрочил грубоватыми, но очень подходящими сейчас движениями. Не то чтобы это были искры из глаз. Скорее чувство тотального облегчения. Филипп уронил руки на одеяло, закрыл глаза. Тут же навалилась усталость. Ткань неприятно липла к спине, задницу чуть саднило. – Ты как? – Роман погладил его по влажным от пота волосам. – В душ надо, – отозвался Филипп. Он почему-то залип на губы Романа и размышлял над тем, насколько целесообразно сейчас будет его поцеловать. – Хочешь, я тебя отнесу? – Роман уткнулся носом ему в щеку. – Сам дойду, – Филипп коротким толчком отпихнул его и заставил себя встать. Роман поднялся следом, а потом вдруг одним подлым движением подхватил под колени и спину. Филипп задергался, пытаясь вывернуться. – Мы так оба упадём, – предупредил его Роман. – Мало было меня выебать? – уныло поинтересовался Филипп прекращая сопротивляться – падать на плитку не хотелось. – Настолько неприятно? – уточнил Роман. – Стыдно, – зачем-то сказал правду Филипп. – Если никто кроме нас не узнает, то какая разница? – Роман плечом толкнул приоткрытую дверь в ванную, позволил Филиппу встать на ноги. – Вот и я думаю – какая? – согласился Филипп. – Дома можно обо всём этом не думать, – Роман мягко погладил его по спине. – Безопасная зона. – Себе это скажи, – привычно огрызнулся Филипп. – Каждый раз говорю, но не всегда работает, – вместо того, чтоб лезть в ванну, Роман потянул его за собой в душевую кабину, включил воду. Филипп, помедлив, взял его за руки, оглядел сбитые костяшки. Положил его ладони себе на плечи. Дотянулся до геля для душа, налил на руку и принялся размазывать по груди и животу Романа. Тот почему-то понял без слов. Так и стоял, сжимая пальцами плечи. В целом мытье не являлось сложным и долгим процессом, Филипп провозился только с задницей. Роман в этот момент полез с поцелуями, трогал за всё, до чего мог дотянуться. – Сильно? – Филипп кивнул на ссадины. – Терпимо, – пожал плечами Роман. Филипп молча выключил воду, вышел из душа, дёрнул из шкафа полотенце, сунул Роману. Достал себе ещё одно. – Не знаю, зачем они каждый раз просят меня прийти, – Роман обернул полотенце вокруг бёдер. – Ебаная ярмарка тщеславия. Мать настаивает, чтобы я занялся частной практикой. А то, блядь, не расскажешь же знакомым, что сын социальную арт-терапию ведёт. Звучит, конечно… – он провёл ладонью по лицу. – Нытьё. – Никто не узнает, – пришла очередь Филиппа это говорить. В такие моменты он себя ненавидел. Потому что не знал, какие подобрать слова. – А ты? – чуть склонил голову набок Роман. – Я не считаю, что ты ноешь, – Филипп отвернулся. Говорить такие вещи было ещё более стыдно, чем отмывать задницу от спермы. – Мне… – Роман запнулся, положил вдруг ладонь на плечо. – Спасибо, что не оставил одного. Филипп подумал, что знает, что случилось бы. Если ни что похуже. – Я ехал и знал, что ты дома, – Роман обнял со спины, прижался щекой к виску. – Охуенное чувство. Филиппу захотелось пойти к мусорке, достать обрывки заявления и сжечь. Вместо этого он попросил: – Скажи, когда надоем. Я тогда… – А говоришь, это я себя с дерьмом мешаю, – хмыкнул за спиной Роман, прижался горячими губами к шее. – Или «это другое»? – «Вы не понимаете», – спародировал Филипп. На самом деле он просто не знал, что ответить. Это действительно было «другое». Роман, он… Да блядь, они находились в слишком неравноценном положении. Филипп не чувствовал себя полезным от слова совсем. Максимум, что он мог – составлять компанию. Причём чаще всего не самую приятную. Учитывая неумение нормально выражать мысли и отсутствие адекватного кругозора. Что Роман в этом нашёл – оставалось, блядь, тайной за семью печатями. – Я как раз понимаю, – отозвался тот. – Ты пытаешься сопоставить уровень нашей полезности друг другу. Только не забывай, что польза измеряется не только в материальном эквиваленте. Ебаное образование психолога. Или это Роман сам по себе был таким догадливым ублюдком? – В чем, блядь, её ещё измерять? – вывернуться из его рук хотелось и не хотелось одновременно. – С меня тебе только поебаться. Да и то хуй знает, насколько качественно. Я ж ни с кем… – Только со мной и это охуенно, – Роман скользнул ладонями по его животу, оставил их в самом низу, рядом с кромкой полотенца. – Спишь только со мной, говоришь о своих проблемах только со мной. У меня никогда… Ты не понимаешь. Я никогда не был ни с кем вот так. Не думай, что я хочу тебя типа… – он запнулся, но потом продолжил: – Ограничивать или что-то в этом роде. Просто ты единственный, кому плевать на мои загоны и наличие или отсутствие бабла. Мне с тобой так… Блядь, – он притиснул Филиппа ещё ближе. – Я очень боюсь, что ты свалишь. По любой из причин. Если я скажу или сделаю хуйню. Или наоборот чего-то не сделаю. И я не знаю, как могу заинтересовать тебя в том, чтобы остаться. Ты… – Впечатляет, – Филипп очень хотел прервать этот болезненный монолог. – Долго об этом всём думал? – С самого начала, – голос у Романа звучал как-то совсем убито. – С того момента, как ты оставил у меня свою сумку со шмотками. Я не хотел, чтобы ты её забирал. И не знал, что могу для этого сделать. Филипп стряхнул его руки, взял за запястье и потащил в койку. Сказал, толкнув на смятое одеяло: – Если б я знал, что ты так загоняешься, то знаешь, что сказал бы сразу? – Что? – Роман не делал попыток поменять положение, просто смотрел. – Что ты слишком много думаешь, – Филипп взял из шкафа трусы, кинул одни Роману, вторые надел сам. Лёг рядом, накинул одеяло. – Я не знаю, что ты хочешь делать дальше, – Роман уткнулся носом ему в плечо. – И спросить права у меня нет. – Можешь спрашивать, что хочешь, – неловко буркнул Филипп. – Тогда скажи, – попросил Роман. – Мне с тобой охуенно, – глядя в потолок, выдавил Филипп. – Но я боюсь, что пользуюсь твоим хорошим отношением. Я уже говорил. Известно, блядь, чем тот разговор закончился. Судя по всему Роман тоже помнил, потому что тут же мягко положил ладонь Филиппу на горло, оглаживая пальцами кадык. – Если бы я… – он тяжело сглотнул. – Если бы тогда я этого не сделал, ты… Филипп почувствовал как снова горят уши. – А как ты представляешь наш разговор? Типа ты подходишь и предлагаешь поебаться? – говорить было почти физически тяжело. – Я бы попросил тебя поцеловать, – мягко сказал Роман. Филипп, не сдержавшись, зажмурился. – Зря я полез с руками тогда, – пальцы Романа на шее ощущались совсем невесомо, он говорил в самое ухо, чуть касаясь губами. – Надо было спросить. – Я бы тебя на хуй послал, – Филипп открыл глаза и теперь слепо пялился в потолок, пока Роман короткими мягкими поцелуями трогал висок и щёку. – Ты всё правильно тогда. Он бы тупо по-другому не понял. Зассал, как это говорят. И хер знает, как бы оно в итоге обернулось. – Ты руки после душа намазал? – вдруг спросил Роман. – Нахуя? – попробовал слиться Филипп. – Я утром мазал. – Сейчас принесу, лежи, – Роман отстранился, встал с койки. И через минуту уже снова сидел рядом с «протопиком» в руках. Филипп зачем-то спрятал руки под одеяло. – Не упрямься, – Роман погладил его по животу, а потом сам вытащил наружу его правую ладонь. Открыл крышку тюбика и принялся мазать покрасневшую шелушащуюся кожу, мягко обводя подушечками каждое пятно. Филипп пялился на этот пиздец думая о том, что одновременно хочет ударить и поцеловать. Ударить – потому что это было унизительно, а поцеловать – потому что в груди ворочалась болезненная горячая нежность. Биполярка, блядь. В итоге Филипп не выбрал ничего. Просто ждал, пока Роман закруглится с мазью. Которая так-то стоила больше штуки. Закончив, он поцеловал Филиппа в запястье. Почему от этого так ломало? От любой ебаной нежности. Как будто кто-то мог увидеть и… – Иди сюда, – велел Филипп. Роман молча подался вперед, посмотрел вопросительно. Тогда Филипп отобрал у него мазь, отложил на прикроватную тумбу, за шею подтянул его к себе, заставляя лечь, и поцеловал в губы. Может, это было нежно. По крайней мере Филипп на это надеялся. – Нормально? – по факту вопрос являлся абсолютно бесполезным. – Хорошо, – Роман притёрся всем телом, сполз чуть ниже, уткнулся под ключицу. – Ты тёплый. И классно пахнешь. Филипп осторожно погладил его по голове, тронул ухо, прошелся по кромке, перебирая каждый прокол. Без серёжек ощущалось странно, как будто под кожей что-то было. – Я надену, – Роман поймал его за руку. – Могу сейчас, если хочешь. Думает, это имеет какое-то значение? Филипп погладил его между лопаток, тронул большим пальцем едва заметную бледную родинку. Уточнил: – Считаешь, я буду по-другому к тебе относиться, если ты без них? – Хочу, чтобы тебе нравилось, – глухо из-за позы отозвался Роман. – Ты иногда такую хуйню несёшь, – поделился Филипп. – Если уж боишься, что будут проблемы, то они будут скорее из-за того, что мы оба мужики, а не из-за ебаных железок. – А они будут? – быстро спросил Роман. – Только если кто-то узнает и отпиздит, – несмешно пошутил Филипп. – Я сделаю всё, чтобы тебе было хотя бы терпимо, – Роман поцеловал рядом с соском. – Пока меня пиздят? – фыркнул Филипп. – Будешь держать за руку? Ебаные каламбуры для любителей сборников анекдотов за две тысячи седьмой год. Роман засмеялся. Впервые за долгое время – искренне. По крайней мере Филиппу так показалось. – Пиздить тебя могу только я, – в голосе у него была улыбка. – Об меня хотя бы ссадин таких не будет, – Филипп надавил на одну из свежих. Роман дёрнулся, но руку не убрал. Вдруг стало стыдно. Филипп потянул его ладонь выше и подул на костяшки. – Постараюсь дать зажить, – пообещал Роман. Филипп подумал, что это враньё. Не то чтобы он мнил себя дохуя знатоком психологии, но такие загоны как у Романа обещаниями в койке явно не лечились. А проконтролировать его не то чтобы представлялось особо возможным. Роман не мог этого не понимать. Может потому и сказал, что постарается. Или он усложняет? Начитаться говна в интернете может кто угодно. – И как ты планируешь стараться? – зачем-то спросил Филипп. – Колес нажрёшься? – Не знаю, – Роман явно не планировал отлипать, горячо дышал в грудь чуть щекоча мокрыми волосами. – Раньше получалось. Филипп уныло промолчал. Потому что раньше – это значило до того, момента, как… Блядь. Думать об этом было паршиво. – Иногда вещи, которые происходят в одно и то же время, абсолютно друг с другом не связаны, – Роман как будто тупо прочёл его мысли. – Я ничего и не говорю, – не удержался Филипп. – Ты громко думаешь, – Роман погладил его по пояснице. – Спи давай, – обсуждать эту тему не хотелось от слова совсем. Роману, наверное, тоже, потому что он согласился и уже минут через десять спал, забавно приоткрыв рот. А вот Филипп отрубиться не мог как ни старался. Пролежав минут сорок, он стаскался покурить, попил воды и даже прочёл главу из учебника. Потом снова вернулся в койку. Подлез Роману под бок, улегся на живот, повернув голову. Теперь лицо Романа было прямо напротив. Густые темные ресницы подрагивали, брови были чуть сведены, как будто ему снилось что-то паршивое. Филипп мягко погладил его по волосам, сказал шёпотом: – Всё нормально, окей? Роман его обнял. Подтянул к себе и сонно задышал в шею. «Я тоже тебя люблю, – подумал Филипп, чувствуя как больно пережимает в груди, – но никто не узнает».