***
- Сосредоточься! - прорычал разгневанный голос. Амрит тяжело выдохнул, напрягая мышцы рук и взглядом прожигая своего противника. Куда уж сильнее сосредоточиться? Но ничего не выходило. Двадцатилетний амбал напротив в который раз одерживал победу, из-за чего Девдас был готов отречься от собственного сына. Он специально выбирал таких конкурентов Амриту. Непосильных в бою, несравнимых в умениях. Должно быть, он хотел таким образом замотивировать сына не сдаваться или разозлить тотальной несправедливостью в требованиях, но ничего не работало. Амрит не был собачкой на поводке, чтобы вестись на какие-то манипуляции, пусть даже и искусно выстроенные. Он лежал на полу, все еще сдерживая рукоять клинка около своей шеи, на которую налегал его противник. Делать было нечего. Ему едва хватало сил, чтобы на протяжении целой минуты сдерживать выпад в свою сторону, дабы не лишиться головы. Ему было интересно, в самом ли деле отец так легко готов рисковать жизнью своего единственного наследника, чтобы проводить обычный тренировочный бой на настоящих клинках. Поэтому уже дважды позволял себе поражение. Сейчас же все зашло слишком далеко, чтобы проверить на собственной шкуре, так ли это. Силы кончались, а остервенелый взгляд напротив говорил, что этот чокнутый готов довести начатое до конца. Девдас же просто сидел рядом и спокойно наблюдал. Его выдавали лишь ходящие ходуном желваки на шее. Он был разочарован. Амрит мог только усмехнуться на это, если бы не был пришпорен к полу. На лезвии показалась отметина крови, когда Дубей попытался хотя бы сглотнуть. Он не представлял, что ему делать. Просить о помощи? Кричать, что он сдается? Амрит не был готов на такие крайности. Не перед отцом. Может, он и правда был собачкой, раз велся на это? Ему вспомнилось, как Басу пыталась задеть его на тему абсолютного подчинения правилам отца. Девчонка как всегда трепалась направо и налево, до сих пор не вкусив боли настоящей жизни. Той, что жил Амрит. И с чего он когда-то думал, что им предстоит понять друг друга? Начиная с той злополучной Пуджи, наследники двух самых влиятельных семей Калькутты были обречены проводить каждые каникулы вместе. Вместе. Это было хуже самого жестокого наказания Девдаса. И никто не желал слушать возражения двух еще несостоявшихся, но подающих большие надежды, ячеек калькуттского общества. Главы семей поочередно брали на себя всю ответственность за то, где будут жить их наследники, чем будут заниматься и учиться, а они, подобно марионеткам, исполняли их прихоти. Амриту не особо нравилось проводить время в резиденции Басу, в которой Амала чувствовала себя как дома. Это и был ее дом, к сожалению. А ему приходилось мириться с постоянной самодовольной усмешкой девчонки, которую она украла из его арсенала. При всем при этом это было единственное место, куда он мог легально сбежать от отца. Никаких уроков и тренировок. Госпожа Басу испытывала некоторую слабость к наследнику Дубеев, либо же ей попросту нравилось идти наперекор Девдасу, и защищала Амрита от него, насколько это позволяло ее социальное положение. Они с Амалой прекрасно знали, что младший Дубей был ее любимчиком, чем он непременно пользовался в войне с младшей Басу. Худшими же единогласно признавались каникулы в доме Дубеев. Ему было не привыкать, а вот девчонка еще в детстве готова была разрыдаться по каждому малейшему поводу. Амрит же всячески способствовал тому, чтобы этих поводов было еще больше. Ему доставляло изощренное наслаждение то, как страдает его ненавистница. И он прекрасно знал, что с ней приключалась та же история. Она начинала буквально светиться, когда выпадала возможность поглумиться над наследником Дубеев. Случались редкие моменты, когда их ненависть была направлена на кого-то вне маленького сообщества Басу-Дубей. И тогда их объединяла общая цель, а все препятствия к ней становились лишь мишенями, оставляя их вражду ненадолго в прошлом. Всеобъемлющая, пылкая и разрушительная сила связывала их воедино, из-за которой приходилось страдать уже всем, кто их окружал. Но они были слишком юны, чтобы это понимать. Проходило некоторое время и все снова возвращалось к прежнему. Басу непременно попадала в какие-то мелкие неприятности из-за своего несносного нрава и привычки нарушать даже самые мелкие запреты, а Амрит не терял возможности добавить к ее приговору пару статей в отместку за то, что позволяла себе неприлично много и выводила его из себя. И все шло по кругу, никогда не собираясь заканчиваться. Это лето было таким же мучительным как несколько предыдущих. Отец заставлял их заниматься конным спортом, который Амала обожала всей душой, из-за чего Амриту приходилось его ненавидеть; скучным гольфом, теннисом и другими спортивными активностями, в которых эти двое вечно соперничали; языками, литературой и остальными дисциплинами, которые обязаны были знать дети высшей касты. Единственное, что обожали оба наследника - это религиозное просвещение, которым занимался Махадева. Он лично учил представителей двух самых влиятельных для Калькутты семей чтить традиции и знать историю их веры. Амала смотрела на Рэйтана как на настоящее божество, будто никого не существовало вовсе на земле. Каждое его слово оставалось на задворках ее памяти и ни при каких обстоятельствах не могло быть забыто. Амрита же интересовала сама суть предмета. Он прекрасно знал, какую роль ему предстоит играть в будущем, и не мог позволить себе не знать хотя бы малейшей детали. Ему нравилось заводить спор с аватаром на ту или иную тему. Тогда Амала с осуждением наконец обращала внимание на Амрита и вместо Рэйтана отвечала на его “что если…”. А Рита Шива незаметно испарялся, оставляя этих двух неугомонных спорить дальше наедине, так ни к чему и не приходя в итоге, ведь никто не собирался идти на уступки. Помимо их общих занятий, каждое из которых чуть не заканчивалось кровопролитием, наследникам приходилось посещать и раздельные уроки. Девдас явно специализировался только на воспитании мальчиков, так как был без понятия, чем занять гостью, пока его сын постигал владение оружием и ведение боя. Амрит знал, насколько сильно Амала ненавидела танцы, поэтому впервые был готов отблагодарить отца за такой подарок в виде всевозможных танцевальных уроков. Одна мысль о том, что в это же время Басу страдала от часовых пыток танца живота, лишала его всех своих мучений от постоянных ударов очередного тяжеловеса. Отец был глуп, если не понимал, каким образом можно было замотивировать Амрита на победы. Будь Амала тут, он бы не позволил хоть кому-то подойти к нему и на пять метров. Это не было юношеским максимализмом, обусловленным его шестнадцатилетием, он просто не мог позволить увидеть в ее глазах хотя бы каплю смешинки. Их и так было достаточно без всяких поводов. Амрит резко вынырнул из своих странных мыслей об улыбке Амалы, почувствовав каплю пота, упавшую ему на щеку с этого красного, превозмогающего невесть что, лица своего противника. Он все еще лежал на Дубее, собираясь его зарезать или утопить в его поту. Последнее было для Амрита невыносимее всего. Одним ловким движением Дубей попытался перекатиться, чтобы оказаться поверх этого слона, который был слишком тяжелым, чтобы все вышло удачно. Становилось ясно, что путем физической силы его не одолеть. Значит нужно было хитрить. В голову не приходило ничего путного, что могло бы отвлечь или ослабить двухметрового амбала. Только если позвать на помощь Махадеву, что было бы еще более унизительно, чем рассчитывать на отцовскую снисходительность. Хотя идея о потустороннем вмешательстве была явно лучшей за последние пары минут. Что если он сможет призвать к себе бхутов? Вряд ли этот вундеркинд видел что-то подобное, чтобы оставить пару искалеченных душ без внимания. Амрит закрыл глаза, освобождая разум от всех нависших мыслей. В ту же секунду услышал бешеный стук своего сердца, будто в самом деле испугавшегося возможной гибели от руки какого-то простолюдина. Нет, это было похоже на другое. Она была где-то рядом. Амрит сжал челюсть, в который раз ощущая в крови неконтролируемый пыл, который всегда обострялся стоило Амале выкинуть что-нибудь новенькое. Прошу, приди. - мысленно проговорил он, обращаясь не то к своей брахманской силе, не то к Басу, которая не покидала его разгоряченное сознание. Амрит резко открыл глаза, все еще ненавидя скорченное лицо перед собой. В руках ощущался неистовый жар, сжимающий рукоять клинка. Он был способен раскалить железо, что уж говорить о человеческой коже. Не отдавая отчет своим действиям, Амрит ослабил одну руку, позволяя лезвию пройти глубже на поверхности его шеи, и впился пальцами прямо в глаза соперника, вдавливая их вглубь черепа. Амрит не слышал звуков боли противника, в ушах стоял песочный шум, должно быть вызванный кровопотерей, среди которого раздавался ее сумасшедший смех, будто она подобно богине Кали была довольна происходящей резнёй. Сердце готово было протаранить легкие, - она была совсем близко. Ослабив противника и довольно отдохнув лежа на полу, Амрит резко поднялся, переворачивая огромную тушу наземь, лишая его возможности встать обратно. Эхо грохота всколыхнуло пустой тренировочный зал одновременно с испуганным женским воплем. Девдас, в одну секунду одурманенный победой сына, резко взмахнул головой подобно самому Амриту, вглядываясь в пустой проем двери, где совсем недавно промелькнула юбка дорогого сари. Амрит ни с кем не спутал бы ее. Успел заметить ее дикий испуганный взгляд под лучами утреннего солнца. Она впервые смотрела на него так. И он готов был побежать за ней, чтобы никогда больше не видеть страха в янтарных глазах.***
Амала ждала Рэйтана. Ночь всегда ассоциировалась с ним. Спокойная и темная. Полная неизвестности и загадок. Она сидела на крыше, незаметно прошмыгнув мимо охраны своего крыла. Даже в доме Дубеев Басу обзавелась своим тайным местом, о котором никто не знал. Точнее никто не знал, что Амала проникала туда каждый раз, когда ей нужно было подумать. Ей прекрасно было известно, что всевидящее око Рита Шивы всегда приглядывает за ней, поэтому в душе теплилась надежда, что он явится к ней. Но девочка все еще была одна, а просить вслух Амале было неудобно. Она хотела быть взрослой. Но почему он оставил ее одну? - Что ты там забыла? - неприятный голос кольнул прямо в спину, застав Малу врасплох, из-за чего та чуть не скатилась по наклонной брусчатке. - Не твое дело… - проворчала девочка, пытаясь устроиться безопаснее на своем тайном месте, которое благодаря Амриту уже не являлось таковым. Он стоял под лунным светом среди давно уснувших цветов маленького сада, разбитого около восточного крыла. Сумерки затемняли его скулы, делая лицо еще более худым и четким, а волосы становились более холодного оттенка, отдавая бликами свою безупречность. Какой нормальный человек будет в таком идеальном виде посреди ночи? И что он вообще забыл в темное время суток под окнами ее комнаты? Разве что… Внутри зародился лучик надежды, что своим бодрствованием Мала предотвратила очередную уловку от Амрита. Но в его руках ничего не было, кроме как маленького камешка, который он пульнул в кусты за ненадобностью. Это было подозрительно… Она не знала, что делает. Ровно как и не знала, чем руководствовалась днем, когда прогуливала очередной урок танцев. Басу бесцельно шаталась по коридорам, когда услышала звуки ударов. Это было всяко интереснее, чем вилять бедрами под счет какого-то иностранца. Мала знала, что ей запрещено заходить в эту часть дома, что лишь распаляло неугомонное любопытство Басу. Ей всего-то хотелось одним глазком увидеть, чем занимается Амрит. И бешено стучащее сердце подсказывало, что в кой-то веке она напала на его след. Ей было стыдно за содеянное. За то, что ее поймали. За то, что так трусливо сбежала, увидя собственными глазами, на что способен человек напротив нее. Как ни странно, Амрит не испугал ее. Где-то глубоко внутри Мала знала, чему именно учит Девдас своего сына. Быть жестоким и непреклонным. Амрит был хорошим учеником, и то, что ей довелось увидеть, было явным тому подтверждением. - Амала, хватит. Ты решила свить там гнездо? - закатил глаза Дубей, устало обращаясь к ней без капли ненависти, пугая Амалу еще больше привычного. Она была рада слезть, если бы он не стоял ровно под этой самой крышей. Мала не задумывалась о том, как будет слезать, когда забиралась сюда, отягощенная ворохом мыслей в голове. Теперь там стоял лишь холодный ветер, уродуя кожу гусиной сыпью, которая, она надеялась, не останется с ней на всю жизнь. - Я… - попыталась Басу. Нет, это было невозможно. Сказать ему правду. И открыть дорогу сотням шуточек и издевательств над ней в будущем. Их и так хватало. - Ты не можешь слезть? - подвел Амрит ее мысль к логическому завершению. Басу не подала виду, поднимая нос все выше и выше, будто решив полюбоваться убывающей луной. Дубей тяжело вздохнул, зная этот упертый взгляд как свои пять пальцев. Амала не собиралась опускать глаза, но его приближающаяся к ней фигура говорила о возможной опасности. Без раздумий он сделал шаг с плитки прямо на газон, подойдя под самую крышу, на которой восседала Басу. Амала почувствовала внутри намек восторга на то, что на ее глазах младший Дубей только что преступил закон своего собственного дома, но гордость была гораздо сильнее. Ей казалось, что это она научила его подобному. - Ну и? - спросил Амрит с вытянутыми перед собой руками, теряя всякое терпение. - Я не прыгну… - удивленно проговорила Мала, не веря, что он действительно ждал от нее подобного. - Да ну? И что же собираешься тогда делать? - выгнул он бровь, заранее зная, что у нее нет ответа на данный вопрос. А зря… - Дождусь, когда ты уйдешь, и спокойно слезу. - Мала упрямо сложила руки на груди, не собираясь больше ничего слушать. Ей было невыносимо представлять ни один из сюжетов ее спасения при участии Дубея. Она не собиралась корячиться по выступам стены в его присутствии и уж тем более не готова была доверить ему свою жизнь, падая с крыши. Ответом была лишь усмешка, говорящая сама за себя: он не собирался так просто уходить… - В крайнем случае дождусь Рэйтана. - словно воспользовалась козырем Басу. Ей было плевать, что выглядит перед Дубеем маленькой девочкой, забравшейся черт знает куда и ждущей своего принца на белом коне. Он явно ждал любого иного ответа, - это она знала точно. Между ними все было равносильно. Ровно как она обожала аватара, Дубей его не переносил поблизости слишком долго. И она до сих пор не могла понять, в чем его проблема. - Ты же меня знаешь. - улыбнулся Амрит. И… Амала знала эту улыбку. И знала, что ничего хорошего за ней не последует. - Стоит по “непонятным” причинам подняться шуму, как тут окажется вся ночная стража. Успеешь сбежать? - он был чрезвычайно доволен собой. Настолько, что у Амалы шел пар из ушей. Так сильно она его ненавидела. - Хорошая девочка. - проговорил он, когда Басу приготовилась скатиться с крыши. Она чувствовала себя снова пятилетней, потому как делала все, чтобы приземлиться на самую голову этого проклятого Дубея. Пусть она пострадает сама, но одна лишь мысль о его увечьях стоила всех свеч. Зажмурив глаза, Басу полетела. На удивление, ее падение оказалось мягким, хоть она и мечтала об обратном. Слишком крепкие для подростка руки держали ее на весу, давая ощущение безопасности после прыжка. В то время как светло-серые глаза в непозволительной близости от нее внушали страх тем пожаром, что мигом затесался в легких и никак не хотел угасать. Она была в плену его взгляда, который медленными шажками изучал черты ее лица, будто за двенадцать лет ее мелькания перед его лицом Дубей так и не разгадал, в чем же истинный смысл Амалы Басу. А она и не знала. Не знала, что чувствовать и как себя вести. И тот факт, что перед ней Амрит Дубей, совершенно не спасал положение. Она опустила взгляд на его шею, замечая запекшуюся кровь на порезе. Не смогла сдержать пораженного вздоха, когда палец сам по себе прошёлся по свежей ране, заставляя мышцы Дубея стать ещё более каменными от прикосновения. Он поставил ее на землю, все еще не проронив ни одного упрека ее весу или неуклюжести. Заболел наверное. Но она была благодарна, хоть и не могла выразить это словами. Амала знала, что он понял. Они начали расходиться по разные стороны, направляясь в свои комнаты, так и не сказав ни слова. Взгляды тоже были излишни. Ей было интересно, вспомнит ли он на следующий день, что это было реально? Или все повторится как в прошлый раз, когда Дубей заступился за нее перед своим дружком, который подумал, что ему как и Амриту можно задирать Басу своими шуточками. Тогда у Дубея была первая драка в жизни. Которая так и осталась где-то в памяти Амалы, посвященная ей, потому что Амрит забыл об этом в ту же секунду. Ей было невыносимо помнить об этом одной. - Ты меня научишь? - глупые слова соскользнули с губ без всякого на то разрешения их хозяйки. Она стояла вполоборота с болью в глазах, граничащей вылиться в очередные слезы. Слезы из-за дурацкого Амрита Дубея. И всепоглощающей несправедливости, которая с возрастом все больше давала о себе знать. - Что? - он развернулся, не ожидая ее слов. Развернулся полностью, будто бы говоря: вот, я открыт перед тобой. Говори все, что захочешь. - Я тоже хочу владеть оружием. Хотя бы клинком. Ты меня научишь? - она говорила тихо, в любую секунду ожидая его отказа. Но увидела только удивление в глазах Амрита, который, кажется, впервые был застигнут врасплох. Ему понадобилась секунда, чтобы остановить мечущийся по траве взгляд раздумий, и вместо непонятных звуков, сказать тихое, но твердое: - Да. И ей было этого достаточно, чтобы пойти обратно в свою теплую кровать. Но не с болью сгоревших в ее пламени к нему крыльев бабочек, а с надеждой, что им все таки удастся согреться.