Он тоже любит дождь

Поздней ночью кому-то не спится. Кто-то сидит у запотевшего окна, свесив ноги с разукрашенного подоконника, и, уткнувшись холодным носом и лбом в стекло. Кто-то задумчиво или отрешено, а может и с долей интереса смотрит в мутную ночь, судя по всему, уже бросив попытки рассмотреть что-то на улице. По стеклу быстро стекают мокрые дорожки, обгоняя друг друга. Непонятно от чего, то ли за компанию с дождевыми спортсменами, то ли от соринки, нагло залезшей в печальные глаза, а может от чего-то давно затаившегося в хрупкой душе, кто-то тоже плачет. Тихо, совсем безмолвно, боясь разбудить тех, кто спал в комнате с запотевшим окном. Утром кто-то проснется сонный, уставший и всё такой же печальный, ведь эти слёзы не могут вымыть всю боль, въевшуюся в израненное сердце. Возможно, он выспится на следующую ночь, но точно не в эту. Он не хочет спать, точно не сейчас. Не сейчас, когда солёные слёзы заменяют ему дождевую воду, которой он умоет лицо на рассвете и смоет всякий мандраж. Табаки открыл глаза и уставился в темноту, продолжая молча лежать, не шелохнувшись. Сквозь ночную тьму начинают вырисовываться непонятные очертания комнаты, совсем слабо освещенной лунным светом, что отчаянно прорывался сквозь стену из капель. Отдалённые очертания превращаются в разбросанные предметы, старую мебель, сопящих состайников и Македонского, сидящего на подоконнике спиной к зорким глазам Табаки. Шакал приподнимается на кровати, опираясь о матрас и мятую простынь ладонями, и тихо окликает печальный силует. Любимый голос заставил Македонского вздрогнуть, отлипнуть от стекла и приложить рукав любимой кофты к глазам, судорожно вытирая предательские слёзы. Парень оборачивается и видит недоумевающее личико Табаки. Внутри всё словно холодеет от страха, от одного единственного вопроса в его бедной головке: "как давно он не спит?". Отчаянные поиски ответа на свой вопрос не оканчиваются успехом, не давая Маку покоя, и парень решается ответить. - да?.. -, тихий голос предательски дрогнул. Сердце Шакала сжалось от волнения за этого маленького дракона, пережившего столько боли, что его тельце может в один миг не выдержать. Как же он, Табаки, мог не заметить страданий Македонского раньше? Нет, он заметил. Он давно знает об этом, как знает о многом-многом другом. Просто, кажись, не придавал значения.. как можно не придавать значения такому хрупкому сердце? Нет, Табаки никогда не забывал об этом и никогда не пренебрегал своей больной Леди. Он протянул руку, увешанную браслетами, Маку. - подойди-ка.. Дракон сполз с подоконника на пол чуть онемевшими ногами и, неуклюже перешагнув через состайников, удобно устроившихся на матрасах, перетащенных на пол, оказался около его кровати. Он остановился перед своей любовью, сжав рукава застиранной кофты в тонких пальцах, опустив голову так, что светлые волосы совсем закрыли его испуганные глаза. Шакал взял Мака за руку, потянув на себя. Поддавшись, парнишка внезапно для него очутился в крепких обьятиях. Его сердечко дрогнуло и забилось быстрее. Неувереннно шевельнув горячими руками, он обнял Табаки, уткнувшись в его плечо. Великий часовщик опустил ладонь на светлую головку. Так они и замерли. Непонятно на сколько, никто из них не волновался об этом, ведь каждый наслаждался сейчас..они наслаждались их сейчас, ведь больше такого сейчас точно не будет. Сейчас у них будет много-много раз, ребята в этом не сомневались, но то сейчас, которое будет ещё когда-нибудь, а может, даже завтра, будет точно не таким, как здесь. Не таким, как это. И поэтому они дышали друг другом сейчас, как в последний раз. Никто из них не говорил ни слова, боясь нарушить это самое..сейчас. Но вот Табаки подал голос. - не хочешь пройтись? -, он прозвучал по родному тепло и нежно. Почему Табаки нарушил их трепетную идилию? В отличии от Македонского, зашуганного дракончика, цеплявшегося за малейшее тепло близкого человека, был уверен, что хоть такого сейчас у них больше не будет, но другое их уже ждёт. Может быть, даже в коридоре с разукрашенными и расписанными стенами, хранившими память о великих и ушедших, служивших для Домовцев чистым листом, давным-давно переполненным чужими лептами, но всё еще чистым, куда можно до бесконечности вносить свои заметки и обьявления. Дракон отлип от Шакала, подняв на него высохшие глаза. - конечно..-, мягко улыбнувшись, ответил Мак. Изрядно повозившись с задачкой "обойти состайников и никого не разбудить, наступив на него", ребята всё же оказались в заветном проходе между мирами.