_________________________
Джонхан перестаёт отвечать на сообщения Мингю после своего дня рождения. Он не планировал сделать это нарочно, просто так вышло. Джонхан всё думает о том, что бы сказал Мингю в их следующий разговор — признался бы в своих чувствах, притворился бы, что ничего не изменилось, попросил бы его уйти и никогда не возвращаться? Мысли путаются в голове. Он думает, что Мингю ему нравится. Думает, что влюблён. Но Джонхан не влюбляется. Точно не в таких, как Мингю: прямых и искренних. Не в тех, кто с душой нараспашку готовы предложить ему своё сердце целиком. Но он хочет увидеть Мингю, поговорить с ним, обнять. Даже несмотря на то, что чувствует — стоит Мингю на него ещё хоть раз посмотреть, Джонхан под его взглядом превратится в пепел и развеется по ветру. Он открывает их диалог на телефоне и пытается набрать сообщение, но не может выдавить из себя ни слова. Пальцы замирают, отключается мозг. В груди так сильно колотится сердце, что кажется, у него вот-вот случится приступ. Мингю звонит спустя четыре дня. Джонхан держит телефон обеими руками и смотрит на него так, словно в любую секунду он может взорваться. Трубку он не берёт. Мингю продолжает названивать ему время от времени — сначала пару раз в день, потом раз в день, потом раз в несколько дней. Через три недели Мингю прекращает попытки выйти на связь. Джонхан говорит себе, что его это не задевает, но боль пронизывает до костей. Как осенний сквозняк, колючий и ломкий._________________________
Джошуа всё замечает. Ну разумеется, Джошуа всё замечает. Потому что он знает Джонхана слишком хорошо, и потому что Мингю, который раньше был частым гостем, просто в одночасье перестаёт появляться в их квартире. — Вы поссорились? — спрашивает он однажды вечером, суетясь на кухне и убирая чистую посуду из сушилки. Джонхан тем временем делает вид, что смотрит какой-то сериал, развалившись на диване. Вопрос звучит будто невзначай, но Джонхан знает друга, как свои пять пальцев. Знает, что Джошуа искал подходящий момент, и, то ли решил, что сейчас самое время, то ли просто устал ждать. Как бы то ни было, сам Джонхан не испытывает ни малейшего желания заводить этот разговор. Ни сейчас, ни когда-либо вообще, если быть откровенным. — Нет, — отвечает он, не оборачиваясь от экрана на друга. — И тебя это не касается. — Меня касается всё, что касается тебя, — спокойно парирует Джошуа. Он выходит из кухни и останавливается перед Джонханом, вытирая руки о джинсы. Джонхан невольно думает, что Мингю бы так не сделал и взял бы кухонное полотенце. Думает, что было бы лучше, знай он о Мингю меньше. Может тогда бы о нём не напоминала каждая мелочь. Джонхан выключает телевизор и со стуком бросает пульт на кофейный столик. — Мы спали вместе. Больше не спим. Он впервые признаёт это вслух, и озвученная правда расползается синяком по сердцу. Но злиться гораздо легче, чем тосковать. Джонхан смотрит на Джошуа со всем накопившимся в нём раздражением, потому что больше выплеснуть его не на кого. — Это всё? — А что ещё? — слова сыплются резче, чем Джонхан планирует, но ему всё равно. Злиться приятно. Он позволяет ядовитому теплу разлиться по венам. — У тебя хуёвое настроение всю неделю, — Джошуа прищуривается. — Это не так. — Так. Ты начинаешь раздражаться по пустякам, и я знаю, что это значит, — уголки его губ опускаются вниз. — Ты расстроен. — Да не расстроен я, — огрызается Джонхан. — Что у вас с Мингю произошло? — Ничего не произошло! — собственный голос звучит почти истерически. Джонхан тяжело вздыхает, скрещивает руки на груди. Пытается умерить тон. — И ты не прав. Я не расстроен. Мне не о чем расстраиваться. — Уверен? — по голосу Джошуа слышно, что тот ему не верит. От этого Джонхану ещё сильнее хочется что-то ему доказать. — Мы просто спали, — повторяет он, резко отдёргивая плечами и заставляя себя встать. — Да, регулярно трахаться было удобно. Но мы не встречались. Никакого расставания не было. Джошуа хмурится. Чего в его взгляде больше — замешательства или чего-то похожего на жалость, Джонхан понять не может. — А что Мингю об этом думает? Волна стыда окатывает его холодом, перемешивается со злобой. Джонхан сутулит плечи. — Откуда мне знать? Мы не разговаривали после дня рождения. — Твой день рождения был месяц назад. — Да, и что? Джошуа пристально его разглядывает, словно выискивая на лице неизвестный Джонхану ответ. Насупившись, он наклоняет голову вбок в ожидании следующего вопроса друга. — Ты с ним всё обсудил? — по тому, как он спрашивает, очевидно, что Джошуа и сам догадывается, но он продолжает, осторожно подбирая слова. — Ты ведь не стал его просто так игнорировать? Джонхан впивается зубами в нижнюю губу. — Мы с Мингю просто спали, — говорит он вновь. Джошуа спрашивает его совсем не об этом, но Джонхану больше нечего сказать. Во взгляде друга что-то меняется: — Я предупреждал, что ты разобьёшь ему сердце. «А как же моё сердце?» — думает Джонхан. К горлу поднимается едкая горечь. «Почему ты не предупреждал меня об этом?» — Ты, блять, не моя мамочка, — выплёвывает он. Будет лучше, если Джошуа разозлится и хоть так перестанет смотреть на него взглядом, от которого хочется вывернуться наизнанку. — Не надо говорить мне, что делать. Джошуа краснеет в щеках и издает горловой звук, похожий на усмешку. — Не срывайся на меня, — огрызается он. — Я просто пытаюсь помочь. — Мне твоя помощь не нужна, — говорит Джонхан. — Может тебе стоит оставить меня в покое. — Может и так, — резко отвечает Джошуа, но не отходит в сторону. На его лице застывает досада. А у Джонхана под кожей словно пропускают электрический разряд, колкий и яростный. Он протискивается мимо, чтобы уйти в свою спальню, но Джошуа хватает его за локоть. Джонхан выдёргивает руку и оборачивается. Сердце бешено колотится. — Что с тобой, блять, не так? — он переходит на крик. — Со мной? — взгляд Джошуа вспыхивает гневом. — Что не так с тобой? Почему ты превращаешь всё в ссору? — Неправда! — выпаливает Джонхан, хотя знает, что так и есть. Он собирает всю злость, что есть внутри, в ком и рявкает: — Зачем ты лезешь не в своё сраное дело? Джошуа продолжает сверлить его сердитым взглядом. — Потому что ты мой лучший друг, — Джошуа, в отличие от Джонхана, не повышает голос, но по тому, как он выделяет каждое слово, понятно, что он в ярости. — И хотя выносить тебя трудно, я не могу о тебе не заботиться. — Не надо. Я не просил обо мне заботиться, — шипит Джонхан, наслаждаясь ощущением саднящей злости в груди. — Мне это не нужно, и ты мне тоже не нужен. Почему бы тебе просто не отъебаться? Тон Джошуа в миг становится жёстким и холодным: — Что? Джонхан стискивает зубы так сильно, что челюсть начинает болеть до самых висков. — Ты меня слышал, — говорит он. Повисает долгое, тяжёлое молчание. Затем Джошуа резко выдыхает через нос, подходит к входной двери и хватает свой телефон и ключи с приставного столика. Джонхан наблюдает, как он кладёт руку на дверную ручку и замирает. — Если ты продолжишь прогонять людей, — говорит Джошуа напоследок. — Когда-нибудь никого не останется рядом. Его голос тих, но эхом разносится по квартире. Джонхан слышит его в своей голове ещё несколько часов после ухода Джошуа._________________________
Джошуа не появляется дома несколько дней. Он, очевидно, пытается ему что-то доказать, но Джонхан ненавидит признавать чужую правоту. Поэтому упрямится и не спрашивает друга, когда он планирует вернуться. Тем не менее, он пишет Сокмину. Джонхан всё же не настолько бессердечен, чтобы не убедиться, что Джошуа не умер где-нибудь в канаве. Сокмин отвечает, что тот действительно остановился у него, и добавляет, что он очень злится. Это Джонхан и сам знает. «Передай, что я тоже на него злюсь». За сообщением Сокмина с красноречивым: «Нет!!!» следует цепочка из гневных эмодзи. Несмотря чёрную полосу в его жизни, Джонхан невольно хихикает. Он начинает печатать в ответ уговоры подкупить Сокмина, чтобы тот помог ему в отместку как-нибудь разыграть Джошуа, как телефон вдруг вибрирует уведомлением о новом сообщении. От Мингю. Сердце Джонхана подпрыгивает, и он нажимает на всплывшее окно до того, как осознаёт, что делает. «Привет. Не знаю, прочитаешь ли ты, но я, кажется, оставил у тебя дома своё кольцо. Я могу зайти и поискать? Я бы не стал просить, но это был подарок от мамы на выпускной». Пока Джонхан читает, в чате появляется второе сообщение: «Если неудобно, я могу приехать, когда Джошуа будет дома. Так что тебе не придётся меня видеть». Правда в том, что Джонхан хочет увидеть Мингю больше, чем может выразить словами. Потому он что глуп и эгоистичен, хоть и знает, что от встречи будет больно, как вылить уксус на открытую рану. Потому что всё ещё хочет чего-то, чего сам себе раньше не позволял чувствовать. Он набирает ответ дрожащими руками: «Я сейчас дома. Приходи, если хочешь». Такое сообщение он уже не раз отправлял Мингю в прошлом. Только сейчас за ним не кроются обещания жарких поцелуев, улыбок украдкой, тёплых прикосновений и объятий. Единственное, что он теперь может пообещать Мингю, это прощание. Мингю отвечает спустя какое-то время, пишет, что приедет через двадцать минут. Всё время ожидания Джонхан проводит в одной позе: сидя на диване, сложа рука на груди. Тело бьёт дрожью. Он думает, что неплохо было бы сменить затасканную толстовку и спортивные брюки на что-то другое. Думает, что это будет похоже на признание в чём-то, в чём он не готов признаться, поэтому решает не делать ничего. Только приглаживает волосы, расчесывает пряди между пальцами, глядя в зеркало, до тех пор, пока не начинает выглядеть хоть сколько-нибудь презентабельно. Когда раздаётся звонок в дверь, Джонхан вздрагивает так сильно, что чуть не опрокидывает стоящую около дивана лампу. Мингю всё такой же, каким Джонхан его помнит — красивый, деликатный и тёплый. Только теперь в его глазах нет привычного блеска, а на губах — улыбки. Глядя на его бежевое пальто, надетое поверх тёмной водолазки, Джонхан осознает, что у Мингю есть целый зимний гардероб, о котором он не знал, и теперь больше никогда не увидит. Эта мысль наполняет его острым и неожиданным чувством потери. — Ты хорошо выглядишь, — неуверенно начинает он. Прошло больше месяца с тех пор, как они виделись в последний раз, и смотреть на Мингю оказывается тяжелее, чем Джонхан мог представить. — Не надо, — уголки рта Мингю сильнее опускаются вниз. — Не делай вид, что… Просто не надо. Джонхан поджимает губы. Мингю заходит в квартиру и закрывает за собой дверь. Всё происходящее такое знакомое и одновременно такое непривычное. Возможно, этот визит — ошибка. — Где ты его оставил? — спрашивает он вместо того, что мог бы и должен сказать. Если они сосредоточатся на поисках, возможно, всё пройдёт не так плохо, и Джонхан даже не рассыпется на осколки. — Давай я помогу найти. Мингю делает шаг в сторону спальни, колеблясь, будто не уверен, что ему теперь можно туда входить. Джонхан старается не думать о том, как даже от такой мелочи становится больно, и, не оглядываясь, направляется в комнату. — Оно было на мне, когда… В твой день рождения, — Мингю идёт следом. — Я снял его перед сном. Джонхан подходит к кровати со стороны Мингю, тут же мысленно давая себе пощёчину за то, что все ещё так думает. На втором прикроватном столике лежит только зарядка для телефона, та самая, которой пользовался Мингю, когда оставался на ночь. Джонхан не стал её убирать. — Может быть, оно куда-то закатилось, — тихо говорит он. В груди давит, словно лёгким недостаточно воздуха, и он вот-вот потеряет сознание. Джонхан отодвигает столик от стены. Мингю подходит ближе, наклоняется вперёд, чтобы посмотреть. Джонхана обдаёт знакомым ароматом его парфюма, древесным и горячим. От запаха начинает кружиться голова, он отшатывается от Мингю и облокачивается на стену, чтобы удержаться на ногах. — А, — Мингю тянется рукой вниз в пространство за кроватью и поднимает кольцо, а затем поворачивается, чтобы показать находку. На его лице появляется улыбка, которую, как думал Джонхан, он больше никогда не увидит. — Нашёл. Джонхан протягивает руку и кладёт её ниже локтя Мингю, сжимает пальцы вокруг чужого запястья. — Мингю... — начинает он. Улыбка Мингю в мгновение исчезает, словно грозовой тучей перекрывает солнце. Выражение его лица становится нечитаемым, между бровей появляется складка, а рот кривится так, словно ему больно. — Перестань, — говорит он сдавленно. — Я не… — Мингю, — повторяет Джонхан. Он берёт Мингю за второе запястье. В ушах стоит звон, который заглушает всё, кроме собственного сердцебиения и дыхания Мингю, его тяжёлых вдохов и выдохов. Они стоят в такой близости друг к другу, о которой Джонхан и не смел мечтать долгое время. — Мингю, я облажался, мне так жаль— Мингю резко отдёргивает руки от Джонхана, обрывая его. В широко раскрытых глазах плещется замешательство и злость. Он слегка дрожит. — Нет, — выдавливает он из себя. — Не смей говорить, что тебе жаль. Не смей. Сердце Джонхана пытается пробиться к горлу. Глаза щиплет. — Ты даже не знаешь, за что извиняешься, — продолжает Мингю в ответ на молчание Джонхана. Его голос становится громче, но остаётся напряжённым, будто он пытается собрать воедино дрожащие кусочки самого себя. — Ты даже не понимаешь, что сделал. — Я поступил неправильно. Это было неправильно. Я… — выдыхает Джонхан, пытаясь объяснить что-то, чего он даже сам не может понять. Грудь колотится в бессильных попытках задержать кислород. — Я сам весь неправильный. Тебе это не нужно. — Не смей, блять, указывать, что мне нужно, а что нет, — огрызается Мингю необычайно резко. Джонхан моргает, глядя на него снизу вверх: Мингю так никогда раньше с ним не разговаривал. Должно быть, на его лице читается изумление, потому что Мингю хмурится и продолжает: — Да, я умею злиться. Тебя это удивляет? Кажется, из горла вырывается какой-то отрывистый звук. — Я живой человек, — Мингю резко проводит рукой по волосам, явно расстроенный. — А не просто сломанная деталь, неподходящая твоим представлениям о том, какой должна быть любовь. — Это не так… — начинает Джонхан, но тут же обрывает себя. — Я не… Мингю смотрит на него с внимательным, задумчивым выражением. — Знаешь, — говорит он. — Я ведь тебя люблю. Затем он издает смешок, словно просто пошутил. Джонхану остаётся только таращиться на него, открыв рот от шока. — Вот и всё. Иногда всё действительно настолько просто, — Мингю пожимает плечами и вскидывает руки вверх. — Я знаю, что ты не чувствуешь того же, и знаю, что мне не следовало всё это время надеяться, что ты передумаешь. Просто где-то на половине пути я в тебя влюбился. А то, что ты сделал, разорвало меня на куски. Джонхан чувствует, как его лицо искажает болезненная гримаса. — Мингю... — руки сами тянутся вперёд прежде, чем Джонхан вспоминает, что прикасаться к Мингю он больше не имеет права. Они просто замирают в пространстве между их телами. Мингю трясёт головой, как будто пытается выкинуть лишние мысли. — Я не жду извинений, — говорит он, и Джонхан понимает, что в этом он искренен. — Просто подумал, что тебе следует знать. Если бы Джонхан был храбрее, он бы сказал Мингю: «Я тоже тебя люблю». Потому что это правда, потому что Мингю заслуживает услышать эти слова. Но Джонхан молчит. Мингю надтреснуто и печально выдыхает. — Ничего страшного. Я понимаю, что тебе всё равно. «Как ты можешь думать, что мне всё равно?» — Джонхану хочется взвыть. Хочется вырезать своё искалеченное сердце и протянуть его Мингю. Хочется закричать, пока горло окончательно не охрипнет: «Как ты можешь смотреть на всё это и думать, что мне всё равно?» Но, конечно, Мингю уверен, что Джонхану плевать. В конце концов, Джонхан отличный лжец. И в своей лжи он достиг пика._________________________
Джонхан поворачивает голову на писк открывающегося замка и видит, как Джошуа заходит внутрь, как снимает ботинки и бросает ключи на столик в прихожей. Его волосы неуложенными прядями свисают до глаз. Джонхана он, кажется, не замечает — настолько в их квартире темно. — Добро пожаловать домой, предатель, — Джонхан старается придать голосу шутливой беззаботности, но получается больше похоже на каркание. Джошуа вздрагивает, отшатывается назад и с громким стуком ударяется о стену. Джонхан наблюдает, как он потирает локоть и быстро моргает, вглядываясь в темноту, к которой он сам уже привык. — Что ты делаешь? — удивляется Джошуа с ноткой истеричности в голосе. — Почему свет не включил? Честно говоря, Джонхан просто забыл. После ухода Мингю он бессильно рухнул на диван и не шевелился весь остаток дня, даже когда комнату плавило струящимся золотом догорающего заката, а после скрыло в тёмной пелене ночи. Джонхан поднимает голову, глядя на подошедшего к нему друга. Выражение его лица трудно прочесть в слабом свете уличных фонарей. Джонхан видит только нахмуренные брови и обеспокоенные глаза. Джошуа опускается рядом с ним на диван. — Ты больше не злишься на меня? — спрашивает Джонхан. Он знает, что звучит жалобно, но на былой протест у него уже просто не осталось сил. Джошуа издаёт звук, похожий на: «не-а», и наклоняет к нему голову. — Что случилось? Джонхан пытается пожать плечами. Тело ощущается свинцовым, двигается вяло и тяжело. Он силится вдохнуть, но что-то будто сидит на грудной клетке и медленно его душит. — Мингю приходил, — отвечает Джонхан. — Он тут кое-что забыл. Повисает пауза. Затем Джошуа выдыхает: — Оу. — Я в порядке, — говорит Джонхан. Джошуа придвигается ближе, обнимает Джонхана за плечи. У него крепкое телосложение и очерченные мышцы, но его фигура меньше, чем у Мингю. Он более деликатный, не такой сильный. Джонхан проводит сравнение, сам того не желая. Его мысли невольно из раза в раз возвращаются к Мингю, Мингю, Мингю. — Я в порядке, — повторяет он. На последнем слоге его голос срывается. Джошуа ничего не говорит, просто обхватывает Джонхана другой рукой, притягивая его в объятия. Джонхан издает сдавленный звук сопротивления, но получается так себе. В итоге он поддаётся и утыкается лицом в изгиб плеча Джошуа. — Мы ведь раньше тоже спали вместе. Ты и я, — бормочет он в рубашку Джошуа. — Почти год, кажется? А потом перестали, и всё было нормально. Всё было в порядке. Я был в порядке. Джошуа утвердительно хмыкает, и поглаживает Джонхана по спине, медленно и успокаивающе. — Тогда я был в порядке, — вторит Джонхан, с трудом переводя дыхание. — И сейчас тоже должен. — Хм, но разница в том, что, — говорит он осторожно, словно сам приходит к осознанию по мере того, как подбирает слова, и пытается как можно мягче донести их смысл до Джонхана. — Ты не был в меня влюблён. Тук-тук-тук. Сердце пропускает удар. С гигантским усилием Джонхан делает глубокий, прерывистый вдох. Грудь сводит от болезненных спазмов, напрягаются рёбра, всё тело бьётся дрожью. Воздух вливается в лёгкие, как вода сквозь прорванную плотину. Всё обрушивается на него разом. Джонхан начинает плакать. Всё его тело сотрясают мощные рыдания, из горла вырывается мучительный вой. Он сжимает руки в кулаки на ткани рубашки Джошуа и цепляется за неё так, словно тонет, и это единственное, что удерживает его на плаву. — Этого не должно было случиться, — выдыхает он в перерывах между всхлипами. — Всё должно было быть... просто. Никто не должен был влюбляться. Я не должен был— Он замолкает. Джошуа надёжно держит его в объятиях. Их окутывает темнота. Джонхан, наконец, позволяет себе развалиться на части._________________________
И вот вопрос: Что произойдёт, если правда озвучена, но услышать её некому? Особенность лжи, порой, заключается в том, что, к тому времени, когда решишь сказать правду, рядом уже нет никого, кто мог бы тебя выслушать. Имеет ли, в таком случае, значение, врёшь ты или нет? Какая от этого польза, если уже невозможно разорвать клубок лжи, который зацепился колючками за всё внутри? Джонхан держит в руках своё поломанное сердце и пытается найти ответ. Пока что на это можно ответить только: Пройдёт почти год, прежде чем он снова увидит Мингю._________________________
В новом году Джошуа решает переехать к Сокмину. Их совместная с другом жизнь заканчивается спустя восемь лет. Джонхан старается не унывать из-за этого, но в глубине души царапается досада. Джонхан обнимает его на прощание настолько крепко, насколько позволяют его тощие руки, и шепчет на ухо: «Я тебя люблю, но если кому-нибудь об этом расскажешь, я буду всё отрицать». Джошуа зарывается лицом в волосы Джонхана и бормочет в ответ: «Ты сможешь найти меня в любое время, я всегда буду рядом». Через три недели Джонхан съезжает из их общей квартиры в своё собственное жилье. Конечно, он бы мог продолжить жить на старом месте, мог бы позволить себе платить аренду целиком без Джошуа, но, кажется, пришло время начать всё с чистого листа. Он находит квартиру в другом районе, тратит безумную сумму денег на мебель и старается не сильно задумываться о том, что готовит ему будущее. Джошуа, Сокмин и Чан приходят в день его переезда, чтобы помочь. Они упаковывают в коробки всю жизнь Джонхана и уносят в грузовик. Смотря на них, он чувствует себя бесполезным, но в то же время свободным. Джонхан сидит на полу своей новой гостиной, окруженный коробками и разобранной мебелью, сборку которой он наверняка будет откладывать ещё не одну неделю. Из телефона Сокмина доносится приторно-сладкая поп-баллада. Сам Сокмин уходит с Джошуа, чтобы взять ужин на вынос. С Джонханом остаётся только Чан, который аккуратно распаковывает стопку тарелок, напевая себе под нос. Джонхан растягивается на полу и, извиваясь, пробирается мимо пузырчатой плёнки и газет, чтобы добраться до Чана и положить голову ему на колени. Тот сначала морщится, но после начинает хихикать. — Ах, хён, — Чан, гладит одной рукой по волосам Джонхана, наверняка грязным и влажным. В его тоне звучит что-то задумчивое. — Ты кажешься счастливым. Я так рад. Джонхан лучезарно улыбается Чану. — Конечно, я счастлив. Почему бы мне не быть счастливым? Чан пожимает плечами, выпячивает нижнюю губу. — Не знаю, — говорит он. — Какое-то время ты… выглядел очень грустным. С того случая в твой день рождения. Джонхан на самом деле не говорил никому из своих друзей о том, что произошло в тот день, и тем более о том, что случилось после. Он закрывает глаза и позволяет себе на мгновение просто насладиться тем, как Чан проводит пальцами по его волосам, легко царапая ногтями кожу головы. Из окна льётся солнечный свет, нежный и рассеянный. Хоть и яркий, он холодит кожу. — Я расскажу тебе секрет, — говорит Джонхан. Он чувствует, как пальцы Чана на мгновение замирают, прежде чем продолжить перебирать его пряди. Он открывает глаза и глядит на Чана. С этого ракурса тот выглядит будто вверх тормашками. Хотя, возможно, как и многое, это лишь вопрос перспективы: Джонхан просто неправильно смотрит. — Мм, — отвечает Чан. Он убирает руку с волос Джонхана, кладет её на плечо и сжимает его. — Давай. Джонхан заставляет себя сесть, подтягивая ноги к груди и обхватывая колени руками. Чан наклоняет к нему голову в ожидании. Есть вещи, которыми сложно поделиться. Джонхан выбирает рассказать что-то простое и правдивое. — Я кое с кем встречался, — говорит он. — После моего дня рождения мы расстались. Глаза Чана расширяются, но лишь на мгновение. Он мастерски справляется с тем, чтобы вернуть лицу нейтральное выражение. — Мне так жаль, хён. Вы долго были вместе? — осторожно спрашивает он. — Не очень. Кажется, четыре месяца. Ничего серьёзного, поначалу. Но потом… ну, знаешь, как это бывает. — Джонхан опускает подбородок на колени и мягко улыбается Чану. Как, оказывается, просто было об этом рассказать. — Удивительно, но я тоже могу испытывать чувства. Чан улыбается ему в ответ. — Конечно, можешь, — говорит он с непринуждённой уверенностью человека, который убеждён в своих словах. Он прижимается пальцами ног к ноге Джонхана. — А какой он? Джонхан обдумывает вопрос. Мингю был по-щенячьи преданным и серьёзным. Любил быть полезным. Мог и поддразнить. Во всём был честным и прямолинейный. Никогда не игрался с Джонханом, в то время как он сам забавлялся с его сердцем, как кошка с клубком пряжи. — Представь мою полную противоположность, — говорит Джонхан с печальной улыбкой на губах. — Никаких скрытых мотивов, никаких тайных планов. То, что видишь — то и получаешь. Вот таким он был. — Бедный парень, — смеётся Чан. — Ты из него верёвки вил? — Да, пожалуй, именно так, — соглашается Джонхан, хотя, в конце концов, это он остался выжатым как лимон. — Мне он правда нравился. — Мне жаль, что у вас ничего не получилось. Джонхан кивает. Ему тоже жаль. — Я никогда не говорил ему о своих чувствах, — признаётся он. — В конце концов, я просто перестал ему отвечать. — Ох, — Чан хмурится. Он выглядит скорее удивлённым, чем расстроенным этим фактом. — Почему ты так сделал? Это отличный вопрос. Джонхан задавал его себе много раз, и у него нет хорошего ответа, только честный. — Наверное, я думал, что если влюблюсь, то это произойдёт определённым образом и с определённым человеком. Но я не знал, как именно это должно выглядеть, и каким должен быть этот идеальный человек. То, как вышло на самом деле… Пожалуй, не соответствовало моему ожиданию о том, какой должна быть любовь. Джонхан выдыхает, разводя ноги и вытягивая их перед собой. Он откидывается назад, опираясь на руки, и запрокидывает голову к потолку. — В начале между нами действительно не было ничего серьёзного. Я хотел, чтобы так оно и оставалось. Но когда всё пошло не по плану, я просто… Не смог и всё испортил. — Это глупо, — отмечает Чан. Джонхан смеётся. Доверься Чану — он сразу перейдет к сути дела. — Согласен, получилось глупо. Я правда всё сломал! Поёрзав по полу, Чан придвигается ближе и вытягивает ноги вперед, прижимаясь ступнями к ступням Джонхана. — Ничего страшного, хён, — уверяет он, как будто пытается подбодрить упавшего ребёнка подняться на ноги. — В следующий раз ты уже не совершишь ту же ошибку. Джонхан ощущает боль в груди, но уже не острую, а как если бы надавить на выцветающий синяк. Входная дверь распахивается, внутрь шумно заходит Сокмин, объявляя: «Я с подарками!». За ним, посмеиваясь и прижимая к груди бумажный пакет с едой, следует Джошуа. Квартира мгновенно оживает. Сокмин берёт свой телефон и требует объяснить, почему они слушают такую нудную песню. Чан подлетает к Джошуа, чтобы забрать у него курицу. Джошуа же упрекает его за то, что он не закончил распаковывать тарелки. Джонхан встаёт на ноги, обнимает Сокмина за плечи сзади, как коала, и начинает спорить с ним о выборе музыки. С кухни доносится нытьё Чана и заводной смех Джошуа. — Ребята, я вас люблю! — выпаливает вдруг Джонхан прямо на ухо Сокмину. Тот взвизгивает от неожиданности и дёргается. Но, учитывая то, сколько раз их барабанные перепонки взрывались от громкости самого Сокмина, карма должна была настигнуть его рано или поздно. Джонхан прижимается лицом к его щеке, и Сокмин смягчается, разворачивается к нему и обнимает в ответ. Джошуа и Чан выглядывают из кухни. — Что на тебя вдруг нашло? — ухмыляясь, спрашивает Джошуа. Он выглядит счастливым. Джонхану нравится видеть его таким. Нравится, когда все его друзья счастливы. — Ничего, — отвечает Джонхан. Он подзывает Чана, который кривит нарочито недовольную гримасу, но всё равно прижимается к ним для группового объятия. Джонхан улыбается Джошуа через плечо Сокмина. — Просто подумал, что если любишь кого-то, нужно об этом рассказать. Правильно? Джошуа прислоняется плечом к дверному косяку. Он складывает руки на груди и наклоняет голову набок, в его взгляде читается радостный блеск. — Да, — кивает Джошуа. — Правильно. — Я люблю вас всех! — кричит Джонхан. — Люблю! Его друзья разражаются хихиканьем, а Джонхан повторяет слова любви снова и снова, до тех пор, пока его голос не становится охрипшим. Узел в груди, наконец, начинает ослабевать._________________________
Лето возвращается на круги своя. Спустя ровно год с того момента, как они с Мингю впервые встретились, Джонхан снова оказывается на дне рождения Сунёна. Он приходит к самому началу и уже сразу планирует, как бы улизнуть до того, как станет слишком людно. По меркам Сунёна, эта вечеринка не такая масштабная. В этот раз он собирает друзей не в клубе, а у себя дома, но Джонхан всё равно ожидает, что квартира будет наполнена людьми до отказа. Джонхану интересно, будет ли Мингю на вечеринке. Интересно, задаётся ли Мингю тем же вопросом. Сунён заключает его в объятия почти сразу же как Джонхан заходит внутрь. Позади него виднеется красивый молодой человек, стоит, молчаливо улыбаясь только уголками губ — Чон Вону — новый парень Сунёна, которого Джонхан знает только по фотографиям, которые показывал ему Сокмин. Сунён представляет их друг другу, и Джонхан протягивает руку для рукопожатия. После поздравлений Джонхан вручает имениннику свой небрежно завернутый подарок, пока тот взволнованно щебечет ему на ухо обо всём, что запланировал успеть сделать до тридцати. Вону время от времени вмешивается в разговор, оставляя по-снайперски точные комментарии — каждый в суть дела. Сложно представить двух более непохожих людей, чем он и Сунён. Но в этом видится что-то гармоничное, они словно дополняют друг друга, как две половинки единого целого. — Как вы встретились? — спрашивает Джонхан не из вежливости, а с искренним интересом. Этой истории он ещё не слышал, и знает, что каждая новая пара всегда с удовольствием рассказывает о своём знакомстве. Как и следовало ожидать, услышав вопрос, Сунён начинает сиять и хлопает в ладоши. — На самом деле мы познакомились ещё почти год назад, просто Вону потребовалась целая вечность, чтобы пригласить меня на свидание! — он подталкивает парня локтем, предлагая ему продолжать рассказ. — Не так ли? — Так, — говорит Вону, посмеиваясь. У него глубокий и бархатистый голос, совсем как у Мингю, за исключением того, что он повышался всякий раз, когда он ныл Джонхану. Приходится мягко отогнать прочь из головы очередное сравнение. — Мы должны были поужинать с другом, и он привёл с собой Сунёна. — Вообще-то, это наш общий друг, но да — я испортил им вечер! — Сунён вскакивает, слишком взбудораженный воспоминаниями, чтобы позволить Вону закончить историю. Он хихикает, хватая своего парня за руку. — Самое смешное, что наш друг ушёл в середине ужина, потому что кто-то позвал его к себе на ночь. Он оставил нас с Вону вдвоём! Казалось, что нам наедине должно было быть неловко, но в конечном итоге мы проболтали целую вечность. Джонхан невольно улыбается: скорее всего, болтал в тот вечер по большей части именно Сунён, но, судя по нежному выражению лица Вону, вряд ли тот был против. — Похоже, этот ваш друг отлично сводит сердца, — смеётся Джонхан. Сунён тоже начинает хихикать. —Да! Мингю всегда говорит, что напишет речь на нашу свадьбу! Если мы поженимся, конечно, — Сунён подмигивает Вону, который добродушно закатывает глаза. Джонхан этого уже не замечает. У него пересыхает в горле: — Мингю? — Ты знаешь Мингю? — Сунён задумчиво наклоняет голову. — Мы, эмм... — Джонхан колеблется. Он знал, что они вдвоём знакомы по работе, знал, что Мингю несколько раз фотографировал Сунёна. Но до этого момента он просто не осознавал, насколько близко их знакомство. Голову наполняет жужжащий звук. — Мы встретились на твоём прошлом дне рождения. —О, — Сунён морщит лоб. — Как странно. Мингю о тебе никогда не говорил. В прошлом году он и на вечеринке-то пробыл всего ничего. Мне казалось, что он тогда с кем-то ушёл... Сунён замолкает. Его взгляд становится пристальнее. Джонхан чувствует, как по шее вверх поднимается румянец. — Эмм, — начинает он. — Ну... Но уже слишком поздно. В самые неподходящие моменты Сунён бывает пугающе проницательным. Он отпускает Вону и бросается теперь к Джонхану. — Боже мой, — выдыхает он, просовывая своё лицо прямо в личное пространство Джонхана. — О боже, так значит таинственный парень Мингю — это ты? Джонхан хмурится: — Его кто? Сунён выхватывает свой телефон и яростно стучит по экрану, затем размахивает им перед лицом Джонхана. — Это ведь ты?! — восклицает Сунён, прежде чем его осторожно оттягивают назад. Вону бросает на Джонхана извиняющийся взгляд, наклоняется к Сунёну и шёпотом просит его перестать. Джонхан берёт телефон в руки, смотрит на фото на экране: пост в инстаграме Мингю выложен прошлым летом. Джонхан смутно вспоминает, как Мингю сделал этот снимок — однажды вечером они ходили ужинать, на обратном пути Джонхан запрыгнул на бордюр и шёл по нему, балансируя вытянутыми руками. Мингю тогда рассмеялся, достал свой телефон и спросил, может ли он сделать фото. Джонхан, не задумываясь, согласился. Он мельком взглянул на фотографию после, но толком не запомнил. Видя этот пост сейчас, у Джонхана перехватывает дыхание. На фото над ним горит уличный фонарь, обволакивая кожу жёлтым светом. Его голова опущена, а чёлка отбрасывает тень на лицо и прячет почти все его черты. Он стоит, слегка повернувшись к камере — к Мингю — и протягивает руку, как будто приглашая Мингю пойти с ним. Из-под тени на его губах виден едва заметный намёк на улыбку. Джонхан прерывисто выдыхает и крепко сжимает телефон в руке. Он чувствует на себе взгляды Сунёна и Вону, но не может заставить себя пошевелиться или что-либо сказать. Сунён мягко трогает его за локоть. — Это ещё не всё, — шепчет он нехарактерно сдавленным голосом. Сунён наклоняется ближе, нажимает на экран, чтобы вернуться к профилю Мингю, и даёт Джонхану пролистать страницу дальше. Там не так много фотографий с ним, но каждая из них сразу же бросается в глаза. На одном снимке, сделанном через его плечо, Джонхан помешивает приготовленное Мингю ризотто. На другом — их переплетённые пальцы лежат на колене Мингю. На следующем снимке видны их разбросанные по кровати ноги, лодыжка Джонхана цепляется за лодыжку Мингю. Джонхан останавливается на одном из снимков, который он совсем не помнит. На фотографии, где он лежит в постели, отвернувшись от камеры, виднеется его затылок и верхняя часть плеча. Яркий утренний свет пробивается сквозь щель в занавесках, проливаясь солнечными лучами, золотистым нимбом окутывает волосы. Джонхан понимает, что смотрит сейчас на себя глазами Мингю. — Извини, — бормочет Вону. — Ты не обязан нам ничего объяснять. Ошеломлённый, Джонхан отрывает взгляд от экрана и возвращает телефон Сунёну. Если до этого момента он думал, что смог забыть Мингю, то теперь он в этом уже не уверен. Джонхан ощущает опьянение, но не приятную лёгкость, а то опасное чувство, когда тебе кажется, что всё под контролем, но стоит сделать шаг — и земля уходит из-под ног. — Он будет сегодня здесь? — Джонхан обводит взглядом комнату, которая постепенно начинает наполняться людьми. Мингю среди них не видно. — Да, — Сунён досадно морщит нос. — Прости… — Нет, всё в порядке, — Джонхан качает головой. — Мы давно не виделись. Я… Мне стоит поздороваться. Он бормочет невнятную отговорку о том, что ему нужно подышать свежим воздухом, ещё раз поздравляет Сунёна с днем рождения и ускользает от их с Вону обеспокоенных взглядов. К гостиной примыкает небольшой балкон, куда он и решает направиться. Оказавшись снаружи, Джонхан опирается на металлические перила, делает глубокий вдох и поднимает лицо к небу._________________________
На балконе то появляются люди, то исчезают обратно вглубь квартиры. Джонхана окутывает тихим бормотанием их голосов. В какой-то момент рядом с ним оказывается Джошуа, балансируя бутылками пива между пальцами. — Сунён мне рассказал, — Джошуа передаёт ему одну бутылку. — Хочешь уехать? Мы можем вернуться домой. Джонхан делает большой глоток. — Нет, всё хорошо. Они с Вону и Сунёном друзья, так что… Я не могу вечно от него бегать. — Согласен, — Джошуа прижимается к нему сбоку. С балкона виднеется большое поле, тёмное и пустое в ночи, вдалеке за ним вдоль дороги блестят уличные фонари. — Что планируешь ему сказать? Джошуа отхлёбывает из своей бутылки. — Понятия не имею, — Джонхан постукивает по стеклу бутылки, с её стенок на пальцы скатываются капельки воды. Он действительно не задумывался о том, что говорить Мингю. Какая-то часть его сознания отказывается даже признавать, что Мингю может быть здесь, что им придётся столкнуться и, вероятнее всего, поговорить. А значит Джонхан будет вынужден притвориться, что с ним всё нормально. Другая, здравая его половина, понимает, что чем больше он пытается отложить эту встречу, чем больше раздумывает о том, как поступить и что сказать, тем менее честно это будет по отношению к самому себе и своим чувствам. Джошуа хмыкает и понимающе кивает. Он остаётся с Джонханом ещё несколько минут, а после, не сказав больше ни слова, возвращается внутрь. Джонхан благодарен ему за это. Когда закрывается балконная дверь, звуки вечеринки притупляются. Джонхан допивает своё пиво почти в тишине и пытается понять, когда он приобрел способность скучать по кому-то, при этом в нём не нуждаясь. В следующий раз, когда дверь открывается, на балконе оказывается Мингю. Джонхан чувствует это по тому, как он колеблется на пороге, словно не уверен, стоит ли подходить ближе. Джонхан оборачивается и улыбается. И, хотя улыбка не доходит до глаз, получается она вполне искренней. Мингю делает шаг вперёд, прикрывает за собой дверь. В нем есть что-то мучительно знакомое — от взъерошенных волос до чёрной футболки и тёмных джинсов — и что-то совершенно новое. Он кажется немного выше, стоит, расправив плечи. Если год назад Мингю стремился, порой даже отчаянно, угодить и понравиться, то теперь он выглядит спокойным и уверенным. Он улыбается Джонхану в ответ, легко и непоколебимо. Его самоотверженность всё ещё просвечивает насквозь, но сглаживается во что-то более расслабленное и не натянутое. — Вону сказал, что встретил тебя, — в качестве объяснения начинает Мингю. Он встаёт рядом около балконных перил, на расстоянии чуть меньше метра. Достаточно близко, но всё ещё поодаль, так, что случайно прикоснуться друг к другу не выйдет. — Я думал, стоит ли предупредить тебя, что я тоже приду на вечеринку. Но решил, что это слишком самонадеянно. Джонхан ведёт плечом. — Всё в порядке. Я тоже мог бы, но не стал. Мингю держит в руках две бутылки пива, одну из которых предлагает Джонхану: — Джошуа сказал, что тебе наверняка понадобится ещё. Когда их пальцы соприкасаются на горлышке, по поверхности кожи пробегает разряд электричества. Если Мингю тоже что-то чувствует, вида он не подаёт. Джонхан печально улыбается. — Ты что же, уже со всеми на вечеринке меня обсудил? Это заставляет Мингю усмехнуться. Он опускает подбородок, когда смеётся, и этот до боли знакомый жест отбрасывает Джонхана назад, в прошлое лето. Сам того не осознавая, Джонхан делает полшага вперёд. — А ты разговаривал обо мне с Сунёном и Вону, — возражает Мингю. Он выгибает брови, глядя на Джонхана, словно бросает вызов. Его глаза блестят, а щёки розовеют. Джонхан прикидывает, сколько Мингю уже успел выпить за сегодня. — Они показали мне твой инстаграм, — говорит Джонхан. Не то, чтобы ему хотелось поднимать эту тему, но слова вырываются наружу сами собой. — Ты меня фотографировал. Мингю медленно кивает. Он внимательно изучает Джонхана, будто бы пытается понять, злит ли его этот факт. Джонхан совсем не сердится и надеется, что Мингю это видит. Он настолько далёк от того, чтобы злиться по этому поводу, насколько это вообще возможно. — Почему ты всё не удалил? — продолжает он. — После того, как я... ну, ты знаешь. Если бы кто-то поступил так со мной, я бы избавился от любых напоминаний. Мингю пожимает плечами. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на темнеющее поле впереди, и делает глоток своего пива. — Я думаю, в этом мы и отличаемся, — объясняет он. — Ты был большой частью моей жизни. Я не хочу это стирать. Джонхан подходит ближе. Мингю бросает на него взгляд, но не отодвигается. В нос ударяет знакомый древесный парфюм, под кожей ощутимо бьётся пульс. Воздух между ними от напряжения сгущается. — Ты тоже был большой частью моей жизни, — говорит Джонхан. Мингю хмурится. Джонхан наблюдает, как меняется выражение его лица, как удивление перерастает в замешательство, но продолжает: — Я знаю, что ты думаешь, что мне было плевать, и этом моя вина. Но это не так. Ты был для меня важен. Всё ещё важен. Мингю оборачивается, чтобы посмотреть на Джонхана. Теперь они достаточно близко, и Джонхану приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. По коже Джонхана снуёт электричество, разбегается разрядами в пространство между ними. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Мингю спрашивает так тихо, что Джонхану приходится почти наклониться вперёд, чтобы его расслышать. — Потому что ты заслуживаешь это знать. — Тогда я тоже этого заслуживал. Джонхан кивает. — Да, — слыша это, Мингю слегка расслабляется: складка между бровями разглаживается. Что-то поблёскивает в уголках его глаз, а может, так просто падает свет, Джонхан не уверен наверняка. — В прошлый раз ты сказал, что я не знаю, за что извиняюсь. Мне кажется, что теперь я понял. Мне хотелось, чтобы мы соответствовали какому-то несбыточному идеалу о том, какой должна быть любовь. И я даже не замечал того, что было прямо передо мной. Между нами было что-то хорошее, что-то настоящее, а я всё разрушил. Мингю смотрит на него сквозь густые ресницы сверху вниз. Его грудь вздымается во вдохах и выдохах. — Знаю, что уже слишком поздно это говорить, — Джонхан тоже медленно и равномерно вздыхает. — Но я тоже тебя любил. Мне жаль, что потребовалось так много времени, чтобы это понять. Мингю закусывает нижнюю губу. Черты его лица искажаются, как будто он пытается сдержаться от того, чтобы сказать что-то, чего не следовало бы говорить. — Джонхан, — начинает он низким и слегка дрожащим голосом. Сердце Джонхана вдруг наполняется чувством надежды, на которое он не имеет право. — Ты— Со скрипом отворяется балконная дверь. Мингю отшатывается в сторону, в панике мотая головой по сторонам. Джонхан тоже вздрагивает, стук собственного сердца отдаётся в ушах. Мир вокруг них вновь обретает чёткость. — Ким Мингю, — в дверях стоит высокий, статный молодой человек в большом оверсайз пиджаке, на кончике носа красуются круглые солнцезащитные очки, несмотря на глубокую ночь. Глядя на них обоих, он хмурит брови и щурит глаза сквозь тёмные стёкла. — Минхао, пожалуйста, — Мингю морщится, но подходит к незнакомцу и кладёт ему на плечо руку. От такого интимного жеста сердце Джонхана замирает. Минхао прищуривается, бросая на Джонхана откровенно недружелюбный взгляд. — Ты, должно быть, Джонхан, — говорит он. Мингю фыркает и дёргает Минхао за руку. — Эмм... — Джонхан колеблется. Мингю и Минхао пристально смотрят друг на друга, между ними словно завязывается чрезвычайно сложный диалог без слов. Джонхан чувствует себя так, будто вмешивается во что-то личное. — Да. Прошу меня извинить, я... — он указывает на дверь, перед которой стоит Минхао. Минхао поджимает губы, но отступает в сторону. Мингю наклоняется к нему и бормочет на ухо что-то, чего Джонхан не может расслышать. Не имеет даже права слышать. Минхао в ответ прищёлкивает языком и отвечает резким шёпотом. — Было приятно познакомиться, — говорит Джонхан. Минхао что-то неразборчиво выдыхает сквозь сжатые губы. — Взаимно, — отвечает Минхао, но в его голосе не слышится ни намёка на искренность. Джонхан медлит у входа и ненадолго оборачивается, чтобы ещё раз посмотреть на Мингю, и тут же встречается с ответным взглядом. В его глазах читается что-то задумчивое и тоскливое. Не в силах видеть эту откровенность, Джонхан торопливо отводит взгляд. — Ещё увидимся? — осторожно спрашивает Мингю. — Да, — отвечает Джонхан напоследок. — Может быть. Он закрывает за собой балконную дверь и больше не оглядывается. Квартира битком набита людьми. Джонхан пробирается к входной двери и уже во второй раз за долгие годы покидает вечеринку Сунёна, не попрощавшись._________________________
Позже, когда Джошуа спросит, как прошла встреча с Мингю, Джонхан скажет, что всё было хорошо. Потому что всё действительно прошло хорошо. Они вежливо поговорили, Джонхан извинился за то, за что ему следовало попросить прощения давным-давно, и Мингю, кажется, принял извинения, если не простил его полностью. Всё прошло хорошо, за исключением того, что Джонхан не может перестать думать об их разговоре, прокручивая в голове каждую маленькую деталь и фразу, вновь и вновь. Словно проанализировав слова, которыми они обменялись — и те, которых не произнесли вслух — он сможет хоть на толику понять, что Мингю теперь к нему испытывает. Возможно, если бы их не прервали, та ночь закончилась бы по-другому. Ещё Джонхан думает о Минхао. В том, как они с Мингю разговаривали и держались друг с другом на вечеринке виднелось какое-то почти интимное напряжение, которое от присутствия рядом Джонхана, казалось, только усиливалось. Ему хочется залезть в инстаграм и проверить совместные фото, которые смогли бы подтвердить или опровергнуть его догадки, но страница Мингю закрыта. Заставить себя отправить запрос на подписку у Джонхана нет сил. Джошуа считает, что не имеет значения, встречается Мингю с Минхао или нет. Это Джонхана не должно касаться. Сокмин считает, что Джонхану стоит ему позвонить. Но Сокмин — неисправимый романтик, сентиментальности в нём больше, чем здравого смысла. Джонхан, в конце концов, не делает ничего. Потому что так, конечно же, проще. И потому, что ему кажется, что свой шанс он уже упустил. Мингю, судя по всему, двигается дальше, и Джонхану следует отпустить его со всей грацией и достоинством, на которые он способен. Но он всё ещё скучает по Мингю. По крайней мере в этом Джонхан перед собой честен._________________________
Через несколько улиц от его нового места есть кофейня, мимо которой Джонхан проходил много раз, но никогда не заходил внутрь. Слишком претенциозное, хипстерское место, на его вкус. Всё это: кирпичные стены, деревянную мебель в скандинавском стиле, посетителей в роговых оправах очков, которые вечно печатают что-то в своих ноутбуках, Джонхан обычно старается избегать. Он всё ещё ищет подходящую кофейню в своём новом районе, но упорно сторонится конкретно этой, потому что не переваривает такую атмосферу из принципа. Спустя две недели Джонхан понимает, что их последняя встреча с Мингю также не оправдала его ожиданий. Мингю был с ним слишком приветлив, слишком полон энтузиазма и мил. Всего это было слишком много. И всё же. И всё же, одним субботним утром, проходя мимо злополучной кофейни и даже не взглянув на неё во второй раз, Джонхан вдруг останавливается и поворачивается, возвращаясь по своим следам. Поприветствовавший его бариста одет в жёлтую шапочку и щеголяет пышными усами. Этого почти достаточно, чтобы Джонхан с криком выбежал обратно на улицу, но он заставляет себя остаться и, заказав кофе, садится за столик у окна. Сквозь стекло льются солнечные лучи, золотистые и мягкие. — Джонхан? Джонхан вскидывает голову. Этот голос он узнал бы где угодно. Мингю улыбается, стоя в нескольких футах от его столика, неловко согнувшись в талии, будто пытается получше разглядеть лицо Джонхана. В одной руке он держит кофе со льдом, другой он слегка машет, прижимая её к груди. — Так и думал, что это ты, — говорит он. — Надеюсь, я не помешал. — Нет, разумеется, нет. Пожалуйста, садись, — Джонхан привстаёт, указывая на стул напротив. В голову запоздало приходит мысль, что, возможно, остаться с Джонханом — это последнее, чего Мингю сейчас хочется. — Если ты не против, конечно. Мингю только улыбается шире, в уголках его глаз появляются морщинки. Он отодвигает стул и садится, ставит на стол стакан с кофе. На нём белая футболка, а ладони почти полностью скрываются за длинными рукавами свободного кардигана коричневого цвета. — Рад снова тебя увидеть, — в голосе Мингю читается та самая непринуждённость, которую Джонхан успел заметить на вечеринке, только теперь она ещё заметнее. В нём больше нет той тревожной энергии, которая заставляла его заглядывать Джонхану в рот, стараться угодить, беспокоиться о том, что Джонхан о нём подумает. Если сейчас кто-то и переживает о том, как бы не попасть впросак, то это сам Джонхан. Мингю тем временем делает глоток кофе и наклоняет голову в вопросе. — Как у тебя дела? Жаль, что мы не смогли толком поговорить у Сунёна. Минхао, он, ну… ты знаешь. Джонхан не знает. Он изо всех сил старается, чтобы выражение его лица не выдало ничего странного. — Кажется, он очень о тебе заботится, — говорит Джонхан, надеясь, что сказанное прозвучало вежливо и дружелюбно, а не печально. — Да, хоть и показывает это весьма своеобразно, — Мингю морщит нос. — Он не разрешил мне идти на вечеринку одному, представляешь? Потому что знал, что ты там будешь. Джонхан не уверен, что ему делать с этой информацией. Остаётся только пялиться на Мингю. — Оу, — произносит он невесёлым тоном. — Прости. — Ерунда, — Мингю только смеётся, качая головой, словно это ему следовало бы извиниться. — А что ты вообще тут делаешь? Джонхану требуется мгновение, чтобы понять, что Мингю имеет в виду. Он смотрит в окно на засаженную деревьями улицу и здания из красного кирпича. Его предыдущая квартира находилась на другом конце города и в куда менее модном районе. О таких местах, как это, Джонхан раньше отзывался презрительно и с осуждением. Но Джошуа и Сокмин живут здесь, и Джонхан, по-видимому тут теперь тоже надолго. — Я здесь живу, — объясняет он, небрежно пожимая одним плечом. Глаза Мингю расширяются. — Я здесь живу, — говорит Мингю, и на мгновение Джонхану кажется, что он просто за ним повторяет. Но Мингю удивлённо цокает и обводит рукой помещение. — Это моя любимая кофейня. Я прихожу сюда почти каждый день. Ну конечно, именно в эту кофейню. Джонхан издает беспомощный смешок. Он уже не уверен, во что превратилась его жизнь: в трагедию или комедию. — Что? — Да! — Мингю широко улыбается, обнажая клыки. — Я живу здесь давным-давно. — Почему я раньше этого не знал? Мингю расплывается в ласковой улыбке. — Думаю, ты никогда и не спрашивал. Он говорит это просто так, без осуждения или злости. Джонхан мягко улыбается в ответ и рассказывает о том, как Джошуа и Сокмин съехались, и как он решил, что настало время для перемен и в его жизни. О том, что встреча с Мингю на него тоже повлияла, Джонхан умалчивает. Он не думает, что сможет объяснить, насколько его изменило их знакомство. — И ты… один сейчас живёшь? — Мингю на мгновение отводит взгляд. Его щёки слегка краснеют. Сердце Джонхана сжимает волна нежности. Джонхан кивает. Атмосфера между ними меняется, становится более напряжённой. Мингю опускает подбородок. Он приподнимает стакан, как будто собирается сделать глоток, но тут же ставит его обратно, в то же самое кольцо конденсата на столе. Когда он заговаривает, в его голосе звучит неестественная беспечность: — Ты, ну… с кем-нибудь сейчас?.. Солгать было бы проще всего. Спасти свою гордость, спрятать страх искренности за стеной бахвальства. Джонхан мог бы придумать любовника, двух, трёх, даже пятерых. Он представляет, как обычно отмахнулся бы от такого вопроса пожатием плеч и смешком. Не стал бы бороться с неловкостью, а оседлал её, как сёрфингист волну, и уплыл бы в сторону. Солгать было бы действительно проще. Но, в конце концов, правда всегда лучше. — Нет, — Джонхан всё-таки пожимает плечами и посмеивается — в конце концов, он тот, кто он есть. Он может быть честным, не напуская на себя торжественности. Джонхан ведёт головой, улыбается и выдыхает, долго и медленно. — Я ни с кем после тебя не был. Мингю смотрит на него широко открытыми глазами, ошарашенный и беззащитный. Его губы приоткрываются, совсем чуть-чуть, как будто он собирается что-то сказать, но останавливается и хмурит брови. — А как насчет тебя? — спрашивает Джонхан. — Ты с кем-то— — Нет, — Мингю перебивает прежде, чем Джонхан успевает закончить вопрос. Складка на его лбу становится более отчётливой. — То есть, я был на паре свиданий. Сейчас нет. Прямо сейчас у меня никого нет. Джонхан чувствует, как внутри начинает теплиться надежда. — Значит, Минхао не... — не договорив, он замолкает. На лице Мингю медленно проступает осознание и заставляет его скривиться. — Нет, о боже мой, — говорит он, — Тебе так действительно показалось? Нет, он мой лучший друг. Мой чрезмерно заботливый лучший друг. Мы живем вместе. Но нет, определённо ничего такого. — Ох, — Джонхан прикусывает щеку, чтобы не рассмеяться. — Ох, — хихикает Мингю сквозь сжатые зубы. Его смех звенит колокольчиками. По щекам Джонхана ползёт жар. Он осознаёт, что кончики его пальцев находятся всего в нескольких сантиметрах от мизинца Мингю, там, где он держится за стоящий на столе стакан. Расстояние между ними кажется уже не таким непреодолимым, как за минуту до этого. — Ты думаешь, это судьба? — спрашивает Джонхан. — Что я переехал сюда? — Мне кажется, я не верю в судьбу, — отвечает Мингю. Его мизинец дергается. — Я думаю, мы сами строим свою жизнь. Когда он смотрит на Джонхана, его глаза блестят. Джонхан больше не боится того, что скрывается за этим взглядом. Он больше ничего не боится. — Ким Мингю, — начинает он. — Пойдёшь со мной на свидание? Мингю смеётся, уткнув подбородок в грудь. — Да, — говорит он, эхом повторяя разговор в их первую встречу. Зеркальное отражение прошлого и будущего. — Почему бы нет?_________________________
Джонхан отличный лжец. Врать у него всегда будет получаться лучше, чем говорить правду. Но врать и жить во лжи — это разные вещи. В том, чтобы скрывать правду и просто оставлять её неозвученной, тоже есть большая разница. Вот, что Джонхан говорит вслух: Какой же ты надоедливый, Ким Мингю. Ким Мингю, ты просто ужасный. Ким Мингю, я тебя не выношу. Но правда, сейчас и на всю оставшуюся жизнь, в том, что—