Мир сквозь косую чёлку

Наступило лето. Прохор окончил год круглым отличником, но отец, как всегда, не похвалил его, просто принял это как данность. Но Прохор не жаловался, это было ожидаемо. Да и вообще ему всё равно на мнение старикана, пускай только отстанет от него. Правда, отцу, в то время не нравилось, что сын постоянно пропадал после школы. Но не жаловался, ведь Прохор приходил вовремя, засаживался делать уроки, но никогда не доделывал их до конца, зато успевал лечь ровно в нужное время. Всеми силами он пытался делать вид порядочного мальчика, несмотря на свой внешний вид. И не потому, что пытался доказать, что внешность не главное (разве отцу что-то докажешь?), а потому что не хотел лишний раз нарываться. Легче было играть по правилам нежели, чем пытаться противостоять ему. Репетиции теперь стали намного чаще. Почти каждый день они собирались в гараже и занимались. Иногда выпивали, но чаще это случалось на выходных, ибо идти в школу после бурного вечера как-то не хотелось. И их музыкальная группа постепенно развивалась. Если можно назвать развитием, произошедший недавно случай. Прохор, как обычно, пришёл к гаражу, уже почти выучив маршрут и не путая повороты. И увидел собачащихся между собой Диму и Мишу. Они активно размахивали руками. Дима, когда заметил приближающего Прохора, крикнул ему: — Нет, ну, ты посмотри на это. — Он махнул на гаражную дверь. — Как это называется?! На ней был нарисован знак анархии, а снизу написано «интербригада» и всё красной краской. Рядом стоял Миша с баллончиком. Он скрестил руки на груди, оскорблено хмурясь. — Меня отец убьёт за это, — продолжал Дима. — Он, и так скрипя зубами, разрешил использовать гараж для группы, а тут ещё такое. — Зато сразу видно, что это наш гараж, — защищался Миша. — Хорошо, — громко выдохнул он, будто выпуская весь пар из себя, — я понимаю ещё интербригада. Но знак анархии?! — Ну, не скучный же серп и молот рисовать, — Миша хмыкнул. — Это тоталитаризмом попахивает. — Ты хоть что-то знаешь о Советском Союзе, чтоб так говорить?! И, если уж тебе так не нравится серп и молот, то можно было бы звезду! Или, не знаю, что-нибудь другое. Но не это же! — Но знак анархии красивый! — Но анархист-то у нас всего один. — Почему один? Может, Прохор тоже анархист? — Миша обернулся на него. — Ты же анархист, да?! — спросил он с нажимом. Прохор встал, как вкопанный. Это звучало нелепо. Он и анархист. Учитывая, что он уже говорил Мише, что не особо разделяет идеи анархизма. Это же совсем утопично! Тогда его, правда, чуть Миша не убил, сказав, что он просто тупой эмо и ничего не понимает. Возможно, и так, но Ленин же тоже критиковал анархизм и не был эмо. Он чувствовал требовательный взгляд на себе, явно говоривший, что если Прохор ответит «нет», то его ждёт незавидная участь. Он сглотнул. Спорить с Мишей было явно губительно. Но не врать же про себя! Оставалось надеяться, что Дима защитит его от разъяренного Миши. — Не, я не анархист, — пробормотал он. Дима победно хмыкнул: — Да, это было бы странно, если бы эмо был анархистом. Не находишь, Миша? Миша выглядел до крайней степени оскорблённым и обиженным. Он насупился, отворачиваясь и громко фыркая. Его взгляд словно говорил: «может и так, но я всё равно прав!». Что смотрелось очень по-детски. — Стоп, — Дима с подозрением посмотрел на Прохора, — а кто ты тогда? — Ну, — он почесал голову, — можно сказать, коммунист… Ему было неловко об этом говорить ведь, во-первых, он совершенно так не выглядел. Обычно коммунистами называли себя серьёзные дяди в костюмах, а он какой-то мелкий и несуразный. Во-вторых, стоит признать, что и характером он слабо похож на коммуниста. Уж надо быть честным с собой. — О-хо-хо, я уже говорил, как ты мне нравишься? — Дима улыбнулся и потрепал его по волосам. — Вначале ты говорил совсем другое. — Да брось ты. Да, ошибся немного. Но давай лучше создадим фракцию в группе против анархистов, — он наклонился к нему. — Точнее против Миши. Ведь он-то один. Миша, похоже, и вправду обиделся, ведь никак не отреагировал на шутку, а лишь глянул на них, мол «я для вас тут старался, а вы такие неблагодарные!» и ушёл в гараж, громко хлопнув дверью. Дима засмеялся. А Прохор почувствовал, что неправильно всё это. Всё же Миша не заслужил, чтобы над ним так издевались. Даже если и в шутку. — Не переживай, он быстро отойдёт, — махнул рукой Дима. — Подуется, подуется и забудет, — он перевёл взгляд на рисунок. — А вот с этим надо что-то делать. В итоге ничего так и не сделали. То ли Дима проявил милость к Мише и по достоинству оценил его художества, то ли ему стало влом это оттирать. В любом случае Бен на это не жаловался, Прохор тоже, ведь так намного легче было определять нужный гараж. Поэтому анархистский знак так и остался красоваться на двери. Несмотря на то, что было лето, и по факту Прохор был волен делать, что душе угодно, отец находил к чему придраться. Например, то, что уж слишком много тот пропадал на улице, практически не бывая дома. Хотя Прохор первую половину дня сидел дома, и это уже не его проблемы, что кто-то работает и не видит этого. Однажды отец даже заявил: — Ты перестал читать книги. Это недопустимо, нельзя забрасывать образование. Вам же давали список литературы на лето. — Откуда ты знаешь, может, я на улице читаю, — фыркнул Прохор, приподнимая чуть голову, а не, как обычно, держа её опущенный. Это был самый дерзкий ответ, который он когда-либо в своей жизни давал отцу. И был очень этим доволен. Наконец-то он мог сказать что-то едкое, наконец-то смог поставить того на место! И за это получил лёгкую оплеуху. — Не забывайся, Прохор, — процедил он. — И сходи завтра в библиотеку, возьми что-нибудь. И он пошёл. Не потому, что решил послушаться отца, а просто, потому что ему нравилось читать. Нет, он, конечно, мог возразить, но разве был в этом смысл, если книги и правда полезные? Но ничего из списка на лето он брать не собирался, может, потом. Сейчас он хотел чего-нибудь для души. На улице было ужасно жарко, но он всё равно надел всё чёрное. Потому что ничего другого у него и не было. В библиотеке было, как всегда, пыльно. Прохор медленно проходил по рядам мимо многочисленных полок с книгами. Некоторые были новые, другие старые с потертым названием, а третьи и вовсе скреплённые скотчем. Библиотекарша с подозрением смотрела на него, то ли из-за внешнего вида, то ли из-за того, что он долго не мог ничего выбрать. А он и не хотел спешить, всё же нужно было выбрать такую книгу, чтобы не жаль было потраченного времени. Он потянулся за «Как закалялась сталь», как услышал позади себя оклик: — О, Прохор! Тебя тоже предки послали сюда? Перед ним стояла Катя, накручивая розовую прядку волос. От неё пахло приятным ароматом граната и ещё чем-то сладким, и это разбавляло затхлый воздух в библиотеке. — Ну, можно и так сказать. — Мне сказали, что если я начну книги читать, то хоть поумнею и эта дурь, — она указала на свой эмо прикид, — вылетит из меня. Но я так не думаю. — Мне сказали, что я просто бездельник. — Да пошли бы они на… — Молодые люди, тут вам не базар, а библиотека! — прикрикнула на них женщина. — Прошу быть потише. Ты уже выбрал? — спросила она у Прохора. Он кивнул и подошёл к стойке с книгой. — Подожди меня, пожалуйста, — попросила Катя. Уже на улице он засунул книгу в портфель, ожидая под тенью от козырька. Скрипнула дверь, и из неё выскользнула Катя, показывая кому-то язык. Но она тут же преобразилась, когда заметила его. — Ой, я думала, ты уже ушёл, — она неловко кашлянула, отводя взгляд. — Так вот, я тогда не договорила! Пошли бы предки нахуй. Всё, теперь всё сказала. Прохор вскинул брови. Он и не думал, что девочки могут материться. В смысле, нет, могут, конечно, но не Катя! Это никак не сочеталось с её сладким, почти ванильным запахом, да и с милым личиком, на котором красовались два зеленых глаза, словно изумруды. Они поблескивали и сияли, сильно выделялись на бледной коже. Прохор запоздало понял, что как-то слишком долго рассматривает её внешность. — Согласен, — прыснул он. — Ой, а что ты взял? — оживлённо спросила она. — Мне кажется, тебе не понравится. — Всё равно расскажи. — Ну, это история о парне, скорее сказать, о юноше во время гражданской войны. Это всё, что я пока могу сказать. Но книга хорошая, можно сказать, даже культовая для того времени. — А-а-а, — как-то неопределённо ответила Катя. — А любовная линия там есть? — Хм, не знаю. Но мне кажется, что нет. — Блин, тогда скукота. Прохор опешил. Только из-за того, что в книги нет романтики, она готова посчитать её скучной? Для него это наоборот было хорошо! Он уже устал, что практически в каждом классическом произведении обязательно у главного героя повстречается спутница, и чаще всего их любовь несчастна и трагична. Даже в его любимой книге «Два капитана» была любовная линия! Правда, он её старался пропускать, желая поскорее узнать разгадку тайны. — Ой, а ты читал, щас, погоди, — она достала из сумки книгу, быстро читая название, — «Слово о полке Игореве»? Можешь сказать, что там? — Разве вы не проходили в этом году? — растеряно пробормотал Прохор. — Да? Просто предки настояли, чтоб я прочитала. Ну, ладно. Всё равно расскажи, че там. — Ну, я не особо помню, что там было именно в произведении, могу только про сам поход рассказать. Собственно князь Игорь Новгородский. Нет, подожди, он не в Новгороде был… Новгород-Северский, вот! И он взял с собой брата в поход против половцев. Вообще, есть мнение историков, что Игорь просто хотел этого похода, чтобы прославиться, но трудно что-то утверждать однозначно. Всё же это древняя история, тут полно неточностей. Но в итоге поход окончился полным разгромом русских войск, Игоря и остальных взяли в плен. Но Игорь после сбежал, оставив, кстати, в плену своего сына. Ну, сын толком не горевал, ибо впоследствии женился на дочери хана. А потом и они тоже уезжают в Русь. Кстати, в это время были тяжелые междоусобицы, а совсем скоро и вовсе наступило татаро-монгольское иго. — Вау, ты че историю любишь? — Ну, можно и так сказать, — он уставился на носы кед, скрещивая их вместе. — Круто! А можешь ещё что-нибудь рассказать? Вот так они и медленно пошли. Прохор, правда, не совсем понимал куда, но не сопротивлялся, просто рассказывая о гражданской войне в России. Правда, до этого ещё пришлось и упомянуть революцию, чтобы, собственно, понять, почему война началась. Но, чтобы объяснить истоки революции, пришлось затрагивать и мелко империю, и революцию тысяча девятьсот пятого года. Но он вовремя остановил себя, понимая, что так зайдёт до призвания варягов на Русь, а устраивать целую лекцию ему не хотелось. Так, лишь краткий ликбез. Катя слушала его, правда, кажется, совсем мало понимала. Она постоянно уточняла понятия и переспрашивала одни и те же вещи. Зато слушала чуть ли не с открытым ртом, будто бы он говорил, что-то необычное, какую-то захватывающую вещь. И это ужасно льстило Прохору. Потому что Миша, наоборот, не давал ему и слова, травя свои байки о пьяных похождениях, а рассказать что-то этакое Диме и Бену точно не вышло бы, ведь они были намного старше его и точно знали бы больше его. Только Бен мог из вежливости покивать и поудивляться. Так они и шли вдоль тенька под деревьями. Прохор совсем увлёкся и почувствовал себя уверенным. Иногда отвлекаясь и вовсе на посторонние факты, но, как ему казалось, чрезвычайно важные. На самом деле, ему просто хотелось показать Кате, насколько много он знает, даже и что-то незначительное, что-то настолько мелкое. Он вспоминал всё, что вычитал из больших томов по истории России, что валялись в кладовке. Даже припомнил какую-то цитату Ленина, вставляя не совсем уместно, но Катя всё равно была впечатлена и восхищённо ахала. Это не могло не льстить. — Ой, а купишь мне мороженое? — вскользь упомянула она между историей о Колчаке, указывая на ларёк. И разве Прохор мог ей отказать? Конечно же, он пошёл покупать мороженое. Причём не какое-нибудь дешёвое, а клубничное с джемом. Он не знал, почему это делает, может, просто хотел, чтобы у Кати оставалось хорошее впечатление о нём, а может, просто из-за вежливости, которую воспитал в нём отец, что дамам всегда надо угождать. Но Прохору просто было не сложно, а ей приятно. Так почему бы и не купить тогда дороже? Для Миши он бы сделал то же самое. — Спасибо, — она ловко сняла упаковку и начала лизать мороженое, искоса поглядывая на Прохора. Она очень медленно проводила языком, слегка-слегка касаясь начинки, а потом облизывала губы. Но он этого не замечал, увлечённо рассказывая о Чапаеве и о том, как тот утонул в Урале. Точнее, не совсем, чтоб утонул, ведь существовало много версий его смерти, и он пытался описать каждую, даже самые странные. Но, конечно, он говорил, что у них нет доказательств кроме пары слов каких-нибудь из людей. Тогда Катя попыталась взять его под локоток, но он слишком сильно жестикулировал, и это не получилось. Когда он замолчал на несколько секунд, пытаясь вспомнить, что-нибудь ещё о чём он не упомянул, то она сказала: — И как ты всё это запомнил? — Просто прочитал, — пожал плечами он. — Не знаю, мне это тяжело, сколько бы ни читай. — Но ты же запоминаешь свои любовные романы, — последнее Прохор очевидно сказал с брезгливостью. — Вот так и здесь. — Неуместно, конечно, было сравнивать историю и бульварную прозу, и он это чувствовал, но так было нагляднее. — Так они интересные, а это нет! — И это тоже интересно. Это же реально события, которые происходили, понимаешь? Вот мы идём сейчас по улице, а сто лет назад здесь всё было по-другому. Другие люди, другие времена и события. Разве это не захватывает? А ты представь, что лет шестьсот назад, да что уж пятьсот лет тут вообще ничего не было! Пусто! Ну, разве, что только какие-нибудь кочевые народы, по типу сарматов. Это так взрывает мозг. — Ну, не знаю, — она искривила губу. И Прохору стало обидно. Он столько рассказывал об истории, чтобы в итоге она ничего не вынесла из этого. И смысл? Он-то уж подумал, что ей интересно, что ей нравится, а в итоге… Зачем она вообще слушала? Чисто из вежливости? Ему стало неудобно, он так увлёкся, что и не заметил, как ей это наскучило. Ну и какой из него хороший собеседник тогда? — Может, ещё погуляем? — спросила Катя, уже почти доевшая мороженое. — Ой, мне уже, наверное, пора, — он глянул на время и осознал, что так-то опаздывает на репетицию. Вот, черт. — Ребята уже, наверное, заждались. — Ребята? У тебя появилась новая компания? А я-то думаю, чего ты пропал. Это ещё одни эмо? Я что-то не знаю ещё больше никаких эмо в нашем городе. — Это не совсем эмо… просто группа музыкальная. — У тебя своя группа есть?! — воскликнула Катя. — Не то, чтоб своя, я скорее просто в ней участник. — Вау, — похоже, это её удивило куда больше, чем история о гражданской войне. — А кто ты? Ты гитарист? Или барабанщик? — Я вокалист. — Так ты поёшь! — это ещё сильнее её восхитило. Прохор отвёл взгляд, поражаясь такой бурной реакции. С одной стороны, было приятно, а с другой, было жутко неловко. Ну почему она так удивляется, будто это совсем что-то необычное. Просто вокалист, просто группа. Она же даже не знает, как он поёт. Что если она расслышит в нём нотки фальши? Или ей просто не понравится репертуар? — А можно, ну, там посмотреть на твою группу? — она ковырнула землю балеткой. — Не знаю, думаю, ребята будут против. — Я одним глазком. Честно, я не помешаю. — Ладно. И они пошли. Прохор немного боялся вести её вдоль гаражей, ведь мало ли здесь опять поджидал гопник. И он не был уверен, что мог бы, как храбрый рыцарь на белом коне, защитить Катю. Тут бы себя уберечь. Но благо никого не было. Возможно, из-за того, что было нереально жарко. Здесь не было тенька, и приходилось идти прямо по солнцу. Прохор с удручением думал, что его футболка теперь пропахнет потом. Он уже чувствовал, как она неприятно липла к спине. А ещё он раздумывал, что сказать ребятам. Типа: «хей, это моя подруга, она посидит в уголке?». Или что? Как Катя себе это представляла? Он был уверен, что это даст Диме ещё идей для новых подколов и шуток. И Миша скажет, что-нибудь едкое. Лишь Бен промолчит. Он завидел вдалеке знакомую фигуру с многочисленными нашивками на штанах. Катя ойкнула: — Это панк? Думаю, нам лучше куда-нибудь свернуть, чтоб не нарваться на неприятности. — Не переживай, это Миша. Он ничего не сделает. — Ты его знаешь?! — Ну, да, — пожал плечами Прохор, мол, а что такого? — Он как раз тоже участник группы. — Участник группы? А что делает в группе панк? Я думала у вас там только эмо… — Из эмо там только я. Катя выглядела разочарованной. А ещё она опасливо посматривала в сторону Миши, поджимая губы. Она переминалась с ноги на ногу, будто не решаясь что-то сделать. Наконец, она произнесла: — Я, пожалуй, пойду. Я вспомнила, что у меня ещё очень много дел. — Тебя проводить? — спохватился Прохор. — Нет, нет, иди лучше к своей группе из панков, — фыркнула она. Но, несмотря на довольно едкое замечание в конце, она обняла его, приподнимаясь на носочках. И Прохора вновь обдало запахом граната. Но он быстро испарился, также быстро, как и отстранилась Катя. Она быстро бросила: «пока!» и ушла. Прохор даже не успел ничего сделать в ответ. Сзади послышался присвист: — Ну, ничего себе, неплохую девчонку ты себе отхапал. — Она не… — но не успел Прохор возразить, как его перебили. — Да ладно тебе, блондиночка, — Миша похлопал по плечу. — Нечего тут стесняться, все свои. — Нет, правда, она не моя девушка. Это бред. — Серьёзно? Ну, в любом случае, скоро станет. — Это ещё почему? — он непонимающим взглядом уставился на Мишу. — Ну, как ещё почему. Ты думаешь, девочки всех подряд обнимают на прощание? Не-а. А значит, она точно на тебя запала. Теперь осталось только сделать несколько шагов навстречу, и всё, она твоя полностью. Возможно, даже и в этом плане, — он заиграл бровями, явно намекая на то самое. — Нет, — Прохор поморщился от этой мысли. — Она просто покрасила мне волосы. И я просто случайно её сегодня встретил в библиотеке. Между нами ничего такого нет и быть не может. — Какой же ты скучный, блондиночка, — вздохнул он. — Я бы на твоём месте не мешкал бы так, а брал скорее. Девочка-то красивая. И сзади тоже…