ласковый мальчишка.

Закат. Разбросанные одеяла и покрывала. Объятия. Поцелуи. *** Казутора все целовал, и целовал хрупкое тело мальчишки, оставляя небольшие красные пятна, который подрагивал от каждого приятного прикосновения своего возлюбленного. Белая простыня путалась в ногах, а новые поцелуи продолжали сыпаться на ключицы, щеки, губы, руки Чифую. Они были влюблены настолько, что не могли оторваться друг от друга. Их пальцы сплетались воедино, создавая, так называемый, замóк. Каждый день парни работали вдвоем в зоопарке и никак не взаимодействовали, так как это выглядело бы не очень прилично. Это утомляло. Как только они пересекались взглядами, хотелось кинуться к друг другу в объятья и растаять в нежном и таком нужном, для них, поцелуе. Когда то они даже забежали в туалет на перерыве. У них уже не было сил терпеть. Правая рука Казуторы обхватила талию брюнета, а левая потянулась к его очаровательному лицу. Ханемия и правда считал лицо Чифую очень милым. Его очертания можно было рассматривать вечно, а целовать его было одним удовольствием. В процессе поцелуя, Мацуно всегда ставал более напористым и брал инициативу на себя, хоть и получалось у него это неумело. Он перебирал мягкие волосы Казуторы на затылке, то сжимая их, то отпуская. Но тогда их застукал один из работников, который поклялся никому не говорить про этот случай. Кажется, он до сих пор замечает влюбленные взгляды парней на друг друге и тихо ухмыляется, делая вид, что занимается чем то важным. Поэтому, когда они приходят вечером домой, то сразу же наполняют дом любовью, поцелуями и нежными объятьями. *** Чифую аккуратно расчесывал длинные волосы своего любимого, пока его не переклинило и он чуть не вырвал ему клок волос. — хей, Чифую, ты чего?-, произнес возмутительно, и в тоже время обеспокоено, Казутора. Повернувшись, он аккуратно выпутал свои волосы из рук Мацуно и посмотрел ему прямо в глаза. В них читалось что то новое, то, что парень раньше не видел и не знал. — ничего, прости.-, с этими словами, брюнет выдернул руки из рук Ханемии и опустил взгляд. На душе было так неспокойно, а он выплескивает злость на самом дорогом и близком ему человеке. Слезы сами начали катиться горошинами по щекам, постепенно переходя в истерику. Чифую ничего не мог поделать, это все так долго копилось у него внутри, что прямо сейчас оболочка разорвалась и вся боль выкатилась наружу. Он каждый раз всхлипывал и пытался кричать, но это получалось беззвучно. Не раздумывая, Казутора прижал ранимого мальчишку к своей груди, гладя его по спине и перебирая волосы. Он не успокаивался, истерика лишь усиливалась. Ханемия не знал, что ему делать, он мог только шептать юноше успокоительные слова и обнимать крепче. Мацуно вцепился в своего возлюбленного, как за соломинку, как за последнюю надежду, и не хотел отпускать. Через пару минут, он посмотрел в глубокие, золотистые глаза, а слезы продолжали течь. Казу было больно смотреть на очень близкого ему человека. Его глаза были красными и заплаканными, на щеках застывшие следы слез переменяли новые соленые струи, а губы каждый раз вздрагивали. — Чифую…-,он хотел спросить, как помочь ему, но походу брюнет прочел его мысли и не дал ему договорить. — Казу..тора, обними меня, и никогда не отпускай..-, послышалось с чужих уст. —хорошо, малыш, я сделаю все, что ты скажешь.-, слова Торы прозвучали с особой нежностью, а потом Мацуно вновь почувствовал крепкие руки на своей спине, которые гладили его, пытаясь успокоить. Даже футболка, насквозь пропитанная слезами, уже не казалась мокрой. Сейчас было важно быть рядом с беззащитным и хрупким Чифую, который начинал потихоньку успокаиваться. Он уснул. Продолжая держать в объятьях брюнета, Казутора положил его на кровать, а сам лег рядом, вновь обхватывая его тело руками. Он сдержит обещание. *** Мацуно всегда любил по вечерам сидеть на подоконнике и наблюдать за закатом. При этом он всегда думал о Казуторе, который в это время принимал душ. Стоит брюнету задуматься о оголенном теле возлюбленного, о его ключицах и бедрах, как он сразу же покрывается румянцем. Чаще всего, Чифую отмахивает эти мысли, потому что на него совесть давит, но иногда он не в силах это сделать. Тем более, когда Ханемия выходит из ванной с голым торсом и полотенцем, прикрепленным на бедрах, которое вот вот упадет. Он просто сходит с ума. А когда Тора садится в этом виде рядом с ним и целует его в шею, перебирая короткие волосы, то у него голова кружится и бешено стучит сердце, не собираясь останавливаться. — я люблю тебя, Чифую.-, произносит парень, сжимая мочку уха. —и я тебя.-, тогда Мацуно кладет голову на его плечо и они вдвоем наблюдают за закатом, пока и вовсе не наступит темная ночь.