Мои любимые истории.

Персонажи: Камчатка, Ханты-Мансийский. Примечание: Время действия - современность. - Куда мы идем? Югра, я хочу спать и я хочу в тепло. - Идем, тебе понравится...- убедительно в сотый раз повторил Ханты-Мансийский, не выпуская чужую руку, чтобы ее весьма вспыльчивый обладатель не убежал. Тот пытался, но довольно лениво, ибо сейчас ночь, а день, полный работы и походов, перед этой ночью способствовал усталости. Но вместо полноценного сна сосед по палатке куда-то тащит его, крепко схватив за запястье. - Мне понравится, если тебя не будет в нашем походе,- ворчливо пробурчал себе под нос Камчатка, надвигая капюшон получше, пряча голову от ледяных порывов ветра. Гора, на которую они неспешно взбирались, была не очень высокой, но зато на ней господствовали все ветра. Палатку еле установили, а вещи пришлось привязать друг к другу. Их было не очень много, и все проходило в дружелюбной атмосфере. Точнее, проходило бы, если бы камчатский шаман не так часто бурчал на Ханты-Мансийского. Но последний не обижался и вообще почти не реагировал на это, только улыбаясь. - Не трать дыхание на слова,- тихо улыбнулся уральский парень, поправляя волосы, которые ветер бросал в глаза. Шапку или капюшон он не надел, видимо, не замерз, и мелкие бусинки и ниточки в его волосах тускло светились под светом большой белой луны. Свет отражался от снегов и заснеженных деревьев, мягко освещая все вокруг, заставляя глубокие черные тени падать, искажая пространство и внушая человеческому глазу картины, которых не было и в помине. Однако Камчатка, зная уступчивость и обманчивую крепость снегов в горах, старался идти аккуратно. Белый, рыхлый и тяжелый снег обхватывал ноги в свой плен, а ветер заметал следы за двумя небольшими фигурками. Ели и старые, мертвые деревья скрипели, шатаясь и создавая ощущение, будто за ними кто-то идет. - Куда ты меня ведешь?- уже погромче спросил Камчатка, недовольно хмурясь и щуря глаза, чтобы увидеть впереди ту цель, к которой они стремились уже минут десять. Однако впереди были мелкие ели, занесенные снегом, сугробы и ночная чернота, приправленная белой мутью снежинок. - Увидишь,- все также ответил Ханты-Мансийский, не отпуская чужую руку, держа в районе запястья и выше варежки, чтобы хитрый шаман не сбежал. А то кто его знает, все-таки, чем дальше от Урала, тем загадочнее личности. В какой-то момент ветер стал завывать еще громче, но звук стал чище и длиннее. Не встречая никаких мелких преград, сильные порывы гуляли между хребтов, заставляя легкую дымку облаков быстро бежать по небу. Большая серебристая луна светила мягко и снисходительно, освещая нависший над ущельем уступ, полностью покрытый снегом, две фигурки на нем, заснеженные ночные горы и море темного леса в ущелье. Туман и поднятые ветром снежинки гуляли между деревьев, утопая их, отчего торчали лишь высокие сосны и ели, разлапистые и сердитые. Темно-зеленое море качалось где-то внизу, отчетливо, но неуловимо пахло зимней ночью и снегом, сквозь быстро бегущие облака светила луна, а горы величественно скрывались за вьюгой. - Вот,- Ханты-Мансийский отпустил чужую руку, засовывая свои ладони в карманы теплой меховой куртки и глядя на мрачноватый, ночной пейзаж.- Красиво... - Ты ради этого меня посреди ночи поднял?- удивленно поинтересовался шаман, глядя на открывшуюся картину. Горный выступ, на который они пришли, был чист от деревьев и камней, поэтому снега здесь намело до самого колена. Но это не мешало картине вокруг действительно быть красивой. - Да. Здорово иногда ощутить собственную ничтожность. Я думал, ты поймешь меня,- улыбнулся Ханты-Мансийский, получше кутаясь в свою куртку и выдыхая облачко пара, которое тут же разметал порыв ветра. Светлые волосы мага метались туда-сюда, а непослушная, длинная прядь у левого виска танцевала какой-то свой танец. - Пфф,- ответил Камчатка, уткнувшись носом в воротник куртки и позволяя капюшону сползти ниже. Поглядев исподлобья на горный пейзаж, шаман вздохнул. Когда-то в детстве он сам также вставал посреди ночи и шел куда-нибудь, чтобы полюбоваться зимней красотой. Но потом стал солиднее. Будить его стал Магаданский. Но сейчас брат, набегавшийся и напрыгавшийся за день, уютно спал в палатке. А он стоял тут, на скалистом обрыве над морем леса. - Пойдем обратно?- поинтересовался Югра через несколько секунд молчания, поворачиваясь на своего спутника, который все также стоял, нахохлившись как воробей. Камчатка потоптался на месте, а потом фыркнул. - Как хочешь. Мне и тут нравится,- недовольно буркнул он, резко взмахнув рукой. Часть снег около обрыва улетела вниз, будто снесенная сильным порывом ветра, открывая голую серую скалу. Ветер тут же стал заносить ее новым снегом, стараясь и укладывая узоры. Камчатка сначала сел, а потом лег на голую, холодную скалу, кладя голову на скрещенные руки и глядя на небо, где светила луна и быстро бежали рваные клочки белесых облаков. - Занесет снегом,- заметил Югра, выбираясь из плена сугробов и вставая на свободную пока что скалу. Камчатка неопределенно мотнул головой, глядя в далекое, сине-зеленое небо, напоминающее глубокое море в шторм. Ханты-Мансийский фыркнул и сел рядом, укладывая подбородок на собственные колени и доставая из кармана колокольчик. Красно-белая ленточка затрепетала на ветру, метаясь во все стороны. Но постепенно она стала успокаиваться и в итоге упала на камень так, будто вокруг стояло полное затишье. И хоть ветер продолжал шевелить сосны где-то внизу, слизывать снег с гор и заставлять облака бежать быстрее, на маленьком голом участке, где остановились два путешественника, было тихо и спокойно. - С погодой шаманишь?- с легкой насмешкой поинтересовался Камчатка, прикрывая глаза и слушая звуки вокруг, вспоминая, как в их палатке слышно лишь завывание ветра и храп тех, кто лег не очень удобно. - Не хочу проснуться под метровым слоем снега,- пояснил Ханты-Мансийский, с тяжелым вздохом ложась рядом набок и глядя в сторону обрыва и далеких горных вершин. Спать на скале было холодно, но оба они уже давно не чувствовали холод как таковой, да и неудобные условия переживали много лет. Зимняя ночь, длящаяся так долго, все же кончилась ярким и острым рассветом, пробивающимся сквозь белые облака и разбивающим все ночные тени и страхи. Снег заискрил на солнце, ветер стал тише, продолжая неслышно гулять меж хребтов, а небольшая экспедиция отправилась дальше, удивляясь тому, что двое ее членов, практически не переносящие друг друга, встали раньше всех так, будто и не ложились.