лес теней

Всю ночь медленно падали крупные снежинки. Начинало холодать, но к тому времени девушка спала в своей кровати, не замечая происходящее. Её чёрные, длинные волосы распались на белоснежной подушке. Спустя время снег накрыл все улицы и деревья. Всё потихоньку замерзало, в том числе и покров: становился твердым и хрустящим. Спустя несколько часов тьмы наступает новый, яркий день. Из сумерек начинают проступать лучи. Очертания улиц и домов становятся чётче, а комнаты наполняются светом. Ночную тишину постепенно сменяет щебетание птиц. Светлое пятно на горизонте становится всё больше и больше, позволяя наслаждаться утренним рассветом, начинающим согревать, избавляя от мурашек, которые вызывает ветерок. В глаза сразу бросаются ослепляющие и греющие лучи, словно говоря тебе «доброе утро».

***

На утро я проснулась от дикого холода и нехотя встала с кровати. Укутавшись в одеяло, подошла к окну. Выглянув, я улыбнулась и быстро побежала собираться. Буквально через минут двадцать я была уже готова. Стояла перед зеркалом в аккуратной школьной форме. На голове у меня были заплетены две длинные, чёрные, как ночь, косы и две выпущенные из них средней длины пряди, что свисали, чуть прикрыв моё лицо. Голубые глаза, изучив своё отражение и удостоверившись, что всё в норме, медленно перешли от зеркала к двери. Я кинулась к ней, параллельно хватая уже собранный со вчерашнего дня портфель. Выходя, сразу же метнулась на кухню. Там уже завтракал отец. В горле появился комок или же сгусток страха и неловкости… Я медленно зашла в комнатку, строгий взгляд отца сразу же плеснул в меня. — Доброе утро, пап… — неуверенно промямлила я. — Доброе. Кисти не забыла? — недоверчиво спросил отец. Я томно вздохнула и ответила: — Не забыла… «А жаль» — пронеслась мысль в голове. — Тогда садись и ешь, только быстрее, а то опоздаешь ещё, — безразлично отведя взгляд, сказал отец. — Да, отец, — так же безразлично переведя взгляд на манку, ответила я. Я села, элегантно поправила юбку и, взяв столовый прибор, принялась поедать белый сгусток. Отец с самого детства говорил мне, что я прирождённый художник. Мол, он сам, как художник, заметил это сразу. Только вот отец мой всегда работал в милиции и никогда художеством не занимался. А вот моя мама как раз таки была художницей. Её картины были настолько искусны, что казалось, будто они живые. Но однажды мама пропала. Отец места себе не находил. Однако до сих пор он не отчаялся, хотя давно бы пора. Я приняла тот факт, что моя мать, возможно, уже мертва, и смирилась с этим. На самом деле, художество — не моё. В возрасте шести лет папа взял меня с ним на работу, а попав туда, в моих глазах разгорелся огонёк. В тот день у меня появилась мечта, что с каждым днём разгоралась всё больше и больше. Я мечтала стать милиционером… И однажды я даже поведала об этом своему отцу, однако ему это не понравилось. Его глаза расширились, а скулы напряглись. Он начал кричать и говорить что-то про судьбу. И именно тогда я поняла, что бесполезно отстаивать перед ним свою точку зрения, проще притворяться перед ним паинькой. Ложка опустилась на стол, я опустошила тарелку и принялась вставать из-за стола. Осторожно отряхнув юбку, я кивнула отцу в знак прощания, он сделал то же самое и продолжил изучать какие-то документы. Через несколько минут я уже стояла на улице, укутанная в тёплый голубой шарф. На мою светлую куртку падали белые снежинки, тут же тая, а из-под голубой шапочки торчали чёрные косички. Земля, как и деревья, была усыпана снегом. — Как же всё-таки красиво… — прошептала я и пошла в сторону леса. Заходя зимой в густой лес, наш мозг думает, что там что-то наверняка таится. Новый шаг — приятный хруст. Идя вдоль деревьев, я рассматриваю их так, будто никогда и не видела подобного: кору завалило снегом, а верхушки уже купаются в этом белом пушке. Только тишина и спокойствие, ни одного крика, голоса и даже малейшего звука. Разве что вороны изредка каркают, и снег трещит под ногами. Я оглянулась и увидела дом, что был совсем близко к нашему. Вроде как там живёт семья: два ребёнка, девочка помладше, мальчик старше сестрички и их родители. Мальчика, вроде, Антон зовут, и он моего возраста. Приехали они недавно, городские. Я хотела подружиться с ним, но не было возможности: отец тщательно следит за тем, чтобы я сидела дома и рисовала. Кстати, рисую я и впрямь хорошо, только вот удовольствия от рисования не ощущаю. Дальнейшая тропинка вела к домам. Чуть пришмыгнув, я поправила портфель и продолжила идти. Если так подумать, то недавно отец говорил про то, что начали пропадать дети… «Прям как мама» — вихрем пронеслось в голове. Я напряглась. Как вдруг услышались чьи-то голоса и, затаив дыхание, я медленно подкралась. Решив спрятаться за одним из домов, я медленно высунула из своего укрытия голову, чтобы узнать, чье же это голоса. Сердце бешено колотилось. А если это те, кто детей похищают? Сейчас схватят меня, и будет отец по лесу с фонариком носиться, прикрикивая моё имя. Я медленно сглотнула. Взору моему предстала довольно-таки странная картина. Красивый мальчик в окулярах. Его белокурые волосы торчали из-под шапки «Спорт». Он своими изумрудно-зелёными глазами смотрел кого-то совсем рядом. «Какой симпатичный» — подумала я, но мгновенно откинула мысли, принимаясь изучать человека рядом с парнем. Я опешила. Девчушка рядом с ним звонко хохотала, но точно ли это была девочка? Шубка окутанная снежинками, а на голове была рыжая рожица лисы. Из-под маски, как два огонька, горели неестественно жёлтые глаза. «Разве бывают такие?» Я тряхнула головой, отгоняя мысли. Должно быть, это карнавальная маска. Неожиданно для себя я увидела рядом с лисичкой собаку. Чем-то она жадно чавкала. Послышалось, как лисичка что-то говорит своим звонким голоском, медленно приближаясь к пареньку. — Пока ты со своей семьёй будешь спать, подкрадёмся близко-близко и станцуем… — подозрительно ласково пролепетала она. В воздухе витало напряжение, я увидела в глазах мальчика еле уловимый страх, сама даже чуть напряглась, сжав лямки портфеля. Резко крикнула лиса: — Макарену! Мои глаза округлились, и я впала в ступор. Кажется, у парня была такая же реакция. — Ч-чё? — оцепенев от шока, переспросил он. — Эй! Макарена! — пропела лиса, чуть пританцовывая. Лиса начала звонко смеяться. — Аха-ха-ха-ха! У тебя прямо челюсть отвисла, Антоша! — пошутила девчонка. Мои губы, дрожа, начинали складываться в улыбку. Не выдержав, я чуть засмеялась, но, тут же ойкнув, прикрыла рот ладошками. Настороженно взглянула на парня и лису, но последней уже не было, а мальчишка с круглыми глазами смотрел на меня. «Заметили!» — эхом отдалось в голове. — Чего крадёшься… — медленно и хитро протянул звонкий голос у меня за спиной. Я, округлив глаза от страха, медленно повернулась. Позади стаяла плутовка, сложив руки на груди. От страха я оцепенела, а в горле появился ком, который не давал мне и слова вставить. — Душу мою украсть хочешь? — продолжила, чуть наклонившись ко мне, лисичка. — Нет! То есть да! Ну вообще нет! Я в школу шла, первый день сегодня, а тут вы… Я не хотела подслушивать, честно-честно… Оно само как-то! — начала быстро тараторить я, пытаясь оправдаться. Девочка схватила меня под локоть. От неё пахло фейерверками, мандаринами и праздником. Она звонко засмеялась и сказала: — Тут, знаешь ли, дети пропадают. Пойдем с нами! Она потощала меня за собой в сторону парнишки. Оказавшись возле него, я попыталась восстановить дыхание. — Антошка, смотри, я ласку нашла! — хихикнув, плутовка показала на меня. «Ласку? Я же человек… И Антон, его же зовут прямо как соседского мальчика!» Мальчик, чуть замявшись, начал: — М-меня Антон зовут, а тебя? Он отвёл взгляд и чуть покрылся румянцем. От мороза, наверное. Я, прикрыв глаза, мило улыбнулась, чуть склонив голову в бок. Убрала руки за спину и чуть наклонилась. — Меня зовут Варя. Варя Рязова, — представилась я с милой улыбкой на лице. Антон покраснел как помидор, и я удостоверилась, что раннее был не простой румянец. Я хихикнула, умиляясь с его реакции. Взглянув на лису, в голове всплыл вопрос, и я его тут же задала: — А ты и впрямь лиса? А что ты за лиса тогда: добрая или плохая? — закидала вопросами лисичку я. Девочка мелодично хихикнула, прикрыв руками нос маски. Я насторожилась, не помнимая, что в моих вопросах смешного. — Тогда пойдём со мной в лес — и ты всё обо мне узнаешь, — хитро процедила она. Я насторожилась и начала придумывать отмазки. — Но не сейчас, а когда рассветёт, а то тебя, бедную, всю аж потряхивает! — с насмешкой протянула она. «Идти одной в лес со страной девочкой, да ещё и когда рассветёт… Нет уж, слишком опасно» — настороженно проанализировала сомнительное предложение я. Кинув взгляд на Антошу, я хитро ухмыльнулась, а он лишь непонимающе вскинул брови. — Я одна не пойду, только с кем-нибудь ещё. Вот с Тошей, к примеру, — сказала я, наигранно сложив руки на груди и обиженно фыркнув. Лиса лишь вновь звонко рассмеялась, а Антоша испугано посмотрел на меня. — И Антошу прихватим! — воскликнул хитрых голос. Антон чуть злобно смотрел на меня. «Прости, Антон. Нужно же как-то выживать» — пожала плечами про себя я. — Айда, я вас до школы провожу, — сказала девочка лиса и подцепила нас с парнем под локти. — Ну если тебе по пути… — неуверенно, точно даже несколько смущенно почти прошептал Антон. Мы двинулись навстречу школе. И тут и там в окнах домов загорались огни, словно их обитатели подавали нам неведомые сигналы. За шторами мелькали силуэты, изредка лаяли дворовые собаки. Из труб вился серый дымок, наверняка затопленные печи хорошо согревали просыпающихся людей в домах. Мы смотрели, как неохотно просыпается посёлок, а сами осторожно шагали по заснеженным колеям. Мы с Антоном переглянулись, явно в надежде того, что неловкая тишина сменится на чудные разговоры плутовки, но она всю дорогу молчала, словно играла с нами в какую-то игру. Лишь изредка девочка хихикала, когда собака, что плелась позади нас, нелепо чихала от падающих на усы снежинок. Антон решил первым нарушить молчание. — Так как тебя зовут? — заинтересованно спросил он. Меня тоже заинтересовал этот вопрос. — О, ну конечно… — скучающе начала лисичка. — Имена, имена, имена! Людям непременно надо вешать ярлыки на всё подряд. Антон, растерянно поправив очки, замолчал. — Ну и как бы ты назвал такую лису, как я? — спросила она. — Даже не знаю… — чуть задумавшись, ответил Антон. — Но я читал про лису по имени Алиса. — А что? — загадочно довольно протянула плутовка. — Я не против. Пусть будет Алиса. И ведь не поймёшь: шутит она или серьёзно… Антон оглянулся, словно пытался найти подсказки. Он посмотрел на меня, но его немые вопросы так и оставались без ответа. Впереди вырисовывалось учебное здание. Я чуть напряглась. Кирпичная коробка, застрявшая в нескончаемой ночи. Свет её окон не предвещал ничего хорошего… Крик, детский смех и чей-то свист разорвали тишину. На пороге в нахлобученных на затылки шапках и спортивных штанах курили старшеклассники. Я хотела разглядеть их лица, но не смогла. «Вот бы и мне сейчас затянуть никотин» — мечтала я. Взглянув на Антона, я увидела, как хулиганы разочаровали его. — После уроков жду вас на заднем дворе, — хитро протянула Алиса. — Возле повешенного. — Возле кого? — переспросил Антон. Я легонько тыкнула локтем в живот парня, тот скорчился, но тут же выпрямился. Парень молча одобрительно кивнул. Неожиданно маска лисы разинула пасть в широком зевке. Что это такое было? Спросила у себя я. Какие-то из пробегающих вдалеке ребят выкрикнули: — Антоха! Мы с парнем обернулись на крик. Увесистый снежок пролетел в полуметре от плеча Антона и задел собаку, что всё ещё была с нами. Жалобно тявкнув, дворняжка припустила в сторону ручья. И лисичка тоже пропала… Растворилась в холодном воздухе. Антон сглотнул. Я хихикнула от того, как паренёк был напуган. Мы двинулись к школе, к льющемуся на снег свету. Толпа галдящих хулиганов с шапками набекрень стояла на пороге в школу. Я оглядела их: один был крупным и высоким, но прыщавым. К горлу подкатила рвота, но я сдержала её. Второй парень был маленький, он выпускал дым изо рта, походил на бурята, а также у него отсутствовали два передних зуба. Третий был достаточно высок, шатен в спортивке. Он смеялся над шутками друзей и затягивался. Пройдя мимо парней, я поймала их взгляды на себе, шатен хищно улыбался. Он был похож на хорька. Я улыбнулась своим мыслям, и мы с Антоном вошли в здание. За дверьми приглушённо звучали голоса. Мигали лампы. Поднявшись на второй этаж, мы заметили толпу у расписания. Все что-то оживленно обсуждали. Подойдя ближе, мы сумели разглядеть то, что вызывало живой интерес. Левей от расписания было приклеено объявление, отпечатанный на принтере листок. ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЁНОК! Матюхин Вова, 10 лет. Ученик 4 «В» класса. 5 января примерно в 16:00 ушёл из дома и не вернулся. В последний раз замечен на мосту через реку. Был одет в оранжевую шапку, шарф и серые варежки с зелёными полосами. Изучив объявление, я вспомнила слова отца о пропаже детей. Интересно, а если найти этих детей, то будет ли среди них моя мама? Антон отошёл к окну, и, отталкивая зевак, я догнала его. Этаж постепенно заполнялся детьми, они собирались группами по несколько человек. На меня никто не обратил внимания. В сумерках у туалетов детские голоса чеканили считалочку: Для медведя, для лисы, Зайчик, кушать принеси! Я увидела, как по коридору, гордо задрав подбородок, продефилировала учительница. Каблуки стучали о пол и оставляли эхом звук цоконья. Им вторили шаги девочки, которая держалась рядом с учительницей. Очень важная она остановилась, чтобы шепнуть на ухо однокласснице какой-то секрет. Староста, наверное. Вон, ей вручают классный журнал. — Екатерина, возьми, пожалуйста, — с некой гордостью протянула учительница. Светло-русая коса упала на плечо девочки, её зелёные глаза остановились на мне. Катя ухмыльнулась. Я, недоумевая, изогнула бровь. Учительница открыла кабинетную дверь, и толпа, галдя и толкаясь, повалила внутрь. Среди всех выделялся крупный, высокий рыжий парень с прыщавым лицом. Я задумалась. «А разве не его я видела на входе в школу?» — был задан самой себе вопрос. Катя предостерегла толстяка жестом и по расчищенной тропке вошла в кабинет. Какой-то паренёк замешкался в проходе, и рыжий тут же пихнул его: — Топай резче, мудила! — гневно сказал он. Мальчик полетел, размахивая руками в попытке сохранить равновесие. Толстяк рассмеялся, противный гогот подхватило несколько человек в его окружении. Они хохотали, словно щёлкали ножницами, большими, страшными ножницами. Парни, что заливались хищным, как у гиен, смехом, вместе с ним тоже были на входе у школы — бурят и шатен. Я, недовольно закатив глаза, цокнула. Шатен задержал на мне серьёзный взгляд. Спустя мгновение коридор опустел. Антон смотрел куда-то вдаль, в окно. За ним и за заляпанными другими виднелся лес. Антон будто хотел сбежать от страха. Трель звонка вывела нас с другом из ступора. Антон неохотно отлип от окна и несколько раз глубоко вздохнул. После чего мы вошли в класс. Чопорная учительница смерила нас раздражённым взглядом поверх очков. — Я… новенький, — промямлил Тоша. — Мне вот сказали к вам подойти. — Хм… — листав страницы журнала, хмыкнула учительница. — А фамилия-то как? — П-петров… — опять промямлил Антон. «Ну ведь может говорить уверенно, чего мямлит-то» — разражено задумалась я. — Громче говори! — недовольно возникла учительница. — Чего мямлишь? — Петров! — подойдя к учительнице, чуть громче повторил Антон. Учительница перевела взгляд на меня. — А ты? — недовольна спросила она. Я тут же нацепила на лицо маску доброй и воспитанной девочки. — Ох, извините, Лилия Павловна… — скорчив гримасу грусти, ласково протянула я. — Я Варвара Рязова, из другой школы! Я, прикрыв глаза, мило улыбнулась. Лилия Павловна неожиданно тоже начала улыбаться. — Знаю-знаю про тебя, твой отец известен, — протянула она, поправив очки. — Постойте тут пока, я схожу, узнаю. Учительница пронеслась мимо нас, что-то бормоча, а мы с Антоном остались одни посреди класса. Я почувствовала на себе глумливые взгляды. Антон вновь о чём-то задумался, я недовольно цокнула. В глазах одноклассников читался немой вопрос: «они наши или чужаки?» — Доску вытри, — приказал чей-то противный голос. По кабинету прокатился сдавленный смех. Я глазами начала искать шутника, не поняв, кому адресован был данный «приказ». Антон всё ещё летал в облаках. И тут голос крикнул ещё громче: — Доску вытри! Антон очнулся, а я поняла, кто тут был главным юмористом… — Эй, очкарик! — обратился к Антону толстый и прыщавый мальчик. — Ты чё, не только слепой, но ещё и глухой? «Нет, он просто не уборщик, чтобы общаться с такой грязью как ты» — злорадно усмехнувшись, подумала я. Антон стоял в ступоре, не собираясь даже ничего отвечать. — Доску вытри, говорю! — недовольно кричал толстяк. «Да боже, сам вытри, хули надо, написано же «Классная работа» — всё правильно» — уже не выдерживала я. У Антона тряслись колени. Я, цокнув, тыкнула его локтем, а он словно вышел из ступора и открыл рот для того, чтобы ответить противному парнишке, но его прервала учительница, что пулей залетела в класс. — Всё правильно, садитесь на последнюю парту. Мы с Антоном радостно переглянулись и только было пошли за парту, как возник толстый паренёк. — Ещё чего?! — Семён, ты опять за старое? — возмутилась учительница. — Снова бабушку в школу вызывать? Класс притих, как и самодовольный Семён. Его улыбка медленно превратилась в недовольную рожу. Со скучающим видом он принялся рассматривать портреты писателей на стене. Мы с Антоном просто молча пошли за парту и сели. На парте грудой валялись старые плакаты, я осторожно убрала их, чуть привстав. Аккуратно отряхнув юбку, я тихонечко села на место. Рядом с нами сидел тот самый шатен и бурят. Боковым зрением я заметила, как светлые глаза шатена изучающе смотрели на меня. Мне стало неловко под прицелом его глаз, и я принялась разговаривать с Антоном. — Антон, ты чего в облаках витаешь? — убрав прядку за ухо, спросила я, скорчив чуть скучающее выражение лица. — Да так… — перебирая что-то в голове, задумчиво ответил он. Я чуть вздохнула, уставившись в белоснежно чистую тетрадку. — А почему учительница сказала, что твой отец известен? — спросил заинтересованно Антон. — Он звезда? Холодок пробежал по моей коже. Глаза опустели, а лицо стало стальным. — Простой мент он, вот кто, — с какой-то ненавистью протянула я, начиная рисовать узоры в тетради. Антон опешил и неловко отвернулся, ушёл в свои мысли. Краем глаза я заметила Семёна, что пялился на Антона. Взгляд его сулил долгие дни, недели, и даже месяцв месяцы, если не годы, издёвок и тычков.