Когда воскреснут боги

Сын мой, смири же ты душу высокую! Храбрый не должен Сердцем немилостив быть; умолимы и самые боги, Столько превысшие нас и величьем, и славой, и силой. Но и богов — приношением жертвы, обетом смиренным, Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен… Стоя рядом с монументальной реконструкцией знаменитого алтаря, девушка тихо бормотала заученные однажды строки, не обращая внимания на окружающих и их возможную реакцию. Впрочем, стены Пергамского музея вряд ли были бы осквернены стихами легендарного грека. Да и отличным от немецкого языком здесь было никого не удивить — многочисленные экскурсанты заполняли залы звуками всех языков мира, являя собой олицетворение мифа о Вавилонской башне. Споткнувшись на очередной строфе, девушка тряхнула головой и перестала терзать мозг в попытке достать из него все гомеровские строки. Вместо этого она осторожно поднялась по лестнице и устроилась на ступеньке рядом с фреской, посвящённой Афине. Туристов у Пергамского алтаря было немного: те, кого интересовала история старых богов, чаще ехали в Грецию, чем в Германию. Так что на ступенях, кроме девушки, были лишь пара влюблённых, которых больше занимали собственные отношения, чем мифология, да пожилой мужчина в очках, так близко подвинувший лицо к сохранившимся частям фресок, что, казалось, готов был их поцеловать. Туристка в задумчивости обвела лицо Афины на алтаре одним пальцем. «Так странно… вас никогда не было — а люди вас так часто изображали. Так верили в вас, столько лет — а потом внезапно сменили на совсем других богов. А вы, олимпийцы, ушли в небытие, как и божества скандинавов и египтян. Ну ничего, давайте хотя бы я вас сейчас вспомню, хоть раз. Пресветлые боги Олимпа, взываю к вам, дайте мне… ну, допустим, парня, только интересного!» Улыбнувшись парадоксальности своих мыслей, девушка вынула из кармана конфету, украдкой обернулась и положила подношение на выступ алтаря. Убирая руку, она сдавленно зашипела: содранная вчера на пальце кожа от соприкосновения с мрамором вновь начала пульсировать. Никто не заметил, что на краю барельефа осталось маленькое бурое пятно. *** Два дня спустя девушка сидела в салоне самолета Берлин-Москва, приготовившись к взлету и открыв очередной сборник фантастики. Кажется, в этот раз ей повезло и она летит без соседа. А, нет — именно в этот момент на место справа поставил свою сумку подошедший мужчина. — Вы позволите? — обратился он к девушке с обезоруживающей улыбкой. Та в ответ могла только судорожно кивнуть. В отличие от предыдущего рейса, когда её соседями оказалась семья, явно воспитанная обезьянами, в этот раз ей точно повезло. «Олимпийцы помогли, не иначе», — усмехнулась про себя девушка. Подошедший мужчина словно сошел с какого-то полотна: высокий, стройный, с модной стрижкой, в невероятно идущем ему классическом костюме и с ехидным прищуром ярко-голубых глаз. К моменту, когда его закончили рассматривать, он успел убрать сумку, опуститься на сиденье и уверенным жестом протянуть руку в сторону девушки. — Евгений, очень приятно. Надеюсь, полёт пройдёт удачно, как думаете? — Таня… эм, Татьяна. Ну, я этой авиакомпанией не первый раз летаю — как видите, пока вполне удачно, — студентка мысленно застонала: кажется, её чувство юмора в присутствии такого самца начинает здорово сбоить. — А вы что, не любите полёты? Мужчина поморщился. — Не то, чтобы не люблю — просто не привык к небу. Я больше как-то под… в смысле, на земле прижился. — Не переживайте вы так, — девушка аккуратно коснулась пальцами руки соседа, но тут же, засмущавшись, их отдернула, — всё будет хорошо. Давайте просто поговорим — и вы и не заметите, как время пройдет. Время действительно пролетело незаметно. Правда не для соседа, а для самой Татьяны. Как завороженная, она слушала рассказы Евгения об искусстве, которым, как оказалось, они оба увлекались. Узнав, что девушка пишет диплом по древнегреческой мифологии, мужчина лишь ухмыльнулся, отказавшись говорить, чем вызвана такая реакция. Тане казалось, что ей никогда и ни с кем не было так легко. Во время полёта она впервые поняла, что такое «комфортное молчание», и одновременно узнала, что с недавним незнакомцем может быть интереснее, чем с друзьями, которых ты знаешь много лет. Те, по крайней мере, никогда не относились с таким уважением к ее точке зрения на то или иное событие, когда сами были в корне не согласны. Спустя три часа шасси самолета мягко коснулись взлетной полосы московского аэропорта. Молчавший последние несколько минут мужчина повернулся к соседке и, очаровательно улыбаясь, произнёс: — Спасибо вам. Этот полёт доставил мне просто незабываемое удовольствие. Таня, скажите, — он взял руку девушки в свою и аккуратно пожал ее пальчики, — мы могли бы встретиться снова? Скажем, завтра? — Конечно! — Таня почувствовала, что краснеет. — Может, тогда заодно и на «ты» перейдем? — Обязательно, — промурлыкал мужчина. — Тогда зайду завтра за тобой в университет, договорились? Часа в три пойдёт? Девушке оставалось только кивнуть. Проснулась она на следующий день с ощущением, что все это был лишь сон и так на самом деле не бывает. Ну в самом деле — не молитва же так подействовала? Однако, как выяснилось, грузовичок с чудесами иногда может перевернуться и на пороге вашего дома. По крайней мере, выйдя из здания университета, Таня увидела в нескольких десятках шагов от себя подтянутую фигуру, как и вчера являющую собой эталон хорошего вкуса и приятных манер. — Привет, — подошедший Евгений как само собой разумеющееся поцеловал протянутую девушкой руку. Та почувствовала, что кончики ушей от такого жеста начинают полыхать. — Есть пожелания, как провести вечер? — Вообще-то есть, — Таня смущенно посмотрела на спутника. — Подруга меня на концерт позвала, там ее брат поёт. Она знает, что я не одна приду, если что! Просто я давно мечтала туда попасть, а тут ещё есть возможность и в гримерку пройти… — к концу фразы ее голос звучал уже совсем тихо. — И чего ты расстроилась? Я с удовольствием схожу с тобой на… а кстати, на что я с удовольствием схожу? — На «Орфея» — это рок-опера по греческим мифам, я уверена, тебе понравится! — от удачного разрешения ситуации девушка рассмеялась и захлопала в ладоши. Мужчина в ответ лишь ухмыльнулся. — О да… не сомневаюсь… Несмотря на то, что до концерта оставалось ещё несколько часов, Вегас Сити Холл уже гудел от вызванного ажиотажа. Фанаты задействованных в рок-опере артистов сбивались в кружки по интересам, обсуждали своих любимчиков и только что не шли стенка на стенку в попытке точно выяснить, кто в постановке лучший. То и дело в компаниях раздавались завистливые вздохи — страдали те, кто ещё не успел взять автограф/сфотографироваться с кумиром/порвать его на сувениры, а сейчас общался с более удачливыми товарищами. Подошедшая к зданию пара замерла, глядя на этот людской наплыв. Таня, понимая, что найти в такой толпе подругу будет невозможно, достала телефон и после пары сообщений повернулась к своему спутнику: — Пойдём. Нам надо обойти здание справа, Вика нас встретит. Тот в ответ только пожал плечами. Вика и вправду встретила их на одном из служебных входов, задержав взгляд на Евгении, а после многозначительно подмигнув подруге. Проводя их по внутренним коридорам, девушка просила пару только об одном: не шуметь. Пусть они и находились здесь по личному приглашению одного из артистов, все же лишние волнения были ни к чему. В гримерке в этот момент находился лишь один человек, которому Вика непринужденно взъерошила волосы перед тем, как упасть на стоящий у стены диванчик. — Привет, Паш, — улыбнулась Таня. — Сто лет тебя не видела. Мне кажется или ты ещё больше стал? — Мелкая! — обрадованно прогудел Пламенев, поднимаясь со стула. — Сестренка, конечно, сказала, что ты придёшь, но я ж подумал, что она врет как обычно! А ну иди сюда обниму! — объятия мужчины как и всегда напоминали столкновение с бульдозером. Повернувшись после к спутнику девушки, мужчина протянул ему руку. — А вы…? — Евгений. Знакомый Татьяны, очень приятно. — Ну а я Павел. Играю Аида… После этой фразы глаза Евгения полыхнули каким-то необъяснимым лукавством. Он оглядел фигуру Пламенева, после чего хмыкнул. — И великолепно играете, я уверен. Думаю, именно таким… внушительным и должен быть бог подземного царства. — А я Пашке говорила, что ему если кого и играть — только Зевса! — Вика закинула в рот конфету. — Аид хитрым должен быть, изворотливым, а у моего братца одна философия: «копать от забора и до обеда». — Слышь, Вик, ты не выделывайся давай, — добродушно проговорил Павел. — Ты не забывай — у меня вилы есть… — Боюсь-боюсь! Дверь гримерки открылась словно от хорошего пинка и в помещение влетел вихрь. Очень-очень злой длинноволосый вихрь, отчитывающий кого-то по телефону. — … и если вы считаете, что это «нормальный звук», советую вытащить голову из задницы и послушать ещё раз! Все, отбой! Так, а вы кто ещё такие? — артист перевел взбешённый взгляд на оцепеневших при его появлении людей. — Женёк, успокойся, это ко мне и они скоро уйдут. Так ведь? — под пристальным взглядом брата Вике осталось только покивать. Егоров прикрыл веки, старательно и глубоко задышал и провёл рукой по лицу. Через несколько секунд он открыл уже гораздо более успокоенные глаза. — Простите, ребят. Сорвался. Я не имел в виду, что вы сейчас уйти должны, просто не ожидал здесь никого увидеть. Оставайтесь, пожалуйста, — артист прошёл к столу, кинул на него телефон и устроился на диване рядом с Викой. Та, казалось, забыла как дышать, оказавшись рядом с ожившей мечтой. Таня смотрела на поведение подруги, стараясь не засмеяться. Хорошо иметь разных кумиров — вы всегда с ума поодиночке сходить будете. Переведя взгляд на своего спутника, девушка замерла — такое выражение безнадежности застыло у того на лице. Едва слышным шепотом мужчина выдохнул: «Гермес…». Только чувствительный тычок под рёбра заставил его очнуться и отвести взгляд от расслабившегося артиста. Идя позднее по запутанным коридорам Вегас Сити Холла, Таня задумчиво произнесла: — И что это было, Жень? — М? Ты о чем? — Ну увидел ты Егорова, ну да, он Гермеса играет — но перекосило-то тебя с чего? Или ты в него влюбился? — лукавым тоном добавила девушка. — Я не мой брат, подобных наклонностей не имею, — погруженный в свои мысли мужчина ответил почти машинально, но тут же встрепенулся. — Забудь. Нет, просто понял, что я его уже когда-то видел, вот и всплыло в памяти. — Ну-ну… Концерт, по ощущениям Тани, пролетел как одно мгновение. Давно мечтавшая попасть на эту постановку девушка пропевала в голове каждый номер, а находясь так близко от сцены — с удовольствием ловила каждую эмоцию, появляющуюся на лицах артистов. Как только ты вкусишь граната плод — Навеки жизнь и смерть соприкоснутся, Так мир теней богиню обретёт, И сможешь ты уйти, чтобы вернуться… Искренне верящая в счастливый исход для пары Аида и Персефоны, девушка на этих словах плакала не скрываясь. И, кажется, происходящее тронуло не ее одну: Евгений сидел так прямо, словно его примотали к деревянной доске, а выражение лица его не поддавалось описанию. Такой смеси боли, сожаления, скорби Тане видеть ещё не доводилось. Она мягко дотронулась до руки мужчины и одними губами произнесла: «Ты в порядке?» Получив в ответ сдавленный кивок, девушка вновь перевела взгляд на сцену. — Легко выбирать для других неизбежность, мы все на Олимпе довольны собой! Но где Аполлон, где ты, Зевс-громовержец — здесь только я и обреченный герой! — искусство сразу не отпускает, это девушка знала давно. Вот и теперь: идя по московским улицам, она напевала запавшие в душу строки, искренне стараясь попадать в ноты. Евгений на этих словах, как и на самом концерте, только поморщился. Обеспокоенная Таня взяла его за руку, вынудив посмотреть на себя. — Эй, с тобой все в порядке? Может, это не мое дело, но ты какой-то уж слишком задумчивый. Хочешь обсудить? — Просто… просто не трогай меня пока, ладно? Мне надо подумать. Таня на это только пожала плечами. Хочется человеку в одиночку переживать эмоции от концерта — да Бога ради, она прекрасно может его понять. Сама после своего первого мюзикла шла по улице два часа в абсолютном молчании, пугая прохожих неадекватной улыбкой. Тут главное следить, чтобы неофит в неприятности не попал, потому что когда у тебя в голове все еще звучат арии — ожидать разумного поведения сложно. Из подворотни, ведущей к домам, в этот момент показался мужчина, целенаправленно пошедший к паре. Девушка поморщилась: а вот, кажется, и неприятности. Спутник ее по-прежнему ни на что не реагировал, только отмахнулся, когда прохожий нарочито сильно задел его плечом. — Эй, ты чего борзый такой? — кажется, мириться с пассивностью оппонента незнакомец не спешил. Он явно пытался нарваться на ссору и отступать от своего плана был не намерен. — Уйди, пока я не разозлился, — Евгений пристально уставился на прохожего, схватившего его за руку и развернувшего к себе. — Чего? Пока ты не разозлился? Боюсь-боюсь, красавчик! Деньги гони давай, а то я сейчас и тебя порежу — и бабу твою! — произнеся это, мужчина завел руку за спину. Секунду спустя раздался щелчок лезвия. — Я. Сказал. Пошёл. В Тартар! Девушка не верила своим глазам: с каждым словом, произнесенным уверенным, отрывистым тоном, глаза её спутника наливались какой-то потусторонней синевой, пронзая этим светом незадачливого грабителя и заливая улицу. На последнем звуке Евгений щёлкнул пальцами — и прохожий испарился, мгновенно исчез из этой реальности, словно стертый невидимым ластиком. Спустя один вздох о нём напоминал лишь звякнувший по асфальту нож. Сомневаясь в своей адекватности, девушка отстранилась и в ужасе прижалась спиной к стене дома. Глаза повернувшегося к ней мужчины медленно гасли, вновь становясь обычными и безопасными. На протянутую к ней руку Татьяна лишь отшатнулась. Её спутник поморщился. — Успокойся, я ничего тебе не сделаю. Тебе — ничего. Иди сюда. Не подчиниться ему было невозможно — студентке очень не хотелось повторить судьбу несчастного бандита. Робко подойдя ближе, она собралась с духом и чуть прерывающимся голосом спросила: — Ты кккто такой вообще? Это что было? — Вы, люди, зовете… звали меня Аидом, — мотнул головой мужчина, от чего волосы хлестнули ему по лицу. — Дальше, думаю, представляться не надо. — Очень смешно, ага. А я тогда Баба-Яга. Сейчас дождемся Ивана-Царевича и пойдем мир спасать. Хотя к нам, судя по всему, приедут только санитары… Устав слушать этот поток сознания, мужчина вновь щелкнул пальцами. В тот же момент Таня почувствовала, что тело перестало ей подчиняться. Она словно превратилась в соляной столб, не в силах ни двинуться, ни заговорить. Все, что ей оставалось — судорожно двигать глазами. Евгений, точнее, видимо, Аид, подошел ближе и внимательно заглянул ей в лицо. — Я сейчас верну всё, как было, — тихо, вкрадчиво начал он, — а ты будешь хорошей девочкой и не станешь убегать и закатывать истерику, всё ясно? Видимо, выражение её глаз его устроило. Новый щелчок — и девушка судорожно ощупывает конечности, наслаждаясь их подвижностью. — Так что получается, ты… бог, что ли? — Получается, что так, — усмехнулся Аид наивности вопроса. — А в Россию тогда зачем приехал? Ты же из греческого пантеона, ну и летел бы туда! Кажется, её горячность древнего бога лишь насмешила. — Да вот, захотел посмотреть на маленькую идиотку, которая спустя века пролила кровь на нашем алтаре, дав нам новую возможность жить. — В смысле — «возможность жить»? Ты о чем? — Пойдем, — мужчина взял её под руку, увлекая в сторону набережной. — В конце концов, должен же я хоть кому-то это рассказать.