***
Много лет назад Се Лянь сам повстречался с Божком-пустословом. В тот день он только-только собственными силами достроил небольшую соломенную лачугу и как раз стоял перед новым жилищем, любуясь своей работой. Внезапно откуда-то из угла донёсся писклявый голос: «Твой дом рухнет спустя два месяца!» Ши Цинсюань спросил: — И что вы предприняли? Се Лянь: — Ничего. Я сказал: «Два месяца? Будет поистине удивительно, если он простоит хотя бы семь дней». — … Хуа Чэн улыбнулся, но эта улыбка тотчас же померкла. Божок-пустослов скрывался в темноте, ожидая момента, чтобы пожрать страх, волнение и беспокойство принца. Однако лишь впустую вдыхал чистый воздух, за весь день ему ничего не досталось — Се Лянь умылся и лёг спать в своём новом доме. И пускай принц не видел его истинной сущности, всё же мог почувствовать, что тот наверняка очень зол. Не прошло и нескольких дней — ночью в дом ударила молния, и он сгорел. Божок-пустослов ужасно обрадовался, должно быть, посчитал, что «сгорел» — это почти то же самое, что «рухнул», а значит, его проклятие сбылось, и Се Лянь на этот раз уж должен испугаться. Однако этого не произошло. Твари по-прежнему не досталось ничего, чем можно утолить голод. Разумеется, он не мог просто так отступиться и потому принялся следовать за Се Лянем, дожидаясь следующего радостного события в жизни принца. Кто бы подумал, что ему придётся ждать больше полугода. Ведь за полгода с Се Лянем не произошло совсем ничего радостного! Кто-то другой давно бы сдался, но у Божка-пустослова есть одна особенность: он обожает преследовать жертву до конца, и уж если за кем-то увяжется, то никак не отстаёт. Так что твари пришлось поголодать полгода. Но в конце концов шанс наконец представился. Однажды Се Лянь насобирал огромную кучу рухляди, которая сулила ему небольшую, но всё же прибыль. Божок-пустослов возрадовался до колик, ему пришлось терпеть столь долго, что теперь он решил приложить все свои умения и, болтая без передыху, выдал длиннющую тираду проклятий, предсказав Се Ляню красочную жизнь в чревоугодии, пьянстве, разврате и азартных играх, в процессе которой тот заразится страшной болезнью, разорится и останется в долгах как в шелках. Се Лянь же подсчитывал будущую прибыль и с удовольствием его слушал. А дослушав, как обычно умылся и уснул. Божку-пустослову снова ничего не досталось. Той же ночью куча мусора, которую насобирал Се Лянь, загорелась. Потушив пожар, измазанный сажей Се Лянь сокрушённо обратился к Божку-пустослову: — Какая жалость. Всё сгорело, ни на грош не осталось. Мне не удалось испытать ничего из того, что ты вчера наговорил. Жить как во хмелю и умереть как во сне, среди житейских страстей и богатства… Мне показалось, ты очень интересно рассказывал. Может, повторишь ещё раз? Подобное случилось три-четыре раза, и в конце концов Се Лянь уже первым спрашивал у Божка-пустослова: не хочешь ли что-нибудь предречь? Может, скажешь пару слов? И тот в итоге не выдержал — сбежал. Для Божка-пустослова Се Лянь, дух поветрия, приносящий несчастья, поистине оказался не лучшим выбором жертвы. Либо у него радостных событий не случалось вообще, и приходилось по нескольку лет проводить в пустом ожидании; либо он воспринимал все несчастья как должное и совершенно не испытывал ни страха, ни беспокойства; к тому же невезучесть принца выходила за рамки воображения Божка-пустослова, поэтому от его проклятий принцу было ни холодно, не жарко, они звучали даже пожеланиями счастья или несбыточными мечтами. В общем, с тех самых пор Се Лянь навсегда избавился от Божка-пустослова. Он даже подозревал, что наткнувшийся на него Божок прибежал туда, где обитали его сородичи, и во всеуслышание ославил принца гадким злодеем. Дослушав до конца, Ши Цинсюань не выдержал и прыснул со смеху. Хуа Чэн бесстрастно произнёс: — Что смешного? Ши Цинсюаню своё поведение тоже показалось неподобающим, и он тут же принял серьёзный вид: — Простите, Ваше Высочество. Се Лянь с улыбкой ответил: — Ничего. Всё равно мне и самому тот случай кажется весьма занимательным. Принц подытожил: — Божок-пустослов получает магическую силу из людского страха, а затем при помощи этой силы заставляет свои предсказания воплотиться в жизнь, после чего воспроизводит новые. Таким образом, круговорот повторяется, пока его жертва окончательно не окажется в совершенном упадке и потеряет всякую надежду. Поэтому, чем слабее ваша уверенность, тем тяжелее вам с ним придётся; чем большим вы владеете, тем больше, боюсь, придётся потерять. Помолчав, он спросил: — Ваше Превосходительство, кто-то из ваших последователей помолился о помощи в подобном деле? Вы ведь Повелитель Ветров, и эти твари вовсе не в вашей компетенции. Если вам пришла такая молитва, можете перенаправить её Богам Войны. Ши Цинсюань же ответил: — Это не кто-то из моих последователей. А я сам повстречался с ним. На этот раз Се Лянь поразился ещё сильнее: — Вы сами? Но Божок-пустослов обычно не слишком осмеливается докучать небожителям. А если такое всё же случается, с высоты своего величия небесным чиновникам не стоит его бояться. Ши Цинсюань вздохнул: — Если бы я встретил его после вознесения, разумеется, случай не стоил бы беспокойства, но… это долгая история. Рассказывают, что несколько сотен лет назад Повелители Ветров и Вод, как простые смертные, родились в семье знатного и богатого купца.***
Пока эти четвера рассказывали друг другу свои истории, мне наскучило ходить и достав из рукава ханьфу упаковку с новыми картами, я сказала: — Ци Жун, давай сыграем что-ли? А то они долго ещё беседовать будут.... — Я не откажусь, слепышка. Эти дурные сволочи пиздят слишком долго. О чём вообще можно так долго говорить? — Возмутился фонарик. Я подняла плечи и опустила их. Данный знак означал — не знаю. Я подошла к Ци Жуну, который был связан Жое. Артефакт я попросила оставить фонарика в покое, пока мы играем. Жое послушно освободила Ци Жуна, но была рядом с нами во время игры. Я разложила карты и мы начали игру.***
Ши Цинсюань был вторым сыном, и его рождение принесло в дом всеобщую радость. Ребёнка нарекли молочным именем «Сюань», в честь его появления устроили щедрую раздачу бесплатной каши голодающим и другие благотворительные мероприятия. Тогда к дому пришёл гадатель, выпил каши, посмотрел на младенца в пелёнках, спросил гороскоп его рождения и изрёк такие слова: — Раз уж я отведал вашей каши, то скажу вот что. Судьба вашего сына пусть и благоприятна, но всё же не так проста. Если хотите уберечь его от беды, нужно действовать как можно скромнее, чтобы не воспитывать в нём с детства стремление показать себя. Не дозволяйте ему гоняться за славой и накажите молчать о богатстве. Так он сможет прожить свою жизнь в мире. И ни в коем случае не устраивайте праздников в его честь, не то навлечёте дурное. Слова прозвучали поистине неприятно, прямо-таки схоже с проклятием Божка-пустослова. А в семье купца Ши и подавно все запрещённые гадателем вещи представляли исключительную важность. Гадателя сразу без церемоний прогнали, а его слова, разумеется, никто не воспринял всерьёз. Спустя несколько дней в честь Ши Цинсюаня устроили торжество с фонарями и флагами, гонгами и барабанами. Однако в разгар праздника, когда все пили вино и веселились, наперебой выкрикивая поздравительные речи второму молодому господину дома Ши, завёрнутому в пелёнки, внезапно из-под земли раздался голос, который воскликнул: — Не видать ему хорошего начала, не видать хорошего конца! Этот голос, прозвучавший откуда-то из-под ног, перекрыл все остальные голоса присутствующих на торжестве и до ужаса всех перепугал. Пирующие в панике разбежались, а той же ночью младенец Ши Цинсюань подхватил жар, который никак не удавалось сбить, и постоянно плакал, да ещё отхаркивал желчь. Все домашние от страха были сами не свои, и тут вспомнили того гадателя со странным предсказанием, которого они совсем недавно прогнали взашей. Второпях отправившись на поиски, они отыскали его и пригласили в дом. Гадатель сказал им следующее: — Я ведь предупреждал, оставьте стремление к славе, а вы не послушали. В этот раз ребёнок столкнулся с истинным божеством, и в жизни его ждут нескончаемые беды. Жар — это ещё цветочки, вскоре отступит. Это пока лишь Его приветствие вам! Разумеется, столкнулись они именно с Божком-пустословом. Вот только не простым, которого можно было легко прогнать, а самой старой и самой сильной тварью. До какой степени сильной? Он мог омрачить жизнь своей жертвы, не дожидаясь радостного события. Поэтому его называли «истинный Божок-пустослов». И этот самый «истинный божок» мог, что называется, три года не работать, а как заработать, кормиться три года. Каждый из тех, на кого он положил свой злой глаз, являлся великой личностью, пережившей высокий взлёт и жестокое падение, оставившей после себя множество легенд. Кому-то удавалось его одолеть, но приходилось бороться всю жизнь, давая при этом ему немало пищи; кто-то проигрывал эту битву и становился лишь очередным источником его магических сил. За многие годы тварь накопила таких немало. Теперь же он, передохнув более сотни лет, по собственным подсчётам решил, что настало время выбраться на охоту и на этот раз непременно отхватить кусок побольше. Весьма кстати по вкусу Божку-пустослову и подвернулась судьба новорождённого Ши Цинсюаня, поэтому он и избрал того своей жертвой. И хотя пока что младенец, даже услышав его предсказание, ничего не понял, всё же когда-нибудь мальчик вырастет и поймёт, и однажды его охватит страх. Кроме того, страх, который поселится в сердце ещё в младенчестве, пустит там глубокие корни и уже никогда не рассеется. К счастью, у подобных тварей в голове всего одна извилина, и образ мышления довольно странный, не как у обычных людей. Поэтому гадатель придумал такую уловку, чтобы обмануть Божка-пустослова: сначала отослать Ши Цинсюаня из дома Ши, притворившись, что отдали другим людям на воспитание, а затем изменить его облик, переодеть в девочку и вернуть обратно, сказав всем, что это воспитанница, которую взяли из другой семьи. Затем наказать всем домашним, чтобы к молодому господину обращались «молодая госпожа», и с младых ногтей наряжать и воспитывать его как девочку. И если Божок-пустослов не найдёт того мальчика, которого когда-то приметил, пройдёт время, и возможно, он и вовсе не вспомнит, кого же именно избрал тогда своей жертвой. Таким образом, Ши Цинсюань и в самом деле мирно и без происшествий дожил до десятилетнего возраста. За десять лет их когда-то знатный и богатый дом постепенно пришёл в упадок. Родителей не стало, остальные родственники принялись строить козни друг против друга, борясь за оставшееся имущество. Ши Уду опротивели семейные дрязги, и он, в возрасте шестнадцати лет, покинул дом, взяв с собой Ши Цинсюаня, на несколько лет младше его самого. Братьям теперь пришлось полагаться лишь друг на друга, и первым шагом Ши Уду стало посещение горной обители мастера самосовершенствования, к которому он попросился в ученики. Младшего брата он поселил в посёлке под горой. Каждый день Ши Уду занимался тренировками и медитациями до позднего вечера, спускаясь с гор с наступлением ночи. На горе негде раздобыть съестного, и потому он принимал пищу, только добравшись до дома. Однажды Ши Уду так увлёкся перенятием знания от Мастера, что позабыл о времени. Ши Цинсюань долго ждал возвращения брата, но, так и не дождавшись, запереживал, что тот останется голодным, поэтому решил сам подняться на гору и принести ему еды. В те годы Ши Цинсюань был всего лишь ребёнком и не умел ходить по горам, к тому же ночью повсюду стояла кромешная тьма, и ему пришлось идти с коробочкой для еды очень долго, поэтому по дороге он захотел сходить по большой нужде. Для этого Ши Цинсюань остановился на горной тропе и задрал юбку. Внезапно впереди издалека показалась тёмная фигура, которая спросила: — А не Сюань-эр ли это? Мальчик услышал, как незнакомец назвал его молочное имя, и решил, что это брат послал за ним кого-то с горы. Он тут же опустил юбку и ответил: — Это я! Незнакомый голос задал ещё вопрос: — Гороскоп твоего рождения — такой-то год, такой-то месяц, такой-то день и такой-то час? Ши Цинсюань удивился ещё больше. Во-первых, потому что незнакомец вдруг спросил его о гороскопе, а во-вторых, потому что сам назвал его без единой ошибки. Ребёнок ответил: — Верно! Откуда вы знаете? Кто вы? Вы знакомы с моим братом? Голос не ответил, только в конце концов подозвал его: — Подойди ко мне, дай мне разглядеть твоё лицо. Это прозвучало приказом. На сей раз Ши Цинсюань наконец почувствовал неладное. Подхватив коробку с едой, он пустился бежать. Но как ни бежал, всё равно услышал за спиной порывы сильного ветра и безумный хохот — тварь неотступно следовала по пятам и вдруг выкрикнула: — Ты вот-вот споткнёшься и упадёшь! У Ши Цинсюаня душа ушла в пятки, но едва услышав «упадёшь», он и впрямь покатился кубарем и разбил коробку с ужином, размазав рис по земле. И когда тварь почти настигла ребёнка, подоспел Ши Уду. Увидев, что кто-то приближается, Божок-пустослов исчез без следа. Ши Уду поднял с земли младшего брата, который разбил до крови и измазал рисом лицо. Оба испытали крайний испуг. Тварь всё-таки обнаружила жертву! От него прятались так много лет, и когда истинный Божок-пустослов отведал первый лакомый кусочек, то начал навещать мальчика с завидным постоянством, каждый раз появляясь всё внезапнее. Уровень его магических сил оказался слишком высок — семейное дело дома Ши пошло прахом, и ни один из заклинателей, которых мог нанять Ши Уду, не справлялся со своей задачей. Также старший брат не был способен выбросить на ветер миллион добродетелей, чтобы его голос донёсся прямиком до Верхних Небес. И хотя тварь ни разу не покусилась на жизнь Ши Цинсюаня, братья понимали — он всего лишь хочет откормить жертву, как поросёнка, чтобы затем убить. А пока что ограничивался лёгкими оплеухами, чтобы не забывал его бояться, но когда-нибудь наступит день для серьёзного удара. Он поступал будто охотник, который не желал убивать добычу сразу одной стрелой, прервав её мучения, а намеренно пускал несколько стрел вскользь, чтобы страх жертвы достиг предела. Именно этого он и добивался, чтобы насытиться. Словно бы медленная казнь — линчи. К счастью, наконец наступил шанс изменить ситуацию к лучшему. После нескольких лет тяжких тренировок и резких скачков в самосовершенствовании… Ши Уду вознёсся на Небеса.***
— Слепышка, ты проиграешь! — Сказал Ци Жун. — И не мечтай, Лазурный фонарь в ночи. — Ответила я. Мы уже играли пятую партию. Счёт был равным, у меня две победы и у него две победы. Это был решающий «бой».***
Едва это произошло, он сразу же подтянул Ши Цинсюаня до чиновника Средних Небес и помогал брату всевозможными ресурсами. И вот, не прошло и нескольких лет, как Ши Цинсюань также успешно достиг вознесения. С тех самых пор о Божке-пустослове не было ни слуху ни духу. Ши Цинсюань посчитал как само собой разумеющееся, что тот наконец отступился, встретившись с непосильной задачей. Однако, возможно, он лишь слишком многого хотел. Несколько дней назад Ши Цинсюань отправился выпить вина с друзьями и в самый разгар хмельного веселья вдруг услышал над ухом чей-то голос, полный злобы: — Даже не мечтай ещё когда-нибудь увидеть своего брата! Голос оказался до дрожи знакомым — начиная с десятилетнего возраста и до дня своего вознесения Ши Цинсюань слышал его почти каждый год по паре раз. Страх перед этой тварью давным-давно въелся в его кости, поэтому теперь голос прозвучал над ухом подобно взрыву грома. Ши Цинсюань мгновенно протрезвел и с перепугу ночью помчался во владения Пэй Мина, чтобы своими глазами убедиться, что Ши Уду как раз прекрасно проводит время в компании Линвэнь и Мингуана, лишь тогда его сердце перестало колотиться как бешеное. После он начал подозревать, не мог ли тот голос ему померещиться. Всё-таки с самого детства эта тварь зародила в его душе мрачную тень, и раньше такое случалось уже не раз. Но, всесторонне обдумав случившееся, Ши Цинсюань всё-таки не смог окончательно успокоиться, поэтому прихватил с собой Мин И и под предлогом наведаться в гости к принцу решил заодно задать пару вопросов. Кто же мог подумать, что в монастыре Водных каштанов они натолкнутся на Хуа Чэна… Поистине для неприятелей всякая дорога узка. Выслушав рассказ, Се Лянь произнёс: — Ваше Превосходительство, получается, вы повстречали тварь совершенно иного уровня, нежели та, с которой столкнулся я. — Минуту поразмыслив, принц обратился к Хуа Чэну: — Сань Лан, доводилось ли тебе видеть истинного Божка-пустослова своими глазами? Хуа Чэн игрался с палочкой в руках, когда принц задал ему вопрос. Он ответил: — Хм? Своими глазами не доводилось. Но кое-кто из знакомых его видел. Се Ляню стало крайне интересно, что это за «знакомые», но всё же принц не стал спрашивать лишнего, только задал два вопроса: — И насколько же высок его уровень? Он на самом деле так силён? Хуа Чэн бросил играться с палочкой для еды и не спеша произнёс: — Очень высок. После его ответа выражения лиц Ши Цинсюаня и Мин И сделались более серьёзными и сосредоточенными. Хуа Чэн добавил: — Он не похож на обыкновенную мелочь, с ним действительно трудно совладать. При фразе «трудно совладать» его лицо осталось прежним, будто бы он просто вёл вежливый разговор. Но всё же заполучить подобную оценку от Хуа Чэна крайне непросто. Се Лянь обратился к Повелителю Ветров: — Ваше Превосходительство, как видно, проблема немаленькая! Почему же вы не расскажете о ней Повелителю Вод? Ши Цинсюань замахал руками: — Нет, нет. Вы же знаете, моему брату вскоре предстоит очередная Небесная кара, что если он в столь решающий момент отправится биться с истинным Божком-пустословом, и таким образом потеряет необходимую концентрацию? Я должен хранить это в секрете, чтобы никто больше не узнал. Я не рассказал ни одному небесному чиновнику, который состоит в дружеских отношениях с братом.***
— Выйграла! — Воскликнула я. — А ты молодец, слепышка! Не то что эти сучьи отродья. — Похвалил меня Ци Жун. — Благодарю, Ци Жун. После игры, я решила немного походить. Я думала, что уже всё запомнило здесь, однако, я переоценила свою память.... Споткнувшись об камень, я упала на землю..... Вот так везение......***
Каждый небожитель за всю жизнь мог далеко не единожды подвергнуться Небесной каре. И чем больше подобных испытаний он выдерживал, тем выше становился его уровень, тем стабильнее делалось его положение и тем мощнее оказывались его магические силы. Ши Уду уже являлся небесным чиновником, прошедшим через две Небесные кары, и Се Лянь как-то давно мельком услышал в сети духовного общения, что он как раз ожидает третьей. Если в тот момент он отвлечётся на что-то, это действительно может неблагоприятно повлиять на итог. Если встреча с Небесной карой закончится провалом, что ни говори, а уровень магических сил упадёт на порядок. Ши Цинсюань абсолютно серьёзно произнёс: — Я хочу попробовать, смогу ли справиться с тварью сам. Ну и, что ни говори, а вы, Ваше Высочество, уже имеете некоторый опыт в подобных делах. Не найдётся ли у вас свободное время? Если нет, то не стоит в ущерб себе его освобождать. Ранее Ши Цинсюань уже помогал Се Ляню, и не раз. А теперь ему самому понадобилась помощь, и когда Повелитель Ветров просил о ней принца, Се Лянь просто не мог отказать, сославшись на занятость или недостаток возможностей даже при наличии желания. Но ведь у принца гостил Хуа Чэн, который не успел прожить в монастыре и пары дней. И если Се Лянь покинет монастырь, то кто же останется привечать Хуа Чэна? Впрочем, у самого принца это и так-то не очень получалось. Пока принц пребывал в раздумьях, Хуа Чэн, подперев рукой подбородок, вдруг улыбнулся: — Гэгэ, хочешь отправиться поглядеть на этого Божка-пустослова? Если не гнушаешься моим присутствием, не изволишь ли прихватить меня с собой? Всё-таки столь редкую тварь мне и самому не доводилось видеть своими глазами. Се Лянь подумал: «Какая удача, что Сань Лан меня понимает». Принц был ужасно тронут таким участием и благодарно закивал. Ши Цинсюаню же нечего было сказать — он прекрасно осознавал, что Хуа Чэн предложил свою компанию вовсе не ради помощи ему, но, по крайней мере, вреда от него не будет, и потому совершенно не важно, отправится он с ними или нет. Се Лянь произнёс: — Но ведь Божок-пустослов всегда возникает неожиданно, и неизвестно, где и когда он появится в следующий раз. Ши Цинсюань ответил: — Мне это тоже неизвестно. Но если ничего другого не остаётся, я думаю, отличное решение — снять лучшее питейное заведение в столице и гулять дни напролёт, каждый день взрывая петарды и слушая громкие песнопения актёров оперы. Рано или поздно он появится. Се Лянь заметил: — Это действительно выход. Но даже если он покажется, сможем ли мы изловить его — вот вопрос. Познай себя, познай противника — и в ста сражениях будешь непобедим. Ваше Превосходительство, не узнавали ли вы, что за люди становились его жертвами в прошлом? Как они вершили дела и каков был их характер? Нет ли здесь некоей закономерности? Ши Цинсюань ответил: — Это мой брат, разумеется, давным-давно разузнал, — с такими словами он выудил из рукава свиток, который развернул и показал принцу. Се Лянь, пробежав по свитку глазами, не удержался от возгласа: — Весьма, весьма. Ну даёт! Истинный Божок-пустослов в самом деле ловил только крупную рыбу, а на что помельче ленился и удочку закидывать. Почти все имена в свитке оказались прославленными видными личностями, и к тому же ни один не избежал страшной кончины. Каждый погиб, покончив с собой, не вынеся страданий. Разбитый в пух и прах воин избрал смерть, приставив к горлу клинок; когда-то владевший несметными богатствами, разорившись до копейки, прощался с жизнью, повесившись на широкой шёлковой ленте; искавший славы, да недоискавшийся, опускал руки и отдавал свою жизнь на волю судьбы, вечно падая в пучину безысходности. Все эти люди потерпели поражение не от Божка-пустослова. А от собственного страха «всё потерять». Впрочем, в списке не значилось правителей государств. Ведь настоящего правителя защищает аура Сына Неба, и любой нечисти непросто к нему подступиться. На самом деле, тех, кто от рождения способен вознестись, как правило, тоже защищает ореол духовной силы, отталкивающий подобных тварей. Поэтому Се Лянь смутно заподозрил, что тварь прицепилась к Ши Цинсюаню не просто так, а, возможно, кто-то намеренно натравил её. Если это и впрямь так, противник наверняка очень непрост. Но ведь Ши Цинсюань стал мишенью Божка-пустослова ещё в младенчестве, каким же образом он мог перейти дорогу подобной могущественной личности? Внезапно Хуа Чэн попросил: — Гэгэ, могу я взглянуть? Се Лянь протянул свиток Хуа Чэну: — Прошу. Хуа Чэн бросил на записи поверхностный взгляд и спросил: — Кто это написал? Ши Цинсюань ответил: — Мой брат. А в чём дело? Хуа Чэн отшвырнул свиток на стол. — Да ни в чём. Здесь ошибка на ошибке. Советую твоему братцу всё переделать. Ши Цинсюань, услышав, хлопнул ладонью по столу: — Собиратель Цветов под Кровавым Дождём! Се Лянь потянул его за одежду и извиняющимся тоном произнёс: — Ваше Превосходительство, прошу, сядьте. Не берите в голову, для Сань Лана это привычная манера вести разговор, он вовсе не специально. Ши Цинсюань сел, но сам себе с сомнением пробормотал: — «Обычная манера»? Се Лянь же повернулся к Хуа Чэну и спросил: — Сань Лан, те ошибки, о которых ты говоришь, в чём именно они заключаются? Хуа Чэн тоже подвинулся к нему, так что они теперь сидели намного ближе друг к другу. Он указал на несколько имён: — Вот тут — ошибки. Се Лянь вгляделся в строки и прочёл, что все те люди были деспотичными князьями, чья тирания достигла своих пределов. — Почему ты так считаешь? — Потому что их убил я. — … Се Лянь поразился: — Но разве не все в списке покончили с собой? Хуа Чэн объяснил: — Перед тем как браться за дело лично, я послал гонцов, чтобы передали от меня привет, вот они и убились сами. Не знаю, можно ли записать их убийство на мой счёт? Не ясно, считать ли Хуа Чэна причастным к убийствам, но, наверное, он был честен в своих словах. Ши Цинсюань нервно кашлянул и тихонько пробормотал: — Давайте, пожалуйста, демоны не будут при небожителях чистосердечно описывать, как они кого-то убили. И ещё, пожалуйста, давайте демоны не будут открыто обсуждать подобные вопросы с небожителями в присутствии других небожителей. Хуа Чэн тем временем указал ещё на несколько имён: — И вот здесь — тоже ошибки. Се Лянь спросил: — А их кто убил? Хуа Чэн ответил: — Черновод. Се Лянь удивлённо замер: — Чёрный демон в чёрных водах? Он разве не отличается тихим скромным нравом? — Это не означает, что он не способен никого убить, — ответил Хуа Чэн, а после обратился к Ши Цинсюаню: — Ваш многоуважаемый брат дал вам свиток, полный ошибок. Он вовсе не занимался поисками жертв со всей внимательностью. Даже возникают подозрения, что он намеренно спутал факты. Так что этот свиток — просто бесполезная ветошь. Поэтому я предложил разорвать его и сделать список заново. Ши Цинсюань отобрал у него свиток и воскликнул: — Мой брат так бы не поступил! — и хотя слова эти казались блёклыми и не имели силы, тон Повелителя Ветров полнился уверенностью. Ши Уду, должно быть, не стал бы проявлять небрежность в том, что касалось родного брата. В таком случае, существовало ещё одно объяснение. Се Лянь спросил: — В каждом деле есть свои умельцы. Должно быть, Его Превосходительство Повелитель Вод в процессе поисков также обращался к кому-то за помощью. Позвольте спросить, кто помогал ему составить свиток? Поколебавшись мгновение, Ши Цинсюань ответил: — Лин Вэнь. Се Лянь замолчал и потёр точку между бровей. Дворец Линвэнь, пускай и обвинялся чиновниками других дворцов в низкой эффективности, всё же они не могли сработать настолько плохо, чтобы допустить так много ошибок, ведь свиток походил на простой черновик для отписки! К тому же, отношения между Опухолями прекрасные. По крайней мере, с виду — прекрасные. Но какая же на самом деле случилась путаница, посторонним, как видно, разобраться не представлялось возможным. Хуа Чэн откинулся назад и продолжил: — Расскажу вам ещё один признак, как отличить фальшивку от подлинника: истинный Божок-пустослов, стоит ему выбрать жертву, уничтожает растение с корнем — не только его цель погибает, полностью поверженная, но и его родственники и друзья — все попадают под удар. Поэтому, если те, кто значится в списке, умерли, а их родные и близкие живут-поживают припеваючи, следовательно, это тоже ошибочные записи. Ши Цинсюань мгновенно побелел. Затем вновь встрепенулся и обратился к Мин И с деланной усмешкой: — Но ведь получается, что и ты, Мин-сюн, тоже в опасности? Ты ведь мой лучший друг! Мин И отсел от него подальше, притом на лице его так и читалось: «А можно я обойдусь без такого лучшего друга как ты?» Но тем самым Повелитель Земли оказался ближе к Се Ляню, за что тут же получил от Хуа Чэна взгляд, подобный удару ножа. Се Лянь заулыбался, видя, что Ши Цинсюань даже в подобной ситуации не забывает пошутить, но всё же и принц смутно разглядел его обеспокоенное состояние. Или лучше будет сказать, что именно беспокойство заставляло его пребывать в приподнятом настроении, как способ бороться с ним. Ши Цинсюань раскрыл свой веер и принялся обмахиваться им, быстрее обычного раз в пять. Его чёрные волосы растрепались от порывов ветра. Он произнёс: — Что ж, давайте же выдвигаться прямо сейчас! Наведаемся на высокую террасу самого великолепного питейного заведения, где будем утопать в роскоши. Посмотрим, посмеет ли он высунуться, когда нас так много. Нас-то больше! Ха-ха-ха-ха-ха… Тут-то наши товарищи наконец-то услашили крики Ци Жуна: — Придурки, тут слепышка упала и коленки разбила! Сволочь небесные, вы помогать будете или как?! Сразу же все вышли на улицу. Ци Жун был связан Жое и возле него лежали карты, аккуратно сложенные. Немного дальше сидела Вэй Юи, которые словно рассматривала свои коленки. Мин И сразу же ринулся к Повелительнице Гроз.***
— Вэй Юи, ты как? — Услышала я обеспокоенный голос Мин И. — Нормально. Просто споткнулась и коленки разбила, пустяк. — Ответила я. — Вы глухие отродья Небес! Я ведь звал вас, твари! — Бранил их Ци Жун. До этого момента, я пыталась определить на сколько серьёзно моё ранение. Повелитель Земли не долго думая взял меня на руки и понёс по всей видимости в храм. Однако, ругань фонарика была слышна до сих пор. Гэгэ обработал и перебинтовал мне коленки. Большое спасибо ему. — Это Ци Жун сделал? — Спросил Хуа Чэн. — Нет. Я сама споткнулась..... Думала, что запомнила уже всё, но на деле переоценила свою память. Ко всему этому, пока вы вели беседу я играла в карты с фонариком. — Ответила я. — Вы играли в карты? — Переспросил удивлённо Ши Цинсюань. — Да. Ци Жун меня называет слепышкой.— С улыбкой сказала я. — Серьёзно?.... Неожиданно с его стороны. — Сказал Се Лянь. Немного подумав, Его Высочество обратиося к Повелителю Ветров: — Ваше Превосходительство, прошу вас, пока что успокойтесь. Подождите немного, я ещё должен устроить несколько дел в своём монастыре. Неизвестно, надолго ли он собирался покинуть монастырь, а ведь здесь останутся два мальчика и ещё один демон, поселившийся в теле живого человека. Не мог же принц оставить их на произвол судьбы. Он хотел найти кого-то из местных, чтобы спокойно оставить заботу о мальчиках и Ци Жуне на него, но Хуа Чэн, как всегда, безошибочно угадывал все его намерения: — Если гэгэ непременно хочет пойти, может отправляться, ни о чём не волнуясь. У меня есть помощники. Когда ты покинешь монастырь, они непременно явятся, чтобы за всем здесь проследить. Се Лянь испустил вздох облегчения: — Спасибо тебе, Сань Лан. Всё-таки присмотреть здесь за всем не помешает. Хуа Чэн улыбнулся: — Ага. Проследить не помешает. Очевидно, что слова обоих «присмотреть» и «проследить» имели разный смысл. Однако никто не стал допытываться. Мин И отодвинул стол для подношений и приступил к рисованию на полу магического поля Сжатия тысячи ли. Ши Цинсюань обмахивался веером всё быстрее, так что сам веер превратился в размытую тень. Я прекрасно видела всё происходящее при помощи Ци. Он обратился к принцу: — Верно, Ваше Высочество, я забыл спросить, а кто это валяется у входа? И что я ему такого сделал, раз он осыпал меня нечеловеческой бранью, едва открыв рот? Если бы Ци Жун услышал, что о нём всё-таки спросили в завершение разговора, и то как бы невзначай, его бы вновь задушила сердечная жаба. Се Лянь подумал, что тот в самом деле не умеет говорить по-человечески. — Но ведь он уже представился, разве нет? — сказал принц, подбирая обмякшую в уголке Жое и Фансинь. Ши Цинсюань опешил: — Что? Это и правда Лазурный Демон? С такими вот выходками??? Поистине, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Се Лянь потёр точку между бровей и в двух словах объяснил ситуацию, настойчиво попросив Повелителя Ветров держать всё в секрете, в особенности от Лан Цяньцю. Пока они перекинулись парой фраз, Мин И уже закончил рисовать поле для Сжатия тысячи ли. В прошлый раз Нань Фэну понадобилось в разы больше времени, а рисунок получился грубым и небрежным. Здесь же всё совершенно иначе — Мин И управился быстро, но при этом не допустил ни единой помарки, каждый штрих был точно выверен, и от руки изображённый круг казался даже ровнее, чем если бы его рисовали при помощи измерительных приспособлений. Иероглифы также вышли безукоризненно ровными, будто оттиск гравировки. Се Лянь наверняка невольно поразился в душе. Закончив рисовать, Мин И произнёс: — Идём. Затем Хэ Сюань взял меня на руки. Ши Цинсюань лёгким выдохом задул свечу. Хуа Чэн шёл впереди, он первым и толкнул дверь, которая со скрипом открылась. Снаружи оказалось совершенно темно, будто бы они перенеслись в старое, много лет заброшенное помещение, где в воздухе стоял запах плесени и пыли. Следом за Хуа Чэном шёл Се Лянь, который тихо поблагодарил Хуа Чэна за то, что тот вызвался идти впереди, затем — Ши Цинсюань, и замыкал процессию Мин И, который закрыл за ними дверь и нёс меня на руках. Именно в тот миг, когда дверь закрылась, в темноте внезапно послышался голос, зловеще прошипевший из-за двери за их спинами: — Место, куда ты собираешься пойти, станет кошмаром, который ты никогда не захочешь вспоминать! При первых же звуках голоса Се Лянь развернулся и пинком вышиб дверь. Дерево тут же проломилось от удара, но магическое поле уже потеряло свою силу, и за дверью уже не оказалось монастыря Водных каштанов, а только груда бесполезного ржавого барахла. Воинственный жест принца поднял в воздух клубы пыли, и Се Лянь закашлялся, возрадовавшись, что не испортил дверь, сработанную руками Хуа Чэна. — Мы что-ли за крысой охотимся? — Прошептала я. Наверняка я разозлила этим демона, но мне то что? Прикрывая лицо рукавом, он спросил: — Это и был тот самый истинный Божок-пустослов? Ши Цинсюань крепко сжал в руках свою метёлку и веер. — Это его голос! Он что… всё это время находился рядом со мной? Се Лянь, отмахиваясь от пыли, возразил: — Невозможно. Только что в комнате находились три небожителя и один Князь Демонов. Если бы что-то увязалось за вами, неужели мы бы не заметили этого? Наверняка он возник только что. Мин И также произнёс: — Успокойся. Ши Цинсюань ответил: — Я спокоен. Я совершенно спокоен. Я уже давно спокоен! Хуа Чэн впереди неторопливо произнёс: — Спокойствие не помешает, но вот всё ли в порядке, ещё вопрос. Кто-нибудь знает, что это за место? Се Лянь огляделся по сторонам и тоже спросил: — Мы ведь собирались отправиться в лучшее питейное заведение столицы? Как ни погляди, а заброшенная лачуга не походила на питейное заведение, о котором говорил Ши Цинсюань. Они прошлись по помещению и нашарили дверь, запертую на несколько больших замков. Се Лянь вновь вышиб дверь ногой, замки разбились, и дверь открылась. А после перед ними предстали никакие не горы мечей и море огня, не загадочные места обитания нечистой силы, а совершенно обыкновенный, ничем не примечательный маленький посёлок. Хуа Чэн поднял бровь: — Не думаю, что столица выглядит вот так. — А может эти рухли иллюзия? — Спросила я. — Думаешь, Божок-пустослов создал иллюзию? — Спросил меня Мин И. — Ну кто ж знает эту крысу.... — Ответила я. Обернувшись, принц спросил: — Ваше Превосходительство Повелитель Земли, может быть, вы ошиблись в начертании поля? Мин И возразил: — Не ошибся. Первоначально конечной точкой назначалось не это место. Се Лянь сразу же всё понял. Это означало, что постаралась тёмная тварь. Это он прислал их сюда.