***
Блондинка проснулась с первыми солнечными лучами, окрасившими пол во все цвета радуги. Всю ночь она провела словно в бреду, ей снились кошмары и гроза делала всё только хуже. Холод и дрожь пробирали её изнутри. Помимо убийц и монстров, которые охотились за ней, а она всё никак не могла убежать, погрязши в липкой крови, ей снилась Уэнсдей. В конечном итоге, оказывалось, что она и была тем убийцей. Её холодные чёрные глаза источали только безразличие, и это было больнее, чем серебряный нож в груди оборотня. Такие прекрасные губы искривлялись в хищном оскале, жаждущем мести, с них срывались едкие слова ненависти, перекрывающие доступ к кислороду. Синклер даже не сопротивлялась, даже во сне она не допускала мысли навредить брюнетке и исполнить свой самый страшный кошмар. Содрогаясь в тихих рыданиях, оборотень просыпалась снова и снова. Вещь оказывался тут как тут, нежно поглаживая её по голове. Правда, Энид не заметила, в какой именно момент наступило утро, эта ночь казалась бесконечной. Но слава богу, и она закончилась. Блондинка приподнялась на локтях, осматривая комнату. Аддамс не было ни за печатной машинкой, ни на балконе, ни в кровати, в которой всю ночь она лежала в своей фирменной позе трупа в гробу. Её верный спутник — живая рука тоже отсутствовал. «Возможно, это к лучшему», — подумала Энид, встав, и начала убирать разбросанные в пылу вчерашней ссоры игрушки в одну кучу. Ещё одну она бы сейчас не пережила. В этот момент, едва скрипнула дверь, впустив в просторы комнаты брюнетку, на лице которой проступило едва заметное замешательство. — Ты проснулась, — тихо сказала она и посмотрела на плечо, где сидел Вещь. — Как видишь, — Синклер мгновенно почувствовала напряжение. Обида, страх, подавленность — игнорировать их уже было просто невозможно. Блондинка отвернулась, продолжая наводить порядок. Возможно, если она не будет смотреть в любимые карие глаза, то чувства поутихнут. Уэнсдей пристально наблюдала за ней, сев на свою кровать, идеально ровно держа спину. Даже слишком идеально в попытке скрыть собственное волнение. Но это было не то, щекочущее нервы, предвкушение от предстоящего вскрытия могилы. И это не волнение перед выстрелом в жертву. Не то чувство, которое заставляет дыхание замирать перед приведением в действие очередного эксперимента с трупами животных. Это волнение перекрывало ей кислород и давило на грудь, сгибая ровную спину к земле. — Пойду позависаю с Йоко и Дивиной, — волчица не могла больше выдерживать этот тяжёлый взгляд. — Постой. Я хочу с тобой поговорить, — первые нотки голоса были хриплыми, но Аддамс взяла себя в руки. Что-что, а отключать мешающие чувства и эмоции она умела лучше всего. Блондинка замерла на полпути к двери. — Я не хочу разговаривать, — не поворачивая лица, чуть более грубо, чем это нужно было, ответила она, то тут же осеклась и тихо добавила. — У меня нет на это сил. — Я понимаю. Поэтому нам нужно поговорить именно сейчас. Резким движением Синклер повернулась и прошла на свою половину комнаты, сев на свою кровать так, что девушки оказались друг напротив друга. Между ними всего несколько метров и пропасть в тысячу слов и отвергнутых чувств. Энид выглядела враждебно настроенной, её челюсть была сжата, а голубые глаза льдинками уставились прямо на Уэнсдей. Так что брюнетка решила перейти сразу к делу. — Ночью я занималась некоторыми исследованиями и пришла к выводу, что нам нужно сделать перерыв в наших отношениях, чтобы переосмыслить всё, — её голос был ровный и чёткий. Спина блондинки натянулась как тетива, а внутри неё что-то упало. — Мне лично нужно время, чтобы понять свои чувства и поступки. Признаюсь, что у меня всё вышло из-под контроля, и я не справляюсь с последствиями этого, — тяжело было это признавать, но Аддамс знала, что может доверять этой девушке, та всегда была на её стороне. Синклер часто закивала, её желваки заиграли, а взгляд потух. На этой ноте она решила, что лучше уйти прежде, чем она расплачется при брюнетке. — И ещё, — Энид снова замерла как вкопанная, — мне бы хотелось почитать твой дневник, — тихий голос был едва различим. — Что это значит? — опешила оборотень. — Я хочу понять, что ты чувствуешь, и что я делаю не так. Твой личный дневник — отличное отражение всего этого, — голос брюнетки опять понизился почти до шепота. — Я прочитала это в Интернете. Вещь сказал, что это может помочь, потому что подобные статьи могут писать люди подобные тебе. — Подобные мне? То есть тупые? — вспылила Энид, повысив голос. Её клыки и когти удлинились, но она быстро отдёрнула себя. Но Аддамс напугал только грубый тон голоса. — Нет. Чувствительные, — повисло гнетущее молчание. — В знак доверия и открытости, ты можешь так же прочитать мой роман. В последнее время он превратился в слишком явное отражение происходящего у меня в голове. — Доверия и открытости? Это ты тоже в Интернете вычитала? Если ты хочешь перерыв, то мне лучше съехать к Йоко на время… пока ты будешь думать. — Ладно, — опустив голову Уэнсдей кивнула. — Я соберу вещи вечером. Сейчас я чувствую себя слишком измотанной, — с этими словами блондинка наконец покинула комнату. Оставшись одна, Аддамс с шумом выдохнула словно не дышала всё это время. Вещь пытался подбодрить её успокаивающими и хвалебными жестами, но на её душе скребли не то что кошки, это были пара десятков разъяренных тигров. Чтобы хоть как-то занять собственные мозг и тело, и перестать изводить себя мыслями, Уэнсдей играла на виолончели, но это не помогло ей почувствовать себя лучше. Так что она пошла стрелять из лука, затем кормить хищные растения, а после этого измотала себя и Бьянку на фехтовании: десять раундов закончились ничьей. Остаток дня она провела в улье, слушая болтовню Юджина о пчёлах. Парень сразу всё понял и не стал доставать её расспросами, за что брюнетка была ему втайне благодарна. Под вечер ей все же пришлось вернуться в комнату. К лучшему или худшему, судя по легкому беспорядку и отсутствию самых важных для блондинки вещей, Энид уже успела переехать к своей подруге-вампирше. Камень, от которого Уэнсдей пыталась убегать целый день, наконец настиг её. Между очередным ночным концертом и продолжением романа, она выбрала второе. Сегодня она пропустила свой час письма, и нужно было его наверстать. Аддамс не позволит каким-то там чувствам встать между ней и её внутренним писателем. Сев за своё рабочее место, она уже подготовилась печатать, когда на краю стола заметила потрепанный, с затёртыми наклейками, розовый блокнот. — Она ставила свой дневник, — сделав очевидный вывод, Аддамс не смогла сдержать вздох облегчения. Вещь показал большой палец. Возможно, всё было не так плохо, и у их гротескного «мы» не всё потерянно, а у Уэнсдей ещё был шанс всё исправить.1. Аддамсы никогда не сдаются
14 июня 2023 г. в 00:22
За окном была поздняя ночь. Сгущающиеся тучи погрузили комнату во мрак. Уэнсдей не знала, сколько сейчас времени, и, если честно, ей было всё равно. Предстоящий учебный день мало её волновал.
Периодически поглядывая на спящую к ней спиной, в окружении многочисленных игрушек, блондинку, которая шумно посапывала заложенным носом, Аддамс пыталась перестать кусать свои губы. Дыхание Энид было тяжёлым, она очень устала.
«Не удивительно», — хмыкнула сама себе брюнетка. Вещь, сидевший на второй половине розовой кровати, многозначительно «молчал» на неё, всем свои видом показывая, в каком он был негодовании.
«Саднящее чувство поселилось где-то в груди детектива. В отличие от тела жертвы перед ней, оно было эфемерным, а значит законы физики и логики ей мало чем помогли бы в данном вопросе. «Прислушайся к сердцу», — всплывали в её голове слова напарника — неумелого нерешительного новичка. Вайпер знала много языков, но сердце будто бы говорило совсем на другом. Может Морзе? Нет, абсолютная бессмыслица. Это всё глупость, сердце лишь мотор, всё рождается в голове, всё это лишь биохимические процессы.
Почему же тогда их так сложно объяснить? Почему чувства не поддаются контролю? Зачем они нужны, если причиняют столько дискомфорта. Какой в них смысл? Почему я не могу их понять? Почему не могу совладать с собой? Я выучила всю анатомию человека от корочки до корочки на живом подопытном ещё в пятом классе. Что я упускаю? Что делаю не так?»
Пальцы в ярости стучали по клавишам. Воздуха не хватало. С каждым глотком его становилось всё меньше. Руки сжались в кулаки, короткие ногти впились в мягкую кожу. Как же это её злило. Её злила Энид, её постоянные истерики на ровном месте. Её злили чувства: то, как их много, то, как они перемешивались и душили её. Злило, что подобные приступы участились. Кулаки сжались ещё сильней до побелевших костяшек. Уэнсдей старалась дышать глубже, но не слишком шумно, Синклер могла проснуться.
Вырвав едва начатый листок из машинки, девушка скомкала его и бросила в урну.
Тихо поднявшись, она вышла на балкон, где её обдало прохладным предгрозовым воздухом. Лёгкие словно заново учились дышать, но давление в грудной клетке не уменьшалось. Оно не отпускало её даже во сне. Сон больше не приносил ей спокойствие, а фраза «утро вечера мудренее» потеряла какой-либо смысл. Уэнсдей даже не знала, как назвать это чувство, которое бушует внутри неё. Или чувства? Что вообще с ней происходит?
— Так вот как ощущается Железная Дева, — обращаясь скорее сама к себе, девушка наблюдала, как живая рука взбирался на перила. — Я уже ничего не понимаю, Вещь. Я думала, что у меня всё под контролем. Но… Пф-ф-ф, — Аддамс тяжело вздохнула. Не так уж и просто признать, что все стратегии, которые она пробовала применять, были бесполезны или делали только хуже. Поведение Синклер, и её собственные чувства не имели ничего общего с логикой. — Но я понятия не имею, что делаю и что чувствую. Меня будто выкинули посреди болота. Я барахтаюсь, пытаюсь выбраться, но только сильнее тону, — рука лишь «пожал плечами». — Возможно, Энид все-таки права…
Тут Вещь оживился и запротестовал.
— Ну что? Я пыталась. Видит этот всемогущий всезнайка на небе, в которого я не верю, я старалась. Я перепробовала всё. Я читала книги и смотрела эти тупые фильмы. Это было ужасно. Я сделала всё, и ничего не помогло. Для Энид всё ещё всё не так, она всё ещё расстроена, а я всё ещё не могу совладать с собой, — выпалила она на одном дыхании и уставилась в пустоту перед собой. — Что ты имеешь ввиду? Я уже просила совета. Не могу сказать, что это чем-то мне помогло. Скорее, запутало. Чем эти гиперактивные, безответственные, переполненные гормонами подростки могут мне помочь?
Но Вещь не успокаивался, активно жестикулировал, норовя упасть с балкона.
— Всемогущий Интернет? Это свалка антинаучного бреда и непроверенных статеек каких-то шарлатанов, всё ещё живущих с мамой. Есть ли у меня идеи получше? — Уэнсдей тяжело вздохнула поджав губы. — Нет.
Повисло молчание. Рука буквально мог видеть, как мысли в голове брюнетки сражаются между собой, отражаясь искрами наступающей грозы в тёмных глазах. Затем он продолжил что-то объяснять на языке жестов. — Ты прав, Аддамсы никогда не сдаются, — после этих слов челюсти девушки сжались до предела. — Твоя взяла, — она стукнула рукой по перилам и, резко развернувшись на каблуках, нырнула в отверстие в окне.
Быстро найдя взглядом обклеенный дурацкими, не имеющими смысла картинками, ноутбук блондинки на тумбочке, она аккуратно взяла его и села на свою кровать. Открыла крышку, а Вещь помог ей его включить. Это только её второе самостоятельное использование подобной техники, но Аддамс всегда отличалась быстрой обучаемостью. Пальцы неловко замерли над клавиатурой, в белой полоске посреди экрана мигала вертикальная черта. Столько вопросов… но как с доской Уиджи, ей нужно было задать всего один конкретный вопрос.
Как спасти отношения?
Тёмные, как горький шоколад, глаза быстро бегали по чёрно-белым строчкам, выискивая подходящие по её запросу страницы.
— Это всё жалкие способы поддерживать иллюзию здоровых отношений, — шёпотом процедила сквозь зубы брюнетка, ощущая, как в груди разрастается злость. — Ладно, — посмотрев на Вещь, Уэнсдей продолжила искать дальше. — Только чтобы доказать, что ты не прав.
Прошерстив почти два десятка сайтов, Аддамс устало откинулась на спину. В голове царил полный бардак, и она не имела понятия, что с ним делать. Даже загадку с Хайдом было проще решить, у неё были вполне реальные зацепки, а тут… Только неуловимые чувства и абсолютно не имеющие для неё смысла логические цепочки. Холодная расчетливость никак не помогала ей справится с комом чувств, которые застряли у неё в горле, перекрывая воздух. Уэнсдей никогда не испытывала столько всего и разом. На пробковой доске в её голове из шарика красных ниток отходили петельки «злость», «раздражение», «усталость», «страх», «замешательство» и «бессилие». Это все, что ей удалось выудить и осмыслить из океана чувств, ведь только они были ей знакомы.
За окном разразилась молния. Грохот заставил блондинку сжаться в позу эмбриона, обхватывая плюшевого единорога ещё сильнее. Наивная, эмоциональная и чувствительная, Синклер притягивала её чёрное чёрствое сердце, вызывая бурную химическую реакцию в, сошедшем с ума, организме. Это и есть влюбленность? Разве это чувство не описывается как нечто прекрасное, дарящее счастье и лёгкость? Заставляющее губы искривляться в улыбке, а кровь закипать в венах, и вовсе не от злости и жажды мести.
Чувства, переполнявшие тёмную душу Аддамс, были далеки от описываемых в многочисленных книжонках и мелодрамах. И, если честно, она была немного разочарована этим.
— Возможно, закрывшись от чувств ещё в детстве, я многое упустила в развитии данного направления своей личности. Я думала, что чувства глупы и бесполезны и что логика поможет мне понимать других людей, и их поступки, но большинство не всегда ею руководствуется. Полагаясь только на разум, я не в состоянии поддерживать отношения с Энид.
Из запутанного клубка ниток торчал только один коротенький конец, на котором такими же красными были слова Синклер «Я устала, Уэнсдей. Устала стараться за нас обеих. Ты не открываешься мне. Ты не хочешь меня слышать и понимать. Ты раз за разом делаешь мне больно. Может мы слишком разные и это не исправить? Мы просто не подходим друг другу. Может, нам лучше расстаться?».
Потянуть за этот конец, распутать этот ком чувств и эмоций, оставив пару маленьких узелков, было бы простым решением проблемы. Быстрым и лёгким. Решением безысходности и бессилия. Уэнсдей не хотела идти по этому пути. Это путь проигравшего. И впервые в жизни её удручал не сам этот факт, а что именно она проигрывает… Энид.
— Ладно, в нескольких статьях повторялись одни и те же советы. Они кажутся менее глупыми, чем другие. Так что, наверное, стоит попробовать, — прошептала брюнетка сама себе под нос. Вещь ободряюще похлопал её по плечу, а затем принялся подчищать историю просмотров браузера.
Аддамс пролежала, уставившись в неровные своды потолка, всю оставшуюся ночь. Как бы она не пыталась забыться и обрести, пусть и временный, но покой, напоминающий смертное забвение, ничего не помогало. Слишком много мыслей, слишком много чувств. В голову уже начинали лезть названия всех ядов, которые могли бы помочь ей избавиться от всего этого. Эта ночь по праву могла назваться одной из самых ужасных в её жизни. И не хорошем смысле этого слова.