Одежда, сшитая тобой

      — У тебя есть чувства к Минако? — неожиданно спросил Виктор в разгаре тренировки.       — Э?! Конечно же нет! — смущенно выкрикнул Юри и активно замахал руками, словно прогонял прочь подобный вопрос.       — У тебя есть девушка? — продолжал расспрос новоявленный тренер.       Кацуки отрицательно мотнул головой и даже немного сжался, словно подобные попытки узнать что-то о его личной жизни приносили один лишь дискомфорт. Про бывших Юри тем более не хотел говорить, да и нечего там рассказывать. Но Виктор думал иначе, раз направил беседу о прекрасном чувстве в сторону своего прошлого.       О подобном Юри и вовсе не хотел слушать. Сердце болезненно сжималось, стоило представить, что ему поведают о любовного прошлого кумира. Поэтому Кацуки не очень вежливо прервал не начавшуюся историю «тренера» и смущённо вернулся к тренировке.       Виктор наблюдал за тем, как Юри скачет на скамейке, а сам отдался воспоминаниям. Таким далёким, что скоро спросит сам себя: «А он ли проживал эту жизнь? Или это чужие моменты, так случайно попавшие в его разум?»       Она была удивительной девушкой. Бросила всё, ради мечты, плавно ставшей целью всей жизни. Родители хотели, чтобы она пошла на юриста, столько сил отдали ради хороших результатов на экзамене, а дочка отмахнулась от этого и поступила туда, куда хотела. Все родственники поразились. Как она могла не обратить внимания на чувства родителей? Втоптать в грязь их чувства и надежды? Неужели столько денег они отдали впустую, чтобы их ребёнок поступил на какую-то неважную и глупую профессию?       — Что о нас подумают другие? Твоя сестра учится в лучшем университете страны, столько сил прикладывает, чтобы быть лучшей, а ты собираешься поступать на какого-то дизайнера? Мы не для этого столько денег потратили на репетиторов, курсы и учебники! Ты поступишь тот университет, который мы выбрали, — кричала её мать.       — Если выберешь другой, то на поддержку от нас можешь не рассчитывать. Не такую дочь мы воспитывали, — дополнял отец.       А дочь взяла и ушла от них. Пусть думают, что хотят. Пусть отвернуться и отрекутся от неё. Давайте, считайте позором семьи, осуждайте за разговорами с «добрыми» соседями и пьяными родственниками за ужинами. Она не их дочь. Больше нет.       Её имя Александра Геращенко. Упорная, слишком гордая, чтобы сдаться. Она всегда боролась до последнего, а широкая улыбка не покидала милого лица даже в моменты истерик.       Тяжело пробиваться в жизни, когда у тебя есть только ты сам. Нет плеча, в которое можно поплакать, когда трудно, нет объятий, в которых так безопасно. Есть только ты, и, если повезёт, чашка чая с тортом. Иногда попадалось и что-то покрепче.       Но даже в такие моменты Александра ни о чём не жалела. Сидя сначала на холодном полу комнаты в плохом общежитии, потом в не очень хорошей коммунальной квартире, плача от того, как ей тяжело и страшно, не собиралась сдаваться или на коленях просить прощения у родителей.       Ради искусства, ради создания одежды, ради мира моды она пошла против семьи и воли родителей. Рисование, классическая музыка и книги стали её отдушиной, тем, что приносило немного света в грязный мир вокруг. Они заглушали пьяные крики соседей в квартире, их ругань и громкое хлопанье дверями.       Три работы, хорошие успехи по учёбе, в лучшем случае четыре часа на сон и литры выпитых энергетиков — вот, что составляло основу её жизни. Она жила с помощью искусства. Бралась за любой заказ, когда нужно что-то изобразить на холсте или в электронном виде. Работала в магазине и шутки про «Свободная касса!» для неё стали реальностью.       Но это позволяло покупать ткани для пошива одежды и другие расходные материалы. Она искалывала пальцы иглой, засыпала в моменты, когда делала выкройки. По книгам с историей моды учила английский. Соседи поражались её таланту. Всё говорили: «Ты посмотри, это наша Сашенька снова что-то делает. Какая она хорошая, такая талантливая. Вот кого Бог не обделил золотыми руками. Глядишь скоро станет знаменитостью. Людочка, говорю тебе, клянусь, нужно с Сашенькой подружиться. Авось потом поможет нам старикам».       Она улыбалась всем, шутила, что и правда талантлива, вот только многие ли видели её слёзы? Многие ли догадывались, как ночью в стену полетела очередная банка энергетика, потому что снова не осталось сил идти дальше.       Виктор познакомился с Александрой случайно. Он гулял по парку одним зимнем днём. Солнце снова не радовало своим появлением, а прогнозы синоптиков не утешали. Скоро начнётся метель. Но детям и гостям парка на это, кажется, всё равно. Малыши весело бегали по сугробам, бросая в друг друга снежки. Молодые мамы неспешно гуляли с колясками и обсуждали то ли очередной новый сериал, то ли какую-то песню. Пожилые пары бодро шагали с палками для спортивной ходьбы, приветливо улыбаясь всем вокруг.       И на этом празднике жизни он заметил её. Одетую в не самую хорошую, местами изношенную куртку, яркую дурацкую шапку с помпоном, с большим рюкзаком за спиной. Она стояла под большим деревом. Летом его крона дарила земле большую тень. А зимой на раскидистых ветвях нашли приют снегири.       Незнакомка стояла и что-то рассматривала в вышине. Мимо кто-то проходил или пробегал, а она не двигалась, словно пёстрая статуя среди белых просторов. Виктор слабо улыбнулся и подошёл к девушке. Снег тихо хрустел под его ногами, где-то испуганно взлетела птица.       И вот знаменитый фигурист стоит сбоку от незнакомки. Её нос покраснел, а изо рта постоянно вырывались клубы пара. Пальцы явно замёрзли в тонких, совершенно непригодных для зимы, перчатках. Стискивая тонкий карандаш, она упорно рисовала какой-то наряд. С ракурса Виктора он напоминал костюм для фигурного катания.       — Так и будете молча подглядывать за мной? Знаете, это выглядит жутковато, — осипшим голосом сказала девушка. Она даже не посмотрела на наблюдателя, взгляд не отрывался от листа бумаги, а острый грифель продолжал вырисовывать детали костюма.       — Незаметным остаться не получилось, — посмеялся Виктор. — Вам тут не холодно?       — Даже если и так, в этом месте я нахожу вдохновение. Холодно, не холодно я прихожу сюда, когда наступает творческий кризис, — сухо ответила девушка.       — Значит сейчас у Вас творческий кризис?       — А Вам какое дело?       — Считайте, что просто любопытствую.       — Забавно, а почему тогда я стала жертвой Вашего любопытства. В парке найдётся с десяток людей, которые заинтересуют Вас больше, чем я, — с хитрой улыбкой ответила девушка. — У меня нет времени на разговоры с Вами. Надеюсь, Вы найдёте более болтливого собеседника, нежели я.       В тот день он не узнал её имя. Но в память врезались гордый взгляд карих глаз, россыпь веснушек на лице, тонкие искусанный губы и эта улыбка. Виктор как будто почувствовал, что она может быть не только хитрой, но и радостной, и грустной и многой другой.       Они встретились ещё раз всё под тем же раскидистым деревом. Тогда узнали имена друг друга. В первую встречу Александра не поняла, что к ней подошёл знаменитый фигурист. Виктор думал, что раз она знает, кто он на самом деле, то будет благоговеть перед ним. На что получил суровый вердикт:       — Ха, вот ещё. Это ты на катке знаменитость, и может быть там, я буду преклоняться перед твоими навыками, но за его пределами ты обычный человек. И тогда ты отвлёк меня от важного дела. Я только поймала вдохновение, а ты его спугнул!       Он не привык, чтобы незнакомцы с ним так разговаривали. Но ему это нравилось. Она призналась ему, что смотрит его выступления, скрупулёзно разбирает детали его костюмов, вдохновляется ими. Но за его дежурными улыбками, за отработанными годами игрой на публику увидела то, что известно лишь близким.       Виктор потом понял. Она сама так поступала. Улыбалась, когда душу рвало на части, смеялась в компании друзей, а ночью сидела одна в холодной комнатушке, которая словно сошла из-под пера Достоевского, тихо плача. И оттого Александра могла заглянуть за всю фальшь Виктора, словно приоткрыть дверь, ключ к которой имели немногие.       Их общение было очень странным. Такие разные люди нашли друг друга. Они жили в разных мирах, смотрели на окружение каждый по-своему. Александра и Виктор часто шутили друг над другом, рассказывали забавные истории, коих у фигуриста оказалось на порядок больше.Это не напоминало им любовь, а больше зарождающуюся дружбу.       Виктор не выказал отвращения, когда впервые пришёл домой к Александре. Тогда он узнал её историю, как она в погоне за мечтой бросила всё. Он увидел, рабочий стол завален набросками костюмов, в углу сброшены рулоны ткани. На манекене недоделанный костюм, а под ним банки с энергетиками, некоторые беспощадно смяты до состояния «блинчика».       — Твои рисунки красивые, — в один из визитов сказал Виктор, рассматривая набросок сада, сделанный углём. — Ты их продаёшь?       — Под заказ рисую, но наброски для души делаю, всё равно кроме меня, а теперь тебя их никто не видит, — ответила Александра, встав рядом с Виктором.       — За сколько ты мне их продашь?       Александра даже забыла, как дышать из-за вопроса друга. Это больше напоминало шутку, нежели правду. А если Виктор не шутил, то возникшее у неё чувство не очень радовало.       — Если хочешь, то я за просто так тебе отдам эти работы, денег не возьму, — не смотря на друга, сказала Александра.       — Но… — Виктор не успел что-нибудь сказать, его прервали.       — Вить… Мне жалость не нужна, правда. А в твоих глазах и поступках, я вижу её. Я сама выбрала эту жизнь, о чём не жалею. И ты так не поступай, пожалуйста.       Виктор впервые увидел совсем не свойственную Александре печаль во взгляде. Он знал, как она живёт. Тут много объяснять не нужно, достаточно на комнатушку посмотреть. И вроде бы в таком положении предложение Виктора должно восприниматься, как подарок свыше. Только Александра слишком гордая, чтобы принять его.       Спортсмен отвернулся, и его взгляд зацепился за шкаф. Там из-за створки он увидел нечто похожее на костюм для фигурного катания. Виктор подошел ближе, отодвинул дверцу и достал работу Александры. Не спрашивая, понимал, что это сшила она. Он всегда узнает её стиль. Даже если это сделано не на бумаге.             — Не думал, что ты шьешь одежду для спортсменов, — внимательно рассматривая костюм, сказал Виктор.       — Это единственный воплощенный в реальность костюм. Остальные только на бумаге живут. В своё время я много нарисовала, до сих пор разобрать вон ту коробку не могу…       — Я возьму его? — неожиданно спросил Виктор.       — Витя… Прости, но ты великоват для него, да и работа слишком проста для кого-то вроде тебя, — удивлённо ответила Александра.       — Если ты не хочешь продавать мне наброски, то я помогу по-другому, — уверенно заявил Виктор, подходя ближе к подруге.       — С чего вдруг тебе помогать мне? — тоном матёрого скептика спросили у спортсмена.       — Потому что мы друзья, а друзья всегда помогают друг другу в беде.       Виктор прошептал это на ухо Александре. От его дыхания на мочке уха по телу прошлась дрожь, а в комнате неожиданно стало жарко, и это не из-за того, что батареи решили греть лучше, чем обычно.       Странная картина. Он знаменитый фигурист, она бедная, но гордая девушка, с навыками хорошего дизайнера. Вокруг комната с обшарпанными стенами, старой мебелью и деревянными окнами, продуваемыми всеми ветрами Санкт-Петербурга. Пара стоит у видавшего лучшие виды стола, которому хоть какую-то красоту придаёт сделанный вручную букет с синими бабочками. Виктор на голову выше Александры, он буквально нависает над ней. Она смущённо поворачивается в сторону, вжимается в старенький стол, который откликается жалобным скрипом.       В итоге Виктор получил разрешение забрать костюм, и в придачу взять несколько набросков другими вариантами. Команда России по фигурному катанию давно знала, что их дизайнер собирается уйти на пенсию и ищет себе замену. Но, как он говорит, что «…не может допустить к этому важному делу человека без чувства стиля и понимания, каким должен быть костюм для спортсмена». Вся сборная ценила работы дизайнера и надеялась, что новый продолжит удивлять всех своими работами.       Виктор помог Александре занять это место. В один день он ввалился в мастерскую, стремясь показать работы подруги. Дедушка-дизайнер, как его называли самые младшие члены команды, не сильно удивился работе неизвестного ему мастера, но точно заинтересовался. Он увидел в работах этой молодой мастерицы потенциал, который нельзя упускать.       Так Александра стала сначала ученицей, а потом сменила учителя на его посту. Её одежду носили лучшие спортсмены страны. Костюмы оказывались под пристальным вниманием камер, зрителей и судей. Александра умела чувствовать стиль спортсмена. Для каждого она шила что-то своё, уникальное.       Ей разрешили присутствовать на тренировках, когда не планировалась примерка. Александра наблюдала за программами фигуристов и придумывала дизайны костюмов. Но когда-то не получалось или работы было не так много, она рисовала самих юношей и девушек. Их лица, их прыжки и дорожки шагов. Бумага стала свидетелем тех далёких, но приятных дней.       На тренировках она сблизилась с Виктором. Они стали чаще общаться, чувствовали себя свободнее друг с другом. Более смелые разговоры, более долгие прогулки. Виктору приятно, что на тренировке за ним смотрит пара гордых и добрых карих глаз. А если он их не находит, то знает, что увидит после, когда выйдет с катка.       И кажется, что жизнь наладилась. Остались в прошлом маленькая комната в общежитии, холодная коммуналка и реки пролитых слёз. Теперь она живёт другой жизнью. Появилась тёплая и уютная квартира, призрачная цель и мечта стали работой, которой хочется заниматься, а вечерами её провожает тот, от чьего присутствия сердце бешенного колотиться.       Она горела ярко и красочно, словно свеча. Её наряды говорили за неё. Фигуристы с гордостью называли имя своего дизайнера. Но всякой свече отведено определённое время, в течение которого она будет светить.       Трудные условия прошлой жизни напомнили о себе неожиданно. Сказались десятки упаковок лапши быстрого приготовления и литры выпитых энергетиков, поданные под соусом из истерик и страшного недосыпа. Проблемы со здоровьем не заставили себя долго ждать. Александра стала чаще болеть, сильно исхудала. Но несмотря на это продолжала творить. Она легла в больницу. Врачи уверяли: «Небольшой курс лечения поможет ей выздороветь».       Но вот прошла одна неделя, за ней вторая. Отгремел финал Гран-при. Ей сказали, что Виктор занял первое место. Все хвалили его костюм, так идеально подошедший для его произвольной программы.       Александра не могла шить в больнице, но создавала на бумаге образы для будущих костюмов. К ней приходили её коллеги, они вместе решали какую ткань и цвет здесь можно использовать.       Частым гостем стал Виктор. Он выслушивал и рассматривал все идеи, которые предлагала Александра.       — А вот тут, я думаю, мы сможем использовать вот такую штуку. Тебе такой цвет точно подойдёт, да и с катком не станешь сливаться, — как-то раз сказала мастерица, протягивая новый вариант костюма. Края листа исписаны заметками, какие-то из них перечёркнуты, а другие по несколько раз обведены в кружок.       Виктор коснулся рисунка, заботливо обвёл его контур. Стоило оторвать взгляд от работы, то он заметил, как ослабела Александра. Но только карие глаза, успевшие стать такими родными, продолжали сиять, как и в день знакомства с Александрой.       И вот Виктору вспомнилась идеальная белизна палаты и её стерильность, пение птиц за окном. Лето радовало Санкт-Петербург в этом сезоне. Солнце заботливо заливало мосты, каналы и дворики. Пациенты неспешно прогуливались по территории больницы вместе с медсёстрами, а кто-то у ворот встречал близких с букетом цветов и радовался воссоединению.       На прикроватную тумбочку упал лепесток азалии. Находившиеся в палате понимали, что скоро наступит конец. Он есть у всего в этом мире. Кто-то живёт долго, кто-то мало. Жизнь каждого человека уникальна. Она прекрасна, замечательна. И если один считает, что она сера и однообразна, то другой ответить, то его жизнь подобна вспышке на ночном небе.       Александра не боялась того, что её ждёт дальше. Для той, кто поднялась с самых низов, стала кузнецом своей судьбы, уход из жизни на пике славы — подарок. Но в душе осталась капля сожаления. Александра не познала радости любви. Той, о которой писали поэты, ради которой разрушались и строились города. Не познала такого светлого и нужного чувства. Об этом узнали из её прощальной записи в личном дневнике. В тот день, когда она написала эти строки, Александра в последний раз взяла карандаш. После её руки отказали...       Стоя у её могильной плиты, Виктор думал: «Если бы она прожила чуть больше, смогли бы мы…». Александра запомнилась ему, оставила след в его сердце, стала живым воплощением всех тех мотивирующих фраз и песен про «не сдавайся». Она не сдалась и достигла своей цели войти в мир моды и стать кем-то важным там.       Последним собеседником Александры стал Яков. Он слушал, как она ослабевшими губами, надломленным голосом просила:       — Пожалуйста, сделайте так, чтобы мои костюмы сияли на финалах Гран-при и других соревнованиях. Пусть весь мир увидит мои работы. Я отдала Миле все папки с черновиками. Пожалуйста, заберите их, Вы найдете того, кто перенесёт их с бумаги в реальный мир. Не дайте мне снова стать забытой, превратиться в ту девочку, живущую в коммуналке и еле сводящую концы с концами… Пусть эта одежда станет доказательством того, что я прожила свою жизнь не зря…       Яков впервые увидел её слёзы. Голос Александры так сильно дрожал, а дыхание вот-вот остановиться.       — Обещаю, Саша, — незнакомым для неё, но приятным тёплым голосом ответил Яков и сжал тоненькую руку мастерицы.       — И всё-таки грустно, что я не попала на финал Гран-при….       Об этом разговоре между тренером и Александрой Виктор узнал на своём последнем финале Гран-при. Находясь под ослепительным светом прожекторов, слушая овации и аплодисменты зрителей, Виктор думал о том, что в этой толпе больше не будет его гордой подруги, той, что умела чувствовать душу каждого, с кем общалась, той, чья детская мечта исполнилась необычным способом.       «Ты всё равно здесь, на этом финале и пьедестале. Ты, как и я, и Яков вложила свои силы в эту победу. Ты оставила след не только в сердцах друзей, но и в фигурном катании с помощь одежды, которая хранит частичку твоей души…»