Dying in Memories

Город был погружен в густой темный сумрак. На улице людей не было. Холод. Я уже почти не чувствовал конечностей своих ног и пальцев, так как находился на балконе слишком долго. "Мразотные", как я их тогда прозвал, капли дождя, словно камни при обвале скалы, били по спине. Но как таковых неприятных ощущений я не чувствовал, только лишь холод пробирался под самые рёбра, от чего становилось все тяжелее дышать. Я улавливал едкий запах никотина, от чего становилось еще дурнее. Стоял я так уже наверно больше полутора часа, почти не двигаясь. Все тело онемело, но и желания у меня уходить не было, хоть и знал, что ничем хорошим для моего организма подобное мероприятие не кончится. В лучшем случае отделаюсь простой простудой с температурой. Никотин исходил от сигары, которую я держал в собственных руках, упираясь локтями об поручень. Я поражался своей удаче, что ни одна капля еще так и не посмела заглушить мое длительное "удовольствие", которое, кажется, было вечным для меня в тот момент. Тогда я потерял счет времени и выкурил больше половины пачки. Я понадеялся бежать от собственных мыслей таким образом и, что меня немного удивило, это действительно помогло. Правда совсем не на длительное время. Только я задумался о своей удаче, как заветная капля дождя потушила окурок; холодок поднялся сильнее и заставил мой халат развеяться по ветру. После этого я окончательно решил, что стоит завязывать, иначе так и в больницу слечь можно на следующий день. Томные и тяжелые ресницы уже сами собой закрывались, но я точно знал, что эта очередная ночь помучает меня бессонницей, мой собственный организм играет со мной злую шутку. В последний раз я оглядел темное пространство вокруг, заприметив лишь вдали каких-то людишек, видимо, очередная пьянчуга или сбившиеся на своем пути жизни люди, которым ничего не остается, кроме как проводить остатки своих дней вот так, в холоде и полном мраке. Остатки от сигары оказались в пепельнице, где было уже и так мало место для неё, а пачка "удовольствия" оказалась в моем кармане брюк. Я открыл дверь и зашел внутрь комнаты, от чего почувствовал значительную разницу в температуре моего тела и помещения. Было принято решение принять ванну. Только переступив порог я понял, что почти не чувствую ног, а если и понемногу начинал, то они были словно свинцовые. Каждый шаг давался с трудом, будто я и вовсе только начинал учиться ходить. Правда... Именно тогда я был сломлен. Мой взгляд зацепила одинокая фотография, которая стояла на тумбочке. Тогда на миг я почувствовал, что сейчас и вовсе свалюсь с ног. Сил идти дальше не было, как и оставаться без неё. Но сейчас я понимал, что мне нужно просто дойти до чертовой ванны и вновь успокоить свой организм очередной пачкой сигарет. Никотин — та еще дрянь, я сам это прекрасно понимаю. До определенного момента в моей жизни я и вовсе не притрагивался к курению, считал это чем-то, даже, в какой-то степени, отвратным. Но когда сама матушка-судьба перекрывает тебе доступ к кислороду, источнику жизни, то ты пойдешь на все что угодно, чтобы излечивать душевные раны. Так и пришлось поступить и мне. Привыкание далось быстро, но теперь я понимал, что стал слишком зависим и бросить вряд ли получится, а изрядно мучить свой организм в ближайшие годы хотелось меньше всего, учитывая, какой стресс ему пришлось пережить. Я стал зависим от запаха, ощущений, от... воспоминаний. Она тоже курила, я это отчетливо помню. Я просил её бросить, она меня непоседливо не слушала. Но все же я старался её часто не упрекать в этом, хотя, давалось с трудом, учитывая то, что прямо в моем медицинском кабинете весела табличка "Курение — вред!". И каждый раз заходя ко мне на работу в обед, она смеялась, прикрывая рот, глядя на эту надпись снова и снова. Меня лишь радовало то, что она курила тогда, когда самой вздумается. Она не была зависима настолько, насколько стал я за считанные дни... Дни после её смерти с чадом. На фотографии нас было двое, хотя нет, биологически и фактически, трое; я с женой стояли неподалеку от входа больницы. В тот день она ходила на приём к врачу, чтобы узнать, какой пол будет у ребенка. Девочка. Моему счастья не было предела, когда я узнал, что у нас будет дочь. Не сказать, что я и вовсе не желал иметь в роду и сына, но почему-то к женскому полу я относился более трепетно, с душой; Я всегда мечтал выбирать платья своей дочери, покупать ей любые сладости, выполнять все, что пожелает моя девочка. С этой мыслью я был уверен, что стану прекрасным отцом, а она самой счастливой и лучшей матерью. Голова закружилась, и я лишь быстрее прибавил шаг к ванной. Губы содрогнулись, а по щеке что-то покатилось. Это была моя собственная слеза, которую я подловил кончиком языка. Только так я почувствовал, что у меня была неимоверная жажда. Потому что чувствовать тогда я не желал вовсе, это было невыносимо больно... До кухни я не видел идти смысла. « Попью воду из под крана... » *** Дверь со скрипом отворилась, закрывать не стал, все равно дома кроме меня никого теперь не было. Пачка сигарет оказалась на краю ванны, удивительно, что я с первой попытки смог словить баланс, чтобы коробка не слетела с него. Хотя, нет, я ошибся. Когда я снял эту прóклятую сырую рубашку, еще перед этим медицинский халат, что я так и не снял после смены, которая одним лишь своим прибыванием на моем теле сковывала движения, так еще мне и пришлось изрядно помучиться, чтобы расстегнуть пуговицы, действовавшие мне на нервы, одним движением локтя сигареты упали во внутреннюю часть ванны. « Хотя бы не на пол... » — буркнул я про себя в мыслях. Я избавился от рубашки, бросив её в открытый проход иллюминатора стиральной машинки, после чего в голове пронеслось короткое, но вполне безразличное "Блять", подметив, что одежда не долетела до пункта назначения в должной мере. Лишь на половину. Вторая оказалась висящей, касаясь пола. Но какая уже разница. Все равно стирать. Да и дела до какой-то тряпки мне не было. Особенно сейчас. Уже никто тебя не поругает за то, что ты небрежно относишься к своему гардеробу, что никто не пронзит тебя недовольным, но таким прекрасным взглядом с "Стирать вещи нужно чаще, не забывай про порошок!", что никто не скажет "Ринтаро, пожалуйста, складывай вещи аккуратнее, я только вчера погладила!" От брюк мне стало слишком тягостно избавляться, поэтому я лег в ванну прямо так, в брюках. Сигареты оказались вновь на том же месте, где и были ранее, но уже у стенки, чтобы уж наверняка больше не свалились (еще на пол не хватало...). Тяжелая голова легла на бортик ванны, ощущения не из приятных, но мысли давили на голову настолько, что иных вариантов ослабить тягость я не сумел найти. Рука потянулась за заветной коробочкой, я благополучно вскрыл её и достал "белую трубочку". В сие момент она оказалась у меня во рту и только сейчас я понял, что грёбаная зажигалка осталась на балконе, от чего от такой мысли голова разболелась еще больше. Я жалобно простонал, опуская руки в ванну и прикрывая глаза. Я понял, что уже никуда не пойду. Пролежу, наверно, тут до утра... А там посмотрим, хватит ли сил пойти куда-то или просто по-человечески поесть. Но тут меня заставил шелохнуться скрип, который обычно издавала моя дверь. Я точно помнил, что не закрывал её, поэтому посчитал, что это был сквозняк. Пролежал еще пару секунд с закрытыми глазами. Однако понял, что лежать так больше не смогу. Я ощутил на себе пристальный взгляд, который исходил точно от живого существа. Тело мое напряглось, даже несмотря на дикую усталость, вот что я называю человеческими биологическими рефлексами перед опасностью. Я уперся руками об бортики, чтобы в нужной мере подняться, чтобы предпринять хоть какие-то действия. Посчитал, что оптимальным решением будет перехватить бритву, если человек станет нападать, атаковать в ответ в любом случае пришлось бы, иначе никак не отделаться. Убежать в таком положении не выйдет. Я принял сидячее положение и открыл глаза, подготовив себя в мыслях о том, что сейчас не время блуждать в закоулках воспоминаний. Разберусь с тайным гостем, а потом уж буду делать, что заблагорассудится. Сейчас нужно было уберечь жизнь ради неё. Потому что я знал, что её последним желанием было бы то, чтобы я продолжал жить ради неё. Но тот, кого я увидел в дверном проёме, заставил моё лицо исказиться в шоке... Передо мной стояла девочка не больше двенадцати с золотистыми длинными, на конце завитыми в кудряшки, волосами и голубыми, словно небо, глазами. Взгляд зацепило и то, что она была абсолютно голой. Но меня это ничуть не смутило, все же, она не какая-то молодая девушка, скрывать смущение, как представителю мужского пола, мне было незачем. Она еще всего-лишь ребенок. О влечении к ней и речи быть не могло. Сердце кольнуло, а сигарета выпала изо рта, когда перед моими глазами всплыло её лицо. Такие же глаза и цвет волос, как у этой девочки. Но... Откуда она здесь появилась? Я точно помнил, что закрывал дверь на ключ. Она не могла сюда войти. К тому же, хорошо, допустим, она как-то и пробралась, может через окно, неважно, чья она? Ранее это дитя я никогда не встречал, и на соседских детей она не была похожа. — Как тебя зовут? — сорвалось с моего языка совсем для меня неожиданно. Вообще, я планировал так и продолжить лежать, думал, что она сама уйдет. Посчитал, что ей бы и так стало понятно, что взрослого дядьку в таком состоянии лучше не докучать. Мало ли чего сделает. — Добрый день, — донеслось с её стороны, словно от механической куклы. Фраза звучала так, будто до этого её отрепетировали сотни раз. Я промолчал, так и не услышав от неё нужного мне ответа. Поднял голову вверх, глядя на потолок, пытаясь вспомнить который сейчас час. Честно, точно я и сам для себя не мог сказать, сколько сейчас было, но точно знал, что уже позже десяти вечера. "Добрый день" меня достаточно смутило, но я продолжил диалог: — Где твои родители? — В ответ тишина. Мори тяжко вздохнул, снова переведя взгляд на золотоволосую. На лице появилась еле заметная улыбка, которую Огай постарался изобразить на своем лице для того, чтобы в случае чего не спугнуть её. Мужчина знал, что у детей мышление и проекция ситуаций значительно отличается красочностью и воображением, чем у взрослых. Поэтому в её лице он мог казаться каким-нибудь пьянчугой-насильником или еще кем похлеще, с таким-то бездушным лицом... Ей ведь неизвестно, что ему пришлось пережить в последние дни. На удивление Огая, ребенок даже не пошатнулся. Стоял также ровно, словно ждал приказа, чтобы начать двигаться. — Подойди сюда, пожалуйста, — со всей искренностью попросил ту Мори. Она подошла, продолжая чуть ли не сверлить того своим глубоким взглядом. У мужчины даже мурашки по спине пробежались, он невинно усмехнулся. — Ну что же ты так смотришь... Я тебя смущаю без одежды, да? Сейчас оденусь, не волнуйся. — Огай с трудом поднялся и вылез из ванны, накидывая на плечи полотенце. — Вы меня не можете смущать, — вновь как-то не по-живому ответила девочка. — Чудно. Значит уже не боишься со мной разговаривать, — Огай улыбнулся, сев на одно колено перед ней. В руках уже было розовое полотенце, которое раньше принадлежало его супруге. Он спрятал за ним детское тельце, — Походи пока так, пока я не найду, во что тебя можно одеть, хорошо? — Кивок. С появлением тайной гостьи Мори заметно оживился, мысли теперь не давали покоя о том, откуда она взялась. И его больше удивляло то, что она даже не плачется с просьбой о том, чтобы ей помогли найти своих родителей. Неужели она ничья? Огай пока не решается как-либо её трогать, все же, предосторожность всегда царила в этой личности. Поэтому, направляясь на кухню, посчитал, что девочка последует сама. Так и случилось. Мужчину позабавило то, что её походка действительно была словно механической. Твердой, уверенной и размеренной. И не скажешь, что простой ребенок идет. Действительно, словно кукла, неживая. — Ты не против, если я буду тебя звать Элис? — — Элис даёт согласие. — "Элис". Первое имя, которое пришло Мори в голову. До инцидента с супругой, быть точнее, несчастного случая, он перечитал множество книжек, записных блокнотиков с именами для детей. Их обычно используют те, кто никак не может сам выбрать имя для будущего чадо. Как ему, так и его жене, запомнилось, по их мнению, самое необычное — Элис. Мужчину все еще смущало поведение Элис, но, так или иначе, в своем состоянии не так сильно придавал ему значения, думал, что накручивает самого себя. « Наверно, просто переутомился... Да и ей пора спать, дети её возраста должны ложиться спать не позже одиннадцати, так как организм растёт. » — сделал в своих мыслях заключение Огай и с новой задачей в голове решил, что все дело нужно вести ко сну. Спать уже нужно было как и Элис, так и ему самому. Иначе организм скоро начнет бить во все колокола. — Ты не голодна? — Девочка помотала головой. — Вот как. Ясно. Тогда поедим, как проснёмся. — В голове все было слишком мутно и туманно, чтобы элементарно браться за нож или плиту. Побоялся, что навредит либо себе, либо сожжёт к черту квартиру. Теперь он направился в спальню. Элис пошла следом. Когда они зашли в комнату, Огай закрыл шторы, чтобы утреннее солнце не разбудило до того, как организм посчитает себе нужным проснуться. Все-таки нужно было выспаться хотя бы один день... — К сожалению, у меня нет никакой детской одежды, я могу дать свою юкату, но, боюсь, она будет слишком велика для тебя. Тебе придется подождать до завтра. Я схожу магазин и куплю тебе что-нибудь. Договорились? — начал-то был Мори диалог с дитя, в поисках в шкафу какой-либо одежды. Ну, хотя бы для себя нашел более домашнюю. — Хорошо, Ринтаро. — Сердце сжалось, когда гостья произнесла имя. Нет. Такого не может быть. Откуда она знает его имя? « Я ведь не говорил ей своего имени... » — изумился тот, даже на миг испугавшись, казалось бы, такого очаровательного создания. — Мы случайно не знакомы? — чуть тише и с опаской решил уточнить тот. — Нет, — ответила спокойно она, — Я — ваше создание, ваше дитя, Ринтаро. — — Что ты такое говоришь? — не менее удивленно переспросил тот. « Ну вот. Уже и плоды бессонницы. Замечательно! » — теперь Огай убедился окончательно в том, что нужно поскорее лечь спать, чтобы его мысли перестали выдавать всякий бред и чушь. — Ладно, хорошо... Время позднее. И тебе пора спать. — Мори расстелил скоро-наскоро постель, не особо волнуясь об аккуратности. Он сдвинул одеяло в сторону, глядя на Элис, как бы приглашая её лечь в теплую постель. Но та даже не сдвинулась с места. Огай вздохнул. — Ложись спать. — После этих слов девочка тут же сдвинулась с места, перемещаясь на кровать. Элис легла, а мужчина лёг рядом, укрывая себя одеялом. К слову, он уже успел переодеться в спальную юкату. Но все же как-то было беспокойно спать рядом с чужой девочкой, поэтому он в достаточной мере отодвинулся. — Спокойной ночи, — произнес Мори и закрыл глаза. Правда он знал, что вряд ли сможет уснуть после таких аттракционных событий... — Спокойной ночи, Ринтаро, — произнесла Элис, продолжая лежать ровно и глядя в потолок. *** Продолжение следует...