Первое правило Лабиринта: душу клиента руками не трогать!

Раскалённое оранжевое солнце медленно клонилось к закату, окутывая окрестности золотистым сиянием. Марсель Валме, привстав в стременах, напряжённо вглядывался в горизонт. В последние дни его небольшой отряд вместе с Рокэ Алвой споро продвигался на юг. Марсель же довольно сильно отстал от них. Ему пришлось задержаться в малоприметном придорожном трактире, где он тайно встретился со своим осведомителем из Олларии. Не так давно Валме вытащил Ворона из заточения в столице и, несмотря на скоропостижную смерть главного врага — Альдо Ракана, всё ещё опасался за безопасность спасённого герцога. Марсель прекрасно знал, как легко может меняться власть в смутные времена, переходя из одних рук в другие. Руки эти зачастую проливали кровь — виновных и невинных, без разбора. Пусть после смерти Альдо Ворон был реабилитирован и назначен регентом, но, по мнению Марселя, к столице всё же не стоило приближаться сейчас, когда Алва болен и ослаблен, особенно учитывая шокирующие вести, только что полученные от осведомителя. Закончив со встречей и отдав своему человеку новые распоряжения, Марсель гнал лошадь во весь опор. По его подсчётам, он должен был уже настигнуть отряд. Нагретая солнцем пыльная дорога, огибающая по правой стороне опушку соснового леса, казалась пустынной. Слева раскинулись холмы, покрытые жёсткой низкорослой травой. Он пустил коня вверх на пригорок и ещё раз внимательно осмотрел окрестности. Намётанный глаз без труда различил вдали сизый дымок, поднимавшийся над лесом. Виконт Валме удовлетворённо улыбнулся и снова пришпорил коня. Вскоре он уже въезжал в наспех сооружённый посреди леса лагерь, вдыхая аромат древесного дыма и сосновых иголок. Дым шёл от еле тлевшего костра, у которого с закрытыми глазами сидел Рокэ Алва. Изящно соскочив с лошади, Марсель направился к костру, размахивая на ходу доставленным из Олларии пакетом. — Рокэ, пришли новости из столицы. Королева мертва! Ворон медленно открыл глаза и окинул его усталым взглядом. Марсель с досадой отметил, что в последние дни Рокэ выглядел всё хуже и хуже. Болезненно худой, бледный, с потухшим взглядом, он сидел на поваленном бревне, накинув на плечи потрёпанный мундир и как-то по-старчески сгорбившись. Всполохи костра отражались в его глазах неестественными оранжевыми бликами. Валме опасался, как бы известие о смерти Катарины не подкосило и без того ослабленного Ворона. Кто знает, что на самом деле связывало этих двоих? Он, конечно, был в курсе слухов о предполагаемой интрижке Её Величества и Рокэ Алвы, хотя и не очень им доверял. Сам же Рокэ никогда не обсуждал с ним сердечные дела. — Уже мертва? — равнодушно произнёс Алва. — Как быстро. Думал, ядовитые змеи живут дольше. Вот как! Значит, всё-таки «ядовитая змея», а не «великая мученица». Что ж, Марсель имел о Катарине примерно такое же мнение. Про себя он подумал, что с приближением Великого Излома погибла не только королева. Другие «змеи», ничуть не менее ядовитые с его точки зрения, тоже нашли свой бесславный конец: белоштанный господин, скользкий дриксенский прихвостень и презренный надорский предатель. Все они мертвы. И поделом! — Рокэ, как ты можешь изъясняться столь некуртуазно! — в притворном негодовании всплеснул руками виконт. — О мёртвых говорят либо хорошо, либо ничего. — Я запомню, — усмехнулся Алва и молча отвернулся к костру. Весть о смерти Катарины не произвела на Рокэ впечатления. Марсель облегченно выдохнул, но расслабляться было ещё рано. Гонец привёз и другие новости. В письме сообщалось о преступлениях и последующем убийстве герцога Окделла. Как отреагирует на это Алва? За всё то время, что Марсель провёл с Рокэ после их побега из Олларии, его друг ни словом не обмолвился о своём бывшем оруженосце, как будто такового никогда на свете не существовало. А стоило ему упомянуть вероломного надорца, Рокэ тут же замолкал или переводил разговор на другую тему. Марсель подозревал, что это неспроста, но сообщить о смерти Повелителя Скал всё равно придётся. Первую новость о смерти Катарины Рокэ принял на удивление легко. Оставалась вторая, более сложная часть. Марсель решил подойти к делу постепенно. — Рокэ, разве ты не хочешь узнать, как погибла королева Талига? — закинул он наживку. — Вообще-то не слишком, — бесстрастно отозвался Алва. — Впрочем, если потомок Валмонов решил мне о чём-то непременно сообщить, полагаю, сопротивление бесполезно. Выкладывай, раз решил. Что там с Катариной? Острый взгляд остановился на Марселе, и Валме вдруг почувствовал себя как нашкодивший унар перед ментором, требующим от него немедленного и чёткого ответа. Закатные твари, похоже, рассказать «постепенно» не получится. — Королева убита, — осторожно произнёс Марсель. — Заколота герцогом Окделлом. Дело не было предано огласке. Ворон не шелохнулся и не изменился в лице, но от внимательного взгляда Марселя не ускользнуло, как сильно Алва стиснул зубы и как неестественно напряглась его спина. — Что с ним сейчас? — глухим голосом спросил Ворон. — Он в тюрьме? Валме опустил голову. По реакции Алвы для него стало совершенно очевидно, что, вопреки здравому смыслу, Рокэ был привязан к бывшему оруженосцу и всерьёз беспокоился о его судьбе. Марсель не знал, как теперь сообщить о его смерти, а потому молчал. — Он мёртв, так? — Ворон всё понял без слов. Марсель утвердительно кивнул. — Убит в Надоре отрядом Никола Карваля. Алва снова отвернулся к костру и некоторое время напряжённо всматривался в раскалённые угли. — Тело проверили? — наконец произнёс он еле слышно. — Это точно он? — Он, — подтвердил Валме. — В этом нет никаких сомнений. Мой осведомитель сообщил, что пуля навылет пробила сердце. Окделл умер на месте. Люди Карваля оказались суеверны. Они бросили тело в надорский овраг, считая это чем-то вроде жертвоприношения высшим силам. Марсель перевёл взгляд на некогда холёные, а теперь исхудавшие и костлявые руки Алвы и увидел, как тот с силой прижал ладонью левое запястье, но потом, словно опомнившись, резко отдёрнул руку и принял свой обычный непроницаемый вид. В повисшем молчании Ворон тяжело поднялся и направился в сторону леса. Марсель было подхватился по привычке последовать за ним, но, поймав ледяной взгляд, остановился как вкопанный, растерянно наблюдая за стремительно удаляющейся спиной друга. Разговор был окончен. Всё, что должно быть сказано, прозвучало. Больше он сделать ничего не мог. Рокэ Алва спешил в закатное марево сквозь быстро темнеющие заросли, не разбирая дороги. Он не знал, зачем шёл туда, ноги сами несли его вперед. Лагерь остался далеко за спиной. Рокэ казалось, что от слов Марселя ему в сердце попало пушечное ядро, оставив в груди безобразную зияющую дыру и терзая невыносимой болью. Некстати вспомнилось, как много лет назад, когда он впервые стал командующим, он в одиночку уходил в поле и кричал, чтобы выработать командный голос. Сейчас ему тоже хотелось кричать, и он по привычке шёл прочь от лагеря. Ухватившись за ствол дерева, Рокэ упал на колени, и из его горла вырвался надсадный хрип, больше похожий на последний отчаянный рык загнанного зверя, в котором он с трудом узнал собственный голос. Во время заключения в Багерлее он о многом успел подумать. Правда была в том, что он позволил себе привязаться к северному мальчику, да так сильно, что выдернуть из себя эти чувства можно было уже только вместе с сердцем. Ни попытка отравления, ни смертный приговор из уст Ричарда на суде ничего не изменили. Рокэ держал удар и, несмотря на нестерпимую душевную боль, продолжал любить и прощать. Да, любить его — предателя, а теперь и убийцу, — вопреки всем нарушенным клятвам и бессмысленной кровной вражде. Но боль от предательства оказалась ничем по сравнению с этой новой болью, пришедшей с вестями из Олларии. Его вероломный оруженосец и одновременно самый любимый человек теперь мёртв. Рокэ тоже мечтал быть сейчас мёртвым. Алва закатал левый рукав и провёл пальцем по запястью, где пульсировала болью и слегка кровоточила небольшая рана. В сгустившихся сумерках её едва можно было различить на коже, но Рокэ прекрасно помнил все линии и изгибы. Она появилась на руке внезапно после заседания суда эориев, на котором Ричард, не колеблясь, вынес вердикт «виновен» для своего бывшего эра. Рокэ не ожидал другого приговора от ненавидящего его оруженосца, но всё равно эти слова полоснули по сердцу раскалённым железом. Когда его вернули в камеру, на руке стал стремительно проступать кровоточащий рисунок в форме Зверя Раканов, переливаясь багряными и золотыми отблесками. Когда-то давно, ещё в детстве, приглашённый отцом ментор Мигель рассказывал ему о метках родственных душ — особом благословении богов. Маленький Росио, затаив дыхание, слушал эти истории, мечтая, что и у него где-то в этом мире есть родственная душа. Он по секрету поделился своими робкими надеждами со старшим братом Карлосом, но тот оглушительно расхохотался в ответ. От брата Росио узнал, что меток родственных душ на самом деле не существует, всё это сказки для впечатлительных юнцов. Карлос подозревал, что некоторые особо рьяные влюблённые сами себе рисовали метки, и эти ритуалы породили глупые легенды. Юнцом Рокэ определённо больше не был, отбросив наивные мечты о несбыточном. За всю свою жизнь он не встретил ни одного человека во всей Кэртиане, у которого была бы настоящая метка или хотя бы что-то на неё похожее. Легче было верить в призрачную закатную башню — её он по крайней мере видел своими глазами. Тем не менее истории ментора Мигеля о метках врезались в память против его воли. Обнаружив в день суда странный узор на запястье, Алва предположил на секунду невозможное: а что, если у него действительно появилась родственная душа? Если так, то догадаться, кто именно является его второй половинкой, нетрудно. Узник Багерлее хохотал как сумасшедший над изощрённой шуткой богов. Сотрясаемые кандалы вторили ему железным эхом. Стоя на коленях в лесу, Рокэ не мог оторвать взгляд от въевшегося в кожу причудливого рисунка, который, вопреки всем доводам рассудка, ощущался сердцем как связь с Ричардом, будто тот и правда был его родственной душой. Рисунок слегка побледнел, потерял свои краски, но никуда не делся. — Как же вы ошибались, дорогой мэтр Мигель, — с горечью уронил Алва, обращаясь в пустоту сумеречного леса. — Если метки душ существуют, то они вовсе не благословение богов, как вы изволили мне объяснять, а их жестокое проклятье. — А что же ещё делать, господин любезный, если люди столь слепы, что не замечают очевидного? — раздался неожиданно из-за спины возмущённый звонкий голосок. Рокэ вздрогнул. Он и не слышал, как какой-то незнакомец подкрался к нему на расстояние удара. Годами отточенное тренировками тело среагировало быстрее, чем разум осмыслил происходящее. Рокэ вскочил на ноги. Резкий разворот, выпад, — и кинжал со свистом разрезал воздух там, где должно было находиться горло непрошеного ночного собеседника, но встретил лишь пустоту. От неожиданности Рокэ отступил на шаг. Причина его промаха и последующего изумления была проста: перед ним стоял маленький мальчик лет десяти, чья макушка едва ли доходила Рокэ до груди. Длинные волнистые огненно-рыжие волосы спускались ниже плеч. В последних лучах заката ему показалось, что у юнца разноцветные глаза: один — зелёный, другой — серый. Неудивительно, что удар, рассчитанный на взрослого мужчину, не достиг цели, чему Рокэ был сейчас рад. Он чуть не ранил ребёнка! Мальчик обиженно сопел и с осуждением смотрел на Ворона исподлобья. Эта поза и взгляд полный укоризны так живо напомнили о Ричарде, что у Рокэ снова заныло в груди. Он поспешно спрятал кинжал. — Не бойся, я не обижу тебя, — поспешил он успокоить ребёнка. — Ты потерялся в лесу? — Ничего я не терялся! — с вызовом ответил мальчишка и вздернул нос так умилительно, что Рокэ невольно улыбнулся. — Где твои родные? Давай я отведу тебя к ним. Обнаруживать своё присутствие Рокэ не хотелось, но оставить ребёнка одного в лесу на растерзание диким ызаргам он тоже не мог. Вести его в лагерь тем более было нежелательно. Пусть лучше родители мальчика подумают, что их сын встретил случайного одинокого путника. Пока Ворон размышлял, малец прищурил глаза и внимательно наблюдал за ним снизу вверх. Рокэ поймал его взгляд и похолодел. Он вдруг со всей ясностью осознал, что у ребёнка не может быть таких глаз. Казалось, в них сама жизнь переплелась со смертью и плескалась в тёмном пламени Заката. Тонкая ухмылка появилась на лице юного собеседника, который больше не казался Рокэ таким уж юным. — Мои родные там, где им и положено быть, — надменно произнесло веснушчатое существо с пухлыми щёчками, и Рокэ мог бы поклясться, что именно таким тоном он сам некогда разговаривал с герцогом Окделлом. — А знаете ли вы, любезный господин, где ваш родной человек? — продолжил свою речь этот странный ребёнок, многозначительно выделив слово «ваш». — Вот он-то как раз не на своём месте. — Кто ты? — Рокэ незаметно обхватил ладонью рукоять кинжала, прикидывая в уме, сможет ли его оружие нанести хоть какой-то вред необычному противнику. В том, что мальчик не был человеческим существом, Ворон уже не сомневался. — Скука какая! — малыш картинно закатил глаза и тут же зло воззрился на Рокэ. — Так вы идёте со мной или нет? Я и так рискую. Хозяин с меня спустит шкуру, если узнает, что я нарушаю правила. В голове Рокэ словно эхом отдавалась произнесённая мальчишкой фраза: «А знаете ли вы, где ваш родной человек»? Это ведь было сказано о Ричарде. Рокэ отбросил сомнения. Пусть хоть сам Леворукий за ним пришёл, он не отступит, если есть хоть малейший шанс увидеть Ричарда. Что ему теперь терять? Самого важного человека в своей жизни он уже потерял. Кроме того, возможно, именно Леворукий ему как раз и сможет помочь. Как знать, может, этот малыш и есть сам Леворукий? Он пристально посмотрел на обманчивую внешность мелкого незнакомца, но не нашёл в нём ничего похожего на могучего рыцаря с тяжёлым мечом, что однажды спас ему жизнь на Винной улице. Что же он за тварь закатная? — Хорошо, — принял решение Рокэ. — Я готов идти куда угодно, если смогу увидеть Ричарда. — А это уже зависит от вас, — расплылся в улыбке мальчишка. — Я могу только провести. Дальше дело за вами. — Что от меня потребуется? — Идти за мной и не наделать шума, особенно когда окажемся на месте, — распорядился мальчик, словно всю жизнь только и делал, что отдавал приказы, и, не дожидаясь ответа, ловко юркнул в кусты. «Только мальцы мной ещё не помыкали!» — с раздражением подумал Алва, но покорно поспешил за ним следом. Не обращая внимания на недовольство Ворона, мелкий шёл напролом через тёмный лес безо всякой дороги, как будто прекрасно видел в темноте. Алва старался не отставать. У него были вопросы, огромное количество вопросов, но Рокэ терпеливо ждал, пока мальчик сам заговорит. Его расчёт оказался верен. — У нас все на ушах стоят из-за вашего подопечного, — не сбавляя шага, возмущённо жаловался на судьбу провожатый, словно именно Алва был в этом виноват. — Ведь скоро Великий Излом, а с ним и Великая Круговая Проверка. А у нас клиент застрял — ни туда, ни обратно. И что прикажете делать, господин любезный? Рокэ не совсем понимал, о чём шла речь, но подозревал, что в Лабиринте с Диком случилось что-то нехорошее, отчего его посмертный путь проходил не так, как нужно. — Что значит «застрял»? — резко прервал он излияния мальчишки. — Что с Ричардом? — А то! Его душа разбита вдребезги, — мальчик остановился и смерил Рокэ сердитым взглядом. — Ваша, впрочем, тоже, — добавил он уже более примирительно и снова углубился в чащу. Алва не проронил ни слова, ожидая продолжения. Слова о разбитой душе его не удивили. Он и сам подозревал нечто подобное. После того, как его пути с Ричардом разошлись, Рокэ постоянно чувствовал тянущую пустоту в груди и почти свыкся с ней. Через некоторое время мальчик снова заговорил. — Обычно после Ритуала Забвения все души восстанавливаются, очищаются и далее следуют в уготованную им Обитель. Таков порядок. Ваши же души разбиты на осколки и так перемешались, что сам Леворукий не разберёт. Ритуал Забвения не подействовал: воспоминания клиента стёрлись, а душа так и осталась разбитой. В Обитель без целой души прохода нет, и обратно в мир живых мёртвому не вернуться. А у нас проверка на носу. Как теперь отдуваться? Рокэ с горечью подумал, что мало того, что при жизни Ричард не смог найти своё место, так теперь и в Лабиринте у него всё пошло не так. В мире живых с теми, кто не вписывался в установленный порядок или не соответствовал общепринятым нормам, обычно не церемонились. Ничего хорошего от жизни им ждать не приходилось. Ворон сильно сомневался, что загробный мир Кэртианы окажется более гуманным к «бракованным» элементам вроде его оруженосца. — Что с ним будет? — Алва постарался, чтобы голос звучал нейтрально, пытаясь совладать с затопляющим его беспокойством. — При сбоях системы по правилам производится полное уничтожение души, — как по заученному воспроизвёл мальчик. — Но вас-то двоих теперь не расцепить. Вы, господин прекрасный, несёте в себе часть души Ричарда, а он — часть вашей. Исчезнет одна душа — исчезнет и другая, когда придёт её срок, — мальчик неодобрительно покачал головой. — Все люди как люди, почему же с вами такая морока? Они вышли наконец на небольшую поляну, тускло освещённую лунным светом. Посреди неё на одинаковом расстоянии друг от друга возвышались узкие монолитные глыбы высотой в два человеческих роста, образуя на земле почти идеальный круг. Пацанёнок с нахальной улыбкой склонился перед Рокэ в шутовском поклоне, жестом приглашая маршала пройти в центр круга. Рокэ не сдвинулся с места. Он всё больше чувствовал себя пешкой в чужой игре, не понимая до конца, что происходит, и мириться с этим не собирался. — Верни Ричарда обратно в мир живых! — потребовал Рокэ и сам не заметил, как в его голосе зазвенела сталь. — Ишь, раскомандовался тут! — вздёрнул носом мальчишка, резко распрямившись. — Раньше надо было думать. Тоже мне, Первый маршал! Всё в войнушку в Талиге играл, а защитить свою родственную душу ума не хватило? Наглость пацана вывела Рокэ из себя. Он с силой сжал зубы, собираясь поставить рыжую тварь на место, но тут же заставил себя остыть. Как ни крути, а малец был прав. На площади святого Фабиана Ворон взял юного Окделла под свою защиту, но, получается, безо всяких объяснений сам подтолкнул наивного подростка, каким был тогда Ричард, в свиту белоштанного тирана Альдо, а после не смог уберечь его от смерти. Нет, Рокэ определённо не был горд собой, но кто же знал, что всё обернётся так трагически? Он понятия не имел, что Ричард — его родственная душа. Да что там, он до последнего не верил ни в связь душ, ни в судьбу, ни в любовь, доверяя лишь своей шпаге. — Родственных душ не бывает, — заявил Алва, но вышло как-то неуверенно. Мальчишка с удивлением уставился на Рокэ, округлив глаза, громко расхохотался, но вдруг неожиданно замолчал, устремив на собеседника злой взгляд. — Ах, не бывает? — процедил он сквозь зубы. — А что тогда у тебя на запястье? Дорожная пыль? Впрочем, как знаешь, — он устало махнул рукой. — Если у Сердца этого мира нет ни капли мозгов, то стоит ли стараться. Чужой с вами! С этими словами рыжий шкет решительно повернулся к Ворону спиной, собираясь в одиночку вступить в каменный круг. — Постой! — Рокэ мёртвой хваткой вцепился ему в руку, принуждая остановиться. — Это правда метка души? Почему же больше ни у кого в Кэртиане нет меток? Ребёнок развернулся и окинул Ворона снисходительным взглядом. — Мирозданию обычно нет нужды вмешиваться в сердечные дела живых, — назидательным тоном разъяснил он. — Нормальные люди и без меток в состоянии разобраться, кого любят, а кого нет. Вы же с Окделлом оказались настолько слепы, что сама Кэртиана вынуждена была вмешаться. Только где там! Даже метки вас не вразумили. Один помешан на чести, другой кичится бесчестьем. Толку от этого — ноль, а разбираться с последствиями приходится нам, — мальчик с раздражением стряхнул с себя руку Рокэ, не приложив при этом ни малейших видимых усилий. — Ну не идиоты ли? — Что мне сделать, чтобы вернуть его? — Алва старался не обращать внимания на неподобающе развязанный тон мальчишки и вернуть разговор в нужное русло. — Окделл мёртв, его время жизни закончилось. Если хочешь его вернуть, есть только один способ: отдай половину отпущенного тебе срока жизни ему. Такова плата. Платить придется вперёд и без отдачи, каким бы ни был исход. Рокэ охотно отдал бы и всю свою жизнь, если бы это могло воскресить Ричарда. Впрочем, странному существу из Лабиринта об этом знать не обязательно. Условия сделки его устраивали. — Я согласен, — ответил Алва. — Какой шустрый! — усмехнулся малыш. — Это ещё не всё. После ритуала герцог Окделл забыл всё, что с ним было при жизни. В том числе и тебя. Если сможешь сделать так, чтобы он самостоятельно вспомнил и произнёс вслух твоё имя, — получишь шанс забрать его в мир живых. У тебя есть время до рассвета. С утра мы ожидаем Высшую Проверочную Комиссию. Если к тому моменту Окделл ещё будет в Лабиринте, его душу уничтожат. Я проведу тебя, но запомни: никто в Лабиринте не должен тебя заметить. Я и так нарушил все правила. — Я понял, — кивнул Ворон. — Не будем терять время. С нечеловеческой силой пацан рванул Алву за рукав, так что они оба оказались в центре каменного круга, и стал быстро нашёптывать под нос непонятные слова. А потом всё затопила непроглядная мгла.