***
Время было на исходе. Последний автобус уходил через пару часов, и если Данте это казалось вечностью, то Вергилия не покидали мысли, будто они вот-вот опоздают. Необъяснимая тревога нарастала. Объяснения же ей не находились, но старший близнец склонялся ко мнению, что чувствует себя так из-за недавно налаженных отношений с братом. Долгая размолвка встревожила, выбила почву из-под ног, подтолкнула к примирению, хотя если бы Данте первым извинился, он бы точно простил. Однако, оставшись тогда на улице наедине со своими книгами, Вергилий понял, что в некоторых ситуациях считать себя правым недостаточно – нужно таковым и являться. Личных вещей у них никогда много не было. Как правило, их всех могла вместить в себя наплечная сумка. Ямато приходилось таскать в руках, пистолет – хорошо хоть незаряженный – брат прятал под кофтой. Та самая сумка же болталась у него за спиной, постоянно притягивая к себе взгляд. Собственно, это была единственная по-настоящему подвижная деталь в его образе. В остальном Данте словно находился где-то безумно далеко, оставив на земле автоматически выполняющую привычные задачи оболочку. Вергилий окликнул его один раз. Не дождавшись реакции, попробовал снова, теряясь в догадках и опасениях. – А? Чего? – Ты точно находишься здесь? – Где ж ещё? – Я звал тебя несколько раз, но ты даже не слышал. Что тебя беспокоит? Мы, вроде, больше не в ссоре. – Дело не в этом. – Данте качнул головой, снова задумался, но прежде чем Вергилий успел раздосадоваться, заговорил: – У нас много времени, этого хватит для нормального прощания. Так вот оно что. Не то чтобы Вергилий не замечал особенных отношений, выстроившихся между братом и тем странным мальчишкой. Не то чтобы он не воспринимал их всерьёз, но, тем не менее, вдруг узнать о желании Данте снова с ним увидеться показалось ему если не удивительным, то как минимум немного необычным. В прошлых городах им порой тоже приходилось выстраивать связи, и, как правило, в основном этим не он занимался. К тому же, прежде они никогда не оборачивались, не возвращались к тем, к кому довелось прикоснуться. Не потому ли, что чаще всего им приходилось бежать? Или же дело в самих людях? Привыкнув к тому, что их всегда двое – не считая остающегося на некотором расстоянии Модеуса, – оказалось удивительно непросто принять то, что в привычный порядок вещей вторгся третий. – Тебя действительно так волнует, что он подумает, если мы уедем без предупреждения? – Не он, а они. Вот только не надо говорить, что тебе даже Фэй ни капельки не понравилась, – возразил Данте, продолжая почти умоляюще. – Ну пожалуйста, давай сходим. – Они могут начать задавать вопросы и… – Мы что-нибудь придумаем, как и всегда! – брат пожал плечами; преисполнившись решимости, он рваным движением поправил сползшую лямку своей ноши. – У этого парня до нас друзей не было вообще – так что увидеться с ним напоследок будет как минимум честно. А если тебе настолько не хочется идти, то я пойду один. Вергилий закатил глаза, но спорить не стал, набрасывая на холст памяти простой эскиз. Уверенные руки с мозолистыми кончиками пальцев, маленькие пятнышки веснушек у носа, стремящиеся выбраться из пучка волосы и, как завершающий штрих, невыразимый на бумаге, зато отлично удержанный в голове высокий голос. Небезразличие, отличающее её от множества взрослых – а по сути, ничего, что делало бы Фэй другой. Просто она была добра, что позволило нащупать внутри себя зародившуюся симпатию и потянуться навстречу. – Понятия не имею, с чего ты взял, что я не хочу, – проговорил Вергилий, задавливая напомнившее о себе всполошным воем чувство ты-всегда-опаздываешь. Вдруг оно – вместе с абсолютно всем, что он испытывал за эти краткие пару мгновений, – усилилось до грома в ушах. Казалось, вокруг раскинул могучую длань эпицентр взрыва. Крошечные волоски на коже встали дыбом и мальчик инстинктивно зажмурился, понятия не имеющий, куда деться от во много раз превосходящего его давления. Невидимого присутствия. Злой хватки, из которой невозможно вырваться как ни пытайся. Приступ паники подкатил к горлу и мальчик едва не лишился сознания от так хорошо понятного каждому живому существу страха неизвестности. Застыв без движения, он несколько раз повторил себе, что это его следует бояться, а не ему, только после этого открыв наконец глаза. Данте, сжимая до белизны костяшек кулаки, быстро дышал через нос. Но не это было главным – окружающее брата пространство окрасилось ярко-красным бесформенным галом, лишь у головы завихряясь к небу двумя изогнутыми зубцами. Оторопев от неожиданного зрелища, Вергилий даже не понял, в какой момент его челюсть немного отвисла. Выражающее настолько же крайнюю степень изумления братово лицо сказало всё, что хотелось знать. А потом всё развеялось. Секунду назад они стояли в сердце шторма, а теперь всё успокоилось, как затихшая в отсутствие ветра водная гладь. Плечи Данте опустились, а сам он протянул длинное впечатлённое "о-о-о". – Что это вообще было? Ты как будто весь светился! Знаний для ответа на такие вопросы не хватало, поэтому оставалось недоуменно пожать плечами. – Ты тоже. И как будто бы стал… больше. – А это ощущение? Меня словно твоей Ямато раз двадцать по голове приложили. – Она не палка, чтобы бить по голове. – Ты понял, что я имел в виду! Нам точно есть что рассказать Модеусу. Вергилий мог с этим только согласиться.***
С Фэй встретились на подступах к нужной улице. В отличие от близнецов, женщина торопилась не домой, а издому – приветливо махнув им рукой и не сбавив шагу, на ходу пояснила, что кому-то из её пациентов резко стало хуже. Вергилий видел желание брата удержать её, но никто из них делать этого не стал, да и слишком уж она торопилась. Бен сидел на крыльце и поправлял привязанные к хвосту воздушного змея ленточки. Какое-то дежавю. Вергилий остановился, пытаясь собрать все кусочки мысленного пазла. Он словно вернулся в день их первой встречи – не хватало только юркого демонического кота. Заметив их, Бен оживился, поднимаясь со своего места – немного неуклюже, из-за чего едва не плюхнулся обратно на ступеньки. Подоспевший Данте успел схватить его за руку, удержав. – Вы вовремя! – мальчишка благодарно улыбнулся. – Я как раз собирался запускать эту штуковину. – Здесь кругом дома и ветра почти нет, – не мог не заметить Вергилий, заставляя Бена коротко вздохнуть. – Знаю, будет непросто, но попасться маме вдали от дома не хочется. Должны же быть между моими побегами какие-то промежутки, – он усмехнулся. – Ну так что, вы со мной? Настоящим сюрпризом было бы, если б Данте внезапно отказался, но вскоре тот уже держал лебёдку, когда как Бенни, взявшись за каркас змея, отходил всё дальше. Вергилию досталась роль наблюдателя, которую тот абсолютно не находил несправедливой. Ну и что, что это брат больше общался с мальчишкой? Будто у него не может возникнуть желания тоже запустить в воздух цветастый треугольник из плотной ткани – о чём он, естественно, вслух не сказал. Однако брат, словно прочитав мысли – не исключено, что так оно и было; способность чувствовать друг друга оставалась с ними всегда, – бесцеремонно вытащил из-под локтя Ямато (попутно с этим ойкнув – похоже, катана снова его ужалила) и пихнул в руки катушку. – Давай, покажи как надо. У границы двора Бен, сочтя серьёзное выражение лица старшего близнеца за готовность, змея подбросил. Хлопнув глазами, Вергилий не успел даже ни о чём подумать – а в следующий момент уже бежал. Игрушка, похожая на искру в затянутом небе, лихо ложилась то на один, то на другой бок, трепала длинным хвостом. Позабыв о связывающей её с землёй лебёдкой, можно было представить, что не иначе как диковинная птица парит под серостью облаков – свободная и лёгкая, мимолётно озаряющая этот город, накрыв его своим крылом. Жаль, что у Вергилия нет крыльев – оказавшись на высоте, он непременно упадёт. А хотелось лететь. Ограниченная площадь дворика далеко убежать не позволила. Возвращаясь обратно, мальчик заметил, как Данте о чём-то с Беном говорил, и гадать о теме их беседы не потребовалось. – …значит, вы с братом уезжаете? А когда вернётесь? "Никогда" – что может проще? Почему тогда ему не сказать об этом самому, чтобы Данте не косился на него с немым сомнением? Наверное, потому что из всех возможных вариантов он предпочёл бы ничего не говорить вовсе, исчезнув тихо и без предупреждения. Зародившаяся связь оборвётся, приведя оставшихся на том конце в недоумение и, самое главное, не станет причиной грусти. Если оно так, конечно, работает – потому что грустно Вергилию было гораздо чаще, чем хотелось бы признавать. Хищница-тоска любила подбираться внезапно, то прячась в глубинах до сих пор приходящих по ночам кошмарных сновидений, то смешиваясь с тенями, чтобы в самый неподходящий момент явиться вместе с воспоминаниями. Почему в организме не существовало отключающей всё нежелательное кнопки? В придачу ко всему, стоило бы раз и навсегда уяснить, что сожаления пробираются в мысли ничуть не хуже тоски. Данте, должный дать мальчишке ответ, беззвучно вскинул брови, глядя куда-то ему за спину. К дому неверной походкой шёл мужчина. Плотный и лысоголовый, он легко сошёл бы за пьяного, если б не ползущие от толстой шеи к лицу вены насыщенно-чёрного цвета. Опасность! – закричало что-то внутри старшего из братьев, тут же подобравшегося и сосредоточенного. Неизвестность происходящего с незваным гостем была одной из главных угроз. Тут же позабылся воздушный змей – Вергилий оставил его на земле, взявшись за куда более уместное здесь и сейчас оружие. – Господин мэр, вы в порядке? – недоумение Бена то ли сердило, то ли поражало; неужели не очевидно, что ничего с ним не в порядке? – хотелось хорошенько встряхнуть его за плечи, заставить прозреть. Однако даже если тот что-то и видел, то не проявлял ни капли страха, только настороженный интерес. – Гд-д… Ф-ф-фй. – Мама ушла к другому больному. Давайте я за ней сбегаю, а вы подождёте здесь, хорошо? – нечленораздельная, будто с полностью опухшим языком, речь мальчика, наконец, впечатлила. Бросив на близнецов беспомощный взгляд, он, кажется, сразу пожалел о своём предложении. Но мужчина уже медленно пошёл к дому, совсем не обращая внимания на детей. Спустя несколько шагов он запнулся о собственную ногу и с лёгкостью опрокинутой кости домино упал на газон вниз лицом. Повисла гробовая тишина. – Эй? – тихо позвал Бен, понимая, что вечно молчать не получится. – Что с вами? – Бессмысленно спрашивать, он не ответит, – качнул головой Вергилий, – надо проверить. Замолчали снова. Нежелание приближаться к телу стало настолько плотным, что вот-вот могло превратиться в существо из плоти и крови. Бен первым неуверенно подался вперёд – братья двинулись одновременно с ним, вытянув шеи, словно это помогло бы рассмотреть мужчину с расстояния. И так пока не подошли вплотную. Пульс у мэра отсутствовал. Капля за каплей глаза Бенни наполнялись ужасом. Не видел прежде трупов – Вергилий крепко впился ему в плечо, заставляя немного отступить; мальчишка был не в себе, и руки у него дрожали. – Он… он даже не дышит! Что делать?! Нужно как-то ему помочь! – Бен, – тот подскочил на месте от того, как прозвучало его имя из уст Вергилия, – мертвецу не поможешь. Лучше… – …рассказать об этом Фэй, – продолжил мысль Данте. – Куда, говоришь, пошла твоя мама? – К семье Джеффордсов, они живут за центром, в другой половине города. – Мы с Данте идём туда, а ты оставайся здесь. Нужно, чтобы кто-то проследил, чтобы это всё не увидели посторонние. На лбу Бенни большими буквами было написано пожалуйста, не оставляйте меня здесь одного, и старший не сумел сдержать вздоха. Они не одинаковые – то, что перестало пугать его и брата, доводило других детей до близкого к истерике состояния. Движение он заметил краем глаза – нечто сначала просто неуклюже содрогнулось, привлекая внимание, – и с силой оттолкнул Бена в сторону, но это не помогло. Зашевелившееся тело, казалось бы, умершего мэра, уже нацелилось на близстоящего. С отвратительно чавкающим звуком разорвалась плоть на животе, выпуская наружу длинную гибкую щупальцу, увенчанную тройкой острых когтей. Такие с лёгкостью рвали на куски что угодно, не говоря про податливое человеческое тело; сын Фэй погиб бы на месте, однако когти лишь прошлись по предплечью, лохмотьями обращая рукав свитера. Покойник извивался. Хрустели ломающиеся кости, рвались мышцы и сухожилия. Отвратительный запах, доносящийся из вскрытого живота, Вергилий уловил даже отскочив на более безопасное расстояние. В том, что предстало перед ним, оставалось всё меньше и меньше человеческого – нечто рвалось изнутри, точно мясная оболочка стала слишком тесна; а потом туловище разорвалось надвое, скрежетнув напоследок окончательно превратившимся в кашу скелетом. Легко и просто, как если бы уверенная рука решила разломать спичку. Человек, носящий имя Фрэнсис и являющийся мэром Литл-Рока, предстал перед ними длинной тварью – верхняя часть мужчины болталась на одном её конце, нижняя – на другом. Лицо его покрылось наростом, чем-то напоминающим маску. Посередине же были пульсирующие красно-коричневые сегменты, похожие на гигантского отвратительного червя, в нескольких местах взбугрившиеся уже знакомыми щупальцами. Желудок Вергилия скрутило подступающим рвотным позывом. Всё в порядке, я видел такое раньше, всё в порядке, я видел такое раньше – сколько ни повторяй, заставить себя поверить в это не получалось, ведь такого ничерта он не видел. Демоны просто приходили. Убивая, да, но не вырываясь из других людей. От этого же волосы на затылке вставали дыбом. Червь изогнулся, поднимая голову, и ринулся на старшего. Вергилий ушёл в сторону перекатом – рефлексы сработали отменно, чего не скажешь о запаниковавшем разуме. И это взбесило до ужаса. Он снова реагировал как самый обыкновенный ребёнок, хотя не имел на это никакого права. В ладони теплом откликнулась почувствовавшая битву Ямато. Вергилий обнажил её лезвие вовремя, сразу отрезая одно из щупалец. На месте отрезанного с пугающей скоростью образовалось новое, но сосредоточиться на этом было не так просто. Даже в бо́льшей степени внимание старшего близнеца было с братом, оттащившим Бена подальше и теперь активно роющемся в сумке. Прежде чем пришло понимание, что же делает Данте, демон атаковал снова – катана распорола длинное тело, из которого на землю выплеснулась вязкая тёмная жижа. Сражение всё больше походило на банальное испытание выносливости: Вергилий уклонялся и резал, отсекая порой целые шматы плоти, однако червю было хоть бы что. На месте отрезанного бурлили внутренние жидкости, мгновенно образуя новые покровы. Опять, опять и опять. Постепенно демон заключал Вергилия в кольцо из собственного тела. Тот остервенело рубанул кончик хвоста, на котором волочились ноги мэра – оные отпали, но демонское нутро сразу принялось сращиваться и заживляться, поглощая человеческие останки. Да что ж такое? Не может же он быть неубиваем! Бах! – выстрел прорвал густой от напряжения воздух, резкий и хлёсткий. Плоть червя разлетелась ошмётками под сопровождение утробного вопля. Воспользовавшись мигом отвлечения, старший близнец выбежал из закрывающейся ловушки, бросив взгляд в сторону стрелка. Наплечная сумка лежала на земле, потеряв в содержимом – дуло пистолета в руках у взволнованного, но от этого не менее решительного Данте, курилось узором дымка. – Сюда гляди, страшилище! Ну?! Соображай, где-то в этом теле должны быть мозги! Вот же псих, – подумал Вергилий с крошащей недовольство на мелкие осколки нежностью и воспользовался предоставленной возможностью. Пока Данте посылал в червя заряд за зарядом, перетягивая на себя всё его бешенство, мальчик удобнее перехватил рукоять Ямато обеими руками. Так, как Модеус учил его. А ещё наставник говорил, что порой для успешного завершения боя необходим единственный выверенный удар – такой, что попадёт по ядру. Броня у демона отсутствовала – всё должно было получиться. Казалось, лезвие катаны засияло холодным, влекущим светом, когда Вергилий вышел со стойки. Мышцы рук гулом отозвались на напряжение, но не было ни брызг крови, ничего. Точный и острый взмах провёл Ямато сквозь туловище как сквозь масло, разрубив на два равных фрагмента. Стоило им только потянуться навстречу друг другу в регенерационном порыве, как Вергилий атаковал снова, пресекая процесс сращивания на корню. Издаваемый демоном болезненный рёв для ушей казался музыкой. Опустил оружие мальчик лишь когда располовиненная туша прекратила шевелиться. Вместо удовлетворения или ликования в висках пульсировала тревога – что-то было не так. – Уходим. – Погоди, а что с ним? – подбежавший Данте кивнул в сторону, где сжался в льнущий к стене дома комок ужаса Бен. – Мы должны просто его оставить? – Лучше ему будет спрятаться в доме и не высовываться. – Тебе известно, что демонов дома не сдерживают. Тем более, Фэй рядом нет. – И что мы с этим можем сделать? – Вергилий хорошо понимал, к чему брат клонит. – Он – не мы, Данте, и сражаться не умеет. – Слушай, я не тупой, – огрызнулся тот, – не предлагаю тащить его по городу. Но мы можем хотя бы убедиться, что его мать в порядке. Вергилий растерянно помял губы, ненароком оцарапав нижнюю кромкой зубов. Какие чувства сейчас бурлили в Данте он понимал – в конце концов, поставить себя на место Бенни было так легко. Достаточно представить, словно волосы у женщины не рыжие, а льняные, и что вместо комбинезонов она носит платья в пол. Неприятное жгучее чувство ошпарило нутро. Отчего-то Вергилий невероятно разозлился на Бена за, кажется, абсолютно всё: доверчивость, доброту, мягкость. Дурацкое дружелюбие к совершенно незнакомым парням с улицы, приглянувшееся брату, и, конечно, за то, каким тот сейчас был перепуганным и хнычущим. Видеть это не хотелось больше никогда в жизни. Но все личные разборки стали неважными, стоило демону зашевелиться снова, и тогда Вергилий понял, почему картина не складывалась. Ни один из обитателей Ада не умирал по-человечески, сразу рассыпаясь пеплом. Он мог бы заметить это сразу же, но был слишком увлечён спором. И поплатился за это не одним, а двумя червями, поднявшими головы в масках. – Верг… – Знаю. Драться с несколькими врагами приходилось и раньше. Они умели – но и убивать других демонов было легче. Совсем скоро из нападения пришлось перейти в защиту, а там и потихоньку тесниться к дому, как единственной возможной баррикаде. Следующей дурной новостью стало то, что у Данте заканчивались патроны, а Модеуса, создающего призывные клинки, рядом не было. Идея побега становилась всё привлекательнее, а это о многом говорило. На пронзительное карканье Вергилий поначалу даже не обратил внимания – а вот игнорировать источник шума, когда на одного из демонов камнем рухнула птица, не получилось. Крупных размеров ворона казалась знакомой и вела себя странно, клювом вбиваясь туда, где предположительно находилась морда. Стук от этого стоял такой явный, что сама собой напросилась ассоциация с долбящим древесину дятлом – с той разницей, что последних регулярно наблюдать не приходилось, в отличие от незваной гостьи. – Смотри! – воскликнул Данте. Крепким клювом птица отколупала часть маски, буквально содрала, открыв полупрозрачную пульсирующую плоть. Нового костного покрытия не появилось, не заживлялись оставленные царапины. Однако птица такому существу нанести ощутимый вред всё равно не могла. Они поняли намерения друг друга без слов. Боеприпасов оставалось немного, но зато теперь брат старался стрелять именно в маску – а старший просто пытался не думать, что будет, если окажется, что никакое это не слабое место. Хорошо, что пистолет ни в какое сравнение не шёл с птичьим клювом, хоть и попадал Данте не всегда. Демоны двигались, набрасывались, сворачивались плотными кольцами, порой намеренно укрывая уязвимости, изворотливостью своей гораздо сильнее напоминая змей. Но одному из них маску удалось повредить в достаточной мере – тварь замедлилась, припала к земле, и Вергилий воспользовался моментом, стремительно вгоняя катану в бесформенную голову. Плоть вокруг лезвия осыпалась серыми хлопьями – как и множество раз до этого. Как же жаль, что демоны нападали не по очереди; Вергилий не успел выдернуть оружия из разлагающегося тела, как второй червь, больше не обращая внимания ни на что, скользил всё ближе, источающий ненависть. Пуля попала прямо между двух прорезей для глаз – брат тут же закрепил свой успех, дезориентируя туповато перебирающего свисающими с боков отростками демона, но заодно с этим ещё больше его взбесив. Первый червь так себя не вёл. Видя, как начинает безумно вихлять в разные стороны длинное тело, старший спешно отшатнулся, едва не угодив под слепо загребающую воздух конечность. Спиной ощутил присутствие быстро реагировавшего брата. Тот явно пытался никого к близнецу не подпустить, сохраняя расстояние с помощью выстрелов. Как долго можно будет стрелять, прежде чем пистолет превратится в бесполезную железку? Ответ на неозвученный вопрос Вергилий получил гораздо быстрее, чем того хотел. Впавший в агонизирующую ярость демон ринулся на них, проигнорировав боль – когда они бросились врассыпную, задел Данте, выбив из рук оружие. Пониже маски открылся провал усеянной частоколом зубов пасти и пистолет угодил туда, превратившись в смятый кусок металла. – Чёрт! – прокатившиийся по земле Данте в кровь содрал ладони. – Прости, Верг, кажется… – Неважно, просто не попадись ему! Затянувшийся бой обрёл конец благодаря случайности. Оказавшийся близко к дому Вергилий на автомате ринулся внутрь – где-то внутри истошно вскрикнул Бенни, а демон погнался следом; тут-то предназначенный для людей вход его замедлил – слишком уж незваный гость был широк в обхвате. Под чужеродным давлением дверной косяк деформировался, но всё-таки удерживал на месте. Маску старший разрубил, не задумываясь. Так вот где находилось ядро. Оставляя следы на оседающем на пол прахе, Данте влетел в коридор. К его уже подзажившим рукам прилипла грязь и засохшая трава, но Вергилий всё равно позволил схватить себя за плечи. – Офигеть! Как думаешь, это очередной привет от Мундуса?! – даже не вглядываясь, не заметить, как полыхают адреналиновой бурей его глаза, было невозможно. Сердце Вергилия сумасшедше колотилось – отчасти из-за того, что на мгновение ему показалось, будто демон достанет его или брата, отчасти из-за неукротимой жажды продолжить битву. Бить, крушить, рвать, оставляя за собой пепел и пламя. Было в этом нечто пугающе-первобытное и вместе с этим восхитительное – иначе в мозгу не осталось бы ничего кроме концентрированного кошмара. Кстати, об этом. Прячущийся в конце коридора Бен издал какой-то сдавленный странный звук. Осоловело уставился на синхронно повернувшихся к нему мальчиков. Затем его стошнило.***
Как обнимались нежные любовники, так лес надёжно укрывал кронами деревьев Литл-Рок. Сам город, предвкушающий наступление Хэллоуина, разгорался фонариками и гирляндами – на улицу потихоньку вываливались группки наряженных детей и подростков. Кажется, просто не существовало дома – во всяком случае, в центре, – возле которого не стояла бы большой тыквы с вырезанной на оранжевых боках рожицей или сделанного из простыней привидения. Лес же не менялся и уж точно не размыкал объятий. Там, на самых его окраинах, тоже были люди – целая компания окружила небольшой алтарь, расставляя на сложенных в круг камнях свечи. Они собирались здесь каждый более или менее важный праздник, будь то Самайн или Йоль, делая приношения невидимому и недоступному, но от этого не менее важному. – Всё нужное с тобой, Джессика? – Да, да… Несколько кусков сыра, мясо, куча фруктов и, разумеется, вино. – Ха, сколько сюда ни прихожу, каждый раз как на возлияния. – Очень смешно. Давай, Джесс, выкладывай съестное на алтарь. Джесс? Девушка, прежде откликающаяся на это имя, молчала. Корзина со всем, что должны были получить духи, выпала из ослабевших пальцев – вслед за ней рухнула и сама Джессика. Участники обряда столпились вокруг неё, взволнованные, галдящие наперебой. – Джесс! Джесс! – Она ведь только пошла на поправку… – Да что вы треплетесь, ей нужно к врачу! То, как прорвалось сквозь её тело длинное когтистое щупальце, люди заметили слишком поздно.